Хой поллой что это
СОДЕРЖАНИЕ
Произношение
Произношение зависит от говорящего:
использование
Появления в девятнадцатом веке
Байрон также написал запись 1821 года в своем дневнике: «… один или два других, вместе со мной, надели маски и вышли на сцену с ‘oi polloi».
В то время как Чарльз Дарвин учился в Кембриджском университете с 1828 по 1831 год, студенты использовали термин «hoi polloi» или «опрос» для тех, кто читал для получения обычной степени, «проходной степени». В то время только способные математики получали дипломы с отличием. В своей автобиографии, написанной в 1870-х годах, Дарвин вспоминал, что «Хорошо отвечая на экзаменационные вопросы в Пейли, хорошо справляясь с Евклидом и не терпя неудачных неудач по классике, я занял хорошее место среди οἱ πολλοί, или толпы людей, которые делают это. не занимайся почестями «.
ПЕРСЫ: Наш барский стиль
Не утолишь
Базовой канайей!
ФЕИ: (Это французское слово.)
ПЕРСЫ: Различие спадает
Перед стадом
вульгарных плебсов!
ФЕИ: (латинское слово.)
ПЕРСЫ: «Радость наполняется,
И безумие абсолютное
.
ФЕИ: (Греческое замечание.)
Появления в двадцатом веке
В английской государственной школе (т.е. частной школе) Haileybury and Imperial Service College в 1950-х и 60-х годах школьников из близлежащего Хертфорда называли «oips», от «hoi polloi», чтобы отличать их от общеобразовательных и средних школ. современные школьники, низшие из младших, которых называли «ойками».
Этот термин продолжает использоваться в современной письменной форме. В своем предисловии к роману Роберта Антона Вильсона « Восстание Прометея» в 1983 году Исраэль Регарди пишет: «Однажды я был даже настолько самонадеян, что предупредил (Уилсона) в письме, что его юмор слишком хорош, чтобы тратить его на хай-поллои, которые, вообще говоря, не будут понять это и может даже обидеться на это «.
Термин «hoi polloi» использовался в драматической сцене фильма « Общество мертвых поэтов» (1989). В этой сцене профессор Китинг отрицательно говорит об использовании артикля «the» перед фразой:
Андерсон качает головой: «Нет», но Микс поднимает руки и говорит: «Хой-поллои. Разве это не стадо?»
Китинг: Именно так, Микс. Греческий для стада. Однако имейте в виду, что, когда вы говорите «hoi polloi», вы на самом деле говорите «стадо». Указывая на то, что вы тоже «hoi polloi».
Тон Китинга дает понять, что он считает это заявление оскорблением. Он использовал фразу «the hoi polloi», чтобы продемонстрировать ошибку, от которой он предупреждал.
В песне Lovin ‘Spoonful «Jug Band Music» есть строчка: «Он попытался вырвать полотенце из хлопьев».
В эпизоде This American Life радиоведущая Ира Гласс использует термин hoi polloi, рассказывая историю о женщине, которая считает, что буква «q» должна встречаться в алфавите позже. Далее он говорит, что «Q не принадлежит середине алфавита, где он находится, с хой-поллою алфавита, с вашими ‘m»n’ и ‘p’. Буквы, которые просто присоединятся к любому слову для спрашивающий «.
Хой Поллой использовался в « Сказках мира бобов» Ларри Мардера для обозначения необычной группы существ, обитавших под миром бобов.
В первой сцене рекламы PlayStation « Двойная жизнь » один британец говорит: «Днем я делаю свою работу, езжу на автобусе, закатываю рукава с хой-поллоем».
Шотландская панк-рок-группа Oi Polloi получила свое название как каламбур от греческой фразы.
Появления в двадцать первом веке
В «Безвозвратных затратах» (сезон 3, эпизод 3) Better Call Saul Джимми был арестован, и DDA (Oakley) дразнит его, «снимая отпечатки пальцев с помощью hoi polloi».
Список коммерческого использования в двадцать первом веке
Фраза также использовалась в коммерческих произведениях как название расы людей.
СОДЕРЖАНИЕ
Произношение
Произношение зависит от говорящего:
использование
Появления в девятнадцатом веке
Байрон также написал запись 1821 года в своем дневнике: «… один или два других, вместе со мной, надели маски и вышли на сцену с ‘oi polloi».
В то время как Чарльз Дарвин учился в Кембриджском университете с 1828 по 1831 год, студенты использовали термин «hoi polloi» или «опрос» для тех, кто читал для получения обычной степени, «проходной степени». В то время только способные математики получали дипломы с отличием. В своей автобиографии, написанной в 1870-х годах, Дарвин вспоминал, что «Хорошо отвечая на экзаменационные вопросы в Пейли, хорошо справляясь с Евклидом и не терпя неудачных неудач по классике, я занял хорошее место среди οἱ πολλοί, или толпы людей, которые делают это. не занимайся почестями «.
ПЕРСЫ: Наш барский стиль
Не утолишь
Базовой канайей!
