Хайдеггер с чего начать
Хайдеггер с чего начать
Крайне сложно дать простую аннотацию или тезисное описание философии Хайдеггера, которая представляет из себя, пожалуй, сложнейшее и глубочайшее прозрение в сущность западного мышления, философии и бытия. Бытие (Sein/Seyn) — это ключевое и многозначное понятие в трудах шварцвальдского профессора. Хайдеггер ставит жирную точку в конце европейской философии уже после того, как она окончательно закончилась на Ницше. После Хайдеггера философии нет вообще, только распад структур Логоса и брожение обломков. Но Мартин Хайдеггер не просто ставит точку, он осмысляет все, что было сказано и воплощено в западной истории и философии, а главное — почему было помыслено именно это, именно так и привело именно к такому упадку и забвению бытия? Масштаб мысли Хайдеггера охватывает весь историал западной метафизики от досократиков, которые первыми начали философствовать, и до Ницше, который осознал, описал и завершил их посыл.
В ХХ веке Хайдеггер совершает онтологический поворот, который оказывается поворотом к языку и вопросу об истине бытия. Хайдеггерианский метод работы с языком неподражаем и необычен, он возвращает нас к временам, когда философские термины только-только становились концептами и какие семантические поля они охватывали, а какие ошибочно отсекались и ограничивали будущие ведущие слова философии.
«Бытие и время» — ранний и самый известный труд Мартина Хайдеггера, который является пробой постановки проблемы его философии. Издание этой книги в 1927 году в одночасье вывело Хайдеггера на философский Олимп Европы, но сам он позже и в дневниках не раз признавался что эта работа была слишком сырой и отягощенной феноменологическим подходом Гуссерля, учителя Мартина.
На русском языке хорошего перевода «Бытия и времени» нет. И с этим надо смириться. Есть перевод Бибихина, который содержит неточности и большое количество идей самого Бибихина, а не Хайдеггера, поэтому читать вторичное переложение сложного хайдеггерианского языка и мысли не следует. Следует выучить немецкий язык и прочитать «Sein und Zeit» в оригинале.
Так как Хайдеггер окончательно констатировал конец западного мышления — это стало и концом парадигмы Модерна, апофеоз которой пришелся на Вторую Мировую войну. Как следствие мы можем увидеть, что Хайдеггер стоит в основании развилки последующего пост-военного и пост-Западного, пост-современного мышления.
Первое направление — это то, которое усвоило Хайдеггера неправильно и взяло курс на Постмодерн. Хайдеггер — один из прекурсоров постмодернистской философии. Перевод его книги «Бытие и время» на французский стал тем основанием, на котором воздвиг свою экзистенциальную философию левый мыслитель Жан-Поль Сартр. Сартр настолько не понял Хайдеггер и увел свою мысль не туда, что немецкий философ позже был вынужден выступить с защитой своих тезисов от неверного толкования в «Письме о гуманизме».
Тем не менее, начиная с Сартра, в поствоенной Франции властителями дум и мод становятся интеллектуалы левого толка. Вопросы онтологии, истины, экзистенции и языка будут интересовать таких гениев постмодернизма и постструктурализма, как М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Делез и Ф. Гваттари и Ж. Бодрийяр. Все они так или иначе опираются на Хайдеггера и Ницше, предлагая свой вариант «Другого Начала» и абсолютно горизонтальной, имманентной и виртуальной философской топики [деконструированной, без вертикального Логоса].
Второе направление — это консервативное и традиционалистское прочтение Хайдеггера, который при жизни был близок кругам Консервативной Революции и имплицитно воплощал консервативный образ жизни в провинции — об этом смотри его очерк «Философский ландшафт».
Но глубина и оригинальность мысли Мартина Хайдеггера не позволяют просто вписать его в один ряд с теми или иными консерваторами, или традиционалистами, которые в силу самого значения слов опираются на образцы прошлого или Традиции. Такой подход будет лукавством и упрощением смыслов, чего нельзя допустить.
