Чем живет коркино челябинской
Город Коркино и Коркинский разрез
В Челябинской области, в городе Коркино расположен один из самых глубоких карьеров мира. Глубина угольного разреза более 500 метров.
История города Коркино и его достопримечательности
История этого населенного пункта начинается в XVIII веке. По легенде деревня Коркина на берегу реки Чумляк основана в 1746 году беглым каторжником Афанасием Коркиным (черемисом по национальности). После его женитьбы сюда переселились родственники жены Марфы из Еткульской крепости, поселок стал расти. А челябинский краевед Владимир Позднеев считает, что в названии закрепилась фамилия четырех братьев Коркиных, служивших казаками в Челябинской крепости.
Однако легенды легендами, а первое документальное упоминание Коркино относится к 1795 году. Тогда проводилась перепись, и в деревне Коркино записали 18 дворов, в которых жили 51 мужчин и 68 женщин. По решению коркинских депутатов, принятом в 2004 году, именно 1795 год решили считать официальной датой основания города.
В XIX веке население Коркино причислили к казакам. Коркино оставался казачьим поселением до 1920 года, когда было упразднено Оренбургское казачье войско.
В 1888 году в Коркино на месте пришедшей в негодность старой деревянной церкви построен каменный храм. Его освятили в честь святых равноапостольных Петра и Павла. Эта церковь – единственная каменная дореволюционная постройка, дошедшая до наших дней. По легендам ее построили то ли итальянские мастера, то ли финны-католики. В советское время в здании размещались конюшня, общежитие для переселенцев, склады, магазин, кузница. В 1940-е годы церковь вновь открыли и больше не закрывали. Адрес церкви: ул. Демьяна Бедного, 40.
Интересен герб города, утвержденный в 2002 году. Он символизирует уголь, угольный разрез.
«В черном поле сопровождаемая восемью звездами о четырех лучах (три справа, три слева, одна в сердце щита и одна в оконечности) черта, закрученная по ходу солнца в бездну; свободный конец черты переходит в стебель папоротника, положенный справа налево во главе щита; все фигуры золотые. В вольной части герб Челябинской области».
Численность населения Коркино 35,5 тысяч человек и постепенно снижается.
К Коркино примыкает поселок Роза. Он основан в 1932 году, когда возник колхоз «Красная Роза», названный в честь немецкой революционерки Розы Люксембург. В связи с началом добычи угля в 1935 году колхоз закрыли, а Роза превратилась в поселок горняков.
Коркинский разрез
Коркинское месторождение каменного угля геологи под руководством С.В. Горюнова открыли в апреле 1931 года. Спустя несколько месяцев поблизости нашли еще большую залежь каменного угля. С.В. Горюнов позже руководил Уральским геологическим управлением и Министерством геологии РСФСР.
Основной рабочей силой при строительстве предприятия и нового города стали раскулаченные и заключенные. В годы Великой Отечественной войны к ним добавились трудармейцы и военнопленные. Человеческие останки возле бывшего поселка Второй участок находят и сейчас. Там было кладбище немецких военнопленных. Постепенно оно сползает в карьер.
Уголь добывали как открытым способом в карьере, так и в шахтах. Крупнейшей была шахта «Коркинская» (раньше называлась «Капитальная»), расположенная северо-восточнее карьера. В 2000-х ее соединили с разрезом. В ноябре 2012 года на шахте случилась авария. Пострадал один горняк, к счастью, его удалось спасти. Однако 2 мая 2013 года произошла новая авария. Случился обвал горной породы. Под завалами оказались шестеро шахтеров. Четверым удалось вовремя выбраться на поверхность. Тела двоих человек нашли через несколько часов спасатели. После этого шахту закрыли, наземные постройки снесли.
В настоящее время глубина карьера 540 метров. А проектная глубина составляет 630 метров. Диаметр карьера 2,5 километра. Из-за значительной площади карьера его огромная глубина не ощущается. Но техника на дне карьера еле видна. Вода из карьера постоянно откачивается, в противном случае его бы затопило.
Из карьера уголь поступает в обогатительную фабрику. Раньше уголь поднимали по железной дороге внутри карьера, но один рейс по спиральным съездам занимал два-три часа. Поэтому перешли на вывоз породы БелАЗами, создали внутренние отвалы для укрепления бортов карьера. Сейчас попутно с добычей угля идет постепенная рекультивация. Решено борта карьера, уходящие вниз ступеньками, постепенно выравнивать и делать их более пологими. При этом обнажатся пласты угля, которые поднимают на обогатительную фабрику. После рекультивации получится чаша глубиной около 300 метров с пологими краями. Она частично заполнится водой. Сложность в том, что к карьеру примыкает жилая зона.
Из-за эрозионных процессов угольный разрез местами частично осыпается, бывают оползни. Постепенно разрушаются и стоящие недалеко от карьера здания, от движения грунта выходят из строя коммуникации. Жителей постепенно расселяют.
Уголь местами горит, поднимая в воздух дым и создавая запах гари. В безветренную погоду карьер может быть полностью заполнен дымом и угольной пылью, тогда вместо карьера видна лишь пелена.
