Цветаева что сделала с детьми
Дочери Цветаевой: Шокирующая история бессердечной матери и поэтессы…
Продолжение про дочерей Цветаевой, которых она сдала в приют, так как не хотела ради еды работать на скучной работе и не могла пойти на рынок распродавать, как мещанка, драгоценности.
Спустя время она стала приходить в приют и кормить дочерей, но только старшую. Приносила ей даже сладости. Когда ее спрашивали, почему она не угостит маленькую, Цветаева возмущалась: «Отнимать у Али?» Когда Цветаевой сообщили в приюте, что младшая дочь все время кричит от голода, та лишь ответила: «При мне она пикнуть не смела. Узнаю ее гнусность». Это было о ребенке неполных трех лет.
Ариадна из приюта все время писала матери. По уговору, она должна была называть мать чужой тетей — чтобы не обязали вернуть детей, потому что при живых родителях в сиротский дом не брали. Письма из приюта не отправлялись, их Цветаевой передали, когда она забирала старшую. В письмах старшая каждый день писала матери, что Ира кричит нестерпимо от голода, что у нее начали оказывать органы и она по несколько раз за ночь обкакивается. Девочки спали в одной кровати. Цветаева возмутилась снова гнусностью трехлетнего ребенка, который какал водичкой, потому что погибал от голода. Прочитав эти письма уже дома, она не пришла в приют, ни принесла младшей дочери даже сахара. И не поехала на похороны. О смерти Ирины матери сообщили словами: «Ребенок умер от голода и тоски».
Ариадна писала из приюта: «Висят иконы Иисуса и Богородицы. Всё время в глазах и душе Ваш милый образ. Ваша шубка на меху, синие варежки».
Если зима и голод, а у вас есть шуба, ваш ребенок не должен умирать от голода. Шуба менялась на еду. Это закон рынка.
Вот что еще писала матери семилетняя Ариадна:
«У Вас я ела лучше и наедалась больше, чем у этих. О мама! Если бы Вы знали мою тоску. Я не могу здесь жить. Я не спала еще ни одной ночи еще. Нет покою от тоски и от Ирины. Тоска ночью и Ирина ночью. Тоска днем и Ирина днем. Марина, я в первый раз в жизни так мучаюсь. О как я мучаюсь, как я Вас люблю. Я низачто не пойду в школу. Там не то не то. Мне нужны Вы. Всё время у меня тяжелая голова, и думаю, думаю, думаю об Вас».
А Цветаева писала пьесы, ходила на литературные чтения и думала, что так всем будет лучше…
Не надо ссылаться на эпоху и право любить детей по-разному. У кого есть дети, признайтесь: может такое быть, что вы едите (дома и в гостях), а ваш ребенок распух от голода и у него отказал кишечник? Речь идет не о нелюбви, а о ненависти. Она не выбирала между спасением одной и другой. Это не тайфун, когда у матери в каждой руке по ребенку и она должна выбрать, кого спасать. Цветаевой хватило бы сил спасти обоих. И вообще не сдавать их в приют. Цветаева уморила ребенка голодом. Ненавидела дочь и не посчитала нужным ее спасать.
Если кто не понял, повторяю пример в красках: у вас двое детей, одного вы приходите кормить, пока второй тут же, на кровати, лежит в предсмертной дизентерии. Даете старшему сахар, пирожки, вареную картошку. На вас хорошая одежда, вы приехали в приют на такси, дома у вас остались драгоценности и живопись. Вы садитесь на краешек кровати, гладите, жалеете одного ребенка и не смотрите на второго, который умирает. Потом уходите, у вас поэтическое выступление. Голодный умирает, больной болеет. Вам нет дела до голодной дочери и некогда заниматься больной. Пускай она скучает — в приюте тоже хорошо. Приезжаете, когда старший ребенок при смерти. Забираете домой, сами кормите, лечите. Второй ребенок лежит в луже кровавого поноса. Вам все равно.
