Хазарский словарь о чем

По следам хазарского словаря

ПО СЛЕДАМ ХАЗАРСКОГО СЛОВАРЯ
эссе

Ситуация, которая складывается в наше время в литературе, достаточно интересна. Сегодня, в силу того, что весь мир пришел в хаотическое движение, мы можем наблюдать, как постепенно происходит постепенный отход от традиционных форм восприятия литературы. Этот процесс вполне закономерен и связан он с тем, что общество постепенно переходит в новую эпоху и те открытия, которые совершила наука конца XX века, так или иначе, воспроизводятся в современной литературе.
В последнее время появились множество новых наук, открывших новые законы, Важнейшим из которых является закон хаоса. Доказательство существования хаоса ставит под вопрос все предыдущие теории, где шла речь о гармонии и порядке, а также заставляет признать, что система, в которой мы живем, регрессирует. Общество конца XX века, опираясь на законы гармонии и порядка, загнало себя в рамки стереотипов, которые не могут удовлетворить потребности индивида.
При чём же здесь хаос? Признание существования хаоса дает возможность обществу создать новую цивилизацию, основанную на переосмыслении уже существующего.
Современная литература как бы вторит научным открытиям, моделируя хаос в прозе и поэзии. Отныне она обращена непосредственно к читателю, ставшему теперь её главным героем, она не однозначна, как и само по себе современное понятие истины. Это, своего рода, теория относительности в действии.

Мутис составляет хаос путем обрывочных зарисовок, мелких деталей. он предлагает читателю увлекательное занятие- собрать мозаику картины мира из кусочков его самого: из вещей, которые, с одной стороны, не имеют никакой ценности для общества…Лишь для индивида, который вдыхает в них частичку своей души.

Источник

jrchernik

JrCherNik

Блог любителя комиксов, про них и на смежные темы

Дочитал «Хазарский словарь» М. Павича

Мне вряд ли открылись все секреты этой книги. Я слишком поспешен в суждениях и мало читаю для этого. Тем не менее, не рассказать об этой книге было бы кощунественно. Потому что найти другую такую книгу вряд ли получится, разве что среди других, написанных Милорадом Павичем.

Фух. И вот это всё я только изложил, что из себя представляет «Хазарский словарь». А теперь собственно о том, что делает его рекомендуемым к прочтению.

Стилизация. Стилизация речи, устной и письменной. Стилизация под документы, письма и дневники представителей разных стран, вероисповедания и времён. Возможно, я упустил что-то, выбивающееся из общего потока, но как показалось мне, ни в одном месте не было анахронизмов, в предметах или словах. Такое старание, такая тщательность уже вызывают уважение.

Форма тоже работает на книгу. Каждая статья обязательно ссылается хотя бы на одну другую, будоража любопытство. А та, в свою очередь, содержит ссылку ещё на две. И выходит, что ты либо прыгаешь по книге, недочитав ни одной статьи и уверенный, что там, позади, осталось что-то ещё интересное. Либо планомерно дочитываешь статью и переходишь к другой, постепенно понимая, что всё это части общей картины. И следующая статья даст ещё один кусочек. И пока выстраивается общая картина, поневоле начинаешь пытаться домыслить сам, что она из себя представляет.

В конце концов, это просто интересная история. Даже три интересных истории. Что означал сон хазарского кагана? Чью веру приняли хазары? Смогут ли встретиться два человека, попеременно видящие друг друга в снах, и что случится при этом? Смогут ли эти двое при помощи третьего собрать воедино разные источники о хазарской полемике? Наконец, чем закончилась встреча современных исследователей вопроса о хазарах? Всё это крайне интересно.

Минус лишь один, и вероятно, личный. Поначалу, пока открыл книгу и начал читать, было неинтересно. Пришлось привыкать к языку. Ещё какое-то время прошло, прежде чем вообще понял, к чему всё это ведёт. Всё же отдельные статьи словаря имеют меньшую значимость, чем незримые связи между ними.

