в подарок богине они несли
В подарок богине они несли
Урок 10. Религия древних египтян
Предмет: история.
Класс 5.
Дата: 10.10.11.
Учитель: Хабибуллина Д. А.
Цель: показать и раскрыть причины обожествления сил природы в египетской религии; дать представление о жречестве как о важнейшей опоре фараонов.
– Новые понятия: храмы, жрецы.
Текущий контроль знаний и умений.
Задание 1 – вопросы и ответы:
1) Что представляло собой египетское войско?
2) Каким целям служило войско фараона?
3) Расскажите о завоеваниях Тутмоса III.
4) Опираясь на таблицу, сделайте выводы о завоеваниях египетских фараонов.
Задание 2 – работа по карте.
1) Покажите на карте территорию государства Египет до завоеваний.
2) Покажите на карте области, завоёванные при Тутмосе III.
3) Покажите территорию государства Египет после завоеваний.
План изучения нового материала
1. Верования египтян.
2. Жрецы – крупнейшие землевладельцы и рабовладельцы.
3. Отражение в религии природы, занятий, неравенства.
1. Изучение первого вопроса плана. Верования египтян.
Религия зародилась в Египте во времена первобытнообщинных отношений. Жизнь тогда зависела от удачной охоты и собирательства, поэтому египтяне поклонялись зверям, птицам, рыбам, насекомым, наделяя их сверхъестественными свойствами. Эти верования сохранились на протяжении всей истории Древнего Египта.
Египтяне верили во многих богов, которых изображали в облике людей со звериными, птичьими, змеиными головами. Фараонов изображали рядом с богами и одинакового с ними роста, чтобы подчеркнуть их могущество.
Египтяне считали, что жилища нужны не только людям, но и богам.
Словарная работа
Храм – жилище богов.
В глубокой древности храмы строились из тростника и глины, позже храмы стали строиться из камня, и они становились похожими на дворцы. Храмы состояли из 4 главных частей: 1 – огромные пилоны (сужающиеся кверху башни), между которыми был расположен вход; 2 – двор, окружённый колоннами; 3 – главный зал с массивными колоннами; 4 – святилища, куда имели доступ только жрецы и фараон.
2. Изучение второго вопроса плана. Жрецы – крупнейшие землевладельцы и рабовладельцы.
Жрецы – служители богов.
Работа по картине (картина К. Бекташева «Храмовое хозяйство в Древнем Египте»).
На картине мы видим реку, возле реки сооружён каменный храм. Вокруг него – плодородные земли. Жрецы распоряжаются этой землёй, быками, орудиями труда, рабами. Справа, в тени пальм, стоит жрец. Не доверяя надсмотрщикам, он лично следит за пахотой и жатвой. По Нилу плывут корабли, возможно, они везут новые подарки фараона жрецам.
Вопрос классу. Почему фараоны делали богатые подарки жрецам, а те в свою очередь считались крупными землевладельцами и рабовладельцами?
Боги и жрецы. Древние египтяне верили, что людьми и природой управляют могущественные боги. Если не угодят люди богам – те разгневаются и навлекут бедствия на всю страну. Поэтому их старались задобрить подарками, молили о пощаде и милости.
Люди строили для богов жилища – храмы. Они вытёсывали из камня большие статуи богов или делали фигурки из бронзы или глины. Египтяне полагали, будто бог вселяется в изображение и слышит всё, что говорят люди, принимает их подарки.
При храмах находились жрецы – служители богов. Считалось, что именно жрец лучше всех умеет разговаривать с богом – он знает особые молитвы, хранимые в тайне от других людей. Главный жрец входил внутрь храма, где жил бог. Он натирал статую душистыми маслами, одевал её, подносил вкусное угощение, а затем удалялся, пятясь, чтобы не повернуться к богу спиной. Фараоны дарили храмам сады и пашни, золото и серебро, многочисленных рабов. Подарки делались богам, будто бы обитавшим в храмах. Распоряжались же ими жрецы.
Жрецы были богаты и могущественны, потому что египтяне верили, что они говорят от имени самих богов.
ДАРЫ БОГАМ. Что и куда нести
Обращение к богам является одним из древних способов магической работы. Это один из высших уровней магии, который был доступен лишь жрецам, посвящавшим всю свою жизнь служению этой силе. Дары приносили и обычные люди в храмы, на капища, обращаясь к вершителям судеб. Но больший эффект достигался, когда обращение и дары осуществляли жрецы, ведьмы, шаманы, волхвы.
Обращение к богам является могущественным ритуалом. Но обратившись с просьбой, получив желаемое и забыть обо всем — так не получится. Чтобы магия действовала, обращаться к богам, взаимодействовать с ними нужно постоянно, необходимо брать на себя обязанности и выполнять их. Для того, чтобы обратиться к божеству впервые, необходимо как можно больше узнать о нем, о дарах, которые ему нужно подносить. Первый ритуал обычно не является просьбой — это знакомство. Самым главным и почитаемым Богом в рунической традиции является Один. Приведем пример на ритуале приношения даров Одину.