В блокаду женщины, работавшие там, где можно было слизнуть хотя бы опилки, научились, как волчицы, срыгивать дома украденное. Женщины с детьми 1-3 лет, падая в обмороки, до изнеможения совали детям в рот грудь, вызывая релактацию. Бывали случаи, когда 5-7- и даже 11-летних детей находили полуживых на груди окоченевшей матери. Уже отключаясь от голода, мать из последних сил подползала к ребенку и совала ему в рот грудь. Потому что до того, как она остынет и окоченеет, ему может достаться хотя бы капля молозива и он дотянет до санитарного обхода, во время которого собирали трупы.
А вы говорите, эпоха Цветаеву заставила! Вот матерей моих соседок эпоха заставила кору обдирать, долбить ее, мочить и делать детям оладьи. В глухой лес за грибами ходить заставила. К медведям и волкам. А Цветаеву заставить не смогла
Несчастные дети со сломанной судьбой. Как сложилась жизнь двух дочерей и сына Марины Цветаевой
А одну из своих дочерей Цветаева погубила сама.
Ариадна Эфрон
Родители ласково называли ее Аля. Девочка с большими голубыми глазами появилась на свет в 1912 году. Марина Цветаева посвящала ей стихи и радовалась сообразительности дочки. В детстве и юности Аля успела пожить с родителями за границей. Сначала три года в Чехословакии, а потом 12 лет во Франции. Она помогала матери по хозяйству — стирала, убирала. Девочке пришлось даже бросить школу, но это не сделало ее необразованной.
Аля умела читать и с детства писала прекрасные стихи. Позже в Париже она вернулась к учебе, окончила колледж прикладного искусства и высшую школу Лувра по истории изобразительного искусства. Аля работала в местных журналах, где занималась оформлением изданий, а позже писала статьи и очерки.
Окончательно реабилитирована Аля была лишь в 1955 году. Тогда она занялась сохранением и восстановлением наследия матери. Многие рукописи Цветаевой остались во Франции, и Аля связывалась с разными людьми, чтобы они выслали или привезли ей тетради. Если они выбирали передачу при личной встрече, женщина всегда назначала ее в гостинице. Ведь там была организована хорошая прослушка и Аля могла не бояться, что ее снова в чем-то заподозрят.
Женщина умерла в 1975 году от сердечного приступа. У нее с детства болело сердце и она уже перенесла несколько инфарктов. Детей Аля так и не родила, как и не смогла сделать музей памяти своей матери, о котором искренне мечтала.
Ирина Эфрон
Второй ребенок Марины Цветаевой и Сергея Эфрона появился на свет в апреле 1917 года. Однако, супруг поэтессы не застал рождения дочери. Он тогда участвовал в движении белых гвардейцев. Возможно, если бы мужчина был рядом, то жизнь миловидной девочки сложилась бы иначе.
Цветаева не любила дочь. Она никак не занималась ее развитием, содержала в антисанитарии и не хотела кормить.
Поэтесса Вера Звягинцева однажды вспомнила случай, когда пришла к Цветаевой и та всю ночь читала стихи. А когда настало утро, Вера увидела замотанное тряпками кресло и торчащую оттуда детскую голову — это была Ирина.
«Марина куда-то ее отдала в приют, и она там умерла», — рассказала женщина.
Девочка ушла из жизни в Кунцевском приюте в 1920 году, не дожив и до трех лет. Причиной стал голод. Примечательно, что карточки на детскую еду, которые выдавала Цветаевой советская власть, она отдавала детям своих знакомых, а не дочери в приют.
Георгий Эфрон
В феврале 1925 года в семье Цветаевой и Эфрона родился долгожданный сын. Когда мальчику не было еще и года, мать увезла его в Париж. Там и произошло его становление, как личности. Мур, как звали Георгия в семье, уже в юные годы прекрасно разбирался в общественной жизни, политике и искусстве.
Тем не менее жизнь в столице у него не наладилась. В 1941 году его эвакуировали в Среднюю Азию, где молодой мужчина быстро потратил остатки денег, голодал, воровал и находился под следствием. Чуть позже он вновь вернулся в Москву, где был призван в армию. Он доблестно сражался в бою, но в 1944 году был тяжело ранен и вскоре скончался.
