Хоэфоры эсхил о чем
Хоэфоры эсхил о чем
Греческое название трагедии — «Хоэфоры» — значит «несущие погребальное возлияние». Действие происходит перед тем же дворцом Атридов, что и в «Агамемноне», а стоящий посреди орхестры алтарь призван в первой половине пьесы изображать надгробный курган.
1—9. Начало пролога, не сохранившееся в рукописи, составляется из стихов, цитируемых в аристофановских «Лягушках» и схолиях к Пиндару и Еврипиду.
123. Ст. 165 переносят между ст. 123 и 124 все издатели.
147. Добро же... — У Эсхила сказано: «Будь же нам из-под земли вестником благ вместе с богами, землей и победоносной правдой».
201—204. Но веруем. — Ни рукопись, ни современные издания не дают основания вычленять эти четыре стиха из монолога Электры и отдавать их предводительнице хора.
238—245. Рукописный порядок стихов здесь не вполне надежен, но ни один из современных издателей не идет на столь основательные перестановки, как те, что были приняты В. Ивановым.
306. Три великих сестры — Мойры, богини человеческой доли: Клофо (прядущая нить), Лахесис (тянущая жребий), Атропос (неотвратимая).
346. От ликийских копий — т. е. от троянцев. Ликийцы во главе с их вождем Сарпедоном выступали на стороне Трои.
393—399 и 405—411. В рукописи нет указаний на действующие лица. Однако все современные исследователи отдают антистрофу IV Электре и почти все — строфу VI — Оресту.
418—422. Почти все исследователи отдают эти стихи Электре.
423 сл. В грудь бия. — Хор вспоминает свое состояние в день гибели Агамемнона. Ария — область в царстве персов; Киссия — часть Сузианы (области, центром которой являлась в историческое время персидская столица Сузы).
440. Был он искалечен. — Т. е. труп был расчленен, чтобы обезвредить покойника: в противном случае его тень могла бы преследовать убийц. Ср. русский обычай забить осиновый кол в могилу покойника, считающегося вурдалаком.
434—439. Эта перестановка пяти стихов Ореста, предложенная Виламовицем и поддержанная рядом крупных исследователей творчества Эсхила, имеет то преимущество, что завершает лирическую часть коммоса выражением решимости Ореста совершить месть.
481. В мужнин дом введи. — Оригинал испорчен, и перевод сделан по смыслу следующей реплики Электры.
490. Персефона — богиня подземного мира.
503—509. В рукописи нет пометок, указывающих, кто произносит эти стихи. Современные издатели либо отдают ст. 505—509 Оресту, либо делят их на ряд чередующихся реплик: 503 сл. — Орест, 505—507 — Электра, 508 сл. — Орест.
579. Электра, неприметно наблюдай. — Остаток старой версии, по которой Электре было определено принять меры предосторожности в помощь Оресту. У Эсхила о дальнейшем участии Электры больше нигде речи не будет.
613—622. У мегарского царя Ниса рос на голове один золотой волос; оракулы предсказали, что Нис будет жить, пока сохраняется этот волос. Во время осады Мегары критский царь Минос подкупил Скиллу, дочь Ниса, чтобы она вырвала у отца золотой волос и тем обеспечила победу осаждающим.
674. Давлида — город в Фокее.
726. Пейто́ — божество, олицетворяющее убеждение.
799. После этого стиха в рукописи следует строфа II, однако некоторые издатели считают нужным повторить здесь эфимний к строфе I, ст. 789—793.
818. Тот же случай, что после ст. 799.
836. Горгона — см. «Эвмениды», ст. 48 и примеч.
831—837. Перевод антистроф» III в римском тексте В. Иванова пропущен. Приводим его по изд.: Греческая трагедия (Эсхил, Софокл, Эврипид). М., 1950. (Эфимний после ст. 837 повторен издателем.)
929. Так! Вещим был. — В рукописи стих этот отдан Оресту, но в этом случае его заключительная реплика займет два стиха, что противоречит закону стихомифии — обмену репликами в один стих. Поэтому возможно, что после ст. 928 выпала реплика Ореста, ответом на которую служил ст. 929, произносимый Клитемнестрой («О, слишком верным пророком оказался страх, возникший из сновиденья!»).
942—945. В оригинале нет рифм (лад — град, ты — четы), введенных переводчиком.
952 и 971. Тот же случай, что после ст. 799.
971. До́ма присельники — т. е. Эринии, демоны кровной мести.
973. Орест, стоящий над двумя трупами, находится на эккиклеме, которая здесь, как и в финале «Агамемнона», выдвигается из средней двери на орхестру.
997—1004. Эти стихи в рукописи явно не на месте: переход от них к 1005 сл. затруднителен и по смыслу, и грамматически. Предложено несколько способов их перестановки; принятый В. Ивановым — один из возможных. Напротив, в перестановке стиха 1014 едва ли есть необходимость.
1036. Где пуп земли. — В Дельфы, где в святилище Аполлона находился камень, который греки считали центром Земли. См. «Эвмениды», ст. 40.
1048. Кто эти жены...? — Оресту мерещатся окружающие его Эринии.
Хоэфоры эсхил о чем
Греческое название трагедии — «Хоэфоры» — значит «несущие погребальное возлияние». Действие происходит перед тем же дворцом Атридов, что и в «Агамемноне», а стоящий посреди орхестры алтарь призван в первой половине пьесы изображать надгробный курган.
1—9. Начало пролога, не сохранившееся в рукописи, составляется из стихов, цитируемых в аристофановских «Лягушках» и схолиях к Пиндару и Еврипиду.
123. Ст. 165 переносят между ст. 123 и 124 все издатели.
147. Добро же... — У Эсхила сказано: «Будь же нам из-под земли вестником благ вместе с богами, землей и победоносной правдой».
201—204. Но веруем. — Ни рукопись, ни современные издания не дают основания вычленять эти четыре стиха из монолога Электры и отдавать их предводительнице хора.
238—245. Рукописный порядок стихов здесь не вполне надежен, но ни один из современных издателей не идет на столь основательные перестановки, как те, что были приняты В. Ивановым.
306. Три великих сестры — Мойры, богини человеческой доли: Клофо (прядущая нить), Лахесис (тянущая жребий), Атропос (неотвратимая).
346. От ликийских копий — т. е. от троянцев. Ликийцы во главе с их вождем Сарпедоном выступали на стороне Трои.