Алгоритм приношения другим Богам схожий. Для начала вам необходимо узнать побольше о тех богах, к кому вы приходите с дарами. Только все досконально изучив в статьях, наблюдениях духовидцев – подготовленными информационно, вы приступаете к ритуалу обращения.
Один — воин, поэт и мудрец
Бог Один был всемогущ, но прежде всего являлся верховным воителем. Он бросался в самую гущу сражения, вооружившись волшебным копьем и мечем. На голове Один был позолоченный рогатый шлем. Он одевал магический пояс с огромной пряжкой поверх доспехов, который увеличивал его силы в десть раз. Во всех битвах Одина сопровождали два свирепых волка и всадницы валькирии.
Один не просто воин — он мудрец. Пока все пируют, восхваляя свои подвиги, он находится в раздумьях. Чтобы заглянуть в фонтан мудрости, охраняемый Мимиром, Один жертвует одним своим глазом. Этот подвиг делает его одноглазым, но еще более мудрым, так как он овладел знаниями, недоступными другим. А чтобы в полной мере постичь силу рун, Один приносит в жертву самого себя, провисев, будучи прибитым собственным копьем к стволу ясеня девять дней. Один пил только брагу и мед, ничего больше не ел.
Один славится красноречием, изъясняясь обычно стихами, так как очень любит поэзию. Он очень нравится женщинам. И не смотря на то, что его жена Фригг является богиней брачных уз, он постоянно влюбляется и в других богинь. И это создает непростые отношения в семье.
В самой большой зале Асгарда Один проводит время в часы досуга, которая была построена именно для него.
Каждый день два черных ворона — Мысль и Память бесшумно пролетают над Землей. А во время сумерек спускаются на плечи хозяина и рассказывают ему обо всем, что видели.
Также Один любил проводить время не только в раздумьях, но и в путешествиях. В этот момент он седлал скакуна Слейпнира, который быстро доставлял его в любое отдаленное место. Иногда Один менял свой облик или переодевался, чтобы затеряться среди людей, чтобы преподать уроки скромности некоторым богам. В боге Одине сочетаются таланты воина, поэта и мудреца.
Обряд «Дары Одину»
На сегодняшний день имя Одина связывают с магией рун — знаками, которые высекались на деревьях, оружии, камнях. С помощью магии высвобождается сила, заключенная в рунах. И это помогает увидеть будущее, исполнить желания. При помощи рун можно создать множество программ для защиты или достижения цели. Но Один не советовал резать руны тем, кто не владеет знаниями.
Для проведения ритуала «Дары Одину» необходимы определенные знания.
Руны, используемые для данного обряда: Дагаз, Эйваз, Гебо, Одал, Вуньо, Ансуз.
Дары Одину: мед, медовуха, пиво или крепкие спиртные напитки.
Предметы: в виде меча или копья.
Основные этапы обряда: очищение, освящение, подготовка, призывание, воззвание, вершение, погашение.
Очищение — очищение пространства для ритуала, убираются все лишние предметы. Понадобятся огонь (свеча), вода (чаша с водой). Это противоположности, с помощью которых можно отогнать все низшие сущности, обеспечив нейтральность и чистоту места, где будет выполняться обряд. Обнесите медленно свечой, держа ее над водой пространство для ритуала.
Подготовка — начинается в освященном месте. Нужно сформировать малый внутренний круг. Для этого в центр круга поставить символ бога, соответствующий поставленной цели, а вокруг расставляются символы стихий. У Одина — это воздух, например, благовонья, и вода, например, чаша с водой. Нельзя забывать и о дарах. Подношение Одину — пиво темное или светлое, мед.
Призывание — приглашение в круг сил первостихии, боги и те силы, которые будут исполнять желание мага. Это действие образует магический круг энергий.
Воззвание — обращение к Одину с объяснением причин, которые заставили это сделать и результата, который хотелось бы достичь и оговор относительно даров Одину в качестве платы за помощь.
Вершение — это основная часть обряда, в котором совершается определенное действие. Это может быть нанесение рун или их сожжение. Вносится оговоренная плата, подношение Одину с приказом силы исполнить волю мага, скрепленную с согласием бога Одина.
Погашение — обращение с благодарностью за внимание и помощь к силе. Затем отпускаем ее, попросив отвернуть ее взгляд от места обряда. Снимается защита и это место не должно напоминать о совершенном действии.
Обращение к богам и умение правильно поднести дары в благодарность является важным аспектом в работе с рунической магией. Поэтому остановимся более конкретно, уделив внимание каждому божеству.
В основном, конечно, дары в более традиционных вариантах – пиво, медовуха, хлеб, мясо, лук и т.д..
Женские божества достаточно охотно принимают сладости и не слишком грубые напитки. В целом, ничто здесь аксиомой не является. Народ нес то, что мог, что было доступно, хотя, разумеется, считался с особенностями того или иного божества. Такими особенностями, например, были соотносящиеся с божеством животные, которые в честь него и могли преподноситься в дар, а вернее их мясо.
Памятка даров Богам
Один – темное и светлое пиво, мед, предметы в форме меча, кольца, дичь, кровь (в ритуалах освящения), крепкие алкогольные напитки.
Тор – пиво, хлеб, кровь, металические предметы, крепкие алкогольные напитки.
