Чем занимаются монахи в монастыре
Как живут монахи в монастыре
Со своим уставом в чужой монастырь не ходят – так гласит известная пословица, из которой мы можем сделать много разных выводов, в том числе и весьма элементарный. В монастырях есть устав.
На самом деле нужно понять факт существования монастыря как закрытого мужского или женского сообщества. Смешанных монастырей, как правило, не бывает, хотя они могут располагаться поблизости или формальным руководителем монастыря (чаще женского) может быть представитель другого пола. Как, например, Серафим Саровский был своеобразным наставником Дивеевской обители.
Итак, если сообщество является закрытым, то оно чаще всего само себя обеспечивает по большей части, и каждый элемент этого сообщества выполняет определенную функцию. На самом деле в этом есть элементарная практическая польза и хаотическая структура просто не может позволить такому объединению действовать наиболее эффективно. Помимо этого для монахов существенным качеством является дисциплина и поэтому распорядок становится частью духовной практики.
Разнообразие монашеских уставов
Если посмотреть, то во многом монашеские практики являются похожими даже в разных религиях. Повсюду объединяющим фактором является дисциплина тела, которая влечет за собой дисциплину ума. Как правило, предлагается довольно строгий распорядок дня, который повторяется практически непрерывно и может частично меняться только в связи с какими-либо событиями, такими как очередной праздник.
К примеру, буддийские монахи подобно православным дают обет не стяжания и тоже по большей части проживают в монастыре. Они рано встают, выполняют молитвы и ритуалы, после чего отправляются в ближайший город для того чтобы просить милостыню, которая, как правило, представляет собой просто пищу. Именно этой пищей они насыщают тело до полудня, после чего не едят до следующего дня, занимаясь в основном медитацией, но если они только учатся, то помимо медитационных практик могут быть и различные занятия.
Индийские садху нередко становятся странствующими монахами и существуют вне монастырей, но часто устраиваются, где-то на природе и там несут свое служение. Нередко также они соблюдают обет не только странствия, но и пребывания где-то не более трех дней, то есть они не могут нигде обосноваться, и до окончания своего земного пути путешествуют по свету.
Если говорить об уставе православного монаха, то тут на самом деле есть целое разнообразие. Есть и странствующие монахи, как правило, старцы, умудренные опытом, есть проживающие в монастыре с братией или отдельно отшельниками в пустынях. Православная монашеская традиция довольно крепка и включает в себя множество достойных монастырей.
Из известных следует отметить, например, Оптину пустынь. Там молитва не прекращается никогда во внутренних кельях, эти молитвенники считаются монахами, которые поддерживают мир на всей планете и молятся за всех людей.
Таким образом, от конкретного монастыря устав тоже может отличаться, так как могут быть разные варианты послушания и служения.
Распорядок монашеского дня
Тем не менее, в целом распорядок дня монаха довольно универсальный и простой. Нужно сказать, многое, конечно, в бытии монаха не является внешним, то есть существенное значение имеет внутреннее послушание. Как правило, любое делание выполняется с непрерывным повторением «умной» (то есть в уме) молитвы, также монах активен в искоренении греховных помыслов, он противостоит бесам и неуклонно очищает себя, поддерживая высокую степень духовной чистоты.
Поэтому, по большому счету, все внешние действия и распорядки созданы для того чтобы просто способствовать внутренней работе. Выбор благочестивых действий и довольно размеренный и монотонный уклад позволяет сосредоточиться на духовных истинах.
Утро в монастыре начинается до рассвета, собираются на молитву, на службу. Далее может следовать прием пищи и выполнение послушаний. Распределяется послушание различным образом, кто-то может освобождаться от работы практически полностью, так как занимается храмовыми службами и другой духовной деятельностью, кто-то наоборот может освобождаться даже от посещения некоторых служб в пользу послушания.
Стоит сказать, именно в православной монашеской традиции труд, который называется послушанием, имеет особую роль. Он представляет собой часть духовной работы и используется, во-первых, для того чтобы утомлять тело (дабы уменьшать греховные помыслы) а, во-вторых, как благая деятельность, которая также и обеспечивает. На самом деле, даже великие святые и подвижники практически всегда работали (занимались рукодельем, имели огород или какой-то иной труд) и полностью обеспечивали себя, а иногда и отдавали часть монастырю или приходящим, как таковая милостыня не является частью православного монашеского послушания, православные монахи в этом смысле практически не привязаны к миру.
Поэтому в монастырях многие монахи существенную часть дня занимаются послушанием. Выполняют какую-то работу, которую назначает настоятель.
