Чего вы боялись в детстве
Как окружение влияет на детские страхи
Детские страхи кажутся смешными и иррациональными — как можно всерьёз относиться к Бабе-Яге или Бармалею? Но если присмотреться, часто в детских страхах находят отражение социальные процессы, новостная повестка или психологическая атмосфера в обществе и в семье. Разные люди рассказали нам, что их пугало в детстве и как они сумели с этим справиться.
Анна Попова
В детстве я всегда восхищалась родителями, моё обожание было даже немного болезненным. Папа работал журналистом, и я всегда слышала о том, какой он невероятный, талантливый и красивый. Про маму — она врач — то же самое. Поэтому, сколько я себя помню, мне всегда казалось, что я несоответствую им — не такая красивая и умная.
Сами родители никогда не давили на меня, поддерживали любой мой выбор, не ставили условий. Это болезненное ощущение появилось скорее из-за влияния родственников и знакомых семьи, которые говорили, как важно соответствовать своим родителям и не подвести их.
Как-то раз папа рассказал, что помнит себя с очень маленького возраста — чуть ли не с младенчества. Я стала напрягаться, чтобы тоже что-нибудь вспомнить. И тогда моя память создала ложное воспоминание — вот я лежу в роддоме, а потом врачи перекладывают меня в чью-то чужую кроватку. Я решила, что это воспоминание о «подмене» — я стала бояться, что я не родная дочь своих родителей и поэтому никогда не смогу стать такой же замечательной, как они. Меня удивляло, что они не догадываются о том, что меня подменили, и не пытаются найти этому доказательств.
Конечно, с возрастом я поняла, что я не приёмная. Но ощущение, будто бы я «недотягиваю», оставалось. В школе у меня был комплекс отличницы, я хотела во всём быть первой, чтобы доказать, что я тоже очень талантливая. На первом курсе института у меня случился нервный срыв, когда я не успела вовремя сдать работу. В конце концов я пошла к психоаналитику, и мы два года работали над тем, как я воспринимаю своё место в семье и своё ощущение долга по отношению к родителям. Сейчас я уже освободилась от этого давления, но иногда, если я чувствую, что не успеваю сделать все запланированное — например, закончить работу, сделать все дела и навестить семью — я могу вновь поймать себя на этом забытом ощущении — как будто я подвожу родителей.
Наталья
Когда мне было семь лет, в школу и из школы меня провожала няня. Она интересовалась культурой, историей, много читала и часто рассказывала мне по дороге о том, что ей удалось узнать. В основном это были факты из жизни известных писателей, музыкантов и других людей искусства.
Однажды она рассказала мне историю о Гоголе — что он очень боялся уснуть летаргическим сном и быть похороненным заживо. Когда я слушала, у меня мороз пробегал по коже: оказалось, что под конец жизни он боялся ложиться спать. Ещё няня добавила: есть теория, будто бы с ним произошло именно то, чего он боялся. Мол, при перезахоронении тела гроб, где лежал Гоголь, вскрыли, и оказалось, что у него на груди порвана одежда — как если бы он пришёл в сознание и пытался вдохнуть.
Конечно, в том возрасте я не потребовала доказательств, не спросила, где именно няня прочитала эту историю, не стала выяснять, действительно ли гроб вскрывают при захоронении. Я поверила её рассказу, и он меня очень впечатлил. С тех пор несколько лет перед сном я думала, что же я буду делать, если вдруг очнусь, а вокруг меня деревянная коробка, обитая мягким материалом. Ещё страшно было ездить в металлических лифтах — я думала, если такой застрянет, то я тоже буду как бы похоронена в нём заживо.
Боялась я в одиночку. Тема смерти была для меня непростой, никто не разговаривал со мной о подобных вещах, а спрашивать что-то у взрослых я боялась. Похороны вызывали у меня тревогу, а мама говорила, что смотреть, как кого-то хоронят, — плохая примета. Но я не могла не смотреть — вдруг человек просто спит и я сумею это заметить?