Для наглядности контраста попробуем привести пример:
Представим себе обычного современного молодого человека, почти обывателя с обычным кругом интересов в рамках его ежедневного жизненного мира. Максимально обычного человека. И вот, каким-то чудом или невозможным стечением обстоятельств, этому молодому человеку попадают в руки книги Эрнста Юнгера, Юлиуса Эволы и сборник священных текстов европейских традиций. И он усваивает традиционализм как философию своей жизни, с ним происходит преображение всего его естества и экзистенции. Ещё вчера он был никем, обычным безликим «некто» (das Man у Хайдеггера), но сегодня он уже носитель идей и идеалов, он религиозен, его мышление работает, он переживает свою жизнь как бытие-в-сердце-ада Модерна и Постмодерна. Фактически, он наконец-то стал ближе к Человеку и понятию того, что такое Жизнь вообще. До этого момента он вовсе не жил, а спал уютным сном забвения в неосознанности.
Так вот, если традиционализм делает из обывателя Человека, то философия Хайдеггера для консерватора и традиционалиста работает так же радикально, как традиционализм ошеломляет обывателя. Корректное усвоение посыла Хайдеггера выбивает твердую опору политического консерватизма и традициоанилизма из-под ног человека. Не возвращает назад к глупому состоянию обывателя, но бросает вызов и посыл к совсем другому, отличному от привычных нам схем и «вилок» выбора. В этом заключается огромная сложность усвоения хайдеггерианской философии. Относительно консерватизма и традиционализма есть возможность навести некие мосты и нащупать связи между этими идеологиями и Хайдеггером, но до некоего предела. Известно, что в книге «Оседлать тигра» Ю. Эвола критикует Хайдеггера за экзистенциализм, но здесь барон совершает ошибку и скорее критикует Сартра за спиной Хайдеггера. Тем не менее при недавнем анализе новых изданий черновиков Хайдеггера под названием «Черные тетради», итальянские исследователи нашли у него непрямую, но характерную цитату из Эволы, о чем сообщает Джованни Сесса в статье «Хайдеггер — читатель Эволы».
Хайдеггер считал, что только два типа людей способны к подлинному вопрошанию и опрашиванию Бытия и человеческой экзистенции — это философы и поэты. Среди поэтов он особенно выделял Гёльдерлина, Рильке и Тракля, которым посвятил свою работу «Язык поэзии». Позднее он хотел добавить к триптиху фигуру Паля Целана, но этим планам не суждено было воплотиться. Особого внимания заслуживает анализ стихотворения Стефана Георге «Слово» (Das Wort).
По мнению Хайдеггера, философы и поэты поднимаются на одну высоту мысли, но на разных пиках, вершинах. Согласно одной из энигматических записей в его дневниках, «переход с одной вершины на другую совершается не через спуск в долину и подъем, а через скачок с пика на пик».
Одним из ключевых понятий в философии Хайдеггера является Dasein, что переводится как «вот-бытие» применительно к человеку. Одним из экзистенциалов Dasein является Stimmung — Настроение.
Вхождение человеком в настрой Dasein способно привести его к правильному аутентичному проживанию и мышлению.
Хайдеггер и нацизм.
Тема является излюбленным и избитым жупелом лево-либеральной интеллигенции, которая осознает про-консервативный настрой философии Хайдеггера и пытается раздуть «скандал» с целью «забыть и исключить» философа из истории мысли, дабы сохранить постмодернистский статус кво.
Итак, Хайдеггер был современником Третьего Рейха и был членом партии. В 1933 году Хайдеггер становится ректором Фрайбургского университета и желает кардинально реформировать кафедру философии и всю философскую науку при поддержке режима. Но он будет занимать кафедру менее года, постепенно дистанцируясь от НСДАП и их идеологии. Для Хайдеггера она слишком отягощена почившей метафизикой и его интересы в философии было невозможно свести до пропагандистских агиток.
После всего сказанного у читателя назреет вопрос: Так что же почитать из Хайдеггера?
Во-первых, настоятельно рекомендуется прочитать подготовительную литературу:
— Учебник по истории западной философии (не Рассел), желательно континентального автора или пост-советский;
— Книгу А. Дугина «Мартин Хайдеггер. Последний Бог» — лучшее на сегодняшний день введение в проблематику;
— Книгу А. Дугина «Метаполитика и эсхатология Бытия» — не бесспорная попытка вывести из философии Хайдеггера политическую теорию будущего;
— Книгу Askr Svarte «Приближение и окружение» — синтез германо-скандинавского традиционализма и хайдеггерианства;
— Статью О. Цендровского «Понятие бытия (Seyn) в философии М. Хайдеггера и её методологические особенности»;
— Статью М. Хайдеггера «Конец философии и задача мышления» — уловите посыл когда он рассказывает про «просвет» и «алетейю».
