10 дней молчания практика как называется

10 дней молчания практика как называется

Випассана — древняя форма медитации, авторство которой приписывают Будде, тому, который Гаутама. По утверждениям носителей этой традиции, именно с помощью практики випассаны Будда достиг полного и окончательного просветления.

В результате исторических перипетий випассана была утеряна и не практиковалась на территории Индии. Практика сохранилась в неизменном виде благодаря самоотверженному труду монахов из Бирмы.

Согласно легенде, спустя две с половиной тысячи лет забвения должно было произойти возрождение и распространение практики по всему миру. Совпадение или случайность, но благодаря бирманскому бизнесмену Гоенке, который пришел учиться медитации в надежде избавиться от мигрени и задержался в традиции на долгие годы, практика випассаны стала известной повсеместно.

Первые четыре дня не випассана, но подготовка к ней. Перед основной практикой нужно развить умение собирать внимание в направленный луч, тонкий, острый, горячий, и удерживать его. Тело привыкает к неудобным позам, уши привыкают к мелодичному индийскому акценту.

Я наблюдаю за своим дыханием. Дыхание, учит Гоенка, это объект концентрации, доступный для любого человека в любой момент времени. Этот объект универсален и свободен от идеологической нагрузки. В то время как концентрация на визуальных образах и мантрах имеет ряд недостатков: они привязаны к религиозным системам и не имеют связи с реальностью настоящего момента.

Воздух входит через ноздри, касаясь их внутренней поверхности. Воздух выходит. На выдохе воздух чуть более теплый, нежели на вдохе. Чем меньше область концентрации, тем более острым становится ум.

Вначале мои успехи плачевны. Два вдоха, два выдоха, и я теряюсь, и осознаю себя лишь через какое-то время, понимая, что забыл о дыхании, отдавшись потоку мыслей, воспоминаний, образов. К концу четвертого дня я удерживаю внимание буквально на кончике носа в течение часа. Я не думаю даже о том, что мне нужно удерживать мысли на дыхании. В голове звенящая тишина, вниманием можно разрезать металл.

Я сижу с закрытыми глазами. Мое бессознательное выдает очередную порцию копошащихся червей. Черви сменяются искаженными лицами. У каждого лица есть главная черта. И эта черта начинает выпячиваться и раздуваться, эта черта начинает кричать.

Я вижу мандалы, простые и сложные, неподвижные и постоянно изменяющиеся. Фрактальные гроздья, пчелиные соты, кристаллические решетки.

Я как в кинотеатре — потребитель входящей информации. Можно просто запастись попкорном, пока идет показ. Кристальная тишина ума и отличный визуальный ряд без перерывов на рекламу.

Ночью видения становятся ярче. Они плавно перетекают в сновидения, где я перестаю быть наблюдателем, но становлюсь вовлеченным участником разворачивающихся картин.

Отгоняю муть движением головы. Повторяю про себя: есть только мое дыхание. Оно единственная реальность. Все остальное — не более чем кричащие платья цыган, пытающихся вытянуть из зазевавшегося меня все кровные. Так, когда там уже обед?

Видения становятся настолько реальными, что я начинаю видеть их с открытыми глазами. Тонкая синеватая изменяющаяся пленка, ложащаяся на однородные поверхности, похожая на бензорадугу на асфальте.

Я осознал, что механика моего ума работает таким образом, что мне только кажется, что я обращаю внимание на свое тело. На самом деле я обращаю внимание на голографическую проекцию тела.

Я направляю горящий луч в разные места, и тело сообразно откликается. В теле свет и раскаты боли.

Слово Випассана с языка пали означает «видеть вещи такими, какие они есть».

Передача практики происходит на четвертый день. После небольшой вводной Гоенка просит переместить внимание на затылок. Фокусируюсь. Через секунду мощный поток жидкого огня стекает по моему позвоночнику.

Каким образом достигается это избавление? Что предлагает випассана практикующему? Прежде, чем я передам общую логику практики, необходим небольшой теоретический ликбез.