Тюр – темное и светлое пиво, хлеб, дичь и т.д.
Хель – Мясо, крепкие напитки, монеты, свежий хлеб, ткань.
Ньёрд – чаши наполненные соленой водой, вином, хлеб, фрукты, травы.
Локи – пиво, мед, жертвенный огонь.
Хеймдалль – пиво, крепкие алкогольные напитки, дичь, мед.
Фрейя – сладкие слабоалкогольные напитки, украшения, фрукты, сладости, ожерелье, мех.
Фрейр – хлеб, пшеница, слабоалкогольные напитки, мед, фрукты.
Фригг – сладкие слабоалкогольные напитки, украшения, фрукты, сладости, ткань.
Улль – пиво, мед, хлеб, шерсть, кольца и пр.металлические изделия.
Локи – пиво, мед, жертвенный огонь.
Идунн – яблоки, фрукты, сладкие напитки, хлеб, ткань.
Браги – мед, пиво, вино.
Скади – грог, водка со льдом, лесная и горная пища животного происхождения.
Эйр – родниковая вода, каша на воде, дикие ягоды, мед.
Сив – ячменные лепешки с малом и медом, ягодный штрудель.
Сюн – заваренные кусочки яблок с щепоткой горькой полыни.
Одину – ясень, тис.
Тору – дуб, рябина.
Фрейр – плодовые деревья, кустарники (орешник, можжевельник, крыжовник).
Тюр – можно к ясеню.
Хеймдалль – ясень, тис.
Бальдр – липа.
Локи – также можно к ясеню.
Улль – тис, можжевельник.
Фрейя – бузина.
Фригг – береза, липа.
Скади – ели, карликовые березы.
Эйр – береза.
Индунн – можно к ясеню или яблоне.
Сив – рябина.
Соль (Сунна) – ясень.
Сюн – ясень.
Труд – ясень.
Вообще самым универсальным деревом является ясень. Поэтому, если не знаете или не уверены куда нести, несите к ясеню. Также если делаете общее подношение, обращенное всему пантеону сразу, то тоже к ясеню.
Для мужских божеств можно выбирать “мужские” деревья, для женских, соответственно, более женские. Тем же женским божествам подойдут цветущие и плодоносящие сладкими плодами деревья. Хотя и со своими исключениями.
Иногда с дарами можно особо и не экспериментировать. Просто отнесите яблок (желательно желтых) и преподнесите их как пожелание божеству здоровья и долголетия. Ничего неожиданного в такой мысли нет. По германо-скандинавской мифологии их боги смертны. Чтобы продлевать свое долголетие и здоровье, им приходится вкушать золотые яблоки, хранительницей которых является Индунн. Поэтому такой жест вполне будет соотносится с северной традицией.
В подарок богине они несли
Подарок богини зимы, или Стукнутый в голову инопришеленец
«Желающего судьба ведёт, не желающего — тащит»
ВО ВЛАДЕНИЯХ БОГИНИ ЗИМЫ
Богиня зимы скучала в своих холодных снежных чертогах. Не радовали морозные узоры, украшающие своды и стены. Не вызывали восторга дивные статуи, которых для нее создали ветра, выточив из цельных ледяных глыб.
— Как же скучно! — вздохнула беловолосая красавица. Поправила белоснежный мех своего манто, закинула ногу на ногу и разгладила невидимую складку на затканной серебром парчовой ткани белого, само собой, платья.
Снеговики, пытавшиеся порадовать свою владычицу, остановили свой унылый хоровод. Они уже который час и день — а может, и год, в снегах время течет иначе — пытались ее развеселить.
— Прогуляться, что ли, по мирам? — побарабанила длинными тонкими пальцами по подлокотнику трона богиня Цасси. — Сделать кому-нибудь доброе дело? Как раз пришло мое время… Время чудес.
Ближайшие к трону два снеговика переглянулись угольками глаз и подвигали носами-морковками. Чувство юмора, а также понимание счастья у Цасси были своеобразными. Как и у всех богов и богинь. Высшие сущности, что с них возьмешь.
Правый снеговик пошевелил пальцами рук-веточек. Мог бы — вздохнул бы. Но он был всего лишь снежным созданием, пусть и оживленным. Поэтому только внутренне поежился. Нет, не от мороза, царившего в ледяных чертогах. А от воспоминаний о жаре, коим его опалил заглядывавший как-то в гости к Цасси бог лета.
Богиня же зимы вскочила со своего трона и двинулась вдоль стен, увешенных ледяными зеркалами. Возле некоторых она ненадолго замирала. Другие не удостаивались ее интереса. Снеговикам было любопытно: что же рассматривает их владычица? Сменяющиеся с каждым шагом прекрасные наряды, схожие между собой лишь белоснежным цветом? Или же видения иных миров, которые демонстрировали зачарованные зеркала?
Но снеговики, даже волшебные и живые, не могут говорить. Поэтому они молча следили за происходящим и гадали: улетит ли в путешествие по иным мирам богиня зимы или не захочет в этом году?
