буйный апрель навоевавшись за день устало прилег шелестя прошлогодней жухлой листвой
Образование деепричастий. Деепричастия несовершенного и совершенного вида
Буйный апрель, навоевавшись за день, устало прилёг, шелестя прошлогодней, жухлой листвой. Временами по реке пробегала от ветра лёгкая зыбь, сверкая на солнце. Осмотрев дом, Лаврецкий вышел в сад и остался им доволен. Пусть сосны и ели всю зиму торчат, в снега и метели закутавшись, спят.
Он снова принялся за работу, вдохновляемый внезапной удачей.
Маленькая птичка, оберегая своих птенцов от неожиданностей, внимательно поглядывала по сторонам.
От основы инфинитива образуются действительные и страдательные причастия прошедшего времени (работавший, умерший, приготовленный, закопанный, поднятый) и деепричастия совершенного вида (сделав, сделавши, увлекшись).
Спишите предложения, расставляя знаки препинания, вставляя пропущенные буквы и раскрывая скобки. 1) Буйный апрель навоевавшись за день устало пр. лёг ш. лестя прошлогодней, жухлой листвой. 2) Временами по реке пробегала от ветра лёгкая зыбь сверкая на солнце. 3) Осмотрев дом Лаврецкий вышел в сад и остался им доволен. 4) Пусть сосны и ели всю зиму торчат в снега и метели закутавшись спят.
2. проведите морфологический разбор трёх деепричастий на выбор по плану
Наверное, у каждого из нас есть любимый уголок природы, где мы с удовольствием проводим время, такое место, в котором нам приятно и радостно находиться. У меня тоже есть такой уголок – это одно место на берегу озера в деревне у моей бабушки.
Озерцо имеет форму вытянутого овала; оно расположено на краю леса. С одной стороны прямо к воде подходят деревья: орешник, верба, осинки. А с другой – поляна, затем овраг и за ним бабушкин дом. На поляне много полевых цветов, особенно цикория и тысячелистника, но можно встретить и гвоздику, а у леса – колокольчики. От цветов расходится приятный аромат, утки весело скользят по воде. Особенно мне нравится, когда у них утята: за малышами так потешно наблюдать! Я приношу хлеб и угощаю их.
Конечно, вечером здесь много комаров, но я все равно люблю озеро и вечером, когда в воде отражается розовое от заката небо.
Любавины :: Шукшин Василий Макарович
Хозяева действительно не заметили.
А Клавдя смотрела через узкую щель в горничной двери и улыбалась. Через некоторое время вышла и она. Платоныч как бы между прочим проводил ее глазами и продолжал беседовать.
Было тепло. Буйный апрель, навоевавшись за день, устало прилег, шелестя прошлогодней, жухлой листвой. Густым током наплывал тяжкий запах талой земли.
Молчали. Опять Кузьма думал, что нужно же, черт возьми, что-нибудь говорить, и не мог выдавить из себя ни слова. Шалый низовой ветерок, играя, налетал то сбоку, то мягко и осторожно подталкивал сзади, раздувал цигарку, подхватывал искорки, и они впивались в темноту и гасли шагах в трех впереди.
Рядом, совсем близко шла Клавдя. Она раза два поймала его за рукав, негромко сообщая:
Кузьма неловко поддерживал ее.
– Мы куда идем? – спросил он.
– На вечерку. А что? Тебе не полагается?
– А вы надолго приехали?
– Это… я потом расскажу. Вообще – вам помочь жизнь наладить. По-новому.
Клавдя неподдельно изумилась:
– Господи, да какие же вы помощники?!
Кузьма как-то сразу осмелел. Ее изумление задело его за живое.
– Это ты рано так о нас… Зря, пожалуй. Ты ведь не знаешь ничего.
– Понимаешь, какая штука!… – громко начал Кузьма. – Живут на земле люди. Всякие, конечно, люди… – он кинул на дорогу окурок и полез снова за махоркой. И замолчал. Хотел рассказать ей про счастье, что это такое, но почему-то осекся, застыдился. С горечью отметил: «Заорал чего-то, как дурак». Вспомнил про «теленочка».
Кузьма кхакнул, глубже надвинул на лоб шапку. Неожиданно для себя, довольно резко, непонятно для чего и с какой стати заявил:
– Живешь ты, Клавдя, и, видать, никакого тебе дела до других. Нельзя же так, елки зеленые! – замолчал и подумал: «Сейчас повернется и уйдет».
Но Клавдя и не думала уходить. Тогда он упрямо сказал:
– Так, конечно, легче. Но также нельзя…
– Ты чего это? – спросила Клавдя серьезно.
– Ты почто так со мной разговариваешь?
Кузьма промолчал. Он сам не понимал, что с ним происходит. Клавдя тоже замолчала. Потом вдруг сказала:
– Влюбчивый ты, наверно? А?
– В меня-то небось влюбился?
Кузьма ахнул про себя и сбился с ноги – он все время следил, чтобы идти в ногу с девушкой.
– Знаешь что… – Клавдя остановилась. Подумала немного и сказала твердо: – Не пойдем на вечерку. Ничего там хорошего нет. Айда на бережок, посидим. А? – она осторожно и властно повлекла его за собой. Голос ее зазвучал доверчиво и обещающе – из самой груди. – Пойдем, там хорошо так…
Шли. Разговаривали несвязно. Говорила больше Клавдя.
– Небось плохой меня считаешь?
– А я, Кузенька, думаю тоже. Ночи не сплю, думаю. Любить мне охота… А некого. Наши… здоровенные все, как жеребцы, и шибко уж неинтересно с ими. Ты другой вроде. Поглянулась бы я тебе… У нас тут девки разные… Есть лучше меня.
– Ну… зря ты. Что там… – бормотал Кузьма.
– Тебе хорошо будет со мной. Ты вон какой стеснительный… Дай-ка я тебя поцелую, терпения больше нет, – она едва дотянулась до его лица (он не догадался наклониться) и вдавила свои горячие губы в его, по-взрослому затвердевшие, пропахшие табаком…
Емельян Спиридоныч с Кондратом вернулись к вечеру. Дома был один Егор. Он сидел на полу, поджав по-киргизски ноги, – мастерил скворечню. Любимое его занятие – выстругивать что-нибудь.
– Ты чего дома? – нахмурился отец.
– Лодку смолить надо. Спустил ее на воду, а в нее как в сито…
Егор отложил в сторону плашки, поднялся.
– А ты себе другого дела не нашел?! – Емельян Спиридоныч пнул недостроенный скворечник.