Чем был знаменит левитан
Юрий Левитан: главный голос победы
Те, кто не знает имя Юрия Левитана, скорее всего, слышали фразу «От Советского информбюро», с которой он начинал свои радиосводки с фронтов. Сама фраза со временем разошлась на анекдоты, но голос Левитана стал одним из символов Великой Отечественной войны и победы
Биографический очерк о Юрии Левитане из коллекции Еврейского музея и центра толерантностиОткуда мы знаем голос Левитана
Радиопередачи военных лет не сохранились: в то время на радио программы еще не записывали, все трансляции велись вживую. Единственное сообщение времен Великой Отечественной войны, которое было записано и дошло до нас в подлиннике, — это объявление о победе. Все остальные сводки и обращения были записаны много позже, как и воспоминания Левитана. Зачем вообще было делать такие репродукции, имитируя передачи времен войны?
Великая Отечественная война стала центральной частью советского мифа как главное героическое событие нашей истории далеко не сразу. В первые послевоенные годы страна залечивала раны, и даже в семейном кругу фронтовики не особенно любили делиться воспоминаниями военного времени. Зато с годов война начинает играть главную роль в советской культурной памяти. День Победы, ставший выходным днем в 1965 году, быстро оказывается самым главным государственным праздником в СССР. При этом у поколений советских людей, рожденных после 1945 года, не было личных воспоминаний о Великой Отечественной войне. Для конструирования этой памяти по всей стране появляются мемориальные ансамбли, начинают издаваться книги, появляются фильмы, теле- и радиопередачи.
В Левитан записывает важнейшие военные сводки Совинформбюро «для истории»: их использовали в многочисленных радиопередачах, документальных и художественных фильмах — большинство людей услышали их именно тогда, а не во время войны. Так война стала главным событием его собственной профессиональной биографии.
Юрий Левитан рассказывает о работе дикторов в годы войны retropotral.ru
Как складывалась карьера Левитана
До 1941 года
Юрий (при рождении Юдка) Левитан родился в 1914 году во Владимире в еврейской семье. Мать, Мария Юльевна (Юдковна) Левитан, была домохозяйкой, отец, Борис Семенович (Берка Шмульевич) Левитан, — портным, до революции владевшим собственной мастерской. Юрий Левитан не пошел по стопам отца и в 1931 году отправился поступать в Московский кинотехникум, чтобы стать актером. Туда Левитана не взяли, зато приняли в недавно сформированный Всесоюзный комитет по радиовещанию. В СССР широковещание, как тогда называли радио, появилось в 1924 году. Профессия диктора к началу еще была распространена мало, и Левитана, говорившего в то время с характерным владимирским оканьем, приняли в качестве стажера.
Ставить произношение дикторов Радиокомитет приглашал артистов МХАТа, но все свободное время Левитан, по воспоминаниям современников, усиленно занимался сам. Ему стали доверять зачитывать новостные сводки и пояснения к музыкальным передачам, большей частью в ночное время. В то время дикторы не писали свои тексты — их работа состояла в голосовой и эмоциональной интерпретации материалов, написанных редакторами. Поскольку редакторы, в свою очередь, были обязаны представлять все тексты цензорам, диктор часто получал материал в последнюю минуту перед эфиром.
Карьерный взлет Левитана часто связывают с решением Сталина сделать его чтецом своего доклада на ХVII съезде ВКП(б) в 1934 году, после того, как тот услышал голос диктора по радио. По легенде, получив доклад незадолго до эфира и читая его в течение более чем четырех часов, Левитан не сделал ни одной ошибки.
Сказать, насколько эта история правдива, сейчас сложно. Она, безусловно, соответствует представлению о том, что любые важные и поворотные решения в то время могли исходить только от Сталина, но профессиональный рост Левитана не в меньшей мере зависел от его собственных навыков. Например, уже будучи опытным диктором, он в 1936 году поступил на курс актерского мастерства в Театральном училище им. Щукина.