ФЕИ: (Это французское слово.)
ПЕРСЫ: Различие спадает
Перед стадом
вульгарных плебсов!
ФЕИ: (латинское слово.)
ПЕРСЫ: «Радость наполняется,
И безумие абсолютное
.
ФЕИ: (Греческое замечание.)
Появления в двадцатом веке
В английской государственной школе (т.е. частной школе) Haileybury and Imperial Service College в 1950-х и 60-х годах школьников из близлежащего Хертфорда называли «oips», от «hoi polloi», чтобы отличать их от общеобразовательных и средних школ. современные школьники, низшие из младших, которых называли «ойками».
Этот термин продолжает использоваться в современной письменной форме. В своем предисловии к роману Роберта Антона Вильсона « Восстание Прометея» в 1983 году Исраэль Регарди пишет: «Однажды я был даже настолько самонадеян, что предупредил (Уилсона) в письме, что его юмор слишком хорош, чтобы тратить его на хай-поллои, которые, вообще говоря, не будут понять это и может даже обидеться на это «.
Термин «hoi polloi» использовался в драматической сцене фильма « Общество мертвых поэтов» (1989). В этой сцене профессор Китинг отрицательно говорит об использовании артикля «the» перед фразой:
Андерсон качает головой: «Нет», но Микс поднимает руки и говорит: «Хой-поллои. Разве это не стадо?»
Китинг: Именно так, Микс. Греческий для стада. Однако имейте в виду, что, когда вы говорите «hoi polloi», вы на самом деле говорите «стадо». Указывая на то, что вы тоже «hoi polloi».
Тон Китинга дает понять, что он считает это заявление оскорблением. Он использовал фразу «the hoi polloi», чтобы продемонстрировать ошибку, от которой он предупреждал.
В песне Lovin ‘Spoonful «Jug Band Music» есть строчка: «Он попытался вырвать полотенце из хлопьев».
В эпизоде This American Life радиоведущая Ира Гласс использует термин hoi polloi, рассказывая историю о женщине, которая считает, что буква «q» должна встречаться в алфавите позже. Далее он говорит, что «Q не принадлежит середине алфавита, где он находится, с хой-поллою алфавита, с вашими ‘m»n’ и ‘p’. Буквы, которые просто присоединятся к любому слову для спрашивающий «.
Хой Поллой использовался в « Сказках мира бобов» Ларри Мардера для обозначения необычной группы существ, обитавших под миром бобов.
В первой сцене рекламы PlayStation « Двойная жизнь » один британец говорит: «Днем я делаю свою работу, езжу на автобусе, закатываю рукава с хой-поллоем».
Шотландская панк-рок-группа Oi Polloi получила свое название как каламбур от греческой фразы.
Появления в двадцать первом веке
В «Безвозвратных затратах» (сезон 3, эпизод 3) Better Call Saul Джимми был арестован, и DDA (Oakley) дразнит его, «снимая отпечатки пальцев с помощью hoi polloi».
Список коммерческого использования в двадцать первом веке
Фраза также использовалась в коммерческих произведениях как название расы людей.
Хой поллои
СОДЕРЖАНИЕ
Произношение [ править ]
Произношение зависит от говорящего:
Использование [ править ]
Появления в девятнадцатом веке [ править ]
Байрон также написал запись 1821 года в своем дневнике: «… один или двое других, вместе со мной, надели маски и вышли на сцену с« oi polloi ». [18]
В то время как Чарльз Дарвин учился в Кембриджском университете с 1828 по 1831 год, студенты использовали термин «hoi polloi» или «опрос» для тех, кто читал для получения обычной степени, «проходной степени». [20] В то время только способные математики получали диплом с отличием. В своей автобиографии, написанной в 1870-х годах, Дарвин напомнил, что «Хорошо отвечая на экзаменационные вопросы в Пейли, хорошо справляясь с Евклидом и не терпя неудачных неудач по классике, я занял хорошее место среди οἱ πολλο crowd, или толпы людей, которые делают это. не занимайся почестями «. [21]
ПЕРСЫ: Наш барский стиль
Не утолишь
Базовой канайей!
ФЕИ: (Это французское слово.)
ФЕИ: (латинское слово.)
ПЕРСЫ: «Радость наполняется,
И безумие абсолютное
. Хой, поллои!»
ФЕИ: (Греческое замечание.)
Появления в двадцатом веке [ править ]
В английской государственной школе (т.е. частной школе) Haileybury and Imperial Service College в 1950-х и 60-х годах школьников из близлежащего Хертфорда называли «oips», от «hoi polloi», чтобы отличать их от общеобразовательных и средних школ. современные школьники, низшие из младших, которых называли «ойками».