Тлеющий уголь и угольная пыль неблагоприятно влияют на экологию Коркино и Розы. Порой смогом от Коркино накрывает и областной центр – город Челябинск. Коркино – один из лидеров по количеству онкологических заболеваний.
Запасов коркинского угля хватило бы еще надолго, но спрос на него все ниже. Электростанции и котельные перешли на газ. Из гордости города Коркинский разрез превратился в его головную боль.
Сейчас стоит вопрос, что будет дальше, после закрытия предприятия. Планируется, что карьер частично засыпят породой с отвалов. Правда, на это требуются большие деньги.
По периметру есть несколько точек, где можно полюбоваться огромным карьером. Но его дно видно не везде. Всюду стоят запрещающие щиты, предупреждающие об опасности приближения к карьеру. Официальная смотровая площадка находится на территории предприятия и, говорят, сейчас на нее не пускают. Удобнее всего подойти к борту карьера около бывшей станции Роза. Сюда можно подъехать на машине.
Коркинский карьер называют самым глубоким угольным карьером в Европе (хотя, стоит заметить, он все же находится в Азии) и вторым в мире.
В наши дни Коркинский карьер – главная туристическая достопримечательность Коркино, привлекающая туристов.
При подъезде к Коркино обратите внимание также на огромный отвал пустой породы слева от трассы, тянущийся на километры. В 2000-е годы на этих искусственных горах даже оборудовали горнолыжный комплекс.
В 2011 году в Коркино произошла детективная, а в чем-то анекдотичная история. С территории одного из коркинских предприятий ночью пропал строительный кран грузоподъемностью 25 тонн. Пропажу обнаружили на территории лесопилки в поселке Травники Чебаркульского района. Причем кран злоумышленники… закопали. Для этого вырыли большой котлован, затем туда загнали машину. Сверху яму закрыли настилом из досок и засыпали толстым слоем земли.
Схема достопримечательностей города Коркино
Как добраться до Коркинского карьера?
Город Коркино расположен в 35 километрах к югу от Челябинска. На автомобиле нужно ехать по Троицкому тракту. По указателю на Коркино свернуть на развязку. Далее двигайтесь по главной дороге – по ул. 30 лет ВЛКСМ. Проехав город (попутно можно посмотреть немногочисленные городские достопримечательности), вы попадете в поселок Роза. Свернув налево, вы попадете к смотровой площадки около бывшей станции Роза. GPS-координаты обзорной площадки: N 54º 54.717´; E 61º 26.744´.
На общественном транспорте до Коркино можно доехать на автобусе из Челябинска. Ехать на карьер лучше в ветреную и солнечную погоду.
Посещение Коркинского карьера можно совместить со знакомством с достопримечательностями города Челябинска.
Почему поселок на Урале превратился в кладбище заброшек, среди которых живут люди
Шахтерский поселок Роза в Челябинской области назвали «путинским» в 2012 году — тогда в феврале сюда приехал президент РФ и целая команда федеральных чиновников. Они осмотрели Коркинский угольный разрез, рядом с которым стоит поселение, встретились с жителями в местной школе и, как водится, раздали команды: срочно расселить ту часть поселения, что стоит фактически на бортах разреза и может рухнуть вниз, а в перспективе — думать над переселением всего 12-тысячного населенного пункта. Всю Розу, конечно же, никто не расселил — на федеральные деньги в 2013–2014 годах снесли только то, на что поступила прямая команда президента, презентовали переселенцам новые квартиры на отшибе соседнего Копейска, а про сам поселок будто забыли — и районные власти, и областные, и тем более федеральные.
«Как начали нас сносить, — показуху, по-русски говоря, сделали, все, пошел развал», — горько шутят сегодня жители «путинской Розы». В 2019 году здесь каким-то чудом по региональной программе переселения ветхо-аварийного жилья расселили еще семь аварийных двухэтажек постройки военных лет (остальные 70 таких же просто покрасили разноцветной краской), но на снос бараков денег почему-то не выделили. С тех пор уже два года они так и стоят целым кварталом, который запросто можно использовать для съемок хоррора. В заброшках живут бомжи, любители наживы воруют из стен кирпич, а дети дважды в день ходят под нависающими сводами крыш в школу. Она стоит на пустыре в расселенной части поселка — среди развалин еще «путинского времени» и зарослей деревьев.
Розинское городское поселение — само себе административный центр и единственный в его составе населенный пункт. У него есть глава, у главы — несколько заместителей, начальники управлений и отделов. Жителей — более 12 тыс. человек. А денег на более-менее комфортную и безопасную жизнь нет. Роза — как картинка из мрачного книжного будущего, когда за пределами успешного и развивающегося центра все медленно вымирает. Причем от миллионного Челябинска до Розы всего 30 километров.
— У нас ничего не делают, потому что это Россия, — машет рукой 25-летний житель Розы Андрей. Он первый, кого мы встретили в дождливый день на улице.
— А ваши власти чем-то занимаются, порядок поддерживают?
— Конечно, занимаются. Следят за сохранностью бюджета. Посмотрите, к школе пройдите — она там одна стоит, вокруг ничего нету.
— Наверное кто-то надеялся… Но ведь куда он ни приезжал, там разве лучше становилось? Ну и вот. Пишите про нас, может быть, зашевелится кто-то….