Великая Отечественная война
После войны многие вспоминали, что о нападении Германии на СССР 22 июня 1941 года им по радио сообщил именно Левитан. Хотя на самом деле сообщение такой важности первым, в 12:15 по московскому времени, прочитал народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов:
Юрий Левитан читает сообщение о начале Великой Отечественной войныК 1941 году радио стало важным каналом общения государства с гражданами. Громкоговорители были развешаны на площадях, бульварах и в других общественных местах. Во многих квартирах были радиоточки. Важно отметить, что у многих к тому времени были собственные радиоприемники, способные ловить разные волны, а не только единственную программу Всесоюзного радио. Уже через три дня после начала войны правительство призвало население сдать все радиоприемники, объясняя это тем, что они «могут быть использованы вражескими элементами в целях, направленных во вред советской власти». Владельцам разослали извещения, в которых было сказано: «Вам предлагается немедленно, не позже 30 июня 1941 года, отдать ваш радиоприемник в радиоузел… на временное хранение. Несдача будет рассматриваться по закону военного времени». Таким образом, у населения оставались только репродукторы, подключенные к сети. Но и они работали с перебоями. Многие радиоузлы долго не могли настроить прием центральных радиостанций, которые были эвакуированы и вещали из Куйбышева и Свердловска. Во время войны советским людям стало намного сложнее услышать не только голос Левитана, но и радио в целом.
Извещение об обязательной сдаче радиоприемника. Июнь 1941 года rkk-museum.ru
Осенью 1941 года Левитана вместе с дикторами Ольгой Высоцкой и Натальей Толстовой тайно эвакуировали из Москвы в Свердловск (сейчас Екатеринбург). Оттуда они зачитывали сводки информбюро, экстренные сообщения о ходе военных действий и другие радиопередачи. Власть всеми способами стремилась гарантировать продолжение передач в непрочной радиосети, в том числе окружив секретностью местопребывание своих главных дикторов. Возможно, именно поэтому возникли рассказы о том, что Гитлер или Геббельс считали Левитана своим личным врагом, даже более страшным, чем Сталин, и всеми средствами пытались уничтожить его. Эти рассуждения не подтверждаются документами и, скорее всего, появились уже после войны. Весной 1943 года Левитана перевели в Куйбышев (сейчас Самара), где располагалась основная часть Радиокомитета в эвакуации, а вскоре после этого он вернулся в Москву.
Юрий Левитан. годы © Fine Art Images / Diomedia
Самыми популярными радиопередачами в войну стали «Письма на фронт» и «Письма с фронтов». Об этом свидетельствуют около двух миллионов писем, присланных жителями СССР в Радиокомитет с июля 1941-го по июнь 1945-го. Эти передачи помогали родственникам и друзьям отыскать друг друга, что было чрезвычайно важно после эвакуации, оккупации и освобождения территорий. Начиная с августа 1941 года в эфир выходило шесть передач в день (год спустя — уже десять) продолжительностью от 10 до 30 минут. В мае 1944 года Радиокомитет стал выпускать по четыре часовые передачи в день (длинные выпуски повышали шансы на удачные поиски). На этих передачах работало множество дикторов, Левитан был лишь одним из них.
Не позже чем в 1944 году Левитан стал главным диктором Радиокомитета. Об этом свидетельствуют стенограммы совещаний дикторской группы и награждение его орденом Трудового Красного Знамени. В прилагающейся характеристике его назвали «диктором высшей категории», которому «поручается чтение всех наиболее важных, ответственных материалов». Поэтому именно он 9 мая 1945 года первым объявил о победе и окончании войны.
Юрий Левитан читает сообщение об окончании Великой Отечественной войны. 9 мая 1945 годаНовость о победе советские граждане ожидали с начала мая 1945 года. К этому событию Радиокомитет смог технически подготовиться и сделать запись исторического обращения. В полночь, когда радиоэфир обычно прекращался, слушателей оповестили о продлении передач до четырех часов утра. Первое сообщение Левитан произнес в 2:10 в ночь на 9 мая. Но он не был единственным голосом, от которого люди в СССР услышали эту новость. В 6:00 его коллега Ольга Высоцкая зачитывала подробности о подписании капитуляции, эта передача не сохранилась. Высоцкая, в отличие от Левитана, не перезаписывала своих военных эфиров после 1945 года, поэтому ее голос мало кто помнит.
После 1945 года
После войны Левитан продолжил работать на радио и сохранил свой статус диктора для сообщений особой государственной важности. Так, в 1953 году именно он оповестил советских радиослушателей о смерти Сталина, а в 1961 году — о полете Юрия Гагарина в космос.