393—399 и 405—411. В рукописи нет указаний на действующие лица. Однако все современные исследователи отдают антистрофу IV Электре и почти все — строфу VI — Оресту.
418—422. Почти все исследователи отдают эти стихи Электре.
423 сл. В грудь бия. — Хор вспоминает свое состояние в день гибели Агамемнона. Ария — область в царстве персов; Киссия — часть Сузианы (области, центром которой являлась в историческое время персидская столица Сузы).
440. Был он искалечен. — Т. е. труп был расчленен, чтобы обезвредить покойника: в противном случае его тень могла бы преследовать убийц. Ср. русский обычай забить осиновый кол в могилу покойника, считающегося вурдалаком.
434—439. Эта перестановка пяти стихов Ореста, предложенная Виламовицем и поддержанная рядом крупных исследователей творчества Эсхила, имеет то преимущество, что завершает лирическую часть коммоса выражением решимости Ореста совершить месть.
481. В мужнин дом введи. — Оригинал испорчен, и перевод сделан по смыслу следующей реплики Электры.
490. Персефона — богиня подземного мира.
503—509. В рукописи нет пометок, указывающих, кто произносит эти стихи. Современные издатели либо отдают ст. 505—509 Оресту, либо делят их на ряд чередующихся реплик: 503 сл. — Орест, 505—507 — Электра, 508 сл. — Орест.
579. Электра, неприметно наблюдай. — Остаток старой версии, по которой Электре было определено принять меры предосторожности в помощь Оресту. У Эсхила о дальнейшем участии Электры больше нигде речи не будет.
613—622. У мегарского царя Ниса рос на голове один золотой волос; оракулы предсказали, что Нис будет жить, пока сохраняется этот волос. Во время осады Мегары критский царь Минос подкупил Скиллу, дочь Ниса, чтобы она вырвала у отца золотой волос и тем обеспечила победу осаждающим.
674. Давлида — город в Фокее.
726. Пейто́ — божество, олицетворяющее убеждение.
799. После этого стиха в рукописи следует строфа II, однако некоторые издатели считают нужным повторить здесь эфимний к строфе I, ст. 789—793.
818. Тот же случай, что после ст. 799.
836. Горгона — см. «Эвмениды», ст. 48 и примеч.
831—837. Перевод антистроф» III в римском тексте В. Иванова пропущен. Приводим его по изд.: Греческая трагедия (Эсхил, Софокл, Эврипид). М., 1950. (Эфимний после ст. 837 повторен издателем.)
929. Так! Вещим был. — В рукописи стих этот отдан Оресту, но в этом случае его заключительная реплика займет два стиха, что противоречит закону стихомифии — обмену репликами в один стих. Поэтому возможно, что после ст. 928 выпала реплика Ореста, ответом на которую служил ст. 929, произносимый Клитемнестрой («О, слишком верным пророком оказался страх, возникший из сновиденья!»).
942—945. В оригинале нет рифм (лад — град, ты — четы), введенных переводчиком.
952 и 971. Тот же случай, что после ст. 799.
971. До́ма присельники — т. е. Эринии, демоны кровной мести.
973. Орест, стоящий над двумя трупами, находится на эккиклеме, которая здесь, как и в финале «Агамемнона», выдвигается из средней двери на орхестру.
997—1004. Эти стихи в рукописи явно не на месте: переход от них к 1005 сл. затруднителен и по смыслу, и грамматически. Предложено несколько способов их перестановки; принятый В. Ивановым — один из возможных. Напротив, в перестановке стиха 1014 едва ли есть необходимость.
1036. Где пуп земли. — В Дельфы, где в святилище Аполлона находился камень, который греки считали центром Земли. См. «Эвмениды», ст. 40.
1048. Кто эти жены...? — Оресту мерещатся окружающие его Эринии.
24. «Хоэфоры»
Моральные вопросы были поставлены еще в «Агамемноне», поэтому во второй части трилогии многое уже подразумевается и действие разворачивается очень быстро.
Описываемые события происходят в Аргосе, перед царским дворцом. Справа видна гробница Агамемнона. Предполагается, что после его смерти прошло десять лет.
В прологе слева появляются Орест и Пилад. Орест кладет прядь своих волос на могилу отца, и, хотя об этом никто не говорит, все понимают, что настал час Дике, ибо сын убитого отца обращается к Гермесу, богу мертвых. Он объясняет, что вернулся после долгого изгнания.
Парод начинается появлением на сцене хоэфор («проносительниц возлияний», от koe«возлияние» и foros«тот, кто несет»), которые образуют хор. Они закутаны в вуали, и из их слов становится ясно, что их послала Клитемнестра, дабы молитвами и жертвенными возлияниями умилостивить дух своей жертвы… Но «воды всех в мире рек не хватит, чтоб смыть кровавых преступлений след». Кажется, что Орест не понимает причин мольбы женщин.
Орест и Пилад на могиле Агамемнона
(из книги: J. Flaxman, T. Piroli, F. Howard, Compositions fr om the Tragedies of Aeschylus, 1831)
В начале первого эписодия появляется Электра, одетая в траур, с остриженными волосами. Орест и Пилад отступают в сторону и скрываются в тени. За Электрой, которая присоединяется к хору, следуют служанки с гирляндами и сосудами для возлияний и плакальщицы, которые бьют себя в обнаженную грудь, всем своим видом и поведением выражая скорбь, отчего вся группа кажется похоронной процессией.
Электра замечает прядь волос. Тогда Орест выходит из своего укрытия. Все вместе – Орест, Электра и хор – исполняют коммоспо Агамемнону. Примечательно, что сцена плача занимает почти двести стихов – пятую часть всей трагедии. По современным меркам, это могло бы показаться ненужной затяжкой, однако плач весьма важен для создания особой психологической и драматической атмосферы. Хотя наше наблюдение может показаться несколько примитивным, мы хотели бы напомнить читателю, что на запястьях у греков не было часов. Тот, кто прожил хотя бы день не глядя на циферблат, сумеет нас понять. Временные масштабы древних отличались от тех, к которым привыкли мы. Им не столь важно было знать точный час, месяцы они определяли весьма приблизительно, а подавляющее большинство горожан не знало точно своего возраста. И это не должно быть для нас признаком чрезмерной простоты или примитивности. Это просто другой взгляд на жизнь, непохожий на наш. Обстоятельства человеческой жизни подвержены изменениям и зависят от того, где и когда они складываются. Однако настоящее – еще не последнее слово Судьбы… Все еще не раз изменится… чтобы ничего не изменилось.
