Чем заражали одеяла американцы для индейцев
Колыбель для блошки Три истории о биологическом оружии
Сотрудники Отряда 731 в защитной одежде
Два одеяла и платок
Эпизод с зараженными одеялами обязан своей известностью двум американским историкам — Френсису Паркману (Francis Parkman) и Говарду Пекэму (Howard H. Peckham). Оба они основывают свои выводы на переписке между генералом Амхерстом, командиром Южного отделения британских войск полковником Генри Буке, начальником форта Питт (будущего Питтсбурга) Симеоном Экуэром и другими британскими военными во время восстания Понтиака. Переписка, касающаяся этого эпизода, собрана Бернардом Кнолленбергом (Bernhard Knollenberg) в его статье 1954 года. О ней также можно почитать в работе Питера д’Эрико.
Портрет Джеффри Амхерста работы Джошуа Рейнолдса
Подходила к концу Семилетняя война, в Северной Америке известная как франко-индейская. Восстание делаваров и других сочувствующих племен в 1763 году поставило британские войска в тяжелое положение. К июлю под натиском индейцев армия потеряла несколько фортов, а в отдельных из них вспыхнула оспа. В письме к генералу Амхерсту, Буке пишет о такой вспышке в форте Питт. Из этого письма мы узнаем, что управляющий фортом капитан Симеон Экуэр распорядился построить для больных госпиталь. Именно этот госпиталь и стал источником тех одеял, которые сейчас известны любому американцу.
По данным Кнолленберга, впервые в сохранившихся документах о возможности применения оспы против индейцев упоминает Уильям Трент. Он торговал мехом, а во время Семилетней войны в Северной Америке занимался строительством фортов, поддержкой дорог и, по мере возможности, бизнесом. Во время осады форта он был главой местного ополчения.
24 июня 1763 года Трент делает в своем журнале запись о визите в осажденный форт Питт двоих индейцев-переговорщиков: «Из уважения мы отдали им два одеяла и платок из госпиталя. Я надеюсь, это возымеет должный эффект». В официальном отчете об этом визите про одеяла (в отличие от еды и алкоголя) ничего не сказано.
В следующий раз об оспе упоминает уже сам Амхерст в приложении к письму Буке. Седьмого июля он пишет: «Нельзя ли каким-либо образом организовать распространение оспы среди незатронутых [ею] племен индейцев? В текущей ситуации мы должны использовать любую уловку, чтобы уменьшить их [количество]». Буке отвечает, что готов провернуть операцию с одеялами из госпиталя, и в дополнение предлагает травить индейцев английскими (sic!) гончими. Идею с одеялами Амхерст одобряет, а по поводу гончих отвечает, что «Англия слишком далеко». Буке обещает выполнить все распоряжения, но даже не упоминает об одеялах в письме начальнику форта. После 19 июля в переписке военных о зараженных одеялах больше нет ни слова.
При чтении писем становится очевидно, что британцы вообще не воспринимали индейцев как людей, говоря о них как о «заразе», которую надо непременно «вырвать с корнем». Амхерст убеждает своих подчиненных не брать пленных, ни в чем не доверять индейцам и сделать все для их полного уничтожения. Что же касается планов по использованию против врага оспы, то они скорее говорят об отчаянии на фоне отступления и остаются такими же фантастическими, как и намерение травить индейцев гончими.
Передача зараженных оспой одеял
Фактически, приходит к выводу Кнолленбер, документальные свидетельства «применения» оспы британцами сводятся к тем самым двум одеялам и платку, которые Трент (или кто-то другой из населения форта) по собственной инициативе подарил переговорщикам. Хотя военные обсуждали и даже одобрили возможность использования против индейцев зараженных вещей, нет свидетельств того, что они эти планы осуществили или попытались осуществить.
Японский фарфор
Сиро Исии родился в 1892 году в маленьком поселке и был четвертым ребенком в довольно зажиточной семье местных землевладельцев. По воспоминаниям, приведенным в книге Шелдона Харриса, в школе Сиро был талантливым и прилежным учеником, а по окончании родные отправили мальчика в круглых очках изучать медицину в университет Киото.