— Да, вот так хорошо, — остановила свой выбор на брючном костюме из серебристой мерцающей ткани Цасси. — Освежает. — И она погладила кончиком указательного пальца правую бровь. Сверкнули искорки на глянцевом перламутровом покрытии на ее ногтях. — Так! А это что?
Она шагнула ближе к зеркалу и вгляделась. С минуту с интересом прислушивалась, а потом с некоторым удивлением хмыкнула. Подумала пару секунд и взмахом руки сменила изображение и мир за льдом. С усмешкой присмотрелась к новому изображению, после чего рассмеялась, притопнула и исчезла. Лишь вихрь снежинок закружился по полу.
Снеговики, оставшиеся в одиночестве, столпились в кучу. Потоптались, переглядываясь. И разбрелись по углам. Ждать, когда богиня зимы осчастливит кого-то из смертных. Те, глупые, правда, не всегда понимали и принимали свое счастье, но это уже никак не проблемы снеговиков.
ПОСИДЕЛКИ
— Ирка, ну посиди еще, — протянула Ленка.
Они по заведенной бог знает сколько лет назад традиции собирались вместе накануне дня зимнего солнцестояния. Отмечали раньше в этот вечер день рождения Варвары. Потом та выскочила замуж и уехала к своему супругу, коего они величали исключительно Темным властелином. Ведь ни за кого другого она точно не согласилась бы выйти.
Но Вари с ними уже не было, а привычка осталась. И последние три года подруги собирались уже втроем, чтобы поболтать, обменяться новостями и новогодними презентами. Последнее — заранее. Ведь потом будет некогда. Начнется бешеная гонка на работе, чтобы успеть всё доделать до начала долгих праздников. А после и корпоративы, беготня за подарками уже для близких. В общем, хоть Варвара и уехала скоропалительно за тридевять земель, к черту на рога, как говорит ее мама, а традиция собираться в тот же вечер, что и долгие годы отмечания ее дня рождения, сохранилась.
— Лен, мне пора. Ты же знаешь, я бы с радостью, но… — Ира покачала головой и взглядом указала на дочь.
— Вообще-то, твой козел мог бы один-единственный вечер в году и посидеть с ребенком. — Лена фыркнула и закатила глаза. Она и сама понимала абсурдность своего заявления.
Ирина только усмехнулась. Бывший муж, фигурировавший под кличкой «козел», по сути, им и был. Алименты на дочь платил эпизодически. Раньше, потом и так перестал. Навещал ещё реже. Девочка его совсем не знала, видела раз в несколько месяцев. И уж конечно, не очень-то считала папой. Просто странный злой дядя, который появлялся иногда в их с мамой жизни, что-то требовал, кричал, читал нотации, недовольно ворчал, что Полина плохо воспитана и вообще — вылитая мамаша.
Подарок со смыслом: зачем мужчины Древней Греции подносили красивым юношам зайчиков и петухов
Древнегреческие мужчины ухаживали за юными мальчиками и выстраивали с ними любовные отношения. Греки дарили возлюбленным юношам подарки — чаще всего это были живые звери или их мертвые тушки. Эта практика фиксируется на многочисленных вазах и выглядит всегда примерно одинаково — вот только видов подносимых животных было не счесть. Как мужчины выбирали животное в подарок? Была ли разница между петухом, зайцем и гепардом? И что эти животные символизировали? Об этом — в материале историка Сергея Зотова.
Гомосексуальное образование
Эраст нес ответственность за образование и поступки своего подопечного и мог быть даже наказан за проступки эромена.
При этом отношения наставника и ученика даже нельзя назвать гомосексуальными в сегодняшнем смысле — греки видели в молодых мальчиках скорее отдельный, третий пол.
Частотным видом сексуального контакта между эрастом и эроменом считались всевозможные ласки, которые подробно отражены в вазописном материале. Именно благодаря визуальным источникам мы можем установить, что для взрослых греческих мужчин бедра безбородых юношей являлись одной из самых эротически привлекательных частей тела.
Древнегреческая калокагатия (сочетание красоты тела и ума) для юноши была напрямую связана не только с душевными качествами, но и с толщиной бедер (чем больше — тем лучше), величиной пениса (чем меньше — тем лучше) и зада (крупный зад считался знаком целомудрия эромена).
Педерастия играла важную роль в воинских сообществах: некоторые из них — к примеру, знаменитые триста фиванцев — целиком состояли из гомосексуальных пар (правда, мальчиков среди них уже не было и разница в возрасте была не такой драматической) и оттого считались особенно доблестными и храбрыми.
Роль эраста была амбивалентной. С одной стороны, он должен был выступать в роли образца для подражания, альтруистического и высокоморального человека. Это обязывало эраста связывать себя с выбранным мальчиком (только одним!) духовной связью, чтобы приучить его к благодетельной жизни согласно платоновской теории эроса, и в этой роли дарить мальчику в важнейшие годы его развития животных (помимо всего прочего) — для укрепления как физических, так и моральных качеств.
С другой стороны, с позиции любовника у эраста был совершенно эгоистичный и неблагонравный в глазах общества умысел — сексуально удовлетворить себя. Или, как говорил Платон, с помощью любви к мальчикам продвинуться в собственном совершенстве. Стало быть, эрасты использовали эроменов для достижения высочайшего духовного и умственного познания через эротический экстаз.