Юрий Левитан читает сообщение о первом в мире полете человека в космос. 1961 годВ 1960-е годы на радио наступает новая эпоха. Развивается телевидение, и радио все больше смещается в сторону развлекательных программ. В 1964 году начала работать вторая всесоюзная радиостанция — «Маяк». В ее эфире преобладали музыкальные передачи, прерываемые короткими выпусками новостей. Информацию преподносили в более разговорном стиле, чем это делал Левитан. Его манеру сообщения описывали как «железный голос» или «грозный бархат» — в 1960-е она уже казалась неактуальной, а легендарный диктор стал голосом прошлого.
Юрий Левитан. 1975 год © Василий Малышев / РИА «Новости»
Именно в это время Левитан записывает большинство своих сообщений военного времени, ведет передачи «Минута молчания» и «Говорят и пишут ветераны». Хотя Левитан не был на фронте, в письмах ветераны называли его своим сослуживцем.
Павел Батов, генерал и позже председатель Советского комитета ветеранов войны, в своих воспоминаниях о Левитане удивлялся ощущению, что никого, кроме Левитана, в годы войны он по радио не слышал. Конечно, в действительности передачи тогда вел не только Левитан. Тем не менее в коллективной памяти он остался как единственный узнаваемый «голос войны».
«Самый мудрый мастер русского пейзажа»
К 160-летию со дня рождения русского живописца Исаака Левитана
Исаак Ильич Левитан. Автопортрет
18/31 августа [1] 2020 года исполнилось 160 лет со дня рождения выдающегося русского живописца Исаака Ильича Левитана.
«Вся жизнь, все творчество Левитана прошли над любимой им страной, над ее природой благотворным дождем, – писал художник Г. Нисский, – после него над русским пейзажем воссияла чудесная радуга, в ворота которой должны проходить все художники, любящие свою страну, свой народ, свою природу».
Коллеги Левитана рассыпались в его адрес даже не комплиментами, а высочайшими похвалами: А. Бенуа называл его «истиной», а И. Грабарь – «самым большим и самым мудрым мастером русского пейзажа».
К. Коровин вспоминал, что Левитан часто не мог сдержать слез, глядя на природу. Однако живопись Левитана лишена всякого налета сентиментальности; она глубоко поэтична, но ей не присуще излишнее поэтизирование. В ней – та правда, которая открывается, когда «сердце зрит во всем Божественное», как говорил философ И. Ильин, постигнута суть мироздания, которая скрыта за предметами и явлениями, видит заключенную в них гармонию и глубокую связанность и нераздельность всего со всем.
Эта же способность видеть и чувствовать была не только величайшим даром, но и источником страдания для художника:
«Но что же делать, я не могу быть хоть немного счастлив, покоен, ну, словом, не понимаю себя вне живописи. Я никогда еще не любил так природу, не был так чуток к ней, никогда еще так сильно не чувствовал я это божественное нечто, разлитое во всем, но что не всякий видит, что даже и назвать нельзя, так как оно не поддается разуму, анализу, а постигается любовью. Без этого чувства не может быть истинный художник. Многие не поймут, назовут, пожалуй, романтическим вздором – пускай! Они – благоразумие…
Но это мое прозрение для меня источник глубоких страданий. Может ли быть что трагичнее, как чувствовать бесконечную красоту окружающего, подмечать сокровенную тайну, видеть Бога во всем и не уметь, сознавая свое бессилие, выразить эти большие ощущения…»
«Чувствовал это божественное нечто, разлитое во всем… Без этого чувства не может быть истинный художник»
Кажется, передать ту самую суть, донести ощущение в реалистической манере даже трудней, чем если пользоваться метафорами и приводить изображение к условностям, как это делали, например, импрессионисты. К слову, к поискам импрессионистов И. Левитан относился с интересом, однако больший отклик в его душе находили их предшественники – художники барбизонской школы: Коро, Милле, Т. Руссо, которые, по словам критика В. Стасова, «ничего не украшали и не подслащали, а передавали истинные формы природы, а вместе истинные свои собственные душевные впечатления». Первая поездка Левитана в Европу в 1889–1890 годах и была спланирована таким образом, чтобы посетить Всемирную выставку в Париже и посмотреть работы любимых французских мастеров.