Электра в сопровождении служанок
(из книги: J. Flaxman, T. Piroli, F. Howard, Compositions fr om the Tragedies of Aeschylus, 1831)
В этих двухстах стихах – попытка призвать на помощь Невидимые Силы и заручиться поддержкой «двойника», или «тени», Агамемнона. Также Орест обращается к оракулу Аполлона, и тот предрекает, что юноша отомстит за предшествующие смерти. Вновь звучит напоминание о том, что руки Власти запятнаны кровью и лишь среди гиперборейцевцарит безмятежное счастье. (Гиперборейцы – мифический народ, населяющий Туле, «Сухой остров», упомянутый Гомером; этот народ, согласно «Тайной Доктрине», – последний след Божественных Существ, первых жителей нашей планеты; он прекратит свое физическое или эфирное существование под слоем льда, который покрывает сейчас Северный полюс.)
В первом стасиме с новой силой утверждается мысль о том, что преступление порождает преступление.
Во втором эписодии Орест, сопровождаемый Пиладом, стучит в городские ворота. Появляются Клитемнестра и Электра. Орест выдает себя за чужеземца и рассказывает о своей мнимой смерти. Клитемнестра посылает Килиссу, кормилицу Ореста, сообщить известие Эгисфу. Хор просит ее позвать Эгисфа одного, без стражи, поскольку вид вооруженной свиты может напугать чужестранцев, а, онемев от страха, они не смогут поведать о случившемся. Килисса принимает совет, хотя ей он кажется не вполне разумным.
Орест, Электра и Пилад на могиле Агамемнона
(из книги: James Millingen, Peintures antiques de vases grecs,1817)
Во втором стасиме хор просит Зевса об осуществлении мести.
Орест надвигается на нее с окровавленным мечом в руках и отвечает, что, если она так любила Эгисфа, пусть воссоединится с ним на смертном ложе.
Орест над трупами Эгисфа и Клитемнестры
(из книги: J. Flaxman, T. Piroli, F. Howard, Compositions fr om the Tragedies of Aeschylus, 1831)
Обвиняемый в матереубийстве Орест находится в смертельной опасности
(из книги: Francesco Inghirami, Pitture di vasi Etruschi, vol. I–IV, 1852)
В третьем стасиме хор славит торжество Справедливости и конец всех зол, терзавших дом Атридов.
Эринии, преследующие Ореста
(из книги: Sir William Hamilton, Collection of engravings fr om ancient vases,vol. I–IV, 1791)
В четвертом эписодии появляется Орест с ветвью в руках – символом просителя. Эта картина практически повторяет то, что мы видели во время убийства Агамемнона, поскольку в глубине сцены на земле видны два окровавленных тела – Клитемнестры и Эгисфа. Сбоку приближается взволнованный народ. Орест просит жителей Аргоса подтвердить его невиновность перед Отцом, уточняя при этом, что он имеет в виду не кровного отца, а Отца-Солнце. Но внезапно ему видятся Эринии, разыскивающие его. Хор отказывается верить в предсказания, на что Орест с грустью отвечает: «Врагини вам незримы; я же вижу их. Нельзя мне медлить! Гонятся! Бегу, бегу!» (пер. Вяч. Иванова). Он убегает, охваченный смертельным ужасом. В эксоде хор вопрошает, когда же стихнет неистовство Судьбы. Воцаряется молчание.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Две интерпретации одного сюжета: «Хоэфоры» Эсхила и «Электра» Софокла
Изучение творчества древнегреческих поэтов. Развитие трагедии, трагики. Содержание второй части «Орестеи» Эсхила «Хоэфоры». Ознакомление с содержанием «Электры» Софокла. Художественная ценность произведений. Сравнение двух интерпретаций одного сюжета.
Белорусский Государственный Университет
Две интерпретации одного сюжета: «Хоэфоры» Эсхила и «Электра» Софокла
Горовец Марии Андреевны
1. «Хоэфоры» Эсхила как часть «Орестеи»
3. Сравнение двух интерпретаций одного сюжета
древнегреческий поэт эсхил софокл
Богатой почвой для творчества древнегреческих поэтов послужила мифология. Выбирая историю для постановки, авторы не ограничивались простой передачей сюжета. По мере развития трагедии, трагики все больше переосмысливали древние сказания, глубже проникались не только самой историей в целом, но и каждым персонажем в отдельности. В результате перед древнегреческими зрителями представали ожившие герои, люди, наделенные переживаниями и эмоциями.
«Кровавая» история рода, берущего свое начало от Тантала заинтересовала трех великих трагиков, которые, можно сказать, сформировали театр, приблизили его к тому виду, в котором он дошел до наших дней: Эсхила, Софокла и Эврипида.
Чтобы в полной мере понять трагизм данного сюжета, необходимо ближе познакомится с историей рода и проклятьем, легшим на него, с которым были, безусловно, знакомы зрители древнегреческого театра.
Начальной точкой отсчета можно считать проклятье Тантала. За гордыню, надменность и богохульство Тантал был жестоко наказан: он обречен на муки голода и жажды, не имея возможности насытиться. Однако проклятье коснулось не только Тантала, но и его сына Пелопса. Пелопс был тем самым сыном, которого Тантал подал на стол богам, чтобы проверить их всеведение. Воскрешенный богами и уже несший проклятье рода Танталидов, Пелопс навлекает на себя (а значит и на свой род) очередное проклятье.
Из мифов мы узнаем, что для того, чтобы получить в жены прекрасную Гипподамию, Пелопс должен был сразиться с ее отцом Эномаем в гонках на колесницах. Подговорив Миртила, слугу Эномая, предварительно пообещав ему щедрую награду, Пелопс побеждает Эномая. Однако Пелопс не только не сдерживает обещания, но и идет на подлый шаг: Пелопс сталкивает Миртила с обрыва. Перед смертью Миртил проклинает Пелопса.
Подло убит Агамемнон, сын Атрея. Он был заманен в ловушку собственной женой Клитемнестрой и ее любовником Эгисфом. Из продолжателей рода Атридов в живых остается Орест, отданный на воспитанье в чужую семью. Именно Оресту суждено отомстить за отца, но получить проклятье от матери в виде Эриний, всюду преследовавших его до искупления вины за убийство матери.