Положение эрастов, которые хотели и сделать что-то полезное для общества, и одновременно удовлетворить свои личные потребности, слишком парадоксально и конфликтно. Как же греки справлялись с этой ситуацией?
Подарки-животные как эротические метафоры
Ритуал ухаживания эраста за эроменом был позднее адаптирован для ухаживаний взрослого мужчины за гетерой (проституткой) или статусной женщиной. Сперва мальчику преподносили цветы или венок, а уже затем дарили подарки посерьезнее — в основном животных. Эромен не сразу соглашался на любовь с эрастом — поначалу он старался равнодушно отвергать партнера (ведь тех, кто так не делал, могли счесть продажными юношами). Его расположение к эрасту могло быть показано через едва заметные сегодняшнему взгляду символы — к примеру, спущенный капюшон означал готовность к близости, полуспущенный — неуверенность, а надетый — отказ.
Немецкая исследовательница Гундель Кох-Харнак в книге «Педерастия и подарки-животные» рассматривает основные виды подарков эромену. Это могли быть мертвые или живые звери: петухи, зайцы, лисы, олени или даже гепарды. Кох-Харнак анализирует взаимодействие концепции эроса с охотничьей семантикой, отчетливо выражающей агонистическую идею.
Зверь, на которого охотятся (к примеру, заяц), мог выступать метафорой эромена, которого эраст символически ловит на «любовной охоте».
С другой стороны, передаваемые в дар животные имели и определенный воспитательный смысл, отсылающий к ожидаемым от эромена охотничьим умениям:
«Мужчины дарили подарки мальчикам с определенным умыслом, а именно чтобы юноши становились мужественнее за занятиями охотой, спортом и играми, которые должны были воспитать их гражданами, способными защищать свое государство, какими уже стали сами эрасты».
Ухаживание эрастов за эроменами в иконографии почти всегда показывали с помощью символов. Именно эротические символы в древнегреческом искусстве являются самыми используемыми. Таким образом, эротическая символика могла переноситься на животных, а именно — на подарки. Скованное, пойманное на охоте животное отождествлялось с ритуалом ухаживания-преследования у любовной пары. Но, возможно, такие изображения также показывали и амбивалентную сущность эраста — с одной стороны, наставника, подносящего животное мальчику с воспитательной целью, а с другой — охотника на сердца, который показывает своим подарком мальчику его самого в роли беззащитного зайчика или петуха.
Сегодня ученые исследуют эти ритуалы ухаживания в основном с помощью текстов и изображений, которые остались в вазописи. Вазописные изображения в первую очередь представлены на внешней или внутренней стороне киликов (неглубоких чаш для питья вина). Килики изготавливались для личного использования на пирах — симпосиях и поэтому выполняли публичную функцию, переходя на симпосии из рук в руки. Изображения на них и их интерпретация участниками пира, очевидно, служили катализатором беседы. Древнегреческий писатель III–II века до нашей эры Афиней, цитируя Персея Китийского, выражает это следующим образом:
«Мужчинам подобает находить в своей чаше нечто имеющее отношение к любви, говорит Персей, так как мы расположены к ней во время пира».
Педерастические сцены, часто встречающиеся на киликах, делают цитату Афинея понятнее. Но почему тогда на этих сосудах так часто встречаются военные мотивы? Сегодняшнее непонимание их связи с эротической темой служит доказательством несоответствия нашего и греческого понимания эроса. Античному зрителю было проще установить отношение одной, неэротической военной сцены на внутренней стороне сосуда с другой — эротической, фигурирующей на внешней поверхности.
Эти темы были связаны по аналогии — ведь солдатами часто были любовные пары, а битва в постели в литературе часто сравнивалась с настоящей военной схваткой.
Такими же эротическими символами могли выступать и подарки-животные. Ниже мы рассмотрим самые распространенные из них и попытаемся разобраться, что именно они означали.
Мертвый заяц изображался в вазописи, красно- и чернофигурной, так: безжизненно висящая голова, уши вяло спадают вниз, задние лапы расслаблены. Охотник то держит зайца за передние лапы, то закрепляет его на палке вместе с другими животными, вешает на дереве, перекидывает через плечо, подвешивает к колонне храма. Появляется заяц то при отправлении на войну одного или нескольких воинов, то в сцене военных сборов, на собрании богов или мужей, среди смешанных групп и в группах педерастов. На знаменитой луврской котиле (чаше для питья с низкой ножкой) 550 года до нашей эры изображено множество сцен подношения взрослыми мужчинами подарков-животных женщинам и эроменам. Среди этого визуального перечисления есть и сцена дарения эромену мертвого зайца (хотя чаще им дарили не мертвых, а живых зайцев).
Зачем же вообще дарили зайцев — живых или мертвых? Скорее всего, они были показательными подарками, которые демонстрировали охотничьи доблести дарителя. Одновременно они должны были намекать избранному мальчику: сделай так же, как я. Мальчик мотал на ус и следовал совету.
