Чем занимались франки в древности
Франки
Это незавершённая статья. Ей существенно не хватает текста, изображений и ссылок.
Вы можете помочь нам, дополнив или исправив статью.
Франки
Род занятий:
Время деятельности:
Родина:
Место действия:
Оружие:
Доспехи:
Враги:
Франки — союз западногерманских племён, впервые упоминающийся в хрониках в 242 году. По свидетельству современника, в этот год один из отрядов вторгся в Галлию у нижнего Рейна и был разбит трибуном VI легиона Аврелианом, будущим императором.
В современном немецком языке «Franken» означает как древних франков, так и современных жителей Франконии.
Содержание
История
Франки в то время, когда у них вождями были Генобавд, Маркомер и Суннон, устремились в Германию (здесь имеется в виду римская провинция Германия на левом берегу Рейна) и, перейдя границу, перебили многих жителей, опустошили плодороднейшие области, а также навели страх на жителей Кёльна. Когда об этом стало известно в городе Трире, военачальники Наннин и Квинтин, которым Максим поручил малолетнего сына и защиту Галлии, набрав войско, пришли в Кёльн.
К середине V века франки делились на две группы: «рейнские» (или рипуарские франки) объединились в рамках единого королевства с центром в Кёльне, с резиденцией в преторском дворце имперских легатов. И северные франки, которые с IV века получили название «салические франки», в V веке были раздроблены по многочисленным мелким княжествам.
Франки были привержены язычеству; делали изображения лесов и вод, птиц и животных, и других стихий природы и поклонялись им как богу и приносили жертву.
Салические франки в IV веке были разбиты римлянами, но в V веке под руководством своего вождя Хлодвига франки завоевали основную часть Галлии и образовали королевство франков. Законы и принципы общественного строя франков зафиксированы в Салической правде. Салические франки стали основой для голландской, но в первую очередь для фламандской наций, в то время как ассимилированная галлами и римлянами и потерявшая свой язык их часть вошла в состав французской и особенно валлонской наций. Рипуарские франки, сохранившие свой язык, составили основу населения Франконии и других немецких земель, в меньшей степени Нидерландов.
Организация
Король франков (в центре) в окружении своих дружинников-антрустионов.
«Салическая Правда» выделяет особо дружинников-антрустионов. Уже во времена Тацита германский воин выделялся из общей среды общинников. Тацит подчеркивал привилегированное положение воинов в обществе древних германцев, описывая их образ жизни, в котором не находилось места для мирных занятий земледельческим хозяйством или скотоводством. Тацит сообщает, что если данное племя не находилось в состоянии войны, то воины могли наниматься к соседнему герцогу (вождю) и вести войну под его начальством с другим народом.
Тацит подчеркивает особое положение дружинников-воинов у германцев и некоторое подчинение им со стороны своих соплеменников и других народов, особенно тех, кто почувствовал на себе силу этой дружины, был побит в боях с воинами-дружинниками данного племени.
Тацит в этом случае прямо упоминает о дарах, приносимых вождям и дружине от людей своего племени в виде быков и земных плодов для удовлетворения нужд воинов, и о подарках, приносимых соседними племенами (отборных боевых лошадей, ценного орудия, украшений). Все это говорит о несомненном выделении воинов-дружинников в особую группу людей у древних германцев, о знатности по праву военной демократии, по праву силы и военной доблести, подчеркивая именно эти качества воина, а не его родовитость.
Еще в записках Цезаря о Галльской войне показано, что военная служба у германцев выполняется всеми свободными мужчинами попеременно (у свевов — одни воюют, другие остаются дома, а через год они меняются). В описании Тацита это право свободных германцев на участие в военном деле нашло подтверждение в описании народного собрания, в котором принимают участие все вооруженные воины. У салических франков, вступивших в Галлию, это право тоже не оспаривается. Для каждого свободного воина защита его страны — и право, и обязанность.
Но, как мы подметили выше, уже во времена Тацита началась у германцев некоторая дифференциация общества и выделение воинов в особую и привилегированную группу, которая предпочитала состояние войны мирным занятиям и видела в войне источник накопления богатств. В «Салической Правде» на первое место выступает государство и интересы королевской власти (что тоже вполне закономерно для этого периода). В пользу короля поступают и различные штрафы за проступки, отраженные «Салической Правдой». Королевская власть опирается на силу воинов, на силу дружины, и дружинники (антрустионы) не могут не занимать первого места в государстве, что и отразил закон франков, установив повышенный вергельд (денежная компенсация за убийство свободного человека) за убийство антрустиона, отделив теле самым воина от мирного человека и явно выделяя воинов.