Месть Ореста своей матери стала тем сюжетом, на основе которого была создана «Электра» Софокла и грандиозная «Орестея» Эсхила.
Таким образом, данный реферат ставит перед собой следующие цели:
1. Рассмотреть содержание второй части «Орестеи» Эсхила «Хоэфоры»;
2. Познакомится с содержанием «Электры» Софокла;
3. Сравнить оба вышеперечисленных произведения;
Что касается сюжета «Хоэфор», действие начинается на могиле Агамемнона. Орест, после семилетнего отсутствия возвращается, чтобы отомстить. К могиле отца в это же время идут Электра и хоэфоры. Их с дарами мужу отправила Клитемнестра, напуганная зловещим сном:
Вошел в царицын терем Страх,
И встали дыбом волосы в ночи слепой,
Когда из царской спальни вопль
Прислужниц поднял на ноги.
Царице сон предстал,
Гость ночной, ужасный зрак!
И с клятвою гадатели
Вещали весть недобрую:
Яростно кто-то гневится в подземной обители
На живых своих убийц [4, c. 125].
Опечаленная Электра ведет диалог с одной из плакальщиц, из которого мы узнаем, что сестра уже забыла родного брата, который, согласно предсказанию Кассандры, сделанному в первой части «Орестеи», должен стать мстителем за отца:
Лия дары, за верных, за друзей молись.
Но кто ж из ближних, присных эти верные?
Не ты ль сама? И каждый, кто Эгисфу враг.
Молиться о себе лишь, да еще о вас?
О ком еще молиться, знаешь ты сама.
Кого ж другого в нашем назову полку?
Ореста, брата, вспомни, хоть далече он.
Ореста? Хорошо ты надоумила [4, c. 127-128].
А я сама не плачу? Как увидела
Посыпалися слезы. Переполнено
Больное сердце скорбию. Но кто б другой
Из граждан дар заветный посвятил отцу?
. Брат мой, свет очей моих,
Кудрей твоих ли вижу я волну? Еще
Не смею верить, но надежда шепчет: да.
Увы, когда бы голосом звучащим вы,
Власы, сказали, что мне возвещаете,
Чтоб надвое, смущаясь, не гадала я!
Коль враг железом вас отсек, отринула б
Я льстивую отраду; коль постриг вас друг,
В родной печали я б нашла участника [4, c. 130-131].
Следы. Еще улика. Очертанием
Моей стопе подобен отпечаток ног.
Кто здесь ходил? Но двое их взошло на холм:
Тут был он сам; тут некий спутник вслед ступал.
Как будто сняли слепок точный с ног моих!
А сердце ноет, вихрь безумный мысль крутит [4, c. 131].
Встретившись с братом, Электра поначалу не узнает его, однако после радость ее безгранична. Так, вновь воссоединившись, Орест и Электра собираются отомстить Клитемнестре. Песня предводительницы хора содержит главный принцип того времени:
Трижды древнее слово нас учит [4, c. 134].
Орест и Электра любили своего отца и потому, забываясь, они желают ему лучшей участи. Орест, например, такой подлой смерти предпочел бы, чтобы его отец пал в битве под Троей, тем самым увековечив свое имя и род Атридов в истории:
Если б под Троей ты
В бранной сечи, в лихом бою
Твоя бы нам честь была наследьем.
Спешил бы прохожий
Почтить нас поклоном.
Что ты под заморским курганом,
Не было б нам обидой [4, c. 135].
Электра же, оценивая ситуацию не со стороны воинской, а со стороны женской, и вовсе не желает отцу смерти:
Но и под Троей пасть
Ты б не должен, не должен был,
С толпой бойцов, копьем сраженный,
Почить под холмом, у струй Скамандра.
Твоим лучше было б
Полечь как убийцам!
Когда б твое имя в преданьи
Страстной не мрачилось долей,
Памятью смерти лютой! [4, c. 136]
Вот только Агамемнон мертв. Электра с болью вспоминает, что отец не был похоронен с почестями и соблюдением всех ритуалов (что само по себе являлось кощунственным для того времени). Хор же распаляет ее отчаяние и злость следующими строками:
Без почести ль только был зарыт царь?
На жизнь твою тем навесть
Укор и тень мнила мать.
Ты слышишь ли отчий срам последний? [4, c. 138]
Страдания Электры и речи хоэфор только подкрепляют уверенность Ореста в необходимости мести. Однако прежде чем отправится во дворец, oн просит рассказать про сон Клитемнестры. Следует отметить, что мотив вещего сна популярен в мифологии. Используя образы-символы, боги, как правило, предупреждают героя о грозящей опасности либо открывают ему ближайшее будущее. Символика сна, приснившегося Клитемнестре понятна Оресту:
О мне то сновиденье да исполнится!
Из недр, меня родивших, вышел змий на свет;
Моими пеленами был повит; грудей,
И вместе с млеком высосал родную кровь.
Вскричала мать от боли и от ужаса:
Тем змием обернулся! Вот что значит сон [4, c. 142].
Явившись во дворец под видом путников, нуждающихся в ночлеге, Орест и Пилад, верный друг Ореста, сообщают Клитемнестре, что ее сын, возвращения которого она так боится, мертв. Показательным моментом является то, что навстречу гостям выходит именно Клитемнестра, несмотря на то, что предпочтительнее выйти хозяину:
Прямей, свободней к мужу держит слово муж,
Рассказ живее, явственней свидетельство [4, c. 146].
Увы! До основанья дом наш рушится!
Проклятье родовое, неотступное,
Далече стережешь ты, что спасает нас,
И метко целишь в наше упование!
Судьба мне, сирой, слезы лить над милыми [4, c. 146].
Вот только это лицемерие замечает служанка:
Она убита горем, а во взгляде смех
Под хмурой бровью прячется. Удача ей,
Что гости возвестили речью явственной [4, c. 147].
Так Орест получает право остаться во дворце. Не медля он убивает Эгисфа. Клитемнестра, узнав о смерти любовника, понимает, что страшный сон начинает сбываться. Однако она все же пытается воззвать к сыновним чувствам Ореста:
Ни с места, сын мой! Бойся эту грудь разить!
Она тебя кормила. Ты дремал на ней,
А сам в дремоте деснами сосал ее [4, c. 153].
Пилад, что делать? Устыдиться ль матери?
Но где ж глаголы Локсиевы ясные,
Орест-ослушник? Где присяга крепкая?