— Настоятельно НЕ рекомендуем читать никакие труды Н. В. Мотрошиловой из-за нижайшего качества и стиля текстов;
— Рекомендуем читать предисловия переводчика Шурбелева, под его редакцией и с его комментариями вышли очень неплохие переводы.
Из самого автора:
— «Что зовется метафизикой?»;
— «Основные понятия метафизики»;
— «Время и бытие» — поздний сборник и второй том «Бытия и времени»;
— Семинарский двухтомник «Гераклит», один от Мартина Хайдеггера, другой совместно с Ойгеном Финком — отличные книги для ознакомления с методом лингвистической герменевтики Хайдеггера и погружением в философию;
— «Язык поэзии»;
— «Черные тетради II» — том черновиков, внутренняя лаборатория мысли автора, уже для углубленного чтения;
— Sein und Zeit на немецком.
Портал Богослов.ru приглашает Вас помочь в добром деле.
Человек всего более должен учиться милосердию, потому что оно то и делает его человеком (свт. Иоанн Златоуст).
Как я читал Хайдеггера
Oct 18 · 3 min read
Один из моих менторов, семидесятилетний матёрый экзекьютив коуч Джеймс из Долины дико не любит Уилбера и обожает Хайдеггера.
Кена Уилбера он не любит, потому что они ровесники, оба психолого-философы, оба всю жизнь творили из SF Bay Area, оба из одной идеологической школы, оба церебральные, глубокие, обожают все интегральное, читают тонну книг каждый год и регулярно выдают в мир авторскую систематизацию осмысленного для более широких масс. «Берите, пользуйтесь, это я придумал!»
Уилбер, правда, написал двадца т ь с лишним книг, а Джеймс только одну. Поэтому, мне кажется, все сводится к соревновательному недолюбливанию одним атлантом мысли другого. Так часто бывает в узких экспертных прослойках. Штош.
Зато Джеймс очень любит Мартина Хайдеггера.
Во-первых, Хайдеггер немец, а не американец, во-вторых, он мертв, в-третьих, тоже написал только одну значимую книгу за 80+ лет жизни. Ее мало кто понял, а те кто понял, почему-то посчитали самым важным философским высказыванием ХХ века.
Джеймс явно оказался во второй категории. Как-то раз он сказал мне: «Слава богу, моя волшебная жена согласилась выйти за меня замуж. Если бы не она, я был бы одним из тех городских сумасшедших, которые сидят на лавочке в Голден Гейт Парке и время от времени выкрикивают в след прохожим: “Хайдеггер! Хайдеггер!”».
(Помню, я подумал тогда, что если за каждым великим мужчиной и вправду стоит великая женщина, то возможно, за каждым достойным мужчиной-философом стоит терпеливая жена.)
Книга-шлягер Хайдеггера называется «Being and Time». Толстая, в 2 кило весом и пережившая не одну попытку перевода на английский — как немецкая крепость, пережившая не одну попытку штурма союзными войсками.
Читать ее настолько же сложно, насколько разбирать слова, которые Хайдеггер виртуозно слепливает, чтобы создать в языке конструкции, которые никак до этого не назывались.
Мне симпатична эта тенденция немецких философов относиться к языку как к тесту, из которого можно слепить и пирожок, и пончик, и корж. Очень сильно; max!
Благодаря Джеймсу и переводчику Марку Урэтхолу я врубился в Хайдеггера, как десятком лет ранее благодаря поэту Лехе Никонову врубился в Пруста.
Ключевая идея Хайдеггера, как я ее интерпретирую, заключается в том, что система объекта и субъекта находятся в постоянном контакте здесь-и-сейчас, поэтому когда субъект (скажем, я, автор этого текста) пытается отделить себя от объекта ( мира-и-времени), он несомненно получает экзистенциальные искажения. Проще говоря, страдает.
Мир, согласно моей интерпретации классика, постоянно падает в тебя, а ты в него.