Молодой человек уходит. А мы остаемся на улице 50-лет Октября — той самой, где стоит целый квартал заброшенных двухэтажных бараков. Вообще, таких домов, построенных в 40–50-е годы прошлого столетия, в Розе было больше 80. Сейчас жилых осталось 71, пару штук снесли в 2016 году, еще семь расселили в 2019–2020 годах, уже при губернаторе Алексее Текслере, который приезжал сюда и сказал, чтобы жилье переселенцам строили здесь же или в райцентре Коркино, а не как раньше — в Челябинске и Копейске. Строить — это хорошо, но сначала бы снести то, что уже в течение двух лет может в любой день рухнуть.
— Бараки, говорили, будут убирать, там все падает. Вот, неделю назад парнишке упало на спину, хорошо хоть живой остался, — говорит жительница не признанного аварийным дома на 50-летия Октября, 16, Валентина Александровна. — То ли они ходили там, то ли что. У него все руки болят, спина. Посмотри, говорит, баба Валя, как мне все ободрало. Я ему говорю, надо было обратиться в поселковую больницу, а не самолечением заниматься. Тут же в этих бараках — в их дворе — стоят мусорные баки наши, а пройти нельзя к ним. Ничего не делается в Розе. Если бы хоть что-то делали, еще бы нормально было.
Я никуда из Розы уезжать не хочу, родилась здесь, 70 лет прожила, меня здесь все устраивает. Но маленько бы хоть что-то делали. Тротуара нет, дети идут по поселку в школу — темень, кусты, заросли. Освещения нет, внучка едет с работы в 10-11 вечера в темноте.
Деревья раньше регулярно обрезали, красота была, но власть была не та. Так красиво было. А теперь все по-другому, теперь только агитацией занимаются перед выборами — все подъезды вон в их газетах. А вот чтобы дерево опасное подрезать, убрать — сами нанимаем. Вот мешок мусора стоит во дворе — я мужчину из ЖЭКа прошу вывезти его и сама ему плачу. Управляющей компании ни на одной двухэтажке в Розе нет, не берут нас уже третий год — не выгодно, говорят!
Дом 70-летней Валентины Александровны стоит аккурат посередине: в окружении квартала из расселенных бараков с одной стороны и покрашенных с виду аккуратных двухэтажек — с другой. Ее дом и соседний, 18-й, не расселены и не покрашены. А вообще все эти дома — одинаковые по состоянию, просто тем, которые расселили в 2019 году, «повезло» быть признанными аварийными до 2017 года, а ее дому — не повезло. Хотя он тоже, считает женщина, на грани.
«Вот дома эти, видите (показывает на отштукатуренные двухэтажки), подшаманили снаружи, а внутри-то там все разрушается, — говорит пенсионерка. — Снаружи только у них сделано все, где-то батареи сменили и канализационные трубы. Внутри ничего не делают. Побелили, покрасили. Они все (построены) после войны, им по 70 с лишним лет. Их, поди, сносить не будут, подождут, пока сами рухнут. А бараки бы расселенные эти все снести.
Председатель нашего совета депутатов предыдущего созыва говорила мне: „Ой, теть Валя, у вас такие дома будут красивые, как в поселке Октябрьский в Копейске — пентхаусы или как они. “ А я ей сразу сказала: у нас сроду такого не будет, у нас даже клуба нет, а ведь был — лучший из всех в Челябинской области дворец, его тоже немцы пленные строили.
Его надо бы не сбить, не сломать — там и кружки были детские, и секции. Но взяли и сломали дворец. А теперь ничего не строится. В школу дети идут по дороге! Тротуаров нет. Там был магазин двухэтажный, его развалили, и так эти развалины стоят. Детская больница, магазин, пищевой техникум — все развалили и не убрали. Страшно ходить. Дети лазят там, все рушится. Страх, жуть и горе. Ждут, пока кого-то убьет».
Женщина сетует, что соседний дом пока хоть и не снесли, но признали аварийным и, может быть, когда-то снесут, а ее дом стал просто призраком. В подъездах и в квартирах жильцы в основном пенсионеры, делают ремонт сами. Вот баба Валя, как она сама говорит, наняла женщину ремонт сделать на кухне, у самой уже не получается — «руки не держат».
«Комиссия была, но совет нас не признал. Дом 1947 года. Год назад у нас тут в пятой квартире рухнул потолок, полностью упал, небо видно было. Думали, расселят. Потом балкон упал. В другом подъезде стена выпала в квартире. Мы отнесли заявление. Парни какие-то из Челябинска приезжали, сказали, что страшно делать ремонт. И уехали. Мы от капремонта отказались в итоге. И расселять нас тоже отказываются», — заключила пенсионерка.
Рабочий компании, которая делает капремонты в двухэтажках Розы, представившийся Константином, сказал, что не боится говорить все как есть. По его мнению, здесь надо все снести, а не ремонтировать.
