Чем болела жена хабенского
Журналистка из Санкт-Петербурга
Анастасия родилась в Ленинграде 31 марта 1975 года. Со школьных лет девушка знала, что хочет стать журналистом.
Окончив институт с дипломом журналиста, она начинает свою работу. Трудиться ей пришлось на радиостанции. Но это было не принципиально для молодой девушки, она отдавалась работе без остатка, и это приносило ей удовольствие. Анастасия Смирнова никогда не сожалела о выбранной профессии, в другой роли она себя даже не представляла.
Интервью с будущим мужем
В одном из питерских кафе познакомились Константин и Настя. Оба были молоды, оба были неизвестны. Шел 1998 год, и Анастасия Смирнова брала интервью у начинающего актера и будущего мужа Константина Хабенского.
Сам процесс работы для нее перестал иметь значение, когда она поняла, что пропала! Она с первого взгляда просто влюбилась в будущую звезду «Убойной силы», оказывается, как и он в нее.
После того, как разговор о работе закончился, Константин пригласил Настю на свидание, и она с радостью согласилась.
Отказаться от карьеры ради любимого просто
Так началась история Кости и Насти. Они были молодыми, любили друг друга всей душой, не задумываясь о мнении окружающих.
Константин с каждым днем становился все более востребованным, его приглашали на съемки, проводящиеся в разных городах, и ему приходилось ради карьеры долго отсутствовать в родном городе, где его ждала Анастасия Смирнова.
И здесь девушка понимает, что просто не может находиться вдали от любимого, и ей проще отказаться от своей карьеры, чем ему. Она предлагает Константину сопровождать его в поездках, ему приходится по душе такая идея.
Все последующие поездки по городам стали одним большим приключением для молодой пары. Настя помогала во всем своему жениху, а он содействовал ее участию в съемках. Конечно, роли были эпизодическими, но благодаря им влюбленные были постоянно рядом. Так прошло два года.
Свадьба
В 2000 году Анастасия Смирнова становится официальной супругой Кости Хабенского. На торжество не были приглашены гости, так как молодожены решили не устраивать грандиозного торжества из официальной церемонии.
Тяжелая беременность
У Насти постоянно болела и кружилась голова, но она успокаивала себя тем, что после родов все пройдет, она вновь станет здоровой и веселой женщиной.
Анастасия Смирнова четко выполняла инструкции врачей, пила все прописанные лекарства, но ничего не помогало. Уже под конец срока беременности Анастасия Смирнова почувствовала себя еще хуже, и ее в обморочном состоянии повезли на операционный стол, чтобы сделать кесарево. Врачи опасались за жизнь молодой мамы, и поэтому пошли на такой шаг.
На свет появился Хабенский Иван, а его маму увезли на обследование.
Диагноз как приговор
После того как состояние Смирновой Насти не прекращало ухудшаться, Хабенский привел в больницу священника, чтобы обвенчаться с любимой женщиной.
Анастасия Смирнова, отзывы друзей о которой самые положительные, прожила яркую жизнь. О ней говорят как о добрейшем человеке, о любящей и любимой женщине.
О ней говорят как о лучике, с которым на любых дружеских посиделках становилось светлей и теплей.
Когда не стало Насти, выпал снег: история самой большой любви Константина Хабенского
— Бывают манерные девушки, бывают депрессивные, нервные, холодно-роскошные, развесело-глупые — в общем, разные-разные. Настя была своя! — вспоммнает радиоведущий Сергей Стиллавин. — Она никогда не пользовалась женским кокетством, всегда смотрела открыто в глаза, не строила глазки, не просила всем своим видом скидки за пол, возраст и прочие обстоятельства. Нет, она не была пацанкой — Настя очень женственная, очень тонкая девочка. Они с Костей по-настоящему любили друг друга. Это была настоящая пара!
— Я не ожидал, что у меня так много действительно надежных друзей. Эта страшная ситуация вдруг очень правильно проявила людей, — говорит Константин. — Смог ли я оставить все в прошлом? Нет. Я до сих пор не отпустил эту ситуацию.
Мы узнали Настин диагноз очень поздно. Человек имеет право использовать все шансы, чтобы спасти или спастись. Но никому не советую обращаться к знахарям, которые имеют колоссальный талант заговаривать. Это наперсточники, которые на твоей истории стригут деньжищи! В свое время через такого человека прошел Александр Абдулов. Я полетел в Киргизию, чтобы пообщаться с этим знахарем. Он сильно не туда увел всю историю. Мы пользовались его прибамбасами и примочками, это была большая ошибка, которая привела ко второй операции. Первую сделали сразу после родов. Опухоль в мозге медики обнаружили еще во время беременности, но Настя категорически отказалась от лечения, боясь повредить малышу.
