быстры как волны дни нашей жизни что час то короче к могиле наш путь

Будущность тёмна,
Как осени ночи,
Прошедшее гибнет
Для нас навсегда;

Ловите ж минуты
Текущего быстро,
Как знать, что осталось
Для нас впереди?

Умрешь – похоронят,
Как не был на свете;
Сгниешь – не восстанешь
К беседе друзей;

Полнее ж, полнее
Забвения чашу!
И краток и дорог
Веселый наш миг.

Русские песни. Сост. проф. Ив. Н. Розанов. М., Гослитиздат, 1952

Источник

По рюмочке.

Стихи Андрея Серебрянского

Написанная ещё в начале девятнадцатого века по мотивам стихотворения «Вино» Андрея Серебрянского, эта студенческая застольная песня много лет является своеобразной реликвией нашей семьи и, на моей памяти, у нас ещё никогда не было ни одного праздника и застолья, где бы мы её не исполняли. За два века своего существования песня обросла множеством вариантов. Она по сей день звучит в спектаклях российских драматических театров (в пьесе Л. Андреева «Дни нашей жизни»), строки из этой песни использовали И. Ильф и Е. Петров в «Золотом телёнке». В 30-е годы прошлого века она звучала в обработке А. Соколова и упоминается в дискографии многих исполнителей того времени…
А теперь я представляю её в моём исполнении. Думаю, что в юбилейный день рождения она более, чем уместна! Желаю всем приятного прослушивания!

Быстры, как волны дни нашей жизни,
Что день, то короче к могиле наш путь.
Налей, налей, товарищ, заздравную чару.
Бог знает, что с нами случится впереди.

По рюмочке, по маленькой
Тирлинь бом-бом, тирлинь бом-бом,
По маленькой, по маленькой, чем поят лошадей.
Динь-динь, динь-динь стаканчики,
Буль-буль, буль-буль бутылочки,
Динь-динь, динь-динь стаканчики,
Буль-буль, буль-буль бутылочки.

С вином мы родились, с вином мы умрем.
С вином похоронят и с пьяным попом.
Налей, налей, товарищ, заздравную чару.
Бог знает, что с нами случится впереди.

По рюмочке, по маленькой
Тирлинь бом-бом, тирлинь бом-бом,
По маленькой, по маленькой, чем поят лошадей.
Динь-динь, динь-динь стаканчики,
Буль-буль, буль-буль бутылочки,
Динь-динь, динь-динь стаканчики,
Буль-буль, буль-буль бутылочки.

Умрешь, похоронят, как не жил на свете,
Уж скоро не встанешь к веселью друзей.
Так, налей, налей, товарищ, заздравную чару.
Бог знает, что с нами случится впереди.

По рюмочке, по маленькой
Тирлинь бом-бом, тирлинь бом-бом,
По маленькой, по маленькой, чем поят лошадей.
Динь-динь, динь-динь стаканчики,
Буль-буль, буль-буль бутылочки,
Динь-динь, динь-динь стаканчики,
Буль-буль, буль-буль бутылочки.

Источник

Быстры как волны дни нашей жизни что час то короче к могиле наш путь

Леонид Николаевич Андреев

Ольга Николаевна — ее дочь.

Студенты и курсистки:

Эдуард фон Ранкен — врач.

Миронов Григорий Иванович — подпоручик.

Отставной генерал с дочерью

Аннушка и Петр — служащие в номерах.

Место действия — Москва; время — вторая половина девяностых годов.

Воробьевы горы. Начало сентября; уже начинается золотая осень. Погожий солнечный день.

К краю обрыва подходят двое: Николай Глуховцев и Ольга Николаевна, девушка лет восемнадцати. Глуховцев в красной русской рубахе, поверх которой накинута серая студенческая тужурка, и в летней фуражке с белым верхом; девушка в легкой летней блузе с открытой шеей; верхнюю драповую кофту держит на руке ее спутник.

Останавливаются и восхищенно смотрят на далекую Москву.

Ольга Николаевна (прижимаясь плечом к Глуховцеву). Как хорошо, Коля! Я и не воображала, что здесь может быть так хорошо.

Глуховцев. Да. Воистину красота! День очень хорош. Ты погляди, как блестит купол у Храма Спасителя. А Иван-то Великий!

Ольга Николаевна (прищуривая глаза). Где, где? Я не вижу.

Глуховцев. Да вот же, направо… еще, еще немножко правей. (Берет обеими руками ее голову и поворачивает.) Видишь?