В 1945 году под началом уже выросшего к тому времени доктора, генерал-лейтенанта японской армии, проводились, среди прочих, следующие эксперименты над людьми: вивисекция с постепенным изъятием органов, ампутация частей тела с целью исследования процесса потери крови, заморозка с последующей разморозкой рук и ног для наблюдения динамики гангрены, удаление желудка с последующим соединением пищевода и кишечника, заражение сифилисом через изнасилование, раскручивание в центрифуге и сжатие в барокамере до смерти. Все эксперименты принципиально проводились без анестезии и до летального исхода. Если подопытный выживал, его утилизировали для следующего опыта.
Для проведения этих экспериментов неподалеку от Харбина был построен небольшой город площадью в несколько квадратных километров. В нем расположился возглавляемый Сиро Исии Отряд 731, официально входивший в состав «Главного управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии».
Судьба документов, в которых описана деятельность Отряда 731, неясна: японское правительство утверждает, что ими не располагает. Все, что сейчас известно об истории этого подразделения, основано либо на самостоятельных признаниях, либо на материалах так называемого «Хабаровского процесса» 1949 года, в ходе которого судили 12 попавших в руки Красной армии подчиненных Исии. Допросы и признания легли в основу книг «Фабрики смерти» американского историка Шелдона Харриса и (скорее популярной, чем исторической) «Кухня дьявола» Сэйити Моримуры, которую издавали даже в СССР.
Тот факт, что о японских зверствах неизвестно практически ничего, в то время как о немецких знает каждый, объясняется вовсе не разницей в масштабе их преступлений. Все дело в том, что Исии обладал козырем, который смог обменять на свободу и спокойную жизнь после войны: и США, и СССР слишком интересовались информацией о биологическом оружии, чтобы добиваться справедливости.
Биопрепарат
К концу 1950-х на Западе биология совершала одну революцию за другой. В 1953 году была определена структура ДНК, за ней последовала расшифровка генетического кода, открытие многих новых антибиотиков. В это же время в СССР «новая» биология была практически уничтожена Лысенко. Сохранялись лишь редкие островки науки, где ученые, открещиваясь от генетики, занимались такими разрешенными вещами, как «химия природных соединений» или «физико-химическая биология» (и то, и другое — в общем, эвфемизмы для той же самой дисциплины).
Фото: Б. Кузьмин / архив РИА Новости
Секретная программа разработок биооружия получила наименование «Фермент». За ее осуществление отвечало научно-производственное объединение «Биопрепарат» с 47 отделениями по всей стране, которому также помогали институты Академии наук, в том числе и родной для Овчинникова Институт биоорганической химии (ИБХ). Управлял работой «Биопрепарата» «Межотраслевой научно-технический Совет по молекулярной биологии и генетике», в который входили военные, медики и ученые.
Главной задачей «Биопрепарата» было создание специальных штаммов сибирской язвы, чумы, туляремии и других возбудителей, которые были бы устойчивы к современным антибиотикам и обладали максимальным поражающим эффектом. Предприятие работало и над вирусами: Эболой, Марбургским вирусом, оспой.
В «Биопрепарат» входило множество как производств, так и исследовательских лабораторий. Наиболее крупная и известная из них — лаборатория на острове Возрождения в ныне высохшем Аральском море. Там на крысах, мышах и обезьянах испытывались заряженные бактериальными спорами бомбы. Исследовательская лаборатория была закрыта только в 1992 году вместе с обслуживающей ее военной частью. Сейчас на острове остались только разбитые стерильные боксы, россыпи пробирок и знаки биологической опасности. Туда в 90-х годах несколько раз отправлялись западные эксперты, а затем и съемочные группы.
Канатжан Алибеков в 2003 году
«Гуантанамо» для микробов или чумные одеяла для аборигенов?
О сети американских микробиологических лабораторий, развернутых по периметру России, говорилось давно и много. Казалось бы, зачем возвращаться к этой теме, если лаборатории все равно построены, а новых данных, способных хоть как-то повлиять на наше отношение к данному аспекту американского присутствия на наших границах, не появляется?
Тем не менее, один повод для такого разговора все-таки есть. И это не что иное, как чрезвычайно повысившийся градус военной угрозы со стороны США и их европейских сателлитов.
