Фрейд говорил что физиология это судьба
Вот не люблю, почему-то, категоричных высказываний, особенно произносимых с жаром или неистовым пылом, когда оратор или «писец» (т.е. пишущий человек), к которым я и себя отношу в некоторой малой степени, обнаруживает, вернее, обнажает свой идиотизм, рождая «истину в последней инстанции». Верно, и я обнажал этот свой недостаток (со стороны виднее), но это не добавляет даже капли любви к этим высказываниям, а главное, уважения к тем, кто их производит на свет божий. Вот и теперь, изреченное Нобелевской лауреаткой Дорис Лессинг в предисловии к переизданным в Англии дневникам Софьи Андреевны Толстой, в котором эта мадам назвала Толстого женоненавистником с проявлением гомосексуальных наклонностей, вызвало во мне к жизни приступ мизогинии.
Естественно, сразу захотелось тоже высказаться категорически, и назвать эту «писец(у)» эмансипированной стервой, но я не стал этого делать по двум причинам. Во-первых, вони не оберешься, а во-вторых, далеко ехать, чтобы, так сказать, лично засвидетельствовать ей свое почтение этим нелицеприятным пассажем в её адрес.
Однако, приступ мизогинии – женоненавистничества не прошел даром. Именно он позволил мне излить на бумагу крохотную толику желчи по этому вопросу современности, и, стало быть, поделиться ею с теми, кто прочтет эти строки, и, к тому же, избавиться от груза мыслей, будоражащих мое сознание по этой, я бы сказал, острой теме взаимоотношения полов.
И первый, кто мне помог начать излагать в словах эти ядовитые мысли, стал старик Фрейд, который, не без основания, утверждал, «что женщина надеется когда-нибудь получить пенис, несмотря ни на что. Я не могу избавиться от представления (хотя я не решаюсь выразить его), что для женщины уровень того, что является этической нормой; отличен от мужского. Мы не должны позволять самим себе уклоняться от таких выводов из-за опровержений со стороны феминистов, которые страстно желают заставить нас считать оба пола равными по положению и достоинству».
И я уверен она его – пенис получит. Это, извиняюсь, уже моя ремарка. Эта уверенность возникла и укрепилась во мне неслучайно. Неоднократно слушая выступления известной российской феминистки Марии Арбатовой, которая всех своих оппонентов мужского рода «валит» наповал единственным убийственным аргументом-обвинением в их абсолютной импотенции, я уже не сомневаюсь, что женщина нашего светлого будущего получит вожделенный ею пенис.
«Фрейд рассматривал маленькую девочку как создание, чьи фаллические устремления являются чрезвычайно важными, но остаются неизменно неудовлетворенными, тем самым обрекая ее на чувство собственного несовершенства и неполноценности». Такими неутешительными выводами, полученными эмпирическим путем при изучении женских неврозов, делится с нами Зигмунд, при этом, однако же, отмечая что: «Великим вопросом, на который не было дано ответа и на который я все еще не могу ответить, несмотря на мое тридцатилетнее исследование женской души, является вопрос: «Чего хочет женщина?»».
Я тоже этого не знаю, к моему глубокому сожалению, но есть мои смешные догадки. Мне кажется, что современная женщина, а Фрейд их не видел, хочет кроме пениса, еще и всего того, чем обладает, вернее, ранее обладал мужчина. В том числе страстно желает: бокса, восточных и других единоборств, тяжелой атлетики, футбола во всех его проявлениях, выхода на поверхность Марса под ручку с любимым астронавтом и барражирования просторов Вселенной, участия в военных действиях различных уровней, политики внутренней и внешней, межгосударственных отношений, научных свершений, и т.д.
И главного – держать под каблуком этих импотентов мужского происхождения уже имеющих пенис.