Ольга Николаевна. Какая прелесть! Колечка, а что это за маленькая церковка внизу, точно игрушечная?

Глуховцев. Не знаю. Так, какая-нибудь. Нет, положительно красота. И подумать, что отсюда смотрели Грозный, Наполеон…

Ольга Николаевна. А вот теперь-мы. А где мы живем, Колечка, ты можешь найти?

Глуховцев. Конечно, могу. Вот… вот… вот видишь церковку, их там еще несколько, кучкою — так вот немного полевее от них и наши номера. Как странно: неужели мы там действительно живем, в этом каменном хаосе? И неужели это Москва?

Ольга Николаевна. Когда я смотрю отсюда, то я вижу как будто нас, как мы там живем; а оба мы такие маленькие, словно две козявочки… Как я тебя люблю, Колечка!

Глуховцев (рычит). Ррр-ррр-ррр…

Ольга Николаевна. Что ты?

Глуховцев. Хорошо очень. Черт возьми. Зачем все это так красиво: и солнце, и березы, и ты? Какая ты красивая, Олечка! Какая ты очаровательная! Какая ты ослепительная!

Ольга Николаевна. Разве?

Глуховцев. Я съем тебя, Оль-Оль. (Кричит.) Оль-Оль-Оль-Оль!

Ольга Николаевна (звонко). Оль-Оль-Оль! Что же они не идут?

Глуховцев. Конечно, мы тут остановимся. Красивее места не найдешь.

Ольга Николаевна. Я их немножко боюсь, Коля, твоих товарищей.

Глуховцев. Их-то? Вот нашла кого бояться.

Ольга Николаевна. А две барышни, которые с нами, — это курсистки?

Глуховцев. Да. Курсистки.

Ольга Николаевна. Той, которая в очках, я меньше боюсь: за ней этот — я не знаю, как зовут его, — ухаживает.

Глуховцев. Его зовут Физик.

Ольга Николаевна. Как смешно, Коля, когда влюбленные в очках. (Заглядывая ему в глаза.) А тебе не нужно, Коля, очков, чтобы меня рассмотреть?

Глуховцев. Телескоп нужен, — звездочки рассматривают в телескоп. Нет, ты подумай, что это будет, когда луна взойдет.

Ольга Николаевна (восхищенно). А разве и луна еще будет?

Глуховцев. Заказана. Нет, объясни ты мне, пожалуйста, что это значит любовь? То не было ее, а то вдруг явилась; и сердцу так широко, так просторно, так солнечно и вольно, что как будто крылья выросли у него. Оль-Оль, родной ты мой человечек, звездочка моя, — я, ей-богу, счастлив!

Ольга Николаевна. Мне хочется на тебя молиться, Коля. Когда ты так говоришь, то сердце у меня замирает и падает, и падает, и падает…

Мишка (басом). Оль-Оль-Оль-Оль! Куда вас черт унес? Аж взмокли, вас искавши.

Онуфрий (жидким тенором). Господа, Глуховцев-подлый ловелас: ограничился тем, что взял эфемерную кофточку на левую ручку, а под правую подхватил очаровательную Оль-Оль. Все же материальное и имеющее вес предоставил нам.

Мишка. Презренный Дон-Жуан, — провались в преисподнюю!

Ольга Николаевна (смущаясь). Мы выбирали место, мы все время вас окликали.

Онуфрий (ласково). Да ведь мы же шутим, Ольга Николаевна, вы на нас не обижайтесь.

Физик (близоруко прищуривая глаза). Какой обширный горизонт!

Анна Ивановна. А вон Воспитательный! Зинаида Васильевна, смотрите. Воспитательный виден!

Зинаида Васильевна. Где? Где?

Анна Ивановна. Да вон он, вон он! Видите, белеет.

Архангельский. А Таганки не видать?

Анна Ивановна. А разве вам знакома?

Архангельский. Нет, я в Арбатском участке сидел.

Анна Ивановна. А мы с Зиной в Бутырках. Их отсюда не видно.

Физик. Из Таганской тюрьмы, из сто двадцать девятого, Воробьевы хорошо видны. Значит, и Таганку отсюда можно рассмотреть.

Блохин (поет страшно фальшивым голосом). «Вдали тебя я обездолен, Москва, Москва, родимая страна. Там блещут в лесе коло…» (Срывается.)

Мишка (с ужасом). Господа, Блохин запел! Я не могу, я уйду, мне жизнь дорога.

