Царь видя их злой умысел что пришли не по добро и говорят невежливо
Царь видя их злой умысел что пришли не по добро и говорят невежливо
После прекращения погромов «бояре Москву велели запереть по всем воротам кругом», чтобы никого не впускать и не выпускать из города.
По свидетельству источников, повстанцы во время второго прихода в Коломенское снова пришли «к царю на двор силно». Здесь снова происходили какие-то переговоры бояр с восставшими («бояре выходили на улицу»). Однако переговоры не дали результатов, участники «гиля» «сердито и невежливо» разговаривали с Алексеем Михайловичем. Перепуганный Б. В. Шорин подтвердил слова восставших, будто его отец «побежал в Польшу с боярскими листами». Восставшие решительно потребовали выдать бояр «для убийства», царь «отговаривался» тем, что он едет для сыска в Москву. В ответ из толпы раздались крики, грозившие самочинной расправой с «изменниками», не считаясь с волей царя: «Будет он добром им тех бояр не отдаст, и они у него учнут имать сами по своему обычаю». Восставшие, очевидно, собирались перейти к действиям. Солдаты полка А. Шепелева в это время расправлялись со своими начальными людьми, некоторых из них «били» и «в воду вогнали». Обстановка становилась крайне напряженной для царя и его окружения.
К этому времени в Коломенское и вокруг него стянули большое количество войск, придворных и их холопов; их общее число составляло не менее 6–7 тыс. человек, возможно, даже больше, до 8-10 тыс. Собранных сил было вполне достаточно для расправы с повстанцами. Алексей Михайлович резко изменил тон и вместо продолжения разговоров с ними «тихим обычаем» дал сигнал начать резню. Восставших убивали и ловили в Коломенском, его окрестностях, на всех дорогах между селом и столицей, под стенами Земляного города. Атмосфера расправы хорошо передается в сообщениях современников. По Котошихину, «царь, видя их злой умысел, что пришли не по добро и говорят невежливо, з грозами, и проведав, что стрелцы к нему на помочь в село пришли, закричал и велел… тех людей бити и рубити до смерти и живых ловити. И как почали их бить…. почали бегать и топитися в Москву реку…». Собакин говорит, что после того, как восставшие «указу великого государя учинилися непослушны», Алексей Михайлович велел их «имать и вязать и сажать в столовую избу, а иных велел побивать до смерти», «сечь и рубить их без милости, имавши их, вешать». В результате расправы «многих черных людей и бунтовщиков и всяких вольных людей в селе Коломенском побили и перевешали». Солдат полка А. Шепелева, участвовавших в восстании, царь «велел тоже рубить до смерти и, имавши, вешать и в реках топить и в болотах безо всякия милости и пощады».
В прибавлениях к Новгородской III летописи сообщается, что царь велел «воров» казнить, вешать и топить в Москве-реке; «тогда не точию чернь погубляху, но и всяк народ, смотрелщиков, множество разного народа погибло… А после многих невинных яша мужей и жен, в струги садиша и дны прорубаше и тако топиша». В летописце из Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина говорится, что «бунтовщиков московские стрелцы побили и в Москве реке потопили». По словам автора-летописца 1624–1691 гг., московские стрелецкие полки «обьедоша мятежников кругом и повелением царевым всех мечю предаша, овых в поле бежащих, иных же чрез реку пловущих конницею, боярскими людми побиени и утоплени быша»; расправа была столь массовой и жестокой, что автор, сильно преувеличивая, заканчивает: «и ни един от них убеже, вси погибоша». Таким образом, современники говорят именно о массовой резне и диком погроме, учиненном властями в Коломенском, Москве и их окрестностях.
После подавления бунта к следствию в розыскных комиссиях в общей сложности было привлечено более 1700 человек, из них около 1500 арестованных и около 240 свидетелей. Из общего числа арестованных к различным казням было приговорено 30–32 человека. Большая часть арестованных — свыше 1400 человек — была сослана.
Царь видя их злой умысел что пришли не по добро и говорят невежливо
Книжный магазин Фаланстер запись закреплена
Анархия без анархизма: история низового сопротивления в России.
Московское восстание 25 июля 1662 года («медный бунт»).
Причины, приведшие к взрыву классовой борьбы в столице Русского государства в 1662 года сводились к общему расстройству хозяйственной жизни страны во второй половине 1650 — начале 1660-х годов, вызванному тяжелыми и длительными войнами и крахом финансовых мероприятий правительства царя Алексея Михайловича, резкому усилению феодально- крепостнической эксплуатации.
Очевидно, выступление 25 июня было подготовлено заранее. О возможности близкого взрыва написал в своем сочинении А. Майерберг, уехавший из Москвы незадолго до восстания. Дьячок Алексеевского девичьего монастыря показал на следствии, что он еще «вскоре» после «светлой недели» (пасхи), т. е. месяца за три до восстания, слышал разговоры следующего содержания: «Чернь де сбирается и чаять от них быть погрому двору боярина Ильи Даниловича Милославского да гостя Василья Шорина и иных богатых людей за измену в денежном деле, будто он, Василий, да кадашевец, а как его зовут, того не ведает, деньги делали. ».