Памятуя, что «Каждый нормальный человек на самом деле нормален лишь отчасти» (тоже Фрейд), хочу отметить, что лично во мне женоненавистничество вполне мирно уживается с женолюбием, так сказать, для придания моей психики необходимого для адекватного восприятия окружающего мира равновесия. Заразился я этим недугом еще в юности, впервые прочитав «Крейцерову сонату» Л.Н. Толстого, который, может быть, как никто другой понимал и любил женщин, и это несмотря на то, что он так плохо обошелся со своей Анной Карениной, бросив её под поезд. (Кстати, именно «Анна Каренина» признан чуть ли ни самым великим литературным произведением всех времен и народов, и очень авторитетным, надо сказать, жюри).
Дальше этот мой противовес моему же женолюбию укреплялся, чтобы это природное мужское качество не лишило меня разума и воли к жизни, и не сделало подкаблучником. Один из таких укрепляющих моментов возник у меня, когда я выслушал, сопереживая, трагическую историю одной любви, в чем-то похожую по фабуле на упомянутую «Крейцерову сонату». Поведала её мне моя близкая подруга, которую, собственно, я до сих пор с удовольствием «перевариваю», несмотря на её типично женские «штучки».
История эта приключилась с её родственниками – с бабушкой и дедом по материнской линии, и события, о которых она мне рассказала, разворачивались в Санкт-Петербурге перед самой Первой Мировой Войной.
И театр, и концерты, и старший сын уже поступил в реальное училище, и были друзья семьи, среди которых особенную привязанность к ним всем испытывал его близкий приятель – богатый купец первой гильдии, но уже вдовец, похоронивший жену, не оставившую ему детей. И было видно по всей расположенности этого молодого купца и к нему, и к детям, и к хозяйке дома, что именно такого семейного счастья недостает ему в жизни, и зависть белая угнездилась в его душе. Одними деньгами, да своим делом счастлив не будешь, и влюблен, верно, он был в хозяюшку.
И, как снег на голову, вдруг посыпались на них несчастья. Он заболел внезапно язвой желудка. (Это теперь всем известно, что эта болячка – инфекционное заболевание). С каждым днем ему становилось все хуже и хуже, и, в конце концов, случилось прободение желудка. Положили его в немецкую клинику, где был он прооперирован, а жене его сказали, что надежды на выздоровление очень мало, и надо быть готовой к самому худшему.
Пролежал в клинике он три месяца. Вытащили немецкие врачи его с того света, да и сам организм был у него, наверное, сильный.
За время болезни жена его любимая, готовая к самому худшему, не выдержав разлуки с мужем, вступила самую близкую связь с другом семьи, влюбленным в неё купцом, которые, однако, посещали умирающего близкого и любимого ими человека, но порознь. Результат этой связи не замедлил проявиться в её беременности, и, к выписке из клиники не умершего мужа, плоду внебрачной любви было уже около трех месяцев.
Понятие «судьба» в контексте психоанализа
В жизни мы часто поминаем судьбу, она ведет нас, испытывает, охраняет. Мы говорим: «по судьбе», «такая судьба», «от судьбы не уйдешь», «судьбоносно», «предначертано судьбой» и т.д., и за всеми этими выражениями слышится фатальность, неизбежность. Судьба это то, что мы должны научиться принимать или то, с чем следует бороться. Это некая внешняя сила, воздействующая на нас. Философы, изучающие судьбу, полагали, что это причинность, категория явлений, существование которых обусловлено наличием или отсутствием причинных связей. Судьба в философии, находится между двумя полярными категориями: неизбежности, предопределенности и случайности. Важным становиться одно, человек не может управлять не одним, не другим.
В психологической литературе признается возможность управления судьбой. Для этого психологи представляют судьбу, как жизненный путь, как сценарий, как жизненную историю, выделяют в ней ряд событий, которые конечно могут быть случайными и неизбежными, внешними и внутренними, актуальными и незначительными и т.д., список можно продолжать. Психологи разрабатывают различные техники, управления судьбой (почти все методы психотерапии), существует даже целое направление судьбоанализ.
