актуальность марксизма в наши дни
Об «устаревшем марксизме» и его актуальности в наши дни
Об «устаревшем марксизме» и его актуальности в наши дни
Об «устаревшем марксизме» и его актуальности в наши дни
Сейчас точка зрения «устарелости» учения К. Маркса чрезвычайно популярна среди молодёжи. В нём старательно находят неточности и несоответствия, ссылаются на XXI век с его повсеместной информатизацией, резкое сокращение промышленного пролетариата. Так ли это на самом деле, и в чём основная актуальность марксистской теории на сегодняшний день?
Нельзя не признать, что многие замечания современных оппонентов Маркса соответствуют истине. Да, промышленные рабочие в том виде, в каком они существовали на момент жизни знаменитого теоретика, претерпели значительные изменения; информатизация стала неотъемлемым атрибутом повседневности; межгосударственные связи сделались сильнее и глубже. Но основная важность марксистской теории для современности заключается в другом.
Экономические закономерности, открытые К. Марксом, можно невооружённым глазом наблюдать по сей день — они никуда не делись и не аннигилировались вышеизложенными несоответствиями нашего времени. Какие бы партии ни стояли у власти, какими бы лозунгами они не прикрывались, общественным (а, следовательно, и государственным) базисом всегда будут являться экономические отношения. Капиталистическое государство может сколько угодно называть себя государством социальным, демократическим и т. д., но интересы крупного капитала для него всегда будут превыше любых словесных ширм.
Ярким примером служат недавно согласованные российско-китайские договорённости по продаже мёда. Что выгоднее продавцу: сбыть товар оптом для перепродажи в Китай крупными предпринимателями или мёрзнуть на рынке и продавать по баночке? Ответ очевиден. Итог — резкий взлёт цен на мёд (на примере столичных ярмарок) и труднодоступность данного товара для потребителя среднего достатка. Выгодно это российским гражданам, о которых так печётся «демократическое» правительство? Поддерживает ли данная акция пресловутый «средний класс» (любимый фетишбуржуазной пропаганды)? Ответ, опять-таки, очевиден. Договор выгоден крупным предпринимателям, имеющим прибыль с перепродажи.
Капиталистическое общество, в том числе и современное, устроено таким образом, что интересы крупного бизнеса всегда будут основными. Все разговоры о государстве, нивелирующем влияние рынка на граждан, — не более, чем удобное прикрытие. Крупные бизнесмены всегда сумеют пролоббировать свои выгоды в экономической, политической, законодательной и иных сферах, да и многие государственные чины относятся именно к этому классу, а значит, будут оказывать ему протекцию. Поэтому здесь великий теоретик Маркс, по-прежнему, прав: государство — лишь машина для подавления одного класса другим, оно никогда не будет абстрактным судьёй между различными классами.
Основной интерес крупного предпринимателя — прибыль. И капиталистическое государство максимально стремится ему содействовать, нередко идя для этого на ущемление интересов остальных своих граждан. Если государство разумно, то оно будет максимально стараться «усидеть на двух стульях», угождая крупным бизнесменам и, по остаточному принципу, всем остальным. Для этого нередко приходится использовать страны «третьего мира», что, например, успешно проделывают в странах Запада. Тогда удаётся поддержать более-менее достойный уровень жизни простому обывателю, что, впрочем, из-за противоречий развития капиталистического общество (бедный беднеет, богатый богатеет) всё равно не может продолжаться вечно. Морально-этическую сторону использования людей других стран для процветания жителей собственной мы в данном случае опускаем вовсе. Если же капитализм «дикий», как в России, то интересы наёмных работников и мелкого бизнеса практически сразу множатся на ноль, что мы и наблюдаем у нас сегодня. Впрочем, так называемый «мелкий бизнесмен» в любом случае стремится либо перерасти в крупного и диктовать остальным свою волю, либо сам «прогорает» и выдавливается в наёмного рабочего. Этим обусловлен всё более увеличивающийся разрыв между сужающейся группой монополистов-бизнесменов и нарастающей армией наёмных работников. Опять-таки, всё это — вполне современные явления, и их объяснение мы встречаем у «устаревшего» К. Маркса.
