Холодным молотком в сердце прокручивается чехов что значит
Как отличить достойного человека от фальшивого: 7 мыслей Антона Чехова
Чтобы научиться танцевать или петь, нужно много репетировать, чтобы бы быть умным, нужно упорно заниматься. А что нужно для того, чтобы научиться разбираться в людях?
Писатель Антон Павлович Чехов предупреждал: никогда не судите о человеке с первых минут знакомства, постарайтесь узнать о нем как можно больше:
«В каждом из нас слишком много винтов, колес и клапанов, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению или по двум-трем внешним признакам».
И вот еще 7 цитат Чехова о том, как отличать достойных людей от фальшивых:
О воспитании
«Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой».
У меня был начальник, который с клиентами фирмы разговаривал литературным языком и сыпал любезностями, а с подчиненными изъяснялся матом и междометьями. Меня так удивляла эта двуличность: умеешь ты быть «хорошим и правильным», так и будь им! Что мешает-то? И таких вот оборотней — миллионы среди людей.
О пьянстве
Еще один порок, который низводит до нуля все остальные достижения человека. Пьянство выбивает почву из-под ног и разжижает мозги. Как можно понадеяться на человека, который сам себя не контролирует?
О поведении в ссоре
«Когда люди любят друг друга, они не ссорятся, а спокойно выясняют отношения».
Скандал пройдет, а все то, что было сказано, останется в памяти. Чехов считал, что люди воспитанные, образованные, культурные не ссорятся вообще. Они не повышают голоса, не бросаются обидными словами, не дуются. Они изначально строят отношения без манипуляций или уходят от человека, чтобы избежать нервотрепки
О любви
«Неверно, что с течением времени всякая любовь проходит. Нет, настоящая любовь не проходит, а приходит с течением времени. Не сразу, а постепенно постигаешь радость сближения с любимой женщиной».
Есть такая еврейская пословица: «Если любовь прошла, значит, ее и не было». Люди, которые создают союзы и с легкостью их рушат, не знают, что такое любовь и любить не умеют. Остерегайтесь тех, кто громко кричит о чувствах. Только время покажет — есть они на самом деле или нет.
Об уме и скромности
«Все знают и понимают только дураки да шарлатаны».
«Умный любит учиться, а дурак — учить».
Однажды моей подруге повезло познакомиться с профессором медицины. Он, по счастливой случайности, был одинок и она горела желанием ему понравиться. Но профессор не торопился звать ее на свидание, был слишком занятым человеком.
Пока женщина искала к нему подходы и ключики, она обнаружила жуткое самолюбование, эгоцентричность и нарциссизм. И предпочла в итоге отказаться от такого «ценного экземпляра» и встретила замечательного простого парня. Чины и звания — это еще не сам человек, а лишь его скорлупа.
О чистоте души
«Всё на этом свете относительно. Есть люди, которых развратит даже детская литература, которые с особенным удовольствием прочитывают в псалтыри и притчах Соломоновых пикантные местечки.
Есть же и такие, которые чем больше знакомятся с житейской грязью, тем становятся чище».
Чтобы притягивать в свою судьбу достойных людей, нужно самому быть таким. Вывод, который сделал Чехов:
«Не существует добрых, плохих, хороших.
Не существует милый, прекрасный, злой.
Есть только два типа людей, не больше:
Твой человек и человек не твой».
Новое видео:
Холодным молотком в сердце прокручивается чехов что значит
Чехов Антон Павлович
Послышался стук лошадиных копыт о бревенчатый пол; вывели из конюшни сначала вороного Графа Нулина, потом белого Великана, потом сестру его Майку. Всё это были превосходные и дорогие лошади. Старик Шелестов оседлал Великана и сказал, обращаясь к своей дочери Маше:
— Ну, Мария Годфруа, иди садись. Опля!