Непосредственным толчком к выступлению послужили прокламации («воровские листы»), расклеенные в столице в ночь перед восстанием и составленные заранее. Их прибивали и приклеивали в разных местах города, на площадях, на решетках, перегораживавших улицы на перекрестках, и т. д. Прокламация состояла из двух частей: первая часть содержала список «изменников», в котором определенно упоминались восемь человек: И. Д. и И. А. Милославские, Ф. М. Ртищев, Б. М. Хитрово, Д. М. Башмаков, В. Г. Шорин, Б. В. Шорин, С. Задорин; пять фамилий — С. Л. и Р. М. Стрешневых, С. Заборовекого, Облязова, В. Стоянова, возможно, также упоминались в прокламации; по крайней мере, они тоже вызывали ненависть восставших, которые требовали расправы с ними. Все они составляли тот круг придворных деятелей и крупных торговцев, которые держали в своих руках управление государственными делами, крупные торговые операции и были виновны в различных злоупотреблениях (монетная операция, махинации с фальшивыми деньгами и т. д.), вызвавших справедливую ненависть городских низов и служилых людей. Во второй части характеризовалась «измена» бояр и гостей (сношения с Польшей), говорилось о бедствиях, связанных с введением медных денег, недостатком соли и других предметов первой необходимости. Лозунгом восставшгих был не только мотив боярской «измены», но и требование снижения налогов, прекращения злоупотреблений, вызванных медной реформой.
О начале восстания Г. Н. Собакин сообщает, что восставшие «лист воровской, вышетчи, многим людям и всему государству чли во многих местех и, четчи тот лист и бив в набаты и по церквам в колокола, и пошли бить челом великому государю в село Коломенское. ». По словам автора летописца 1624—1691 гг., «. во царствующем же граде Москве внезапу возмутися парод и яко волны морския, волнующийся без ветров, тако и смущающияся человецы. Егда же дню наставшу, собирахуея везде к тем хартиям народи, яко полки, и сия чтуще всем вслух, и собравшеся отвсюду в соединении множество народа на Красную площадь и вей вкупе учиниша гиль и мятеж. ». Московские власти явно растерялись и не принимали никаких мер против восставших, которые заполнили Красную площадь. Их собралось несколько тысяч человек, большая часть которых (4—5 тыс. чел.) направилась в Коломенское. Восставшие «мужики», «чернь», московские «всяких чинов люди» бежали в большом количестве «розньгми улицами» из Москвы по направлению к Коломенскому; они несли в Коломенское не только прокламацию («воровской лист»), но и челобитную. Восставшие были очень возбуждены и настроены весьма решительно. В Москве били в набаты, по церквам звонили колокола, начались погромы дворов ненавистных народу лиц. К восставшим присоединилось некоторое количество ратных людей, в первую очередь солдат полка А. Шепелева, более воловины которых в 1661 г. участвовало в сражениях. Московские власти не могли воспрепятствовать действиям восставших; они только послали в Коломенское весть, «что на Москве учинилась смута и начали домы грабить».
Приход восставших был неожиданным для коломенского двора. В Коломенском находилось все царское семейство, собиравшееся в этот день праздновать именины царской сестры царевны Анны Михайловны. Его обслуживал целый штат придворных. Охрана дворца состояла из стрельцов. В царской резиденции было, несомненно, более 1000 человек, способных оказать сопротивление. 4—5 тыс. восставших, пришедших в Коломенское, хотели идти на царский двор, но их не пустили стрельцы; стрелецкие головы докладывали царю, что восставшие «на двор великого государя насилством идут и ворота ломают», бьют челом, чтобы царь принял челобитную и прокламацию («лист»), выдал бояр «за их измену» и «велел казнить смертною казнию». Царь, бывший в церкви у обедни, выслал для переговоров бояр с указом взять у восставших «лист и челобитную», а повстанцам — идти в Москву; туда обещал направиться и сам царь. Но восставшие «боярам отказали и листа и челобитной не дали и учинилися великого государя указу силны и били челом с великим невежеством». Автор летописца 1624—1691 гг. говорит, что царь вынужден был после неудачи своих сановников выйти сам. По Майербергу, Алексей Михайлович обещал разыскать и строго наказать «уличенных» бояр, но сказал им, что требовать их выдачи «несправедливо». После «договора» с царем восставшие направились в Москву, где, согласно обещаниям царя и бояр, должно было начаться расследование боярской «измены».