Мы рассмотрели общество капиталистическое. Как видим, немецкий теоретик не так уж и неактуален в данном вопросе. Но как же сегодня представить себе социализм и диктатуру пролетариата без подавляющей массы «промышленных пролетариев?» Кто он такой, пролетарий двадцать первого столетия?
Ответ прост. Пролетарий сегодня — любой человек, вынужденный продавать свой труд и не имеющий частной собственности на средства производства. Это, во многом, и представители сферы услуг, и работники научной сферы и сферы образования и медицины, и многие другие категории людей. Все они вынуждены наниматься по той цене, которую диктует рынок, продавать свой труд, не выручая за это прибыли, а получая заработную плату, крайне зависимую от экономических колебаний. Как можно заметить, такой пролетарий вполне находит себе место в современном обществе информационных технологий и глобальных межгосударственных связей.
Так каким же будет социалистическое государство двадцать первого века, государство диктатуры современного пролетариата? Что необходимо для подобной диктатуры?
Во-первых, упразднение частной собственности на средства производства. Да-да — страшные слова, вызывающие судороги гнева у ненавистников «отсталой Совдепии». А между тем, именно упразднение частной собственности устраняет как класс тех самых крупных бизнесменов-монополистов, в обслугу которых постепенно превращается любое капиталистическое государство. Исчезает при этом и средний бизнес, но, как было сказано выше, и при капитализме золотой середины не бывает: мелкие бизнесмены либо постепенно эволюционируют в крупных, либо пожираются более энергичными конкурентами и пополняют армию наёмных работников.
Из этого следует полная национализация водных и земельных ресурсов, земных недр, промышленных предприятий и т.д. Олигарх А. больше не сможет продавать лес из своих личных угодий за границу и класть в карман прибыль: лес становится народным достоянием, на нём не наживаются отдельные личности. Его используют для наших с вами нужд, нужд простого населения. То же самое и с остальными ресурсами. Государственный экономический объект (к примеру, сеть магазинов) не сможет назначать цены на хлеб в три раза дороже, чем у соседнего ларька. Ценовой контроль становится не номинальной, а реальной обязанностью государства, цены не «отпускаются» на радость узкой группы бизнесменов и огорчение рядовых покупателей.
«Тоталитаризм!» — воскликнут сейчас некоторые читатели. «Отсталый, неактуальный тоталитаризм, который, наверняка, проникнет и в политическую сферу!»
Нет, устраивать «отсталый тоталитаризм» никто не собирается. Но суть современный диктатуры большинства трудящихся граждан над нетрудовым меньшинством, получающем прибыль за счёт чужого труда, будет состоять как раз в том, что лоббирование интересов крупного бизнеса в политике под прикрытием вывесок «либерализм», «консерватизм» и т.д. станет невозможным. Допускается плюрализм мнений, но не допускается экономический обман и торжество группы лиц над основной массой граждан (а рынок, как мы видим, — это практически всегда использование большинства меньшинством, причём в основе своей без желания этого большинства). Это ли не истинная демократия и власть народа?
В общем, XXI век, конечно, значительно отличается от XIX-XX по многим важным аспектам, но экономические процессы, описанные у К. Маркса (с небольшими поправками) мы наблюдаем и по сей день. Так что отправлять марксизм в утиль, как ни крути, рановато.
Актуальность теории Карла Маркса для молодежи в XXI веке
Ярослав Баранов, член КПРФ, студент, г. Мытищи
Карл Маркс – выдающийся философ, экономист, политический деятель. Его научные труды и идеи не теряют актуальности по сей день, в том числе и среди молодёжи. Новое поколение требует социальной справедливости, равенства, понимания ценности человеческой личности и её труда. Это всё хорошо отражено в учении Маркса.
Как ещё один пример возьмём выражение: «Государство нуждается в очень суровом воспитании со стороны народа». Народ и государство очень взаимосвязаны между собой. Ибо если они существуют параллельно друг другу и народу до своего государства дела нет, то сразу принимаются такие «людоедские реформы», как пенсионная реформа. Появляются проблемы больших масштабов из-за безмерного желания власть имущих обогатиться наглыми и бесчеловечными способами, такими, например, как вывоз и сжигание мусора в Московской области. Для предотвращения этого народ должен держать власть в узде, активно участвовать в жизни своего города, района, своей страны, чтоб делать государство, таким, каким он хочет: процветающим, развивающимся, сильным, а не отдавать все в руки ворам и жуликам, и потом страдать от них.