Начало и середина 20 века было непростым временем. И судьбы детей русских поэтов выдались еще тяжелее, чем у их родителей. Голод, репрессии, война и отсутствие близких рядом. Семья Эфронов не была исключением, а скорее стала частью грустной статистики.
Цветаева и ее мать: как одна трагичная история родительства перетекла в другую
Дочь, не оправдавшая надежды
Марина Цветаева придавала много значения именам и символам. Еще в юности она решила, что выйдет замуж за человека, который угадает ее любимый камень. И когда в Коктебеле Сергей Эфрон подарил ей сердоликовую бусину, найденную на пляже, Марина поверила: вот он — человек, предназначенный для нее! Нравилось поэтессе и созвучие фамилии Эфрона с Орфеем — персонажем ее любимой античной мифологии.
Поженились они в 1912-м, в том же году на свет появился первая дочь — Ариадна, или, как ее звали близкие, Аля. Она оказалась под стать своим одаренными родителям: с ранних лет сочиняла стихи, вела дневники, высказывала свою точку зрения — часто весьма неординарную — по разным вопросам. Марина ее обожала: «Она, конечно, будет поразительным ребенком. Вообще я ни в ее красоте, ни уме, ни блестящести не сомневаюсь ни капли. » — писала она об Але.
«Легкий» и одаренный первенец заставил Марину поверить: все ее дети будут исключительными. И потому рождение совершенно обычной Ирины в 1917 году Цветаеву расстроило. По сравнению с талантливой сестрой Ирочка казалась не просто заурядной: Марина считала малышку недоразвитой. Девочку она игнорировала, и доходило до странного. Например, гостям о существовании Ирины просто не рассказывали. Как-то Вера Звягинцева провела у Эфронов всю ночь, и лишь на рассвете заметила, что в кресле, заваленном тряпками, лежит младенец.
В 1919 году Цветаева осталась в Москве одна: Эфрон отправился воевать в Добровольческую армию. «Я больше так жить не могу, кончится плохо», — писала Марина о тех днях. Не было ни муки, ни хлеба, женщина и ее дети питались одной картошкой или ходили обедать к друзьям и родственникам. И тогда Марина приняла нелегкое решение: по совету приятеля оставила детей в Кунцевском приюте. Цветаева стыдилась своего поступка: она выдала детей за сирот и строго-настрого запретила им признаваться, что у них есть родная мать. Во время разлуки Марина писала пронзительные стихи — конечно же, посвященные Ариадне.
Маленький домашний дух,
Мой домашний гений!
Вот она, разлука двух
Сродных вдохновений!
Жалко мне, когда в печи
Жар, — а ты не видишь!
В дверь — звезда в моей ночи!
Не взойдешь, не выйдешь!
Однако в сам приют Цветаева не ездила и потому понятия не имела, что там происходит. Изменилось всё, когда она случайно узнала от девочки, приехавшей вместе с заведующей в Москву, что Аля плачет и тоскует. Женщина бросилась домой, покидала в грязный передник игрушки, которые попались под руку — сломанную машинку, пустую клетку для белки, и помчалась к Ариадне.
Нашла заведующую, принялась ее расспрашивать, как живут «сироты». И обрадовалась, услышав от кого-то еще: Ирина — «определенно дефективный ребенок», которого надо отдать в «специальное заведение». А вот Аля — совсем другое дело: «Это очень хорошая девочка, только чрезмерно развита. Это не семь лет, а 12. Ею, видно, очень много занимались».
Жизнь в приюте
С тех пор Марина стала постоянно приезжать в Кунцево. И очень быстро поняла: она совершила ошибку. Умереть у девочек в приюте было столько же шансов, сколько с ней, если не больше. Врач, утверждавший, что кормить будут и рисом, и шоколадом, врал. На первое подавали суп — воду с ошметками капусты на дне тарелки. На второе — ложку чечевицы: дети ели ее по зернышку, чтобы растянуть удовольствие. Хлеба не давали вовсе. Помещения не топили, одеяла и подушки были рваными и грязными, полы — черными, как сажа. Ни докторов, ни лекарств, ни прогулок, ведь теплых вещей у воспитанников тоже не было.
