альфия мустаевна каримова дата рождения
Альфие Каримовой присвоено звание «Заслуженный работник культуры»
Соответствующий Указ подписал накануне Глава Республики Башкортостан Радий Хабиров.
— Сердечно поздравляю Вас со знаменательным юбилеем! Многие годы Вы вносите значимый вклад в сохранение богатого литературного наследия великого народного поэта Башкортостана Мустая Карима, повышение популярности его творчества среди молодежи, развитие читательской культуры в обществе. Желаю Вам крепкого здоровья, благополучия, неиссякаемой энергии и всего самого доброго, — отметил Радий Фаритович в юбилейном поздравлении.
Как рассказывает Альфия Мустаевна, основная часть ее деятельности сейчас сконцентрирована на работе Фонда имени Мустая Карима, основанного в 2013-м году. Ключевой его задачей является поддержка программ по развитию башкирского языка и литературы, популяризация творчества Мустая Карима и его современников.
— В 2018 году состоялось открытие Творческой мастерской имени Мустая Карима в стенах родного для отца факультета башкирской филологии и журналистики. Каждый год мы вручаем гранты лучшим студентам и аспирантам факультета. При поддержке фонда в Литературном институте имени А. М. Горького прошла обучение группа литературных переводчиков. Мы постоянно участвуем в организации литературных и творческих конкурсов, особенно среди детей и молодежи. Также ежегодно вручаются гранты лучшим ученикам 158-ой башкирской гимназии имени Мустая Карима. Для нас важна преемственность поколений, важно понимать, какое будущее мы воспитываем, — рассказывает она.
Почетное звание «Заслуженный работник культуры Республики Башкортостан» присваивается высокопрофессиональным работникам учреждений, организаций и органов культуры, искусства, образования, кинозрелищных предприятий, участникам самодеятельного творчества и лицам, участвующим в работе организаций, учреждений и органов культуры на общественных началах, за заслуги в развитии культуры и работающим в области культуры 15 и более лет.
Каримов Тимербулат Олегович
Тимербулат Каримов родился 2 ноября 1974 года в городе Уфа, Республика Башкортостан. Является внуком знаменитого башкирского поэта и писателя Мустая Карима. После окончания школы № 39 с золотой медалью с 1991 по 1993 год учился на факультете романо-германской филологии Башкирского государственного университета. В 1997 году окончил Бриджпортский университет и стал бакалавром по специальности «управление промышленными отношениями». Позднее диплом MBA по специальности «финансы».
С 2000 года Каримов работал аналитиком нефтяного сектора инвестиционной компании John S. Herold. Затем стал аналитиком по нефтегазовой отрасли в группе компаний «Атон». В 2003 году занял пост вице-президента инвестиционно-банковского направления группы, а в 2004 году назначен директором управления рынков капитала.
В 2006 году Тимербулат Каримов стал управляющим директором бизнес-направления корпоративных финансов и консультирования финансовой корпорации «Уралсиб». Затем занимал руководящие должности в банках Nomura, Lehman Brothers и UniCredit. Осенью 2011 года занял должность старшего вице-президента и советника первого заместителя президента-председателя правления банка ВТБ. Отвечал за взаимодействие с крупными корпоративными клиентами по инвестиционно-банковскому и другим направлениям.
В 2013 году Каримов ушел из банка и летом стал учредителем Фонда имени Мустая Карима. С 2014 года занимает должность советника генерального директора Российского Фонда Прямых Инвестиций. Также является членом совета директоров закрытого акционерного общества «Русская Медная Компания». Ему принадлежит 33% акций уфимского общества с ограниченной ответственностью «Арникс», занимающегося розничной торговлей фармацевтическими товарами
Тимербулат Олегович Каримов 1 октября 2015 года единогласно избран председателем Совета Плесского городского поселения. После избрания основал некоммерческую организацию «Корпорация развития Плеса», которая инвестирует в развитие поселения. Первым проектом организации стало создание нового генерального плана города, призванного решить градостроительные проблемы Плеса.
Тимербулат Олегович входит в попечительский совет Федерации велосипедного спорта России, в совет попечителей Плесской средней общеобразовательной школы. Является меценатом Дачного фестиваля имени Федора Шаляпина в городе Плесе, учредителем Фонда имени Мустая Карима, который занимается поддержкой проектов, призванных развивать культуру и традиции башкирского языка и литературы. Учредитель благотворительного фонда «Традиции и культура» и председатель Попечительского совета фонда «Дом национальных литератур».