Важно подчеркнуть, что психоанализ не работает с судьбой, он не пытается менять внешний мир, возвращать ушедшего мужа, бороться с кризисом или делать ребенка удобным для родителей. В отличие от психологии, где переписываются сценарии, прорабатываются семейные конфликты и т.д. Психоанализ работает с внутренними психическими процессами, понимая, что намерения человека детерминированы, ранними инфантильными влияниями. Детерминация проистекает из скрытых от осознания мотивов. Человек может сознательно выбирать какое явление признать как случайность, а какое приписать неизбежности, но это будет всего лишь иллюзия. Так как случайность — это всего лишь форма нашего незнания. Как полагает психоанализ, то, что нам представляется результатом сознательного и свободного выбора, осуществленного в силу нашего понимания, есть лишь уступка нашему полному неведению о себе самих: на самом деле человеком осознается очень незначительный фрагмент поведения. В доказательство слов хочется привести, свидетельство психоаналитиков, которые утверждают, что многие невротические болезни бывают спровоцированы самими пациентами: как это ни парадоксально, человек может совершать «бегство в болезнь» (выражение Юнга) для решения каких-то своих экзистенциальных проблем. Во всяком случае, пациенты могут использовать невротические симптомы «для уменьшения напряжения» или для «замещения оправданного страдания».
Психоаналитики не меняют судьбу, они изменяют психику человека, помогают «декодировать» связи между бессознательным материалом, осознавать свои желания и только в этом проявляется свобода человеческой воли, принять или отказаться от своего желания. Тогда как появление самого желания, формирование мотива, последующие действия, это то, что, как пишет Д.В. Сочивко «происходят через нас в Этом мире». Сначала желание соединяется с мотивом, это называется помысел. Помысел можно осознать и либо принять после размышления, либо отвергнуть. Если размышления не было и принятие помысла произошло без осознания, то человек уже утрачивает власть над своим желанием, и оно овладевает его сознанием, подчиняя его волю. Рассуждение о помысле сохраняет свободу воли человека. Понимание самого мотива действия (помысла) ускользает от человека, он не доступен нашему сознанию. Это хорошо видно на примере ответа на вопрос, почему мы это делаем. На каждый новый ответ, можно задавать старый вопрос, зачем — все дальше отдаляясь от исходного мотива.
© Е. Е. Штырбу, 2009 г.
© Публикуется с любезного разрешения автора
Фрейд. Принципы, идеи, судьба
«Анатомия – это судьба», – говорил Фрейд. Давайте же, вслед за автором цитаты, анатомируем свое сознание и разберемся, какие из его теорий остаются актуальными по сей день.
Истоки учения Фрейда
Ни одна философская система не может появиться на пустом месте, «из воздуха». Как правило, все великие открытия и впечатляющие прорывы являются переходом на новый уровень. Чтобы получить возможность такого перехода, нужно сначала пройти предшествующие уровни, усвоить все, что было открыто предшественниками. Только обретя под ногами прочную основу из накопленных веками знаний, можно прыгнуть вверх – к неведомым ранее высотам.
Фрейда часто называют первооткрывателем бессознательного, и он действительно всесторонне исследовал и подробно описал скрытую часть души. Но был ли он первым исследователем этой таинственной составляющей нашего разума? Конечно, нет. Интерес к тому, что творится внутри человеческого ума, в его скрытых глубинах, существовал за много веков до рождения Фрейда. Еще древние индийские философы размышляли на эту тему и назвали «неразумную» часть души «праной». В ведических текстах «прана» определяется как то, что не осознается, но присутствует везде, в том числе и в разуме человека.
Древнегреческие философы, в первую очередь Платон, тоже приходили к выводу, что человек осознает далеко не все происходящее в его уме. Учение Платона о «припоминании», описанное в его диалоге «Менон», гласит: знания о природе вещей есть в нашем разуме изначально, мы не узнаём новое, а вспоминаем. «Душа способна вспомнить то, что прежде ей было известно», – утверждал Платон.
Кумир юного Зигмунда
В школьные годы Зигмунд Фрейд мечтал быть похожим на карфагенского полководца Ганнибала, положившего жизнь на то, чтобы отомстить римлянам за победу над своими земляками. Он тоже мечтал отомстить – всем, кто унижал и оскорблял евреев. Это желание особенно обострилось после безобразной сцены, свидетелем которой он стал. Подгулявший немец сорвал шляпу с его отца, бросил ее в грязь и закричал: «Ты, жид, убирайся отсюда!» Зигмунд надеялся, что отец даст отпор, но тот смиренно поднял шляпу и молча ушел. Как хотел тогда юный Зигмунд быть сильным и смелым, как Ганнибал! Он бы показал всем обидчикам!