Попытка эту тенденцию системы не замечать и не быть-здесь приводит к тому, что ты уходишь в голову, церебральное, анализ, переживания, тревогу, интеллектуализацию. Ты выбираешь безопасность и отстраненность эксперта, а не азарт соучастника и заговорщика.
Но если ты решаешься быть-здесь, то мир стремительно падает в тебя и ты падаешь в него, и вы очень классно соприкасаетесь. Может получиться нелохой танец.
Эту идею Хайдеггер называет Dasein по-немецки, being-in-the-world по-английски, здесь-бытие по-русски.
В здесь-бытии прикольно, потому что это проживание опыта в моменте, о котором так часто можно услышать на медитационных ретритах, подхватить в шавасане или нащупать в молитве. Все эти практики показывают, куда можно заходить, если не лениться и продолжать практиковаться.
Но здесь-бытие не только для духовных, но и для деятельных. Например, я пишу этот текст в здесь-бытии, и я чувствую это, потому что играю буквами, словами и предложениями, а они в свою очередь играют мной, раскрывая что-то новое во мне. А потом еще и в вас.
Хайдеггер с чего начать
= бытие нельзя рассматривать как пребывающее в себе, автономно от сущего=
какое же оно тогда трансценденция?
но вопрос то был не в этом, а в неожиданной для меня фразе Хайдеггера, что сущее есть бытие
Прообразы есть не только для книг и деревьев, но и для отвлеченных идей, таких как Справедливость, Истина и Благо. Так что о любом предмете и любой идее можно судить, сравнивая их с исходным прообразом. Большая проблема: как мы можем знать об этих прообразах, если они существуют вне времени и пространства? Платон отвечает на это теорией о том, что каждый человек проходит через множество циклов жизни и смерти, «телесных и бестелесных состояний», и в процессе «АНАМНЕСИСА» способен вспомнить их все.
В каждом нашем бестелесном состоянии мы видим идеальные прообразы, но, на свою беду, забываем о них при рождении. И все-таки в опоре на разум мы способны понемногу вспомнить все наше бестелесное знание.
Философы живут разумом, они поэтому всего ближе к вечному знанию и, стало быть, рассуждал Платон, всего лучше могут управлять человеческими делами. Платон предвидел, что миром станут править не политики, а философы!
От мысли Платона покатился снежный ком философии и вырос в шар, который рушил империи, разжигал революции и ускорял историческое движение человечества. Две тысячи лет подряд выдающиеся философы, выстроившись в длинный ряд, совершенствовали, опровергали и переиначивали оригинальные воззрения Платона, снова и снова задавая главные для человека вопросы и по-разному отвечая на них.
В этот ряд комментаторов и толкователей Платона встал в свое время и Хайдеггер. Забегая вперед скажем, что тендеция Платона объяснять сущее через сущее (вещи через их прообразы, идеи), явилась, согласно Хайдеггеру, одной из ключевых ступеней на пути закрытия для заподноевропейского мышления самого Бытия, которое изначально не сводимо ни к какому сущему. Исключая бытие, ограничивая мышление кругом сущего, человек утрачивал тайну своего существования, утрачивал сознание тайны того, что сущее есть.
«На фундаменте, заложенном греческим исходным вкладом в толкование Бытия, выросла догма, которая не только объявляет вопрос о смысле Бытия излишним, но и санкционирует полное пренебрежение им».
Резюмируя скажем, что «заслугой» Платона явилось избавление греческой мысли от той открытости к Бытию, которая была свойствена досократикам.