Каждый раз, когда я видела лица покойников, становилось очевидно, что они действительно мертвы. Но страх быть погребённой заживо только обострялся. С возрастом, правда, он как-то сам по себе прошёл. Вместо этого я стала бояться внезапной смерти — но, думаю, такой страх есть у большинства людей. Правда, мужа я предупредила: если что, я предпочитаю кремацию. На всякий случай.
Саша Шведченко
В детстве я боялась православных икон — мне казалось, будто они смотрят на меня осуждающе и ухмыляются. Возможно, это началось со страшного сна, в нём я была за шкафом в комнате родителей и видела часть иконы на их полке. Внезапно изображение оживало и страшно улыбалось. Потом этот кошмар стал сниться мне регулярно.
Трудно сказать, почему я стала видеть ужасы про иконы, может, церковь с детства вызывала у меня неприятные ассоциации. Меня часто туда водили — кто знает, может, я там чего-то испугалась. Меня крестили в два года, и я отчётливо помню, что у меня на лбу было масло и меня это злило. Возможно, неприятные ассоциации были с тех пор. Уже будучи взрослой, я говорила об этом страхе с психотерапевтом. Он предположил, что церковь может ассоциироваться у меня с трудным, печальным периодом в жизни. А ещё однажды соседская девочка рассказала мне страшилку, что на самом деле на иконах изображён дьявол.
Лет в девять я боялась икон и дома, и на даче. Моё воображение генерировало новые изображения, которых я никогда не видела, и показывало мне их во сне. Когда я оставалась дома одна, старалась не заходить в комнаты, где стояли иконы. Или, наоборот, принимать в пространстве такое положение, чтобы видеть все иконы в помещении одновременно. Тогда я могла следить за ними и контролировать, что происходит. Чаще всего я старалась находиться на кухне — это была единственная комната в квартире, где изображений не было.
У меня над кроватью тоже стояла икона, и засыпала я только лицом к ней — боялась, что иначе она будет смотреть мне в спину. В детстве я не решалась поговорить с родителями о своём страхе и попросить спрятать изображения. Папа — верующий человек, и я переживала, что он не поймёт меня. Только став постарше, после переезда я сама убрала икону из своей комнаты.
Даже сейчас иногда я просыпаюсь от кошмара, в котором икона начинает ухмыляться. Раньше мне снились самые разные воображаемые иконы, теперь я вижу только те три, которые на самом деле были у нас дома. По крайней мере, сейчас я знаю, что этот страх иррационален, и могу с ним справиться.
Сергей Простаков
Я родился и вырос в деревне под Курском. Больше всего в детстве я боялся, что к нам в дом ночью ворвутся люди и вырежут всю семью. Чтобы понять корни этого страха, нужно вспомнить телевидение 1990-х. К тому, что показывают по федеральным каналам сегодня, можно относиться по-разному. Но нынешний школьник вряд ли в полдень увидит по телевизору видео с реальным убийством. А в 90-е я видел такое почти каждый день. Вспомнить хотя бы оригинальную заставку передачи «Криминальная Россия». До сих пор мурашки по коже. А ведь на НТВ её показывали в середине дня. Съёмки вели в квартирах, где среди разбросанных вещей всё ещё лежали окровавленные трупы.
Сейчас страшных и плохих новостей не стало меньше. Просто тогда они сопровождались картинкой и детальным описанием. Из-за этого у меня и появился страх перед ночными визитёрами, и этот страх был со мной годами. Если кто-то начинал стучать в калитку, собаки лаяли, и я думал, что пришли убивать мою семью. Почему-то я был уверен, что если нас захотят ограбить, то ещё и порежут — я видел очень много новостей про такое.