В распорядке, как правило, присутствует дневная и вечерняя трапеза. Большинство монахов не столь существенно ограничивают себя в пище, хотя рацион монаха довольно строг. Только некоторые постятся весьма часто и с крайней строгостью соблюдают распорядок постов.
Также на протяжении дня служатся службы. Конечно, выполняется полуденная литургия и также вечерняя служба. Как правило, каждый день или какой-то период служба имеет специфический характер и предполагает почитание или поминовение кого-либо.
Распорядок также зависит и от монашеского чина. Для послушника или трудника устанавливается простой распорядок, который сочетает труд и молитву. Для принявших рясофорный или иноческий постриг могут даваться какие-то особые варианты послушания.
Пребывающие в малой или великой схиме нередко отшельничают, хотя пустынька может быть и в пределах монастыря. Они, как правило, устанавливают себе собственный строгий распорядок с обильной молитвой и бдением. Такие монахи по большей части заняты выполнением духовных подвигов.
Монастырь без секретов
Вчера на портале «Православие и мир» была опубликована статья о Богородице-Рождественской девичьей пустыни из свежего выпуска журнала «Нескучный сад». Предлагаем сегодня вашему вниманию интервью с настоятельницей этого монастыря.
Игуменья Феофила (Лепешинская) считает, что в хорошем монастыре секретов быть не должно. 
— Какой паломник, по-вашему, «правильный»? В чем вообще смысл паломничества в монастырь?
— Правильный тот паломник, кто приезжает помолиться. Именно сосредоточиться на этой жизни. Я убеждена, что христианин, который любит Бога, непременно любит монашество и втайне по монашеству сохнет. Я знаю много замужних женщин, которые хотели бы уйти в монастырь. Ясно, что это никогда не сбудется, хотя Господь все наши помыслы видит и целует. Паломника должно привлекать именно это — пожить в полноте Божественного присутствия, монашеской жизнью.
Но все же чаще в монастырь приезжают просто благочестиво и бесплатно отдохнуть на свежем воздухе. Или просто из любопытства.
— Что может паломник за короткое время узнать о монастырской жизни?
— В монастырях часто бывает так: монашки ходят по своим дорожкам и ни с кем не общаются. Мы же намеренно паломниц от сестер не отделяем. У нас нет отдельной трапезной, отдельных продуктов. Монахи живут не для того, чтобы спасать себя, а для того, чтобы светить миру. Сами мы не выходим в мир, но если мир приходит к нам — он от нас должен что-то получать. Поэтому у нас паломник, если ему это действительно интересно, может понять все. Мы не запрещаем никакого общения, не запрещаем передвигаться по территории, у нас общая трапеза, одни и те же послушания. Благочинная не разбирает, на какую работу ставить сестру, на какую — паломницу. У нас нет никаких секретов — их не должно быть в христианстве. Тайна есть — это Христос, а секретов быть не может.
— Могут ли монахи заниматься любимым делом или они обязательно должны пройти через «коровник»?
— Если говорить о коровнике, то у нас это послушание от первого дня несет одна и та же сестра. Я уже много раз пыталась ее заменить, но она не хочет. Во-первых, она это любит, во-вторых, ей очень нравится, что ее там никто не трогает, она живет «по своему уставу». Так что вы напрасно относитесь к коровнику пренебрежительно.
У нас нет цели провести монаха через все послушания. Хорошо бы так было, но сейчас в монастырь приходят городские люди, часто уже больные. Есть сестры, которые могут делать все, но есть и те, кому многие послушания не по силам. Наверно, мне бы хотелось всех пропускать через кухню, потому что кухня — это простое дело, женское, каждая должна уметь. Но и это не всегда получается. Современный человек мало что может. А послушание в монастыре найдется любому. Псалтырь, например, могут читать даже самые больные. Чтение у нас круглосуточное.
В нашем монастыре на работу отводится четыре часа в день, и я прошу всех работать на совесть, как для Господа. С обеда до вечерней службы у сестер свободное время, все расходятся по кельям — кто-то читает, кто-то молится, кто-то отдыхает. Это важно. Во всем должна быть мера.
— Чем еще кроме молитвы и послушаний занимаются монахи?
— Обязательно нужно учиться. Монастыри должны быть светочами, образцами. Есть такая тенденция в женских монастырях — не читать больше того, что дается на трапезе. Считается, что, если у тебя есть силы читать, значит, тебя недогрузили — иди поработай! Но, на мой взгляд, человек должен работать столько, чтобы у него была еще возможность молиться, учиться и просто оставаться человеком. Сильно уставший человек ни к чему не способен.