В гримерных Мэрилин Монро
Инна Глебовна, мама Насти, восемь лет живет в Испании. Туда она переехала с мужем из Америки. Думали, начнется новая жизнь. А через год ему поставили тот же диагноз, что и Анастасии.
«С Костей я познакомилась в сентябре 2000 года. Приехала на съемочную площадку «Убойной силы» забрать лекарство для мамы, которое передала через него Настя, — поделилась в соцсети Инна Глебовна. — Они еще не были женаты. Настя всегда обладала неимоверной внутренней свободой и независимостью и потому никогда не рвалась в окольцовку. А на тот момент и вовсе слилась из их романа.
Снимали в квартире актрисы Наташи Лапиной. Костя был в кадре, а я курила на улице.
И вот он вышел, и мы молча секунд 10 смотрели друг другу в глаза. В тот момент я отчетливо понимала, что мы одной крови и этот взгляд протянется сквозь годы.
А еще через 10 минут мы вместе с ним и другими ребятами поехали в мастерскую к моему приятелю-художнику. Это было диковинное место: бывшие гримерные Мэрилин Монро.
Ну а дальше мы все дни съемок не расставались. Я кормила их затейливыми обедами, ездили по нашим любимым местам, выпивали и говорили, выпивали и говорили.
Инна Глебовна и Ваня — лучшие друзья
— Когда Насте было уже совсем плохо, ее повезли в Америку, где жила ее мама. А до этого Костя делал все возможное, чтобы если не спасти, то как-то облегчить. И Ванечку маленького ей в больницу приносил, — рассказала режиссер Мария Соловцова. — Костя называл Настю ласково — Хомячок. А она его Жабкой. У него лягушка даже на заставке мобильного стояла. И еще он силуэт квакухи из кожуры апельсина ножом мог вырезать. Я знала Хабенского еще до знакомства с Настей (это случилось в мае 1999-го: Настя приехала к друзьям в Питер, зашла в кафе, а там — он; влюбился с первого взгляда, уболтал сдать билеты и пригласил на свой спектакль, после которого они всю ночь играли в клубе в бильярд. — О. Е.). У него была довольно бурная личная жизнь, эшелон поклонниц. А Настя стала не просто любимой и единственной, а подругой по жизни. Он ее никогда не забудет!
Розы из фольги
Первая подружка у Кости появилась в 16 лет. Тоже Настя. Резункова. Они познакомились в декабре 1988-го, Насте было 15 — на год меньше, чем Косте. Оба пришли играть в ленинградский молодежный театр «Суббота».
— Костя мне не понравился, — улыбается Анастасия. — Выглядел дико: длинные волосы, широкие штаны… А еще он всегда с собой носил на плече крысу! В то время Хабенский был фанатом групп «Алиса» и «Кино», самостоятельно учился играть на гитаре и, кстати, очень в этом преуспел. 18 февраля 1989 года мы давали премьеру спектакля «Макбет». И вот опустился занавес, все начали обниматься, прыгать от радости. Вдруг ко мне подходит Костя и целует в губы!
Мы стали встречаться. Костик был из простой семьи, денег много у них не было, поэтому удивлял подарками, что называется, хендмейд. Делал розы и тюльпаны из бумаги, фольги. Когда появлялась возможность заработать, брался за все подряд: пахал на стройке, натирал полы, устраивался официантом, вкалывал дворником, монтировщиком в нашем же театре. Я мечтала поехать на море. Костя мне устроил такое путешествие — накопил на билеты в Дагомыс.
На 18-летие Насти пылкий ухажер предложил вместе покреститься во Владимирском соборе Санкт-Петербурга. Отстоять в страшную жару длинную службу для Хабенского оказалось целым испытанием. Под конец таинства он упал в обморок. Батюшка тут же вынес вердикт: «Это все бесы в вас, изгонять их надо!»
Не повод для свадьбы
В 1990 году Хабенский поступил в ЛГИТМиК. И на третьем курсе про Настю думать забыл, положив глаз на только что поступившую в институт Таню Полонскую.