В Москве события развивались еще более бурно. Очевидец событий шведский комиссар А. Эбере рассказывает, что народ ворвался в дома В. Шорина, С. Задорина; все в них было разграблено; восставшие (в погроме участвовало несколько тысяч человек) наводили ужас в городе; этим объяснялось продолжавшееся бездействие московских властей. Эбере добавляет, что у домов всех «знатных», против которых был направлен гнев восставших, поставили стражу. Из следственных материалов известно, что было арестовано более 225 «грабельщиков». Из них 18 человек были повешены 26 июля. Это, несомненно, наиболее активные участники погромов в Москве. Среди них — восемь посадских людей, пять служилых людей, два холопа и др.
Погромы продолжались до ухода новой партии восставших из Москвы в Коломенское с сыном В. Шорина. Во время погрома двора Шориных восставшие, очевидно, искали обоих «изменников» — отца и сына. Но В. Шорин спрятался в Кремле на дворе Черкасских. Борис, переодевшись в крестьянское платье, «побежал с Москвы в телеге»; его поймали в четвертом часу дня, т. е. между 7.30 и 8.30 часами утра, вскоре после ухода первой партии восставших в Коломенское. Б. Шорина привели в Кремль «ко Мстиславскому двору», где восставшие, не встречая противодействия властей, очевидно допрашивали молодого Шорина и «научили говорить, чтоб он сказывал, что отец его побежал в Польшу вчерашнего дня з боярскими листами». Восставшие после чтения прокламации были уверены в «измене» В. Шорина и его бегстве в Польшу, так как его не было дома во время погрома, а сын собирался бежать неизвестно куда. В Кремле собралось «воров болши 5000 человек», они вместе с Б. Шориным, свидетелем «измены» отца, направились в Коломенское. Восставшие, возбужденные «подтверждением» слухов об «измене», «бежали в Коломенское и говорили: повели де Васильева сына Шорина и с ним де сказывали письмо воровское». В городе снова начали бить в набаты. Встреча двух партий восставших (одна шла в Коломенское из Москвы, другая из Коломенского в Москву) произошла где-то на полпути между столицей и царской резиденцией. Общая численность восставших почти удвоилась, хотя часть из первой партии уже отстала от движения и возвратилась в Москву. Огромная толпа снова заполнила площадь коломенского дворца, среди них по-прежнему были солдаты полка.
После прекращения погромов «бояре Москву велели запереть по всем воротам кругом», чтобы никого не впускать и не выпускать из города.
По свидетельству источников, повстанцы во время второго прихода в Коломенское снова пришли «к царю на двор силно». Здесь снова происходили какие-то переговоры бояр с восставшими («бояре выходили на улицу»). Однако переговоры не дали результатов, участники «гиля» «сердито и невежливо» разговаривали с Алексеем Михайловичем. Перепуганный Б. В. Шорин подтвердил слова восставших, будто его отец «побежал в Польшу с боярскими листами». Восставшие решительно потребовали выдать бояр «для убийства», царь «отговаривался» тем, что он едет для сыска в Москву. В ответ из толпы раздались крики, грозившие самочинной расправой с «изменниками», не считаясь с волей царя: «Будет он добром им тех бояр не отдаст, и они у него учнут имать сами по своему обычаю». Восставшие, очевидно, собирались перейти к действиям. Солдаты полка А. Шепелева в это время расправлялись со своими начальными людьми, некоторых из них «били» и «в воду вогнали». Обстановка становилась крайне напряженной для царя и его окружения.
К этому времени в Коломенское и вокруг него стянули большое количество войск, придворных и их холопов; их общее число составляло не менее 6—7 тыс. человек, возможно, даже больше, до 8—10 тыс. Собранных сил было вполне достаточно для расправы с повстанцами. Алексей Михайлович резко изменил тон и вместо продолжения разговоров с ними «тихим обычаем» дал сигнал начать резню. Восставших убивали и ловили в Коломенском, его окрестностях, на всех дорогах между селом и столицей, под стенами Земляного города. Атмосфера расправы хорошо передается в сообщениях современников. По Котошихину, «царь, видя их злой умысел, что пришли не по добро и говорят невежливо, з грозами, и проведав, что стрелцы к нему на помочь в село пришли, закричал и велел. тех людей бити и рубити до смерти и живых ловити. И как почали их бить. почали бегать и топитися в Москву реку. », Собакин говорит, что после того, как восставшие «указу великого государя учинилися непослушны», Алексей Михайлович велел их «имать и вязать и сажать в столовую избу, а иных велел побивать до смерти», «сечь и рубить их без милости, имавши их, вешать». В результате расправы «многих черных людей и бунтовщиков и всяких вольных людей в селе Коломенском побили и перевешали». Солдат полка А. Шепелева, участвовавших в восстании, царь «велел тоже рубить до смерти и, имавши, вешать и в реках топить и в болотах безо всякия милости и пощады».