По воскресным дням мы все учимся, с сентября до Пасхи, по семинарской программе. Собираемся вечером, распределяем темы докладов, готовим рефераты, выступаем. Иногда приглашаем лекторов. Мы уже прошли литургику, нравственное богословие, Библейскую историю, греческий язык, христианскую психологию. В этом году начнем изучать патристику — святых отцов. У меня также есть план организовать для сестер курс лекций по мировой литературе, по русской литературе, по истории живописи и по истории музыки. Литература — это возможность увидеть на живых примерах то, что мы читаем в катехизисе.
Святой Василий Великий написал в замечательной статье «О пользе для юношества языческих сочинений», что чтение душу расширяет. Душа должна быть сочной, напитанной соками от культуры. В нашей библиотеке много художественной литературы. Я даже Джойса купила. Не думаю, честно говоря, что сестры будут его читать, но пусть у них будет такая возможность. У нас и «Илиаду» сестры читают. Даже какой-нибудь постмодернизм, эта тоска по Богу, — тоже интересно.
— Чего не должно быть в хорошем монастыре?
— То монашество, которого мы лишились в XIX веке, было гораздо хуже того, что есть сейчас. Было социальное расслоение — бедные монахи работали на богатых монахов. Чтобы «купить» келью, нужно было внести большой вклад. А кто не мог сделать вклад, те работали у состоятельных монахов горничными. Такого в монастыре быть не должно. Может, и неплохо, что мы теперь начали с нуля.
В нас во всех сидят советские гены — мы совершенно лишены уважения к личности. Когда только началось возрождение обителей, ставить начальниками было некого, и так получилось, что во главе монастырей оказались люди весьма незрелые духовно. И вот какая-то мирская женщина становится игуменьей, ей все подают, за ней стирают, у нее три келейницы, а она только всех смиряет и воспитывает. Почему-то считается, что начальник должен монахов смирять, что человеку полезно быть угнетенным, растоптанным, униженным. На самом деле это никому не полезно. Человек устроен так, что, если его ломать, он будет изворачиваться, а это и есть самое страшное для монашеской души. Она должна быть простой, правдивой.
— Что должно быть в хорошем монастыре?
— Я думаю, хороший монастырь — это где люди улыбаются, где они радуются. Господь нас всех на помойке нашел, вымыл, вычистил и положил к Себе за пазуху. Мы живем у Христа за пазухой. У нас все есть. Даже много лишнего. Вот мы сгорели, и даже это оказалось к лучшему. Как же нам не радоваться?
Еще один признак хорошего монастыря — если из него никто не хочет уезжать. Есть монастыри, где монахи все время в разъездах — то в Греции, то в Италии, то на святых источниках. Наших же сестер никуда не вытащишь из обители. Я сама тоже нигде не была. У нас и отпусков нет — какой отпуск может быть у монаха? От чего ему отдыхать — от молитвы? В этом нет никакого принуждения — так само получается. Сестры даже домой не стремятся. И это хороший признак!
См. также: Семь закатов в Барятино, или Зачем мирянину ехать в монастырь
Подробный фоторепортаж из монастыря можно посмотреть на сайте Милосердие.ru
Л. П. Найденова. Внутренняя жизнь монастыря и монастырский быт (по материалам Соловецкого монастыря)
Независимо от формы организации монастыря главной целью монашеской жизни оставалось спасение души для жизни вечной, основными средствами – молитва и борьба с собственными пороками, а монашеский обет всех иноков включал целомудрие, нищету и послушание.
Гордился Соловецкий монастырь и тем, что до петровских времен его настоятель избирался из числа постриженников соловецких же, что обеспечивало сохранение традиций.
Основу имущественных владений входившего первоначально в Новгородскую епархию монастыря заложила легендарная Марфа Борецкая, подарившая в 1450 г. монастырю волости Суму и Кемь.
В 60 – 70-е годы XVII в. Соловецкий монастырь оказался центром вооруженного сопротивления введению новопечатных богослужебных книг. Тем не менее ставший к тому времени уже архиманд- ритией, монастырь после перевода во вновь созданную Холмогорскую епархию в 1683 г. объявлен лаврой (архимандритом соловецкий игумен стал в 1651 г., в бытность Никона, ученика преподобного Елеазара Анзерского, новгородским митрополитом).