*книга раввина Иегуды Халеви «Кузари» (XI век)

Источник

10. «Хазарский словарь» Милорада Павича

10. «Хазарский словарь» Милорада Павича

Это произведение, с одной стороны, является образцом шизотипического дискурса, с другой — шизофренического[23]. Важнейшим риторическим приемом шизотипического искусства века является такое построение дискурса, при котором он делится на несколько частей (инстанций, текстовых «субличностей»), каждая из которых излагает свою версию тех событий, которые произошли в текстовой реальности.

Наиболее известные тексты этой традиции — рассказ «В чаще» Акутагавы (и фильм Куросавы «Росёмон», сделанный по нему) и роман Фолкнера «Шум и ярость». В современной литературе самый яркий текст такого рода, конечно, «Хазарский словарь» Павича. Во всех этих случаях текст делится на несколько частей, и в каждой излагается версия событий, противоречащая соседней. На чьей стороне правда, так и остается неизвестным. В шизотипическом расколотом мозаическом сознании происходит примерно то же самое. Есть правда шизоида, есть правда ананкаста, есть правда истерика, но нет одной-единственной истины, на которую можно было бы опереться. Огромную роль в актуализации шизотитипического начала сыграл феномен постмодернизма, провозгласивший в качестве одной из своих антидогм принципиальное отсутствие истины и лишь возможность бесконечных интерпертаций. (Аналогом постомодернизма в психотерапии было движение антипсихиатрии, объявившее шизофреническое сознание не болезненным, а другим и даже лучшим, по сравнению с сознанием homo normalis, — см. раздел 11 о Рональде Лэйнге [Лэйнг, 1995]). Вопрос об исторических корнях шизотипического дискурса, который мы традиционно ставим в такого рода исследованиях (в основе обсессивного дискурса лежит традиция заговоров и заклинаний; в основе истерического — свадебные и погребальные плачи, шире, вообще обряды перехода; эпилептоидного — героический эпос [Руднев, 2002]), не вызывает особых трудностей. Источником шизотипического сознания является, конечно, мифологическое сознание, как оно было реконструировано в веке, прежде всего К. Леви-Стросом с его учением о мифологическом бриколаже — осколочном перебрасывании и переливании мифологических мотивов. Такое понимание мифа, которое предлагает Леви-Строс, безусловно, шизотипическое. Вот что пишет он, например, по поводу мифа об Эдипе:

Наш метод избавляет нас от поисков первоначального или подлинного варианта, что служило до сих пор одной из основных трудностей при изучении мифологии. Мы, напротив, предлагаем определять миф как совокупность всех его вариантов. Говоря иначе, миф остается мифом, пока он воспринимается как миф. Мы проиллюстрировали это нашим толкованием мифа об Эдипе, которое можно соотнести и с фрейдистской его формулировкой, которое вполне может быть приложено и к этой последней. Конечно, проблема, для которой Фрейд избрал «Эдипову» терминологию, не есть проблема альтернативы между автохтонностью и двуполым воспроизведением (по Леви-Стросу, это основная проблема архаического мифа об Эдипе. — В. Р.), но его проблема приводит к вопросу: как двое могут породить одного? Почему у нас не один родитель, а мать и еще и отец? Итак, мы можем отнести гипотезу Фрейда заодно с текстом Софокла к числу версий мифа об Эдипе. Их версии заслуживают не меньшего доверия, чем более древние и на первый взгляд более «подлинные» [Леви-Строс, 1985: 194].

Нет нужды говорить, что подобно тому, как в шизотипическом сознании могут сочетаться шизоидное, обсессивно-компульсивное, истерическое и эпилептоидное начала, миф может в себя инкорпорировать заговоры и заклинания, обряды перехода и героический эпос.

Основой сюжета «Хазарского словаря» (ХС) является рассказ о так называемой «хазарской полемике». Хазарский каган решил принять новую веру и вызвал на дискуссию трех мудрецов: православного, исламского и иудейского. В ХС три части — православная, исламская и иудейская. В каждой из них утверждается и подробно обосновывается тот факт, что каган принял соответственно православие, ислам и иудаизм. Таков постмодернистский шизотипический схизис. Вспоминается рассказ Акутагавы «В чаще», где излагаются три версии убийства самурая, каждая из которых не более и не менее истинна, чем другие (подробно о шизотипической основе этого рассказа см статью «В чаще» в нашем «Словаре безумия» [Руднев, 2005]).