Теория, лежащая за практикой, проста и эллегантна. Согласно легенде, все закономерности работы вселенной и человеческого разума Будда постиг во время своей финальной медитации, приведшей к его просветлению. Я хочу, чтобы меня штырило, как Будду.

Процесс познания реальности, согласно откровениям Гаутамы, делится на четыре составляющие:

Виньяна. Наиболее близкий по значению термин — сознание или когниции. Представляет собой необработанную информацию от органов чувств.

Санья, или распознавание. На этом этапе сырые данные, лишенные оценки, подвергаются процессу категоризации. Данные могут интерпретироваться как сулящие что-то скорее хорошее для меня как для человеческого существа, либо как что-то плохое.

Веданья, или телесные ощущения. После того, как была проведена первичная категоризация, эта информация отражается в теле в виде телесных ощущений. Несмотря на то, что в обычном сознаний мы можем обращать внимание лишь на довольно мощные ощущения, локализованные в той или иной конкретной части организма, при перемещении внимания через все области тела спустя некоторое время можно заметить.что в каждую единицу времени те или иные ощущения присутствуют абсолютно во всех областях человеческого тела.

Каждый из этих процессов важен в плане познания реальности, но ни один из не является причиной страдания. Причина страдания — четвертый процесс, санкара. В приблизительном переводе санкара — это реакция на ощущения. Однако под санкарой понимают еще обусловленность реакций, корни которой уходят в бессознательное.

Реакции на ощущения могут быть трех видов:

— влечение, когда я хочу приобрести, стремлюсь удержать или боюсь потерять некое приятное ощущение;

— отвращение, когда я стремлюсь избавиться от неприятного ощущения;

— неведение, в случае, если я предпочитаю игнорировать сигналы, например, с помощью приобретения химической зависимости.

Источник

Как я 10 дней молчала. Практика Випассаны

Даже не знаю с чего начать… жизнь поделилась на до и после Випассаны.

Поначалу было очень тяжело сидеть по 10 час каждый день и медитировать даже мне, хотя я занимаюсь йогой и до этого сидела по 2,5 ч непрерывно… но целый день сидеть и просто наблюдать свое дыхание (первые 2 дня) — это занятие не для слабонервных)) потом надо было наблюдать ощущение на маленьком участке — над верхней губой. Мой мозг отказывался это делать… мое тело болело от многочасового сидения спина, колени, попа)) хоть сколько ни подкладывай подушек, все равно больно)) я не понимала, для чего мне это нужно, что мне это даст.

Я, конечно, как и большинство, наверное, подумывала о «побеге»… думала, что могла бы сейчас валяться на солнышке, купаться в море и ничего не делать… а я такая-сякая в свой отпуск занимаюсь какой-то фигней)) 10 дней мы еще к тому же и молчали… нельзя было даже смотреть на других и встречаться глазами… да и кормили — хотя вкусно, но мало… потом мне вообще не очень хотелось есть… у меня была апатия к еде, я сильно похудела, когда увидела свою фигуру по приезду в Москву в большом зеркале — ужаснулась))) вставали в 4 утра ложились в 22.00 ч.

Потом на 4 день начали делать саму Випассану — сканируешь все тело на предмет ощущений… и просто наблюдаешь… все сводится к тому, что какие бы ощущения ты ни испытывал, ты не должен реагировать, а просто наблюдать, и осознавать, что все непостоянно, и это проходит, хоть приятные, хоть нет… и не должен вызывать еще новое влечение (к приятным) и отвращение (к плохим)… должен относиться нейтрально… по вечерам шла беседа с учителем (это включалась запись, и там давалось объяснение того, что происходит с тобой за день и вообще по жизни) из всего мне нравился только этот час))) Слава Богу, там был перевод на русский язык.

До конца я отрицала эту технику в своих мыслях… и даже на 11 день, крайний, я все еще думала, что это бред… и что никогда меня сюда больше не затащишь, и что я сама в здравом уме не приеду… на 5 день меня очень заколбасило… я не хотела идти в зал, пришлось себя заставлять, 6 день был переломный… во время медитации у меня случился разговор с собой, когда я поняла некоторые вещи.

