белая гвардия и дни турбиных это одно и тоже или нет
«Дни Турбиных» и «Белая гвардия»
Два произведения Михаила Булгакова, посвященные Киеву, вызывают огромнейший интерес у читателей. И было бы странно, если бы их не попытались экранизировать.
«Дни Турбиных»
Классическая постановка Владимира Басова 1976 года – по сути киноспектакль. На природе снималось не так много сцен. Роль дома Турбиных играл дом 20б по Андреевскому спуску, который показался Басову более кинематографичным (сейчас у этого дома надстроена крыша, а располагается в нем администрация и гостиная Театра на Подоле).
«Дни Турбиных» сняты очень близко к тексту пьесы, есть только несколько нововведений, вроде фразы Басова-Мышлаевского «как же вы селедку без водки есть собираетесь?» (это была его импровизация).
Что интересно в басовском фильме, так это неожиданный подбор актеров.
Нет, некоторые, понятно, как по трафарету.
Басилашвили традиционно играл Мерзяева (впрочем, Мерзляева он сыграл позже, так что может все наоборот – он тальбергов всегда играл…).
Иванов получил то, что он должен был получить при его внешности и голосе (правда, сам М.А. видел в роли Лариосика актера толстого и неповоротливого, но так не сложилось даже в прижизненной постановке МХАТа).
А вот три главные мужские роли, конечно, крышесносные.
Сам Басов, вроде бы вписался правильно. Кто он вообще на нашей памяти? Комедийный злодей из детских фильмов. Дуремар, да и только.
«Белая гвардия»
Пьеса – пьесой, но роман – значительно масштабнее и, во многих отношениях, интереснее (хотя пьеса, конечно, динамичнее). Однако снять по нему фильм труднее, потому что даже экранизация пьесы получилось трехсерийной. Итог – Сергей Снежкин снял восьмисерийный фильм, довольно существенно отличающийся и от пьесы, и от романа, с количеством разнообразных авторских нововведений (не всегда логичных и оправданных). Я, однако, режиссеру готов отсебятину простить за совершенно феерическое завершение ленты.
Пожалуй, неудачей можно считать Михаила Пореченкова в роли Мышлаевского. Собственно, ничего особенно плохого в Пореченкове нет, но мы-то сравниваем его Мышлаевского с басовской ролью. Ну что тут сказать? У меня нет для вас другого исполнителя этой роли, закончившего Великую Отечественную в должности помощника начальника оперативного отдела штаба артиллерийской дивизии прорыва Резерва Ставки верховного главнокомандования…
Режиссер ухитрился отправить коту под хвост две очень своеобразные роли, весьма значительные и для романа, и для пьесы.
Лариосик был просто убит. Скорее всего, не нашли подходящего актера, но… Вообще оказались «зарезаны» все сколько-нибудь интересные сцены, связанные с этим персонажем. Честно говоря, если режиссер собирался так с ним поступить с самого начала, то зачем его было вообще вводить в картину? Мебели там и так хватает.
С Шервинским же расправились буквально с садистской жестокостью. Дело в том, что фамилию Шервинского в фильме носит какой-то самозванец – неШервинский. Да, он поет и носит черкеску, а потом – фрак. Но он вовсе не «смазлив как херувим». И он практически не врет (во всяком случае, врет не так, как врал бы Шервинский, явно родственный Хлестакову). Это вообще человек чести, который готов пойти на дуэль с Тальбергом.
Но с этим неШервинским все общаются так, как будто перед ними Шервинский! Его возражения выглядят вполне естественными – «за кого вы меня принимаете», но с ним никто говорить-то не хочет! Говорят с Шервинским, которого попросту нет. Театр абсурда какой-то. За что? Боги, яду мне, яду…
В результате, кстати, сцена признания любви, которая так отлично удалась у Ланового и Титовой, оказалась совершенно провальной у Дятлова и Раппопорт.
Собственно, удач у режиссера было значительно больше.
Очень органичен оказался Стычкин в роли Карася. Прекрасен Серебряков в роли Най-Турса.