Однако ХС это не просто повторение гениальных шизотипических новелл Борхеса вроде «Трех версий предательства Иуды», хотя, вероятно, именно Борхес больше всего повлиял на создателя ХС. Здесь огромную роль играет построенный на балканской мифологии и иудейской талмудической традиции шизоидный и шизофренический колорит, который и составляет непревзойденную прелесть этого текста. Это знаменитые невозможные шизофренические высказывания, описывающие невозможные с точки зрения здравого смысла действия и положения вещей; шизофренические представления о времени и смерти, сновидении и языке. Этим мы в данной последовательности и займемся.

Первый род шизофренических высказываний в ХС представляют собой действия или положения вещей, которые в принципе невозможны с точки зрения нормальной логики:

Каждая книга, так же как и каждая девушка, может превратиться в ведьму, тогда ее дух выходит на свободу и губит и морит всех, находящихся рядом [Павич, 2003: 16].

Этот Аверкие носит один глаз постным, а другой скоромным, а все морщины его лица связаны в узел над переносицей (с. 34).

Пустой плащ подошел к нему и окликнул его голосом Калины (с. 43)[24].

У него только одна ноздря в носу, и мочится он хвостом, как положено Сатане (с. 51).

Тут Бранковича прошиб пот, и две струи его завязались у него на шее узлом (с. 56).

Где бы он ни сел, после него оставался отпечаток двух лиц, а вместо хвоста у него был нос (с. 72).

Выплакал все краски из глаз в монастырскую ступку для красок и со своим помощником Феоктистом ушел из монастыря Св. Николая, оставляя за собой след пятого копыта (с. 77).

Буквы, которые выписывали ловцы снов, становились все больше и больше, им с трудом удавалось повиснуть на их концах, вычерчивая их, в книги такие знаки уже не помещались, и пришлось писать их на склонах холмов (с. 120).

Он принял ислам, разулся, помолился Аллаху и велел сжечь свое хазарское имя (с. 165).

Этот взгляд написал в воздухе имя Коэна, зажег его фитиль и осветил ей дорогу до самого дома (с. 182).

Коэн однажды на глазах всего Страдуна съел левым глазом птицу, прямо на лету (с. 185).

Можно возразить, что это не шизофрения, а просто мифология, но что такое мифология, как не шизофрения, конечно, не та мифология, которая пересказана в книге Куна «Мифы и легенды древней Греции», а та, о которой писал А. Ф. Лосев в замечательной статье «О пропозициональных функциях древнейших лексических структур» [Лосев, 1982], где он говорит о мифологическом мышлении как не различающем высказывание о реальности от самой реальности и о всеобщем оборотничестве.

Можно также подвести первые итоги. В текст нечто духовное или чисто семиотическое — буквы языка, душа, морщины — ведут себя как материальные предметы.

Другого рода пассажи в ХС представляют собой в логическом смысле возможные, но крайне маловероятные и странные вещи и поступки — их можно условно назвать «фершробен» (чудаковатое шизофреническое поведение).

Хазарские женщины в случае гибели на войне своих мужей получали по одной подушке для того, чтобы хранить в ней слезы, проливаемые по погибшему ратнику (с. 12).

Она просила, чтобы он огрыз ей ухо и съел его (с. 40)

Современники говорят, что в Мустай-беке Сабляке еда не держалась, и он, как горлица, и ел, и гадил одновременно (с. 158).

Дело в том, что книги он держал на полу, читал их, стоя босиком и перелистывая страницы пальцами босой ноги (с. 184).

Мокадаса похоронили в могиле, имеющей форму козы (с. 213).

Наиболее интересным в ХС является проблема времени, тесно переплетенная с проблемой сновидения. Потому, прежде чем преступить к анализу этих проблем в ХС, необходимо обратиться к концепции многомерного времени у Джона Уильяма Данна, который написал в 1920 году книгу «Эксперимент со временем», сильно по-влиявшую на Борхеса и через Борхеса на Павича. (Подробно о теории времен Дж. У. Данна читайте в первой главе этой книги.)