«…Фрейд, последний великий представитель рационализма Просвещения и первый, кто показал его ограниченность. Он осмелился прервать песни триумфа, которые распевал чистый интеллект. Фрейд показал, что разум – ценнейшее и человечнейшее из качеств человека – сам подвержен искажающему воздействию страстей…»
В юные годы Зигмунд был страстным любителем чтения, он каждый месяц прочитывал множество книг, от беллетристики до научных трудов и классиков античной литературы. Известно, что он особенно почитал Платона и много размышлял над его завораживающей теорией «припоминания». «Неужели в нашей голове действительно происходит тайная работа, которой мы даже не замечаем?» – задавался вопросом будущий ученый. Позже он займется этой проблемой вплотную.
Но вернемся к философии. Как развивались идеи о бессознательной части ума в Новое время? Рене Декарт утверждал, что в психике не может быть никаких бессознательных процессов, все содержимое ума подчинено сознанию. Хотя Декарт и делит душу на высшую – разумную и низшую – чувствующую, он все же считает ее единым целым и не сомневается, что разум способен одержать верх над страстями. Декарту возражает Спиноза. Большую часть времени люди руководствуются не разумом, а эмоциями и страстями, убежден он. Три «аффекта» определяют наше поведение и составляют нашу сущность: желание, удовольствие и неудовольствие.
И у Декарта, и у Спинозы были свои последователи и противники, спор о том, что первично, разум или чувства, длился в философии довольно долго. Для нас интересны взгляды Дэвида Юма, который, с одной стороны, следовал за Спинозой, а с другой – развивал его положения. Юм говорил, что разум не может управлять «аффектами», они ему просто неподвластны. Но человек вполне способен быть моральным существом, потому что мораль естественна, это часть природы.
Рене Декарт был философом-рационалистом, он не признавал первенства чувств над разумом. Фрейд оспорил превосходство разума над скрытой стороной души, над бессознательным, то есть над скрытыми страстями и чувствами
В работах Юма и Спинозы присутствует немало идей, которые будут развиты Фрейдом. Прежде всего, это убежденность в том, что бессознательная часть души первична, она преобладает над разумной частью и подавляет ее. Человеческим поведением управляют желания и страсти, хотя он этого не осознает. Разве это не напоминает учение Фрейда о бессознательном?
Кроме вопроса о первенстве разума или чувств, философию во все времена волновала проблема познания. Как человек воспринимает и познает мир? Все ли из восприятий осознанны, или что-то проникает в его ум исподволь, незаметно для него самого? И Декарт, и Спиноза были уверены, что бессознательные восприятия существуют. Первый называл их «неясными, темными», второй – «смутными идеями». Другой философ, Лейбниц, говорил о «незаметных восприятиях», которые предшествуют появлению в уме сознательных идей. Как у человека формируется представление о том или ином предмете? Конечно, не только путем размышлений.
Представьте ситуацию: вы не знаете, как относиться к летнему дождю. Поэтому садитесь, погружаетесь в размышления, взвешиваете все «за» и «против» и приходите к решению: летний дождь мне нравится, буду его любить. Или, наоборот, решаете: теплая сырость – это отвратительно, отныне я буду ее ненавидеть. Абсурд? Конечно. Ваше представление о летнем дожде, отношение к нему складывается из множества неосознаваемых факторов: воспоминаний, ощущений, давних впечатлений и тому подобного. Вы не осознаёте, как получилось, что вы полюбили или возненавидели летний дождь. Представление сформировалось благодаря бессознательным восприятиям. Сознательные идеи и представления невозможно объяснить, если не допускать существования бессознательного, – так считал Лейбниц, и об этом же говорил Фрейд, используя схожую аргументацию.