Бесподобен Сергей Гармаш в роли Козыря-Лешко. Кстати, роль выдумана практически полностью. У Булгакова Козырь никакого богатого внутреннего мира не имеет от слова «вообще». Так – пара биографических фактов. А тут – какой размах, да еще и с идеологией. Идеология, кстати, прописана довольно странная (видимо по неграмотности), но можно и простить. Главное, чтобы вела к лозунгу «москалей на ножи». А она ведет.
Неплохо выглядела Студилина в роли Анюты. У актрисы может быть большое будущее, если она встретит неинтеллигентного режиссера, который будет ее бить, когда ей надо будет плакать в кадре.
Но основная удача, конечно, это две главные роли.
Первой удачей режиссера было приглашение на роль Алексея Турбина Константина Хабенского. Во-первых, это просто сильный актер, во-вторых, он идеально подходит под эту роль. Хабенский не оплошал, его роль оказалась одной из наиболее удачных в картине.
Исключением может быть, пожалуй, только сцена с убийством Козыря-Лешко. Она, кстати, вполне булгаковская – М.А. долго вспоминал сцену с убийством еврея (кстати, огрех режиссера – в закадровом тексте еврей поминается, а в фильме его нет…), свидетелем которой он был в Киеве. И, в конечном итоге, написал рассказ «Я убил». Ничего из этого не получилось. И Булгаков, и Турбин убивали только в своих мечтаниях. Книга отомстила – эпизод не получился.
И, ах, да… Очень интересна роль досталась Екатерине Вилковой. Я даже не понял, получилась ли у нее роль Юлии Рейсс (скорее получилась, раз я обращал внимание не на ее огрехи, а на режиссерские).
Кстати, никто не задумывался, а как получилось, что Рейсс спасла Турбина? Что она вообще делала около калитки, за которой бегают и стреляют петлюровцы? Да она там Шполянского ждала… Но дождалась – Турбина. И действовать стала не по программе, начав деятельно спасать совершенно ей незнакомого офицера. Врага, собственно (правда, из книги прямо не следует, что она большевичка).
Евангелие от Шполянского
А теперь мы дошли до персонажа, который, собственно, показывает перед нами режиссерский замысел. Большевик и футурист Михаил Шполянский, в роли которого снялся Федор Бондарчук. Очень удачно, кстати, снялся.
В фильме демоничность Шполянского (в немалой степени – благодаря игре Бондарчука) превознесена до небес. Это вообще олицетворение злой силы, которая рушит ту самую нормальную жизнь, о необходимости защищать которую говорит Турбин офицерам…
Это ради него была искалечена сцена на площади (я, кстати, видел, как она снималась). Ведь сцену парада и митинга Булгаков, что называется, с натуры писал – он, наверняка, сам был в толпе. Казалось бы, не трожь своими очумелыми ручонками живой артефакт эпохи, но нет – режиссеру надо столкнуть демоничного Шполянского с другим демоном – Козырем-Лешко, так же последовательно уничтожающим «нормальную жизнь»…
Интересующиеся историей творчества Булгакова, наверное знают о письме Сталина драматургу Билль-Белоцерковскому, в котором Великий Вождь и Учитель тонко намекнул, что Булгакову стоило бы вставить в «Бег» несколько эпизодов, показывающих революционное творчество народных масс. Кстати, экранизаторы «Бега» потом так и сделали, накрошив в фильм эпизодов из булгаковского же либретто оперы «Черное море» и исполнив, таким образом, пожелание вождя. Сам Булгаков, будучи бесконечно далеким от народа, ничего такого делать не стал. Но (домысливает за мастера Снежкин), почему бы не вставить демонического интеллигента Шполянского, который, собственно, олицетворяет собой вот эту вот стихию, ломающую привычный ход жизни?
Справиться с этой стихией невозможно, но и она отступает, столкнувшись с настоящими чувствами… Точнее, отступает-то Шполянский, подарив Турбину жизнь и выбравшую Турбина Юлию. Но это – романтическое допущение вполне в духе Булгакова.