Сегодня, конечно, я тоже боюсь ночных визитов, только уже со стороны полиции. Но когда слышу новости об убийствах в регионах, никогда не смеюсь, хотя знаю, что многие пользователи интернета так делают.
Когда я был маленьким, нам дали комнату в коммуналке. Это был очень старый дом — кажется, чуть ли не тридцатых годов. Старое двухэтажное здание — восемь квартир, щели в полах, никаких удобств, даже ванны. В доме водились мыши и крысы. Летом они вели себя потише, но вот зимой сильно шумели. Когда мы ложились спать, под полом в углах начинался шорох. Мама, как и я, боялась мышей. Она вставала и начинала топать по полу ногой. Шорох ненадолго прекращался, но потом всё начиналось снова. Однажды ночью я пошёл на кухню попить воды, включил свет, и прямо на моих глазах на пол упало мусорное ведро. Из него выскочила огромная крыса. Я бегом помчался с кухни.
В какой-то момент я стал, как мама, топать по полу, чтобы мыши затихли. Однажды на кухне я услышал мышь и принялся топать. Тогда из другой комнаты вышел наш сосед по коммуналке — дядя Коля. Он спросил: «Что ты делаешь? Полы и так гнилые. Провалишься, и с концами». Я знал, что находится в квартире под нами — там были руины, давным-давно покинутые людьми. В детстве мы с друзьями думали, что там живут привидения. Так появился новый страх — провалиться в эту квартиру. Теперь, когда мимо меня бегали крысы и мыши, я боялся даже топать.
Классу к третьему я начал сам выносить мышеловки — вытаскивал мёртвых мышей и снова клал приманку. В то время я перестал их бояться. Но крысы в мышеловки не попадались, они были крупнее и страшнее, так что страх перед ними не исчезал.
В пятом классе нам наконец-то дали новую квартиру. Мы переехали и завели кошку Муську. Первое время, когда ночью она играла или шуршала какими-то предметами, я просыпался и думал, что это снова крысы. Сейчас этот страх остался в прошлом. Хотя, бывает, приснится какая-то ерунда, проснёшься и в первую секунду опять вспомнишь про крыс.
Анна Карпова
Когда я училась в начальной школе, на внутренней части двери в туалете у нас были фотообои. На них были изображены джунгли: озеро с крокодилом, туканы, выглядывающие из травы, ярко-зелёная лягушка, бабочки. А ещё там был леопард.
Картинки были яркими и правдоподобными. Как мне помнится, морды зверей не были злобными, но я всё-таки почему-то очень боялась леопарда, особенно когда оставалась одна дома. Я заходила в туалет, садилась, и он оказывался прямо на уровне моих глаз. Если родители оставляли меня дома одну, я старалась лишний раз не приближаться к этой двери.
Потом я стала «договариваться» с леопардом. Каждый раз, когда я шла в туалет, я заходила на кухню и брала там печенье или что-нибудь ещё вкусненькое. Подходила к двери и подносила к пасти каждого животного по очереди — угощала. Последний кусок — самый большой — всегда доставался леопарду. Остальных животных я не боялась, но всё равно «кормила», чтобы они не обиделись.
Страх прошёл сам собой к средней школе. Думаю, на самом деле он был связан с тем, что в те годы я начала учиться и чувствовала себя тревожно. Это был своеобразный ритуал, чтобы снизить чувство тревоги, связанное со школой.
Николай Чикишев
Через некоторое время после того, как я увидел это фото, мне стал часто сниться один и тот же сон. Я нахожусь дома, родителей нет. Из окна льётся странный голубоватый свет. Я подхожу к окну и вижу человека — он говорит на неизвестном мне языке, но почему-то я его понимаю. Он ведёт обратный отсчёт: «Пять, четыре, три, два…» Когда доходит до одного, раздаётся дикий грохот, всё кругом разлетается на куски, а я начинаю гореть.