Благодарность Министра культуры Российской Федерации (2017)
Благодарность Президента Российской Федерации (2018)
Почётная грамота Федерального агентства по туризму (2018)
Орден Звезды Италии степени «Командор» (2018)
Папина дочка
Интервью с Альфией Мустаевной Каримовой для журнала «Уфа». Октябрь 2014 года.
— Как опознать мне
счастье, коль потерь
И горестей не знала я покуда?!
…Кажется, так звучит продолжение. С позиций сегодняшнего дня могу сказать, что у меня были и потери, и горести, и счастливые минуты жизни. И свою сильную привязанность к отцу, где-то даже на ментальном уровне, я осознала после его ухода. Его стихи звучат теперь для меня несколько в ином контексте: возможно, авторский замысел прежде был для меня сокрыт, а случившиеся потери подтолкнули к прозрению. Я часто теперь нахожу утешение в папиных стихах.
В молодости эти строчки могли показаться мне немного пафосными, излишне патриотичными, но потом я поняла, что у фронтовика Мустая Карима отношение к Родине, как к самым близким и любимым женщинам, абсолютно искреннее. Страдания и лишения позволяют человеку оценить счастье мирной жизни, бескорыстную дружбу, минуты единения с природой. Тогда только начинаешь понимать, что мы и есть часть природы. Поэтическая душа отца, видимо, осознала это очень рано и всегда стремилась к гармонии. Через все творчество Мустая Карима проходит идея созидания через доброту. С раннего детства отец нас с братом наставлял – стать людьми, живущими на светлой стороне Земли, и мы стремились к этому.
— Когда вы осознали себя дочерью знаменитости? Наверняка девочка Альфия немного воображала и хвастала перед подружками,что у нее папа особенный?
— Хотите верьте, хотите нет – воображалой никогда не была. Я родилась, когда наша семья жила в коммуналке на улице Свердлова. Там были замечательные соседи Барковские, я любила ходить к ним в гости, у Теодора Николаевича и Леонильды Григорьевны не было своих детей, и они с мужем меня очень привечали. Позднее они переехали в Свердловск, и мы с мамой ездили их навещать. Затем долгие годы мы жили в обычном заводском доме, и если бы я попробовала что-то там из себя воображать, надо мной бы все ребята смеялись. Меня формировала обычная городская среда: двор, улица, школа, но семья, родители, конечно же, закладывали жизненные приоритеты. По-моему, самая неприятная черта в людях – чванство. Но, слава богу, мы с братом не чванливы, в нас такого близко нет.
В нашем доме бывали разные известные личности, и папа нам всегда с интересом рассказывал, кто в чем преуспел, чего добился, за что уважаем. Может, поэтому мне в детстве казалось, что вокруг так много разных важных людей, а мой папа – это просто мой добрый и любимый папа. Чувство гордости за отца появилось позже, когда я стала понимать его стихи и прозу. Тогда я уже начала воспринимать самого Мустая Карима и его творчество как читатель, а не как дочь. Если мне что-то не нравилось– я говорила об этом отцу. Потом печатала его выступления и статьи на машинке, а в последние годы – на компьютере. Должна признаться, что это доставляло определенное чувство удовлетворения, я ощущала себя сопричастной к хорошему делу.
— У которой потом на квартире жил студент Мустай Карим и где они с Раузой впервые увиделись?
— Дом Мустая Карима всегда отличался гостеприимством, даже в отсутствие хозяина там нередко чаевничали и молодые поэты, и известные литераторы – Рауза-апа всех потчевала своими знаменитыми беляшами, а, главное, добрым словом и советом. Как вы это воспринимали в детстве, не раздражал ли ребенка, подростка этот бесконечный караван-сарай? Были ли среди завсегдатаев особо приятные для вас люди и те, кто, может, не нравился?
— Действительно, ни с одним другим первым секретарем обкома у отца не было таких теплых отношений, как с Нуриевым. Они считали себя друзьями, но никогда это не демонстрировали на людях. Знаю, что Нуриев хотел дружить домами, но отец этого избегал. У них сложился свой особый формат общения: они могли позвонить друг другу в любое время суток и встретиться. А вот когда Нуриев переехал в Москву, они виделись достаточно часто.
Смолоду отец дружил с Гильманом Асадуллиным, ставшим потом легендарным строителем. Наши семьи общались очень по-родственному, после смерти Гильмана Фаткулловича папа постоянно созванивался с его женой. Про таких друзей юности отец говорил «свой парень», они были одного калибра.