Твоя победа! Ты предостерег меня [4, c. 153].
Месть свершилась, однако Орест находится в смятении. Несмотря на то, что сам Аполлон пророчил ему, «что нет вины в сыновьей мести», а потому Клитемнестра казнена «правосудно», у самого Ореста двойственное отношение к своему поступку:
И подвиг свой хвалю я, и кляну зараз
Победы незавидной скверну черную. [4, c. 158].
Казалось бы месть за отца одобрена самим Аполлоном, однако Эринии не согласны с таким правосудием. Трагедия завершается бегством Ореста от безжалостных богинь мести в Дельфы.
Финальная песня хора подводит итог проклятия дома Атридов:
Уж и третья гроза всколыхнула чертог
Как впервые над ним разразился удар:
То Фиестов был пир плотоядный.
Что водил за моря всеахейскую рать
И замрет ли проклятие рода [4, c. 160]?
Пролог открывается речью воспитателя Ореста. От него мы узнаем, что Орест после отсутствия, возвращается в родной дом, чтобы отомстить за отца:
Ты стогны видишь, видишь обагренный
Обильной кровью Пелопидов дом.
Здесь пал отец твой. В день его убийства
Тебя я принял от сестры твоей,
Чтоб за отца убийцам ты отмстил [3, c. 269].
Орест уже решился на месть и даже составил хитрый план, чтобы проникнуть во дворец:
А речь такую им держи: пришел ты
С надежной вестью (не жалей тут клятвы),
Судьбы, Орест: с бегущей колесницы
Упал он на ристаниях пифийских [3, c. 270].
Все это время Электра не находит себе покоя. Девушка не может утешиться: Электра горько оплакивает отца и ждет возвращения брата:
Точно мать безутешная, птичка лесов,
Точно эхо унылое отчих хором,
Буду вечно мольбу я лихую твердить:
О чертог Персефоны, Аидова сень,
О подземный Гермес и Проклятия Дух,
О святые Эринии, дщери богов!
Вы, что видите жертвы безбожных убийств,
Вы, что видите ложа растленье во тьме,
Помогите, явитесь, отмстите врагам
За страдальца отца нечестивую казнь!
И пришлите мне брата скорей моего!
Ослабела я, сил нет одной выносить
Нарастающей скорби обузу [3, c. 272].
Образ Электры у Софокла глубоко трагичен. Безутешная в своей скорби, Электра понимает, что слезами отца не вернуть, однако девушка глубоко уверена, что «Tот неразумен, кто павших// Cмертью лихой забывает родителей!» [3, c, 273]. Кроме печали по отцу, девушка огорчена долгим отсутствием Ореста: заложница в собственном доме, она, гневаясь на Клитемнестру и Эгисфа, жаждет мести:
И жду я, жду, когда ж святая грянет
Он вечно медлит, иссушая корни
И нынешних и будущих надежд.
В таком несчастье места нет почтенью
И добрым нравам, милые; не диво,
Что в злой судьбе и злые мысли зреют [3, c. 277].
Еще одна дочь Агамемнона, Хрисофемида скорбит по отцу и презирает мать не меньше сестры, но также девушка не одобряет поведения Электры. Следует заметить, что у Эсхила этот персонаж отсутствует. Софокл, введя Хрисофемиду, подчеркивает дерзость Электры, ее стойкость и некоторую жесткость характера. Переживания Хрисофемиды более мягкие, тихие, «женские», в то время как душевные терзания Электры мощные, бурные, более яркие, показывающие ее как сильную девушку. Менее воинственная, чем сестра, Хрисофемида призывает Электру умерить свой пыл:
Как я нещадно осуждаю их.
Но нет нам ветров ласковых,— и парус
Мы свой спустить должны и бросить мысль
О показных ударах, от которых
Не больно им. Такое же решенье
Я и тебе желала бы внушить.
Конечно, правда не моим словам
Сопутствует, а твоему сужденью;
Но я свободы жажду, а она
Лишь послушанью полному награда [3, c. 278].
Софокл сводит двух сестер не просто так. Хрисофемида пересказывает Электре сон, который приснился их матери. Этот сон подготавливает зрителя к неминуемой мести Ореста:
Есть слух такой. Приснилось ей, что видит
Она отца; для нового общенья
На свет вернулся он. И вот, схватив
И посох отпрыск дал, и отпрыск этот
Зеленой сенью весь микенский край [3, c. 282].
Что же касается самой Клитемнестры, она напоминает Электре и зрителям, что и Агамемнон не был идеален. Женщина вспоминает, как Агамемнон принес в жертву собственную дочь, Ифигению. Этот момент важен, так как он в какой-то мере оправдывает мать, потерявшую дочь:
Надменность мне чужда, тебя ж браню я,
Отведав много бранных слов твоих.
Всегда отец тебе предлогом ссоры,
Да, от меня! Не стану запираться:
Моей рукой его сразила Правда.
И, будь разумна ты,— ты помощь ей
Сочла бы долгом принести.
Ведь он, этот твой отец, о ком ты вечно плачешь,
Всех эллинов бездушьем превзошел:
Он в дар богам сестру твою зарезал.
Счастливый муж! Ему ее рожденье
Не стоило болезни и трудов,
Как мне, что в муках родила ее.
Так молви же, за что, кого он ради
Ее заклал? Аргивян, скажешь ты?
Откуда ж право их на дочь мою?
Иль Менелаю-брату угождая,
Ему он в жертву кровь мою принес [3, c. 285]?
За это гневом воспылала дева;
Ахейцев ждать заставила она,
Пока отец, в возмездие за зверя,
Свое дитя ей в дар не принесет.
Вот повод гибели ее; и в Трою,
И вспять домой был прегражден им путь.
Тогда отец под гнетом принужденья
И после долгой, тягостной борьбы
Тем временем, разозленной спором с дочерью Клитемнестре приносят весть о «гибели» Ореста. Так Орест попадает в замок. Весть, которую принесли гости по-разному воспринимаются Клитемнестрой и Электрой. Клитемнестра встречает эту новость менее эмоцианально, чем ее дочь:
Как мне назвать, о Зевс, твое решенье?
Спасительной? О жребий безотрадный!
Своим же горем жизнь спасать свою!
Сомнения твои мне непонятны.
Я родила его, и в этом ужас!
Нет той обиды, чтобы мать решилась
Возненавидеть детище свое [3, c. 292].