Выдающийся художник, современник Левитана Михаил Нестеров писал:
«Левитан был “реалист” в глубоком, непреходящем значении этого слова: реалист не только формы, цвета, но и духа темы, нередко скрытой от нашего внешнего взгляда. Он владел, быть может, тем, чем владели большие поэты, художники времен Возрождения, да и наши – Иванов, Суриков – и еще весьма немногие».
«Лесные фиалки и незабудки». Художник: Исаак Ильич Левитан
Зачастую о Левитане говорят как о певце тоскливых осенних дней, о непреходящей сумрачности в его работах. Характерны слова К. Паустовского:
«Левитан оставил около ста “осенних” картин, не считая этюдов. На них были изображены знакомые с детства вещи: одинокие золотые березы, еще не обитые ветром; небо, похожее на тонкий лед; косматые дожди над лесными порубками. Но во всех этих пейзажах, что бы они ни изображали, лучше всего передана печаль прощальных дней, сыплющихся листьев, загнивающих трав, тихого гудения пчел перед холодами и предзимнего солнца, едва заметно прогревающего землю».
Однако его пейзажи – при всей их сумрачности (кстати, солнечных и радостных пейзажей у художника тоже немало) и неприукрашенной простоте – удивительно красивы. В них нет уныния и безысходности. Напротив – кажется, что Левитан открывает нам в каждом сиром уголке, в каждой покошенной лачуге и каждом неярком болотце особую поющую красоту.
Левитан открывает в каждом сиром уголке, в каждой лачуге и каждом неярком болотце особую поющую красоту
Ближайший друг художника Антон Чехов писал:
«Ах, были бы у меня деньги, купил бы я у Левитана его “Деревню”, серенькую, жалконькую, затерянную, безобразную, но такой от нее веет невыразимой прелестью, что оторваться нельзя: все бы на нее смотрел да смотрел. До такой изумительной простоты и ясности мотива, до которых дошел в последнее время Левитан, никто не доходил до него, да не знаю, дойдет ли кто и после».
«Деревня». Художник: Исаак Ильич Левитан
О дружбе с Чеховым, о душевной близости мастеров, о сходстве их мироощущений сказано немало. Они познакомились, когда оба были весьма молоды. Чехов в те времена сочинял юмористические рассказы под псевдонимами «Антоша Чехонте» и «Человек без селезенки» и публиковал их в многочисленных журналах. Для тех же изданий, чтобы обеспечить себя средствами к существованию, рисовал иллюстрации Левитан. В 1885 году Левитан вместе с семьей Чеховых провел лето в поселке Бабкино, в подмосковной усадьбе Киселевых, после чего писатель и художник окончательно сблизились. Биографы полагают, что это лето и два последующих, проведенных с Чеховыми в Бабкине, – наиболее благотворная и счастливая пора жизни Левитана. Постоянное задушевное и глубокое общение, разнообразный досуг, который обеспечивал выдумщик Чехов, теплая компания и, конечно же, удивительная природа – все это было для молодого художника настоящей отдушиной.
Брат писателя Михаил Чехов в ту пору сочинил про Левитана стишки:
А вот и домик Левитана.
Художник славный там живет.
Встает он очень-очень рано
И сразу чай китайский пьет.
Зовет к себе собаку Весту,
Дает ей крынку молока
И тут же, не вставая с места,
Этюд он трогает слегка.
Валентин Александрович Серов пишет портрет Левитана, 1890-е
Михаил Чехов отмечал:
«У Левитана было восхитительное благородное лицо – я редко потом встречал такие выразительные глаза, такое на редкость художественное сочетание линий. У него был большой нос, но в общей гармонии черт лица это вовсе не замечалось. Женщины находили его прекрасным, он знал это и сильно перед ними кокетничал».
Интересно, что Василий Поленов избрал Исаака Левитана в качестве модели для изображения Христа в картине «Мечты».
Левитан восхищался дарованием А. Чехова, его трогала внимательность, наблюдательность, его умение увидеть характерные детали, Чехов же отражал свои впечатления от полотен художника в прозаических текстах.
«Тихая обитель». Художник: Исаак Ильич Левитан
В его повести «Три года» есть эпизод, где героиня на художественной выставке рассматривает картину, в описании которой вполне узнаваема «Тихая обитель» Левитана:
«На переднем плане речка, через нее бревенчатый мостик, на том берегу тропинка, исчезающая в темной траве… А вдали догорает вечерняя заря… И почему-то вдруг ей стало казаться, что эти самые облачка… и лес, и поле она видела уже давно и много раз… и захотелось ей идти, идти и идти по тропинке, и там, где была вечерняя заря, покоилось отражение чего-то неземного, вечного, океана чистой радости и ни чем не омраченного блаженства».