Маша Шелестова была самой младшей в семье; ей было уже 18 лет, но в семье еще не отвыкли считать ее маленькой и потому все звали ее Маней и Манюсей; а после того, как в городе побывал цирк, который она усердно посещала, ее все стали звать Марией Годфруа.
Никитин заметил, что, когда садились на лошадей и потом выехали на улицу, Манюся почему-то обращала внимание только на него одного. Она озабоченно оглядывала его и Графа Нулина и говорила:
— Вы, Сергей Васильич, держите его всё время на мундштуке. Не давайте ему пугаться. Он притворяется.
И оттого ли, что ее Великан был в большой дружбе с Графом Нулиным, или выходило это случайно, она, как вчера и третьего дня, ехала всё время рядом с Никитиным. А он глядел на ее маленькое стройное тело, сидевшее на белом гордом животном, на ее тонкий профиль, на цилиндр, который вовсе не шел к ней и делал ее старее, чем она была, глядел с радостью, с умилением, с восторгом, слушал ее, мало понимал и думал:
«Даю себе честное слово, клянусь богом, что не буду робеть и сегодня же объяснюсь с ней. «
Выехали за город и побежали рысью по большой дороге. Здесь уже не пахло акацией и сиренью, не слышно было музыки, но зато пахло полем, зеленели молодые рожь и пшеница, пищали суслики, каркали грачи. Куда ни взглянешь, везде зелено, только кое-где чернеют бахчи да далеко влево на кладбище белеет полоса отцветающих яблонь.
Проехали мимо боен, потом мимо пивоваренного завода, обогнали толпу солдат-музыкантов, спешивших в загородный сад.
Манюся была такой же страстной лошадницей, как и ее отец. Она страдала, когда видела у кого-нибудь хорошую лошадь, и была рада, когда находила недостатки у чужих лошадей. Никитин же ничего не понимал в лошадях, для него было решительно всё равно, держать ли лошадь на поводьях или на мундштуке, скакать ли рысью или галопом; он только чувствовал, что поза у него была неестественная, напряженная и что поэтому офицеры, которые умеют держаться на седле, должны нравиться Манюсе больше, чем он. И он ревновал ее к офицерам.
Когда ехали мимо загородного сада, кто-то предложил заехать и выпить сельтерской воды. Заехали. В саду росли одни только дубы; они стали распускаться только недавно, так что теперь сквозь молодую листву виден был весь сад с его эстрадой, столиками, качелями, видны были все вороньи гнезда, похожие на большие шапки. Всадники и их дамы спешились около одного из столиков и потребовали сельтерской воды. К ним стали подходить знакомые, гулявшие в саду. Между прочим подошли военный доктор в высоких сапогах и капельмейстер, дожидавшийся своих музыкантов. Должно быть, доктор принял Никитина за студента, потому что спросил:
— Вы изволили на каникулы приехать?
— Где же молод? Мне 26 лет. Слава тебе господи.
— У вас и борода и усы, но всё же на вид вам нельзя дать больше 22 23 лет. Как вы моложавы!
Ему чрезвычайно не нравилось, когда кто-нибудь заводил речь об его молодости, особенно в присутствии женщин или гимназистов. С тех пор как он приехал в этот город и поступил на службу, он стал ненавидеть свою моложавость. Гимназисты его не боялись, старики величали молодым человеком, женщины охотнее танцевали с ним, чем слушали его длинные рассуждения. И он дорого дал бы за то, чтобы постареть теперь лет на десять.
Из сада поехали дальше, на ферму Шелестовых. Здесь остановились около ворот, вызвали жену приказчика Прасковью и потребовали парного молока. Молока никто не стал пить, все переглянулись, засмеялись и поскакали назад. Когда ехали обратно, в загородном саду уже играла музыка; солнце спряталось за кладбище, и половина неба была багрова от зари.
Приехали домой. На столе в саду уже кипел самовар, и на одном краю стола со своими приятелями, чиновниками окружного суда, сидел старик Шелестов и, по обыкновению, что-то критиковал.