— В свое время осведомленную уфимскую интеллигенцию поразил отъезд сына Мустая Карима в мореходку. По всем формальным признакам вы с братом входили в негласное сословие «золотая молодежь», имевшую определенные преференции, и вдруг такой демарш. Неужели мама не пыталась воспротивиться или родительское согласие преследовало воспитательные цели?
А мама, разумеется, нервничала и переживала, но виду особо не подавала. Зато мы с ней летали в Хабаровск на выпускной вечер Ильгиза – школу он оканчивал там. Мне было всего семь лет, но я ту поездку помню в деталях – настоящее приключение.
— Один из феноменов Мустая Карима – нежная привязанность к своим родовым корням при непоколебимом интернационалистском воззрении на мир. И в вопросах возрождения родного языка, национальной культуры он умудрялся избегать крайностей: радея за их дальнейшее развитие, оставался убежденным человеком планетарного мышления. Не случайно среди его близких друзей – представители самых разных национальностей. Как завязалась их дружба с Леонидом Балабаном, ставшим потом вам близким родственником?
— «Людей роднит не язык и богатство, а сердце!»- говорит один из мустайкаримовских героев дед Мансур. Ваш супруг, Олег Леонидович Балабан, сумел, видимо, именно так породниться?
— Мы с Олегом росли практически в одном дворе, жили на одной улице, было много общих друзей. Но в наш дом впервые его привела не я, а, скорее, мой папа или они пришли вместе со своим отцом Леонидом Львовичем. Честно говоря, не помню. Но потом Олег довольно часто заглядывал к нам. Дело в том, когда ему было 17 лет, умерла его мама Вера Степановна, и моя мама взялась его опекать и постоянно приглашала то просто на ужин, то на пироги. В доме у Балабанов, конечно, хозяйничала баба Шура, мать Веры Степановны, но моей маме все равно казалось, что Олег ходит голодный – он тогда был очень худым. Так что моя дружба с Олегом и дружба с ним моей мамы шли как бы параллельными курсами и до определенного момента никак не пересекались. Ну а потом случилась наша свадьба…
— Удивительно и то, что он согласился дать единственному сыну имя, выбранное картатаем, и его фамилию! Неужели не было никаких сомнений, возражений по этому поводу?
— Не знаю насчет его внутренних сомнений, но мне Олег их никогда не высказывал. В то время была, можно сказать, такая мода: писатели, поэты давали свои фамилии внукам. Я теперь уже точно не помню, кто первым в нашей семье озвучил эту идею, но возражающих – точно не было.
— В одной из наших бесед Мустай Карим с гордостью рассказывал мне о любимом внуке, как после успешной учебы и престижной работы в Америке Тимербулат все же вернулся в Россию, заявив: «Я привык, картатай, смотреть на мир твоими глазами». Как удалось заложить в сыне столь притягательный для него «ген картатая», поделитесь секретами воспитания?
— Папа любил всех внуков, скучал по московским – детям Ильгиза – Айгуль и Ниязу. Булат ему был ближе, поcкольку рос рядом. Так же, как и наши родители, мы Булата по-особенному не воспитывали. У нас всегда было взаимопонимание, в любом возрасте. В чрезвычайно редких случаях папа мог повысить голос на расшалившегося внука, но обычно хватало выразительного взгляда отца или картатая.
— Это случилось как раз в селе Ургун, о котором я вам рассказывала. Родители поднимались на Иремель. Местные жители считают эту гору священной, они верят, что добравшегося до вершины с чистыми помыслами человека непременно ждет удача, исполнение желаний. А наша мама, оставаясь в тени мужа-поэта, между тем тоже была очень творческой, любознательной натурой: куда бы ни ездила, стремилась узнать новое, чему-то научиться. И это задуманное ею восхождение действительно помогло отцу преодолеть болезнь.
— Альфия Мустаевна, расскажите, как рождалась идея «Мгновений жизни». Подтолкнула ли перестройка, крушение прежних ценностей, утрата друзей, предательство или что-то другое?
Вот на волне таких душевных переживаний у Мустая Карима и возникло желание написать «Мгновения жизни», чтобы, так сказать, расставить все свои точки над i.
— Недавно попала в ночном эфире на фильм о Сталине, и в памяти вдруг всплыли сдержанные комментарии Мустафы Сафича: «В своих воспоминаниях я упоминаю и о Сталине. Это мое видение. Я не кинулся, как многие, рисовать его палачом. Если на то пошло, мало ли было среди царей палачей? Не были ли таковыми Петр I, Иван Грозный, Николай II, которого народ назвал Кровавым…».