Прошлое, настоящее и будущее перепутаны в мире ХС (нечто подобное наблюдаем мире шизофреников (см. раздел 12 о «Школе для дураков»).

Время в ХС так же как и прочие ментальные сущности, наделено материальностью:

С тех пор мальчик занемог от ужаса, у него начали выпадать волосы, и с каждым выпавшим волосом он терял год жизни. Клоки волос, запакованные в юту, пересылали Бранковичу. Он приклеивал их к мягкому зеркалу, и таким образом знал, насколько лет меньше осталось жить его сыну (с. 37).

Позже этот сон полностью овладел его жизнью, и во сне он становился в два раза моложе, чем наяву (с. 45).

Это послание Никон для себя самого, когда через триста лет он вернется в мир живых (с. 73).

На ней (на иконе. — В. Р.) он изобразил, как архангелы Гавриил и Михаил передают друг другу из одного дня в другой через ночь душу грешницы. При этом Михаил стоял во вторнике, а Гавриил в среде (с. 75).

Принцесса Атех могла войти в сон любого человека, который моложе ее на тысячу лет, любую вещь она могла послать тому, кто видел ее во сне (с. 118).

И время начало течь слишком медленно. Они старели за год так же, как раньше за семь лет (с. 120).

Глядя на них, он думал, что для каждого мгновения его и их времени в качестве материала использованы потертые мгновения прошедших веков, прошлое встроено в настоящее и настоящее состоит из прошлого, потому что другого материала нет. Эти бесчисленные мгновения прошлого по нескольку раз на протяжении веков использовались как камни на разных постройках (с. 153).

Вначале, как говорит хазарское предание, все, что было сотворено— прошлое и будущее, все события и вещи— плавало растопленное в пламенной реке времени, все существа, бывшие и будущие, были перемешаны, как мыло с водой. Он (хазарский бог. — В. Р.) разделил прошлое и будущее, поставил свой престол в настоящем, но при этом посещает будущее и парит над прошлым, озирая его (с. 167–168).

Сновидение наделено сюжетообразующей функцией в ХС. Абрам Бранкович все время видит во сне юношу Коэна (который видит во сне Бранковича) и их будущую встречу, при которой ловец снов Масуди должен будет войти в сон умирающего Бранковича и наблюдать за его тремя смертями.

Сны разных людей в ХС связаны между собой, то есть сновидение и реальность связаны в один сложный мир с различными субреальностями внутри него.

Самое страшное было — неожиданно заснуть посреди улицы или в другом неподходящем месте, будто этот сон не сон, а отклик на чье-то пробуждение в тот момент (с. 46).

Если он видит во сне вас так же, как вы видите его, если он во сне создает вашу явь так же, как и его явь создана вашим сном, то вы никогда не сможете посмотреть другу другу в глаза, потому что вы не можете одновременно бдеть (с. 54).

Они умели читать чужие сны, жить в них, как в собственном доме и, проносясь сквозь них, отлавливать в них ту добычу, которая им заказана (с. 65).

Если соединить во сне все сны человечества, получится один огромный человек, существо размером с континент (с. 131).

Такой же креативной силой обладает в ХС язык, данный человеку Богом, причем не всегда понятно каким, хазарским, православным, исламским Аллахом или иудейским Яхве.

Только тот, кто сумеет в правильном порядке прочесть все части книги («Хазарского словаря». — В. Р.), сможет заново воссоздать мир (с. 20).

В человеческих снах хазары видели буквы, они пытались найти в них прачеловека, предвечного Адама Кадмона. Они считали, что каждому человеку принадлежит по одной букве азбуки, и что каждая из букв представляет собой частицу тела Адама Кадмона на Земле. В человеческих же снах эти буквы комбинируются и оживают в теле Адама. Авраам принимал во внимание глаголы, а не имена, которые Господь использовал при сотворении мира. А имена возникли только после того, как были созданы твари этого мира, всего лишь для того, чтобы как-то их обозначить (с. 195).

Это противоречит гностической традиции и платоновскому учению, да и гипотезе лингвистической относительности Сэпира-Уорфа, согласно которым язык первичен, а реальность под него подстраивается.