Кстати, и по дороге в Москву меня тоже накрыло… я плакала в самолете, я увидела изменения — я начала по-другому относиться к людям… я не знаю, как это объяснить… но, я думаю, и не надо)) с одной стороны, просто наблюдаешь свои ощущения (и, типа, происходит чистка негатива бессознательного ума), а с другой стороны, не понимаешь, как это все меняет, оказывается. Кто бы мог подумать.

Вывод: если вы все-таки будете сомневаться в поездке — едьте. Не думайте ни о чем, может, вам, конечно, она не подойдёт, но попробовать стоит, и я поняла, что нельзя вестись на свои мысли, ум — как обезьяна и не ведает, что творит, просто болтает без умолку))) и еще, возьмите с собой несколько подушечек, пару под попу и по одной под каждое колено, чтобы не так сильно болели, но если нет столько подушек, просто что-то мягкое))

Кстати, я перед отъездом покрасилась и не знаю, что случилось, у меня начала чесаться вся голова и просто нестерпимо иногда было, а представьте, надо же было сидеть неподвижно и наблюдать… короче, тяжко пришлось. Но через несколько дней это прошло))
Ну, вроде, все!

Еще одно вспомнила, там в одной из бесед была очень интересная мысль — вкратце, что мы когда влюбляемся, то это просто мы рисуем образ в своей голове, какой он. Но он не совпадает с реальностью. Это как художник, который нарисовал портрет красивой женщины и влюбился в нее, — это безумие… и я это поняла на своем примере.

Конечно, может, некоторые моменты вы не воспримете, это надо прожить на своем опыте… ну теперь все)))

Источник

10 дней молчания и мысли о содомии. Как я прошел випассану

Випассана преподается на десятидневных курсах, участники которых принимают обет молчания и оказываются наедине с собой.

Это древняя техника медитации, дошедшая до нас, как говорят, от самого Сиддхартхи Гаутамы, то есть Будды. Курсы випассаны проводятся в специальных центрах по всему миру — всего их более 180, и существуют они на пожертвования, так что приключение будет халявным. Одарить рублем центр можно только после прохождения хотя бы одного курса.

Зачем я туда поехал? Правдивая версия: я просто ебанутый.

Теперь «правильная»: я понимал, что несусь куда-то не туда. В Москве обычно нет возможности остановиться и подумать, что за фигню ты творишь со своей жизнью. Кроме того, у меня СДВГ, проблемы с концентрацией внимания, и без лекарств, запрещенных в России из-за наркофобной политики, приходится тяжко. Медитация хорошо воздействует на префронтальную кору — а у людей с моим синдромом этот участок мозга как раз утончен.

О таком виде ретрита я узнал от знакомой психопатки Р., она любила приукрашивать свою биографию эпизодами из чужой. Однажды Р. рассказала, как якобы проходила курс, — хотя на самом деле это был кто-то другой.

Главный российский центр випассаны, построенный на основе бывшего пионерлагеря «Дружба», находится примерно в 100 километрах от Москвы. Прибыть нужно вечером «нулевого» дня — сам курс начнется с утра. Приезжают туда обычно на электричках — и я опоздал на последнюю, потому что слушал новый сингл Бьорк вместо того, чтобы собирать вещи. Ничего не оставалось, кроме как заказать Uber за 5 К.

Водитель Зухурдин был очень болтлив, и я впервые этому радовался, понимая, что больше шанса наговориться перед десятью днями молчания у меня не будет.

«Одного не пойму: что такое русская еда? Вот я домой прихожу — мне что жена приготовит? Плов. Колбасу из конины. А что русская жена русскому мужу готовит? Гречку сварит?» — сетовал Зухурдин.

Я полностью разделял его возмущение нашей кухней, поэтому попросил быть внимательным на дороге и искать взглядом «МакАвто» — через два часа утомляющей поездки я наконец жевал второй биг-тейсти подряд под каким-то дурацким Ногинском на Горьковском шоссе. Не понимаю, как я когда-то выдержал шесть лет вегетарианства и веганства, но десять дней растительной диеты меня пугали — буддисты мясом не кормят. Третий биг-тейсти, пожалуйста!