«Рипуарская Правда», реже упоминающая об антрустионах, содержит однако титул, повторяющий титул «Салической Правды» о тройной вире за убийство человека в походе. «Салическая Правда» не дает такого красочного богатого материала о положении дружинников-воинов у франков, какой дается в «Германии» Тацита. Ни о вооружении дружиника-антрустиона, ни об условиях его службы нет упоминаний в «Салической Правде». Его привилегированное положение в обществе франков проступает наружу только по наличию в «Правде» утроенной виры за жизнь антрустиона.
У Григория Турского мы находим упоминание о том, что у франков в его время была конница. О боевом строе германцев тоже неоднократно упоминал Тацит, указывая, что их главная сила — пехота, а вооруженная конница целиком согласует свои действия с пехотой. Отряды германцев, как говорил Тацит, строились из комбинированного состава воинов (пехота и конница), имели определенное число воинов — по сто человек из каждого населенного округа. Такой отряд по числу воинов именовался сотней. А так как этот отряд набирался в определенном округе, то мы вправе предположить, что и сам округ стал именоваться сотней по имени своего отряда. В работе Энгельса «Марка» есть указание на то, что германцы (в том числе и франки), совершая свои завоевания, строились в отряды (или клинья) по родовому принципу, представляя (особенно в первое время) группы родственников, сражавшихся вместе плечом к плечу. Расселение на новых местах тоже происходило по такому же принципу. Более крупным группам, близким по родству, доставался определенный округ, в пределах которого опять-таки отдельные роды, включавшие определенное число семей, селились вместе, образуя отдельные села. Несколько родственных сел составляли сотню. И в характеристике Энгельса, данной в «Марке» поселениям германцев на новой территории, отмечено сочетание понятий «сотня» как «округ» и как «военное подразделение».
Первоначальное значение слова «сотня» как военная единица постепенно утратилось после перестройки армии франков, в которой родство перестало иметь значение. Другое значение этого слова «сотня» как «округ» уцелело и позже.
Новые условия, в которые попали франки после завоевания ими Галлии, включение всех их, как непосредственных производителей, в сельское хозяйство и общинные порядки марки в этом хозяйстве, требующие участия в нем всех взрослых мужчин, оказывают несомненное влияние на их отношение к войнам и участию в них. Ф. Энгельс в работе «Франкский период» убедительно показал на основании источников, что свободные франкские люди, общинники в первый период существования молодого государства имели и право и обязанность лично защищать свое отечество, участвуя для этого в народном ополчении. Но с течением времени, при наличии разорительных войн франкских королей, это право свободных франков участвовать в войнах стало для многих из них слишком разорительным. Представляется, что, кроме того, затрудняло несение военной службы при этом и выделение из общины малой семьи, требующей непосредственного участия в хозяйстве каждого взрослого человека, а особенно мужчин данной семьи. Не случайно источник в своих титулах сохранил следы того факта, что военная служба франков, становясь для них все более обременительной, вызывает у многих из них желание освободиться от нее, не явившись по зову короля на эту службу. Чем позднее датирован титул Салической или Рипуарской «Правд» (или добавлений к ним), тем более часто встречаются в нем указания на наказания за неявку воина на сбор, в поход, на некоторое игнорирование приказа короля.
Воин-франк меровингского периода, V век. н. э.
Антрустионы, как телохранители королей при франках эпохи Меровингов, были единственной, постоянно действующей военной силой в государстве. Остальная армия франков не была постоянной. Народное ополчение собирали по мере надобности, в ожидании неприятельских походов или нападений. Призыв в армию свободных простых людей — франков происходил обычно ежегодно весной через графов и других военачальников. Во главе франкского войска стояли или сами короли, или их мажордомы. Обычно такая армия, созданная из народного ополчения, к зиме распускалась. Каждый идущий на войну франкский вони должен был одеть, вооружить и кормить себя сам. Но в конечном счете прокорм и содержание войск ложились тяжким бременем на плечи тех же крестьян, общинников, особенно тех, которые проживали на местах стоянки войск.
Помимо регулярных военных сборов народного ополчения у франков, происходивших обычно весной, имели место и сборы экстренного характера. Обычно такие военные сборы бывали вызваны угрозой нападения со стороны соседей или алчными агрессивными намерениями королей, правителей франков. Особенно часто такие экстренные сборы франкских войск наблюдаются при сыновьях и внуках короля Хлодвига.
