Чем болел лермонтов в детские годы
Чем болел Лермонтов?
В раннем детстве Лермонтов перенес рахит который надолго приковал его к постели и оставил следы на всю жизнь; этой болезни Лермонтов был обязан сильной кривизною ног; кроме того, он всегда был предрасположен к различным болезням на золотушной почве.
в Лермонтове эти болезни произвели в своем роде переворот. Это потому представляется вероятным, что во время болезни Михаил Юрьевич был донельзя злобный мальчик: причудливо капризный, он устраивал истерики, когда кто-нибудь из старших посылал крепостного для наказания на конюшню, но жестоко преследовал кошек и нарочно вырывал с корнем любимые бабушкины цветы. Трудно даже вообразить, какие от природы в нем таились несметные силы зла, если и после переворота, наступившего с выздоровлением, его отличали такие склонности и поступки, какие пристали бы только будущему Стеньке Разину либо отпетому самодуру-крепостнику. С благословения бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой у него имелся маленький гарем из дворовых девушек и собственный зоопарк, он забавлялся со своим потешным полком, набранным из деревенских и соседских мальчишек, и любил устраивать кулачные бои силами молодежи села Тарханы; призом служил бочонок водки, который тут же и распивали победители, утирая слезы и расквашенные носы.
Временами у Лермонтова бывали приступы тяжелой, «черной» меланхолии, тоски, страха смерти,
жестокой психической депрессии.
В эти периоды он оставлял учебу — в пансионе, университете, Школе юнкеров — или воинскую службу в полку,
по нескольку дней мог не выходить из комнаты, лежа в кровати в каком-то молчаливом оцепенении.
Читать и писать в эти дни он не мог, разговаривать и общаться ни с кем не желал.
Детство и отрочество Лермонтова Послесловие
Дорогие читатели, юные и взрослые! Эта книга в художественно-документальной форме познакомила вас с событиями детских и отроческих лет Михаила Лермонтова. Все 30 рассказов написаны на основе биографии великого поэта, его родных и окружающих. Не искажён ни один из фактов, подтверждённых документами, письмами, воспоминаниями современников, записями самого Лермонтова. Меня консультировали лермонтоведы Александр Сахаров (председатель Московского филиала МОО «Лермонтовское общество», ответственный редактор книги), Светлана Бойко (старший научный сотрудник Государственного литературного музея), Татьяна Кольян (старший научный сотрудник Лермонтовского музея-заповедника «Тарханы») и другие. Всем им я приношу искреннюю благодарность.
Однако достоверных фактов недостаточно, чтобы с необходимой для художественных произведений полнотой описать жизнь юного гения. Поэтому в рассказах использованы гипотезы авторитетных лермонтоведов о тех или иных событиях. Одни гипотезы принимаются большинством специалистов, другие же вызывают многолетние дискуссии, а порой и взаимно исключают друг друга. В таких случаях необходимо было обоснованно выбрать наиболее вероятную версию событий. Приведу три ярких примера.
В «Летопись жизни и творчества М.Ю. Лермонтова», опубликованную в 1964 году известным учёным В.А. Мануйловым, включены три поездки великого поэта на Кавказ в детском возрасте: в 1818, 1820 и 1825 годах. Поездка 1825 года неоспоримо подтверждается списком посетителей Кавказских вод, опубликованном в августовском номере журнала «Отечественные записки», где значатся Е.А. Арсеньева, её внук, домочадцы и родственники. О поездке 1820 года свидетельствует запись в дневнике М.М. Сперанского от 7 марта 1821 года: «Тарханы. Посещение Елизаветы Алексеевны. Действие кавказских вод. Совершение исцеления. Чембар». В позднейших публикациях поездка 1818 года исключена из летописи по причине недоказанности документами. Однако нами она описана в рассказе «В Пензе и на Кавказе» по следующим соображениям:
• Запись М.М. Сперанского по содержанию может относиться не к одной, а к нескольким поездкам на Кавказ.
• В раннем детстве Лермонтов был слабым, болезненным ребёнком, страдал золотухой (диатезом) и английской болезнью (рахитом). Для его лечения, несомненно, Е.А. Арсеньева пользовалась консультациями и назначениями опытных врачей и всеми имеющимися в их арсенале методами, а также домашними и народными средствами, но до 1818 года почти безрезультатно. Ребёнка по-прежнему мучили «сыпь, мокрые струпья, так что сорочка прилипала к телу, и мальчика много кормили серным цветом», как писал П.А. Висковатый в книге «Михаил Юрьевич Лермонтов». Миша не мог ходить самостоятельно, только активно ползал. Пошёл он в возрасте четырёх лет осенью 1818 года. Такое резкое улучшение вряд ли могло произойти без лечения новым методом, не применявшимся ранее. С учётом возможностей медицины первой трети XIX века таким методом, вероятнее всего, было лечение кавказскими водами, эффективными в случаях и рахита, и золотухи.
• В воспоминаниях А.П. Шан-Гирея написано о М.Ю. Лермонтове: «Слыхал также, что он был с детства очень слаб здоровьем, почему бабушка возила его раза три на Кавказ к минеральным водам».