А значит, те возможности, которые раньше скромно именовались «потенциальными», вот-вот окажутся наиболее востребованными и приоритетными. А микробиологические лаборатории, которые «потенциально могут» производить боевые штаммы опаснейших микроорганизмов, скорее всего, этим и займутся.
Если уже не занялись.
Прежде чем приступить к анализу ситуации, открывающейся с нового ракурса, давайте все-таки дадим хотя бы небольшую справку для тех, кто пребывал в счастливом неведении или просто ленится заново ворошить всю информацию, которая есть в открытом доступе.
Итак, в рамках соглашения, подписанного Минздравом Украины и Министерством обороны США ещё 29.08.2005, на территории соседнего с нами государства была открыта целая сеть объектов, предназначением которых является изучение штаммов различных патогенных микроорганизмов. Среди этих объектов были как относительно небольшие лаборатории на базе различных учреждений украинского Минздрава, так и полноценные референсные лаборатории, имеющие третий уровень микробиологической защиты и способные вести работу с высокоактивными штаммами патогенных микроорганизмов, в том числе с боевыми.
Также подобная работа проводилась и с другими государствами, расположенными по периметру России, и не только. В частности, на ниве этого сотрудничества весьма преуспели наши грузинские соседи: помимо Центральной референсной лаборатории, там было построено ещё несколько объектов, в том числе и банк возбудителей остропротекающих и опасных заболеваний.
Добавьте сюда Казахстан, Азербайджан, Таджикистан, Молдову, Киргизию и даже Армению, присоединившуюся к этому проекту несколько позже, но достаточно активно.
Нелишним будет напомнить, что наши соседи встречали американцев не с пустыми руками. Помимо имущества старых НИИ или ветеринарных станций, они передавали, в частности, сохранившиеся у них со времен СССР коллекции боевых штаммов сибирской язвы, чумы, туляремии и других сильнейших патогенов.
Продвигалась эта программа под весьма благовидными предлогами. Речь шла о предотвращении угрозы, о взятии под контроль опасного советского наследства, о заботе о жизни и здоровье жителей постсоветских стран и о недопущении распространения природных очагов инфекций, традиционно присутствующих в том или ином государстве.
Однако были и большие странности (мягко говоря). Например, куратором и основным исполнителем программы было Министерство обороны США. Ещё более странно то, фактически этим занималось РУМО – Разведывательное управление Министерства обороны США, прямой аналог нашего ГРУ. В 2017 году серьёзное расследование по этому поводу провел небезызвестный «Киберберкут», и опубликованные им результаты прямо указывают на конкретных кураторов из РУМО, действующих как через дипломатические, так и через якобы коммерческие каналы. В представленной ниже таблице довольно наглядно видно, кто и каким именно образом продвигал и реализовывал американскую программу.
Некоторое удивление вызывала и сама необходимость такого сотрудничества: как ни странно, украинские санитарно-эпидемиологические службы считались одними из самых компетентных в Европе, и вряд ли Украина нуждалась в такой тесной опеке со стороны американского оборонного ведомства, пусть даже оно и извелось от мысли о возможной угрозе со стороны страшных советских бактерий.
Единственным относительно правдоподобным допущением было то, что американцы, весьма щепетильно относящиеся к потенциально противозаконным действиям на своей территории, пытаются таким образом вывести какие-то разработки из-под американской юрисдикции. Примерно так, как это было с лагерем для военнопленных на американской базе Гуантанамо: если бы американские военные и спецслужбы пытали бы пленных на территории США, кто-то наверняка сел бы в тюрьму. Кроме тоже, на пленных распространялась бы юрисдикция американских судов, им были бы положены адвокаты, сроки содержания их под стражей без предъявления обвинения были бы довольно небольшими и так далее. Поэтому американцы поступили умнее: разместили свою тюрьму за пределами США и получили возможность безнаказанно пытать пленных и годами держать их под арестом, не предъявляя вообще никаких аргументов.
Возможно ли, что и в данном случае американцы руководствовались подобными мотивами? Да, возможно. Но единственный ли это мотив? И, главное: должны ли мы были спокойно относиться к этой программе, зная, что американцы собираются делать там что-то такое, что нужно прятать даже от собственного правительства?