С тех пор Цветаева начала говорить Ариадне, что скоро заберет ее. Ирине она этого не обещала, а в дневниках отзывалась о младшей дочери пренебрежительно и едва ли не с ненавистью. Заведующая рассказала, что двухлетняя малышка постоянно кричит от голода, а в записной книжке Цветаевой появились слова: «Ирина, которая при мне никогда не смела пикнуть. Узнаю ее гнусность!» Работница приюта заметила, что сахаром Цветаева угощает только Ариадну и попросила дать хоть немного Ирине, а мать лишь разозлилась: «Господи! Отнимать у Али!»
«Дефективную» воспитанницу не любил никто в приюте. Сотрудники терпеть не могли ребенка, который каждую ночь ходил под себя — горячей воды нет, как стирать простыни? Другие дети дразнили и издевались. Даже сестра в письмах жаловалась: «Ирина сегодня ночью обделалась за большое три раза! Ирина отравляет мне жизнь». Брошенная девочка начала без конца повторять одни и те же слова, могла упасть на пол и биться об него головой. Глядя на это во время визитов, мать даже не пыталась ее поднять.
Вскоре оба ребенка заболели. Алю лихорадило, она кашляла кровью, постоянно жаловалась на головные боли. Ирина не ходила: в столовую ее носили на руках. В январе 1920 года Цветаева увезла старшую дочь к себе в Москву. Младшая осталась в Кунцево. Сестры Эфрона Вера и Лиля предлагали забрать девочку на время или насовсем, но Цветаева, которая была с ними в ссоре, ответила категорическим отказом. В феврале Ирина умерла в приюте от голода, не дожив до трехлетия двух месяцев. На похороны Марина не поехала: объяснила, что не могла бросить Ариадну, у которой поднялась температура.
Материнство Марины Цветаевой: могло ли оно быть другим?
129 лет со дня рождения Марины Ивановны
8 октября 1892 года родилась одна из величайших поэтесс Серебряного века Марина Цветаева. Ей бы не понравилось, что мы ее называем поэтессой, но что поделать, у нее были свои принципы, у нас — свои.
Как все уже, наверное, догадались, поговорить мы хотим о материнстве Цветаевой, которое было не слишком успешным. В последние пару лет на разных интернет-ресурсах выходят материалы о Цветаевой-матери, с призывами отменить ее, как писательницу, перестать изучать в школе и скинуть с корабля современности. Потому что как мать она была плоха. Совсем-совсем плоха. Чудовищна даже, если смотреть с современной точки зрения.
Дети Цветаевой
Ариадна
Ариадна Эфрон родилась в 1912 году, через девять месяцев после свадьбы родителей. Внешне походила на Марину.
Цветаева не любила, когда дети ведут себя как дети. Она стремилась сделать из Ариадны маленькую копию себя. Рано научила читать и писать, никогда не позволяла звать себя мамой, — только Мариной — вела с ней взрослые разговоры, и если девочка не могла их поддержать — отсылала в детскую.
Ариадна вела дневник, рисовала (мать ее критиковала, но Аля, так ее звали дома, не сдавалась). Девочка очень любила мать и старалась ей угодить. У нее получалось — Цветаева считала ее родственной душой.
В детский дом в 1919 году Ариадна отправилась вместе с сестрой Ирой (об этом ниже), свято уверенная в том, что это такая игра, авантюра, ее жертва ради семейного благополучия. Мать забрала девочку из приюта, когда она заболела.
В 1922 году Аля уехала с матерью за границу. В эмиграции получила художественное образование, работала вышивальщицей шляпок, писала в журналы. Попав под влияние отца, бредила возвращением на родину, вернулась в СССР первой из семьи в 1937 году. В 1939 была арестована, провела много лет в ссылках и лагерях. В ссылке работала художницей-оформительницей дома культуры. В 1955 была реабилитирована, стала членом союза писателей, переводила, готовила к публикации сочинения матери, стремилась увековечить ее память. Умерла в 1975 году.
Ирина
Родилась в 1917 году. Была слабым и болезненным ребенком, не оправдавшим материнских ожиданий. Цветаева любила ее гораздо меньше, чем Ариадну, и считала глупой, потому что Ира плохо говорила и едва ходила.