В прибавлениях к Новгородской III летописи сообщается, что царь велел «воров» казнить, вешать и топить в Москве-реке; «тогда не точию чернь погубляху, но и всяк народ, смотрелщиков, множество разного народа погибло. А после многих невинных яша мужей и жен, в струги садиша и дны прорубаше и тако топиша». В летописце из Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина говорится, что «бунтовщиков московские стрелцы побили и в Москве реке потопили». По словам автора летописца 1624—1691 гг., московские стрелецкие полки «обьедоша мятежников кругом и повелением царевым всех мечю предаша, овых в поле бежащих, иных же чрез реку пловущих конницею, боярскими людми побиени и утоплени быша»; расправа была столь массовой и жестокой, что автор, сильно преувеличивая, заканичвает: «и ни един от них убеже, вси погибоша». Таким образом, современники говорят именно о массовой резне и диком погроме, учиненном властями в Коломенском, Москве и их окрестностях.
Всего в результате подавления восстания было убито, потоплено, повешено и арестовано не менее 2,5—3 тыс. человек.
по книге Буганова В. И. «Московское восстание 1662 года»
157. О МОСКОВСКОМ ВОССТАНИИ 1662 г
157. О МОСКОВСКОМ ВОССТАНИИ 1662 г
Григорий Котошихин, «О России в царствование Алексея Михайловича» (см. № 151).
Да в прошлых годех, и как учинилося у Московского царя с Полским Яном Казимиром королем недружба и война, а потом и с королевским величеством Свейским: и за продолжением Полские войны и для пополнения казны, и для поспешения ратным людям на жалованье, деланы денги, рублевики серебряные…
Да в то же время делали денги полтинники медные с ефимок, и крестьяне, увидев такие в одну пору худые деланные денги, неровные и смешаные, не почали в города возить сена и дров и съестных запасов, и почала быть от тех денег на всякие товары дороговь великая. А служилым людем царское жалованье давано полное, а они покупали всякие запасы и харчь и товары вдвое ценою, и от того у них в году жалованья не доставало, и скудость почала быть болшая. Хотя о тех денгах указ был жестокой и казни, чтоб для них товаров и запасов никаких ценою не подвышали: однако на то не смотрили. И видя царь, что в тех денгах не учало быти прибыли, а смута почала быть болшая, велел де-лати на Москве, и в Новегороде, и во Пскове, а потом и в Куконаузе, на дворец своих денги медные, алтынники, грошевики, копейки, против старых серебряных копеек, и от тех денег меж крестьян потому ж и была смута; и те прежние денги, и алтынники, и грошевики, велел царь принимати в казну и переделывать в мелкие копейки. И деланы после того денги медные ж мелкие, и ходили те мелкие денги многое время с серебряными заровно; и возлюбили те денги всем государством, что всякие люди их за товары принимали и выдавали.
И в скором времени, на Москве и в городех, объявилися в тех медных денгах многие воровские, и тех людей хватали и пытали всячески… И кто до чего довелся, казнили смертною казнию, и отсекали руки и прибивали у денежных дворов на стенах, а домы их и животы имали из царя безденежно. Однако, те люди на такие великие мучения и смерти и разорения не смотрили, делали такие воровские денги аж до скончания тех денег; и мало кто из таких воров не пойман и не казнен. И которые воры были люди богатые, и они своих бед откупались, давали на Москве посулы болшие боярину, тестю царскому, Илье Даниловичю Милославскому, да думному дворянину Матюшкину, за которым была прежнего царя царицына родная сестра, да дьяком, а в городех посулы ж воеводам и приказным людем; и они, для тех посулов, тем вором помогали и из бед избавливали…
И на того боярина царь был долге время гневен, а думного человека отставили прочь от Приказу, а казни им не учинили никакой; а дьяком, и подьячим и головам, и целовальником и денежным вором, учинили казни, отсекали руки и ноги и палцы от рук и ног, и ссылали в ссылку в далние городы.
И тех воров товарыщи, видя, что тому боярину и думному человеку, за их воровство, не учинено ничего, умыслили написать на того боярина и на иных трех воровские листы, чем бы их известь и учинить в Москве смуту для грабежу домов, как и преж сего бывало, бутто те бояре ссылаются листами с Полским королем, хотя Московское государство погубить и поддать Полскому королю; и те воровские листы прибили, в ночи, на многих местех по воротам и по стенам.