Чего мы боялись в детстве
Сейчас мы можем сколько угодно храбриться, но в детстве мы такими уверенными в себе не были. Скорее, наоборот, были жалкими, вечно ноющими недолюдьми. Учти, бабайка не дремлет! И вот сейчас, когда ты начал припоминать свой липкий детский страх, мы приглашаем тебя в путешествие по волнам нашей памяти в самую счастливую пору жизни, когда нас не заставляли идти на работу, а кризис был нормальным делом.
Также существует версия, что маска являлась символом смерти в Древнем Китае (маска символически изображала отрубленную голову человека, на которую сверху была посажена жаба). Если бы мне рассказали об этом детстве, я бы навсегда перестал смотреть телевизор.
Мертвое человеческое лицо с жуткой гримасой портило всё впечатление от просмотра «Поля чудес» и «Денди – новая реальность».
Только единицы знали, чье это лицо, остальные же думали, что это либо какая-то старая бабушка, застывшая в оскале мучительного оргазма, либо Борис Николаевич Ельцин. В любом случае его боялись и взрослые, и дети, более того, вспышки вызывали приступы у эпилептиков, а жуткую музыку заменил голос Андрея Разбаша, который до сих пор говорит: «Телекомпания ВИD представляет».
А на видео запечатлено былинное издевательство, когда руководство программы «L-club», которую вел Леонид Ярмольник, решило окончательно добить своих граждан, подставив жуткое лицо Леонида вместо Хоу Сяна. И правда страшно.
Бабайка
Никто не знает, что это такое. Даже родители не могли понять. Воображение рисовало что-то звериное, волосатое, напоминающее внешне не то маленького оборотня, не то Михаила Галустяна. Кто-то же, напротив, видел старую бабку, наподобие Бабы Яги. В любом случае именно мифической бабайкой объяснялись непонятные шорохи, доносящиеся откуда бы ни было. А циничные и ехидные усмешки старших только провоцировали истерику у разодетых в колготки мальчика или девочки.
Волчок
Казалось бы, волчок – это что-то маленькое, нежное, смешное. Но фраза «укусит за бочок» неминуемо рисовала в детском воображении кровавую сцену, где серый зверь отрывал могучей пастью половину детской бочины. Уже в 3 года все знали, как питается волк, а вот желания, чтобы он питался твоей плотью совсем не было.
Темнота
«Кирпичный» набор маленького джентльмена: волчок, бабайка, ВИД и, конечно же, темнота. Мы свято верили, а с годами даже убедились, что в темноте может произойти всякое нехорошее. Именно оттуда в соответствии с детским легендариумом вылазили бабайки, крокодилы и прочая нечисть. Один мой товарищ рассказывал, что его до 7-8 лет преследовала какая-то разноцветная сине-зелёная хрень. Каждую ночь он боялся её, но избавиться от этой бесформенной хрени можно было лишь одним способом – зажечь в комнате свет. Даже сейчас, когда он вспоминает про неё, его пробирает лёгкая дрожь. Она превосходила его в масштабах и гналась по тёмной комнате, пока камрад не нащупывал выключатель.
Как она называется, никто не знает, но факт в том, что другой мой товарищ видел нечто похожее во время белой горячки.
Рука из унитаза
В 90-х можно было встретить одну «забавную» игрушку. Это был заводной унитаз. Если завести клозет, то из него вырывалась зловещая костлявая рука. Игрушка была забавная, но появлялся панический страх, что из клозета вырвется рука или пускай даже крыса, которая укусит и схватит за то, за что ты сам себя со стыдом трогаешь.
Страшные картинки
Расскажу историю из моего детства. В нежном возрасте я любил просматривать книгу с репродукциями Карла Брюллова. Вернее, любил смотреть до тех пор, пока не доходил до репродукции «Последнего дня Помпеи». Что больше всего пугало в этой эпической, трагичной, мрачной и по-своему жуткой картине – сказать не могу. Но помню, что спать в одной комнате с этой книгой было жутко. Пока родители не выполняли моё истеричное требование вынести книгу из комнаты, я не засыпал.