• Врач и историк медицины Б.А. Нахапетов в своей книге «Медицинская карта М.Ю. Лермонтова», проследив на основании дошедших до нас сведений о болезнях в семье Лермонтовых, в том числе наследственных, писал, что поскольку оба родителя поэта умерли от туберкулёзной чахотки, то у Михаила Юрьевича в раннем детстве были связанные с этим осложнения: золотуха, рахит и, как следствие, слабый иммунитет и частые заболевания. Б.А. Нахапетов приходит к выводу: «видимо, не менее трёх раз возила своего внука на Кавказ неугомонная Елизавета Алексеевна, накрепко поверившая в целебную силу горных источников». Действительно, стойкий оздоровительный эффект, который наблюдался у М.Ю. Лермонтова с 11 лет, возможен, как правило, именно при прохождении трёх и более курсов лечения минеральными водами.
Также нет единодушно принимаемой специалистами гипотезы о втором отроческом увлечении М.Ю. Лермонтова в 1827 году, о котором свидетельствует несколько записей поэта:
• «1830 (мне 15 лет). Я однажды (3 года назад) украл у одной девушки, которой было 17 лет, и потому безнадёжно любимой мною, бисерный синий снурок; он и теперь у меня хранится. Кто хочет узнать имя девушки, пускай спросит у двоюродной сестры моей. — Как я был глуп. » («Автобиографические заметки»)
• «Про дерево, где я сидел с А.С.» («Автобиографические заметки», приписка к записи «Моё завещание»)
• «Напоминание о том, что было в ефремовской деревне в 1827 году — где я во второй раз полюбил 12 лет — и поныне люблю» (Приписка в автографе стихотворения 1829 года «К Гению»).
• Портрет миловидной молодой девушки у сухого дерева на листе с посвящением драмы «Люди и страсти» («Menschen und Leidenschaften», 1830 год).
Существует две заслуживающие внимания версии о предмете этого увлечения Лермонтова. В.А. Мануйлов предположил, что речь везде идёт об Агафье Александровне Столыпиной, двоюродной сестре матери поэта, которая была на пять лет старше М.Ю. Лермонтова. Согласно второй, более распространённой, версии, три последние записи относятся к Анне Григорьевне Столыпиной, которая была на год моложе Лермонтова. Однако содержание стихотворения «К Гению» и посвящения драмы «Люди и страсти», на наш взгляд, вряд ли могли относиться к 11-12-летней девочке, ещё не выезжавшей в свет, хотя и имеется некоторое сходство изображения в посвящении с портретом А.Г. Столыпиной, в замужестве Философовой, во взрослом возрасте. Сомнительно также, что Лермонтов в 12 лет за короткое время мог пережить сразу два увлечения, настолько серьёзных, что в одном случае хранил три года украденный у девушки шнурок, а о другом писал спустя два года: «…и поныне люблю». Поэтому в рассказах «Синий шнурок» и «Кропотовская любовь» принята гипотеза В.А. Мануйлова о том, что предметом второй отроческой любви М.Ю. Лермонтова была Агафья Александровна Столыпина, в замужестве Дохтурова, а «ефремовская деревня» — это Кропотово.
Сочиняя рассказы, я стремилась максимально достоверно описать жизнь юного М.Ю. Лермонтова, реконструируя и конкретизируя с помощью художественного вымысла недостающую информацию и детали событий с учётом гипотез и сведений об окружавших поэта людях. Однако такая художественная достоверность, не противоречащая бесспорным фактам («как могло быть»), не даёт оснований использовать рассказы в качестве источника научной информации («как действительно было») без обращения к научным публикациям, список которых приведён в настоящем издании.
Цель книги совершенно иная — дать возможность современному читателю погрузиться в реалии первой трети XIX века и получить художественно достоверное представление о детстве и отрочестве великого поэта, сопереживая ему и его близким в бедах и радостях. Достигнута ли эта цель — судить вам, дорогие читатели.
Акварель Марии Царёвой. 18 лет. г. Нижний Новгород.
Послесловие опубликовано в книге:
Егорова Е.Н. Детство и отрочество Михаила Лермонтова. — Москва: Московский филиал МОО «Лермонтовское общество»; Дзержинский: БФ «Наш город», Литературное объединение «Угреша», 2014. — 288 с., илл., вкл. С. 242-244.
Михаил Лермонтов: прожорливый разрушитель свадеб
В этом году 15 октября исполняется 205 лет со дня рождения Михаила Юрьевича Лермонтова, поэта, писателя, драматурга. Портал «Кубань 24» собрал любопытные факты о русском классике.
Род Лермонтовых произошел из Шотландии и восходит к полумифическому барду-пророку Томасу Лермонту. В 1613 году один из представителей этого рода, военный наемник и поручик польской армии Георг Лермонт, был взят в плен войсками князя Дмитрия Пожарского. Впоследствии он поступил на службу к царю Михаилу Федоровичу. Лермонт перешел в православие под именем Юрия Андреевича и стал родоначальником русской дворянской фамилии Лермонтовых.
Британская компания Oxford Ancestors, специализирующаяся на генеалогии, исследовала данную версию происхождения Лермонтова при помощи анализа ДНК. И не обнаружила родства между современными британскими Лермонтами и потомками Михаила Лермонтова. В то же время эксперты Oxford Ancestors обнаружили, что общие характеристики Y-хромосомы русского потомка знаменитого поэта соответствуют шотландскому происхождению. Также известно, что шотландский поэт Байрон считал барда Томаса Лермонта своим предком, и чисто гипотетически Лермонтов и Байрон могли быть родственниками.