на самом деле трактовка Платона в посте выше приведена довольно вульгарная, перепощу более адекватное изложение трактовки Хайдеггером Платона, сделанное Андреем Петровым
Хайдеггер говорит о том, что Платон, как позднее и Декарт (недаром поэтому Хайдеггер видит в Платоне раннего предтечу Декарта), совершает преобразование познавательной установки, которое состоит в переключении внимания, перенаправлении мысленного взора и изменении фокуса познавательного интереса. Теперь, вместо того чтобы взирать на истину, алетейю, понимаемую Хайдеггером как непотаенность, человек взирает на достаточно искусственно сформированную «идею». Речь, как и в случае с Декартом, идет об «исправлении взгляда» и о «правильности вглядывания». «В таком направлении себя восприятие уподобляется тому, что должно быть увидено» [Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: «Республика», 1993. С. 357]. «Так из превосходства вида и видения над алетейей возникает изменение существа истины. Истина превращается в ορθότης, правильность восприятия и высказывания» [там же, с. 357]. И отсюда Хайдеггер делает заключительный вывод, звучащий как приговор в отношении Платона: «Говоря об идее, что она госпожа, обеспечивающая непотаенность, Платон отсылает к тому невысказанному, что отныне существо истины не развертывается как существо непотаенности из его собственной бытийной полноты, а перекладывается на существо идеи. Существо истины утрачивает непотаенность как свою основную черту» [там же, с. 357].
Согласно Хайдеггеру, платоновская идея – это «вид» вещи, увиденный под определенным углом зрения, то есть определенное видение этой вещи. Все усилия теперь должны быть направлены на то, чтобы обеспечить такое видение. Для этого необходима правильность взгляда. А это нечто такое, чего, в целом, можно добиться путем тренировки, воспитания. Недаром Хайдеггер называет этот процесс «образованием» как намеренным приложением усилий для обеспечения желательного видения [там же, с. 356–357]. Уже из этих высказываний Хайдеггера можно сделать вывод, что для него платоновская идея – это нечто абстрактное, нечто искусственное, нечто, что создается самим человеком, когда он определенным образом направляет свое внимание и заставляет себя видеть данную вещь определенным образом.
Основываясь на своем неоправданном введении идеи в качестве бытия сущего, говорит далее Хайдеггер, Платон предлагает нам и новое, искаженное, понимание существа истины. «. Вопрошание о непотаенном переносится на явление вида и тем самым на подчиненное ему видение и на правильное и правильность видения» [там же, с. 357]. В этом Хайдеггер видит противоречие в учении Платона, которое состоит в том, что «обсуждается и описывается непотаенность и одновременно подразумевается и на ведущее место становится правильность» [там же, с. 357]. Истина становится правильностью, а не открытостью, непотаенностью сущего для наблюдающего.
>>> Теперь, вместо того чтобы взирать на истину, алетейю, понимаемую Хайдеггером как непотаенность, человек взирает на достаточно искусственно сформированную «идею»
Пожалуй, дело в появлении взгляда как такового и формирования той области, где человек глядит на что-то ему противоположное. Это как бы «размыкание» алетейи. При этом сама алетейя ставится у Платона в зависимость от взгляда узника; он так и пишет в «Государстве», что, перемещаясь из пещеры на светлое место, а оттуда взирая на Солнце, человек перемещается от менее истинного к более истинному. Алетейя же в том смысле, в каком ее понимает Хайдеггер, не требует взгляда на себя, смены взгляда или чего-то подобного. И, разумеется, бессмысленно говорить о «более» или «менее» истинном
>>> Уже из этих высказываний Хайдеггера можно сделать вывод, что для него платоновская идея – это нечто абстрактное, нечто искусственное, нечто, что создается самим человеком, когда он определенным образом направляет свое внимание и заставляет себя видеть данную вещь определенным образом
Это совсем не следует из хайдеггеровской трактовки Платона
>>> Истина становится правильностью, а не открытостью, непотаенностью сущего для наблюдающего
ps. Хайдеггер позднее несколько откорректировал свою трактовку Платона (см. «Конец философии и задача мышления»)
Новое в блогах
Мартин Хайдеггер. Просто о сложном.
Меня несколько удивила перепечатка отрывка из Хайдеггера. Это что, образец лженауки или просто текст для ознакомления? Я даже сомневаюсь, читал ли этот текст уважаемый Конфуций Блаженный, который его выложил. Поэтому я решил откликнуться. Начать придётся с феноменологии.
Уж если его учитель так думает, то что же нам думать? Язык его книги, по оценке Бердяева «несносен», в ней «масса мудрёных и бессмысленных словообразований». Подобная философия «стремится не к объяснению предмета, а к мистификации его. В ней нет простоты и прозрачности подлинного знания, их заменяет изощрённая вычурность невразумительных софизмов. Её цель – не истина, а эффект. И она достигает её, лишь когда ей удаётся поразить здравый рассудок читателя внушением суждений, которым он не может найти ни места ни применения [4]. Резковато! Но откройте Хайдеггера, почитайте. Вспомните Гегеля на лекции которого сбегались эффектные великосветские дамы чтобы себя показать и на людей посмотреть.