Потому что 10 лет спустя Михаил Семенович Шполянский, никем не узнанный, в час небывало жаркого заката встретится на Патриарших прудах с двумя литераторами…
«Белая гвардия» и «Дни Турбиных»
«Белая гвардия» и «Дни Турбиных»
В первые месяцы 1923 г. Булгаков начал работать над романом «Белая гвардия», а 20 апреля он вступил во Всероссийский союз писателей.
«Белая гвардия» – первое крупное произведение Булгакова, очень важное для него самого. Это «роман о трагедии людей долга и чести в моменты общественных катаклизмов и о том, что самое ценное на свете – не идеи, а жизнь» [13, с. 105].
Безусловно, произведение это автобиографично. Дружная семья Турбиных – это, конечно, семья Афанасия Ивановича и Варвары Михайловны Булгаковых. Ни отца, ни матери к моменту событий уже нет в живых, но выросшие дети выживают потому лишь, что их поддерживает атмосфера семьи, дух рода. Словно желая навеки запечатлеть в слове любимые детали быта, одно воспоминание о которых вызывает ощущение счастья и боли, Булгаков описывает квартиру своих героев:
«Много лет до смерти [матери], в доме № 13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади „Саардамский Плотник“[2], часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях. В ответ бронзовым, с гавотом, что стоят в спальне матери, а ныне Еленки, били в столовой черные стенные башенным боем. …Часы, по счастью, совершенно бессмертны, бессмертен и „Саардамский Плотник“, и голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжкое время живительный и жаркий.
Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле… бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, – все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных, все это мать в самое трудное время оставила детям и, уже задыхаясь и слабея, цепляясь за руку Елены плачущей, молвила:
– Дружно… живите» [1, с. 55, 56].
Исследователи нашли прототипы каждого из героев «Белой гвардии». Всех друзей юности Булгаков запечатлел на страницах своего романа, не позабыв никого, всем подарил бессмертие – не физическое, конечно, но литературное, художественное. И, благо события той зимы не отошли еще к 1923 г. в дальнее прошлое, автор заново поставил те вопросы, которые мучили его тогда. И первый среди них: стоит ли политика, стоят ли глобальные перемены в жизни народов хотя бы одной человеческой жизни? Счастья одной семьи?
«Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи. Мать сказала детям:
А им придется мучиться и умирать» [1, с. 56].
Какую цену каждый из Турбиных, каждый из киевлян в 1918 г. заплатил за амбиции Скоропадского, Петлюры, Деникина? Что может образованный, культурный человек противопоставить хаосу и разрушению. И в нэпмановской России, поднимавшейся после голода, холода и смертной тоски Гражданской войны, стремившейся, как казалось тогда, прочно забыть пережитое, эмоции автора нашли живейший отклик.
«Белая гвардия» публиковалась в журнале «Россия» (№ 4 и 5 за 1925 г.). Увы, журнал закрыли, поскольку идеологически он не соответствовал политике Советской власти. У сотрудников журнала провели обыск, в частности у Булгакова изъяли рукопись «Собачьего сердца» и дневник.
«Но и недопечатанный роман привлек внимание зорких читателей. МХАТ предложил автору переделать его „Белую гвардию“ в пьесу. Так родились знаменитые булгаковские „Дни Турбиных“. Пьеса, поставленная во МХАТе, принесла Булгакову шумную и очень нелегкую славу. Спектакль пользовался небывалым успехом у зрителей. Но печать встретила его, как говорится, в штыки. Чуть ли не каждый день то в одной, то в другой газете появлялись негодующие статьи. Карикатуристы изображали Булгакова не иначе как в виде белогвардейского офицера. Ругали и МХАТ, посмевший сыграть пьесу о „добрых и милых белогвардейцах“. Раздавались требования запретить спектакль. Десятки диспутов были посвящены „Дням Турбиных“ во МХАТе. На диспутах постановка „Дней Турбиных“ трактовалась чуть ли не как диверсия на театре. Запомнился один такой диспут в Доме печати на Никитском бульваре. На нем ругательски ругали не столько Булгакова (о нем, мол, уже и говорить даже не стоило!), сколько МХАТ. Небезызвестный в ту пору газетный работник Грандов так и сказал с трибуны: „МХАТ – это змея, которую Советская власть понапрасну пригрела на своей широкой груди!“» [9, с. 166].