Михаил Лермонтов в детстве не отличался крепким здоровьем и часто болел. После смерти матери, мальчик воспитывался бабушкой Елизаветой Алексеевной Арсеньевой, которая даже наняла личного врача из Франции для любимого внука. В 10-летнем возрасте Елизавета Алексеевна повезла его на Кавказ для улучшения здоровья.
Благодаря стараниям бабушки, нанявшей домашних учителей для внука, Лермонтов в 1829 году поступил сразу в 4-й класс благородного пансиона. К началу обучения, благодаря усилиям педагогов, Лермонтов знал английский, немецкий и французские языки.
По семейным преданиям и по свидетельству родственника великого поэта Акима Шан-Гирея, Лермонтов начал рисовать раньше, чем писать стихи. Согласно традициям дворянского воспитания живописи и технике рисунка детей обучали наравне с иностранными языками, фехтованием и музыкой. В рисунках и акварельных работах молодого Лермонтова преобладают испанские сюжеты и мотивы — на тот момент существовала легенда о происхождении рода Лермонтовых от испанского герцога Лермы. Позже, во время обучения в юнкерской школе появился цикл рисунков «юнкерская тетрадь». А последними сюжетами Лермонтова-художника стали кавказские зарисовки. Современники высоко оценивали художественный талант Михаила Юрьевича и считали его равноценным таланту поэта.
Первым опубликованным стихотворением Лермонтова является стихотворение «Весна». Оно появилось в журнале «Атеней» в 1830 году и подписано буквой «L». Позже, в 1835 году, был опубликован отрывок из поэмы «Хаджи-Абрек» без ведома Лермонтова. В 1837 году было обнародовано стихотворение «Бородино» в журнале «Современник». После «Бородино» Лермонтова стали публиковать регулярно.
Целый ряд стихотворений Михаила Юрьевича приобрели настолько большую любовь у людей, что стали народными песнями и романсами.
5. Лермонтов и азербайджанский язык
Во время пребывания в ссылке на Кавказе, Лермонтов в 1837 году посетил Тифлис (ныне Тбилиси), где познакомился с азербайджанским ученым и поэтом Мирзой Фатали Ахундовым, который хорошо знал русский язык. Ахундов состоял переводчиком при канцелярии барона Розена.
У этого талантливого человека обучались азербайджанскому языку декабрист Александр Бестужев-Марлинский, поэт Яков Полонский и другие. У него стал учиться и Лермонтов. Сам он про азербайджанский язык говорил: «Язык закавказских татар, который здесь и в Азии необходим, как французский в Европе». Дружбе Ахундова и Лермонтова способствовала и общая любовь к поэзии Пушкина.
Михаил Юрьевич был неприхотлив и неразборчив в еде, и в тоже время любил много поесть. По словам товарища Лермонтова Моисея Меликова, он был «ужасно прожорлив, и ел все, что подавалось». Александр Васильчиков, близкий друг поэта, вспоминал: «Когда к обеду подавали блюдо, которое он любил, то он с громким криком и смехом бросался на блюдо, вонзал свою вилку в лучшие куски, опустошал все кушанье и часто оставлял всех нас без обеда».
Екатерина Сушкова (в которую был безответно влюблен Лермонтов) вспоминала: «Очень посмеивались мы над ним в том, что он не только был неразборчив в пище, но никогда не знал, что ел — телятину или свинину, дичь или барашка; мы говорили, что, пожалуй, он со временем, как Сатурн, будет глотать булыжник. Наши насмешки выводили его из терпения, он спорил с нами почти до слез, стараясь убедить нас в утонченности своего гастрономического вкуса; мы побились об заклад, что уличим его в противном на деле».
Екатерина Сушкова придумала озорной розыгрыш: «После долгой прогулки верхом велели мы напечь к чаю булочек с опилками! И что же? Мы вернулись домой утомленные, разгоряченные, голодные, с жадностью принялись за чай, а наш-то гастроном Мишель, не морщась, проглотил одну булочку, принялся за другую, и уже придвинул к себе и третью, но Сашенька и я, мы остановили его за руку, показывая на неудобоваримую для желудка начинку. Тут не на шутку взбесился он, убежал от нас, и не только не говорил с нами ни слова, но даже и не показывался несколько дней, притворившись больным».
После этого обидного розыгрыша Лермонтов обедал только дома, говоря всем, что его желудок не переносит никакой другой пищи, кроме домашней.
Все прижизненные портреты Лермонтова противоречат друг другу — внешность поэта на них сильно разнится. Детские портреты скорее всего были выполнены крепостными художниками-самоучками и не вызывают доверия. Портреты более взрослого Лермонтова выдают желания авторов приукрасить его внешность: удлиненное лицо, прямой нос, красивые линии лба, пышная шевелюра — это не настоящие черты позирующего, а скорее, желание художника ему польстить.
Многие портреты Михаила Юрьевича писал художник Заболотский — он преподавал Лермонтову живопись, между ними были теплые отношения и неудивительно, что художник приукрасил внешность поэта. На самом деле по воспоминаниям современников его внешность была далека от идеала — Лермонтов был невысоким, сутулился и прихрамывал, имел на редкость тяжелый взгляд, мог долгое время не менять одежду. В 20 лет у поэта уже были залысины. Свой отпечаток на внешности оставило и болезненное детство.