Через полтора часа, преодолевая тошноту, я уже проходил регистрацию. И при подаче заявки на курс, и по приезде необходимо заполнить анкету. В ней самое важное — пункты, в которых спрашивают о психическом здоровье и наркотиках. Требуется рассказать про опыт употребления веществ и диагнозы, связанные с ментальным здоровьем.

Центр медитации привлекает и наркоманов, и сумасшедших — отсюда их периодически вывозят санитары, так как медитация может вызвать обострение.

Ни с теми, ни с другими здесь дела иметь не хотят, чтобы избежать лишних проблем.

Если вас когда-либо беспокоили психические расстройства, потребуется представить справку от психиатра, в которой будет указано, что у «подателя сего» полная ремиссия и данный курс для вас безопасен. Что касается опыта приема веществ — скорее всего, вашу заявку одобрят, только если это было давно и дело ограничилось легкими наркотиками.

Чтобы попасть на курс, многие врут. Солгал и я: психиатр, который поставил мне шизоаффективное расстройство личности и прописал горсти психоактивных веществ, сильно удивился бы моей анкете. Я был очень-очень здоров.

Нужно также подтвердить, что вы соглашаетесь с правилами. На время курса среди прочего запрещается:

1) общаться любым способом (кроме консультаций с учителем);

2) проявлять сексуальную активность;

3) развлекаться, писать, читать;

Eсли раньше в четыре утра я ложился, то теперь в это время приходилось вставать — по мерзкому гонгу. Моя комната располагалась между двумя туалетами — мужским и женским. Так что утреннюю атмосферу дополняли звуки поноса с одной стороны и льющейся мочи — с другой. Большую часть дня занимала медитация — около десяти часов. Примерно два часа уходило на вечернюю лекцию. Были перерывы: короткие для отдыха между сессиями медитации и длинные для приема пищи.

С непривычки студенты не высыпались, и многие, включая меня, использовали время, отведенное на еду, для сна. И я, и мои соседи по комнате пользовались кроватью несколько раз в день. Здесь меня ждало главное потрясение: они всегда заправляли постель. Сначала я мысленно хихикал над ними и подозревал, что так проявляются армейские рефлексы, — а сам я не служил. Но со временем понял, что в этом есть польза: дело не в порядке, а в привычке, которая подкрепляет твою дисциплину. Теперь я старался подражать соседям — и тоже застилал кровать, пусть и небрежно.

В первые дня четыре практиковалась простая медитация с концентрацией на ощущениях вокруг ноздрей — грубо говоря, на дыхании. Этот этап — подготовительный, необходимо натренировать внимание для основной медитации.

Потом началась сама випассана. Однажды нас попросили перевести внимание с ноздрей на темечко, а со временем его следовало распространять уже на все тело.

Идея в том, что ощущения в нашей бренной оболочке связаны с тем или иным ментальным мусором — и, наблюдая за ними во время медитации, вы от этого мусора избавляетесь.

Мое тело преимущественно отзывалось болью, но это не пугало. Нас учили, что нужно принимать и приятные, и грубые ощущения как нечто естественное и помнить об «аничча» — принципе изменчивости всего: если вам плохо — это нормально и временно; если вам хорошо — это временно и нормально.

Такая философия находила во мне отклик — относительно недавно я горстями глотал транквилизаторы каждый раз, когда было «не очень», но, отказавшись от таблеток, обнаружил, что если просто наблюдать и принимать свою боль, то она растворяется.

По-настоящему болезненным испытанием стала местная еда. Ежедневное питание состояло из двух полноценных приемов пищи и вечернего чая с фруктами. Старые студенты (те, кто проходили курс не в первый раз) не могли побаловать себя и чайком — им полагалась лишь лимонная вода.

Типичным блюдом на завтрак была манка на воде. Однако всегда существовал выбор: кроме каши, предлагались хлопья, домашний йогурт, салат из моркови и проращенные зерна пшеницы.

Было дико наблюдать за тем, как многие мужчины смешивали все это в одной тарелке — и заливали земляничным или облепиховым джемом.