А царь в то время был в походе, со всем своим домом, и с ним бояре и думные и ближние люди, в селе Коломенском, от Москвы 7 верст. И наутрее всякого чину люди, идучи в город, те писма чли и взяли к себе; и пришед на площадь, к Лобному месту, у рядов, стали те писма честь вслух всем людем. И собралось к тому месту всякого чину людей множество, и умыслили итти в город, к царю, и просити тех бояр, чтоб им царь выдал их головою на убиение, и уведали, что царя в Москве нет, и они скопяся вместе, тысечь с пять, пошли к царю в поход; а с Москвы в то время бояре послали к царю с вестью, что на Москве учинилась смута и почали домы грабить. А в то время царь был в церкви, у обедни, празновали день рождения дочери его царской; и увидел царь из церкви, идут к нему в село и на двор многие люди, без ружья, с криком и с шумом; и видя царь тех людей злой умысел, которых они бояр у него спрашивали, велел им схоранитися у царицы и царевен, а сам почал дослушивать обедни; а царица, в то время, и царевичи, и царевны, запершися сидели в хоромех в великом страху и в боязни. И как те люди пришли, и били челом царю о сыску изменников, и просили у него тех бояр на убиение; и царь их уговаривал тихим обычаем, чтобы они возвратилися и шли назад к Москве, а он царь, кой час отслушает обедни, будет в Москве, и в том деле учинит сыск и указ; и те люди говорили царю и держали его за платье за пуговицы: «чему де верить?» и царь обещался им богом и дал им на своем слове руку, и один человек ис тех людей с царем бил по рукам, и пошли к Москве все; а царь им за то не велел чинити ничего, хотя и было кем противится. И послал царь к Москве ближнего своего боярина князя Ивана Ондреевича Хованского, и велел на Москве уговаривать, чтобы они смуты не чинили и домов ничьих не грабили; а которые листы объявилися писаны о измене, на бояр и думных людей, приедет он, царь, сам для сыску, того ж дни…
И как те злые люди, которые от царя шли к Москве, встретились с теми людми, которые шли к царю с Шориновым сыном [и] собрався вместе, пошли к царю… А царь в то время садился на лошадь, хотел ехать к Москве… И они почали у царя просить для убийства бояр, и царь отговаривался, что он для сыску того дела едет к Москве сам; и они учали царю говорить сердито и невежливо з грозами: «будет он добром им тех бояр не отдаст, и они у него учнут имать сами, по своему обычаю». Царь, видя их злой умысл, что пришли не по добро и говорят невежливо, з грозами, и проведав, что стрелцы к нему на помочь в село пришли, закричал и велел столником, и стряпчим, и дворяном, и жилцам, и стрелцом, и людем боярским, которые при нем были, тех людей бити и рубити до смерти и живых ловити. И как их почали бить и сечь и ловить, а им было противитися не уметь, потому что в руках у них ничего не было, ни у кого, почали бегать и топитися в Москву реку, и по-топилось их в реке больше 100 человек, а пересечено и переловлено болши 7 тысяч человек, а иные розбежались…
Читайте также
§ 3. Восстание в Москве в 1662 г.
§ 3. Восстание в Москве в 1662 г. Экономика России и возможности податной части населения, с трудом обеспечивавшие финансовые потребности государства в мирное время, не справлялись с резко возраставшей нуждой в деньгах во время войн. К тому же содержание армии, частично
ПАСКАЛЬ (1623–1662)
ПАСКАЛЬ (1623–1662) Трудно найти в истории человечества другой подобный пример проявления столь многих дарований за недолгую жизнь. Математик и писатель, физик и философ, изобретатель и религиозный мыслитель — таков универсальный гений Блеза Паскаля.Отец его Этьен был
Глава 2 Князь Н. Б. Юсупов в московском обществе и Московском Английском клубе[185]
Глава 2 Князь Н. Б. Юсупов в московском обществе и Московском Английском клубе[185] Москва! Как много в этом звуке Для сердца русского слилось, Как много в нем отозвалось! А. С. Пушкин Ну что ваш батюшка? все Английского клоба Старинный, верный член до
Июнь-август 1662 года. Адриатическое море
Июнь-август 1662 года. Адриатическое море «Занте» вместе с двумя кораблями братства (16-пушечный тендер «Серениссима» и 20-пушечная грузовая каравелла «Карини») крейсировал недалеко от Бриндизи. На рассвете 22 июня были обнаружены 3 тунисских корабля, идущих по направлению к
1662 «Лондонские анналы».
ПАСКАЛЬ БЛЕЗ (1623 г. – 1662 г.)
ПАСКАЛЬ БЛЕЗ (1623 г. – 1662 г.) Блез Паскаль принадлежал к тому редкому типу мыслителей, которые сочетали в своем творчестве гений ученого и изобретателя, глубину философских открытий и дарование великолепного писателя. Правда, сам он считал себя только ученым и к
10 О восстании Хайка
10 О восстании Хайка Сей Хайк, говорит он, благолепный и статный, густокудрый, ясноокий и могучий, славился среди великанов своей храбростью и выступал против всех, кто стремился к единоличной власти над всеми великанами и богородными героями. Он горделиво поднялся против
Блез Паскаль (1623 г. – 1662 г.)
Блез Паскаль (1623 г. – 1662 г.) Французский философ, физик и математик. Основное философское сочинение: «Мысли». Блез Паскаль принадлежал к тому редкому типу мыслителей, которые сочетали в своем творчестве гений ученого и изобретателя, глубину философских
1662 Логинов Л.И. Записки одного инженера. Л. 130 и сл., 140,
132. О ПСКОВСКОМ ВОССТАНИИ (1609 г.)