Этот термин продолжает использоваться в современной письменной форме. В своем предисловии к роману Роберта Антона Вильсона « Восстание Прометея» в 1983 году Исраэль Регарди пишет: «Однажды я был даже настолько самонадеян, что предупредил (Уилсона) в письме, что его юмор слишком хорош, чтобы тратить его на хай-поллои, которые в целом не станут понять это и может даже обидеться на это «. [24]
Термин «hoi polloi» использовался в драматической сцене фильма « Общество мертвых поэтов» (1989). В этой сцене профессор Китинг отрицательно отзывается об использовании артикля перед фразой:
Андерсон качает головой «Нет», но Микс поднимает руки и говорит: «Хой поллои. Разве это не означает стадо?»
Китинг: Именно так, Микс. Греческий для стада. Однако имейте в виду, что, когда вы говорите «hoi polloi», вы на самом деле говорите «стадо». Указывая на то, что вы тоже «hoi polloi». [25]
Тон Китинга дает понять, что он считает это заявление оскорблением. Он использовал фразу «the hoi polloi», чтобы продемонстрировать ошибку, от которой он предупреждал.
В песне группы Lovin ‘Spoonful «Jug Band Music» есть строчка: «Он пытался вырвать полотенце из хлопушек».
Игрушечные люди делают меня похожим на мальчика (. )
И все, что у вас есть, hoi polloi, как
Теперь вы потерялись, и вы смертельны,
А теперь самое время, когда вам нужно все оставить
В эпизоде This American Life радиоведущая Ира Гласс использует термин hoi polloi, рассказывая историю о женщине, которая считает, что буква «q» должна встречаться в алфавите позже. Далее он говорит, что «Q не принадлежит середине алфавита, где он находится, с хой-поллою алфавита, с вашими ‘m»n’ и ‘p’. Буквы, которые будут просто присоединяться к любому слову для спрашивающий «.
Хой Поллой использовался в « Сказках мира бобов» Ларри Мардера для обозначения необычной группы существ, обитавших под миром бобов. [28]
В первой сцене рекламы PlayStation « Двойная жизнь » один британец говорит: «Днем я делаю свою работу, езжу на автобусе, закатываю рукава с хой-поллоем».
Шотландская панк-рок-группа Oi Polloi получила свое название как каламбур от греческой фразы.
Появления в двадцать первом веке [ править ]
В «Безвозвратных затратах» (сезон 3, эпизод 3) Better Call Saul Джимми был арестован, и DDA (Oakley) дразнит его, «снимая отпечатки пальцев с помощью hoi polloi». [33]
Список коммерческого использования в двадцать первом веке [ править ]
Фраза также использовалась в коммерческих произведениях как название расы людей.
hoi polloi
1 hoi polloi
2 hoi polloi
3 hoi polloi
4 hoi polloi
5 hoi polloi
6 hoi polloi
7 hoi polloi
8 hoi polloi
См. также в других словарях:
hoi polloi — The normal construction is the hoi polloi, meaning ‘the masses, the common people’. The fact that hoi in the original Greek expression (literally ‘the many’) already means ‘the’ is therefore ignored; objection to this now seems pedantic, is… … Modern English usage
hoi polloi — 1837, from Gk. hoi polloi (pl.) the people, lit. the many (pl. of polys; see POLY (Cf. poly )). Used in Greek by Dryden (1668) and Byron (1822), in both cases preceded by the, even though Gk. hoi means the, a mistake repeated often by subsequent… … Etymology dictionary
hoi polloi — [hoi′pə loi′] n. [Gr, lit., the many] the common people; the masses: usually patronizing or contemptuous: sometimes preceded by the … English World dictionary
hoi polloi — [n] the masses commonality, commoners, common people, rank and file, the herd, the multitude, the proletariat, the working class; concepts 379,417 … New thesaurus
hoi polloi — ► PLURAL NOUN derogatory ▪ the common people. ORIGIN Greek, the many … English terms dictionary
hoi polloi — /hɔɪ pəˈlɔɪ / (say hoy puh loy) noun the, the common people; the masses: *she should on no account travel down to Sydney with the hoi polloi aboard the packet. –peter carey, 1988.
hoi polloi — This is a Greek term meaning the masses, the many. If you use it, do not say the hoi polloi, because hoi is Greek for the : This dictator thinks of everyone in the country as hoi polloi … Dictionary of problem words and expressions
hoi polloi — Two problems here. The first is that hoi polloi means the masses, the common populace, and not the elite, as is often thought. The second problem is that in Greek hoi means the so to speak of the hoi polloi is tantamount to saying the the… … Dictionary of troublesome word
hoi polloi — [[t]hɔ͟ɪ pəlɔ͟ɪ[/t]] N PLURAL If someone refers to the hoi polloi, they are referring in a humorous or rather rude way to ordinary people, in contrast to rich, well educated, or upper class people. Monstrously inflated costs are designed to keep… … English dictionary
Хой поллой что это
Криворучко выходит. Она обедает, смотрит телевизор, листает бумаги, говорит по телефону о каком-то Андрее Петровиче, поправляет волосы, смотрит в зеркало, точит карандаш, ломает карандаш, снова точит, снова ломает.
Она: Введите подследственного.