Выводы, к которым приходили аналитики, даже тогда вызывали серьёзные сомнение. В частности, выдвинутая кем-то идея о том, что американцы якобы строят некий микробиологический аналог ПРО, не выдерживает критики уже хотя бы потому, что никто не будет атаковать Америку или её ближайших союзников, выпустив чуму и сибирскую язву у своих границ. Несостоятельна и официальная версия – в мире множество государств, в которых инфекционная обстановка гораздо хуже, чем в Средней Азии, не говоря уже об Украине. И такая масштабная программа была бы гораздо уместнее и нужнее где-нибудь в Африке или Бангладеш, а не в Одессе, Харькове, Днепропетровске и так далее.
Гораздо рациональнее звучали доводы тех, кто говорил о возможном диверсионном применении имеющихся там микробиологических образцов. И, в частности, диверсиях против России, что однажды и подтвердил главный санитарный врач России (на тот момент) Геннадий Онищенко. Напомню, однажды он прямо сказал, что внезапные вспышки африканской чумы свиней есть ни что иное, как диверсия, следы которой ведут в грузинскую ЦРЛ.
Однако картина, которую мы можем рассмотреть сегодня, ещё более неприятна. А то, что было сложно понять ещё несколько лет назад, сейчас становится гораздо яснее.
Прежде всего нам нужно в очередной раз отметить, что американцы и их союзники традиционно относятся к нам серьёзнее, чем мы сами к себе относимся. И их аналитики, равно как и спецслужбы вообще, никогда не оставляли своих попыток добить Россию. Даже тогда, когда она всячески демонстрировала свою дружелюбность и пыталась идти строго в русле англо-американской политики.
За примерами далеко ходить не надо: это и поддержка чеченских сепаратистов, и выход американцев из договора по ПРО, и подлые удары вроде «урановой сделки», и военный разгром Югославии, который был необходим Западу только с одной целью – уничтожить последнего союзника России в Европе и не дать ей в случае чего точки опоры на Балканах и в Адриатике.
Одним из проявлений такой русофобской дальновидности была и та сеть микробиологических лабораторий, о которой мы сейчас говорим.
Небольшое уточнение: мы не будем отрицать того, что эти станции могли использоваться как в исследовательских целях, так и в целях подрывных. Но сейчас все очевиднее становится главное: эти лаборатории являются микробиологической миной, на которую может «наступить» Россия, если решится на силовое освобождение левобережной и южной Украины.
Да, я имею в виду именно имеющуюся теперь у американцев возможность не просто заразить освобождаемые территории штаммами опасных микроорганизмов, но и представить все таким образом, что сами американцы не имеют к этому никакого отношения.
А большего им и не надо: оправдываться перед нами они точно не планируют.
Таким образом, американцы и их союзники смогут свести почти до нуля экономические выгоды от присоединения плодородных и промышленно развитых областей востока и юга Украины. Более того, из-за вероятности распространения заражения на российские территории, в частности, расположенные с среднем и нижнем течении реки Дон, ущерб для российского сельского хозяйства и туристической отрасли может быть чрезвычайно большим и весьма длительным.
И это, уверяю вас, отнюдь не шутки и не дежурные журналистские кошмары.
Ну и самое грустное.
Разумеется, есть и другой путь. А именно встречная угроза сопоставимого масштаба. И она, смею надеяться, способна остудить горячие англосаксонские голову по обе стороны Атлантики. Но если американцы понадеются на свою защищенность и все-таки пойдут на подобную эскалацию, ситуация станет невероятно сложной и непредсказуемой.
В заключение хочу напомнить, что у «просвещенной Европы» уже есть успешный опыт бактериологической войны. Да-да, речь о тех самых чумных одеялах, которые испанские конкистадоры дарили южноамериканским индейцам.
Прошли столетия. Одеяла немного подорожали.
Индейцы и одеяла с оспой: трагедия, породившая миф
Британский генерал 18 века Джеффри Амхёрст прославился предложением заразить оспой индейцев, осаждавших английский форт. Метод был прост — распространить среди них одеяла и одежду больных. Сметливые янки якобы подхватили британский почин, и очень скоро тысячи индейцев отдали душу Великому Маниту. Однако всё это миф. Реальность была куда прозаичнее и хуже.