132. О ПСКОВСКОМ ВОССТАНИИ (1609 г.) «Повесть о восстании в Пскове» рассказывает о борьбе между «лучшими» и «молодшими» людьми в 1609–1610 гг. Автор «повести» — сторонник «молодших» людей («Полное собрание русских летописей», СПБ 1848, т. IV, стр. 325–327).ПСКОВ ПЕРЕХОДИТ НА СТОРОНУ
1662 Анкета № 358 / 98 // Личн. архив автора.
1662 Воскресенский, 1994.
Полковник Івана Виговського і Юрія Хмельницького. 1658—1662
РОКУ 1662
РОКУ 1662 Уступуючи 2 хан и Хмелницкій з Задніпра, зоставили Козаков у Аркліеві 3 и татар коло Аркліева, а же шкоди великіе чинили по Задніпру, околничий князь Григорій Григоріевич Ромодановскій, скупивши войска, пошол ку Аркліеву и тих татар погромил у Вереміевці, с которих
10. Московское восстание 25 июля 1662 года («медный бунт»)
Из дневника Патрика Гордона:
Источник: В. И. Буганов «Московское восстание 1662 года».
Причины, приведшие к взрыву классовой борьбы в столице Русского государства в 1662 году сводились к общему расстройству хозяйственной жизни страны во второй половине 1650 — начале 1660-х годов, вызванному тяжелыми и длительными войнами и крахом финансовых мероприятий правительства царя Алексея Михайловича, резкому усилению феодально-крепостнической эксплуатации.
На совещании правительства с московскими торговыми людьми во второй половине января — начале февраля 1662 г. представители торговых и посадских людей указывали, что «учинилась в Московском государстве… великая безмерная дороговль хлебная и соляная, от медных денег.» Чернослободцы заявляли, что от медных денег «обогатели денежные мастера, которые воровские деньги делали». В выпуске фальшивых денег был замешан сам правитель И.Д. Милославский, выбивший для себя монет на 120000 рублей. Неожиданные результаты сыска, в ходе которого выявились злоупотребления правящей верхушки, в том числе руководителя следствия и его помощника в Приказе Большой казны, не могли не взбудоражить жителей столицы. Следствие закончилось к началу июля; в это же время был объявлен сбор пятой деньги с посадских людей на жалованье ратным людям. Обесценение валюты, дороговизна, рост налогов, общее ухудшение положения народа, усиление крепостнической эксплуатации вызвали острое недовольство низших и средних слоев посадского населения Москвы, служилых людей московского гарнизона и армии.
Очевидно, выступление 25 июня было подготовлено заранее. О возможности близкого взрыва написал в своем сочинении А. Майерберг, уехавший из Москвы незадолго до восстания. Дьячок Алексеевского девичьего монастыря показал на следствии, что он еще «вскоре» после «светлой недели» (пасхи), т. е. месяца за три до восстания, слышал разговоры следующего содержания: «Чернь де сбирается и чаять от них быть погрому двору боярина Ильи Даниловича Милославского да гостя Василья Шорина и иных богатых людей за измену в денежном деле, будто он, Василий, да кадашевец, а как его зовут, того не ведает, деньги делали…».
Непосредственным толчком к выступлению послужили прокламации («воровские листы»), расклеенные в столице в ночь перед восстанием и составленные заранее. Их прибивали и приклеивали в разных местах города, на площадях, на решетках, перегораживавших улицы на перекрестках, и т. д. Прокламация состояла из двух частей: первая часть содержала список «изменников», в котором определенно упоминались восемь человек: И. Д. и И. А. Милославские, Ф. М. Ртищев, Б. М. Хитрово, Д. М. Башмаков, В. Г. Шорин, Б. В. Шорин, С. Задорин; пять фамилий — С. Л. и Р. М. Стрешневых, С. Заборовекого, Облязова, В. Стоянова, возможно, также упоминались в прокламации; по крайней мере, они тоже вызывали ненависть восставших, которые требовали расправы с ними. Все они составляли тот круг придворных деятелей и крупных торговцев, которые держали в своих руках управление государственными делами, крупные торговые операции и были виновны в различных злоупотреблениях (монетная операция, махинации с фальшивыми деньгами и т. д.), вызвавших справедливую ненависть городских низов и служилых людей. Во второй части характеризовалась «измена» бояр и гостей (сношения с Польшей), говорилось о бедствиях, связанных с введением медных денег, недостатком соли и других предметов первой необходимости. Лозунгом восставших был не только мотив боярской «измены», но и требование снижения налогов, прекращения злоупотреблений, вызванных медной реформой.