Язык, на котором написан Хазарский словарь, чрезвычайно опасен, так как издатель изготовил отравленный экземпляр и «кто бы ни отрыл книгу, становится наколотым на свое сердце, как на булавку» (с. 15).

Язык в ХС представляется очень странным шизофреническим образованием, в нем особое расположение глаголов и имен, гласных и согласных:

В «Отче наш» вставляли свои варварские мужские и женские имена, так что молитва разрасталась, как тесто на дрожжах, при этом одновременно исчезая, так что каждые три дня ее нужно было пропалывать, потому что иначе она была не видна и не слышна из-за диких слов, которые ее проглатывали (с. 64).

Глаголы в речи приобретали более важную роль, чем существительные, которые при малейшей возможности вообще выбрасывались (с. 136).

Буквы, которые составляют глаголы, происходят от Элохима, они нам не известны, и они суть не человеческие, но Божьи, и только те буквы, котрые составляют имена, те, что происходят из геенны и от дьявола, только они составляют мой словарь и только эти буквы доступны мне (с. 199).

Чтение, по его мнению, представляет собой попытку попасть камнем в другой камень, подброшенный тобою за миг до этого, так что согласные в таком случае — это камни, а их скорость — гласные (с. 206).

В этом языке семь родов, то есть кроме мужского, женского и среднего есть еще род для евнухов, для бесполых женщин (у которых род украл арабский шайтан), для тех, кто меняет пол, будь то мужчины, предпочитающие считаться женщинами или же наоборот, а также для прокаженных, которые вместе со своей болезнью приобретают и новую особенность речи, которая каждому, кто вступает с ним в разговор, сразу же открывает их болезнь (с. 224).

Таким образом, мир ХС это как бы шизофрения наоборот, потому что весь мир полон тайных знаков, нераскрытых смыслов и бродячих сновидений. Нормы в этом мире, от которой можно было бы оттолкнуться, вообще не существует.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Читайте также

Словарь

Словарь 1. Абсурд Возможно, основная черта человеческого существования; фигурирует преимущественно в философском течении, известном как экзистенциализм. Абсурд возникает из противоречия между взглядом изнутри и взглядом извне на человеческое бытие. Это же

Словарь

Словарь Аберрация: отклонение от рационального мышления или поведения. От лат. aberrare, «отходить от»; лат. ab «от», errare «бродить». Основное значение — заблуждаться, совершать ошибки, или, в более узком значении, иметь твердо установленные идеи, которые не соответствуют

10. «Хазарский словарь» Милорада Павича

10. «Хазарский словарь» Милорада Павича Это произведение, с одной стороны, является образцом шизотипического дискурса, с другой — шизофренического[23]. Важнейшим риторическим приемом шизотипического искусства века является такое построение дискурса, при котором он

Словарь

Словарь Аберрация: отклонение от рационального мышления или поведения.Авторитарный: требующий полного подчинения власти в противоположность личной свободе.Аксиомы: формулировки естественных законов того же порядка, что и в физических науках.Амеба: организм, состоящий

Словарь

СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ

СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ Амплитуда — максимальное отклонение волнового возмущения от положения равновесия. Антропный принцип — утверждение, согласно которому для проявления вселенной необходимы наблюдатели; это также называется сильной формулировкой антропного

Словарь образов

Словарь образов iPod, iPad. См. Телевидение.

СЛОВАРЬ

СЛОВАРЬ Адаптация. Видимая способность организма приспосабливаться к внешней среде и образу жизни. Процесс достижения такого соответствия.Аналоговый. См. Цифровой.Броуновское движение. Постоянное зигзагообразное и непредсказуемое движение частиц под действием ударов

Словарь терминов

Словарь терминов Аккультурация – процесс приобретения одним народом тех или иных форм культуры другого народа, происходящий в результате общения этих народов.Ампир (фр. empire – империя) – стиль позднего классицизма в западной архитектуре и прикладном искусстве,

СЛОВАРЬ

СЛОВАРЬ Агни — огонь.Адвайта — отсутствие двойственности, не-дуализм.Адхикари — человек, стремящийся к самопознанию и обладающий нужными для этого качествами.Артха — предмет; цель; ценность.Асана — положение тела.Атман — высшее Я, дух.Брахман — Абсолют, всеобщий

3.05, Словарь

3.05, Словарь Второе Я (Alter ego)Аспект личности, который служит как база для сравнения и исполняет роль доверенного лица, оппонента или двойника индивида и связан с представлением Эго о себе самом, с его желаниями, фантазиями и мечтами. Второе Я свободно от бремени

Словарь.