«В данный момент в поселке Роза дома лучше не ремонтировать, а срочно переселить, так как год назад «Кулинария» тут уже проваливалась, валится все. Если делаем сейчас капремонты — стены все вываливаются, когда фасады обновляют, все снова отваливается, да еще с кусками стены. В общем, капремонт делать невозможно в этих домах, тут домам под сто лет. Но всем на это наплевать. Недавно у нас развалился водяной вход к дому (отопление) — две недели мы просили от администрации, чтобы приехали и посмотрели. Ну и что — приехали, посмотрели, сказали, „это не наше“. Тут все разваливается. Им наплевать», — сказал молодой человек.
«Нас скинули с баланса и забыли. По внешней стене идет газовая труба, а стена вся в шишках — того и гляди рухнет. Вот тогда и вспомнят… когда труба рванет, — сказала Юлия. — Посмотрите школу. Она на отшибе, а туда ходят дети. Может, хоть о них подумают».
Небольшое крашенное розовым здание школы № 4 в самом деле стоит на пустыре: с одной стороны какие-то старые заброшенные здания (их, очевидно, никто не собирается сносить), с другой — расселенная «путинская» территория и разрез. И везде непролазные заросли клена и сорной травы. Заросли в Розе вообще, как и говорят жители, буквально везде. Кто-то скажет — зеленые насаждения, легкие города. Но нет, здесь это опасные пустоши. Попадешь туда — и хоть закричись, никто не услышит. Тротуар к школе есть с одной стороны, с другой — только дорога. Вот дети и идут по дороге и прямо вплотную к обрушающимся крышам бараков.
— Ну страшно иногда, небезопасно. Водку здесь в этих бараках мужики пьют. Но мы привыкли, — говорят, смеясь, девочки-подростки на остановке. — Вон, написано — опасная зона — нас предупреждают.
Кстати, никакого ограждения, хотя бы хлипкого забора у барачного квартала нет, то, что разрушается, — падает прямо на тротуар, ведущий в том числе к школам и детсаду. Зато на каждом бараке баллончиком написано: опасная зона.
О ней, а также о том, когда бараки снесут, нам согласился рассказать заместитель главы Розинского городского поселения, начальник отдела по управлению муниципальным имуществом и коммунальной инфраструктуре Александр Стукачев. К нам он приехал на манипуляторе с вышкой: сам бензопилой обрезает ветки деревьев, которые мешают уличному освещению.
«А что поделать… Когда денег нет, и на вышку полезешь, — говорит Стукачев. — А денег у нас, и правда, нет. Когда начали первую очередь расселять — это дома № 20, 22, 24 по улице 50-летия Октября и часть дома № 14 по улице 9 Мая, — мы подготовили проектно-сметную документацию по сносу и вывозу строительного мусора на полигон в Полетаево. Цена за три дома — 24 млн рублей. В 2021 году мы сделали проект на оставшиеся четыре дома. Всего на семь домов нужно около 70 млн рублей, — рассказывает замглавы. — Понятно, что для Розинского поселения это неподъемная сумма, поэтому мы написали письмо в районную администрацию и в администрацию губернатора Челябинской области с просьбой оказать финансовую помощь по сносу переселенных домов. Пока тишина.
Из министерства строительства Челябинской области пришел лишь ответ — я так понимаю, от губернатора туда направили, — что на 2021 год в бюджете области денег нет.
Может быть, при формировании бюджета на 2022 год нас учтут. Решение суда есть, приставы нам уже звонят. Все требуют, но это неподъемно для нас».
— Может быть, хотя бы огородить это все, тут ведь дети ходят?
— Мы периодически делаем обходы, вешаем защитные ленты, писали на домах предупреждающие надписи. Дети это все срывают. Мы ежедневно мониторим ситуацию. Если возникает угрожающая ситуация, то что-то делаем. Но должной охраны нет.
— Почему не охраняется?
— Денег нет. (Смеется.) Нанять ЧОП — это очень дорого. С 2013 года на снос и вывоз деньги выделялись по федеральной программе, а здесь все за счет местного бюджета: и расселение, и теперь снос. Мы писали главе района, но у них то же самое — денег нет. По улице 50 лет Октября, 18, есть пятилетняя федеральная программа по сносу аварийного жилья, он должен в нее попасть. Есть еще три-четыре дома, жильцы которых хотят, чтобы их дом признали аварийным. Но пока документы на комиссию собственники не подавали. Вообще это заблуждение, что проще все эти дома снести. Раньше переселяли людей в Копейск, в Челябинск, а теперь губернатор сказал, что не будут в Челябинск переселять, а будут строить в Розе или в Коркино. А людям какая разница? Ну построят трехэтажку, и люди переедут через дорогу. Какой в этом смысл? Тут палка от двух концах — кто-то стремится уехать, но большая часть — нет. 70% из тех, кого переселили в 2013 году, вернулись сюда. Кто-то продал там квартиры и купил здесь, кто-то даже не уезжал, сразу там продал — у пенсионеров ностальгия. В том же Тугайкуле сначала не было вообще инфраструктуры, сейчас проще.
— Если дома снесут, на этом месте что-то будут строить?
— Мы совместно с советом депутатов прорабатывали этот вопрос. Если заметили, у нас в соседнем поселке Октябрьском — туда ездила предыдущий председатель — стоят таунхаусы. Застройщик был заинтересован в том, чтобы построить здесь такое же жилье. Мы дома снесем, будем межевать участок и выставлять его на аукцион. Строить можно дома до пяти этажей. Посмотрим, что получится.