Пытаясь создать «фундаментальную онтологию», Хайдеггер считает свою философию исследованием «бытия как такового», но говорить о бытии как таковом, а не о бытии чего-то — значит заведомо пытаться сказать то, о чем ничего нельзя сказать. Но Хайдеггер не приходит к такому выводу, он считает, что бытие есть абсолютное Ничто: «Нетость Бога». Онтология «нетости»! «Ужасом приоткрывается Ничто»[5] которое и является Абсолютом.
Можно согласился с тем, что «бытие как таковое» есть возможность каждому познающему сознанию конституировать (устанавливать) свою онтологию, свою «чтойность». Это есть новая неклассическая онтология и новая метафизика, совершенно непохожая на аристотелевские «сущности» и «субстанции». У похожих друг на друга носителей сознания картины мира сходные. У отличающихся – разные. Но нам в своём мире жить, его познавать, другого для нас нет. Научные и философские плоды приносят не признание Ничто, а исследование мира, который нам представлен (по-став-лен, если угодно) нашей деятельностью, что признаёт и Хайдеггер: у него даже есть термин – «постав». Но Хайдеггер-то говорит о Ничто!
По Хайдеггеру мыслящий изначально находится внутри мыслимого, он вовлечен в то, что он собирается помыслить. Это верно. Но дальше – что? Работа аналитиков, а не хайдеггерианцев!
Отношение к Хайдеггеру спорно и неоднозначно. В идущих вразрез с аналитическим мышлением попытках Хайдеггера прийти к «тайне бытия» одни видят лишь игру словами, «крайний пример языковой путаницы» и утверждают, что «нет оснований относиться к жонглированию смыслами посредством словотворчества исходящего из этимологии различных терминов с восторженностью». Другие ценят его как экзистенциалиста, третьи видят в нём мистика, а самые бездарные благоговеют перед непонятной витиеватостью его неологизмов, подражают ему и обвиняют других в непрофессионализме.
Известно наставление Наполеона публицисту и составителю конституции Бенжамину Констану: «Пишите попространнее и понепонятнее». Хайдеггер написал 100 томов (это он так с многословием боролся??) и оказал значительное влияние на созвучных ему философов XX века. Его резко критиковали позитивисты, его на дух не переносил Карл Поппер и многие выдающиеся философы. Но он действительно повлиял на Сартра и других экзистенциалистов, на постмодернистов (Деррида и других) с их идеей деконструкции языка и борьбы с «лого- и фаллоцентризмом».
Европейскую философию часто делят на континентальную, с её бесконечными поисками абсолютов, и аналитическую, с её более прозаическим, но результативным рационализмом и логикой. Хайдеггер – яркий представитель континентальной философии.
[1] Хайдеггер получил образование в иезуитском лицее за счет церкви. И в университете он учился за её счет, писал восторженные рецензии на произведения официальных теологов, но в 1920 порвал с церковью. В 1933 вступил в гитлеровскую Национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП), был избран ректором Фрейбургского ун-та. В докладе «Университет в национал-социалистическом государстве» наметил план коренной реформы образования: «Новый студент – это больше не гражданин. Он проходит через трудовую повинность, состоит в СА или СС, занимается спортом. Учёба теперь называется служением через знания. И скоро всё это сольётся в радостном единстве». Но самостоятельности ему не дали, через два года он перестал быть ректором, хотя в партии оставался до конца, до весны 1945 года. После войны на основании закона о люстрации (запрет бывшим нацистам занимать посты на гос. службе) некоторое время его не допускали к преподавательской работе.
[2] В.Бибихин в кн.: М. Хайдеггер. Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993. С.7
[3] Цит. по: Реми Хесс. 25 ключевых книг по философии. УРАЛ LTD, 1999. С. 306.
[4] Виктор Мерцалов. Логика антропогенеза. СПб.: Алетейя, 2008. С.200.
[5] Хайдеггер М. «Время и бытиё», М.: Республика, 1993. С. 18.