О начале восстания Г. Н. Собакин сообщает, что восставшие «лист воровской, вышетчи, многим людям и всему государству чли во многих местех и, четчи тот лист и бив в набаты и по церквам в колокола, и пошли бить челом великому государю в село Коломенское…». По словам автора-летописца 1624–1691 гг., «…во царствующем же граде Москве внезапу возмутися народ и яко волны морския, волнующийся без ветров, тако и смущающияся человецы… Егда же дню наставшу, собирахуея везде к тем хартиям народи, яко полки, и сия чтуще всем вслух, и собравшеся отвсюду в соединении множество народа на Красную площадь и вей вкупе учиниша гиль и мятеж…». Московские власти явно растерялись и не принимали никаких мер против восставших, которые заполнили Красную площадь. Их собралось несколько тысяч человек, большая часть которых (4–5 тыс. чел.) направилась в Коломенское. Восставшие «мужики», «чернь», московские «всяких чинов люди» бежали в большом количестве «розными улицами» из Москвы по направлению к Коломенскому; они несли в Коломенское не только прокламацию («воровской лист»), но и челобитную. Восставшие были очень возбуждены и настроены весьма решительно. В Москве били в набаты, по церквам звонили колокола, начались погромы дворов ненавистных народу лиц. К восставшим присоединилось некоторое количество ратных людей, в первую очередь солдат полка А. Шепелева, более воловины которых в 1661 г. участвовало в сражениях. Московские власти не могли воспрепятствовать действиям восставших; они только послали в Коломенское весть, «что на Москве учинилась смута и начали домы грабить».
Приход восставших был неожиданным для коломенского двора. В Коломенском находилось все царское семейство, собиравшееся в этот день праздновать именины царской сестры царевны Анны Михайловны. Его обслуживал целый штат придворных. Охрана дворца состояла из стрельцов. В царской резиденции было, несомненно, более 1000 человек, способных оказать сопротивление. 4–5 тыс. восставших, пришедших в Коломенское, хотели идти на царский двор, но их не пустили стрельцы; стрелецкие головы докладывали царю, что восставшие «на двор великого государя насилством идут и ворота ломают», бьют челом, чтобы царь принял челобитную и прокламацию («лист»), выдал бояр «за их измену» и «велел казнить смертною казнию». Царь, бывший в церкви у обедни, выслал для переговоров бояр с указом взять у восставших «лист и челобитную», а повстанцам — идти в Москву; туда обещал направиться и сам царь. Но восставшие «боярам отказали и листа и челобитной не дали и учинилися великого государя указу силны и били челом с великим невежеством». Автор летописца 1624–1691 гг. говорит, что царь вынужден был после неудачи своих сановников выйти сам. По Майербергу, Алексей Михайлович обещал разыскать и строго наказать «уличенных» бояр, но сказал им, что требовать их выдачи «несправедливо». После «договора» с царем восставшие направились в Москву, где, согласно обещаниям царя и бояр, должно было начаться расследование боярской «измены».
В Москве события развивались еще более бурно. Очевидец событий шведский комиссар А. Эбере рассказывает, что народ ворвался в дома В. Шорина, С. Задорина; все в них было разграблено; восставшие (в погроме участвовало несколько тысяч человек) наводили ужас в городе; этим объяснялось продолжавшееся бездействие московских властей. Эбере добавляет, что у домов всех «знатных», против которых был направлен гнев восставших, поставили стражу. Из следственных материалов известно, что было арестовано более 225 «грабельщиков». Из них 18 человек были повешены 26 июля. Это, несомненно, наиболее активные участники погромов в Москве. Среди них — восемь посадских людей, пять служилых людей, два холопа и др.
Погромы продолжались до ухода новой партии восставших из Москвы в Коломенское с сыном В. Шорина. Во время погрома двора Шориных восставшие, очевидно, искали обоих «изменников» — отца и сына. Но В. Шорин спрятался в Кремле на дворе Черкасских. Борис, переодевшись в крестьянское платье, «побежал с Москвы в телеге»; его поймали в четвертом часу дня, т. е. между 7:30 и 8:30 часами утра, вскоре после ухода первой партии восставших в Коломенское. Б. Шорина привели в Кремль «ко Мстиславскому двору», где восставшие, не встречая противодействия властей, очевидно допрашивали молодого Шорина и «научили говорить, чтоб он сказывал, что отец его побежал в Польшу вчерашнего дня з боярскими листами». Восставшие после чтения прокламации были уверены в «измене» В. Шорина и его бегстве в Польшу, так как его не было дома во время погрома, а сын собирался бежать неизвестно куда. В Кремле собралось «воров болши 5000 человек», они вместе с Б. Шориным, свидетелем «измены» отца, направились в Коломенское. Восставшие, возбужденные «подтверждением» слухов об «измене», «бежали в Коломенское и говорили: повели де Васильева сына Шорина и с ним де сказывали письмо воровское». В городе снова начали бить в набаты. Встреча двух партий восставших (одна шла в Коломенское из Москвы, другая — из Коломенского в Москву) произошла где-то на полпути между столицей и царской резиденцией. Общая численность восставших почти удвоилась, хотя часть из первой партии уже отстала от движения и возвратилась в Москву. Огромная толпа снова заполнила площадь коломенского дворца, среди них по-прежнему были солдаты полка.
После прекращения погромов «бояре Москву велели запереть по всем воротам кругом», чтобы никого не впускать и не выпускать из города.