Собственно, мрачные картинки пугали многих. Кто-то боялся трогать книжку (и речь вовсе не о сатанинской библии) с жуткой картинкой, а кто-то старался не заходить в комнату, где находилась черно-белая фотография полусумасшедшей мёртвой прабабки.
Человек в маске
В своё время по телевизору шла разжижающая мозг и мораль передача под названием «Моя Семья». Её вел человек, который дорого ответит за свои грехи (он породил «Дом-2», «Окна» и снял совершенно мерзостный фильм «Корабль двойников» с Жириновским). Имя ему Валерий Комиссаров. Но речь не о нём.
Была в той программе рубрика «Маска откровения». На сцену выходила херня из «Биошока», которая при ближайшем рассмотрении оказывалась несчастным человеком, которого Комиссаров нарядил в чёрно-белую маску и заставил на всю страну рассказывать про свои проблемы. Всё бы ничего, но эта жуткая маска, которая делала жертву похожей на варана, не вызывала хороших чувств.
Клоуны
Не все смеются над клоунами. Процентов 30% детей их боятся. И боялись даже тогда. И правда, вид размалёванного дурковатого лица, отпускающего тупые шутки (это, безусловно, не касается Юрия Владимировича Никулина и Вячеслава Полунина), не только бесит алкашей, но и нервирует детей. А после фильма «Оно» паника приобретала колоссальные масштабы. А клоунам плевать, они идут пить водку после спектакля.
Чужие дядьки
Ничто так не пугало юного джентльмена, как кино. Были жуткие сцены, которые смотреть не страшно, как, например, в «Робокопе»: даже расстрел Мёрфи и потрошение во второй части не выглядели так жутко, как бегающая на паучьих ножках только что оторванная человеческая голова из «Нечто» или Фредди Крюгер, шокирующий и взрослых, и детей. Сейчас фильм кажется больше смешным, чем страшным, но в те времена Фредди нередко был виновником энурезного утра. Хотя куда ему до советского «Вия» – вот уж действительно страшный фильм.
Это были суровые 90-е, и вероятность того, что в твой дом заберутся воры, существовала. Знаний, полученных после просмотра фильма «Один дома» не хватало, и потому оставаться дома одному было страшновато.
Потеряться
Еще один детский страх – это страх потеряться. Поэтому, крепко вцепившись в мамин рукав, ты боялся, что бесноватая толпа людей разделит вас с мамой, и тебя украдёт бабка-клоун в маске из «Моей семьи», чтобы поить водкой и держать всё время в темноте, периодически включая заставку ВИDа.
Кукоище, Бабайка и ремень: петрозаводчане рассказали, кого они боялись в детстве. А вы пугаете своих детей?
Родители любят припугнуть детей мифическим Бабайкой и волком, чтобы дети вели себя тихо и не делали ничего опасного. Накануне самого страшного праздника в году мы поспрашивали петрозаводчан о том, какие пугающие воспоминания у них есть из детства. А вы боялись Бабайку? Пугаете ли своих детей выдуманными существами?
Любовь, 35 лет: «Делает вид, что набирает номер скорой помощи»
— Помню, как в детстве бабушка пугала меня Бабаем и Букой. Кто они такие, я представляла довольно смутно, эти существа казались мне сродни сказочным персонажам, и я, скорее, испытывала любопытство, чем страх. А современных, не по возрасту развитых и гиперактивных детей Бабайкой и вовсе не испугаешь. Второй ребенок моей подруги растет не в меру подвижным, проказливым, упрямым, и она нередко не знает с ним сладу. Жаловалась, что сын ничего не боится: например, не хочет уходить из магазина; скажешь ему, тогда оставайся тут, он и будет стоять на месте, да еще начнет издевательски смеяться вслед уходящей матери. Но однажды этому мальчику пришлось вызвать скорую, и медики сделали ему укол, после чего мама наконец нашла нужный «рычаг». Теперь, если у сына случается истерика, она делает вид, что набирает номер скорой помощи. Ребенок тут же успокаивается и замолкает. Когда я усомнилась, педагогично ли это, и высказала опасения, что будет, если вдруг снова по-настоящему придется вызвать скорую, подруга ответила, что в данном случае ей всё равно: хотя бы что-то действует на сына, потому что все другие угрозы, а тем более уговоры, увещевания бесполезны.