Несмотря на неказистую внешность, Лермонтов обладал особым обаянием и умел влюблять в себя женщин. В число увлечений поэта входило расстраивание готовящихся браков. Михаил Юрьевич изображал из себя влюбленного, осыпал невесту подарками, цветами и комплиментами, угрожал покончить собой, если она выйдет замуж за другого. Когда свадьба окончательно расстраивалась, Лермонтов тут же охладевал к невесте, иногда открыто заявляя жертве о розыгрыше.
Именно так Лермонтов поступил с Екатериной Сушковой, в которую долго был влюблен, а она его игнорировала. За это он ей и отомстил впоследствии. Наверняка, обидчивый поэт припомнил ей и тот давний случай, когда ему коварно подсунули на обед булочки с опилками.
Всю свою взрослую жизнь Лермонтов увлекался различными гаданиями и предсказаниями. Накануне последнего отъезда на Кавказ он посетил гадалку немку Шарлотту Кирхгоф. Он поделился с провидицей своей мечтой об уходе с военной службы, но та ответила, что в Петербург поэт уже никогда не вернется.
Депрессия корнета Лермонтова. Как расстройство настроения отразилось на судьбе великого поэта
19 февраля 1837 года юный корнет Лермонтов заболел, и его бабушка вызвала врача.
Разговор с этим специалистом решил судьбу Михаила Юрьевича.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
Лермонтов и Елизавета Алексеевна
В Петербурге Лермонтов жил у своей бабушки Елизаветы Алексеевны. Как на беду, она совершенно не сочувствовала Пушкину, а повторяла на разные лады принятое в её кругу мнение: «Покойный сам виноват. А ты не балуй, не бери не по чину, не садись не в свои сани», и т.д. Приходилось это слушать: деваться некуда, никого ближе бабушки у Лермонтова на всём свете не было. Дважды пытался он возражать, потом махнул рукой. Избегая разговоров, уходил из дому на весь день, слонялся по зимнему городу и, наконец, простыл.
«Возвращение Пушкина с дуэли».
Художник Пётр Фёдорович Борель. Акварель, 1885.
Елизавета Алексеевна позвала доктора. Медик нашёл, что это не грипп, а расстройство нервов, и прописал валериану в усиленных дозах. От валерианы больному сделалось только хуже. Тогда старушка пригласила самое дорогостоящее светило Петербурга — лейб-медика Николая Фёдоровича Арендта — того самого, который руководил лечением раненого Пушкина.
Лермонтов бросился к нему с расспросами: как это было, да что говорил Пушкин перед смертью? И Арендт всё подробно рассказал.
С самого начала Александр Сергеевич прямо спросил, смертельна ли его рана, чтобы в худшем случае успеть «сделать некоторые нужные распоряжения».
«Должен Вам сказать, — ответил Арендт, — что рана Ваша очень опасна и что к выздоровлению Вашему я почти не имею надежды. Перебиты артерия и вены, кровь излилась внутрь и повреждены кишки».
Пушкин выслушал приговор с улыбкой на устах и предложил до поры до времени не сообщать об этом Наталье Николаевне. Арендт по должности был обязан доложить государю. Пользуясь случаем, Александр Сергеевич через доктора попросил царя не наказывать его секунданта полковника Данзаса за участие в дуэли, и позаботиться о вдове и детях. Император немедленно написал в ответ, что изменить закон в отношении Данзаса не в его власти, но за своё семейство Пушкин может быть спокоен. Оставлять у себя начертанные царской рукой записки воспрещалось; Арендт отобрал у раненого письмо, хотя Пушкин прижимал документ к груди, целовал его и просил дать ему умереть с царским посланием в руках. Правда, до смерти было ещё далеко: кровотечение прекратилось. Началось предсказанное Арендтом воспаление — перитонит. Доктор дал пациенту ещё два дня жизни, и прогноз этот сбылся.
Под утро опий сделал своё дело, боль уменьшилась. Пушкин повеселел, стал отпускать шутки. Приласкал жену, продиктовал, кому сколько проиграно в карты. Врачи ставили Пушкину пиявки, и он с большим интересом в этом участвовал. Ему всё время было больно, но слышали от него только «спасибо» да «ах, как хорошо». Только говорил он всё тише, то и дело нащупывая пульс. И перед самой развязкой, сосчитав частоту сердечных сокращений, спокойно сказал доктору: «Смерть идёт».
«Был я в тридцати сражениях, — вспоминал Арендт, — видал много умирающих, но мало видел подобного».
Рассказ о последних часах Пушкина так взволновал Лермонтова и самого Арендта, что они забыли, зачем встречались. Доктор уехал, не назначив никакого лечения. А у бабушки в это время были гости. Один из них, Николай Аркадьевич Столыпин, двоюродный дядя Лермонтова, зашёл его проведать минут через десять после отъезда врача. Столыпин служил под началом сервильного министра иностранных дел, отличался благонамеренностью и в отношении Пушкина был единомышленником бабушки.
Портрет Михаила Юрьевича Лермонтова в ментике лейб-гвардии Гусарского полка.
Художник Пётр Ефимович Заболотский. Картон, масло, 1837.
Когда был написан этот портрет, Лермонтову оставалось носить роскошную гусарскую форму меньше трёх месяцев: вскоре он за «призыв к революции» будет разжалован и переведен в армию. Потом он ещё вернется в лейб-гусары, но за дуэль с сыном французского посла его изгонят из гвардии навсегда.