Она: Вы знаете, я хочу раскрыть перед вами карты. Ещё недавно это было невозможно, не удивляйтесь. Я только что говорила с вашей возлюбленной и обещала ей устроить свидание с вами, если мы будем точно знать, что вы не сумасшедший. А чтобы мы точно знали, что вы не сумасшедший, вам надо об этом заявить. Только и всего.
Она: Вы можете мне не верить, но я искренне хочу помочь вам. Вы думаете, что мы все вокруг лживые животные, но я перед вами чиста. Что мне сделать, чтобы вы поверили мне? Хотите, я расскажу вам то, что никогда никому не рассказывала? Хотите?
Он: Бесстыжая бестужевка бездетна, безучастна, безумно, бесталанно, безвременно ушла. И каждой-каждой радости бессильно, бестелесно, бестактно, бесконтактно, бесхитростно смогла. Смогла добиться силою, смогла момент ущупать, бездельно, бестолково покинуть мир иной. Как бы они заплакали в заслоне лиц стопудовых, в загоне белых тапочек, скажи она «умой».
Она: Вы, может быть, не знаете, но я тоже любила одного человека. Он был единственным, если вы понимаете, о чем я говорю. Самым нежным, самым ласковым, самым искушённым, как пишут в тех романах, над которыми он смеялся. Как принято говорить, он вобрал в себя весь мой мир. Если можно так выразиться, мне не нужен был никто другой. И вот полгода назад — примерно тогда, когда ваша возлюбленная решила избавиться от вас — он вышел и пропал. Я не верю, что он исчез. Не верю, что покинул меня. Вы знаете, у меня сильное предчувствие, что он со дня на день вернётся, с того самого момента, как он ушёл. Вы слушаете меня?
Ни в коем случае не должно складываться ощущение, что Её слова направляют поток Его мысли — скорее наоборот, каким-то образом Его мысли вызывают ответную реакцию в Её речи.
Надо сделать так, чтобы никто, кроме зрителей, не понял сути рассказанной аллегории.
Она: Так в чём же суть аллегории? Почему вы молчите? Я перед вами душу раскрываю, никому — даже ему — этого не рассказывала, а вы ни слова в ответ? А ну отвечайте!
Замахивается для удара, но не бьёт.
Она: Наверное, глупо выглядит со стороны — постоянно бить вас. Хотя вы привыкли. И вряд ли считаете это глупым. И всё же я вам не солгала: никому ещё не рассказывала эту притчу. Ну, хоть слово! Да как же вы не понимаете, я хочу спасти вас. Одно слово — и вы спасены. Я так хочу спасти вас, как будто он — это вы.
Ни в этой сцене, ни по ходу всего действия не должно быть никакого символизма и никакой иносказательности: Она не узнаёт в нем Его, Он то ли сошёл с ума, то ли думает, что сошёл с ума, но тоже отказывается верить, что Она — это Она.
Она: Вы потеряли, я потеряла. А давайте на минуту представим, что я — это ваша возлюбленная, а вы — мой любимый. Может быть, нам будет о чём сказать друг другу. Любимый мой, я так долго ждала этой минуты! Я так переживала, так надеялась, что ты вернёшься. Я так тосковала по тебе! Подойди ко мне! Простите, я сама к вам подойду.
Подходит к Нему, останавливается, как будто забыла, что хотела сделать. Постояв в нерешительности, возвращается к столу.
Она: Знаете, у меня сейчас было странное виденье. Мне показалось, что ты, то есть вы, то есть он подходит ко мне и целует. А потом оказалось, что это не он и не вы.
Он: Водолазная примета: если нету больше лета, бьётся в клевере удод, ничего не лезет в рот, если воля истончилась, брызги катятся ко дну, ежедневно появилась и исчезла на беду, самый синий — неудачный, самый честный — голубой, через реи, дни и мачты я останусь сам с собой.
Чтобы показать, что стихи читаются Им про себя, можно использовать приём «голоса за кадром». Тембр голоса, манера чтения и интонация примерно такие же, как в фильме Андрея Тарковского Зеркало.
Композиционную особенность (прозаические фразы героя вызывают нарратив «допроса» в речи героини, а поэтически оформленный поток сознания — лирический дискурс воспоминаний) можно никак не акцентировать. Так же, как и чередование пародийных реминисценций и оригинальных рифмованных фраз в поэтической речи героя.
Она: Как знаете. Уведите подследственного.
АКТ ПЯТЫЙ
Она в задумчивости. Грызёт карандаш, ломает его. Грызёт ручку, ломает. Грызёт ноготь, ломает. Ищет глазами, что бы ещё погрызть. Смотрит на стол, под стол, наконец, приходит в себя. Делает вид, что на что-то решилась.
Она: Приведите подследственного.
Она: Я безусловно с вами согласна.
Она: Вот-вот, и я так думаю.
Он: Хари папа, Хари мама, Хари Кришна, Хари Рама. Хари быстрая подмога. Хари мальчик-недотрога. Хари день-деньской опять. Хари лечь, Хари стоять. Хари можно удавиться, Хари ласты, лапти Хари, безудержно доконали Хари-морды, морды-Хари.