Поэтому молодёжь активизируется. Ходит на митинги, пикеты, читает много новостей про страну, про то, что в ней творится, ходит на выборы, становится наблюдателями или членами комиссий на выборах. Молодёжь хочет достойно и хорошо жить. И для того, чтоб это сделать, нужна смелость, целеустремлённость, учение Маркса. И тогда она сможет перевернуть мир и изменить свою судьбу и судьбу страны в лучшую сторону.
Об актуальности учения Карла Маркса
К.Маркс не был пророком или предсказателем, он был великим мыслителем, энергичным политиком, создавшим Международное Товарищество Рабочих (I Интернационал), а также талантливым журналистом. Сегодня, в начале третьего тысячелетия можно с уверенностью утверждать, что ни одно учение не оказало столь мощного влияния на развитие человечества, как марксизм.
Выдающийся исследователь развития экономической мысли М.Блауг писал:
«Идеи Маркса продолжают жить и все еще актуальны. Они подвергались переоценке, пересматривались, опровергались, их пытались похоронить, но они всякий раз возрождались вновь! Хорошо это или плохо, но его идеи стали составной частью того мира, в рамках которого мы все сегодня живём. Сейчас никто не ратует за Адама Смита или Рикардо, но по-прежнему поднимается кровяное давление, как только Маркс становится предметом исследования» (Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело ЛТД, 1994, с. 207).
А вот ещё одно высказывание другого исследователя современного общества: «Повсюду, где существуют обиды, несправедливость, неравенство и угнетение, везде, где право на труд не гарантирует людям право жить достойно труда, марксизм становится каналом для выхода недовольства и агрессии» (Новак М. Дух демократического капитализма. Минск: 1997, с. 209).
Комментируя доклад министерства обороны Великобритании под названием «Будущая стратегия обороны» (2007 г.), в котором сделан вывод о том, что через 30 лет мир опять охватит эпидемия марксизма, контр-адмирал К.Перри писал:
«Спасаясь от глобального неравенства и усиливающегося падения морали, люди будут искать спасения либо в религиозной ортодоксальности, либо в такой политической идеологии, как марксизм».
В этих высказываниях скрывается в общем-то и ответ на вопрос – каковы причины столь необычайной силы воздействия учения Карла Маркса на умы неравнодушных людей.
Можно отметить, что, во-первых, Карл Маркс впервые в истории философской мысли сформулировал логически безупречную методологию научного познания общества, сплавив воедино диалектику, логику и материализм. Он один из первых рассматривал развитие человечества как естественно-исторический процесс, определив закономерности взаимовлияния научной мысли, техники и технологии, экономических отношений и политики, религии и искусства, морали и нравственности. Именно его методология позволяет предсказывать развитие исторического процесса как результат взаимодействия объективных закономерностей или случайностей.
Во-вторых, Карл Маркс в своём «Капитале» провёл анализ капиталистического общества и в середине XIX века сформулировал закономерность появления и развития капиталистического общества, возникновения прибыли из прибавочной стоимости и раскрыл сущность развития социальной справедливости из двойственности равенства рабочего времени, что должно определять и относительно равное количество честно и справедливо нормированного общественно необходимого труда, и относительно равные нормы производимых в обществе и необходимых каждому средств для жизни от их общего производимого в обществе количества. Именно это должно увлечь огромные массы трудящихся угнетённых монополией капитала! (Капитал, т.1, стр.88-89.)
В-третьих, он обнажил природу противоречий капиталистического способа производства, предсказав его историческую обреченность и неизбежность становления новой формации, в которой будет наконец-то устранена вековая отчужденность от производимых в обществе и необходимых каждому средств потребления от труда людей по их производству, что должно формировать сознательное регулирование воспроизводства общества без периодически повторяющихся разрушительных социально-экономических кризисов и войн.
Сегодня, когда в мире поднимается новая волна кризисного цунами, когда к политической активности и решительным действиям пробуждаются миллионы активного трудящегося населения угнетённого монополией капитала с консолидацией левых сил, марксизм вновь становится чрезвычайно актуальным. К нему обращаются те, кто ищет выход из надвигающейся на человечество катастрофы и те, кто желает обрести уверенность в счастливом будущем для своих детей и внуков. Однако марксизм сегодня нужен более развитый и учитывающий новые реалии третьего тысячелетия.