В 1765 г. Соловецкий монастырь объявлен ставропигиальным, т. е. подчиняющимся непосредственно Св. Синоду, еще в 1632 г. он относился к казне Большого дворца, откуда и получал царские пожертвования.
Монашествующие подразделялись на три степени: новоначальных (рясофорных), малосхимников (их обычно и называли монахами) и великосхимников (их часто называли схимниками). К XIX в. в «великую схиму» посвящались чаще престарелые или очень больные малосхимники, что, по мнению одного из соловецких старцев, было связано с трудностью обетов, принимавшихся великосхимни- ками (безмолвия и затворничества).
В соответствии с «чином» менялась и одежда инока: первоначальным полагалась ряса и камилавка (шапочка из вяленой шерсти),
Кроме монашеского одеяния, инокам полагались по уставу рубашки, кафтаны и шубы, которые должны были быть сделаны из недорогих тканей и мехов, а устав Иосифа Волоцкого предусматривал и то, что для получения новой одежды монах должен был предъявить ветхую.
Обряд пострижения – важный момент в жизни инока, но только начальный момент его продвижения духовного. Преп. Елеазар так описывал этот чин: в ночь перед пострижением послушника отводят в особую келью и повелевают проводить ночь без сна. Игумен избирает из братии старца, который мог бы наставлять новоначального инока. Старец молит игумена не возлагать на него такого тяжелого бремени, признавая себя самого нуждающимся в наставлении и руководстве. Игумен делает ему замечание за ослушание, и старец повинуется и берет у игумена благословение. Готовящегося к пострижению вводят в церковь, снимают с него мирские одежды и облекают в рясу. Перед царскими вратами на аналое ставят Евангелие и кладут ножницы. После того, как священник или монах совершат обряд по чину, целуя Евангелие, спрашивает нового инока о его имени, и тот называет свое имя. Из его рук берут Евангелие, игумен призывает старца и передает его в послушание старцу. Старец ведет инока сначала к храму преп. Зосимы и Савватия, а потом в свою келью, совершив все по келейному чину, читает с ним часы и кадит образа.
Со дня пострижения начиналась монашеская жизнь. Значительную часть дня монашествующий посвящал молитвам (в церкви и келье). Череда церковных богослужений определяла и весь порядок жизни в общежительном монастыре 903 :
2 часа пополуночи – «келейное правило» (совершалось каждым монахом в келье).
Вседневные церковные службы в соборе (в XIX в,)
3 часа пополуночи – полунощница – присутствуют все обитатели монастыря, затем – утреня – рядовые иноки начинают покидать храм.
6 часов утра – ранняя литургия – остаются в храме священнослужители и «клирошане».
9 часов утра – поздняя литургия – присутствует настоятель и все священнослужители.
После обедни возглавляемая канонархом процессия с молитвенным песнопением направляется в трапезную.
4 часа пополудни – ранняя вечеря (их служилось две).
6 часов (зимой в 5) – поздняя вечеря – присутствуют все иноки, послушники и богомольцы;
ужин в трапезной, в конце которого читается «молитва на сон грядущий» и помяники.
Обитатели монастыря расходятся по кельям.
В отдельных монастырях были и свои особенности богослужения. Так, в Голгофо-Распятском скиту в одной из церквей с 1820 г., по примеру Валаамского монастыря, круглосуточно читалась Псалтырь (мо- нахи-чтецы менялись каждые три часа по сигналу колокола).
Жизнь монаха начиналась глубокой ночью, когда с колокольчиком «будильника» он вставал на келейное правило. Чин келейного правила определялся монастырским уставом, но число молитв и поклонов могло быть увеличено по желанию инока и с благословения его духовного отца. По звону колокола в темноте шли монахи в один из храмов на полунощницу. «Будильник» наблюдал за тем, чтобы присутствовали все, к отсутствующим шел в келью. О неявившихся докладывал настоятелю с объяснением причин отсутствия. После полунощницы первыми храм покидали монахи, работавшие в хлеб- нях, трапезной и кухне. Постепенно уходили и все остальные для того, чтобы приступить к исполнению своих «послушаний».
Хлеб подавался, как правило, ржаной и «мерою», причем свежий хлеб подавался редко, а пшеничный – только по большим праздникам.