Вопрос в том, была она слабой и больной оттого, что ей пренебрегали, или ей пренебрегали оттого, что она была слабой и больной?
Вообще, 1917 в России был не самым удачным годом для рождения детей. Грянула Гражданская война, есть стало нечего. Цветаева пыталась устроить детей в детский сад, но не вышло. Тогда она прикинулась крестной девочек и в 1919 сдала их в детский дом, в надежде, что их хотя бы будут кормить. Кормили очень плохо, многие умирали. Заболевшую от недоедания Ариадну мать забрала, а Ира умерла от голода в возрасте трех лет.
Георгий
Родился в эмиграции в 1925 году. Был любимцем матери, которая называла его Муром. Тоже был продуктом раннего развития «по Цветаевой». Вел дневники, чуть ли не всю жизнь, хорошо писал, знал несколько языков, рисовал. Был толстеньким и неулыбчивым ребенком.
В эмиграции, когда сестра и отец рвались в СССР, занимал, скорее, сторону матери, которая возвращаться не желала. Но в эмиграции семья практически нищенствовала, так что возвращаться пришлось. В Советском Союзе скитался вместе с матерью по квартирам и комнатам.
Если почитать его дневники — обычный, умный и эгоистичный подросток-старшеклассник: то ссорится с мамой, то мирится, переживает за арестованных отца и сестру. Влюбляется, смотрит кино, жалеет непрактичную родительницу. Слушает джаз. Боится идти на физкультуру. Не хочет быть для людей «просто сыном Марины Ивановны».
В Елабуге постоянно и сильно ссорился с матерью, возлагал на нее ответственность за отъезд из Москвы, где у него были друзья. Возможно, постоянные столкновения с сыном как-то повлияли на решение Цветаевой покончить с собой.
После смерти матери находился сначала в Москве, затем в Ташкенте в эвакуации, голодал, воровал, просил денег у знакомых и родственников. Вернулся в Москву, оттуда был призван в армию, а в 1944 году был тяжело ранен в бою под Друйкой. Где-то в госпиталях умер.
Ловушки материнства
В Цветаевой, конечно, было море самолюбования, она любила себя в литературе, себя в интерьере, себя в ситуации любви и себя в своих детях. И у нее было трое детей, жизнь которых не сложилась. Их мама в этом, безусловно, была виновата. Но поговорить бы хотелось не о том, какой Марина Ивановна была ужасной, а о материнстве как о минном поле. И на примере Цветаевой показать, какие ловушки могут поджидать в общем-то успешную женщину на этом пути.
Ловушка номер один: материнство — это священный женский долг
Цветаева была создана для материнства, как наковальня для полета. Есть ли шансы, что она об этом не знала? Поверьте, она была в курсе! В детстве ей не были интересны куклы, игры в дочки-матери, сверстники и дети помладше. Будучи еще незамужней девушкой, она уколола булавкой маленькую девочку, которая лезла к ее туфлям. Она считала глупостями все детское, и, смотрите-ка: зачем-то родила троих! Потому что она даже не задумывалась о возможности остаться бездетной. Рожать полагалось. Точка.
Ловушка номер два: материнство — это просто и естественно
Когда в Сети комментируют историю Ирочки Эфрон, Цветаеву клеймят позором, потому что она «не мать». Мать, если родила, любит своих детей. Автоматически и инстинктивно. Материнство объявляется частью женской «прошивки». Более ста лет назад так тоже думали.
Цветаева, с присущей ей самоуверенностью, считала, что справится с ролью матери. Если уж это так естественно, что любая кухарка справляется, как может провалиться она — гений?
Ловушка номер три: если не делегировать обязанности — будут проблемы
Но вообще-то в 1912 году, когда она рожала старшую дочь, причин тревожиться не было. Цветаева обладала достаточным количеством свободных денег, была известна, ее стихи ждали и ее книги должны были только подрастать в цене. Она писала, переводила, критиковала, муж — тоже. Цветаева могла нанять себе помощницу по хозяйству, няню, кухарку и не париться. Так все делали. Никто не ждал, что дворянка и поэтесса будет сама круглосуточно заниматься детьми.