Почему именно марксизм, а не такие современные философские направления, как герменевтика, когнитивный релятивизм, либерализм, неопозитивизм, структурализм и т.п.? Ответ очень простой: ни одно из названных учений не развивает социальную справедливость в обществе.
На множестве сайтов в Интернете в настоящее время разыгрываются нешуточные баталии между гуманитариями, которые пытаются осмыслить суть перехода от капиталистической экономики к социалистической как к начальной фазе коммунистического общества. Многие из них для этой цели в той или иной мере обращаются к теоретическому наследию Маркса, ибо ни у кого больше нет такой обширной информации по этой теме.
Однако необходимо осознать печальный, но неоспоримый факт, что до единства среди участвующих в этой борьбе за развитие социальной справедливости в России ещё очень далеко, о чем недавно поведал нам Борис Кагарлицкий в статье «Сухой остаток левого форума».
Анализируя происходившее на форуме, он отметил, что каждый говорил свои взгляды и «…призывы к свержению капитализма чередовались с общими рассуждениями о достоинствах партийного парламентаризма. Кроме дежурных фраз о социализме и коммунизме многие периодически повторяли слова о необходимости реализации «некоторых социальных требований».
Мы живем в эпоху начала освобождения человечества от монополии капитала и движения к монополии законов о реальных социальных гарантиях по труду прежде всего в социально-бытовой сфере. Начало революционного преобразования общества было положено К.Марксом и Ф.Энгельсом, которые в 1848 году в «Манифесте коммунистической партии» провозгласили неотвратимость гибели капитализма от рук объединённых трудящихся масс. Манифест начинается словами: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма», а заканчивается знаменитым историческим лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
Сегодня призрак коммунизма бродит уже не только в Европе, но он, к сожалению, почти ушёл из России. Но этот революционный процесс уже неотвратим и даже основатель и исполнительный председатель Всемирного экономического форума в Давосе Клаус Шваб на очередной 45-ой сессии вынужден был заявить, что капиталистическая система «изжила себя и абсолютно не вписывается в модель современного мира».
Основоположники марксизма были убеждены в том, что последующие поколения революционеров обеспечат дальнейшее творческое развитие начал заложенных в марксизме. Причем идеи марксизма надо предъявлять массам таким образом, чтобы их можно было легко и просто понять и усвоить, чтобы они стали основой менталитета будущих революционеров, людей, которых действительно можно было бы называть марксистами.
Актуальность трудов Маркса в наше время
Я считаю книгу Бена Файна и Альфредо Саад-Фило («Капитал Маркса») выдающимся вкладом, наряду с великолепной книгой Майкла Генриха («Как читать Капитал») и некоторыми другими, в которых изложено то, о чем Маркс писал в своем главном труде. Я полностью разделяю его идеи, и мне остается лишь восхищаться этой работой.
Основная причина такого сходства во взглядах заключается в том, что авторы поняли (по моему скромному мнению), что Маркс сделал упор на заинтересовавшие его характерные для капитализма внутренние противоречия, рассматриваемых как этап истории, а не как ее конец.
Такой подход к рассмотрению проблемы возникает, в частности, во второй книге «Капитала», в которой Маркс отталкивается от абстрактного чисто капиталистического способа производства и определяет условия, которые обеспечивают работу расширенного воспроизводства. Делая это, то есть идентифицируя эти условия, Маркс выдвигает на первый план фундаментальное противоречие этой системы, поскольку ее внутренняя логика не позволяет реализовать эти условия.
Действительно, уравнения, позволяющие материализовать равенство глобального спроса и предложения в динамичной системе, характеризующейся повышением производительности общественного труда, показывают, что это равновесие подразумевает увеличение выплачиваемой рабочим реальной заработной платы со скоростью, которая может быть рассчитана, относясь непосредственно к темпам повышения производительности в I и II секторах. Алгебраическая модель, предложенная мною в книге («Закон всемирного значения»), указывает, как можно определить количественное значение этого точного отношения.