— Да, это была его позиция. Отец уважал Виктора Астафьева и его творчество. Но когда он заявил, что, дескать, не Сталин, не Жуков, а только простой советский солдат выиграл войну, отец ходил подавленным. Да и других ветеранов, думаю, такое заявление возмутило: они прекрасно знали, что без умных полководцев-стратегов победить невозможно.
— Сегодня мир взбудоражен событиями на Украине: идеологи майдана подстрекают народ забыть вековое добрососедство, возрождается откровенный фашизм. Пьеса Мустая Карима «Не бросай огонь, Прометей», напугавшая в свое время цензуру, словно обращена к современным политическим безумцам. С кого она писалась, кого обличала?
— Высмотреть высокопоставленных лиц в персонажах пьесы пытались и ответработники Главлита, однако автор не имел в виду кого-то конкретно, а предостерегал общество от жестокости и крайностей, от авантюрных руководителей, из-за которых и случаются майданы. И в этом смысле пьеса сегодня действительно актуальна.
— Я удивилась, обнаружив среди читательских писем к Мустаю Кариму множество посланий с Украины, – и от обычных граждан, и коллективные от школьников, студентов, завсегдатаев литературных клубов. Скажите, как часто в ваш дом приходили письма, кто их получал, рассказывал ли Мустай Карим домочадцам о тронувшем его содержании?
— Отец воевал на Украинском фронте – там остался кусочек его жизни, глубоких переживаний. После войны он много раз бывал на Украине, встречался с сельчанами, рабочими, детьми и молодежью. Со многими творческими союзами проводились регулярные встречи, переписка. Много издавалось его книг, а пьесы шли во всех главных театрах Украины. Кстати, в начале нынешнего года один театр из Западной Украины просил нас с Ильгизом дать разрешение на постановку « В ночь лунного затмения». Наверное, уже не поставят?
Были годы, когда письма к нам в дом приносили пачками. Отец физически не мог на все ответить, мы с мамой ему помогали – если было что-то важное, показывали отцу. Но часто в письмах содержалась просьба о какой-то конкретной помощи, нередко маме удавалось посодействовать адресатам, не отвлекая папу.
В последние годы писем стало заметно меньше. Папа относился к ним с большим вниманием, практически всегда старался ответить сам. А когда папы не стало, пришли десятки посланий примерно такого содержания: «Не стало Мустая Карима. Кто же теперь нам будет помогать, куда нам обращаться?!».
— А какое послание отправили бы Мустаю Кариму сегодня вы, если бы вдруг появился канал связи с третьим измерением…
— Сообщила, что Мустая Карима народ не забыл, по-прежнему черпает в его произведениях ценные советы, оптимизм и душевные силы. Что вся наша семья нежно его любит и очень скучает…
Беседовала Галина ИШМУХАМЕТОВА
Альфия Каримова: «Получается, что папа до сих пор продолжает меня учить»
Подписаться:
Поделиться:
Для директора Фонда имени Мустая Карима 2019 был годом большой работы, связанной с организаций и проведением столетия со дня рождения ее отца, Народного поэта Башкортостана Мустая Карима.
В рамках юбилейного года прошло огромное количество самых разных мероприятий. Какое из них было для вас особенным?
Год действительно был очень насыщенным. Не могу выделить что-то одно из всей череды значимых событий, очень переживала за все. И за премьеру документального фильма «Мустай» в Малом театре в Москве, и за праздник в Конгресс-холле в Уфе, и за торжества в Кляшево. Многое произошло в уходящем году: вышло в свет полное академическое собрание сочинений Мустая Карима в десяти томах, все произведения в котором изданы на том языке, на котором они были написаны – основная часть на башкирском и одно на русском. Презентация десятитомника прошла в очень красивом театрализованном формате на сцене Национального молодежного театра осенью. Также в этом году опубликовали книги «Батя Ялалетдин», «Помилование» и большой сборник стихотворений. Фильм «Сестренка» очень тепло приняли зрители и критики – его показали в широком прокате в России, специальные показы прошли в Вене, Лондоне, Брюсселе, картина получила несколько наград на кинофестивалях. Десятки театральных премьер по произведениям отца показали во многих городах республики и далеко за ее пределами. Также весной состоится еще одна премьера: в прокат выйдет картина Айнура Аскарова «Отряд Таганок». Примечательно, что практически вся команда фильма – актеры, операторы, режиссер – представители башкирской школы кино и театра. Всем, кто был на предпремьерном показе, лента очень понравилась, и мы надеемся, что она будет пользоваться успехом у зрителей.