Она: Пожалуй, я не найдусь ничего вам возразить.
Она: Да-да, и в самом деле. Как это не пришло мне в голову.
Она: Конечно, если вы так считаете.
Она: Ну, поскольку вы настаиваете.
Она: Я и сама давно хотела вам об этом сказать.
Она: Я не перестаю удивляться: вы просто читаете мои мысли.
Она: Вы очень верно подметили. Это и в самом деле так.
Она: Ну, разумеется, а как же иначе.
Она: Само собой, об этом не может быть и речи.
Она: Да ни у кого язык не повернётся такое сказать.
Эта фраза произносится повествовательно, как фигура речи.
Она: Пожалуйста, сколько угодно.
Она: Нет-нет, я вся внимание.
Она: Вы так думаете?
Она: Интересное замечание.
Она: Да не стоило бы.
Она: Ой, ну что вы. Спасибо!
Она: Ха-ха-ха. Ну вы и скажете.
Она: Да бог с ним. Кто бы говорил.
Она: Вы и сами это понимаете.
Она: Да, пожалуйста, пожалуйста.
Он улыбается, открывает рот, первому ряду видны осколки выбитых зубов.
Она (замечая это): Я вас правильно поняла?
Он закрывает рот. Его лицо принимает прежнее выражение.
Она (устало): Простите. Ужасно интересно узнать вашу точку зрения по этому вопросу, но мне необходимо прервать нашу беседу. Уведите подследственного.
АКТ ШЕСТОЙ
Она пьёт что-то из чашки и медленно массирует виски. Входит Криворучко.
Криворучко. У меня билеты на пять двадцать. Два. Иди собирайся, а я пока закончу с этим психом.
Криворучко. Да иди ты!
Она. Он мне улыбнулся.
Криворучко. Врёшь! Сколько у него во рту зубов?
Криворучко. Правда. Ладно, даю тебе ещё два часа… Но! Нужен звук, слово, а не мимика, не жест. Поняла?
АКТ СЕДЬМОЙ
Она что-то пьёт из чашки, потом наливает что-то из чайника, снова пьёт. Достаёт лист бумаги из сумочки, что-то читает, прячет бумагу обратно.
Она: Введите заключённого.
Он: Туманный облик козодоя томит в минуту сухостоя, отбросим толику иллюзий: он не вернётся никогда. Не грянет в камышах уловкой своей малиновой головкой блаженный образ тех надежд, что втайне радуют невежд. Не кажет нам влекомый бесом, разбитый праздным интересом свою божественную суть и плачет, плачет вдохновенно, богобоязненно в таверне, куда его забросил жребий.
Она: Ну, конечно, мы все фигня из-под ногтей, а вы лорд Бадминтон. Но я не держу на вас зла. Надо же хоть кому-то не держать на вас зла. Учитывая ваше положение, конечно. Через десять минут за вами придёт Криворучко, и мы уже никогда не увидимся. Я хочу вам напоследок сделать какой-нибудь подарок, что-то приятное, но так как у вас для меня есть только уши, я прочту вам стихотворение. Его написал мне тот человек, который умрёт вместе с вами, написал незадолго до своего исчезновения. Этим стихотворением он попрощался со мной. А я попрощаюсь с вами. Как будто с ним.
Начинает читать по памяти, потом, забыв текст, достаёт бумагу и продолжает читать с листа.
Она (видя, что он уже ничего не скажет): Ну вот, как бы всё?
Смотрит на часы. Открываются двери: входит Криворучко, за ним — конвой.
Она отрицательно мотает головой.
Криворучко. Все свободны.
Криворучко. Все. У меня был письменный приказ. Если в течение двух суток не произнесёт ни слова, отпускать.
Она. А… А как же спор? Как же «жениться»?
Криворучко. У меня с тобой один спор, с начальством другой. А жена у меня одна уже есть. Я разве не говорил тебе?
Она. Ну и скотина же ты, Криворучко!
Он встаёт. Конвой протягивает Ему узелок с тёплыми носками, тремя-четырьмя пачками дешёвых сигарет, книгой в мягкой обложке и роликовым дезодорантом. Он выходит.
АКТ ВОСЬМОЙ
Улица. Возможно, шумная и людная.
Он уже где-то успел переодеться, побрит, повязка на лбу свежая. Подходит к телефону-автомату. Набирает номер, слушает.
Она: Это ты? Это ты! (Пауза. Не знает, что сказать.) Я жду тебя. Я так соскучилась по твоему голосу. Я… Я… Я сохранила все твои деньги, все сто тысяч. (Пауза.)
Оба молчат. Все молчат. Занавес. Актёры на аплодисменты не выходят.
ИМЯ ДЖОЙСА В РОМАНЕ УМБЕРТО ЭКО «ИМЯ РОЗЫ»
Всего этого сосредоточения смыслов слишком много для одной текстовой фигуры — и слишком мало, чтобы эта фигура звалась Хорхе.