О появлении этой картины на выставке вспоминал художник Александр Бенуа:
«Казалось, точно сняли ставни с окон, раскрыли их настежь, и струя свежего, душистого воздуха хлынула в старое выставочное зало».
Кроме того, остроумный Чехов не мог себе отказать в удовольствии поминать имя друга «всуе» – он образовал прилагательное «левитанистый» и широко использовал его в быту. В его письмах встречаются реплики: «Природа здесь гораздо левитанистее, чем у вас», «я приеду к вам, красивый, как Левитан», «он был томный, как Левитан» и др. В одном из писем их общему товарищу архитектору Ф. Шехтелю Чехов писал:
«Стыдно сидеть в душной Москве, когда есть Бабкино… Птицы поют, трава пахнет. В природе столько воздуха и экспрессии, что нет сил описать… Каждый сучок кричит и просится, чтобы его написал Левитан».
Хотя львиную долю наследия Левитана составляют пейзажи, среди его работ встречаются не менее проникновенные портреты и натюрморты. В них так же чувствуется восхищение Божиими творениями и ощущение бренности, быстротечности и хрупкости земного бытия. Искусствовед Владимир Петров писал:
«Работы в этом жанре Левитана трудно назвать “мертвой натурой”, настолько в них ощущается не просто наслаждение художника красотой форм и окраски цветов, но и “уважение” к ним, чувствуется, что для него они были, как он сам говорил в конце 1890-х годов своим ученикам, “живые”, “налиты соком, тянулись к солнцу”».
Ранние годы Исаака Левитана были полны лишений. Он родился в 1860 году в весьма небогатой еврейской семье, в литовской деревеньке Кибарты на западной окраине Российской империи. Его отец Илья (Эльяш Лейб), происходивший из семьи раввина, был учителем иностранных языков. Из-за постоянной нехватки денег ему приходилось работать кассиром, контролером на железной дороге и т.д. Он старался воспитать детей (двух сыновей и двух дочерей) скромно, но достойно. И, несмотря на стесненность в средствах, всячески поддерживал их увлечение живописью (брат Исаака Авель тоже стал художником) и не стал возражать, когда оба сына решили поступить в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
Левитан очень многое воспринял от своего учителя Алексея Саврасова. Знаменитый живописец, сыгравший большую роль в развитии русского изобразительного искусства, был прирожденным педагогом и учил своих подопечных не только и не столько технике, сколько умению вдохновляться природой, любить ее, видеть ее красоту. Он настаивал на том, чтобы ученики проводили много времени на пленере, писали с натуры больше, чем в мастерских. Он сам на занятиях водил учеников туда, где, например, расцвели деревья или раскололся лед на реке, демонстрируя им это как величайшее чудо. Повесть К. Паустовского о Левитане начинается словами Саврасова:
«Нету у России своего выразителя, – говорил Саврасов. – Стыдимся мы еще родины, как я с малолетства стыдился своей бабки-побирушки. Тихая была старушенция, все моргала красными глазками, а когда померла, оставила мне икону Сергия Радонежского. Сказала мне напоследок: “Вот, внучек, учись так-то писать, чтобы плакала вся душа от небесной и земной красоты”. А на иконе были изображены травы и цветы – самые наши простые цветы, что растут по заброшенным дорогам, и озеро, заросшее осинником».
В годы учебы Левитан жил впроголодь, особенно трудно стало после смерти обоих родителей. Художник Нестеров вспоминал: о «на редкость красивом, изящном еврейском мальчике» ходили легенды, связанные с его бедственным положением (например, говорили, что он, не имея ночлега, ночует на чердаке старого дома Юшкова, известного как дом «с привидениями»). Несомненно, интерес к его персоне среди сверстников и старших товарищей подогревался еще и тем, что Левитан уже тогда обнаруживал незаурядное дарование и сильно выделялся среди соучеников.
Преподаватели училища тоже замечали и талант юноши, и его неустроенность и старались поддерживать его: Левитану чаще других учеников выдавали небольшие денежные пособия, кисти и краски, давали рекомендации для получения стипендии, а также освободили от уплаты за обучение. Но этого едва хватало, чтобы выжить.