Что случилось в форте Питт
В мае 1763 года индейцы под руководством вождя племени оттава Понтиака подняли антибританское восстание. Вскоре оно распространилось по северу Среднего Запада и вокруг Великих озёр.
Уже 29 мая превосходящие силы восставших осадили форт Питт (будущий Питтсбург). В письме от 16 июня 1763 года командующий войсками и местным ополчением капитан Симеон Эквер докладывал вышестоящему начальству, полковнику Генри Буке, что ситуация сложилась аховая.
«Я боюсь эпидемии… Среди нас есть больные оспой», — писал Эквер полковнику. Форт был переполнен, сотни колонистов и торговцев бежали под его защиту.
Прочитав это, Буке 23 июня написал командующему, генералу Амхёрсту, мол, «форт держится, но среди гарнизона есть больные оспой. Что делать будем, мой генерал?». Пока Амхёрст соображал, что бы такое придумать, дела приняли неожиданный оборот.
29 июня Амхёрст написал Буке, собиравшему силы для деблокады форта: «Возможно ли распространить эпидемию оспы среди племён восставших индейцев? Мы должны использовать любую хитрость, чтобы ослабить их». Буке в ответном письме обещал сделать всё возможное. 16 июля Амхёрст дополнительно накрутил хвост полковнику, призвав его использовать не только одеяла с оспой, но и «любой другой метод ради искоренения этой отвратительной расы».
Удалась ли англичанам их диверсия? Сразу несколько военных источников, включая бывших пленных, говорят, что среди индейцев бушевала эпидемия оспы, — как раз с весны-лета 1763 года. Минго, шауни, делавары сотнями умирали от болезни. Однако была ли причиной эпидемии пара одеял из форта Питт, или же индейцы подхватили её откуда-то ещё — неясно до сих пор.
Успешное поначалу восстание стало сходить на нет. Индейцы сняли осаду с форта Питт. А самого Понтиака убили в 1769 году, через три года после подписания мира с англичанами.
Случай в форте Питт стал хрестоматийным, хотя ни Амхёрст, ни Буке, ни Эквер после осады не пытались повторить свою бактериологическую новацию. Однако этого оказалось достаточно, чтобы в любых эпидемиях оспы, которые случались среди индейцев, стали винить колонизаторов.
Еще до инцидента в Питтсбурге, в 1755-1756 и 1757–1758 годах эпидемия оспы выкосила стройные ряды французских союзников — индейцев-потаватоми. То ли сами, то ли по наущению французов, индейцы обвинили во всём англичан. Их бывший пленный Корнелиус Ван Слик писал, что индейцы считали, будто заразились, употребляя английский ром. Хотя, вероятнее всего, они подхватили инфекцию, осаждая форт Вильям Генри, внутри и вокруг которого бушевала эпидемия.
В другом случае индейцы племени оттава, к которым принадлежал Понтиак, решили, что заразились оспой от французов. Якобы те дали им в Монреале в 1757 году шкатулку с подарком, которую приказали открыть только по возвращению в племя. Иначе, мол, быть беде. Но индейцы были любопытными и открыли её до возвращения, так что заразились ещё в пути. Во всём, ясное дело, обвинили французов. Последние, обалдев от таких претензий, переложили ответственность на британцев.
В 1759 году в городе Чарльстон и его окрестностях бушевала эпидемия оспы. Болезнь колонисты подхватили у индейцев. А вот как она попала к индейцам — история умалчивает.
У индейцев оджибве существовала легенда, что их в 1770 году заразили какие-то торговцы. Они передали им «заражённый флаг». Индейцы на радостях поделились флагом со своими более цивилизованными товарищами в форте Пон-дю-Лак. В итоге от эпидемии за один год умерло более трёхсот человек.
Впрочем, историки выяснили, что всё было немного не так: эпидемия разразилась в 1780–1782 годах. И была она не только у оджибве, но и у ассинибойнов, и у криков. Вдобавок оспу бедолаги подхватили во время набега на деревни индейцев хидатса в Миссури, где в тот момент бушевала эпидемия.
И хотя часть племен знали про карантин, — научились от тех же европейцев, — индейцы часто не понимали, откуда берутся эпидемии. По их мнению, все они были искусственно созданы колонизаторами (кем же ещё?).