Онуфрий (убедительно). Сережа, вот ты и опять с колокольни сорвался. Ведь так ты можешь и расшибиться.

Архангельский. У него средние ноты хороши: вот бывают такие кривые дрова, осиновые, никак их вместе не уложишь, все топорщатся.

Блохин (обиженно, немного заикаясь). Пошли к черту!

Мишка. Ей-богу, пива больше было! Это ты, Блоха, дорогою одну бутылку вылакал. И как ты можешь петь с такой нечистой совестью?

Блохин. Пошли к черту!

Анна Ивановна. А самовар? Где же мы возьмем самовар?

Глуховцев. Без чаю и я не согласен!

Онуфрий. Прекрасные лорды и маркграфини, и в особенности вы, баронесса. На семейном совете мы решили обойтись без посредников, а потому вот вам, баронесса, керосинка, а вот и чайник. Принес на собственной груди.

Глуховцев (горячо). Это подлость, господа! Ведь вы же говорили, что самовар будет. Пить чай из какого-то чайника, это черт знает что такое!

Онуфрий. Ну, ну, не сердись, Коля. Будешь пить пиво.

Глуховцев. Не хочу я пива!

Мишка. Мещанин. Который человек, находясь в здравом уме и твердой памяти, не желает пива, тот человек мещанин.

Архангельский. А кто же за водой пойдет?

Ольга Николаевна. Мы! Николай Петрович, пойдемте за водою, хорошо?

Глуховцев. Ну ладно, черти!

Ольга Николаевна (тихо). Не пей, миленький, сегодня. Я так боюсь пьяных.

Глуховцев. Ну что ты, — выпьем все понемножку, вот и все. Бежим!

Источник

Быстры, как волны,
Все дни нашей жизни,
Что день, то короче
К могиле наш путь.
Налей, налей товарищ,
Заздравную чару.
Бог знает, что с нами
Случится впереди!

Другие песни исполнителя

Слова и текст песни Юрий Морфесси Быстры как волны (записано в Германии в 1930-х гг.) предоставлены сайтом Megalyrics.ru. Текст Юрий Морфесси Быстры как волны (записано в Германии в 1930-х гг.) найден в открытых источниках или добавлен нашими пользователями.

Использование и размещение перевода возможно исключиетльно при указании ссылки на megalyrics.ru

Слушать онлайн Юрий Морфесси Быстры как волны (записано в Германии в 1930-х гг.) на Megalyrics — легко и просто. Просто нажмите кнопку play вверху страницы. Чтобы добавить в плейлист, нажмите на плюс около кнопки плей. В правой части страницы расположен клип, а также код для вставки в блог.

Источник

Детские песни

БЫСТРЫ, КАК ВОЛНЫ…

Быстры, как волны,
Все дни нашей жизни,
Что час, то короче
К могиле наш путь.
Налей, налей, товарищ,
Заздравную чару,
Как знать, что с нами
Случится впереди.

Напеним янтарной
Струею бокалы!
И краток и дорог
Веселый наш миг.
Налей, налей, товарищ,
Заздравную чару,
Как знать, что с нами
Случится впереди.

Умрешь – похоронят,
Как не жил на свете,
Сгниешь – не восстанешь
К веселью друзей.
Налей, налей, товарищ,
Заздравную чару,
Как знать, что с нами
Случится впереди.

Русские песни. Сост. проф. Ив. Н. Розанов. М., Гослитиздат, 1952

В дискографии Юрия Морфесси (1882-1957) песня дается с примечанием: «Старинная студенческая песня в обр. А. Соколова» (пластинка фирмы «Парлофон», Германия, 1930-е годы, 79124. См.: Очи черные: Старинный русский романс. – М.: Изд-во Эксмо, 2004, стр. 146).

АВТОРСКАЯ ВЕРСИЯ

Быстры, как волны,
Дни нашей жизни,
Что час, то короче
К могиле наш путь.

Напеним янтарной
Струею бокалы!
И краток и дорог
Веселый наш миг!

Будущность тёмна,
Как осени ночи,
Прошедшее гибнет
Для нас навсегда;

Ловите ж минуты
Текущего быстро,
Как знать, что осталось
Для нас впереди?

Умрешь – похоронят,
Как не был на свете;
Сгниешь – не восстанешь
К беседе друзей;

Полнее ж, полнее
Забвения чашу!
И краток и дорог
Веселый наш миг.

Русские песни. Сост. проф. Ив. Н. Розанов. М., Гослитиздат, 1952

Источник