Театр не сразу принял текст драмы, принесенный Булгаковым. В первом варианте действие казалось размытым. Константин Сергеевич Станиславский, бессменный руководитель МХАТа, слушавший авторское чтение, не выказал никаких положительных эмоций и предложил автору радикально переделать пьесу. На что Булгаков, разумеется, не согласился, хотя от доработок не отказался. Результат оказался ошеломительным: убрав нескольких главных героев, изменив характеры и судьбы оставшихся, драматург достиг небывалой выразительности каждого образа. И самое главное, пожалуй, вот что. В последней сценической редакции Алексей Турбин, главный герой драмы, твердо знал: монархия обречена, а любые попытки реставрировать прежнюю власть приведут к новым катастрофам. То есть, по сути говоря, пьеса отвечала всем возможным требованиям советского театра – идеологическим в первую очередь. Премьера, состоявшаяся 5 октября 1926 г., сулила успех.
Не стоит думать, будто Булгаков сосредотачивал свое внимание лишь на вышеупомянутых произведениях, – нет, в журналах и газетах по всей стране появлялось огромное количество его рассказов и фельетонов. Не следует также считать, будто его пьесы ставились только в столичных театрах – они приобретали широчайшую популярность по всей стране. Ну и конечно, Булгаков с женой много путешествовали. Писатель становился все более востребованным.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
70. Почему проиграла Белая гвардия
70. Почему проиграла Белая гвардия Главная причина — белогвардейцев было попросту очень мало. Сопоставьте цифры хотя бы в двух наивысших точках их успехов.Март-апрель 19-го, пик побед Колчака: у него было 130 тыс. чел., в это же время у Деникина было 60 тыс., у Юденича около
Гвардия и дворянство
Гвардия и дворянство Таким образом, повторю, почти все правительства, сменявшиеся со смерти Петра I до воцарения Екатерины II, были делом гвардии; с ее участием в 37 лет при дворе произошло пять-шесть переворотов. Петербургская гвардейская казарма явилась соперницей Сената
Преторианская гвардия
Преторианская гвардия Римская империя имела в своем распоряжении не только легионы, расквартированные в провинциях. Для поддержания порядка в самой Италии и охраны императора Август создал 9 когорт преторианской гвардии (cohortes practoriae) обшей численностью 4500 человек.
На сцене гвардия
На сцене гвардия Наш читатель уже знаком с краткой историей образования гвардейских частей и их участия в дворцовых переворотах середины XVIII века. Здесь же мы рассмотрим охранные функции гвардии. Начнем же с «лейб-компанейцев» Елизаветы Петровны. Единственной прямой
Глава 1 Белая гвардия на Кавказе
4. Гвардия в походе
4. Гвардия в походе Теперь мы можем логично объяснить странное решение императора Александра I, сообщенное им Васильчикову в мае 1821 года.Накануне возвращения в Россию Александр по-прежнему не доверял гвардии и опасался переворота — как это было и в прошедшую осень, и в
Национальная гвардия
Национальная гвардия Приказом от 13 (25) июля Наполеон распорядился создать национальную гвардию Вильни и утвердил ее штат: штаб — 22 человека (6 офицеров, 2 унтер-офицера, 3 рабочих, 2 медика, 9 музыкантов); 2 батальона по 6 рот, в каждой — 119 человек (3 офицера, 14 унтер-офицеров, 2
Оранжевая гвардия
Старая гвардия
Старая гвардия 8 июля, 23 часа 15 минут К сведению редакции. Выслали непроявленную пленку со снимками героев последних боев, в частности экипажа гвардии лейтенанта Георгия Ивановича Бессарабова, который уничтожил за один день три «тигра». Он представлен к званию Героя