— Я дала Хабе повод понервничать — добивался меня несколько месяцев, — делилась Полонская. — Женщинам без уловок нельзя. Мужчины… С ними — как с котятами. Им нужно давать возможность потянуться за игрушкой, поохотиться. Нужно придумать задачу, которую следует выполнить. Так делают умные женщины…
После окончания института Костя представил Таню родителям: «Это моя невеста!» Полонская отнеслась к этому как к шутке и, когда на следующий день Хабенский сделал ей предложение, взяла время подумать. Окружающим казалось: дело к свадьбе. Но неожиданно Полонская ответила отказом! Хабенский был в шоке.
— Мне надо делать карьеру, а не в супружескую жизнь играть, — сказала девушка и цинично добавила: — Костик, а разве у нас с тобой все так серьезно?
Униженный и оскорбленный, юноша развернулся и навсегда исчез из жизни Полонской. Вы не поверите, но Татьяна до сих пор ни на секунду не пожалела о своем решении, искренне полагая, что с актерами судьбу связывать не стоит:
— Мужчины-артисты — немного не мужчины. Плюс они сильно ревнуют, если у женщины получается лучше. У Кости и до меня, и после было много женщин. Я понимала, что не стану единственной. Оно мне надо? Хотя… С Настей Смирновой (это девичья фамилия его ушедшей жены. — О. Е.) он стал другим. Она действительно его настоящая любовь. Наверное, такое раз в жизни бывает и никуда не исчезает. Мы общались, у нас компания одна была. Настя такая милая, скромная, но при этом очень уверенная в себе и самостоятельная. Ей было всего 33.
Птицы и снег
Тот черный день он никогда не забудет.
— В тот день очень много птиц кружило над нашим домом, — вспомнит еще не раз. — Потом они улетели вместе с Настей. На следующий день выпал снег… Много снега… в Калифорнии.
Причина смерти Анастасии – жены Константина Хабенского
Первая жена актера Хабенского Анастасия умерла от опухоли головного мозга в декабре 2008 года сразу после рождения долгожданного сына. На этапе болезни они вместе с мужем решили помогать детям, страдающим от рака. Сегодня актер продолжает начатое.
Константин Хабенский не любит освещать подробности своей личной жизни. Особенно болезненной для него долгое время оставалась тема кончины его первой жены Анастасии. Лишь спустя почти 10 лет с момента трагедии Константин может спокойно говорить о своей потере. Уход из жизни любимой женщины стал для актера не только главным в жизни испытанием, но и возможностью продолжить начатое вместе дело. Дело помощи детям с онкологическими заболеваниями. Немногие знают, что свой благотворительный фонд Хабенский создал именно ради первой жены.
Дата смерти Анастасии
Жена Константина Хабенского, причина смерти которой заставила его не бросать начатого вместе дела, могла бы им гордиться. За 10 лет с момента ухода из жизни Анастасии фонд, созданный супругами, оказал помощь 1700 детям с онкологическими и иными заболеваниями головного мозга.
Когда сама Анастасия проходила длительный курс лечения в клинике Лос-Анжелеса, они вместе с мужем приняли решение организовать благотворительный фонд. Идея была в том, чтобы отвлечься, поделиться надеждой и разделить общие тревоги.
В тот момент Анастасии Хабенской сделали уже две операции по удалению опухоли в головном мозге, она проходила несколько курсов лучевой и химиотерапии. К сожалению, никакие методы не давали положительного результата. Состояние оставалось тяжелым. Наконец, спустя несколько месяцев всевозможных методов лечения наступило долгожданное улучшение. Анастасия почувствовала себя лучше, появились силы, началась ремиссия. Супруги уже планировали возвращение в Москву, как вместе, втроем с маленьким сыном будут встречать Новый год. Но краткий период ремиссии сменился резким ухудшением.
1 декабря 2008 года Анастасия ушла из жизни, так и не победив страшную болезнь. Но благодаря её усилиям и стараниями её мужа,с этим недугом имеют возможность бороться тысячи других людей.
Как сказал сам Константин Хабенский в интервью Владимиру Познеру:
«Чтобы отвлечь ее от этой истории, я предложил ей заниматься помощью другим — детям с этой же болезнью. И она начала. Мы начали вместе, потом ее не стало,и я понял, что грош нам цена, если это будет однодневная история».
Обнаружение болезни
Неутешительный диагноз Анастасии поставили во время долгожданной беременности. Сама женщина, как и её близкие, долго списывала все недомогания, в том числе страшную головную боль на своё положение. В конце концов, вынашивание ребенка требует от организма женщины мобилизации всех сил, и тут уж приходится терпеть многие неприятные симптомы. Но с течением срока симптомы не исчезали, а лишь усиливались.