К примеру, в изображении на амфоре (вазе для хранения жидкости) из Лувра юноша движением кисти указывает на убитого зайца, коего он держит в правой руке, с надеждой смотря на старика, закутанного в плащ. Этот мужчина — не его эраст, скорее, эрастом является обнаженный мужчина с собакой, стоящий за стариком: это он когда-то сопровождал юношу на охоту и наставлял его, а теперь выказывает свое одобрение охотничьим успехам юного эромена.
Мы хорошо понимаем первый, дидактический смысл подобных изображений. Однако мертвые зайцы были не только символом — в реальности или в вазописных изображениях, — но и продовольствием, и даже использовались в качестве денег. Так что не стоит забывать, что любой подарок-животное имел монетарный эквивалент.
Мертвые лисы иногда изображались в руках у эраста и эромена — что показывает их дидактическую значимость. Греки считали, что охота на юрких и ловких лис способствует развитию подростков, и, очевидно, она проходила под руководством эраста. Последнее можно заключить из сцены на фрагменте курильницы из Бостона. Юноша идет за бородатым мужчиной с палкой, перекинутой через плечо, в то время как на обратной стороне два педераста заняты друг другом. Можно было бы подумать, что это две независимые сцены. Но любовную пару составляют эти же люди, так как только эромен имел право нести трофеи своего господина.
Мертвого зайца или лису часто рисовали справа или слева от любовной пары. Эраст мог показывать эромену характерный жест up-and-down (одной рукой прикасаясь к подбородку, а другой — указывая на чресла) или просто свой эрегированный пенис, будучи обвешанным трупиками животных со всех сторон. Такие сцены могут показаться загадочными (зачем нужны туши животных во время подготовки к любовному акту?!), но сегодня, зная об особенностях древнегреческой пайдейи, мы понимаем, что такие изображения показывали, как охота была связана с сексом: «дружеские услуги» оказывались взамен на обучение ловле зверей.
Развешанные в пространстве изображения подарки-животные стали настолько частотным символом, намекающим на эротическую связь двух людей мужского пола, что уже в Античности этот мотив стали пародировать. К примеру, на чернофигурной амфоре из Берлина мы видим сатиров, выстроившихся в очередь на некоем празднестве.
Тушка мертвого зайца свисает с набухшего фаллоса одного из них — это явно подарок, обычно таким же образом подвешиваемый на палку или выступающий как деталь экстерьера.
Эта сцена показывает, чего на самом деле хочет эраст, даря в подарок зайчика: его высмеивают, сравнивая с похотливым сатиром.
На лондонской амфоре мы видим похожую карикатуру — на коне едет молодой эромен, а к сильно эрегированному члену животного привязана утка-подарок. Здесь подарок-животное становится символом активности сексуально распущенного эраста, идущего вслед за всадником, — а сам он сравнивается с конем, размер члена и похоть которого были и остаются до сих пор неизменным предметом шуток.
В этом же духе, что и сцены с развешанными вокруг любовников животными-подарками, можно трактовать другие типы изображений. К примеру, на лекифе (сосуде с маслом, обычно помещаемом в гробнице) из музея в Гарварде изображен совсем юный эфеб с зайцем и лисой, перекинутыми через плечо. Он подражает примеру взрослых — и этим показывает зрителю, что процесс его воспитания успешно начался. С таким образом у античной публики сразу ассоциировался часто цитируемый мифологический пример — Хирон, который в знак своей охотничьей сноровки несет на плече зайца и лису. Исходя из этого, можно заключить: у этого эфеба наставник был не хуже, чем у Ахилла и Геракла.
Самыми таинственными долгое время оставались изображения зайцев и лис в сценах сборов или отправления на войну. Некоторые ученые считали, что звери в них просто бессмысленно развешаны для украшения. Однако на деле они сообщают зрителю, что с помощью охотничьих упражнений в молодости, благодаря хорошим эрастам, изображенные мужчины, в прошлом эромены, стали готовыми к бою воинами и теперь в состоянии мужественно защищать родину.
Петух
Петухи возникали в интересующих нас сценах едва ли не чаще, чем зайцы и лисы. Судя по вазописи, обычно ухаживание начиналось с демонстрации подарка, причем эраст на изображениях часто сразу же выражает требование, весьма недвусмысленно указывая рукой на гениталии юноши. Мы понимаем, что подарок был призван помочь завоевать расположение желанного мальчика, дабы удовлетворить с ним свои эротические желания, — можно назвать это совращением.
Если эромен соглашался на любовную связь, он брал в руки петуха или даже двух: эта сцена запечатлена, например, на килике из Копенгагена.
На этой чаше, как и на многих других, символически подчеркивается воинственная природа петуха: эротическая борьба сопоставляется с войной, которую ведут на внешней росписи Геракла и кентавр Несс с одной стороны и гоплиты с другой. Внутренние и внешние изображения килика очень часто дополняли друг друга и создавали тонкую перекличку сюжетов.
У греков петух как подарок для мальчика в первую очередь ассоциировался с петушиными боями (которые зачастую проводились между эрастами и их эроменами). Затем — с боями человечьими, войной. А третий смысл в этой витиеватой цепочке — война в постели. Петушиные бои служили целям воспитания молодежи: юноши учились по ним определенным моделям поведения, а потому они использовались в качестве изобразительной формулы указания на мужскую эротическую потенцию.