Мятежная гвардия
Мятежная гвардия «Но перед вами отличался Семеновский прекрасный полк. И кто ж тогда не восхищался, Хваля и ум его и толк…» Так через тридцать шесть лет после произошедшего писал в «Стихах о бывшем Семеновском полку» Федор Глинка, участник войн с Наполеоном, историк и
Глава тринадцатая Белая гвардия
Глава тринадцатая Белая гвардия Волна массовой эмиграции, последовавшая вслед за революцией и Гражданской войной, разными путями привела на Лазурный Берег Франции огромное количество офицеров Белой армии.Через Турцию, Сербию и Болгарию настоящий поток
«Се — гвардия папы»
«Се — гвардия папы» «. Иезуитская недобросовестность повсюду вошла в пословицу; имя иезуита сделалось почти синонимом названия мошенника. Иезуитизм подавляет личность, стесняет, умерщвляет; учение иезуитов останавливает свободное развитие, это есть смерть
2. «Молодая гвардия»
2. «Молодая гвардия» В ноябре 1968 года я уже работал в редакции журнала. Через неделю или две собрал совещание критиков, прозаиков, искусствоведов, чтобы обсудить перспективный план редакции на будущий, 1969 год. В совещании приняли участие Олег Михайлов, Виктор Чалмаев,
Вокруг Булгакова: кто вы, полковник Турбин?
Мы уже писали, что работа над пьесой заняла почти два года (с января 1925 по сентябрь 1926 года) и за это время было создано три основные редакции текста. Между редакциями состав персонажей менялся. Основные изменения произошли между первой и второй редакциями.
Первая редакция пьесы, подготовленная самим Булгаковым, была очень большой по объёму. Ставить её было нельзя — она просто не поместилась бы в один вечер. Воспоминания о будущем: Михаил Булгаков про Киев сегодня
Видимо именно момент объяснения сего прискорбного факта драматургу был зафиксирован самим же Булгаковым в «Театральном романе»:
«И вскоре ужас и отчаяние охватили меня, и показалось мне, что я построил домик и лишь только в него переехал, как рухнула крыша.
— Очень хорошо, — сказал Иван Васильевич (имеется в виду К.С. Станиславский — Авт.) по окончании чтения, — теперь вам надо начать работать над этим материалом.
Я хотел вскрикнуть:
«Как?!»
Но не вскрикнул».
В первой редакции сохранились персонажи, олицетворявшие оборону Киева от Петлюры — полковник Малышев и полковник Най-Турс.
Малышев, так же как и в романе, распускает дружину и спасается сам.
Най-Турс появляется в гимназии и гибнет в перестрелке с петлюровцами. Можно понять желание автора сохранить симпатичного ему персонажа, но сцена оказалась откровенно слабой — появление Най-Турса в гимназии никак не объяснено. Вокруг Булгакова. Загадки и тайны названия «Дней Турбиных»
Доктор Турбин выполняет примерно ту же функцию, что и в романе — присутствует при всём этом и по случайности получает пулю (правда, линия Юлии Рейсс начисто отсутствует — кажется автор в ней разочаровался, а может две любовные линии показались ему слишком тяжеловесными).
Очевидно, что минимум один персонаж в этой троице был лишним. Автору надо было выбирать и выбор его был трудный.
Понятно, что доктор Турбин — это собственно сам наблюдатель-Булгаков. Он очень важен как одна из основ турбинского дома. Вместе с ним сохраняются столь важные моменты как болезнь и молитва Елены (по мнению многих булгаковедов непонимание роли этой молитвы в романе Татьяной Лаппа сыграло роковую роль в первом браке писателя и обусловило то, что роман был посвящён не ей).