Александр Стукачев спешит на свою вышку, чтобы дальше срезать ветки, а жители, слышавшие наш разговор, говорят, что это отговорка — говорить, что денег нет. Проблем в Розе больше, чем только дома, которые надо снести.
Жители в Розе не привыкли жаловаться. Проблемы, как везде. Так и говорят. Пишут и звонят везде, только когда сильно припекает. Вот и по аварийным домам — тема больная и острая, но на митинги и пикеты здесь никто не выйдет: выскажутся, махнут рукой и пойдут в потемках, с бродячими собаками и с обломками зданий над головами детей. Поэтому бараки стоят два года, а не снесены через месяц.
Комментарий прокурора Коркино Александра Журбенко:
— На территории Розы признаны ветхо-аварийными по улице 50-летия Октября три дома, по улице 9 Мая — один дом, по улице Серова — один дом и по улице Зеленой — два дома. Граждане расселены, и дома подлежат сносу, а территория — приведению в соответствие с законодательством. Проблема нам известна, вопрос острый, и он находится на контроле. Администрация никаких мер по сносу расселенных домов не принимала. В апреле 2020 года было внесено представление по устранению нарушений в адрес главы поселения, реакции на него не последовало. В ноябре 2020 года мы направили четыре иска с требованием сноса четырех домов и приведения территории в порядок. Иски были удовлетворены в декабре 2020 года.
Срок добровольного исполнения — до 1 сентября 2021 года. Дома не снесены.
В связи с этим нами получены исполнительные листы, они предъявлены в службу судебных приставов. По оставшимся трем домам мы направили три иска в январе этого года. В мае состоялись судебные решения, которые вступили в силу. Срок добровольного исполнения — до 1 июня 2022 года. Если меры приняты не будут, то также исполнительные листы будут предъявлены в службу судебных приставов для принудительного исполнения. В судебных исках мы ставим вопрос об обеспечении мер безопасности на данной территории.
Как умирает Коркино и как можно решить одну из главных экологических проблем Южного Урала
Коркинский район в последнее время стал одной из горячих точек Челябинской области. Об этом свидетельствуют многочисленные обращения жителей к чиновникам разных уровней в соцсетях и на специальных сайтах, а также появление экологических общественных движений. Однако истинный масштаб бедствий понимаешь, когда своими глазами видишь окутавший город туман с запахом дыма и гари. Только на месте приходит осознание того, что рассказы о приходящем с Коркинского района в Новосинеглазово и Ленинский район Челябинска смоге — реальность, а не попытки какого-нибудь промышленного гиганта списать на «соседа» свои «грешки». Постоянные пожары на оставшемся без хозяина Коркинском угольном разрезе провоцируют заболевания органов дыхания у местных жителей, вызывают сильнейшие головные боли. Пытаясь защитить себя и своих близких от смога, коркинцы второй месяц активно собирают подписи под обращением к президенту России Владимиру Путину, губернатору Челябинской области Борису Дубровскому и трем федеральным министрам.
О том, как люди выживают на краю самой большой в Европе ямы, которая в любой момент может обрушиться, и какие варианты решения проблемы существуют, мы поговорили с председателем собрания депутатов Коркинского района Натальей Лощининой.
— Наталья Александровна, расскажите, пожалуйста, такой невыносимый запах в Коркино был всегда или все началось, когда прекратилась добыча угля в Коркинском разрезе?
— Мы живем на борту разреза. И, конечно, возгорания периодически случались, но, когда работали шахта и разрез, их тушили. К запаху гари люди здесь уже привыкли. Но явления, когда смог стал явно виден в воздухе, усилились заболевания органов дыхания, начались недавно. Наверное, с лета прошлого года, когда добыча угля практически прекратилась и пожары перестали тушить.
— Почему их перестали тушить?
— Челябинская угольная компания прекратила свою работу. Предприятие «Промрекультивация» создано, но к тушению пожаров они еще не приступили. Дело в том, что оно предполагает участие Челябинской угольной компании и Русской медной компании в объемах 50 на 50. И это не только юридическое участие, но и финансовые затраты, и, насколько я поняла, со стороны ЧУКа возникли проблемы… Я напомню, что изначально предполагалось, что РМК забирает Коркинский разрез после окончания строительства Томинского ГОКа, а до того момента заниматься тушением пожаров и укреплением бортов будет «Промрекультивация». Каждый из ее участников, если не ошибаюсь, обязался вложить порядка 3 млрд рублей. Далее разрез будет укрепляться песками Томинского ГОКа. Что потом случилось, я не знаю. Но сегодня разрез горит, никто тушением пожаров не занимается. В связи с этим у жителей возникает паника, люди сильно болеют….
— Есть какая-то статистика по заболеваемости?
— Главный врач детской городской больницы говорит, что, как только поднимается дым, сразу начинается повальная госпитализация. Помимо детей, особенно страдают пожилые люди. 9 декабря прошлого года у нас прошел митинг «Коркино за жизнь», на котором стартовал сбор подписей под петицией президенту России Владимиру Путину, губернатору Борису Дубровскому и трем федеральным министрам — Денису Мантурову, Сергею Донскому и Александру Новаку. На митинг пришло несколько тысяч человек, не только коркинцы, но и жители Первомайки, Розы, Октябрьского района, Челябинска…
— В связи с этим появился повод сказать, что «людей из Челябинска привезли специально, чтобы провести митинг за Томинский ГОК».