«Я хочу хэппи-мил! Я хочу хэппи-мил!» — стонал я внутри себя, сидя в зале для медитации, и еле сдерживался, чтобы не закричать вслух.

А вот студенту из Бауманки рацион очень нравился: он живет на стипендию и питается гораздо хуже. Возможно, это была главная причина, почему он счел возможным десять дней прогуливать университет.

Всего в центр приехало около ста человек — и, казалось, я был худшим студентом из всех.

В этом году мне диагностировали СДВГ — синдром дефицита внимания и гиперактивности. Если объяснить просто, то мозг человека с таким расстройством похож на телевизор, который постоянно переключается между разными каналами, и пульта от него у тебя нет.

Во время некоторых медитаций нельзя было даже шевелиться — мои ум и тело не могли успокоиться, и казалось, что я вот-вот взорвусь изнутри. Хотелось биться головой о пол.

Но я не был худшим. Некоторые вообще не выдерживали до конца курса — и уезжали, иногда в связи с болезнью или семейными обстоятельствами.

В зале медитации за каждым студентом было закреплено определенное место, которое обозначалось квадратной подушкой. Когда кто-то покидал курс — ее убирали.

Вселенная смеялась: все подушки исчезали именно вокруг меня. На второй день появилась пустота впереди, на пятый — позади меня, на седьмой исчез красавчик слева, на восьмой — кто-то по диагонали.

Красавчик казался идеальным: его физическая оболочка напоминала античную статую, во время медитации парень никогда не отвлекался, не шевелился, не открывал глаза. Я облизывал его взглядом и завидовал способности концентрироваться. Но он не выдержал и уехал — то, что кажется идеальным, таковым не является.

Даже с моей слабой концентрацией медитация помогала извлекать из памяти слишком далекие события: например, на четвертый день я вспомнил эпизод, который случился со мной в два года. И осознал, что уже тогда ощущал себя геем.

Моя прабабушка была довольно небрежна со своими медикаментами. Однажды, ползая по полу, я подобрал и проглотил какие-то таблетки, которые она обронила. Взрослые ничего не заметили и сначала подумали, что я просто заснул. Но это был не сон — так я оказался в реанимации.

И вот сижу я уже третий или четвертый день в зале для медитации, голова показывает разные картинки. И вдруг я вижу свою детскую палату с окном для наблюдения. Женщина в белом халате смотрела на меня через него и с улыбкой грозила пальцем — потому что я проснулся. Мне два года, но медсестра вызывает у меня неприязнь — просто потому, что она женщина. Я чувствую ее как нечто холодное, некрасивое и как будто водянистое. То ли дело мужчины-врачи! Их я любил, мне нравились их теплые руки. Но их же я и боялся — тем же специфическим страхом, которым боюсь мужчин и сейчас.

«Ты бросил меня, ты бросил меня, / Когда ты ушел, я осталась одна!» — на пятый день я вдруг вспомнил песню группы «Стрелки» 1999 года.

Оказалось, что текст знаю полностью — от и до. Он не выходил у меня из головы все оставшиеся дни курса и просто крутился на репите. По иронии судьбы меня бросили за день до поездки на випассану — но я быстро проникся буддийским похуизмом и не переживал.

Безразличному отношению к неприятностям нас учил аргентинец Дэниэл. Своими морщинами и одновременно простыми и изящными советами наставник напоминал Йоду.

В отведенное время его можно было спрашивать о технике медитации. Многие уставшие от обета молчания видели в этом возможность поговорить и задавали вопросы не по теме, а потому Дэниэл дистанцировался от студентов и многие их реплики игнорировал.

Для коммуникации использовался английский — обращаться к учителю можно было напрямую либо через переводчика. Женщины знали язык лучше представителей «сильной половины человечества» и выглядели при этом гораздо беднее. Среди мужчин встречались такие, по которым сразу видно: «У него есть бабки». Среди женщин — нет.

Это не репрезентативное исследование, но в моей голове подтвердился один факт: женщины более образованны, но доступ к финансовым ресурсам у них ограничен.

В центре вообще пахло сексизмом. В женской части лагеря территория для прогулок была меньше раза в два.