Юля, 31 год: «Кукоище, иди сюда»
— Мне рассказывали, что, когда я мелкая засыпать не хотела и шумела, мне пригрозили: «Придет чудовище и тебя заберет». А потом увидели, как я крадусь в темноте по коридору к входной двери квартиры и шепчу с ней рядом угрожающе: «Кукоище, иди сюда, я тебя не боюсь».
Ольга, 19 лет: «Выставила меня на крыльцо»
— Когда мне было годика четыре, мы проводили лето на даче вдвоем с мамой. Я была послушным ребенком, но в тот раз мы из-за чего-то поссорились, я расплакалась и никак не успокаивалась. Мама долго терпеть не стала: выставила меня на крыльцо и заперлась в доме. Я колотила в дверь как сумасшедшая и кричала, не переставая. Потом мама говорила, что удивилась, сколько у меня силы — я чуть не сломала дверь! И только несколько лет спустя, когда мы с ней вспоминали этот случай, я призналась, что была до ужаса напугана, потому что думала, будто она выгнала меня из дома навсегда! А мама считала, что просто наказала меня, временно выставив за дверь. Она не подозревала, насколько разным было наше восприятие одной и той же ситуации, и сказала, что знай она правду о том, что я чувствовала, никогда бы так не поступила.
Алексей, 32 года: «Это настоящее сродни жестокой пытке, которой нет конца»
— Думаю, ни в коем случае нельзя оставлять маленького ребенка одного в больнице, потому как он не в состоянии постичь, что произошло. Когда я очутился в больнице, мне было года три с половиной, и я уже осознавал себя, но не понимал, почему меня тут оставили. Мне кажется, маленькие дети в таких ситуациях не в состоянии думать ни о прошлом, ни о будущем, они живут в настоящем. И это настоящее сродни жестокой пытке, которой нет конца. Меня окружали чужие люди, и далеко не все из них были добрыми, некоторые ругали за то, что не попросился на горшок, не доел кашу, заплакал, выплюнул таблетку. Когда родители забрали меня домой, я, по словам мамы, сидел, уставившись в одну точку, и ни на что не реагировал. Мне купили новые игрушки, но я не заинтересовался даже ими. Я все переживал внутри, а сказать не мог, и вернулся к нормальному состоянию лишь спустя несколько дней. Не могу сказать, что это как-то повлияло на мое дальнейшее развитие и психику, но свое беспросветное одиночество в незнакомом темном помещении (на ночь электричество выключали) я запомнил на всю жизнь.
Анна, 47 лет: «Меня пугали Хокой»
— Меня пугали Хокой. Что она придет и заберет. До сих пор не знаю, кто это. Мне представлялось, что это такая высокая и довольно-таки толстая тетка в лиловом плаще с капюшоном. Недавно спросила у мамы, и она сказала, что ее тоже пугали Хокой, и она думала, что это большая пушистая гусеница. До сих пор не понимаю, зачем стращать гусеницей, чего там бояться-то, и как она может забрать?