Истории об эпидемиях, распространявшиеся в форме мифов и легенд, в XIX веке записали американские этнографы и историки. Публика приняла их на ура, и на то была своя причина.
Дело в том, что случай передачи заражённых оспой одеял в форте Питт был довольно подробно описан в дореволюционных США. Когда в 1773 году началась война за независимость британских колоний, американские революционеры быстро припомнили англичанам варварские методы войны. Можно ли было терпеть над собой таких уродов? Тут, как говорится, каждое лыко было в строку.
В ноябре 1775 года революционеры обчистили бараки английских войск в Нью-Йорке — в революционной Северной армии не хватало одежды и постельных принадлежностей. Однако Временный Конгресс постановил немедленно сдать экспроприированное, поскольку боялся, что англичане оставили заражённые вещи.
Во время осады Бостона в 1775–1776 годах, когда в рядах Континентальной армии вспыхнула эпидемия оспы, главнокомандующий Джордж Вашингтон немедленно возложил ответственность на англичан. По мысли генерала, британцы задумали осуществить «дьявольский план» — подорвать революционные силы эпидемиями.
13 марта 1776 года Вашингтон поначалу запретил своим войскам заходить в покинутый британцами Бостон. «Наши враги в своем злодейском усердии распространили заразу по всему городу», — писал Вашингтон в приказе. Несмотря на принятые после занятия города меры предосторожности, в последних числах марта в Бостоне разразилась эпидемия оспы, буквально отправившая всю Континентальную армию в лазареты.
С 1775 по 1781 годы не проходило и месяца, чтобы население то Нью-Гемпшира, то Виргинии, то Массачусетса, то ещё какой восставшей колонии не обвиняло англичан в попытках заразить бунтовщиков. И эти обвинения не были безосновательными.
Британцы настойчиво стремились развязать эпидемии в тылу революционных войск. С индейцами в 1763 году они импровизировали на коленке, а в нынешних условиях подошли со всей серьёзностью.
Например, в июле 1781 году английский генерал Александр Лесли описывал командующему Корнуоллису, как он специально высылал сотни чёрных рабов, больных оспой, туда, где стояли революционные войска. Смысл был в том, чтобы охватить эпидемией как можно большую территорию, что затруднило бы операции американских войск.
В июне 1781 года солдаты революционной армии в Виргинии свидетельствовали, что на их пути постоянно попадались десятки рабов, умерших от оспы. Многие из них находились рядом с источниками воды, на фермах, мельницах. В других местах британцы могли отпускать пленных или заложников, болевших оспой. Или же оставляли трупы и одежду больных в местах, пригодных для квартирования их революционных противников.
Логика у британцев была железная. На дворе стоял XVIII век, когда у любой армии 80 процентов потерь происходили от болезней, а не от столкновений с врагом.
Так что исторический опыт США ясно показывает, что во время войны британцы использовали любую возможность для победы, включая искусственно вызванные эпидемии.
Дикари не заслуживают пощады
Командующий британскими войсками в Северной Америке генерал Томас Гейдж обеими руками ратовал за заражение индейцев оспой. Он, как и большинство его офицеров, думал, что дикари не заслуживали пощады, поскольку, в соответствии с модными тогда теориями, понимали только язык силы.
Большинство английских офицеров, искренних роялистов и наглухо отбитых аристократов, считали восставших американцев такими же индейцами, только с белой кожей. Вдобавок в рядах восставших было много ирландцев, а уж эту-то «кельтскую шваль» британские офицеры привыкли считать дикими животными.
И если в США происшествие у форта Питт рассматривалось как нездоровая сенсация и варварство, то в Соединённом Королевстве генерал Джеффри Амхёрст был необычайно популярен среди военных и аристократии. Его военные кампании пристально изучались, и осуждать прославленного вояку за то, что он угробил хитроумным способом несколько сотен дикарей, никто не собирался.
Опыт Амхёрста британцы переняли. Другое дело, что он не помог им победить в революционной войне с бывшими колониями.
А что касается индейцев, то новое государство, Североамериканские соединённые штаты, довольно быстро унаследовало британский подход. Однако при «уничтожении дикарей» обошлись более традиционными методами: массовыми убийствами во время карательных рейдов и депортациями, при которых гибли тысячи индейцев.