Готфрид Вильгельм Лейбниц считал, что мы осознаем далеко не все, что есть в нашей душе
Другие представители классической немецкой философии вслед за Лейбницем также рассматривали проблему познания. По Канту, в нашем уме существуют не только неосознанные восприятия, но и представления, идеи, мнения, которых мы не осознаём. Те представления, о которых сам человек знает, Кант называл «ясными», те же, о которых он не догадывается, – «смутными». При этом он был уверен, что «смутных» представлений у человека гораздо больше, чем «ясных».
Фихте объявлял бессознательное основой бытия, почвой, из которой произрастает сознательная жизнь. На пути перехода от бессознательного к сознанию человек теряет свою свободу, налагает на себя рамки морали, нравственности, общественно приемлемого поведения. Шопенгауэр видит в основе бытия мировую волю, которую также можно считать аналогом бессознательного у Фрейда. «Бессознательность, – писал Шопенгауэр, – это изначальное и естественное состояние всех вещей; следовательно, она является той основой, из которой… вырастает сознание; вот отчего бессознательное даже и на этой высокой ступени все еще преобладает». Эта мощная сила дает всему, что существует, толчок к развитию. По сути, именно она заставляет живое жить. Ницше называет эту силу «волей к власти» и считает ее инстинктом, которому подчиняются все существа, в том числе и человек.
Между представлениями немецких философов, в особенности Ницше и Канта, и идеями Фрейда прослеживаются вполне определенные параллели. Безусловно, они оказали влияние на формирование психоанализа. Философы рассматривали бессознательное как первопричину всех вещей, Фрейд же сосредоточился на его проявлениях в человеческой психике, – в этом разница подходов философии и психологии. Что интересно, сам Фрейд отрицал, что на него повлияли взгляды каких бы то ни было философов. Он даже говорил, что не был знаком с учениями большей части мыслителей, развивавших идеи бессознательного. Но его биографы единодушны: не знать основных философских систем он не мог хотя бы потому, что их преподавали в университете, а Зигмунд был прилежным студентом.
В чем причина этого отрицания? Почему Фрейд не хотел быть связанным с философией? Возможно, одна из причин кроется в том, что Фрейд боялся обвинения в плагиате, ему было важно, чтобы его идеи считали оригинальными, а не заимствованными хотя бы частично у кого-то другого. Другая причина – Фрейд не считал себя философом. Он называл себя ученым и хотел, чтобы его теорию психоанализа считали наукой, частью медицины и естествознания, проверенной экспериментально и подтвержденной клиническими данными.
Почему же мы с вами изучаем его теории в рамках философии? Да потому, что у него вопреки намерениям получилась целостная система мировоззрения, иными словами, философская система.
Любое учение появляется тогда, когда мир к нему готов, когда общество и ученые созрели, чтобы понять и принять его. Теории Фрейда поначалу были приняты в штыки, и все равно – они появились в нужное время. Если бы Фрейд не сделал все эти открытия, их сделал бы кто-то другой, может, не один исследователь, а несколько. Потому что для них наступил подходящий момент.
Философы – предшественники Фрейда о бессознательном
Древняя индийская философия:
у души есть «неразумная» часть, прана
в нашем разуме сокрыты знания, о которых мы не подозреваем
разум всегда одерживает верх над страстями
разумом управляют аффекты: желание, удовольствие, неудовольствие
аффекты неподвластны человеку
сознательным представлениям предшествуют «незаметные восприятия»
Какая из идей Платона заставила Фрейда задуматься о бессознательном:
а) учение о дуализме души и тела
б) теория идей, из которых возникает все сущее
в) идея о благе как высшем объекте познания
г) учение о припоминании
За пару веков до Фрейда нервные болезни лечили обычные врачи общего направления, а психиатрии и неврологии не существовало вовсе. Больных, страдающих психическими расстройствами, держали в монастырях или особых приютах, похожих на тюрьмы, а то и вовсе объявляли одержимыми дьяволом и сжигали на кострах. Только в середине XIX столетия врачи стали более внимательно присматриваться к нервным болезням и выделять их в особую группу.