Но Маркс определенно не был «экономистом системы», стремящимся доказать, что капитализм создает основу для создания «гармоничного» общества. Переводя на жаргон традиционной экономики («вульгарная» экономика, в терминах Маркса): обобщенные рынки (товаров, капитала и труда) создают гармонию, связанную со стабильным долговременным равновесием. В отличие от Кейнса, Маркс не был экономическим экспертом, который бы советовал правящему классу, что им делать для того, чтобы система работала. Маркс является революционером, заинтересованным исключительно в понимании того, как эксплуатируемые классы могут использовать губительное противоречие системы, чтобы продвинуть свою антикапиталистическую стратегию.
Маркс никогда не использовал идею буржуазной экономики и часть ее идеологической деятельности для убеждения общественности в том, что обобщенные рынки имеют тенденцию выявлять устойчивое равновесие, и поэтому капитализм представляет собой «конец истории», где он навсегда восторжествует. В то же время Маркс показывает, как система переходит от одного этапа неравновесия к другому, реагируя на классовую борьбу и контрстратегии, развернутые буржуазией (в том числе и внедрение технологических инноваций) при отстутствии системы, стремящейся к несбыточно стабильной гармонии. Но пока общественность верит в эту магию, буржуазная идеология остается доминирующей идеологией в обществе.
Вульгарная экономика, и, в частности, ее новейшая современная формулировка («неолиберализм»), не учитывает историю. Она предлагает построение макроэкономики, полностью полученной из микроэкономики, которая сама по себе является продуктом условного взаимодействия свободных лиц, работающих на рынках аналогичным образом, например, как разумный «человек экономический», независимо от их принадлежности к разным коллективам (таким как: капиталисты и рабочие, граждане разных стран и т. д.).
Абсурдность этого подхода, который подразумевает, что все и каждый из этих людей являются клонами (изображенными одним лишь Робинсоном, который материализует среднестатистического человека экономического), должна быть очевидна любому, кто уважает элементарные правила здравого смысла. Как пишет автор, «современная господствующая экономическая теория придала, так называемым, рациональным ожиданиям значительно большую роль в определении пути экономики». Эта нелепая формулировка (за которую Стиглиц получил свою Нобелевскую премию!) в лучшем случае — тавтология — свободная траектория ожиданий определяет путь развития, т. е. короткие колебания вокруг непоколебимого гармоничного равновесия – скорее магия, нежели научный анализ. Предполагается, что «ожидания» станут тем, что приведет к желаемому результату!
Те буржуазные экономисты, считавшие, что история все же имеет значение, тем не менее не признают реальную историю классовой борьбы и межнациональных конфликтов и сводят историческое измерение к банальной недостоверности. Кейнс, например, считает, что ход определён «волнами оптимизма или пессимизма, высокими или низкими ожиданиями о прибыльности бизнеса, которые становятся пророчествами». Понимание истории, сформированное Марксом и многими марксистами после него (такими как Роза Люксембург, Ленин, Мао и другими), гораздо более плодотворно. И реалистично. Причина в том, что буржуазные экономисты вынуждены убеждать себя и других в том, что капитализм – это «конец истории», в то время как марксисты свободны от этого абсурдного идеологического ограничения.
Также, авторы предлагают нам непревзойденные описания некоторых основных рассмотренных в «Капитале» проблем, например, состав капитала, склонность к падению прибыли, проблема трансформации, теория интереса, земельная рента. Мое толкование Маркса касательно этих вопросов совпадает с толкованием авторов.
Следует отметить различие, предложенное авторами между органическим строением капитала, полученным из его технических и ценностных составляющих. Это помогает понять, что тенденция к снижению прибыли – абстрактная истина, вытекающая из логики капитала, а не эмпирическое утверждение. Конкуренция, выбор инноваций, практика, влияющая на скорость эксплуатации труда, – это средства, с помощью которых капитал может постоянно преодолевать – частично или полностью – падение нормы прибыли. Но эти реакции капитала на возникающие препятствия, в свою очередь, создают не только неуверенность, но и местами реальное нарушение структуры видимого равновесия (на самом деле неравновесия) и, следовательно, приводят к кризису капитала. Система движется к еще одной стадии видимого равновесия (фактически нового неравновесия), и это движение бесконечно.