Конечно, Хорхе. Конечно, испанец. Ещё более конечно, библиотекарь. И, чтоб совсем уж наверняка, — слепец. Слишком всё как-то весомо, грубо, зримо. И «испанец», и «библиотекарь», и «слепец» — не знаки, а ЗНАЧИЩИ. Кричащие. Бросающиеся в глаза. А уж о знаках семиотик Э ко знает всё.
Сам Борхес для романа Э ко не нужен. Не прочитывается Имя розы в ключе новелл великого аргентинца. Не улавливается борхесовская традиция.
Читатель, которому недостаточно радости от узнавания в Хорхе — Борхеса, недоумевает:
С символикой библиотеки толкователи романа связывают причудливую (мне, признаюсь, до сих пор не совсем по сути понятную) игру имён и атрибутов, заставляющую как-то соотнести Хорхе в романе с великим писателем Борхесом. Возможно, что эта (в данном случае бьющая через край и допускающая любые критические толкования) игра понадобилась Э ко для того, чтобы отчетливее выявить в Хорхе испаноязычное начало [6, 6].
Плохо, когда недоумевает читатель. Хуже, когда недоумевает литературовед. Совсем нехорошо, когда недоумение выказывает сам автор — как это делает Э ко в Заметках на полях «Имени розы»:
Все меня спрашивают, почему мой Хорхе и по виду и по имени вылитый Борхес и почему Борхес у меня такой плохой. А я сам не знаю. Мне нужен был слепец для охраны библиотеки. Я считал это выигрышной романной ситуацией. Но библиотека плюс слепец, как ни крути, равняется Борхес [9, 94].
По-видимому, почувствовав, что упрощает ситуацию до примитива, Эко тут же гневно восклицает:
И прошу не путать мои слова с идеалистической болтовнёй в том духе, что персонажи-де живут самостоятельной жизнью, а автор сомнамбулически протоколирует всё, что они творят. Это чушь из выпускного сочинения. Речь о другом. Персонажи обязаны подчиняться законам мира, в котором они живут. То есть писатель — пленник собственных предпосылок [9, 94].
Может быть, Эко — следуя постмодернистской традиции, янусово повёрнутой и к массовой, и к элитарной литературе — решил просто порадовать инсайтом узнавания читателя-интеллектуала (как до этого он порадовал читателя массового, удовлетворённо воскликнувшего: « Адсон — это ж доктор Ватсон! А Вильгельм Баскервильский — Шерлок Холмс!»)?
Но нет той радости у книжников. Есть только новые вопросы: почему? зачем?
Хитрит Э ко, ёрничает, издевается. Слепой библиотекарь в лабиринте — только имя Борхеса, но не сам Борхес, которому, как известно, за его долгую жизнь так и не довелось совершить ни одного убийства, как не поджигал он и библиотек. Да и с чувством юмора у Борхеса всё было в порядке.
Следовательно, за знаком «Хорхе-Борхес» должен находиться не сам Борхес, а кто-то другой. Совершенно другой. Близкий не знакам, не букве текста, но духу, идейной атмосфере романного XIV века, где один полюс — острые рациональные теологические конструкции, другой же — карнавал.
Действительно, в романе розой и не пахнет. Просто у Умберто Э ко чувство юмора такое. На самом деле, за знаком-пустышкой розы, служащим исключительно для дезориентации читателя, стоит библиотека-лабиринт.
Наивный читатель, привычно начавший читать роман с заглавия, станет неминуемо искать по всей книге запах роз, то и дело обнаруживая эврику там, где её нет, и радуясь собственной догадливости. Точно так же обманется тот, кто попытается прочитать роман через Борхеса: ему встретятся лабиринты, зеркала, львы, сады и минотавры, — но Э ко безжалостно его одурачит, ибо сказано: «Если кто скажет вам: “вот, здесь Борхес”, или: “вот, там”, — не верьте».
Но — верим, верим. Вот даже редакция Иностранной литературы поверила, поместив под обложкой одного номера окончание романа (с Заметками на полях «Имени розы») и борхесовские интервью разных лет — где, между прочим, аргентинский писатель признаётся:
Я очень устал от лабиринтов, тигров, зеркал… Особенно когда их используют другие [4, 226].
Или это редакционная шутка такая?
Итак, есть имя Борхеса, есть борхесовская символика и атрибутика, но нет преемственности художественного мира и развития идей. Есть игра стереотипами и клише, но нет ассоциативного поля. Есть коннотационные знаки, но нет магистрального центра.
Кто же прячется за мощной знаковой фигурой Борхеса? От кого уводит, играя в Борхеса (и с Борхесом), Эко?