Еврейское происхождение не раз становилось причиной неурядиц в жизни художника. Из училища он выпустился с дипломом «неклассного художника», который давал ему возможность только преподавать чистописание: негласно было известно, что члены аттестационной комиссии сочли неуместным, что еврейский юноша слишком дерзко заявляет о своей причастности к русскому пейзажу. Впоследствии Левитан не раз сталкивался с подобным отношением. Ему, горячо любившему русскую природу, указывали на неуместность такой любви.
Ему, горячо любившему русскую природу, указывали на неуместность такой любви
Художника дважды высылали из Москвы. Первый раз – еще в годы учебы, в 1879 году, когда имперская администрация инициировала выселение евреев из столицы в связи с покушением на Александра II, совершенным народовольцем Соловьевым; в 1892 году – во второй раз – Левитан, уже широко известный художник, снова вынужден покинуть Москву (выселению в 24 часа подверглись все евреи). Тогда Левитану пришлось скрываться во Владимирской губернии, пока друзья и влиятельные доброжелатели (таковым был и П. Третьяков, постоянно покупавший у художника работы) не добились отмены высылки. Примечательна в этом контексте фраза А. Чехова: «Еврей Левитан стоит пяти русских».
«Владимирка». Художник: Исаак Ильич Левитан
В изгнании И. Левитан написал картину «Владимирка», изображающую дорогу, по которой гнали в Сибирь каторжан.
После 1894 года И. Левитан получил звание академика пейзажной живописи и стал преподавать. Художник мечтал о «Доме пейзажей» – просторной мастерской, в которой могли бы бок о бок работать все русские пейзажисты.
С природой одною он жизнью дышал:
Ручья разумел лепетанье,
И говор древесных листов понимал,
И чувствовал трав прозябанье;
Была ему звездная книга ясна,
И с ним говорила морская волна…
«Вот это идеал пейзажиста – изощрить свою психику до того, чтобы слышать “трав прозябанье”. Какое это великое счастье!»
«Вечер. Золотой Плёс». Художник: Исаак Ильич Левитан
«Вот это идеал пейзажиста – изощрить свою психику до того, чтобы слышать “трав прозябанье”»
Художник немало путешествовал в поисках натуры. Преимущественно он рисовал родные земли – в частности, одним из его излюбленных местечек стал небольшой городок Плёс, где он провел три летних сезона и создал ряд шедевров, в том числе знаменитый «Вечер. Золотой Плёс».
Создал он и ряд крымских пейзажей, которые имели исключительный успех у современников: художник не стал акцентировать внимание на экзотичности южной природы и увидел Крым совершенно иначе – лаконичным, по-своему сдержанным. В некоторых работах отразилось настигшее художника в Крыму чувство одиночества, бренности человеческой жизни, о котором он писал Чехову:
«Дорогой Антон Павлович… как хорошо здесь! Вчера вечером я взобрался на скалу и с вершины взглянул на море, и знаете ли что? – заплакал: вот где вечная красота, и вот где человек чувствует свое полнейшее ничтожество».
И несравнимо меньше в его наследии «заграничных» пейзажей. Признавая достоинства европейской культуры, ее достижения в сфере бытового комфорта, Левитан не находил за рубежом отдохновения и сердцем стремился домой. А 1894 году он писал Аполлинарию Васнецову из Ниццы:
«Воображаю, какая прелесть теперь у нас на Руси – реки разлились, оживает всё. Нет лучше страны, чем Россия… Только в России может быть настоящий пейзажист».
«Над вечным покоем». Художник: Исаак Ильич Левитан
«Нет лучше страны, чем Россия. Только в России может быть настоящий пейзажист»
Поэт Николай Рубцов во второй половине ХХ века посвятит художнику два стихотворения. Одно из них связано с шедевром «Над вечным покоем». Сам живописец признавался, что в этой картине он «весь, со всей своей психикой, со всем своим содержанием».
И так в тумане омутной воды
Стояло тихо кладбище глухое,
Таким все было смертным и святым,
Что до конца не будет мне покоя.
И эту грусть, и святость прежних лет
Я так любил во мгле родного края,
Что я хотел упасть и умереть,
И обнимать ромашки, умирая…
И. Левитан с собакой Вестой Замечательно трогательной личностью И. Левитан предстает в воспоминаниях еще одного талантливейшего ученика А. Саврасова живописца Константина Коровина:
«Левитан, придя ко мне, остался ночевать у нас.