Что касается проблемы преобразования, Бен Файна и Альфредо Саад-Фило пишут, что «сложное для понимания представление Маркса может быть легко скорректировано: это просто вопрос преобразования с помощью простой алгебраической процедуры входящих и исходящих данных. Товары обладают как ценностью, так и ценой, отсюда возникают две возможные системы учёта». Именно это я и изобразил в своей алгебраической модели (см. «Закон всемирного значения»).
Что касается теории интереса, то Маркс отвергает традиционную экономику, в которой конкуренция снижает норму прибыли до нормы процента, открывая тем самым путь для интеграции денег, кредитного и банковского капитала в качестве активных операторов в процессе накопления.
По мнению Маркса, при изучении абсолютной сельскохозяйственной ренты, для сельского хозяйства характерен менее систематизированный состав капитала, чем для промышленности, из-за тех барьеров, установленных земельной собственностью в отношении капиталистического развития сельского хозяйства.
Этого достаточно, пока цель авторов – просто продемонстрировать панораму того, что Маркс сказал в «Капитале», и не более.
Все же это не исключает возможность исправления некоторых недочетов в трудах Маркса и распространения применения марксистского метода для понимания преобразований, постигших капитализм после Маркса. Именно это я и попытался предложить вниманию читателя в двух моих книгах («Закон всемирного значения», «Три эссе в теории стоимости Маркса», также «Чтение Капитала», «Чтение видов капитализма с точки зрения истории», «Ежемесячный обзор», июль-август 2016 года ).
Те, кто отверг метод Маркса по преобразованию ценностей в цены, заметили (справедливо), что норма прибыли в системе бухгалтерского учета, установленная в ценах на продукцию, обязательно отличается от нормы прибыли в системе учета в ценностях. Исходя из этого замечания они пришли к выводу, что подход, исходящий из ценностей, обманчив,что он излиший. Уравнения, выражающие общее равновесие, могут быть сформулированы непосредственно в ценах, как это сделали Уолрас и Сраффа. Авторы не ответили на этот главный аргумент против Маркса. Я сделал это, объяснив, что нет никакой тайны в том, что эти две ставки различаются, они должны отличаться, именно потому, что процесс эксплуатации труда омрачен отчуждением товара, характерным для капитализма, тогда как он прозрачен в предыдущих способах производства («Закон всемирного значения»)
Развитие теории Маркса применительно к банковской системе, кредиту и деньгам, сформулированное в «Капитале» (и других работах), на мой взгляд, далеко от того, чтобы предлагать последовательную марксистскую теорию денег. Ядро этой теории утверждает, что спрос на деньги создает его предложение. Банковская система предлагает кредит в ответ на спрос, который сам управляется путем накопления. Следовательно, поставка денег корректируется (точнее, может быть скорректирована) на потребность / требование денег. Марксистская теория денег была разработана после Маркса (см., в частности, решающие работы Анри Дениса и Сюзанны де Брунхофф). Я сделал еще один шаг и проиллюстрировал, как можно рассчитать объем спроса на деньги, связанный с процессом накопления. Функция банковской системы заключается в том, чтобы регулировать поставку денег, чтобы она не была ни меньше, ни больше, чем необходимо. С этой целью банковская система работает с ящиком для инструментов, который включает, в частности, регулирование ставки процента.
Помимо ежедневных попыток и правильных мер эффективная денежно-кредитная политика должна способствовать стабильности общего уровня цен (несмотря на благоприятные вариации относительных цен между различными товарами, которые сами по себе обуславливают неравный прогресс продуктивности из одной отрасли к другому) наряду с увеличением денежной заработной платы.
Но это управление деньгами не создает гармонии, поскольку оно не влияет на центральное противоречие в капитализме, то есть реальная заработная плата не должна увеличиваться по мере необходимости, чтобы обеспечить плавное продолжение накопления. Следовательно, реальные кризисы, через которые это противоречие проявляется, одновременно являются кризисами в управлении денежной системой.