— Там не было агитации за ГОК. Несколько выступающих, в том числе я, говорили, что на сегодняшний день нам предложен единственный реально возможный вариант рекультивации разреза — путем закладки материалов с Томинского ГОКа. Никаких других путей решения проблемы никто никогда не озвучивал, эта тема вообще не обсуждалась. Еще года три назад вопрос был настолько актуален, что люди начали отсюда уезжать. Все понимали, что скоро заканчивается лицензия у Челябинской угольной компании, добычи угля не будет, как и работы, перспектив. Чтобы дальше добывать уголь, надо переселять Розу, а это огромные затраты, которые никто нести не будет. На рекультивацию разреза нужно порядка 30 млрд рублей. Ни один бюджет таких затрат не потянет, даже федеральный. А в Коркино, Розе и Первомайке проживают 60 тыс. человек. Кто-то поехал на юга, кто-то ближе к столице. Но со временем многие вернулись обратно. Уехать в зрелом возрасте непросто — сложно найти работу, тяжело жить без друзей, без родственников.
— Сейчас отток прекратился?
— Он серьезно уменьшился. Нас никто нигде не ждет… Еще несколько лет назад люди приходили ко мне на прием и спрашивали, стоит им покупать, ремонтировать квартиры, дома или нет? Никто не знал, будут ли их дома сносить либо нас всех вообще бросят на произвол судьбы. Поэтому вкладывать деньги не спешили. У меня у самой было такое состояние.
— Тоже хотелось уехать?
— Желания уехать у меня никогда не возникало. Но понимание, что дома пока ничего делать не нужно, было. У нас тогда родился ребенок, мы с семьей переехали в частный дом, но так и не закончили в нем ремонт. Сейчас уже есть понимание, что, скорее всего, нас не бросят и ямой будут заниматься. Но до сих пор все живут на паузе. Тем более что поначалу было много негативной информации про Томинский ГОК — что он окажет вред здоровью, закладочные материалы будут ядовитыми. Но люди начали читать литературу, разбираться. Хотя человеческий разум устроен так, что в памяти откладывается самая первая полученная информация. А первым делом люди увидели картинки с трубами и противогазами…
— Как сегодня относятся к проекту в Коркино? Многие челябинцы до сих пор живут в страхе…
— У нас к проекту относятся нормально. Люди ждут работу, хотят, чтобы скорее начали тушить пожары. Тут ведь полгорода — горняки, шахтеры. Они знают всю специфику работы, знают, что такое добыча полезных ископаемых открытым и закрытым способом. Им всяким мусором голову не забьешь, и они рассказывают об этом своим близким. Группа наших депутатов, чтобы разобраться, ездила на Михеевский ГОК как аналог Томинского ГОКа. Затем на экскурсии съездили все желающие — вызвалось несколько сотен человек из разных сфер: общественные организации, бюджетники, предприниматели, молодежь. Все они увидели, что на территории растут цветы и за четыре часа экскурсии темные ботинки остаются чистыми. Посетителям показали весь производственный цикл, нигде не было дверей, куда нельзя входить, и никому не предлагали надевать противогазы…
— Вот вы говорите, что другого варианта рекультивации Коркинского разреза нет. А в прошлом году в Челябинскую область приезжали члены СПЧ и заявляли, что хорошо было бы создать на его месте водоем. Чтобы туда можно было ходить купаться, загорать…
— Отличная идея. Но это яма глубиной 500 метров. Если ее просто залить водой, борта начнут разрушаться, и туда утянет и Розу, и Коркино. Поэтому сделать пляж сейчас нереально. Но, если посмотреть план рекультивации, предложенный РМК, он именно к этому и ведет: укрепить борта, засыпать карьер, поднять уровень, а потом залить водой. Но это все более чем через 20 лет. В их проекте, который они демонстрировали на «Иннопроме» и на выставках в Москве, на картинках плавают лебеди, есть пляж и деревья. И наши люди понимают, что это реально. Меня удивило, что в один день, когда РМК устроили здесь в ДК ярмарку вакансий, пришло около 5 тыс. человек. Там такая давка была!
— У вас проблема с работой?
— Эта проблема везде есть, но в Коркино она очень остро стоит. В свое время тут было семь предприятий «Челябинскугля», там работали несколько тысяч человек. Потом некоторые закрылись, и люди остались без работы. Затем пришел ЧУК и проработал 15 лет….
— Когда перестали добывать уголь, тоже, наверное, часть жителей лишилась работы?
— Конечно. За полгода, с конца мая 2017 года, уволены порядка 500 человек с разреза. Для Коркино это серьезная цифра. Это горняки, шахтеры, людям в основном 40-50 лет, им еще нужно кормить семью. Устроиться куда-то, имея такое образование, сложно. В основном все ездят работать в Челябинск. Хоть он и рядом, это тяжело. Очень много молодежи было на ярмарке. Озвучено, что средняя зарплата на Михеевском ГОКе сегодня 45 тыс. рублей, и на Томинском зарплаты будут сопоставимыми. У нас тут таких зарплат нет.