В результате обследования выяснилось, что в мозгу женщины появились раковые клетки. Врачи настаивали на немедленном курсе химиотерапии. Само собой, Анастасия наотрез отказалась рисковать жизнью ребенка. В конце концов, чета Хабенских ждала пополнения 8 лет.
25 сентября 2007 года у Константина и Анастасии родился сын Иван, здоровый и крепкий малыш. А вот сама Настя вскоре после родов почувствовала себя ещё хуже. Обследование показало, что злокачественная опухоль разрослась – драгоценное время было упущено.
Лечение
После сурового приговора медиков женщина была срочно переведена в институт им. Бурденко. Там Анастасию прооперировали, удалив опухоль. Последовал курс химиотерапии.
Спустя всего пару месяцев все симптомы вернулись. Опухоль снова разрослась. Новая операция по удалению всех новообразований не могла дать никаких гарантий. Семья долго решала, где лучше продолжить лечение: в Европе, Израиле или Америке. Наконец, Анастасию перевезли в один из лучших госпиталей Лос-Анжелеса. Там проходили лечение и реабилитацию многие всемирно известные звезды.
Весь период лечения Константин Хабенский старался постоянно бывать у жены, поддерживать её и радовать. Это был очень непростой период для актера. Он снимался в сразу нескольких фильмах, играя нередко ведущие роли, продолжал работать в театре. Именно на этот напряженный период пришлись съемки в таких фильмах как «Адмиралъ», «Ирония судьбы-2», «Домовой», «Особо опасен» и другие проекты. Актер делал всё,что в его силах, чтобы помочь любимой жене.
Смерть и похороны
К сожалению, не смотря на усилия Константина Хабенского, всех друзей семьи, родителей Анастасии, женщину спасти так и не удалось. Умерла она на руках у своей матери, которая практически круглосуточно пребывала в палате дочери, особенно в последние недели её жизни.
На момент смерти Анастасии было всего 34 года. Родители усопшей настаивали на проведении похорон в Америке, так как сами давно проживают там. Но для этого необходимо было оформить ряд бумаг. Чтобы не затягивать процесс похорон, решено было перевезти прах усопшей в Москву и похоронить там, как и предлагал Хабенский изначально.
Похороны прошли очень скромно, в кругу самых ближайших родственников и друзей. Местом погребения Анастасии Хабенской было выбрано Троекуровское кладбище на западе Москвы.
Краткая биография Анастасии Хабенской
Всего 34 года прожила Анастасия, но смогла оставить по себе очень добрую и светлую память. Все, кто знал её, характеризовали девушку как очень доброжелательную, уравновешенную и веселую. Никогда не вступала она в конфликты, всегда старалась быть ко всем внимательной, не искала славы и не гналась за достатком.
Анастасия (в девичестве Смирнова) родилась 31 марта 1975 года. Девушка выросла в обеспеченной семье и всегда была для родителей объектом гордости. После школы она решила поступить на журфак и связать свою дальнейшую карьеру с ремеслом журналиста. Её легкий нрав, общительность и обаяние вполне соответствовали такому профессиональному выбору. Ещё во время учебы в институте она устроилась работать на радиостанцию.
Именно благодаря этой работе Анастасия и Константин однажды и познакомились. Девушку отправили брать интервью у начинающего тогда Хабенского. Он ещё не был узнаваем и даже был вынужден подрабатывать в кафе вокалистом для того, чтобы хватало на жизнь. Буквально с первых минут беседы молодые люди поняли, что эта встреча им пожалована свыше. Роман развивался стремительно и вскоре оба осознали, что друг без друга жизнь не мыслят. Это случилось в 1999 году.
Спустя год пара зарегистрировала отношения, решив не устраивать пышной свадьбы. И как раз следом за обретением семейного счастья Хабенский становится всё более востребованным актером. Начинаются его постоянные гастроли, сьемки и разъезды. Молодая жена всюду следует за мужем, поддерживает его. Все, кто знал супругов завидовали их союзу, не омрачаемому никакими размолвками, сценами ревности или бытовыми скандалами. Пару огорчало лишь отсутствие детей. Их брак был бездетным 8 лет пока в 2008 не родился сын Иван.
Анастасии Хабенской не довелось полноценно испытать радость материнства. Несмотря на это, её уже повзрослевший сын знает, что мама подарила ему жизнь, победив, хоть и на время, свой недуг.
Кстати: Молодой Иван Хабенский с удовольствием участвует в благотворительных мероприятиях фонда помощи, некогда созданного его родителями.
