был день рождения поезд розы
В гостях у «Волгоградской правды» волгоградский актер Максим Перов
Муза, хочешь финик?
– Максим, как родились ваши авторские чтецкие вечера? Людям они пришлись по нраву, столько хороших откликов…
– Люблю поэзию, много стихов знаю наизусть. Это все долго накапливалось и потребовало выхода. Идея творческих встреч, конечно, не нова, мне этот формат очень нравится, и я подумал, почему бы не сделать его в Волгограде. Первую встречу я устроил прошлым летом после своего дня рождения. Честно, большого ажиотажа не наблюдалось – пришло всего человек 35.
– Нет. Потом выступал с чтецкими программами в Горьковской библиотеке, на PIPL FEST, и у зрителя появился интерес к моим вечерам.
– Просто от этого получаю огромное удовольствие. Как я уже сказал, поэзию люблю, а в современном театре мало что ставят в стихах. Вот и компенсирую…
– Даниил Хармс и Саша Черный – острые, язвительные и веселые. Хотелось поделиться их переживаниями, их ощущением жизни. Понять, почему они оказались не нужны стране и на долгий срок запрещены и забыты. И они созвучны сегодняшнему настроению. Например, часто в голове вертится:
Здравствуй, Муза! Хочешь финик?
Или рюмку марсалы?
Я сегодня именинник…
Что глядишь во все углы?
Не сердись: давай ладошку,
Я к глазам её прижму…
Современную окрошку,
Как и ты, я не пойму.
(Саша Черный. – Прим. ред.).
– Это близкий мне поэт по юмору и отношению к жизни. На своих вечерах я не только читаю стихи или прозу, но и рассказываю об авторах (эпизоды их жизни, выдержки из писем и дневников, воспоминания современников). Нахожу удивительные прозрения. Ну разве не актуально сегодня и всегда для нашей страны вот это:
Революция очень хорошая штука, –
Почему бы и нет?
Но первые семьдесят лет –
Не жизнь, а сплошная мука.
(Саша Черный. – Прим. ред.).
И смех, и слезы
– Да все легко, если это талантливо написано. Единственное, в прозе можно что‑то сократить, а вот с поэзией так не получится – там жесткие темпоритмические рамки.
– Прям вот чтоб во время поэтического вечера – такого не замечал. То есть реакция публики всегда присутствует в зависимости от читаемых произведений – и смех, и слезы, но чего‑то такого из ряда вон выходящего нет. Но бывают интересные отклики после вечеров, так называемая обратная связь. Я люблю Давида Самойлова, читаю его много. И вот каждый раз вызывает одинаковую реакцию его стихотворение «Был вечер полный отвращенья…». Там есть кусочек:
…Был день рожденья, поезд, розы
И страх – она не та, не та.
И снова ритм вагонной прозы:
Та-та та-та та-та та-та…
После вечера меня всегда переспрашивают: «А кто автор того стихотворения про «ТА-ТА-ТА»?
– Что за люди приходят вас послушать? Много их?
– Больше всего радует, что число желающих прийти на следующий вечер каждый раз увеличивается вдвое. Зритель разный. От 17 и до 80.
– Есть ли у вас личная библиотека? Читаете ли электронные книги?
– Я много читаю. При этом не могу читать с экрана, предпочитаю печатные издания. А так как я часто переезжаю с квартиры на квартиру, то моим друзьям, которые помогают перевозить вещи, достается – приходится надрываться, перетаскивая мою библиотеку!
– «Избранные работы» Пристли и «Тетки – не джентльмены» Вудхауса.
– В Волгограде не так много букинистических магазинов, в один из них заглядываю часто. Люблю книги с прошлым! Но специально за ними не охочусь – покупаю их по настроению или чтоб заполнить пробелы.
– Что, кроме поэзии, вам ближе – психологическая проза, исторический роман?
– История, сатира, драма, немного фантастики.
– А детективы? Некоторые любят читать и кулинарные книги…
– В детстве зачитывался Конан Дойлом и Агатой Кристи, но больше к ним не притрагивался. Начитался. Так называемой «легкой» литературы избегаю.
В спектакле «Жизнь в вопросах и восклицаниях» по мотивам рассказов Чехова.
Три круга для игры сцены
– В театре вы играете много русской классики – Гоголь, Островский, Пушкин, Чехов. Как готовитесь к таким ролям?
– Исключительно по той системе, которой меня учили. Три круга предлагаемых обстоятельств. Малый – само произведение, разбираю от и до: в чем авторский месседж, сверхзадача. Средний круг – все произведения автора, по возможности знакомлюсь со всем творчеством автора. И большой круг – это сама жизнь, то есть что и как мы можем сказать зрителю, чтобы это не противоречило общечеловеческим понятиям.
– Современный материал поддается такому препарированию?
– Хороший вопрос. Признаюсь честно, только классический материал меня и радует, вот там как раз есть что поиграть. Чем больше актером сыграно классики, тем он больше растет в профессии. Это закон.
– Какая из классических ролей вам особенно близка?
– К сожалению, профессия актера подневольная в плане выбора ролей. Есть спектакли, которые мне нравятся, а вот ролей, которые были бы мне близки, еще не сыграл. Обожаю спектакль «Жизнь в вопросах и восклицаниях» (по мотивам рассказов Чехова. – Прим. ред.), потому что и автор один из моих любимых, и подача мне очень по душе.
«Не любят у нас подлецов»
– Слышала мнение о спектакле «Банкрот» из‑за некоторых провокационных сцен – мол, это не Островский. Вы там играете приказчика Лазаря Елизарыча, и он у вас такой молодой циничный карьерист – подглядели образ у современников?
– Классика на то и классика, что она всегда актуальна! Подчеркивать это лобово, выпячивать? Сомневаюсь, что это нужно, и не понимаю осовременивания классики. А из‑за роли Подхалюзина мне и на поклоне в лицо плевали, и сообщения писали, что я негодяй и должен был вернуть деньги Большову (один из героев спектакля. – Прим. ред.). Радует, что не любят у нас подлецов! (Смеется.)
– Стрессовая у вас работенка. А кроме шуток, что помогает восстановиться?
– У меня не так много способов – или плавание, или спортзал, общение с друзьями, приятные разговоры, сон, вкусная еда и, конечно, чтение! В моем случае поэзия. А в отпуске обычно спасаюсь или Диккенсом, или Джеромом, или Вудхаусом. Английская литература меня лечит.
– Есть произведения, которые вы никогда не будете исполнять?
– Пустые вещи. Когда учился в академии (в 2008‑м Перов окончил Воронежскую государственную академию искусств. – Прим. ред.), на занятиях по истории литературы у нас спросили, каких поэтов мы знаем. Кто‑то из однокурсников сказал: «Асадов». На что педагог ответил: «Асадов – это человеческое горе, поэзией назвать это нельзя». Если произведение можно объяснить в двух-трех словах, это пустая вещь!
– Если честно, кроме театра, нет каких‑то явных страстей. Хотя в детстве зачитывался Толкиеном, друзья знали и на день рождения дарили «Хоббита» на разных языках. К моему двадцатилетию уже сложилась небольшая коллекция. С тех пор собираю книжку на разных языках как память детства!