Для медитации мужчинам полагались синие подушки, а женщинам — голубые. Смешивать их ни в коем случае было нельзя: здесь слишком боялись сексуальности и видели ее проявления во всем.

Отсюда глупые правила: даже после окончания курса на территории лагеря запрещен какой-либо физический контакт — будь то обычные объятия или рукопожатие.

Но правонарушителями в той или иной мере становились здесь все. Кто-то разминался после медитации, кто-то разговаривал во сне, я нечаянно начинал петь вслух во время прогулок, а мой сосед по комнате вообще ходил на свидания.

Однажды в наше окно постучали, и когда я открыл штору, то увидел женское лицо. «А можно Артема?» — спросила девушка. Так я узнал его имя. А девушке ничего не ответил — Артема не было. Как выяснилось позже, ребята регулярно встречались в теплице на территории центра.

После этого я перестал скрывать от соседа, что сам нарушаю правила и веду записи — на бумажных салфетках, стопку которых стащил из столовой.

Между нами появилась какая-то невидимая дружественная связь — и однажды она подкрепилась общей истерикой. Мы медитировали в комнате и вдруг услышали плач из женского туалета, потом он сменился нездоровым смехом — и уже через минуту мы припадочно ржали все втроем: я, сосед и неизвестная девушка за стеной.

Кстати, о туалетах. На стене одного из них я обнаружил насечки — студенты черточками отмечали дни, которые они выдержали: для кого-то это был еще один день без наркотиков, для кого-то — без любимой собаки.

Менеджеры курса помогали пережить сложные моменты. Опыт, накопленный на тысячах людей, позволял им понимать возникающие проблемы и опережать их. Иногда, просыпаясь, ты обнаруживал на стене записку с дурацкими советами вроде: «Непрерывность практики — залог успеха». И потом понимал, что именно этот день был самым сложным и тебе хотелось сдаться, так что подобные наставления были очень кстати.

Чтобы минимизировать шок от возвращения в большой мир, на десятый день обет молчания снимается — и люди наконец-то могут общаться и знакомиться. Как ни странно, вновь говорить особенно никому не хотелось — но со временем все разболтались, обменялись контактами и легкомысленно пообещали поддерживать дружеские отношения в будущем.

Мой новый знакомый Никита нашел в расщелине дерева клад — маленькую фигурку кораблика и записку с текстом: «На шестой день я плакал. А ты?» Мы решили вернуть всё на место — потому что не плакали, пусть клад найдет кто-то другой, кому, возможно, станет легче.

На территории буддийской зоны было огромное количество грибов. Как я узнал после окончания обета молчания, многие с ними разговаривали и даже давали им имена.

Вот так встречаешь десять дней подряд один и тот же гриб во время прогулки и игнорируешь его существование, а потом оказывается, что его зовут Степан.

На одиннадцатый день я попрощался со Степой, вернулся домой — и это было катастрофой.

Где-то неделю после курса мой мозг жгло изнутри — будто в черепе просверлили дырку и влили туда чистящее средство для унитазов марки «Каждый день».

Я стал асоциален, и казалось, что даже с самыми близкими друзьями меня теперь разделяет огромная пропасть. Я не чувствовал себя частью чего-либо человеческого и боялся, что так будет всегда.

Но я вспомнил «аниччу» и вечную фразу учителя: «Просто наблюдай за ощущениями и продолжай работать». И возобновил медитации — пусть не каждый день, да и долго усидеть мне больше не удавалось. Так или иначе, болезненные ощущения прошли, и с каждым днем я все отчетливее видел пользу, которую принес мне курс.

Как бы пошло это ни звучало, но випассана изменила мою жизнь, и наиболее важным оказался опыт преодоления. Раньше я жил как будто бы с выученной беспомощностью, но теперь знаю, что могу сделать даже то, чего сделать не могу.

Во время медитации я часто оказывался на пределе — в точке крайнего отчаяния, отказа и усталости.

«Я просто не могу больше», — думал я. Но потом убеждал себя: «Ты это сам выбрал, ты этого сам захотел. Значит, следует продолжать». И продолжал.

Источник