По свидетельству источников, повстанцы во время второго прихода в Коломенское снова пришли «к царю на двор силно». Здесь снова происходили какие-то переговоры бояр с восставшими («бояре выходили на улицу»). Однако переговоры не дали результатов, участники «гиля» «сердито и невежливо» разговаривали с Алексеем Михайловичем. Перепуганный Б. В. Шорин подтвердил слова восставших, будто его отец «побежал в Польшу с боярскими листами». Восставшие решительно потребовали выдать бояр «для убийства», царь «отговаривался» тем, что он едет для сыска в Москву. В ответ из толпы раздались крики, грозившие самочинной расправой с «изменниками», не считаясь с волей царя: «Будет он добром им тех бояр не отдаст, и они у него учнут имать сами по своему обычаю». Восставшие, очевидно, собирались перейти к действиям. Солдаты полка А. Шепелева в это время расправлялись со своими начальными людьми, некоторых из них «били» и «в воду вогнали». Обстановка становилась крайне напряженной для царя и его окружения.
К этому времени в Коломенское и вокруг него стянули большое количество войск, придворных и их холопов; их общее число составляло не менее 6–7 тыс. человек, возможно, даже больше, до 8-10 тыс. Собранных сил было вполне достаточно для расправы с повстанцами. Алексей Михайлович резко изменил тон и вместо продолжения разговоров с ними «тихим обычаем» дал сигнал начать резню. Восставших убивали и ловили в Коломенском, его окрестностях, на всех дорогах между селом и столицей, под стенами Земляного города. Атмосфера расправы хорошо передается в сообщениях современников. По Котошихину, «царь, видя их злой умысел, что пришли не по добро и говорят невежливо, з грозами, и проведав, что стрелцы к нему на помочь в село пришли, закричал и велел… тех людей бити и рубити до смерти и живых ловити. И как почали их бить…. почали бегать и топитися в Москву реку…». Собакин говорит, что после того, как восставшие «указу великого государя учинилися непослушны», Алексей Михайлович велел их «имать и вязать и сажать в столовую избу, а иных велел побивать до смерти», «сечь и рубить их без милости, имавши их, вешать». В результате расправы «многих черных людей и бунтовщиков и всяких вольных людей в селе Коломенском побили и перевешали». Солдат полка А. Шепелева, участвовавших в восстании, царь «велел тоже рубить до смерти и, имавши, вешать и в реках топить и в болотах безо всякия милости и пощады».
В прибавлениях к Новгородской III летописи сообщается, что царь велел «воров» казнить, вешать и топить в Москве-реке; «тогда не точию чернь погубляху, но и всяк народ, смотрелщиков, множество разного народа погибло… А после многих невинных яша мужей и жен, в струги садиша и дны прорубаше и тако топиша». В летописце из Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина говорится, что «бунтовщиков московские стрелцы побили и в Москве реке потопили». По словам автора-летописца 1624–1691 гг., московские стрелецкие полки «обьедоша мятежников кругом и повелением царевым всех мечю предаша, овых в поле бежащих, иных же чрез реку пловущих конницею, боярскими людми побиени и утоплени быша»; расправа была столь массовой и жестокой, что автор, сильно преувеличивая, заканчивает: «и ни един от них убеже, вси погибоша». Таким образом, современники говорят именно о массовой резне и диком погроме, учиненном властями в Коломенском, Москве и их окрестностях.
После подавления бунта к следствию в розыскных комиссиях в общей сложности было привлечено более 1700 человек, из них около 1500 арестованных и около 240 свидетелей. Из общего числа арестованных к различным казням было приговорено 30–32 человека. Большая часть арестованных — свыше 1400 человек — была сослана.
В ходе розыска пытали 196 человек, 180 из них получили в общей сложности 3896 ударов. Эти цифры не являются исчерпывающими, так как не все допросы арестованных и, вероятно, свидетелей сохранились. Картина следствия, которая вырисовывается достаточно отчетливо, хотя и неполно, из материалов сыска, дополняется показаниями современников. Так, Г. Котошихин сообщает, что, помимо пыток, казней (отсечение рук и ног, пальцев), ссылок, «иных, бив кнутьем, и клали на лице на правой стороне признаки, розжегши железо накрасно, а поставлено на том железе «буки», то есть бунтовщик, чтоб был до веку признатен».
Всего в результате подавления восстания было убито, потоплено, повешено и арестовано не менее 2,5–3 тыс. человек.
Правительство, конечно, оказалось в состоянии подавить недовольство своих подданных, но ненадолго. Уже через четыре года протест задавленного нуждой народа начинает прорываться наружу (поход Василия Уса 1666 г.) и выливается затем в грандиозный пожар Крестьянской войны под руководством Степана Разина. Глубоко символичным является факт участия в разинском восстании повстанцев 1662 г., поднявших «мятеж» и испивших свою чашу тяжких страданий незадолго до выступления удалого атамана и его «детушек».