Два побочных наблюдения:
Развитие теории абсолютной ренты сельского хозяйства, предлагаемой в «Капитале», составляет лишь половину картины. Маркс предлагает также исторический подход к этому вопросу и тщательно рассматривает различные пути развития капитализма в сельском хозяйстве, в частности, французский путь, который вышел из народно-крестьянского измерения французской революции, и, напротив, английский который характеризуется эволюцией старой аристократии, сохраняющей свои позиции в качестве крупных современных,капиталистических землевладельцев. Поэтому нет теории абсолютной ренты в сельском хозяйстве, которую можно было бы сформулировать универсальными терминами. Различные компоненты правящего капиталистического социального блока, характерные для каждого из капиталистических общественных образований, управляют конкретными моделями сельскохозяйственной абсолютной ренты.
Поэтому у меня есть оговорки в отношении формулировки Маркса относительно органического состава капитала в сельском хозяйстве, ниже, чем в промышленности. Это утверждение было именно аргументом Маркса в пользу общей теории абсолютной ренты. Действительно, земельная собственность, возможно, была препятствием для раннего развития капитализма в сельском хозяйстве. Это уже не так, и сейчас существует полноценное капиталистическое сельское хозяйство, хотя и в разных формах, таких как современное капиталистическое семейное хозяйство или крупные агропромышленные предприятия («Окончание кризиса капитализма или завершение капитализма в условиях кризиса»). В результате этих разработок органический состав капитала в современном сельском хозяйстве может быть не ниже среднего, чем для обрабатывающих отраслей.
Маркс полностью осветил центральное противоречие капитализма: то, которое Сьюзи правильно назвал «фатальным», так как оно не может найти свое решение в рамках самых фундаментальных логик системы. По этой причине я также писал, что капитализм является «скобкой в истории»: он только создал условия для его неизбежного удаления коммунизмом, задуманным как высший этап человеческой цивилизации через долгий социалистический переход: (см. «Кризис капитализма или прекращение капитализма в условиях кризиса»). Следовательно, Маркс остается актуальным и сегодня, как никогда.
Поэтому вопрос, который требует ответа, заключается в следующем: как развивается победоносный промышленный капитализм на протяжении всего XIX века, как он пережил свой первый системный кризис старости в XX веке и, кажется, победоносно до сих пор переживает свой второй долгий кризис во старчестве?
Ответ может быть найден не в абстрактной теории капитализма, но на основании конкретной истории его развертывания. Эти две стороны анализа не следует путать и сводить к одному.
После самого Маркса (для своего времени) Роза Люксембург была первым марксистским мыслителем, который сделал серьезную попытку ответить на этот вопрос. Недавно Павел Заремкой написал две основные статьи, опубликованные «Elsevier Sciences» в 2000 г. и 2002 г. («Накопление капитала, столетие после Ленина и Люксембург», «Накопление капитала Розы Люксембург, критики пытаются похоронить сообщение»).
Павел Зарембка возвращает на наш счет аргумент Розы Люксембург, как это сделала Джоан Робинсон. Затем он внимательно следит за писаниями почти всех тех, кто отклонил тезис Люксембург. Не удивительно, что все ссылки на работы русских и немецких марксистов XX века: Ленин, Каутский, Бухарин, Панекоек, Туган Баранановский, Отто Бауэр, Буден, Дунайская, Фроэлич, Гроссман, Ковалик, Маттик. За исключением Джоан Робинсон и побочных выступлений Альтюссера и Свизи, почти никто на Западе не проявил серьезного интереса к Люксембург по этому вопросу. Это признание выдающихся писаний русских и немецких марксистов заслуживает внимания. Напротив, книга Файн и Саад-Фильо относится почти исключительно к британским и американским академическим марксистам (часто дополнительно под влиянием фундаментализма Троцкого). Марксист звучит для меня как название академической школы мысли. Марксизм – это нечто большее и большее, объединяющее теорию и революционную политику.
Аргументы, разработанные критиками Люксембург, слабы, по меньшей мере. Ленинские «Заметки о Розе Люксембург» далеко не показывают правильное чтение ее аргументов. Мое прочтение этих критиков привело меня к выводу, что их слабость – разделяемая с самой Розой Люксембург, а также с Джоан Робинсон – является результатом их смешения абстрактной теории и конкретной истории капитализма. По этой причине я написал документ, озаглавленный «Чтение капитала, чтение историческии капитализма» («Ежемесячный обзор», июль-август 2016 года), настаивающий на необходимости различения.