По словам женщины, она не ненавидит своего сына, что «очеловечивает» ее образ, но Клитемнестра и не испытывает к нему тех чувств, положенных матери. Электра же воспринимает гибель брата с надрывными причитаниями, ведь он был ее последней надеждой:
Обузой стала жизнь:
Нет боле в ней предмета для желанья [3, c. 294].
Печальной новости не слышала Хрисофемида. Взволнованная, она несет сестре весть: Орест навещал могилу отца, а значит близка расправа:
Я подошла поближе, и у края
Ножом отрезанных, внезапно вижу.
Меня как молнией озарило: образ
Душой взлелеянный Ореста явно,
Из смертных всех любезнейшего, встал
Передо мной: он эту прядь оставил [3, c. 297-298]!
Электра рассказывает сестре новость, которую принесли во дворец путники и просит ее помощи: Электра решается на убийство Эгисфа и рассчитывает на помощь Хрисофемиды:
Должна со мной, сестрой твоей, повергнуть
Необходимо отметить, что свой поступок она мотивирует не только местью за отца и данью памяти брату, но и предвкушением славы, которая поможет вновь воздвигнуть их род:
А слава, слава! Милая, ужель
Не видишь ты, какой венец нетленный
Себе и мне ты подвигом своим
Добудешь? Как и граждане, и гости»
Завидев нас, воскликнут с похвалой:
«Вот две сестры, что отчий славный дом
Воздвигли вновь, что, не жалея жизни,
Кровавой мести в грудь вонзили меч!
Хвала и честь, привет и ласка им!
Пусть и на праздниках богов и в вече
Их за отвагу слава осенит!»
О милая! Послушайся меня!
Отцу на помощь, брату в утешенье,,
Избавь от зол обеих нас! Решись!
Тому, кто от рожденья благороден,
Позорно жизнь позорную влачить [3, c. 300]!
Потеряв смысл жизни, Электра целиком и полностью отдается мести. При этом одержимость местью не воспринимается как что-то ужасное, а даже наоборот восхваляется:
Рада не видеть солнца свет,
Лишь бы стереть убийц чету;
Есть ли пример благочестья равный [3, c. 304]?
Ужасен путь твой, брат мой дорогой!
Меня с собою, брат мой, погубил ты.
Прими ж меня в последний твой приют:
Хочу лежать. Когда ты видел свет,
Я неотступно мысли все роднила
С тобой, мой брат; так пусть и в смерти нас
Одной могилы осенит покров;
Печали ведь лишь мертвые не знают [3, c. 307].
Орест не может видеть страданий сестры, а потому раскрывается ей. И тут же беспредельную скорбь сменяет радость. Эмоции захватывают Электру. Для девушки нет промежуточных состояний: ее ненависть к матери настолько же сильна, как любовь к брату, а радость, вызванная «воскресением» Ореста, ничуть не меньше недавней скорби по его потере:
О родная кровь, дорогой мой брат,
Ты здесь, ты видишь ту, кого желал [3, c. 311]!
Финал ясен: Орест убивает Эгисфа, тем самым мстя за отца и освобождая сестер от гнета матери и ее любовника. Трагедия завершается строками корифея:
О Атреевы внуки, из многих кручин
Вы прорвались на свет по свободы пути:
Ваше счастье исполнилось ныне [3, c. 322]/
3. Сравнение двух интерпретаций одного сюжета
Произведения Софокла и Эсхила, безусловно имеют общие черты, хотя бы потому, что за основу был взят один и тот же сюжет. Кроме этого, создавая «Электру», Софокл опирался на грандиозную «Орестею» Эсхила. Тем не менее, оба автора вкладывали в трагедии свои мысли, по-своему воспринимали сюжет, а потому, обе трагедии имеют ряд отличий.
Что касается сходств, можно выделить следующие:
1. Начать следует с темы, вокруг которой разворачивается действие и «Хоэфор» и «Электры». Такой темой стала месть сына за убийство отца. Орест Софокла и Орест Эсхила подходят к мести двояко:
· У Эсхила юноша не одержим местью В.Ярхо резонно замечает, что «решение Ореста отплатить смертью за гибель отца выступает в начале трагедии еще не как результат свободно сделанного им выбора, а как подчинение воле бога» [6, c. 163]. Действительно, Феб поручает отомстить сыну за отца, грозя страшной расплатой за неповиновение:
Кровь стыла в жилах: горе мне, когда с убийц
Я платы равноценной не взыщу мечом.
Не буду знать, куда мне деться, мучимый
Проклятьем, что пристанет, как свирепый бык.
Страданьем безысходным возмещу я сам
Невзысканную пеню за прощенный грех [4, c. 133].
· Орест же Софокла идет на месть осознанно. Он не получает приказа Феба, но сознательно обращается к нему с просьбой указать на способ мести:
Когда я в Дельфах Феба вопрошал,
Каким путем мне за отца убийство
Возмездье от убийц его взыскать,—
Такое слово бог мне возвестил:
Чтоб я один, без щитоносной силы.
Как тать коварный, праведной рукою
Кровавой мести подвиг совершил [3, c. 270].
2. Не менее важен образ Электры, который получил разные трактовки у великих трагиков:
Скажу ль: «От милой милому дары несу,
Супругу от супруги»? Ибо мать их шлет.
Но духа не хватает мне притворствовать,
Струю священной смеси на курган лия.
Скажу ль простое слово, всем обычное:
«За мирное даянье воздаянье ждут
Хранить безмолвье? Кто зарыт без почестей,
Того и жертвой чествовать безгласною?
Дар выплеснуть, подобно даням, коими
Мы скверну в землю гоним, а самой уйти,
Сосуды бросив за спину, не глядя вслед?
Совет мне дайте, милые! Связует нас
Одна и та же ненависть [4, c. 127].
· Воинственной Электре Софокла и вовсе запрещено выходить из дома. К тому же эта Электра более дерзкая, ее отпор матери более явный. Непокорная, девушка не собирается подчиняться приказам Клитемнестры и Эгисфа. В этой версии дары отцу от Клитемнестры несет Хрисофемида, сестра Электры. Электра Софокла не обладает той «нехваткой духа», что Электра Эсхила, а потому она без раздумий говорит Хрисофемиде, как следует поступить с такими дарами:
Сестра моя! Не оскверняй могилы
Ее дарами. Не потерпят Правда
И Благочестье, чтобы ты отцу
Несла даянья от жены преступной.