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — всё молчи.
Но есть и Божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Начало великого творчества
Лермонтов сказал то, что его друзья думали, но не могли выразить с такою силой. Юрьев немедленно скопировал текст и стал его повсюду распространять. Когда бабушка услыхала то, что написал её Миша, она заметалась по Петербургу, изымая списки стихотворения, как изымают фальшивые купюры. Но куда там! Они размножились молниеносно. Через две недели анонимный доброжелатель прислал одну копию императору, добавив от себя заголовок: «Призыв к революции».
Никакого призыва к революции там и в помине не было; напротив, автор напоминал о существовании Бога. Но государь особо не вчитывался. К сочинителю направили сначала доктора, который признал его вменяемым, а затем людей, препроводивших корнета Лермонтова в Главный штаб. После ареста у Михаила Юрьевича начались и большие неприятности, и невероятный творческий подъём. Жить ему оставалось 1605 дней. За это время написаны почти все его произведения.
Михаил Юрьевич Лермонтов
Михаил Юрьевич Лермонтов
Несколько слов о начале жизненного пути поэта. Лермонтов Михаил Юрьевич родился в Москве 3 октября 1814 года.
Мать Лермонтова, богатая наследница М.М. Арсеньева, вышла замуж за бедного армейского капитана Ю. П. Лермонтова и вскоре умерла. Бабушка поэта Е. А. Арсеньева отстранила отца от воспитания сына, что тяжело сказалось на формировании личности будущего поэта. Лермонтов получил домашнее образование в имении бабушки Тарханы. Он всегда помнил своего отца, культ которого и романтическая трактовка семейного конфликта отразились в его творчестве: драмы: «Люди и страсти», «Странный человек».
Поездки в детстве на Кавказ (1820, 1825) также повлияли на его ранние произведения. В 1828-30 гг. Лермонтов учился в Московском университетском благородном пансионе, в 1830-32 гг. – в Московском университете на нравственно политическом, а затем на словесном отделении. С 1828 г. начинаются систематические занятия поэзией, отразившие увлечение романтической литературой России и Западной Европы (Дж. Г. Байрон, A.C. Пушкин и др.).
Опять зададим себе тот же вопрос – была ли причина у великого поэта выбора пути самотерапии посредством своего стиха? Для этого нам необходимо понять были или нет у него врожденные или приобретенные серьезные недуги, требующие к себе пристального внимания. Вновь обратимся к его биографам. И что же мы увидим! Да были.
Во-первых, была причина для врожденного недуга. Мама Михаила Юрьевича как пишут исследователи творчества великого поэта, была болезненной женщиной, и умерла, когда ей был 21 год. Что говорит нам о большой вероятности наличия у самого Михаила Юрьевича врожденного заболевания.
Во-вторых – утверждается, что поэт в детстве много болел. Переболел корью. Очень опасной в детском возрасте болезнью. Он не мог ходить во время болезни. Не мог приподнять ножки. В таком положении он оставался три года. До наступления этой болезни он был озорным и непослушным. Болезнь оказала на него поворотное влияние – «…он выучился думать…», как пишут биографы. «До этого в нем было лишь баловство, разрушение, поиск ласк и любви. Лишившись общения с детьми, он начал искать игры в себе. Стало развиваться воображение, фантазия. Борясь с мучительной бессонницей, он побеждал страдания тела, увлекаясь грезами души».
Вот же оно неосознанное зарождение поэтической самотерапии во все своей красе. Неосознанный уход от болезненных впечатлений, уход в мир грез и фантазий, и тем самым сохранение жизненных сил для борьбы с болезнью.
В-третъих – к болезненной наследственности присовокупилась хромота. Она осталась у него после удара в его ногу головой подошедшего коня, когда юный поэт сидел на лошади.
Вывод напрашивается сам собой – У Михаила Юрьевича, как и Александра Сергеевича, были веские основания заняться поэтической самотерапией.
С первой и до последней минуты жизнь М. Ю. Лермонтова являла собой цепь удивительных загадок. Близкий друг семьи Лермонтовых Петр Кириллович Шугаев, всю жизнь собиравший материалы о Михаиле Юрьевиче, отметил: «Акушерка, принимавшая роды, по каким-то только ей ведомым приметам тут же заявила, что этот мальчик не умрет своей смертью» Пророчество прозвучало около полуночи 2 на 3 октября 1814 года в Москве у Красных ворот в доме генерал-майора Ф.Н.Толя.
По-моему мнению, это и есть первая загадка в судьбе Михаила Юрьевича, если опираться на мистическую сторону произошедшего при родах. А если говорить о естественной составляющей, влияющей на каждого из нас, то это огромная сила слова акушерки. Программа заданная беззащитному организму новорожденного. Ребенок слышит еще в утробе матери, как уже доказали физиологи.
А теперь представьте себе, что первые слова, которыми встретил мир входящего в него будущего гениального поэта, были действительно они: «Этот мальчик не умрет своей смертью». Вот вам и вся дальнейшая судьба только что родившегося человека. Никакие не приметы, а сила человеческого слова.
В какой-то мере разгадку этой странной ситуации подсказывает сам Лермонтов. Правда, устами Печорина: «Я вступил в эту жизнь, пережив ее уже мысленно, и мне стало скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книги».