Мы с большим трепетом наблюдали, как везде и всюду папу вспоминали с большим уважением. И я благодарна руководству России, республики и Уфы за поддержку проектов нашего фонда, за сохранение литературных традиций, заложенных Мустаем Каримом. В сентябре в Нижнем Новгороде спустили на воду круизный лайнер «Мустай Карим», а весной 2020 года он выйдет в первый рейс.
Расскажите о работе фонда. Как возникла идея его создания?
Он был учрежден в 2013 году моим братом Ильгизом Мустафовичем, мной и моим сыном Тимербулатом. Это культурный фонд, миссией которого является поддержка башкирского языка и литературы, наша основная задача – просветительская. Мы сотрудничаем со школами и вузами, в 2015 году в стенах Башкирского государственного университета открыли Творческую мастерскую Мустая Карима, учредили ежегодные гранты для лучших студентов факультета башкирской филологии, востоковедения и журналистики. Мы счастливы тем, что в Литературном институте им. А.М. Горького учится группа будущих литературных переводчиков. Это ребята из разных уголков Башкирии – победители творческого конкурса, который Фонд вместе с Национальной библиотекой имени Заки Валиди провел в несколько этапов.
В планах – продолжать заниматься сохранением наследия Мустая Карима и его современников, поэтов и писателей XX века. Все они – Люди с большой буквы, талантливые писатели, фронтовики, интересные личности.
Вы – профессиональный переводчик. Вам не случалось самой переводить произведения отца?
Нет, я далека от беллетристики. А вот Ильгиз очень талантливо перевел прозу и почти всю драматургию Мустая Карима на русский язык, сохранив особенности стиля, языка автора. Работал долго и кропотливо, но оно того стоило.
В какой сфере специализировались вы?
Я всю жизнь преподавала в Уфимском авиационном институте, занималась научно-техническим переводом: переводила монографии и научные статьи с английского на русский и с русского на английский, мои переводы печатались во многих зарубежных научных изданиях, работала устным переводчиком. Всегда любила свой УАИ, кафедру иностранных языков.
Каково было – расти в семье писателя?
Наш дом всегда был открыт, в нем было много людей. Но в узком семейном кругу было принято откровенно говорить о сокровенном. Между папой и мамой были трогательные отношения, и мы с братом росли в атмосфере любви. И такие отношения мы постарались создать позже в собственных семьях.
Недавно в архиве отца обнаружила выцветший мандат, где папиной рукой написано: «Грешных – прощаю. Лживых – не люблю, боюсь». И ведь правда – идеальных людей нет, все когда-то ошибаются, но подлость – совсем другое. Получается, что папа до сих пор продолжает меня учить.
Альфия Каримова: «Многое для своего творчества Мустай Карим взял из человеческого общения»
А это портрет мамы. Приехала как-то начинающая художница из Киева к нам на дачу, специально, чтобы папин портрет написать, но ему пришлось срочно уехать… Тогда мама согласилась ей позировать под вишневым деревом. Портрет получился удачный, мамин характер можно разглядеть. Руки очень выразительные. Мама была небольшая, хрупкая, но с несгибаемым, твердым характером. В трудные минуты говорила: «Ныҡ булайыҡ» («Будем сильными»).
А.К.: Он много читал в юности, у него была колоссальная память. Но не возвращался, считал, что писателю вредно слишком много читать, потому что появляются штампы. Моему брату Ильгизу всегда говорил: ты очень много читаешь, трудно будет писать своё, если у тебя чужие мысли в голове. В конце жизни, когда у папы появилось время (а у него его всегда было мало), он очень любил Сенкевича перечитывать. Любил древних философов, на которых часто ссылался в своих статьях и эссе. Читая историческую литературу, он делал отметки на полях. Папа был вне времени, хотя по телевидению новости всегда смотрел.
А.К.: Нет. Отец вообще никому не любил советовать. Говорил: я даю советы в двух случаях – если меня очень об этом попросят или это вопрос жизни и смерти.
А.К.: Отец был очень ироничный. Если он хотел пристыдить, то делал это с иронией. Есть птицы ловчие, есть птицы певчие. Он говорил: «У меня дети и внуки птицы певчие – им надо объяснять, не надо на них кричать». Отец никогда и не кричал, очень редко повышал голос. Он был очень сдержанным человеком, хотя и эмоциональным. Не помню, чтобы родители при нас ссорились…
— Многие писатели и композиторы каждый день садятся и системно пишут, не дожидаясь вдохновения. Как работал Мустафа Сафич, у него хватало времени творить каждый день?