Правда в том, что если бы не случилось революции, оставившей ее один на один с материнством, Цветаева бы справилась.
На выходе мы бы получили трех сильно невротизированных нерегулярным маминым воспитанием, но безусловно талантливых взрослых. Жаль, что история не знает сослагательного наклонения.
Ловушка номер четыре: дети бывают разными, и времена бывают разными
После чудо-ребенка, послушной лапушки Ариадны, Цветаевой казалось, что следующий ее ребенок будет таким же. Серьезным, рассудительным, красивым. Причем, сразу же. Она же и не помнила уже почти ничего про младенцев!
Да никто не помнит через пять лет. Цветаева была бы слегка разочарована в любом случае.
А тут революция, война, голод, маленький ребенок, отсутствие помощи, дров и мужа (который белогвардеец, и неизвестно где). Ира сильно недоедала, отставала из-за этого в развитии. И все время была перед глазами Ариадна, как знак того, что что-то идет не так. Злиться тут можно было на кого угодно: на себя, на мужа, на революцию, на Ирочку. Цветаева выбрала злиться на ребенка, что было неконструктивно, но некому было ей об этом рассказать.
Ловушка номер пять: нужно принимать помощь, а не делать вид, что все в порядке
Цветаева с гордым лицом отказалась от помощи сестер мужа, несколько раз отвергла «гуманитарную помощь» в виде продуктов от старых знакомых, позволяла себе быть рассеянной при покупке еды на рынке, носила кашу друзьям — семье Бальмонтов — пока ее дети были в детдоме. Но она была не в той ситуации, когда долго можно делать вид, что все нормально.
Ловушка номер шесть: со своей материнской виной встречаться сложно
Цветаева, безусловно, чувствовала себя виноватой в смерти дочери. Она пыталась оправдаться в стихах, долго не решалась сообщить о смерти Иры мужу, писала в дневниках и письмах к знакомым, что виноваты в смерти девочки сестры Сергея. Чем виноваты? Тем, что не спасли из детдома.
Ариадна считала, что виноват детдом (что было более здраво, но тоже не совсем верно).
Ловушка номер семь: подростки отделяются рано или поздно
А это уже про Мура. Многие считают, что он довел мать до самоубийства. Марина Ивановна над сыном тряслась, она его обожала. Только что он был пухленьким маминым любимцем, и вот, пожалуйста. Для нее было большим ударом то, что он в подростковом возрасте с ней ссорился, обвинял ее, пренебрегал ею.
Но если почитать его дневники, становится ясно, что он был обычным подростком, которого волновали только его переживания. Ему надо учиться, а они в эвакуацию уехали!
Мало кто готов принять, что его пятнадцатилетний ребенок больше не хочет быть частью маминой жизни, а хочет стать самостоятельным человеком. Через потрясающую эмоциональную глухоту подростки выбираются в свою собственную жизнь. Потому что если переживать еще и за родителей — можно не выбраться.
Ловушка номер восемь: нерешенные проблемы
Цветаева сама по себе была не очень эмпатичным человеком, то есть она слабо понимала, что чувствуют другие люди. И в материнстве ей это не помогало. В своем собственном детстве Марина была развитым, необычайно взрослым ребенком. Она сопоставляла себя со своими детьми, но похожа-то на нее была только Ариадна, и та только частично!
Цветаева не хотела, чтобы дети были сами собой, она хотела маленьких двойников Марины Цветаевой. А такая затея была обречена на провал.
Цветаева не говорила на детском языке, не понимала их чувств и не могла ни с кем посоветоваться. Не только потому, что психологов не было, а потому, что не умела признавать свои ошибки и неправоту.
Материнство Марины Цветаевой обернулось катастрофой, в основном, по причине того, что она не знала ничего о детях, детстве и родительстве. Она не знала не только о теории привязанности, она даже до доктора Спока не успела дожить. И весьма вероятно, что она смогла бы сносно управиться с материнством в спокойной обстановке. Или если бы она решила остаться матерью только одной девочки, в этой истории было бы меньше печальных страниц. Но случилось то, что случилось.