Не менее значим и полковник Малышев, имевший исторический прототип, которым был, по мнению большинства исследователей, военный лётчик Алексей Малышев. В 1917 году он учился на курсах высшего пилотажа в Гатчине, а после революции вернулся в Киев, где жил накануне войны. В начале декабря 1918 года он стал командиром дружины бойскаутов, формировавшейся из кадетов и гимназистов и располагавшуюся в здании Александровской гимназии. По предположению Ярослава Тинченко именно в эту дружину в качестве военного врача был назначен Булгаков. Тут стоит отметить, что описанное им под названием «мортирного дивизиона» подразделение напоминает что угодно, но только не артиллерийскую часть — просто потому, что там нет артиллеристов. По мнению Тинченко, Малышев в реальности повел себя так, как это было описано в романе: предвидя катастрофу, он вовремя распустил дружину и скрылся сам, переодевшись в штатское. Из воспоминаний Татьяны Лаппа известно, что её муж вернулся с места формирования дружины в пролётке и сообщил, что всё кончено, не вдаваясь в подробности. В общем, у Булгакова были основания сохранить память об этом человеке. Тайная история «Дней Турбиных». Как Сталин стал крёстным отцом драматурга Булгакова
Ну и, наконец, Най-Турс. Основным (но не единственным) прототипом этого персонажа был генерал граф Фёдор Келлер по прозвищу «Первая шашка империи». На момент киевских событий он уже был назначен командующим Северной белой армией, но не успел отъехать к месту назначения и принял бой в Киеве, некоторое время руководя обороной города. 14 декабря 1918 года уже отстранённый гетманом от командования Келлер собрал вокруг себя отряд в 30 офицеров и юнкеров и встретил наступавших на Крещатике петлюровцев, но, видя безнадёжность сопротивления, отступил со своим отрядом в Михайловский монастырь, где приказал подчинённым снять погоны и скрыться. Отвергнув помощь со стороны немецкого командования, он был захвачен в плен и расстрелян «при попытке к бегству». Тоже легендарная личность — просто так не отделаешься…
Попав в затруднительное положение Михаил Афанасьевич, сам ли, или наущением сотрудников МХТ, решил разрубить гордиев узел и элиминировал всех трёх. Что, разумеется, привело к радикальным изменениям во всей пьесе.
От доктора Турбина в новом персонаже осталось имя и положение в турбинском доме. Гибель полковника Турбина влечёт за собой существенную перестройку дома — теперь на первое место, в качестве хранительницы семейного очага, единолично выдвигается Елена. Соответственно, гипертрофированное значение приобретают её сердечные дела, за что пьесу справедливо, хотя, конечно, в совершенно недопустимых выражения, критиковал Анатолий Луначарский.
От Малышева и Най-Турса осталась организационная функция — создание и роспуск дружины.
От Най-Турса отдельно — бой с петлюровцами и героическая гибель. Причём тут тоже важный момент — в романе описано несколько смертей белогвардейцев и они, преимущественно, бессмысленные. Только Най-Турс занят делом — задерживает противника и тем даёт своим солдатам скрыться.
Студзинский (особенно ярко — в третьей редакции и фильме Басова) расценивает это жертвоприношение как обоснование дальнейшей борьбы.
Мышлаевский второй редакции — как обоснование прекращения борьбы. Вторая редакция вообще ближе всего к настроениям самого Булгакова, но эти настроения относятся ко времени написания романа и пьесы. Исторический Булгаков в 1918 году был, скорее, ближе к Студзинскому.
Ну а Мышлаевский третьей редакции и фильма поёт «и за Совет народных комиссаров, мы грянем громкое ура».
Вокруг Булгакова. Загадки и тайны названия «Дней Турбиных»
Начнём с самого начала. Изначально, как мы уже установили, пьеса называлась «Братья Турбины». Именно так назывался спектакль, поставленный Булгаковым в 1920 году во Владикавказе. Об этой пьесе мы знаем чуть больше чем ничего, но уже по названию можно полагать, что главными героями были Алексей и прототип Николки (как его звали в этой пьесы мы не знаем). Елены Турбиной тут видимо не было.
Было также несколько переходных произведений. Например, маленькая пьеса «Самооборона», сюжет которой был включен в первую редакцию «Белой гвардии», и рассказ «Необыкновенные приключения доктора», также послуживший материалом для романа (в этом рассказе 1922 года впервые появилась столь потрясшая Булгакова сцена убийства еврея около Цепного моста).