А.К.: По моим наблюдениям, стихи он писал быстро. У нас на даче в Юматово есть флигелек, где отец обычно работал. Помню, папе уже за семьдесят было. Рано поутру встанет, выпьет чашку кофе и вскоре нам новое стихотворение про любовь читает. А замыслы больших произведений он долго вынашивал, но писал довольно быстро. Он ехал в Дом творчества на пару месяцев и приезжал с готовой пьесой, поэмой или повестью. Очень любил подмосковную Малеевку, Дубулты на Рижском взморье, меньше Переделкино. Папа был очень организованным человеком. Казалось бы, поэт, человек не от мира сего. Но если надо было ехать в 10, он уже в 9.55 был готов. У него была очень хорошая память, он никогда ничего не забывал, всегда помнил имена и отчества.
— Какие путешествия с семьёй вам запомнились, куда вы ездили, как отдыхали?
— Кого еще из писателей вспоминаете?
А.К.: Он, наверно, был восприимчивым, мы не знаем этого. Но он не давал повода для злорадства, был мужественным человеком. Папа всегда говорил: мы небольшой народ, не имеем права на национализм – в плохом смысле этого слова, иначе это нас погубит. Есть национальная гордость, а национализм недопустим.
— Книги Мустая Карима – настоящая энциклопедия нравственности, их называют космосом, в них разбросано очень много мудрых, афористичных высказываний. Откуда у него было столько мудрости, умения выразить свои мысли яркими метафорами?
А.К.: Я понимаю, откуда у него был такой острый ум, язык такой богатый. Младшая Мать рассказывала сказки. Он так любил, когда она рассказывала. У неё был очень афористичный язык в быту, она говорила точно и ясно. А сказки она всё время по-разному рассказывала, всегда какие-то варианты были. Наверно, это генетически передалось. К сожалению, я маленькая была, Ильгизу больше довелось послушать.
У него действительно была афористичная речь. В прежние годы в ЗАГСах висело высказывание отца «Быть свидетелем счастья – тоже счастье». Он говорил доказательно, убедительно. Это целое ораторское искусство, когда у человека все формы выражения на вооружении. Папа владел аудиторией, сразу становился хозяином положения. Он всегда был в центре, его всегда было видно. Это все подмечали. В любой аудитории, с любым человеком он себя очень свободно чувствовал, как будто сто лет знакомы, располагал к разговору. Бывают люди зажатые – хотят поговорить, но смущаются. А папа так поворачивал беседу, что человек раскрывался, и папе было интересно.
Он очень много для своего творчества взял из человеческого общения. Возьми любое произведение – даже имена героев из жизни. «Таганок» – это всё село Ургун, вся ургунская детвора. Например, Гульнур, которую бык чуть не забодал, моя подружка была, дочка папиного друга Хайдарова, с которым он подружился еще до войны. Хорошие люди они были, простые. Мама Гульнур — Гайниямал-апа работала почтальоном, потом в магазинчике.
— Какие у Мустафы Сафича были отношения с религией, верил ли он в Бога или был атеистом?
А.К.: Папа очень уважительно относился к религии. Но он говорил: я с Богом общаюсь без посредников. Как-то хоронили папиного друга, известного строителя. На кладбище совсем молодой мулла выстроил их и назидательно начал учить, не различая, что перед ним стоят умудренные жизнью люди. Он едва не ушел, но это были похороны его близкого друга. У папы была иконка маленькая, Николая угодника, друг подарил, он ее возил как талисман с собой. Заходил в храмы, обращался к Богу. Он уважал истинно верующих, а не тех, кто творит грехи и при этом прикидывается набожным мусульманином или православным.
— Как ваш отец относился к деньгам?
А.К.: Он был человеком состоятельным, умел зарабатывать деньги своим писательским трудом, много публиковался за рубежом. Но он никогда не был прижимистым, был человеком широкой души, часто давал взаймы, помогал нуждающимся. В то же время не был расточительным, с неба ведь ничего не падало. Папа любил комфорт, всегда был одет с иголочки, костюмы шил у хороших портных. Иначе быть не могло, так как он был публичным человеком. Когда за границу ездил, он всем нам покупал подарки. Но излишеств в нашей семье никогда не было. Мама отменно готовила, кухню никому не доверяла. Была помощница по хозяйству, это было необходимо.