Обычно при Меровингах сам граф должен был стать во главе собранного им войска и вести его по приказу короля на определенный город или область. Григорий Турский упоминает о таких графах, собравших войска франков и направивших их в различных направлениях в угоду своим королям.
Григорий Турский упоминает даже о таком случае, когда войско собрано было только в одной провинции (в Бурже) и брошено в битву. В этом случае приведены даже численность этого войсках и количество убитых воинов. Григорий Турский исчисляет число людей отряда в 15 тысяч человек, а число убитых — в 7 тысяч человек.
Это единственное место в хронике Григория Турского, где упомянуто о численности франкского войска, хотя бы в одном из его отрядов. Основываясь на этом указании, можно предположить априорно, что численность всего франкского ополчения могла быть весьма значительной. Но, судя по данным той же хроники Григория Турского, это войско не было достаточно надежным и боеспособным. Григорий Турский приводит многочисленные факты, характеризующие плохую дисциплину в войске франков, случаи панического бегства с поля боя и полную непопулярность среди воинов франков их военачальников — графов, герцогов и даже королей. В одной из глав своей хроники Григорий Турский приводит даже факты о случаях возмущения в войске франков, если применялось наказание за какую-либо вину или нарушение дисциплины.
Все эти случаи неповиновения властям, нарушения дисциплины в войске (доходящие до повального бегства воинов, как было под Каркассоной), возмущения при наказаниях, уклонения от военной службы а показывают на основании документов не только полную незаинтересованность простых людей — франков в несении ими военной службы, но и полное отвращение их к этой службе, разорение их военной службой. Не помогают в наборе войск и назначенные королем за уклонение от военной повинности высокие штрафы и пени, доходящие до б0 солидов с тех, кто не явится по зову короля в войско.
Это очень симптоматично и свидетельствует о том, что рядовые франкские воины, крестьяне, разоренные войнами, которые вела меровингская знать, и испытывавшие на себе уже зародившееся имущественное неравенство, не в состоянии были нести бремя военной службы и стремились любой ценой (даже путем лишения свободы) избавиться от этой обязанности. Они уступали свои земли тем, кто давал мм гарантию избавиться от военной службы, будь это церковный или светский землевладелец. Уступив земли патронам, они становятся зависимыми от этих патронов. В числе патронов могли быть и антрустионы-королевские дружинники, получавшие от короля земельные пожалования — дарения.
О наличии этих дарения упоминает Энгельс в «Марке», указав, что франкские короли, завладев огромными земельными пространствами, принадлежавшими всему народу, расточительным образом раздаривали их своей придворной челяди, своим военачальникам, епископам и аббатам.
Таким образом, из анализа источников можно сделать заключение, что когда-то однородный состав воинов-дружинников германцев времен Тацита и военной демократии стал у франков времен Меровингов расслаиваться, как и все франкское общество. Мы находим военную знать — антрустионов короля, занимавших явно привилегированное положение в обществе, и рядовых воинов, состоявших из простых свободных людей.
Оружие
Меровингский период
Франкский знатный всадник, VI век н. э.
Что бы узнать об вооружении франков, следует внимательно познакомиться с описанием одежды и вооружения германского воина, данным Тацитом. Не так уж много истекло времени с I по V века н. э. и не так высока была техника военного дела у франков, чтобы могли произойти радикальные изменения в вооружении воина эпохи, описанной Тацитом, и эпохи составления «Салической Правды».
«Рипуарская Правда», однако, в своем перечислении предметов, которые требовали уплаты известным количеством голов скота, упоминает:
Едва ли «Рипуарская Правда» стала бы упоминать те предметы вооружения, которые не имели прямого отношения к франкским воинам-дружинникам. Из этого можно, следовательно, заключить, что вооружение франков эпохи составления Салической и Рипуарской «Правд» обогатилось по сравнению с тем, что описывал Тацит о вооружении германцев такими средствами вооружения, как меч, кожаный шлем, набедренники. А щит значительно усовершенствовался.
Из книги Салена мы выяснили, что кроме этого топорика франкский воин имел еще и щит не только деревянный или кожаный, но и обтянутый металлом и разнообразное количество ножей.