10 декабря 1922 года в литературном приложении к берлинской газете «Накануне» был опубликован рассказ «В ночь на 3-е число», имеющий подзаголовок «Из романа «Алый мах»». Романа ещё не было (более того, там и Алексея Турбина нет — там доктор Михаил Бакалейников), но название уже появилось. Автор никакого пояснения названию не дал, да и булгаковеды не особенно склонны фантазировать на эту тему. Хотя в общем логика названия понятная — кровавый размах гражданской войны…
Машинистка Ирина Раабен (кстати, дочь генерала графа Сергея Каменского, пошедшего на советскую службу) позже печатавшая текст романа, утверждала, что его название было «Белый крест». Тоже очень символичное и во многом лучше раскрывающее его содержание — ведь люди, собравшиеся в 1918 году в доме на Алексеевском спуске «белогвардейцы» только в очень общем смысле. В Белую гвардию (имея её в виду как синоним Белой армии) им ещё только предстоит вступить. В идеологическом плане они тоже белогвардейцам не очень соответствуют. Например, для них совершенно не характерен антисемитизм. А вот крест белой идеи, который им всем приходится нести ещё до прихода в Киев Белой армии, — в наличии.
В литературе встречается название «Полночный крест», отсылающее нас к описанию светящегося электрическим светом креста на памятнике Владимиру Крестителю (это освещение было устроено за средства благотворителя Семёна Могилевича в 1895 году). Впрочем, «Белый крест» тоже может относиться к этому факту.
Рабочее название первой части романа — «Жёлтый прапор». Вообще развёрнутый сигнальный флаг жёлтого цвета — сигнал опасности. Прапор — заимствование из малороссийского наречия, но вообще это слово есть и в словаре Даля.
В автобиографии, написанной в октябре 1924 года, Булгаков отмечал, что недавно закончил роман «Белая гвардия», который писал в течение года. К этому моменту название было зафиксировано и потом уже не менялось.
Кстати, в «Театральном романе» роман и пьеса Максудова называется «Чёрный снег».
Теперь, собственно о пьесе. Изначально пьеса, работа над которой началась в январе 1925 года, называлась как роман — «Белая гвардия». Первый её, пятиактовый, вариант, представленный коллективу МХТ в августе того же года, был собственно инсценировкой романа и оказался неподъёмно большим — его просто невозможно было уместить в одно представление. Тайна политических взглядов Булгакова: Четырнадцать переворотов, или С кем вы, мастера культуры?
Переработанный вариант, уже в четырёх актах и с изменённым списком персонажей (в частности, исчезли Малышев и Най-Турс, зато Алексей Турбин стал полковником), был представлен театру в январе 1926 года и тоже назывался «Белая гвардия».
Позже заведующий литературной частью МХТ Павел Марков насчитал семь редакций пьесы, хотя классическими считаются три, из которых первая ближе всего к роману, вторая — более полно отражает мнение автора, а третья — идеологически выраженная и использовалась в подавляющем большинстве постановок.
Осенью 1926 года пьеса под тем же названием попала в каталог Московского Общества драматических писателей и композиторов (МОДПиК). Но ещё в августе коллегией МХТ было принято решение о названии для афиши — «Дни Турбиных (Белая гвардия)». То, что новое название пьесы слишком уж явно перекликалось с «Окаянными днями» Ивана Бунина, которые начали публиковаться в эмигрантской пресс в 1925 года, тогда никто не заметил.
При этом, во внутренней театральной документации он идёт под рабочим названием «Семья Турбиных». Это переименование было связано с цензурными соображениями — пьеса с названием «Белая гвардия» смотрелась бы на сцене советского театра несколько экстравагантно, на что указал Главрепертком (цензурное ведомство по театрам). Правда, роман в это время был уже издан, но только в журнальном варианте и не в полном объёме.