В этом плане показательна уже упомянутая луврская котила: рядом с педерастической парой на ней изображены мужчина с гетерой. Мужчина, как может показаться, дарит ей петуха — как же так, если это сугубо мужской подарок? Однако, если присмотреться к изображению, можно увидеть, что птица не имеет гребня: перед нами курица. Она была неспособна к бою, а следовательно, вся цепочка смыслов с петушиными боями, войной и эротической борьбой двух мужчин-воинов отпадает.
В случае с гетерой курица являлась простой платой за услугу, аналогом денег, не имеющим какого-либо символического измерения. Если петух = мужчина, то курица = женщина.
Гепард
Гепард был видом, легко приручаемым человеком, он использовался греками на охоте, а потому его часто изображали на вазах.
Кроме того, у молодых людей афинских высших кругов гепарды были любимыми питомцами из-за своей красоты. Несомненно, эти величественные кошки были роскошными подарками на особые случаи. Они также использовались в потешных боях и в реальной охоте — эта традиция сохранилась и в Средние века, например, при дворах французских королей, где гепарды охотились на зайцев вместе с собаками, а при отправлении на охоту сидели за всадником на лошади, как нам это показывают картины эпохи Возрождения.
Однако среди известных античных изображений гепардов нет сцен вручения их как подарков, в отличие от многочисленных сцен дарения зайцев и петухов. Но если следовать модели интерпретации Кох-Харнак, согласно которой в вазописи сцена может быть редуцирована до нескольких ключевых элементов, можно предположить, что, к примеру, гепард под ручкой парижской котилы — там его держит сидящий на корточках эраст — является таким же подарком, как петух, заяц или лиса.
По изображениям на вазах мы можем судить о том, что этих зверей водили по улице на поводке как собак (гепарды были настолько мирными в неволе, что им даже не приходило в голову перегрызть непрочную веревку). Дарили их также вместе с шнурком, что отсылает к схеме дарения живого зайца, которого тоже часто дарили на поводочке. На пелике (двуручном погребальном сосуде) из собрания Панкука в Булонь-сюр-Мер напротив юноши стоит эраст, опершись на посох, и протягивает ему в правой руке петуха и в то же время держит в левой гепарда на поводке. Эромен улыбается и, кажется, делает движение рукой в направлении поводка. Сидящая справа от него собака чует враждебного ей зверя.
В других вазописных примерах мы видим гепарда, которого явно только что подарили эромену, — он прыгает на колени хозяину будто котенок (то, что это детеныш гепарда, исследователям показывает именно «педерастический» контекст — ведь лесных кошек эроменам никогда не дарили!).
Гепард изображался на нескольких гидриях (бочкообразных сосудах для воды или праха) рядом с молодым эроменом во время урока игры на флейте и лире под надзором эрастов — это подчеркивало всестороннее направление пайдейи, развитие не только охотничьих, но и музыкальных навыков юноши. Это отсылает и к мифологическому образцу эраста, Хирону — он учил Ахилла не только охоте, но и игре на лире.
Иногда с гепардом изображали одинокого эраста — он явно бравировал не только тем, что, подобно современному франту, фланирует по городу с дорогим и редким животным на поводке, но и тем, что такой подарок обеспечит ему благосклонность прекраснейшего юноши.
Олень
На вазах встречаются изображения исключительно живых оленей-подарков. Их несут эрасты или эромены, они стоят рядом с людьми или сопровождают их. То, что оленей дарили эроменам, мы понимаем из контекста — к примеру, на вазе Аффектера эромен прижимает к себе обеими руками только что полученного зверя, а на вазе из частной коллекции в Швейцарии эраст только собирается вручить ценный подарок.
На глиняной сфере из Бостонского музея, выполнявшей функции погремушки, нарисована пара, эраст и эромен. Мальчик держит на поводке собаку и получает первый знак почитания — цветок. В это время косуля, настоящий подарок, ждет, стоя за эрастом. Здесь комбинация собаки и косули опять-таки указывает на охотничье назначение обоих животных.
Даже на детской игрушке все изображения представляют собой визуальную программу воспитания мальчиков, включающую охоту и спорт.
Самое интересное, что надпись на шаре «Я принадлежу Миррене» четко указывает, что он принадлежит девочке. Очевидно, господство аттической этики воспитания молодежи мужского пола было настолько сильным, а пайдейя считалась такой важной темой, что ее изображали даже на женских игрушках.
В сцене охоты на килике из Базеля, где обнаженный мальчик в окружении одетых по-восточному спутников сидит на лошади и колет копьем олениху, на которую уже запрыгнул его охотничий пес, бросается в глаза то, что на, казалось бы, дикого оленя надет ошейник. Зачем он дикому зверю? Может быть, таким образом художник хотел указать на то, что охота происходит в персидском парадейсосе — то есть в специальном парке, обнесенном стеной, заповеднике для охоты? Такая разновидность охоты считалась испытанием для знатных юношей. Вот как ее описывает древнегреческий историк V–IV веков до нашей эры Ксенофонт:
«Охотясь в заповеднике, мы чувствовали себя детьми. Теперь мне кажется, что это то же, что охотиться на связанных зверей. И я уже не говорю о том, что пространство для охоты было порядком ограничено, на животных совсем не было мяса и мех их был некрасивый, один зверь хромал, другой был уже порядком искалеченный…».