Когда же мы запишем рядом сначала слова акушерки, первые услышанные поэтом при вступлении в этот мир: «Этот мальчик не умрет своей смертью», и фразу «Я вступил в эту жизнь, пережив ее уже мысленно...», загадка исчезает сама собой. Да, именно так в самом начале земного существования Михаила Юрьевича ему и прописала судьбу словоохотливая акушерка. Обратите внимание она не прочитала будущее, по каким-то никому неведомым параметрам или приметам, она, не задумываясь силой своего слова, записала его в мозгу ребенка. И, как мы видим, на всю короткую его жизнь и фатально.
Нельзя здесь пройти мимо стихотворения Лермонтов «Пророк»
«С тех пор, как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока…».
В этих строчках поэт подсознательно вкладывает два глубоких смысла: во-первых, свое следование по жизни в соответствии со словами глупой акушерки, а, во-вторых, осознание силы своих собственных поэтических слов.
Теперь мы знаем, что, с одной стороны, реально плохое здоровье требовало вмешательства поэтической самотерапии, а с другой, пророчество акушерки, которое в нашем случае можно рассматривать и как заклинание. О своих болезнях он и сам пишет в произведениях:
Письмо
«Свеча горит! Дрожащею рукою
Я окончал заветные черты,
Болезнь и парка мчались надо мною…»
Обратимся к другому стихотворению, написанному им в 1828 году. Оно так и называется «Поэт»:
Когда Рафаэль вдохновенный
Пречистой девы лик священный
Живою кистью окончал:
Своим искусством восхищенный
Он пред картиною упал!
Но скоро сей порыв чудесный
Слабел в груди его младой,
И утомленный, и немой
Он забывал огонь небесный.
Таков поэт: чуть мысль блеснет,
Как он пером своим прольет
Всю душу; звуком громкой лиры
Чарует свет, и в тишине
Поет, забывшись в райском сне,
Вас, вас! Души его кумиры!
И вдруг хладеет жар ланит,
Его сердечные волненья
Всё тише, и призрамк бежит!
Но долго, долго ум хранит
«Своим искусством восхищенный
он пред картиною упал”
– именно так представляет поэт воздействие своего искусства на себя самого. Представляет интуитивно, но не понимает так, как мы сейчас понимаем воздействие собственного слова на себя и других.
«Но долго, долго ум хранит
После того, как впечатления записаны, они сохраняются намного дольше, что вполне естественно. Однако, если только слушать и не записывать, то информация из головы через несколько дней исчезает до 80 %. Если она положительная, а значит терапевтическая, мы, не записав ее, несомненно, проявим меньшую заботу о нашем дорогом организме.
И еще один фрагмент стихотворения, на который нельзя не обратить внимание, дорогой читатель:
«… Таков поэт: чуть мысль блеснет,
Как он пером своим прольет
Всю душу; звуком громкой лиры…»
Лермонтов, как и любой другой человек, непосвященный в законы действия поэтической самотерапии, именно так представляет механизм возникновения слов на бумаге. Однако мы с вами сейчас понимаем, что как только мысли появились на бумаге и произнесены вслух, они начинают незамедлительно оказывать необходимый для вашего организма терапевтический эффект. Это если слова и мысли положительные для нашего здоровья, а если отрицательные, то, конечно, антитерапевтический. Нет, они не могут быть нейтральны по отношению к нашему здоровью – они именно или полезны, или вредны.
Следовательно, увидев красивую женщину, напишите в ее честь стихи и подарите их ей, неоднократно прочитав их вслух. Терапевтический эффект для вас двоих будет выше ожидаемого. Как говорится: «В каждой шутке есть доля шутки».
Итак, что же у нас получается. С одной стороны, Лермонтов сам признает свои болезни и на подсознательном уровне прекрасно понимает, что мир поэзии со своим положительным воздействием на мозг ему крайне необходим, и он поэтому к нему и обращается.
С другой же стороны, учитывая законы поэтической самотерапии, он играет с болезнью. Его можно понять. Каждому человеку хочется думать, что он может на все сто процентов распоряжаться своей судьбой. Возможно, у него и получилось бы справиться и с пророчеством, и с заболеваниями. С таким даром, что наградил его Господь, уверен это было возможно. Однако Лермонтов, вероятно, почувствовал силу своего дара и решил поиграть. А этого делать ни в коем случае нельзя. Слово сильно само по себе. А в устах такого одаренного, а значит впечатлительно человека, он приобретет особую силу.
Тем не менее Лермонтов пишет такие стихи, как: «Завещание», «Смерть», «Кладбище», «Пора уснуть последним сном» и много других, ставя под угрозу свое земное существование.
Стихотворение «Завещание» написано Лермонтовым в 1931 году.
За 10 лет до его смерти. В этом стихотворении Лермонтов обращается к своему другу с просьбой, что если он умрёт, похоронить его недалеко от глухой тропы, в лесу пустынном посреди туманной поляны, озаряемой серебристой луной.
«Не бросай мою могилу» – просит поэт – «Поставь на могиле кленовый крест и положи на неё дикий камень. И если заблудившегося пришельца в лесу застанет гроза, дождь, он увидит большой крест на моей могиле, придёт сюда, присядет на этот дикий камень и просто отдохнёт». Какие мельчайшие подробности в картине у своей могилы!