Благодаря исследованиям Шарко стало очевидно, что в нашей голове происходят некие таинственные процессы, которые могут прямо влиять на организм, в том числе вызывать серьезные заболевания. С легкой руки доктора Шарко в Европе началась настоящая «мода» на нервные болезни, и пациенты, до этого с опаской относившиеся к психиатрам, хлынули к ним рекой. Фрейд, которому посчастливилось стажироваться у Шарко, относился к мэтру с огромным уважением. «Ни один человек не имел на меня такого влияния… Мне случалось выходить с его лекций с таким ощущением, словно я выхожу из Нотр-Дама, полный новым представлением о совершенстве», – говорил основатель психоанализа.
Вместе с Шарко он изучал больных истерией и пробовал использовать для их лечения гипноз. Именно от него Фрейд впервые услышал суждение, поразившее его до глубины души: очень многие нервные заболевания, и прежде всего истерия у женщин, вызваны сексуальными проблемами. Как говорят исследователи биографии Фрейда, он был наивным юношей и до женитьбы мало что понимал в отношениях между мужчиной и женщиной. Мысль о том, что эти отношения могут вызывать серьезные расстройства психики и физиологии, была для него новой. С тех самых пор он начал подходить к осознанию того, что сексуальное влечение играет в человеческой жизни гораздо более значительную роль, чем было принято считать.
Его интересы не ограничивались интимной сферой, Фрейд размышлял о самых разных философских и психологических аспектах. Особенно его волновал вопрос, который до него пытались решить очень многие: способен ли разум познать сам себя?
Медицинская психология до Фрейда рассматривала человеческую психику как поток реакций на внешние раздражители. Реагируют все живые существа: и амеба, и лягушка, и собака.
Взгляд психологии на психику человека. Конец XIX века и Фрейд
Психология «до Фрейда»
Психика – поток реакции на раздражители
В психике есть и нечто постоянное
Результатом стало открытие бессознательного
Разница между ними заключается в сложности реакций: человек воспринимает мир тоньше, его реакции более сложны. В любом случае психика – это поток, считали психиатры конца XIX века. Фрейд, ознакомившись с их трудами, поработав со многими из них – с Эрнстом фон Брюкке, Теодором Мейнертом, Йозефом Брей-ером, – пошел дальше. Он заявил, что, кроме постоянно сменяющих друг друга впечатлений и реакций, в психике есть нечто постоянное, неизменное.
Поэты и классические философы называли эту субстанцию душой, Фрейд, как ученый, не мог оперировать такими терминами. Так что же за константа существует внутри нашего сознания? Чтобы понять это, психиатр обратился к эволюционной теории Дарвина, которая в то время гремела на весь мир. То, как любой вид выглядит и функционирует сейчас, – результат долгой работы эволюции, занявшей миллионы лет, гласит теория Дарвина. Так, может, и психическая составляющая развивалась эволюционно?
Вернемся к таинственной константе человеческой психики, той, что не зависит от сиюминутных впечатлений и реакций. Что же это такое? Подходя к этому вопросу то со стороны биологии, то со стороны психиатрии, Фрейд пришел к выводу: это неосознаваемая часть сознания. То есть то самое знаменитое бессознательное, о существовании которого до Фрейда никто не подозревал.
Мы уже говорили о том, что психология, постепенно превращавшаяся в науку, была готова к открытиям Зигмунда Фрейда, пусть даже не все ученые об этом знали. Фрейд впитал все, что было создано до него, и двинулся дальше, к новым открытиям. На него повлияли медицина и биология, психология и философия. А еще – литература. В юные годы он был запойным читателем, буквально глотал книги разных авторов, и в зрелые годы его любовь к чтению не угасла. Он по-прежнему был в курсе всех новинок, да и к классике возвращался нередко.
Наряду со случаями из практики и историями из собственной жизни Фрейд нередко приводил в качестве иллюстраций к своим теориям литературные примеры. Кто-то может посчитать, что в этом нет смысла, ведь в произведениях писателей живут и действуют вымышленные герои. Так ли это? Так, но не совсем. Литература – это отражение жизни, все ее сюжеты и характеры мы можем увидеть, оглянувшись вокруг. Писатели и поэты – прекрасные знатоки человеческих душ, а ведь именно душу с ее глубинами и закоулками пытался постичь Зигмунд Фрейд. И литература стала ему верной помощницей.