Развей их по ветру; а то в песок
Зарой поглубже, чтоб они покоя
Когда умрет, сохранными остались [3, c. 282].
3. Чтобы осуществить месть, Орест должен проникнуть в замок. Для этого он, притворившись спутником, сообщает Клитемнестре, что ее сын мертв. Однако этот мотив обыгрывается двумя авторами совершенно по-разному:
· В версии Эсхила, Орест почти с самого начала действия встречается со своей сестрой, а потому она знает о планах брата:
Прикинемся гостями, в виде путников
Семье по хлебу-соли, по оружью друг.
Нас примут за парнасцев по наречию:
Обоим свычен выговор фокейский нам [4, c. 142].
· Софокл же держит этот план, как и само появление Ореста в тайне от Электры, чем достигается еще большее напряжение. Через него автор рисует глубокие переживания потерянной, безутешной в своем горе сестры.
И подвиг свой хвалю я, и кляну зараз
Победы незавидной скверну черную [4, c. 158]
· У Софокла и вовсе сцена убийства Клитемнестры остается «за кадром». О происходящем во дворце мы узнаем по вскрикам Клитемнестры и репликам самой Электры, которая сторожит вход в покои, где происходит страшная расправа:
Чу! крик раздался; слышали, подруги?
Я слышу вопль. страшно мне.
Несчастная! Ах, где ты, где, Эгисф?
Жалела ты родителя его?
О город, о горем испытанный род!
Довольно висела судьба над тобой;
Коль ты силен, еще раз!
5. Наконец, обе трагедии завершаются репликами, которыми можно определить различное мировоззрение авторов:
· Последние строки «Хоэфор» подводят итог кровавому проклятью, легшему когда-то на Тантала и приведшему к страшным последствиям. Кровавая череда расправ прерывается на Оресте, но и ему еще нужно вымолить прощение за свое преступление и освободиться от преследования безжалостных Эриний. Однако зрителю дается понять, что проклятье остается лежать на роде и неизвестно, прервется ли кровавая история рода:
Уж и третья гроза всколыхнула чертог
И пахнуло живым дуновеньем.
Как впервые над ним разразился удар:
То Фиестов был пир плотоядный.
Что водил за моря всеахейскую рать
И замрет ли проклятие рода [4, c. 166]?
· Софокл же не акцентирует так сильно свое внимание на родовом проклятье. Его Орест более независим от божественной воли, а свершение мести за отца рассматривается как справедливое возмездие, а не как преступление, продолжающее проклятье рода (что есть у Эсхила). Софокл показал, что проклятье не овладевает человеком целиком и полностью. В последних строках подчеркнута важная роль самого человека в формировании своей судьбы:
О Атреевы внуки, из многих кручин
Вы прорвались на свет по свободы пути:
Ваше счастье исполнилось ныне [3, c. 322].
Помимо отличий есть и ряд схожих черт:
1. Во многом сходны чувства обеих Электр к Оресту. У обоих поэтов девушки безмерно любят Ореста и возлагают на него все надежды. Так, например, Электра Эсхила произносит следующие слова:
Желанный мой, любимый! Ты четырежды
Оплот мой и надежда; рок и счастье!
Отца ты заменил мне! Ты же стал за мать
Безматернему сердцу, сиротливому!
И за сестру закланную один ты мне
Остался, верный! Брат мой, государь ты мой [4, c. 132]!
А так, например, описывает свои чувства Электра Софокла, думая, что он умер:
Ужасен путь твой, брат мой дорогой!
Меня с собою, брат мой, погубил ты.
Прими ж меня в последний твой приют:
Хочу лежать. Когда ты видел свет,
Я неотступно мысли все роднила
С тобой, мой брат; так пусть и в смерти нас
Одной могилы осенит покров;
Печали ведь лишь мертвые не знают [3, c. 307].
Ты со мной теперь, ликом ласковым
Не забыть уж мне в самом горьком горе [3, c. 312]!
2. Сходны и приметы, по которым узнают эсхиловская Электра и софокловская Хрисофемида о возвращении брата. Например, у Эсхила эта сцена описана так:
Кого ж другого? С братней эта прядь главы.
Но как сюда, изгнанник, он прийти дерзнул?
Сыновней жертвой юную прислал он прядь.
Опять меня печалишь. Никогда ль ему
На эту землю, скажешь, не ступить ногой?
А я сама не плачу? Как увидела
Посыпалися слезы [4, c. 128]
У Софокла же мы не видим сцены узнавания напрямую. Только по пересказу самой Хрисофемиды восстанавливается вся картина:
Я подошла поближе, и у края
Ножом отрезанных, внезапно вижу.
Меня как молнией озарило: образ
Душой взлелеянный Ореста явно,
Из смертных всех любезнейшего, встал
Передо мной: он эту прядь оставил [3, c. 297-298]!
4. Клитемнестра не выведена у Эсхила как один из главных персонажей, как это сделано у Софокла, однако из уст самой Электры можно узнать, как мать относится к собственной дочери.
Так, например, взывая к отцу, Электра Эсхила произносит следующие строки:
Нас продали. Без крова, без приюта мы.
Нас мать с порога гонит. Мужа в дом взяла.
Служу я за рабыню [4, c. 129].
Электра Софокла с не меньшей горечью обращается к подругам сообщая о своем нелегком положении:
Я ненавистна; в собственных хоромах
Должна с отца убийцами я жить,
Их властной воле слепо подчиняться,
От них подачки и отказ терпеть [3, c. 276].
5. Один из важных мотивов мотив вещего сна. Сон, приснившийся Клитемнестре подготавливает зрителя к неминуемой смерти женщины. Сны описаны с использованием различных образов-символов, однако они служат для одной и той же цели, а значит несут в себе один смысл.
В «Хоэфорах» Эсхила через Ореста мы узнаем, что Клитемнестре приснилось следующее:
Приснилось ей, что змия родила она.
Что дальше ей помнилось, чем все кончилось?
И будто спеленала, как дитя, его.
Какой же пищи стал детеныш требовать?
Ей мнилось, будто кормит змия грудию.
Разинул рот змееныш, укусил сосцы?
И млеко кровью брызнувшей окрасилось!
И вправду, мнится, нечто знаменует сон [4, c. 141-142].