Александра, 29 лет: «Зубастик-то уже стоит за дверью»
— Мой сын был хорошим мальчиком, вот только очень плохо и медленно ел. В садике последним выходил из-за стола, да и дома из-за его неторопливости, рассеянности и баловства с едой и посудой, я нередко теряла терпение. Как-то мы поехали погостить к двоюродной сестре, у которой была дочь одного возраста с моим Максимом. Девочка тоже ела плохо, и когда мы усадили детишек за стол, Оксана, ее мама, вдруг сказала: «А зубастик-то уже стоит за дверью». Лиля тут же усердно заработала ложкой, а Оксана шепнула: «Только с помощью зубастика и удается накормить».
И тут я заметила, что мой сын посмотрел сперва на Лилю, потом — на дверь и призадумался. Я заговорщицки подмигнула сестре, и та сказала: «Макс, если по-быстрому все не съешь, и к тебе зубастик придет!» С тех пор пошло-поехало: «под зубастиков» дети ели дружно и быстро, и мы не теряли на это полдня. Я удивилась, когда однажды Лиля замешкалась за обедом, Максим выглянул в окно и на полном серьезе сообщил: «Давай быстрее! Во дворе уже зубастики стоят, оба черные — один твой, а второй мой»! А когда в конце отпуска мы, попрощавшись с Оксаной и Лилей, сели в поезд, Максим с довольным видом заявил: «Ну все, здесь зубастиков нет!» И незнакомая соседка по купе, которая вообще была не в курсе событий, тут же заявила: «Как это нет? Я только что видела, как два зубастика садились в соседний вагон!» Когда Максим подрос, я спросила его, что же он тогда думал про этих зубастиков, и сын ответил, что нисколько их не боялся, для него это было похоже на какую-то новую игру.
Маша, 27 лет: «Папа пугал детей Бармалеем»
— Я не помню, что меня родители пугали кем-то особенным. Но вот мой папа любил попугать детей наших родственников Бармалеем. Он носил бороду и был высокого роста, поэтому поднимал ребенка к потолку и грозным голосом говорил: «Я злой Бармалей. Я вас сейчас съем». Дети пугались и вели себя тихо. Потом повзрослевшие двоюродные братья и сестры рассказывали мне, что правда его в тот момент боялись.
Вера, 44 года: «Бабушка часто ни с того, ни с сего заговаривала о смерти»
Надежда, 33 года: «Пугали ремнем»
— Я боялась, что родители не вернутся из леса. Типа их там загрызет медведь или волк и нас отдадут в детдом. Суровое деревенское детство. А так ремнем пугали.
Андрей, 57 лет: «Я тебя тут оставлю, не балуйся»
Юля, 30 лет: «Я боялась крокодила»
— Я боялась крокодила под кроватью, поэтому ноги старалась сразу в тапки засовывать и бежать подальше. Еще боялась домового, про которого вечно рассказывала наша соседка: как она ставит ему блюдце с молоком и конфеты, а утром все пусто.
Светлана, 50 лет: «В черном-черном доме, в темной-темной комнате…»
— Кто из нашего поколения не помнит так называемые «страшилки»: «В черном-черном доме, в темной-темной комнате…» Так мы пугали друг друга в пионерском лагере после отбоя. Сперва орали как бы от страха, потом дружно смеялись и просили: давайте еще! Гуляя во дворе, мы заходили в темный подвал, расположенный внизу нашего дома и в то время не запиравшийся. Шли по его лабиринтам гурьбой, громко пели детские песни, а потом кто-то обязательно таращил глаза и произносил страшным шепотом: «Смотрите!» После чего все с диким визгом бежали к выходу. До конца подвала мы, по-моему, так ни разу и не добрались. Лазили в полуразрушенный дом, искали там привидения и, не найдя, были сильно разочарованы. Все эти «страхи» добавляли нам того, чего не хватает в жизни, — приключений, острых ощущений. Что касается запугивания детей взрослыми, то мне кажется, что в определенных случаях это не так уж плохо, потому что служит своеобразным предупреждением об опасности, корректирует и контролирует поведение. А что делать, если порой иначе просто не получается воздействовать на детский ум, чувства и психику.