был день как день простой обычный одетый в серенькую мглу

А кто бы знал?

Демьян Бедный
Никто не знал

Был день как день, простой, обычный,
Одетый в серенькую мглу.
Гремел сурово голос зычный
Городового на углу.
Гордяся блеском камилавки,
Служил в соборе протопоп.
И у дверей питейной лавки
Шумел с рассвета пьяный скоп.
На рынке лаялись торговки,
Жужжа, как мухи на меду.
Мещанки, зарясь на обновки,
Метались в ситцевом ряду.

Никто не знал, Россия вся
Не знала, крест неся привычный,
Что в этот день, такой обычный,
В России. Ленин родился!
1927

Почти первоапрельская шутка

Был день обычный и, как всегда, простой:
в своею тёплой будке спокойно спал городовой,
и голосом своим, сурово зычным, так храпел,
что дворник пьяный, по соседству, совсем осоловел.
В трактире, по соседству, уж с утра народ гулял,
городовой им не мешал, поскольку он спокойно спал,
в рядах торговых, бабы весело кричали,
наряды да обновки выбирали,
у дома публичного, нищий студент стоял,
и всё попасть в сей дом мечтал,
на каланче, пожарный тупо на пожар глазел,
а в сторону Симбирска, мерзавец не смотрел,
а в этот час, в Симбирске Вовочка родился.
Такой кошмар, народу российскому не снился!
Не повезло России, твою мать!
Нашла ж еврейка, место и время, где рожать!
Нет, что б, за океаном, в Америке родить:
Вот славно было б нам сегодня жить!

Источник

Был день как день простой обычный одетый в серенькую мглу

В 1927 году пролетарский поэт Демьян Бедный написал стихотворение «Никто не знал»:

Был день как день, простой, обычный,
Одетый в серенькую мглу.
Гремел сурово голос зычный
Городового на углу.

Гордяся блеском камилавки,
Служил в соборе протопоп.
И у дверей питейной лавки
Шумел с рассвета пьяный скоп.

Никто не знал, Россия вся
Не знала, крест неся привычный,
Что в этот день, такой обычный,
В России… Ленин родился!

В начале 1990-х писатель Владимир Солоухин написал книгу «При свете дня», где грязными словами обругал и Демьяна Бедного, и его стихотворение, и сегодняшнего юбиляра:

«Что такое Россия в 1870 году? Творит Достоевский. Звучат новые симфонии и оперы Чайковского. В расцвете творческих сил Толстой.

Роман за романом издает Иван Сергеевич Тургенев («Вешние воды» – 1872 г., «Дым» – 1867 г., «Новь» – 1877 г.). Александр Порфирьевич Бородин создает «Богатырскую симфонию», оперу «Князь Игорь», а как химик открывает в 1872 году (одновременно с Ш.А. Вюрцем) альдольную конденсацию. Не знаю, право, что это такое – альдольная конденсация, – но верно уж факт не менее важный, нежели пожарный на каланче. Да, так вот, звучат симфонии и оперы русских композиторов, в деревнях звучат народные песни, хороводы. Сошлемся на Некрасова:

«Будут песни к нему хороводные из села на заре долетать, будут нивы ему хлебородные (хлебородные, заметьте) безгреховные сны навевать».

Менделеев уже открыл свою периодическую таблицу, Тимирязев вот вот начнет читать свои блестящие лекции. В Москве возводится грандиозное ослепительно белое златоглавое сооружение – памятник московскому пожару, Бородину и вообще победе над Наполеоном. В России от края до края бурлит 18 000 ежегодных ярмарок. Через восемь лет Россия, жертвуя своей кровью, освободит ближайшую родственницу, сестру Болгарию, от турецкого ига… Я думаю, если бы поднять газеты того времени, мы найдем там много такого, что можно было бы почитать с гордостью за Россию, за ее общественную жизнь, за ее дела. Ведь именно на эти годы (и на 1870 й в том числе) приходится активная научно-исследовательская деятельность, скажем, Пржевальского и Миклухо-Маклая.

И что же поэт пасквилянт выбрал из всей российской действительности того времени, чтобы показать свету? Повторяю в коротком пересказе. Серенькая мгла. А почему, собственно, в апреле серенькая мгла? Более вероятно, что день был яркий, весенний, грачи прилетели, ледоход на Волге. Городовой на углу и поп в соборе. У дверей питейной лавки шумит пьяный скоп. Очередь, что ли, там за водкой на полкилометра? На рынке лаются торговки. Не просто ведь торгуют всевозможной изобильной снедью, а обязательно лаются. А чего бы им лаяться, когда всего полно – и снеди, и покупателей? Мещанки мечутся в ситцевом ряду. Это уж совсем что то непонятное. Ситцев огромный выбор, ситцы дешевые, на всех хватит, и завтра их будет столько же, и каждый день, каждый год вплоть до того дня, когда к власти придет тот, кто родился в этот апрельский денек. Вот тогда действительно с ситцами будет покончено, тогда будут метаться наши женщины в поисках ситцев, а в те времена… Непонятно. На каланче пожарный, прикованный, как зверь к кольцу. Ну, знаете ли… Не хватает уже ни слов, ни злости. При чем тут пожарный, который исправно на каланче несет свою службу, свое дежурство? Солдатня марширует под угарный мат. Не просто солдаты, русские солдаты, герои Измаила, Бородина, Севастополя (а вскоре и Шипки), а солдатня. Почему солдатня? Потому что подчиняются своим командирам, потому что служат царю и отечеству, а хуже этого, с точки зрения младенца, народившегося в тот апрельский денек, ничего быть не может…

Как же надо было ненавидеть Россию, свою родную мать, чтобы собрать в одно стихотворение все наиболее грязное, мерзкое, да и не просто собрать, но пасквильно, клеветнически преувеличить и даже выдумать и преподнести нам эту вонючую жижу, чтобы мы ее нюхали».

Неправы оба. Скорее всего, истинная картина где-то посередине. Там, где Демьян Бедный очерняет действительность, Владимир Солоухин её приукрашивает. Интересно другое – нынешняя российская жизнь до крайности напоминает то, что происходило в стране сто лет назад.

С одной стороны – чисто «солоухинская» тишь, благодать, изобильность. Повсюду море всевозможных товаров, улицы городов забиты «мерседесами» и «лексусами», по всей стране ведутся грандиозные стройки, Москва является одним из богатейших городов мира, на крыло встаёт истребитель пятого поколения, русское кино бьёт рекорды кинопроката, книжные магазины завалены первоклассной русской фантастикой, страна готовится отпраздновать юбилей победы в ВОВ, а население бывших советских республик считает Россию землёй обетованной.

С другой стороны – «демьянобедная» грязь, нищета, безысходность. Непрекращающаяся инфляция и естественные монополии душат экономику, огромная часть населения поражена алкоголизмом и наркоманией, государственный аппарат разъеден коррупцией, на Олимпиадах российская сборная не попадает даже в десятку победителей, в армии – дедовщина, а по телевизору – «Дом-2».

Все мы помним, к чему привела страну болезнь русского социума в 1917 году. И кто его знает, чем закончится нынешний проект по построению очередного русского государства под названием «Российская Федерация» на просторах Северной Евразии. Не получится ли так, что в результате тотальной неспособности верховной власти что-либо изменить исчезнет страна, а во главе новой революции станет новый харизматичный вождь, родившийся в 1970-м году где-нибудь на берегах Волги?

Источник