Каролингский период
Это довольно преувеличенное и поэтическое описание. Железный наконечник копья приравнивался ко всему копью, а железный умбон щита — ко всему щиту. Однако здесь есть любопытное замечание о том, что полные доспехи военачальника недоступны для большинства воинов. Из других источников (например, «Законов рипуарских франков») мы узнаем, что в середине VIII века экипировка конного воина состояла из шлема, панциря, меча с ножнами, поножей, копья, щита и коня. Стоимость это комплекта составляла 44 сольдо. Для сравнения, корова стоила 3 сольдо. Список экипировки, составленный в VIII в., практически не отличается от списка начала VII в. Вероятно, этот комплект был идеальным требованием, тогда как на практике многие каролингские воины не имели шлема, доспехов и меча. Такая облегченная экипировка стоила всего 14 сольдо, из которых 12 приходилось на лошадь. Однако, легкая конница быстро сошла со сцены на протяжении IX века.
Меньше известно описаний пехотной экипировки. Большую роль играли лучники, но по мере распространения тяжелой конницы, роль лучников в частности и пехоты в целом уменьшилось. Возрождение пехоты началось лишь в конце X века с появлением пик и длинных датских алебард.
Еще один важный вопрос заключается в том, что представлял собой каролингский панцирь (byrnie или brunia): чешуйчатый панцирь или простую кольчугу. Рисунки достаточно противоречивы, хотя они позволяют предположить, что панцирь был пластинчатый. Железные, бронзовые или роговые пластины крепились к кожаной или матерчатой основе. Германскую брунию (brunia) в «Кодексе Райхенау» называлит словом torax. Чешуйчатые панцири носили в Византии, где их называли торакесами или забами. Пластинчатые доспехи были известны в Италии, представляя собой фактическую копию византийских клибанионов. Но к XI веку слово бруния и бронь (brogne) стала синонимом кольчуги (hauberk, haubert). В ранних скандинавских источниках слово брюня (brynja) означает тяжелый кожаный или войлочный кафтан без чешуи. Средневековое германское слово бруни (brunie) означало такой же кафтан, но усиленный пластинами из рога. Чешуйчатые доспехи встречались вплоть до начала XIV в., о чем свидетельствуют иллюстрации в достоверных манускриптах из различных областей Западной Европы.
Франки
Письменные и иные источники V века называют варварами всех, кто принадлежал к народностям, образовавшим обширный племенной союз и большей частью происходившим с правого берега нижнего и среднего Рейна. Это были хамавы, сикамбры, бруктеры, ампсиварии, шаттуарии, объединившиеся первоначально в целях защиты от внешних врагов и получившие общее наименование варваров. Изначально значение этого слова трактуется специалистами по-разному: «смелые», «свободные»; со временем этот термин вобрал в себя и объединил оба эти понятия. Несомненно, некоторые из этих народностей совершали сокрушительные набеги на владения Римской империи во второй половине III века, но было среди них немало и таких, которые постепенно расселились в течение следующего века в самых северных областях Галлии, поначалу рассеиваясь в этих местах мелкими группами, чему способствовал прогрессировавший развал римских военных структур, а затем — крупными организованными массами на основе заключенного с Римом соглашения. Надо сказать, что имперские власти высоко ценили военные качества варваров, подкрепленные великолепным вооружением (длинные копья, метательные топоры, франкские ангоны и дротики); многие из них стали служить Риму в составе вспомогательных военных формирований. В конце IV века кое-кто из варваров — например, Рикомер, Бото, Меробод, Арбогаст сыграли решающую роль в деятельности высших эшелонов римской государственности.
В V веке среди варваров четко определяются две группы, разделенные, словно стеной, Шарбоньерскими лесами, протянувшимися от Северного Брабанта к Верхнему Камбрезису. Это группа северных племен, составлявшая несомненное большинство в южной части нынешней территории Нидерландов, в северной половине Бельгии и в северной Франции, где с этих пор и для большей части перечисленных областей навсегда их язык стал господствующим, и группа восточных племен, которая на долгое время обосновалась на берегах Рейна против Кёльна и предпринимала разрушительные набеги по течению Мозеля в направлении Трира и его несметных богатств. В результате восточные племена осели на левобережных плато — в некоторых случаях на основе заключенного с Римом соглашения, а в других путем вооруженного захвата. К середине века эти «рейнские» франки объединились в рамках единого королевства с центром в Кёльне, с резиденцией в преторском дворце имперских легатов. В отличие от них, северные франки, которые с IV века получили название «салических» (возможно, потому, что среди них господствовала семейная группа выходцев из Салланда — местности между Вехтом и Исселем к юго-западу от Зюйдерзее), в V веке были раздроблены по многочисленным мелким княжествам, структуры которых выполняли главным образом военные функции. Эти малые королевства были связаны между собой рядом матримониальных союзов, распространявших лишь на несколько родов право ношения длинной шевелюры и возможность передачи от отца к сыну атрибутов власти вождя.