Вот здесь я автору верю: когда Э ко пишет Заметки на полях «Имени розы», я читаю их не как послесловие, комментарий, последнее слово автора, приговорённого к прочтению; не как «спасибо, гости дорогие»; не как « ай да Умберто» — а как заметки к роману Имя розы. И когда Э ко признаётся:
занятия средневековой культурой в 1962 году, в связи с Джойсом [9, 91]
Возможно, подсознательным образцом мне служил Улисс с его железной разбивкой по часам дня [9, 94].
Искусство есть побег от личного чувства. Этому учили меня Джойс и Элиот» [9, 95].
Не думал об определённой публике и Джойс, адресуя свой труд идеальному читателю, замученному идеальной бессонницей [9, 97].
— я верю, что эти заметки относятся к тексту романа, а не являются только теоретической и лирической рефлексией автора.
Смеховое отношение к миру — не только центр и предмет ведущихся в романе теоретических споров, но и практический принцип организации повествования у Э ко [6, 5]
А этот некто (Джойс, если вы еще не догадались), к великой жалости исследователей Э ко, Бахтина-то как раз и не читал, потому что умер — на этот раз к великой жалости всей мировой литературы — в 1941 году, когда Бахтин только приступил к подбору и анализу материалов для своей книги по карнавалу. Подобное невежество в вопросах теории и истории литературы, однако, не помешало Джойсу стать автором двух самых карнавализованных романов XX века.
Переводчик и экзегет Джойса С. С. Хоружий говорит об этом как о факте, не требующем доказательств:
Это — о духе карнавала. А вот, пожалуйста, о букве:
В последние годы антропологические и социокультурные аспекты комизма рассматриваются, и весьма усиленно, в русле идей М. М. Бахтина о карнавальном мировосприятии. Здесь не раз отмечалось, что это мировосприятие, каким его рисует Бахтин, необычайно близко позднему творчеству Джойса; однако мы нигде пока не найдём основательного сопоставления бахтинского и джойсовского комизма (как нет ни одного упоминания Джойса в текстах Бахтина) [7, 17].
Чуть позже, а по анахронизму издателей — чуть раньше (вышеприведённая цитата из сборника 1995 года, ниже — из книги 1994; такой вот, извините за выражение, хронотоп у Хоружего ), Сергей Сергеич поправит себя:
Упоминание имени Джойса есть в самой знаменитой (или во второй по знаменитости — как кому) книге Бахтина Проблемы Поэтики Достоевского. Никак не проявляя свою позицию и никак не комментируя чужие слова (или «чужое слово», если уж играть в Бахтина), исследователь приводит цитату из книги В. Кирпотина Ф. М. Достоевский:
В отличие от выродившегося декадентского психологизма типа Пруста и Джойса, знаменующего закат и гибель буржуазной литературы, психологизм Достоевского в положительных его созданиях не субъективен, а реалистичен [1, 48].
найдём и элементы тех двух линий, на которых роман поднялся до своих вершин: линия Пруста и — в особенности — Джеймса Джойса и линия великого русского романа — Толстого и Достоевского [2, 134].
Комментаторы статьи О Флобере С. Г. Бочаров и Л. А. Гоготишвили отмечают, что имя Джойса появилось в тексте Бахтина не случайно, а более чем закономерно:
Кроме прямого подхода к проблеме «Джойс и Бахтин», то есть слов самого Бахтина о Джойсе, существует ещё и косвенный, и именно он даёт возможность утверждать, что Бахтин был хорошо знаком с творчеством ирландского романиста. Существует заявка соратника, друга и единомышленника Бахтина Л. В. Пумпянского, соорганизатора Невельского философского общества, на написание в 1932 году большой книги о Джойсе, блестящим знатоком творчества которого он был. А в 1930 году Пумпянскому было отказано в издании монографии Литература современного Запада и Америки под предлогом необходимости переработки всей книги.
Вполне очевидно, что произведения Джойса были предметом интереса Невельского (затем — витебского и ленинградского) общества, и Бахтин был хорошо знаком с творчеством великого ирландца.
А вообще: есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе — какая разница! Читал ли Э ко Бахтина, Бахтин — Джойса, а Хоружий — и того, и другого, третьего — не в этом дело. Задаваться вопросом, насколько Э ко вторичен по отношению к Бахтину, а Бахтин — по отношению к Джойсу, значит уйти от «имени Джойса» в эковском романе ещё дальше, чем мы это уже сделали… Да, Джойс — как тень: на его месте у Э ко — Борхес, у Бахтина — Флобер.
Итак, карнавал в романе Имя розы — не только идейный лейтмотив, но и способ организации речевого процесса, т. е. то, что непременно — хотя и расплывчато — именуется дискурсом с лёгких рук Греймаса и Курте.
Мог ли Э ко в своём «романе о карнавале» не соединить все карнавальные атрибуты в какой-либо конкретной повествовательной инстанции? Мог (Эко может всё), но не соединил. Иначе зачем же тогда минотавруозная фигура Борхеса? Всё-таки Э ко — не Пелевин, он не стал бы за ширмой из Борхеса скрывать пустоту: семиотик не допустит пустого знака, обессмысленного НИЧЕМ.