Тогда вокруг названия шла большая дискуссия. Булгаков предлагает варианты: «Белый декабрь», «Взятие города», «Белый буран». Варианты МХАТа — «1918», «Буран — конец», «Конец концов» и даже «Концевой буран» (!). Сошлись на «Перед концом». Великий К.С. Станиславский по этому поводу изречь изволил: «Не могу сказать, чтоб название «Перед концом» мне нравилось… Но лучшего я не знаю для того, чтобы пьеса не была запрещена… Слова «белый» я бы избегал. Его примут только в каком-нибудь соединении, например, «Конец белых»». Тайная история «Дней Турбиных». Как Сталин стал крёстным отцом драматурга Булгакова
Впрочем, вполне вероятно, что дело было в другом. Уже в январском, 1927 года, каталоге МОДПиК появилась вторая «Белая гвардия», с подзаголовком «Адмирал Колчак», поэта и драматурга Павла Арского. Заявку в общество он подал осенью, но вполне вероятно, что в МХТ и Главреперткоме знали о подготовке этой пьесы ещё летом.
В отличие от идеологически сомнительного Булгакова Арский был «пролетарским писателем» — революционер с 1904 года, член ВКП(б). Ему подобная «идеологическая диверсия» сошла бы с рук. Поэтому можно предположить (хотя подтвердить пока нереально) что переименование пьесы Булгакова было осуществлено администрацией МХТ в превентивном порядке с оглядкой на эту пьесу.
Ирония судьбы. Пьеса Арского никогда не ставилась и даже в биографической справке на орденоносного поэта, дожившего до преклонных лет, она не упоминается. В декабре 1928 года он был одним из подписантов письма Владимира Билль-Белоцерковского к Сталину, в котором пьесы Булгакова предлагалось запретить. Билль-Белоцерковского сейчас помнят только в контексте этого письма (хотя его пьеса «Шторм» считалась классической…), а Арского даже и по этой причине не помнят — мало ли было подписантов… Зато он, парадоксальным образом, случайно мог оказаться среди соавторов названия «Дней Турбиных».
В сентябре 1926 года спектакль был представлен Главреперткому под названием «Семья Турбиных» и был запрещён, но, после решительной идеологической переработки, предпринимаемой часто в обход автора, и с разрешения Политбюро ЦК ВКП(б), всё же поставлен. Премьера состоялась 5 октября 1926 года. «Дело было в Грибоедове». «Литературная кулинария» в гостях у Булгакова
Ещё летом пьеса под этим названием попала в репертуарные планы ряда советских театров — Ленинградского Большого Драматического, Киевского театра русской драмы, Одесского драматического театра и др. После фантастически успешной премьеры в Москве количество желающих поставить спектакль театров резко увеличилось. К сожалению, по цензурным ограничениям большинство этих постановок не состоялись. Исключениями были, кажется, Ашхабадский драмтеатр и Киевский театр им. Франко. Пьеса была переведена на украинский язык Яковом Савченко как «Бiла гвардiя», но на большой сцене старого театра Соловцова кажется не шла — только во время гастролей в Виннице, Житомире, Бердичеве и Проскурове (Хмельницком).
Спектакли по второй редакции пьесы Булгакова и по тексту романа «Белая гвардия» шли в Театре русской драмы в Риге, в Русском драматическом театре в Париже, Театре русской драмы в Болгарии, а режиссер Яков Шигорин в 1928 году поставил спектакль даже на сцене бродвейского «Хемпденс театра». Спектакль в Риге назывался «Семья Турбиных» и ставился по второй редакции пьесы (без большинства идеологических правок), остальные — «Белая гвардия». Парижский спектакль — анонимная инсценировка романа с написанной «на коленке» концовкой.
Такая вот история с переименованиями. Как видим, знакомая нам «Белая гвардия» могла иметь четыре других названия, а «Дни Турбиных» шли ещё и как «Семья Турбиных» и «Белая гвардия», а ещё почти десяток названий был отклонён.
P.S.: Существует забавная версия, в соответствии с которой Булгаков зашифровал название базового романа в пьесе «Бег» (то есть БЕлая Гвардия), которая была, очевидно, переделкой замысла третьей части задуманной ещё в первой половине 20-х трилогии (об этом вспоминала Раабен). Учитывая склонность Михаила Афанасьевича к мистификациям, это вполне может быть.