«Когда болела жена, я верил во все и хватался за соломинку» Хабенский и известный онколог о том, почему россияне ничего не знают о раке и боятся его
В России ежегодно заболевают раком 500 тысяч человек, около 300 тысяч — умирают. На учете с различными онкозаболеваниями стоят 3,7 миллиона пациентов. Несмотря на то что в 2019 году онкология стала едва ли не самой приоритетной сферой медицины, по данным соцопроса, проведенного по заказу благотворительного фонда Константина Хабенского, почти половина россиян считает, что вылечиться от рака могут только богатые. Многие уверены, что лечение настолько дорогое, что государству легче дождаться смерти больного, чем тратить на него ресурсы. Каждый третий россиянин считает, что рак вообще не лечится. О том, насколько реальны страхи россиян, «Лента.ру» поговорила с актером и основателем фонда помощи детям с опухолями головного мозга Константином Хабенским и онкологом, членом экспертного совета фонда Михаилом Ласковым.
В опасности — все
«Лента.ру»: Россияне часто боятся заболеть раком. Они чем-то отличаются от жителей других стран?
Михаил Ласков: Я достаточно много времени провел в больницах за границей, не один месяц общаясь с пациентами в Штатах и в Европе. Поэтому могу сказать, что у них абсолютно похожие страхи. Многие люди боятся рака, но это не слишком влияет на их повседневную жизнь. Бывает расстройство настолько сильное, что начинается дезадаптация: я не буду ездить в метро, не буду встречаться с компанией, с друзьями, так как боюсь, что меня заразят. Это расстройство, которое уже можно назвать психиатрическим. В России такое состояние раньше обычно именовали ипохондрией.
Константин Хабенский: Абсолютно всем людям свойственны страхи и мнительность. Канцерофобия есть везде. Просто в Европе и Америке дела обстоят по-другому. Если кто-то боится заразиться от соседа раком, он просто сам берет и съезжает из этого дома. А не пытается выселить того, кто болеет.
Существует ли типаж человека с наиболее высокими рисками онкологии?
Ласков: Мы все в опасности. Нельзя сказать, что существует какой-то профиль человека с самыми высокими рисками. Все знают, что вроде бы нельзя курить. Но в то же время моя бабушка, которой сейчас 92 года, курила больше 70 лет. Пока не заболела. Я хочу, чтобы все поняли: риски — это всего лишь риски. Они могут реализоваться, а могут и нет. Мы понимаем, что нельзя курить, надо меньше пить, нельзя толстеть, нужно проходить какие-то специальные скрининги, если у тебя определенная наследственная история, связанная с раком. Но тем не менее нельзя взять и людей покрасить разными красками — вот у этих самая высокая вероятность, а здесь — меньше. Наука многого не знает, предсказать, что случится с вами в будущем, — нельзя.
Назовите самые распространенные мифы о раке?
Ласков: Существует большой пласт мифов о раке, связанных с едой. Вот сегодня пришла ко мне пациентка. Она очень любит всякие шоколадки, конфеты. Но как только узнала о диагнозе, то стала издеваться над собой — перестала есть сладкое, чтобы «не кормить рак». Заодно перестала принимать витамины по тем же причинам. Это, кстати, научно никак не доказано.
Еще сегодня приходила пациентка, которую прооперировали по поводу рака молочной железы. Врачи запретили ей брать кровь из руки на той стороне, где была операция. Пытались запретить еще и летать на самолетах, но потом, при выполнении ряда условий, — разрешили.
Она расстраивается: что же делать, у меня только на этой руке нормальные вены, на другой — не видно. Можно ли кровь для анализа брать из ноги? Я говорю, что в принципе и из головы можно, там тоже есть вены. Но только зачем?
Некоторые врачи еще не разрешают спать на «этой» руке. Но когда человек засыпает ночью, он себя не контролирует. Жизнь пациентки капитально усложняется, она начинает думать, что же такое изобрести. В результате — стресс. А он деструктивен.
Фото: Edgard Garrido / Reuters
Правда ли, что чем старше человек, тем медленнее у него развивается опухоль, тем она менее агрессивна?
Ласков: Нет, все зависит не от возраста носителя, и даже не от места локализации заболевания. А от того, из каких клеток опухоль состоит. Возможно, это говорится, чтобы найти какую-то причину для отказа в лечении: человек старый, свое уже пожил, чего еще хотите. Конечно, с научной точки зрения это все не так.