Я имею в виду здесь численный пример расширенного накопления в «Законодательстве мирового значения». Я писал: «Трудности поглощения нет. Для поглощения потребительских товаров заработная плата, выплачиваемая в каждой фазе, позволяет приобретать весь выпуск отдела II в той же фазе … Из этой общей схемы расширенного размножения я, таким образом, вывел первый важный вывод, а именно, что динамическое равновесие требует наличия кредитной системы, которая предоставляет в распоряжение капиталистов доход, который они будут реализовывать на следующем этапе. Эта демонстрация установила статус марксистской теории денег и дает точное содержание марксистскому (анти-количественному) утверждению о том, что предложение денег подстраивается под спрос на деньги (на социальную потребность), связывая эту социальную потребность с условия накопления. Более того, эта точная интеграция кредита в теорию накопления является единственным ответом на рыночный вопрос, поднятый Люксембург».
Действительно, фундаментальное – фатальное – противоречие капитализма привело к непрерывному накоплению и, следовательно, столкнулось с проблемой выхода для капиталистического производства. На этом основании Люксембург, безусловно, права. Как это противоречие было преодолено в истории? Здесь также справедлив аргумент Люксембург: капитализм расширяется путем уничтожения докапиталистических способов производства как внутри обществ доминирующих центров, так и доминирующих периферий. Ремесла заменяются обрабатывающей промышленностью, небольшими магазинами супермаркетами и т. д. Этот процесс накопления путем лишения прав по-прежнему продолжается с нынешней приватизацией бывших государственных служб. Одновременно эти отклики капитала на проблему выхода представляют собой эффективную борьбу с падающими нормами прибыли.
Роза Люксембург не вывела из своего наблюдения, что социалистическая революция невозможна (и даже не желательна), пока капитализм не завершил свое завоевание всей планеты и не заменил на периферии все докапиталистические формы жизни полноценными современными капиталистическими формами жизни, которые находятся в развитых центрах. Но и социал-демократы Второго Интернационала, и буржуазные либералы это извлекли. Сегодня либералы утверждают, что капитализм, возможно, находится в кризисе в старых западных центрах, но не во всем мире, поскольку он быстро продвигается в другом месте. Соответственно, они считают, что будущий капитализм больше не сосредоточен на западе, а скорее на новых развивающихся регионах Азии и Латинской Америки. Я утверждал, что если это возможно, то есть периферия, догоняющая и становящаяся новыми центрами в рамках связей и капиталистическими методами, «никакая сила, ни идеология, ни культурный проект не могут серьезно препятствовать ее достижениям» («Закон всемирного значения»). Но я добавил, что это невозможно, а капитализм на периферии остается подчиненным, несмотря на его быстрое развертывание. Социальная драма, связанная с этой реальностью, порождает повторяющуюся антиимпериалистическую борьбу, потенциально анти-капиталистическую.
Зрелый капитализм, столкнувшись с его системным кризисом (старости), коренным образом изменился благодаря развертыванию двух последовательных волн развития монополий (1890 – 1970, 1970 и по сей день). Это изменение в корне повлияло на процесс накопления и формирования ценовой системы.
Современный обобщенный монополистический капитал, обусловленный качественно более высоким уровнем централизации контроля над капиталом, коренным образом изменил логику накопления и связанную с ним ценовую систему (обобщенная монопольная система цен). Средняя норма прибыли (довольно низкая) стала бессмысленной: она представляет собой среднее значение между высокими ставками прибыли для олигополий и нулевыми (если не отрицательными) ставками прибыли для всех других производственных видов деятельности, уменьшенными до статуса субподрядчиков, источником массовых переводов стоимости в пользу олигополий.
Очень простые модели, которые я построил для этого эффекта («Три эссе по закону стоимости Маркса»), иллюстрируют численно эти изменения. Более того, модели дают количественную картину монопольной и империалистической ренты, которая точно соответствует эволюции, которая действительно произошла между 1900 и 2000 годами.
Боковое наблюдение: цены в обобщенной монопольной системе цен не имеют ничего общего с так называемыми реальными ценами, закрепленными на конкуренции на рынках, в соответствии с либеральным нереальным дискурсом. Они представляют собой систему, которая просто отражает захват экономической и политической власти олигархии, которые управляют основными олигополиями.
Источник: The Relevance Of Marx Today, Samir Amin