— Вернемся к митингу. Каков его итог?
— У нас было создано движение «Коркино за жизнь», появилась петиция, начался сбор подписей. На сегодняшний день их собрано уже 100 тыс., и до сих пор люди привозят подписные листы. Также идет сбор подписей в интернете, но я за ним не слежу, поскольку больше доверяю «живым» автографам.
— Нам говорили, что бюджетникам глава района Евгений Валахов запретил ставить подписи. Это правда?
— Я не могу такого утверждать, поскольку приказа не видела и лично от него не слышала. Но некоторые бюджетники сначала с большим удовольствием взялись собирать подписи, но потом отказались, ссылаясь на то, что им запретили «сверху». Письмо на имя Бориса Дубровского о том, что мы просим организовать обращение на имя президента России, потому что у нас тут огромная проблема, жить очень тяжело, мы болеем и не хотим тут умирать, передано ему 22 декабря. Считаем, что такое обращение целесообразно, потому что президент в ходе визита в Челябинскую область затронул экологические вопросы, а Коркинский разрез — одна из основных экологических проблем в регионе. Скоро будем подавать подписи губернатору, чтобы он их направил президенту.
— Не боитесь, что вас начнут уличать в том, что вы заинтересованы в приходе в Коркинский район РМК?
— Вы знаете, Коркино город бедный, у нас практически ничего не делается, не совершенствуется. И я даже понимаю почему — в России очень много таких городов. Но я выросла в этом городе, мой дед руководил шахтой, на угольных предприятиях работали мои родители. Мне хочется, чтобы мой город развивался. Когда сюда зашла Русская медная компания и начала помогать во всех сферах, это все сразу заметили. Возьмем, к примеру, детский сад-ясельки № 32, который они недавно капитально отремонтировали. Там предварительная смета была 60 млн рублей, но она выросла. Сегодня это не детский сад, а сказка! Думаю, что такого в Челябинской области больше нет. Смотришь на него, и слезы наворачиваются. Хоть еще рожай! А был обычный детский сад в центре города, двухэтажное сталинское здание, всеми забытое и заброшенное. После падения метеорита это был единственный садик, где не поменяли окна. Просто подремонтировали рамы и вставили обратно. Там все текло, рушилось. Прокуратура писала представления закрыть его. Не знаю, как там вообще дети находились. Я в прошлом году встречалась с Игорем Алтушкиным. Когда показывала ему фотографии, как мы детей поздравляли с 1 июня, он увидел за малышами и шариками старое здание и спросил: «Это что?». Узнав, что в таком состоянии находится детский сад, сам предложил помощь. Через два дня там уже была бригада строителей, которые облазили садик с крыши до подвала. Там пять с лишним месяцев шел ремонт, скоро планируем открытие. Мы ощутили, что значит жить рядом с современным производством, которое платит налоги и помогает решать социально значимые проблемы. К сентябрю планируется открытие нового ФОКа стоимостью более 200 млн рублей в парке. Это все благотворительность. При том, что Томинский ГОК еще не построен и не начал работу. Хочется, чтобы это продолжалось, чтобы была решена экологическая проблема, появились рабочие места.
— А кроме РМК кто-то что-то делает для улучшения жизни в районе? Администрация, собрание депутатов?
— Мы тоже, конечно, стараемся улучшать жизнь коркинцев. Но бюджет Коркинского района 1,5 млрд рублей. Это очень мало. Деньги уходят на содержание системы образования, социальных служб, проведение спортивных, культурных мероприятий, содержание ведомств. Плюс мы несколько лет выплачиваем кредиты за строительство дорог. В прошлом году выделили на капремонт детского сада № 11 порядка 5 млн рублей. Но этого, конечно же, недостаточно, изменений почти не видно внешне.
— Кстати, проясните, пожалуйста, ситуацию с детским садом № 26 поселка Роза. По нему поступает противоречивая информация — одни говорят, что там до сих пор холодно, другие — что ситуацию подогревают искусственно.
— Тему подняли год назад. Депутаты по обращениям родителей ходили туда, измеряли температуру. Выяснили, что есть проблемы в нескольких группах. Наш депутат Валерий Кальянов (руководитель ЧУК. — прим. ред.) совместно с главой района Евгением Валаховым заявили, что весной—летом вопрос будет решен. Но начался новый отопительный сезон, и проблема возникла опять. Видимо, сделали не все, что было нужно. В этом садике работает сторожем Ольга Васильевна Панина, у нее внуки туда ходят. Она организовала сбор подписей родителей. Я могу с уверенностью сказать, что там действительно, холодно в нескольких группах, детям в таких условиях находиться нельзя. Но перед очередной прокурорской проверкой в садике, видимо, обогревателями натопили помещения, чтобы снять напряженность. Тогда на улице было тепло, поэтому сделать это было несложно. В прошедшие выходные там вроде бы что-то планировали делать сотрудники тепловой службы.