– Пойдемте, – обрадовался я. – Пойдемте в Перервы. Там убьем зайца.
– Зайца? – повторил Левитан испуганно. – Это невозможно, это преступление. Он хочет жить, он любит свой лес. Любит, наверное, иней, эти узоры зимы, где он прячется в пурге, в жути ночи… Он чувствует настроение, у него враги… Как трудно жить и зачем это так. Я тоже заяц, – вдруг улыбнувшись, сказал Левитан, – и я восхищен лесом и почему-то хочу, чтобы и другие восхищались им так же, как и я».
«Осенний пейзаж с церковью». Художник: Исаак Ильич Левитан
В воспоминаниях Коровина выведено несколько живых эпизодов из студенческих времен: как Левитан плакал, глядя на вечереющий зимний лес; как они вдвоем с Левитаном молились шиповнику. К. Коровин писал очень метко и увлекательно, поэтому хочется пространно цитировать его текст:
«Левитан мало говорил о живописи, в противоположность всем другим. Он скучал, когда о ней говорили другие. Всякая живопись, которая делалась от себя, не с натуры, его не интересовала. Он не любил жанра. Увидев что-либо похожее на природу, он говорил: “Есть правда”. Левитан всегда искал “мотива и настроения”, у него что-то было от литературы: брошенная усадьба, заколоченные ставни, кладбище, потухающая грусть заката, одинокая изба у дороги, – но он не подчеркивал в своей прекрасной живописи этой литературщины.
Левитан был разочарованный человек, всегда грустный. Он жил как-то не совсем на земле, всегда поглощенный тайной поэзией русской природы. Говорил мне с печалью: “Художника не любят – он не нужен. Вот Саврасов, это великий художник – и что же? Я был у него в доме, его не любят и дома. Все против, он чужд даже своим. Писателя легче понять, чем художника. Мне говорят близкие: напиши дачи, платформу, едет поезд или цветы, Москву, а ты всё пишешь серый день, осень, мелколесье – кому это надо? Это скучно, это – Россия, не Швейцария, какие тут пейзажи? Ой, я не могу говорить с ними. Я умру – ненавижу… Когда мне сестра говорит: «Зачем ты пишешь серый день, грязную дорогу?» – я молчу. Но если бы мне это сказала она, которую я полюбил бы, моя женщина – я ушел бы тотчас же… Ведь мой этюд – этот тон, эта синяя дорога, эта тоска в просвете за лесом, это ведь – я, мой дух. Это – во мне. И если она это не видит, не чувствует, то кто же мы? Чужие люди! О чем я с ней буду говорить?”
Левитан часто впадал в меланхолию и часто плакал. Иногда он искал прочесть что-нибудь такое, что вызывало бы страдание и грусть. Уговаривал меня читать вместе. “Мы найдем настроение, это так хорошо, так грустно – душе так нужны слезы…”».
В дневнике Чехова 1897 года есть запись: «У Левитана расширение аорты. Носит на груди глину. Превосходные этюды и страстная жажда жизни».
«Озеро. Русь». Художник: Исаак Ильич Левитан
22 июля 1900 года художник скончался, не дожив до сорокалетия, оставив в мастерской около 40 незавершенных картин (в том числе полотно «Озеро. Русь») и около 300 этюдов.
Исаака Ильича Левитана похоронили на старом еврейском кладбище, а в 1941 году его прах был перенесен на Новодевичье кладбище и помещен рядом с могилами его друзей – Чехова и Нестерова.
«Вечерний звон». Художник: Исаак Ильич Левитан
Спустя десятилетия о нем, русском художнике, напишет русский поэт Николай Рубцов во втором своем стихотворении, связанном с живописцем, – «Левитан» (с подзаголовком «По мотивам картины “Вечерний звон”»):
И колокольцем каждым в душу
До новых радостей и сил
Твои луга звонят не глуше
Колоколов твоей Руси.
[1] Днем рождения Исаака Левитана в некоторых документах (например, поданных в Московское училище живописи, ваяния и зодчества) значится 18 августа 1860 года, хотя есть исследование М. Рогова, обосновывающее, что художник родился 3 октября. 18 августа указывается в большинстве биографий И. Левитана. – Ред.