Словарь. Бодхисаттва: (1) Существо, посвятившее себя пути просветления; (2) будущий будда; (3) фигура просветлённого будды, который служит всем существам.Будды природа: сияющее чистое буддоподобное качество, внутренне присущее всем существам; наша истинная

Терминологический словарь

Терминологический словарь Билокальность. Опыт двуединства двух раздельных мест, взаимосвязанных посредством психологического (т. е. субъективного) переживания нелокальности.Большое U. Вектор, описывающий общую тенденцию целого мира, группы, индивида или даже частицы.

Словарь (Dictionnaire)

Словарь (Dictionnaire) Сборник определений (дефиниций), расположенный в алфавитном порядке (беспорядке). Слова в словаре определяются друг через друга (каждое определение состоит из слов, в свою очередь нуждающихся в определении), поэтому любой словарь обречен на повторяемость.

Источник

Рецензии на книгу « Хазарский словарь. Роман-лексикон в 10000 слов. Мужская версия » Милорад Павич

прилагаю несколько фотографий

Качественное издание, в обложке, хороший шрифт, хорошая бумага.

Всякий мало-мальски серьезный писатель стремится шагнуть своим словом за грань обыденности, за грань материального опыта или просто рассказать историю и заработать денег. В конце концов, решать читателю.

Но, пожалуй, не стоит преувеличивать значение формы «Хазарского словаря», его гипертекстуальность. Ярлык “автор первой книги XXI века” бесспорный лишь в узком понимании, собственно, гипертекстуальности. Но и не стоит сводить его эксперимент к конъюнктурности и заигрыванию с читателем, мол, старик уже в далеком 1984 году хотел быть записным пророком, предвосхитив забаву 21 века – Интернет и виртуальное пространство и предоставив идеально структурированный для этого текст. К слову, есть CD-ROM с книгой, где текст «Хазарского словаря» сделан с гиперссылками, поэтому бродить по нему можно как угодно изощренно.

Милорад Павич предлагает читателю самому создавать свой роман из предложенных словарных статей, читая их в любом порядке и с любого места, совершить своего рода мистико-литературный экзерсис. Но сознание стремится к систематизации, поэтому если хватит концентрации не заблудиться в статьях лексикона, то все равно выстроится общая структура сюжета – для этого есть вещи вполне объективные, например, персонажи и время, пусть по последнему автор и скользит как во сне. Скорее обещанное разночтение кроется не в форме, а в амбивалентности самого текста, насыщенного символами, и афористичности речи. Ведь даже роман классической формы с каждым прочтением может рождать не одну мысль-первенца.

Я пытался следовать словарю хазар и держать рациональный словарь рядом, как делал это с Умберто Эко. Я сверял его «Маятник Фуко» с путями трактовки каббалы, я изучал биографию последнего из великих магистров тамплиеров Жака де Моле, я понимал, что текст Умберто Эко перегружен, но настойчиво прорывался через стеллажи символов, я был вознагражден – «ищите да обрящите». Но в «Хазарском словаре» я хромал и спотыкался то о беспамятство принцессы Атех, то о плоды Ку, то об иконописцев-демонов, я ничего не мог поделать, пока не отрекся и не уловил сомнамбулический ритм текста и его символики. Я отдался волнам снов Павича и поплыл по всем трем книгам и appendixам словаря. Я стал одним из персонажей, созданной реальности, которая лишь сниться дремлющему Павичу-Демиургу.

Разговор в «аське»:
Он: слушай, а я вот Павича решил почитать, его словарь хазарский 🙂
Она: Павича? О_о Да ведь он «выпендрежник» и немоден уже :-Р
Он: хм… ну, то что немоден – черт с ним, а вот на счет «выпендрежника»…

Источник