Согласно же Софоклу, Хрисофемида пересказывает сон Электре:
Есть слух такой. Приснилось ей, что видит
Она отца; для нового общенья
На свет вернулся он. И вот, схватив
И посох отпрыск дал, и отпрыск этот
Зеленой сенью весь микенский край.
Так мне свидетель рассказал, при коем
Она виденье солнцу открывала [3, c. 282].
Таким образом, мы видим, что, взяв один и тот же сюжет, авторы привнесли в него ряд дополнительных моментов (как отличных друг от друга, так и перекликающихся.), которые оживили персонажей, сделали из них личности.
Таким образом, взяв один сюжет, Эсхил и Софокл интерпретировали его согласно своим мировоззрениям. Кроме художественной ценности, данные произведения показывают, как менялись взгляды на жизнь и как вместе с ними менялось представление о богах и героях.
Однако не только проклятье, легшее на дом Атридов, волнует великого драматурга. У Эсхила появляется мотив важности поступков человека. Он перекрывает устоявшийся мотив о наказании невинных потомков проклятого. Кроме этого, введен этический момент: убийство матери, хоть и является приказом богов, не выполняется беспрекословно и без всяких колебаний, т.е. роль богов и справедливость их решений ставится под сомнение. Кроме этого, совершив ужасное убийство, Орест остается в смешанных чувствах: он понимает кощунство своего поступка, несмотря на его необходимость (месть за отца у Эсхила выступает в первую очередь как воля богов).
«Электра» Софокла совпадает по содержанию с «Хоэфорами» Эсхила, однако отличаются трактовки этих произведений. Следует заметить, что Софокл в начале своего творческого пути опирался на стиль Эсхила, однако, в «Электре» можно видеть, что трагик отходит от него, привносит в трагедию свое видение.
Софокл не интересуется судьбой целого рода. Трагик больше внимания уделяет судьбе отдельного человека. Кроме этого, Софокл любит сталкивать противоположных по характеру, но сходных во взглядах людей. Так, например, дерзкой и воинственной Электре противопоставлена послушная и нерешительная Хрисофемида.
Еще одной привлекающей чертой в произведении являются споры. Именно в их процессе зритель может сделать вывод о правильности позиции того или иного героя. При этом, поэт не отдает преимущества какому-то персонажу: Софокл предлагает зрителю самому выбрать сторону и степень верности ее убеждений.
Таким образом, выбрав одну и ту же тему, Эсхил и Софокл создали яркие и непохожие образы. Кроме них, этот же сюжет обыграл Эврипид в своей «Электре», вступив в полемику с Эсхилом. Тема была мастерски раскрыта тремя великими трагиками и больше не обыгрывалась, что говорит о литературной силе этих произведений.
1. Грейвс Р. Мифы Древней Греции. / Пер. К.П. Лукьяненко. М., «Прогресс», 1992.
2. Гусейнов Г.Ч. «Орестея» Эсхила: Образное моделирование действия. М.: ГИТИС, 1982.
3. Софокл. Драмы. /Пер. Ф. Ф. Зелинского; под ред. М.Л. Гаспарова и В.Н. Ярхо. М., «Наука», 1990 (Серия «Литературные памятники»).
4. Эсхил. Трагедии. /Пер. Вячеслава Иванова. / Изд. подг. Н.И. Балашов, Дим. Вяч. Иванов, М.Л. Гаспаров, Г.Ч. Гусейнов, Н.В. Котрелев, В.Н. Ярхо. Отв. ред. Н.И. Балашов. М., «Наука», 1989 (Серия «Литературные памятники»).
Подобные документы
Анализ своеобразия трактовки образа Антигоны в античной и современной литературе. Рассмотрение творчества Ж. Ануя в контексте французской литературы первой половины XIX века. Оценка расстановки образов и роли осовременивания сюжета в творчестве Софокла.
курсовая работа [46,0 K], добавлен 02.12.2012
Мифологические сюжеты в древнегреческой литературе. Анализ трагедий Софокла «Эдип-царь», «Эдип в Колоне», Эсхила «Семеро против Фив», Еврепида «Финикиянка» и поэмы Гомера «Одиссея». Влияние их на формирование культуры других народов. История об Эдипе.
реферат [19,5 K], добавлен 05.02.2014
В трагедии Эсхила «Прикованный Прометей» изображена борьба и смена политических и моральных систем, заложена «идея непримиримого конфликта между свободой и необходимостью, титаническими притязаниями и железными оковами, наложенными на нее судьбой».
курсовая работа [39,3 K], добавлен 21.05.2010
Содержание трагедии Софокла, анализ ее тематики с учетом исторической обстановки древних Афин. Причины конфликта между Креонтом и Антигоной, несхожесть их взглядов и общие черты характера. Место в произведении и средства создания образа главной героини.
реферат [35,3 K], добавлен 28.04.2013
Вивчення основних напрямів наукових досліджень творчості Софокла в контексті класичної давньогрецької літератури, проблематика та жанрова своєрідність його трагедій. Дослідження особливостей інтерпритації сюжету про Едіпа у одноіменній трагедії Софокла.
курсовая работа [53,0 K], добавлен 10.09.2010
Общие сведения о жизни и творчестве Эсхила – выдающегося древнегреческого драматурга-трагика. Изучение сюжетных мотивов основных произведений автора. Рассмотрение нового в драматургии: использование диалога, создание глубоко продуманной теологии.
презентация [620,0 K], добавлен 15.01.2016
контрольная работа [27,4 K], добавлен 02.12.2011
Характеристика основных периодов развития греческой литературы. Черты эпического стиля гомеровских поэм. Разновидности греческой лирики классического периода. Особенности трагедии Эсхила и аттической комедии. Любовная тема в творчестве римских поэтов.
контрольная работа [64,5 K], добавлен 22.10.2012
Летная романтика в романе Сент-Экзюпери «Южный почтовый» проникнута глубоким гуманистическим содержанием и тем, что писатель умел увидеть и воспеть в профессии пилота человеческий труд. Исследование сюжета романа и идеи всего творчества Сент-Экзюпери.
курсовая работа [45,0 K], добавлен 20.02.2008
Софокл як поет розквіту грецької трагедії, що відбила передову ідеологію афінського поліса і його кращі традиції, які захищав. Літературна спадщина, короткий нарис життя та творчості. Специфіка структури творів Софокла, їх головні ідеї та мотиви, аналіз.
реферат [24,5 K], добавлен 26.07.2011