— А Ольгу Васильевну сделали крайней…
— Именно так. Говорили, что она по ночам окна раскрывает, чтобы застудить помещения, куда, напомню, ходят ее внуки, и прочую ерунду. Теперь сокращают ее ставку. Конечно, тут нет ее вины, она всего лишь пыталась обозначить проблему. Жалобы от родителей не прекращаются. Детки ходят одетые, болеют.
— Еще один острый вопрос — по муниципальному рынку. Насколько я понимаю, он сейчас работает без тарифов?
— Эта проблема тянется несколько лет. Муниципальный рынок находится в центре Коркино, он достаточно крупный, там много мест сдается в аренду на открытой и закрытой территории. Но тарифы по нему были приняты еще в 2008 году. С тех пор устарел сам подход к формированию тарифов. В начале 2016 года глава района Евгений Валахов назначил нового директора, через месяц они вышли в собрание депутатов с просьбой утвердить повышение тарифов на 20%. Мы отказали, потому что не было представлено никакого экономического обоснования. Тема на какое-то время затихла. В конце 2016 года в собрание стали обращаться предприниматели с жалобами на то, что тарифы на улице и в закрытом, теплом помещении практически одинаковые, плюс не убирается мусор, снег, скользко. Коммерсантам выгоднее уходить в торговые центры, чем работать на этом рынке. В начале 2017 года группа депутатов сходила на рынок в выходной и сняла все на видео. Продавцы высказали много жалоб, депутаты увидели, что территория пустая, люди уходят, рынок движется к банкротству. Зашли в администрацию рынка, задали ряд вопросов — сколько работает дворников, почему не чистится территория, попросили показать штатное расписание. По последнему вопросу депутатам отказали и предложили написать запрос, они согласились, поблагодарили и ушли.
— Почему они сами этого не сделали?
— Для меня это тоже загадка. Ведь в администрации есть финансовое, социально-экономическое управления, есть рынок, где работают специалисты. Но надо платить деньги из бюджета сторонней организации, чтобы она разработала тарифы, — нонсенс. Депутаты практически единогласно отказались принимать старые тарифы, и с 1 сентября рынок остался без тарифов. Но, так как договоры у всех предпринимателей были заключены до конца года, они продолжили по ним работать. Новые предприниматели при этом зайти на рынок не могли. В октябре нам представили новые тарифы — без расчетов и обоснований. Когда мы попросили пояснить или показать расчеты, последовал отказ и ответ, что это коммерческая информация. То же самое произошло и в декабре. Мы в ответ предложили свой вариант тарифов, с понижением стоимости аренды для тех, кто работает на улице, на 20%. Но решение не было принято. Дело в том, что за 30 минут до заседания состоялось заседание фракции «Единой России» в кабинете главы района, после чего семь депутатов почему-то проголосовали против.
— Как работает рынок сейчас?
— Они пролонгировали как-то старые договоры. Но новые предприниматели заключить их не могут. Это по закону. Что там происходит на самом деле — непонятно, ведь контролирует работу рынка глава района. Таким же образом на последнем заседании собрания депутатов не приняли еще два важных вопроса — о Контрольно-счетной палате района и об Общественной палате. По КСП нужно было изменить положение о работе, потому что оно устарело. На это указывала и прокуратура. Было разработано стандартное положение, но половина депутатов, согласовав его на комиссиях, проголосовали на заседании собрания против. Подозреваю, что этот вопрос не прошел в отместку. Что касается Общественной палаты, то год назад в Еманжелинске было совещание с участием председателя ОП региона Олега Дубровина. На нем муниципалов попросили привести в соответствие с областным законом об Общественной палате свои нормативные акты. Если ранее палату у нас формировал глава района — он назначал треть состава, и его люди выбирали остальных, — то Дубровин предложил более демократичный принцип, согласно которому формируется региональная ОП. Треть палаты должен формировать глава, треть — собрание депутатов, а еще треть участники выбирают сами из предложений общественных организаций. Поскольку срок полномочий членов действующей палаты района заканчивался в середине января 2018 года, мы решили принять новый порядок к концу 2017-го. Осенью приступили к разработке. Была создана рабочая группа, куда вошли представители главы, собрания депутатов и палаты. Однако 15 декабря глава района, за месяц до окончания срока полномочий Общественной палаты, сформировал новый состав по старому положению. Сделано это было кулуарно, без обсуждения в СМИ, чтобы успеть до заседания собрания депутатов, где нас поставили перед фактом. Евгений Валахов тогда заявил, что смысла принимать новое положение по Общественной палате нет, ведь оно обязывает расформировывать только что созданный орган.
— И что теперь будет с этими тремя вопросами?
— Положение по Контрольно-счетной палате будем снова выносить на рассмотрение депутатов. Тарифы по рынку надо принимать, но, опять же, разработать и защитить их должна администрация. По Общественной палате, насколько мне известно, есть обращение в прокуратуру от нескольких бывших членов, которые просят проверить законность формирования новой ОП. Ведь об этом должна была быть информация в СМИ. А публикация была всего одна — маленькая заметка в газете «Станица», которую возглавляет новый председатель Общественной палаты Галина Павлова. Эту газету мало кто видит. Об этом не было информации ни на местном телевидении, ни на радио, ни в газете «Горняцкая правда», где печатаются все нормативно-правовые акты района. Мы тоже будем разбираться с этим вопросом.