Но тогда Имя розы написал бы не Э ко, а Б. Акунин. В романе же Умберто Э ко самый дорогой ему образ — согласно правилу инверсии (важнейшему в карнавальном мироотношении ) — должен воплотиться в самой отвратительной, морально низкой, невежественной и тёмной фигуре. И такая фигура в романе есть.
ни тогда я не понимал, ни сейчас не пойму, на каком языке он изъяснялся. Это не была латынь — язык, употреблявшийся в монастыре меж нами, образованными людьми. Это не было и наречие местности, окружавшей монастырь. И наречием какого-либо другого края это, сколько я могу судить, тоже не было Позднее я убедился, что Сальватор владел всеми языками — и ни одним. Он выстроил собственный язык из наречий тех мест, где бывал [10 (#8), 27].
Сальватор изъясняется так:
Да нет, Вячеслав Всеволодович, не мерещится. Обратимся хотя бы к С. С. Хоружему :
В основном, язык тут всё же английский; но в каждой фразе и каждой строке — слова, которых в английском нет. Обычно их нет и ни в каком другом языке, это — неологизмы Джойса. Их тысячи и десятки тысяч: если во всём Улиссе менее 30 тысяч слов, то в Поминках 49 200 только таких, что употреблены единственный раз. Джойс черпает слова примерно из семидесяти (!) языков и строит из них межъязыковые или мультиязыковые гибриды. Частый приём таков: написание иноязычного слова искажается так, чтобы его звучание напоминало таковое некоторого английского слова или оборота; значение же полученного гибрида оказывается обогащённым, двойным, вбирая в себя значения и зримого слова, и слышимого. Или наоборот, иностранное слово, по сходству звучания записывается как исковерканное английское. Перед нами — семиотическая гибридизация [8, 433–434].
49 200 неологизмов — это уже не словарь идиолекта писателя. Это — новый язык. Вавилон наоборот. До столпотворения: синтез семидесяти языков в один.
Часто момент смысловой склейки не виден и не слышим (дайте мне полиглота с семьюдесятью языками!); улавливаются не смысловые неологизмы, а куски знакомых слов из известных (чаще только известного) языков (языка) — то, что Адсон отмечает в речи Сальватора :
И перо моё бессильно воспроизвести те обрубленные — и, если можно это себе представить, ещё более вавилонские — подобия слов [10 (#9), 162].
Выше отмечалось, что описанию внешности Сальватора Э ко уделяет такое внимание, какого не удостоился никто из других персонажей романа. Пришло время дешифровки и этого текстового «сообщения».
Особое внимание к Сальватору продиктовано не только замыслом Э ко, но и художественным принципом в методологии рассказчика. Уже на первых страницах романа Адсон предупреждает:
Впредь не займу сии листы описанием внешности людей — кроме случаев, когда лицо либо движение предстанут знаками немого, но красноречивого языка [10 (#8), 14].
Вряд ли бы Адсон (любой) понял что-нибудь из такого фрагмента Поминок по Финнегану :
А если и понял бы — как передал бы своим нарративом?
Так! Ласка — невеликий зверь, премилый, ростом малым-мало выше мыши. Мышь от неё в страхе. И змея и жаба. Как укусят ласку — та бежит, где укроп и чина. Их грызёт. И снова воевать. Есть кто верит — родится-де из глаза. А другие верят, что сие неверно [10 (#9), 132].
Эко, взяв джойсов способ словотворчества, преломил его в восприятии юноши четырнадцатого века. Остались только знаки.
Выше я писал о том, что в художественном мире Джойса карнавал словотворческий синтезируется с карнавалом мировоззренческим: буква карнавала подкрепляется его духом.
Наиболее карнавализованная глава Имени розы — «Шестого Дня, Час Третий»: во время заупокойного песнопения Адсон засыпает, и снится ему сон, после психоаналитического сеанса Вильгельма Баскервильского трансформирующийся в Киприанов Пир — раннесредневековый текст, который Бахтин считал началом гротескной традиции, карнавально профанирующей священную символику, опуская её до фамильярно-весёлого низа.
Казалось бы, достаточно — умный поймёт, остальные удовольствуются детективным сюжетом… Ан нет, тут сквозь маски нарратора и ауктора прорывается обеспокоенная физия самого мэтра Э ко. И — чтобы мы, не дай Бог, не прочитали лейтмотив карнавала только через Рабле или, ещё чего, Бахтина — Эко кричит, что это джойсовский карнавал:
Я не понимал, где нахожусь: в аду или, наоборот, в раю, устроенном по представлениям Сальватора [10 (#10), 55].
Вот где в образе Сальватора соединяются словотворческий карнавал с мировоззрением! Вот где Джойс зарыт! 4
Не просто карнавал, не просто Киприанов пир как карнавал, не просто восприятие Адсоном Киприанова пира как карнавала, а (не откажем себе в удовольствии ещё раз повторить) восприятие Адсоном Киприанова пира через представления Сальватора о карнавале.
Собственно, на этом всё.