Основным содержанием светового дня рядового монаха и послушника был физический труд (послушание). Суровый климат Со- ловков создавал особые трудности для ведения монастырского хозяйства и поддержания сил братии. Практически все необходимые для поддержания жизни и успешного ведения хозяйства занятия присутствовали в чреде вседневных послушаний во все времена существования монашества. Среди монахов были дрожечники, кузнецы, портные, валяльщики, прачешники, скотники, смолокуры, повара, свечники, а также иконописцы, позолотчики, звонари, шкиперы и т. д. По мере разветвления монастырского хозяйства его отдельные отрасли обособляются в «ключи», в каждом занятии есть главный, контролирующий работу остальных.
Более высокую степень в системе послушаний занимало церковное богослужение. Монахи-священники (иеромонахи) и дьяконы (иеродьяконы), а также «клирошане» составляли особую группу, которая редко привлекалась для черной работы. Их главной обязанностью было уставное церковнослужение.
Вершиной в системе послушаний была деятельность настоятеля и «соборных старцев». Настоятель монастыря (сначала игумен, а потом архимандрит), являлся руководителем обители и духовным отцом всей братии, при участии которого решались все дела.
Один из самых опытных и уважаемых старцев становился духовником всей братии, к нему иноки могли обратиться в любое время, а во время Великого поста обязательно исповедовались. Кроме указанных лиц, в совет соборных старцев входил благочинный, обязанность которого – надзирать за поведением братии и богомольцев и в церкви, и на трапезе, и в кельях. Соборные старцы избирались братнею и утверждались, в синодальный период указами Московской синодальной конторы. Они собирались на соборы, где обсуждались основные вопросы жизни обители.
Большое значение в монастыре придавалось архиву, где хранилась монастырская документация за все время существования монастыря.
В библиотеке хранилась церковная и богословская литература, жития святых, патерики и т. д. Поскольку нас прежде всего интересует внутренняя жизнь монастыря, то отметим, что в соловецкой библиотеке хранились и переписывались различные Уставы – Иерусалимский (например, рукопись конца XV – начала XVI в. № 767/1118 по Описанию), Студийский (например, рукопись № 773 по Описанию, названная Уставом Нила Сорского, конца XVI – начала XVII в.). Интересовали соловецких иноков и уставы русских монастырей. Так, в сохранившейся рукописи Соловецкого устава XVII в. (№ 775/1117 по Описанию) есть ссылки на обиходники Троице-Сергиева и Кириллова монастырей (л. 120): «кроме же Кириллова и Сергиева наугородц- ких уставех обретохом», а «также на обычаи монастырей заволжских (л. 124, 144) и прилуцкого» (л. 100, 110).
На письменный обиходник Кириллова монастыря есть ссылка и в Уставе XVI в. (№ 776/1125 по Описанию). В данном случае Соловецкий монастырь сам составил обиходник с учетом своих и кирилловских традиций и отправил его в Зосимо-Савватиевскую пустынь Архангельской губернии Вежеского уезда, которая была приписана к Соловкам в 1681 г. 916
Встречались среди монахов и принципиальные противники «почитания книжного». Так, старец Наум, который уже упоминался в связи с попыткой высылки его из монастыря светскими властями, учил своих учеников: «Читай Псалтирь, одну Псалтирь», и не одобрял тех, кто много читает.
Находившийся в 50 верстах от материка, путь к которому был открыт только в течение четырех месяцев в году, Соловецкий монастырь привлекал большое число паломников и богомольцев, для которых были выстроены специальные гостиницы, обслуживавшиеся монахами.
Особую страницу в истории миссионерской деятельности монастыря составляют иконописные работы, известия о которых сохранились с начала XVI в., когда там работал «Сава иконник старец» 922 · Большое число икон требовалось самому монастырю во второй половине XVI в., когда при игумене Филиппе (Колычеве; 1548–1566 гг.), в нем велось каменное строительство и работали целые бригады мастеров, украшающие вновь построенные храмы иконами. Мастера эти, в основном новгородцы, насельниками монастыря не были. При игумене Филиппе крепнут связи с Москвой, и оттуда поступает большое число икон московской иконописной школы. Несколько реже иконы приобретались в Каргополе и Вологде. Таким образом, соловецкое собрание икон отразило прежде всего новгородское и московское влияние. Сава иконник, конечно же, не был единственным иконописцем-иноком на Соловках в XVI в., но специфика сохранившихся архивов (значительное число приходно-расходных книг и другие материалы подобного типа) не позволяет подробно говорить об этой стороне монастырской жизни в XVI в., хотя и дает интересные штрихи к картине быта монахов и пониманию общежи- тельности. Так, иконописец-монах Садоф в конце XVI – начале XVII в. покупает у монастыря листовое золото, потом делает крупный вклад в монастырь (17 руб. собственных денег), а в 1610 г. покупает у монастыря место в каменной «иконной келье» (т. е. помещение, где создавались иконы), за что платит 2 руб. 923 Впрочем, самостоятельное обеспечение себя кельями Соловкам знакомо со времен св. Зосимы.