Вы согласитесь со мной, что если так детально с такой силой душевного слова выписать в жизни какое-нибудь действие, то его появление в реальности не заставит себя ждать.
Кладбище
Вчера до самой ночи просидел
Я на кладбище, всё смотрел, смотрел
Вокруг себя; – полстертые слова
Я разбирал. Невольно голова
Наполнилась мечтами; – вновь очей
Я не был в силах оторвать с камней.
Один ушел уж в землю, и на нем
Всё стерлося; там крест к кресту челом.
Обратите внимание, чему поэт уделяет особое внимание, сидя ночью на кладбище: «Вокруг себя; – полстертые слова». Теперь подумаем вместе, стали бы мы разбирать слова на надгробных плитах ночью? Опять это говорит нам только об одном – какое повышенное, пристальное внимание уделяет человек именно словам. И мы делаем то же самое действие, когда идем по кладбищу на могилу к своим близким, родным людям.
Смерть («Закат горит огнистой полосою…»)
Закат горит огнистой полосою,
Любуюсь им безмолвно под окном,
Быть может завтра он заблещет надо мною,
Безжизненным, холодным мертвецом;
Одна лишь дума в сердце опустелом,
То мысль об ней. – О, далеко она;
И над моим недвижным, бледным телом
Не упадет слеза ее одна.
Ни друг, ни брат прощальными устами
Не поцелуют здесь моих ланит;
И, к сожаленью, чуждыми руками
В сырую землю буду я зарыт.
Мой дух утонет в бездне бесконечной.
Но ты! – О, пожалей о мне, краса моя!
Никто не мог тебя любить, как я,
Так пламенно и так чистосердечно.
Есть место: близ тропы глухой,
В лесу пустынном, средь поляны,
Где вьются вечером туманы,
Мой друг! Ты знаешь ту поляну;
Там труп мой хладный ты зарой,
Когда дышать я перестану!
Могиле той не откажи
Ни в чем, последуя закону;
Поставь над нею крест из клену
И дикий камень положи;
Когда гроза тот лес встревожит,
Мой крест пришельца привлечет;
И добрый человек, быть может,
На диком камне отдохнет.
Но тщетны мечты, бесполезны мольбы
Против строгих законов судьбы.
«Пора уснуть последним сном…»
Пора уснуть последним сном,
Довольно в мире пожил я;
Обманут жизнью был во всем,
Как вы думаете, много можно найти поэтов, которые в 16-18-летнем возрасте с такой глубиной и желанием изъясняются на тему смерти, кладбища или вспоминают в 15 лет о завещании. Думаю, что нет.
«…Но тщетны мечты, бесполезны мольбы
Против строгих законов судьбы…» —
В этих словах опять перед нами встают слова акушерки, бессознательно терзающие поэта.
И в добавление к сказанному об этом стихотворении приведу его фоносемантический анализ. А анализ показывает нам, что стихотворение производит впечатление чего-то холодного, большого и медлительного. Если отбросить последнюю характеристику, то прямо скажем эти прилагательные можно отнести к надгробию. Вот такой судьбоносный результат прописывается поэтом для себя.
К началу 1830-х годов у Лермонтова сформировались две темы, два образа, которые впоследствии прошли через всё его творчество и отразили как его собственные представления о своей личности, так и две модели жизненного поведения. С одной стороны, это Демон, отверженный миром и Богом и сам проклявший мир и Бога, и потому избравший зло как орудие мести всему миру. Это поэмы: «Демон», «Мой демон»; «Смерть» («Оборвана цепь жизни молодой…»), «Романс» («Хоть бегут по струнам моим звуки веселья…»); «Мой демон», «Я не для ангелов и рая…».
С другой стороны, это Мцыри, человек, безвинно обречённый на страдание, но рвущийся к свободе и естественной гармонии: поэма «Исповедь», 1831; «Отрывок» («На жизнь надеяться, страшась…»), «Эпитафия» («Простосердечный сын свободы..»), все – 1830; «Блистая, пробегают облака…», 1831; «Эпитафия» («Прости! Увидимся ль мы снова. », 1832).
Как мы видим, в формировании и первой, и второй линий его творчества, несомненно, есть влияния болезненных начал организма, приобретенной травмы, и, конечно же, неосторожных слов акушерки.
Однако Михаил Юрьевич Лермонтов успешно преодолел проблемы со здоровьем, что позволило ему в 1832 году поступить в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в Санкт-Петербурге, откуда в 1834 г. был выпущен корнетом лейб-гвардии Гусарского полка.
И все-таки поэт недооценивал силу своего поэтического слова. Он не осознавал его место в формировании не только здоровья, но и судьбы в целом. Полностью отрицать это было бы, мягко скажем, неумно. Если бы он знал, о пророчестве акушерки, не сомневаюсь, что при силе своего характера он непременно постарался бы изменить его, вложив в самозащиту всю силу своего поэтического слова. Тогда бы тема смерти в его поэзии не стала одной из ведущих. В одном стихотворении он признается: «Я предузнал мой жребий, мой конец, и грусти ранняя на мне печать». «Предузнал» – так поэт определяет знание своего будущего. Предлагаю проанализировать этот глагол. С одной стороны, его можно рассматривать как ясновидение, т. е. получение информации, стоящей вне твоих знаний. С другой, такое же состояние испытывает ребенок, когда ему сообщают, какую-нибудь жизненную аксиому, для осмысления которой знаний у него еще нет. Опять перед нами всплывает пророчество акушерки.