В своих работах психиатр упоминает Гейне и Гёте, Сервантеса и Рабле, Флобера и Шиллера, Мережковского и Толстого, Пушкина и Достоевского, и еще очень многих авторов разных стран и эпох. Одним из любимых авторов Фрейда был Шекспир, в пьесах английского драматурга он находил огромное количество интересных случаев и ситуаций. Многие литературоведы трактовали образ Гамлета с художественной точки зрения, Фрейд же дал шекспировскому герою психологическую характеристику. В его интерпретации Гамлет стал жертвой собственной совести, которая превратила справедливую ненависть в самобичевание. Позже Фрейд развил эту идею, показал, как под воздействием внутреннего тирана – совести – человек может стать невротиком.
Любой, кто хоть немного знаком с основными идеями Фрейда, знает, что такое эдипов комплекс – бессознательное сексуальное влечение ребенка к родителю противоположного пола. Откуда психиатр взял это название? Конечно, из трагедии древнегреческого драматурга Софокла «Царь Эдип». Фрейд с восторгом отзывался о русском писателе Дмитрии Мережковском. Из его произведений он почерпнул множество идей – о страхе смерти, изначально присущем человеку, о чувстве вины, которое преследует его с рождения, о раскаянии и ослеплении страстями. О другом русском писателе, Федоре Достоевском, Фрейд говорил: это единственный человек, который не нуждается в психоанализе, он сам препарирует душу в каждой из своих книг!
Но самое сильное впечатление на Фрейда произвел очерк Людвига Бёрне «Искусство в три дня стать оригинальным писателем». Автор советовал всем, кто хочет создавать необычные сюжеты и увлекательные истории, в течение трех дней записывать все, что приходит в голову, не пытаясь это оценивать и приводить в приемлемый вид. «По прошествии трех дней вы будете страшно поражены и удивлены своими новыми невероятными мыслями», – заключал Бёрне. Фрейд, в детстве читавший собрание сочинений Бёрне, забыл об этом очерке, но его подсознание не забыло – через много лет, создавая психоанализ, он будет использовать подобную технику. А перечитав очерк в зрелом возрасте, удивится причудам своей памяти и сознания.
Когда человек захвачен какой-то проблемой, он видит ее отголоски повсюду, все напоминает о ней, и любая мелочь может подтолкнуть к решению. Так было и с Фрейдом – он, как губка, впитывал все, что могло помочь в объяснении тайной работы сознания. Впитывал, перерабатывал и создавал новые оригинальные теории, которые описывал в многочисленных трудах. Об этом далее.
Книжная полка
Известно, что в юности Фрейд думал о карьере писателя и философа, но судьба уготовила ему другую стезю. Тем не менее он был очень начитанным человеком и имел все задатки литератора. Чтобы убедиться в этом, достаточно почитать его письма – друзьям, коллегам, ученикам, а особенно – письма невесте в период помолвки. Вот где царит истинно романтический слог и подлинная поэзия!
Зигмунд Фрейд в 1921 году
Книги Фрейда сегодня изучают не только психологи и психиатры, но и филологи: они находят в них весьма примечательные художественные особенности. Многие его труды автобиографичны, автор часто приводит примеры из собственной жизни, представляет себя как объект психологического исследования. Истории пациентов в его трудах очень органичны, они вплетаются в повествование, как вставные новеллы в роман или повесть. Язык Фрейда то профессионален и тяжеловесен, то легок и близок к беллетристике; в книгах немало забавных случаев, анекдотов, притч.
Зигмунд Фрейд хорошо владел языком, ясно излагал мысли, писал на темы, отчасти «запретные», отчасти животрепещущие, – поэтому его книги пользовались популярностью. Многие из них стали бестселлерами ХХ века. Пожалуй, главный бестселлер Фрейда – «Толкование сновидений». С него и начнем.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.