В начале XVII в. иконописание в монастыре было так распространено, что целый келейный ряд в северной части монастыря называли «иконным». В середине XVII в. монахи-иконописцы расселяются по всему монастырю, и название иконного ряда из источников исчезает.
Иконописание – одно из монастырских послушаний. Однако служение монаха одним иконописанием часто не ограничивалось: старцев-иконников посылали с хозяйственными поручениями, давали и другие «послушания», например, в XVII в. известен «головщик монах Дорофей живописец». На протяжении XVI-XVII вв. в монастыре жили и иконописцы – миряне, работавшие там иногда несколько лет, это свидетельствует о том, что иконописание считалось не только внутренним делом монастыря (украшение монастырских храмов или трудовое послушание), но и более широкой, миссионерской задачей, при этом задача создания своего художественного направления не ставилась, и «вовлеченные в активную хозяйственную жизнь «старцы-иконописцы» пишут, как правило, наиболее
В этом описании нашло отражение явное стремление Елеазара и его сподвижников действовать не по своей воле, но опираясь на
Анзерский скит зависел от Соловецкого монастыря. Царской грамотой от 7 февраля 1628 г. число братии в скиту определялось в 12 человек и им через монастырь отпускалось из доходов Двинской области на одежду 2 руб. на человека, а также по три четверти ржаной муки, по осьмине овса, по полуосьмине круп и толокна, кроме того на церковные расходы – пуд воска, три ведра красного вина, 10 фунтов ладана, четверть пшеничной муки на просфоры, выдавалось также 5 руб. на дрова. Соловецкий игумен сохранил власть над «скицким монастырем» и после объявления его царской грамотой 1683 г. независимым – каменный храм в Анзерском скиту был построен только тогда, когда на это согласился соловецкий игумен, и это при том, что храм должен был строиться по указу царя.
Преп. Елеазар пользовался особым расположением царской семьи, поскольку считалось, что по его молитве Господь даровал Михаилу Федоровичу наследника, но царская милость не оградила Еле- азара от наказания игумена. Игумен Илия за то, что Елеазар отправился в Москву (видимо, на возведение на царский престол Алексея Михайловича) без его благословения, на некоторое время заточил Елеазара в монастырскую темницу. С 1682 г. указом холмогорского архиепископа Афанасия скит отдан в управление соловецкого архимандрита и оставался таковым и в последующие времена. Среди насельников Анзерского скита были патриарх Никон, который не порвал связи с обителью, и основатель другого скита на Анзерском острове – Голгофо-Распятского – иеросхимонах Иов (бывп! ий духовник Петра I, о. Иоанн). Постригшийся по указу царя и принявший схиму под именем Иисуса, подвижник дожил до 85 лет и перед смертью передал анзерскому строителю Спиридону более 236 руб. на строительство каменного храма в Голгофо-Распятском скиту.
Часть отшельников время от времени приходили на службу в монастырский или скитский храм. Например, в Голгофо-Распятский скит каждое воскресенье собирались на литургию отшельники, жившие далеко от скита.
О том, какие трудности испытывает инок, особенно отшельник, давший монашеский обет, оставил интересное свидетельство живший в XVI в. митрополит Даниил, которому душевные терзания были самому знакомы: «Немал подвиг хотящим безженное житие жити, много подобает терпети хотящим целомудрствовати яко рать имати имать по вся дни: разждизает, сластит, мокротит, скоктит, борет николиже можетъ престати или умолкнути, горее бо видимыя рати… николиже может почити иже безженное произ- воливый житие жити, всегда рати имать, внутро бо себе естествен- наго властелина имать и ратника, ратник же ни в вечер дает покоя, ни утро, ни нощию, ни полудни, но борет присно, жжет, палит, разждизает, сласть к сласти прилагает, страшит, во отчаяние поревает, всуе девствуеши глаголет, браком вражду- ет, ни во что же подвиг девствующаго облыгает, похотей плот- ских насытитися советует и всяку лесть составляет, на всяку кознь наводит…» 934
Соловецкий патерик. Репр. изд. 1906 г. М., 1991. С. 3.
Нил, иеромонах. Исторический очерк Николаевской Берлюковской пустыни строителя пустыни иеромонаха Нила // ЧОИДР. 1875. Кн. 2, отд. 5.