Вероятно этот же вывод следует из пророческого предсказания: «На месте казни – гордый, хоть презренный, я кончу жизнь мою». Заметьте – казни. О дуэли, как поединке, в котором он возможно и окажется победителем – речи нет. Истории дуэли Лермонтова – история организованной самим Лермонтовым собственной казни…
вспоминали: «Похороны прошли не по христианскому обряду, погребение пето не было». Вывод напрашивается один: поэт знал свое будущее. Однако он не любил себя, он был сломлен не пониманием того, что творится с его мироощущением.
Откуда в его поэзии такая тяга к смерти? А если постоянно человек находится в таком состоянии, вполне естественным его желанием является как можно быстрее закончить его. Однако, если он знает, что силой слова, слова которое направило его, на первый взгляд, по безысходному пути, можно вымостить себе совершенно другую дорогу, смысл жизни его в корне изменится, несмотря ни на что.
К сожалению, Михаил Юрьевич не знал об это и поэтому сам назначил свою казнь на 7 часов вечера 15 июля 1841 года у подножия горы Машук. В тот день состоялась спровоцированная им дуэль с его приятелем Николаем Мартыновым – Лермонтов был убит.
Теперь вернемся к главной составляющей поэтической самотерапии. Именно под ее воздействием она позволяет оздоравливаться нашему организму.
Вот она эта главная составляющая – Александр Сергеевич Пушкин и Михаил Юрьевич Лермонтов читали свои стихи вслух!
Если вы сами к моменту прочтения этой книги читали вслух любые стихи на публике, то прекрасно знаете, что перед выступлением необходимо не один раз прочитать их самому себе. Это ли не терапевтическое воздействие, направленное на реабилитацию пошатнувшегося здоровья? Опять позволю себе повториться – если это, конечно, стихи с положительной энергетикой и точно выверенными по смыслу словами.
И, вероятно, одному Богу известно, что ощущали эти великие поэты, когда читали вслух свои стихи. Вполне возможно, они ощущали, говоря медицинским языком, как при этом идет восстановление пошатнувшегося их психофизического здоровья? А!? Кто уверенно может сказать, что это было не так? Тем более, что результаты их здорового функционирования в обществе были на лицо. Вот она поэтическая самотерапия великих.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Михаил Шальнов Рак: у вас есть время
Михаил Шальнов Рак: у вас есть время Здравствуйте, уважаемые читатели! Зовут меня Алексей Светлов. Как лечащий врач я каждый день встречаюсь с больными и сталкиваюсь с их бедами, проблемы простого человека знаю непонаслышке. Мой дед был знахарем, и за помощью к нему
Щетинин Михаил Дыхательная гимнастиика Стрельниковой
Щетинин Михаил Дыхательная гимнастиика Стрельниковой ПРЕДИСЛОВИЕДыхательная гимнастика Стрельниковой, уникальный оздоровительный метод, созданный несколько десятилетий назад и уже вылечивший не одну тысячу больных людей, наконец становится доступен каждому, кто
МИХАИЛ ПЕРЕПЕЛИЦЫН
МИХАИЛ ПЕРЕПЕЛИЦЫН Михаил Львович Перепелицын, мой современник, врач-психотерапевт, автор знаменитой книги «Философский камень».Михаил Перепелицын около 20 лет занимается парапсихологией. Ему удалось постичь многие тайны этой загадочной профессии и создать
Игорь Сергеев и Михаил Силин. «Единая теория спортивно-оздоровительного клея» (эссе по прикладной социологии)
Игорь Сергеев и Михаил Силин. «Единая теория спортивно-оздоровительного клея» (эссе по прикладной социологии) (…) целью нашего с Михаилом исследования был уличный клей, (то есть, знакомство с женщинами на улице), и выработка основных положений теории.Уличный клей – в
Михаил Кудин: «Хочу нравиться женщинам!»
Михаил Кудин: «Хочу нравиться женщинам!» Когда я так говорю, меня сразу спрашивают: «А вы женаты?» Конечно, я женат на очень хорошей женщине. Совсем, между прочим, неполной. Но знаете, что объединяет всех мужчин, независимо от профессии, положения в обществе и т. д.?Любовь к
Михаил Борисович Ингерлейб Все дыхательные гимнастики: для здоровья тех, кому за…
Михаил Борисович Ингерлейб Все дыхательные гимнастики: для здоровья тех, кому за… Михаил Ингерлейб – лечащий врач с 23-летним стажем практической работы в научных и лечебных медицинских учреждениях, автор справочников, выдержавших 15 переизданий:«Рецептурный справочник
Михаил Щетинин Дыши по Стрельниковой и молодей. Уникальная методика для здоровья и долголетия
Михаил Щетинин Дыши по Стрельниковой и молодей. Уникальная методика для здоровья и долголетия Здоровье легче сохранить, чем
Михаил Шуфутинский. Минус тридцать!
Михаил Шуфутинский. Минус тридцать! Чтобы начать сбрасывать вес, надо в первую очередь осознать, что он тебе мешает. Организм тоже должен это понять. И нужно питаться раздельно. Потому что когда ты в себя закидываешь все подряд, желудок не понимает, какой сок ему выделять.