Обнаружив на олене ошейник (подобный ошейникам зайцев и гепардов на некоторых изображениях), можно предположить, что на килике изображена потешная охота для молодежи, репетиция настоящей. Она проходит по всем правилам — пока юноша подъезжает к оленю на лошади, животное уже травит его собака. Даже один из персонажей Платона в «Законах» настоятельно указывает на пользу и удовольствие от охоты такого рода:
«Молодежь должна предаваться псовой или какой-то иной охоте не меньше, чем остальным удовольствиям…».
Возможно, что пойманных в подарок мальчику животных дарили с намерением применить их на потешной охоте, чтобы юноша уже сам поймал зверя. При этом собак натаскивали на дичь, а юных эроменов тренировали участию в псовой охоте.
Водоплавающие птицы
На неоднократно упоминавшейся ранее парижской котиле эраст передает эромену, помимо всего прочего, некую водоплавающую птицу. На других изображениях мы видим лебедя или гуся, которых мужчина дарит возлюбленному. Об этом ритуале писал даже знаменитый комедиограф Аристофан. В его «Птицах» пернатые говорят друг с другом:
«Своенравных красавцев мальчишек не раз удавалось влюбленным мужчинам Лишь тогда покорить, лишь тогда победить, когда мы приходили на помощь: Кто подарит мальчишке щегла, кто гуся, кто цыпленка, а кто перепелку».
Помимо гусей мальчикам дарили и лебедей. На килике из Балтимора изображено, как некий мальчик едет верхом на птице с длинной шеей, короткими лапами и большими крыльями, то есть на лебеде. Так изображен Гиацинт — эромен самого бога Аполлона, который, помимо всего прочего, считался богом мужской любви. Из античных источников мы знаем, что Аполлон дарил мальчику лебедей, на которых тот мог летать. Были ли лебеди романтизированы в древнегреческой культуре так же, как в сегодняшней? Или же их истребляли так же, как в сегодняшней Германии, где лебеди размножились настолько, что мешают природному равновесию? А следовательно, на них охотились — и лебедей тоже можно записать в отряд «дидактических» животных-подарков, сравнимых с петухами?
На коринфских алабастронах (вытянутых сосудах цилиндрической формы для хранения косметики) можно увидеть Артемиду Потния Терон («Владычицу зверей»). Богиня бесцеремонно держит лебедей за шеи, как обычно держат лишь диких зверей, пойманных на охоте. Древнегреческий писатель Афиней сообщает, что лебеди — изысканный деликатес. Мальчик на гидрии из Лувра уносит на плече из «кадра» лебедя — очевидно, он поймал его на охоте.
В вазописи лебеди часто использовались в качестве символов в военных или состязательных контекстах. На них сидят всадники, эти птицы часто появляются в узоре на рамках или на втором плане, как обычно львы или сфинксы. В качестве отдельного персонажа их изображают на киликах, при этом наружная отделка сосуда представляет спортивные или военные события. В вазописи, как и мертвые зайцы или лисы, лебеди могли выступать в качестве символов арете, воинской доблести. Однако при этом они изображались рядом с воинами еще и потому, что являлись символами смерти, то есть напрямую были связаны с войной и битвой.
Агрессия и эротика
Как мы уже поняли, в педерастическом контексте эрастов изображали охотниками, а эроменов добычей. Эромен постоянно уподоблялся ягненку или олененку, на которого «хищные» эрасты всеми средствами устраивали охоту. К примеру, у Платона в «Хармиде» эрасты сравниваются со львами:
«Тогда, благородный мой друг, я узрел то, что скрывалось у него под верхней одеждой, и меня охватил пламень: я был вне себя и подумал, что в любовных делах мудрейший поэт — Кидий, советовавший кому-то по поводу встречи с прекрасным мальчиком „остерегаться, выйдя“, олененку подобно, „навстречу льву, разделить удел жертвенного мяса“: ведь мне показалось, что я и сам раздираем на части таким чудовищем».
В «Федре» Платон предостерегает:
«Всё это надо учесть, мой мальчик, и понимать, что дружба влюбленного возникает не из доброжелательства, но словно ради насыщения пищей: как волки ягнят, любят влюбленные мальчиков».
Опять же у Платона Сократ «охотится» за прелестями Алкивиада, а Эсхин обвиняет Демосфена в том, что тот бродит по городу, «охотясь» на богатых осиротевших юношей. Позднее в эллинистической литературе животные метафоры будут всё чаще употребляться как пояснение эротического вожделения и домогательства.
В многочисленных поэтических примерах мы видим, что звери ставятся на место человека и охотничья агрессия становится агрессией эротической, а чаще всего — педерастической. То же происходило и на древнегреческих вазах. Заяц, лиса, петух, лебедь или гепард — все они служили не только метафорами охотничьей доблести, но и самих любовных отношений между эрастом и эроменом. Это показывает, как близко к эротике в сознании греков обосновалась борьба.