У них, как и у рейнских франков, один из сыновей короля, имя которого, как и полагается тотему, побиралось при рождении из числа принятых в данном роду и звучащих как обещание предстоящих побед мужественному воину, наследует своему отцу в день, когда дружинники поднимающего на щите и провозглашают королем. Видимо, в результате такой процедуры Хлодвиг стал в 481 году наследником Хильдерика во главе турнейских франков.
Очевидно, что к этому времени та ветвь рода, к которой принадлежал Хлодвиг (а в середине века это наиболее известные ее члены — Клодион, владевший Камбрезисом и южным Артуа, и Меровей, давший свое имя династии и, может быть, гораздо более реальная фигура, чем это представлялось ранее [11] пользовалась ощутимым влиянием на все салические княжества-королевства. Хильдерик — сын одного из этих двух членов рода, сейчас спорят, которого из них, стал союзным Риму королем, возглавил своих воинов и обеспечил их верность благодаря военной добыче, взятой в походах, которые привели его к берегам Луары, где он в 460–470 годах успешно сражался с вестготами и саксонцами. Достоверно подтверждены его связи с нижнерейнскими тюрингами, из рода которых его жена Базина, ставшая матерью Хлодвига. Предметы меблировки, найденные в иго захоронении, заставляют предположить, что область его влияния распространилась далеко за пределы собственно Галлии. Все он оставил своему сыну вместе с приверженностью к системе ценностей, основывавшейся на традиционном германском политеизме и родовой солидарности. Так как мы знаем, к чему привела эта солидарность через два или три поколения, можно с уверенностью сказать, что Хлодвиг сделал политеизм, которым он отличался от вестготов и бургундов-ариан, решающим козырем в борьбе за власть в Галлии.
После смерти императора Майориана в 461 году Галлия была предоставлена самой себе. Власть последних императоров Западной Римской империи сошла на нет, и, как уже было отмечено выше, влияние Восточной империи стало чисто номинальным. В Южной Галлии, где возделываемые земли занимали обширные пространства, а воздействие Рима сказывалось более всего, где имелась густая дорожная сеть, а городов было больше, чем в других областях, варвары определенно составляли лишь меньшинство населения. Зоны наиболее плотного их оседания расположены по линии вдоль Гаронны до Лораге (вестготы) и от Женевы до Лиона, где обосновались бургунды, которым римские власти предоставили казенные земли, а также реквизированные участки частных владений. Упадок императорской власти, непопулярность сената и его правления создавали благоприятные условия для союзных Риму королей в их стремлении к расширению своих полномочий. Теперь они претендовали, иногда со ссылкой на императорское поручение, на всю полноту власти на территории целых провинций. Они стали посылать своих чиновников и вооруженные отряды во все концы подвластных им земель, начали сами взимать налоги, а кое-где — бургунды последовали в этом примеру вестготов — приступили к созданию собственного законодательства. Однако численность их соплеменников была настолько незначительной, что успеха они могли добиться лишь с помощью примкнувших к ним галло-римлян. Сопротивление, оказанное бургундам епископами, было продиктовано не столько политическими соображениями (многие из них считали — как и преподобный отец Сальвиан — что Рим заслужил кару Божию и что варвары наказание, ниспосланное Господом), сколько причинами религиозного характера: и Эрих, и Гундевех, и Гундобад были арианами.
На территориях, простиравшихся от устья Соммы до верховьев Рейна, варвары в этот период уже составляли большинство в двух бывших германских провинциях, где интересы безопасности империи определили наличие густой дорожной сети и многочисленных городов на высоких лесных плоскогорьях. Пожалуй, только в областях, прилегающих к Триру, в бельгийском анклаве, им было оказано продолжительное, длившееся несколько веков сопротивление со стороны латиноязычного населения, сдерживавшего постоянно возобновлявшиеся набеги рейнских франков даже после окончательного захвата ими города около 480 года. Напротив, в самых северных областях Галлии латинизация никогда не была очень глубокой, если не брать прибрежные полосы, где портовая инфраструктура и ее центральная часть, тяготевшая к Булони — морским воротам Бретани была в IV веке подкреплена линией оборонительных сооружений. Весь этот регион, где преобладали непроходимые дикие пространства, попал в руки салических франков, принявшихся строить свои деревянные селения вокруг бывших вилл, оставленных владельцами, а их вожди стали присваивать казенные земли, делая первые шаги к захвату полноты власти.