Хабенский: В свое время я сам многие мифы попробовал на вкус и цвет. Когда болела жена, верил во все: летал за какими-то чудо-препаратами, ездил в Бишкек за чудо-медом, общался со знахарями, которые проводят экспериментальное лечение. Хватался за каждую соломинку, но пришел к единственно правильному выводу: помогает только лечение по медицинскому протоколу.
Ласков: И моя семья тоже проходила мифы о раке. Когда мы лечили близких, то часть родственников ездила за заряженной водой, какими-то еще чудесами.
Почему многие люди обращаются к знахарям? И стоит ли их отговаривать?
Ласков: На самом деле это сложный вопрос. Конечно, врачи говорят, что отговаривать — нужно. Но в реальной жизни мы понимаем, что некоторым людям для себя нужно знать, что они использовали все шансы, в том числе альтернативные, чего не предлагает официальная медицина. Почему люди приходят ко всякой магии? Если бы мы, врачи, им говорили: ребята, вот выпейте таблетку и все будет хорошо. Но так не всегда бывает. Напрямую врач иногда может сказать, что это невозможно вылечить.
Недавно было опубликовано очень интересное американское исследование, в котором показано отношение к мифам среди людей разного уровня образования. И я, честно говоря, удивился. Казалось бы, логично, что чем образованнее человек, тем рациональнее должен мыслить, отметать веру в магию. Но оказалось, что все ровно наоборот: среди образованных веры в чудеса — больше.
Бывают ситуации, когда можно допустить какую-то альтернативу. Потому что часто это даже не столько больному нужно, сколько его семье, знакомым. На эти вещи можно закрыть глаза, если они не вместо лечения и не вредят. То есть это своего рода психопрактика.
Хабенский: В альтернативных вещах работает очень сильная система пиара. Если «чудо» сработало на одном из ста, то, конечно, на его историю обратят внимание. А про остальных 99 бедолаг, которым это не помогло, забудут.
Значит, чудеса пусть редко, но бывают?
Каждому — свое
Многие уверены, что лечение рака — невыносимо. Особенно химиотерапия. Считается, что она так влияет на качество жизни, что и жить-то потом не захочется. Так ли это?
Но ведь лечение — на самом деле тяжелое?
Ласков: Конечно, бывают осложнения. Но очень большое количество людей проходят лечение неплохо. Они продолжают работать, делать то же, что и раньше, жить нормальной жизнью. И я очень радуюсь, когда выходят в прессе материалы, где люди рассказывают свои позитивные истории. Есть определенные побочные эффекты, мы о них всегда предупреждаем, говорим, как лечить, какой шанс, что они останутся. Но могу сказать, что, грубо говоря, большинство людей так проходят химию, что свой привычный образ жизни сохраняют.
Есть же случаи, когда врачи даже не рекомендуют начинать лечение?
Ласков: Нет универсального ответа на этот вопрос. Рекомендаций, которые подходят всем, очень мало. Разве что не пить, не курить. Все остальное — индивидуально. Действительно, бывают ситуации, когда мы не начинаем терапию. Это всегда смесь из нескольких вещей. Насколько велик шанс помочь человеку, воздействовать на этот рак. Какие побочки ожидаются. И самое важное — что на самом деле ждет пациент. Мы, врачи, всегда думаем: вот эта опухоль — какая она? Могу ли я сделать что-то, чтобы она уменьшилась, или нет? Но нужно смотреть: а что человек-то хочет? Может, чего-то другого?
У меня недавно была такая ситуация: у пациента рецидив рака, который в ближайшее время его убьет. Я могу начать химиотерапию, тогда он станет себя чувствовать плохо уже завтра. Ожидаемая продолжительность его жизни при этом увеличится на три месяца. Либо альтернативно — я не назначаю ему химиотерапию, он еще месяц проживет нормально, как привык, успеет что-то за это время сделать. Не знаю, что лично я на месте этого мужчины выбрал бы. Причем, один человек предпочтет первое, а другой — второе. Но это надо у пациента спросить, надо с ним это обсудить.
Фото: Plainpicture RM / Rupert Warren / Diomedia
Это лечится
Фонд Хабенского работает с 2008 года. Скольким детям вы уже помогли, что с ними стало?
Хабенский: За все время с лечением, препаратами, обследованиями мы помогли около 2800 детям, а 8000 — с оплатой самой разной реабилитации: психологической, физической, логопедической. Многие уже стали взрослыми. С некоторыми я переписываюсь, других — не теряем из виду. Кто-то уже совсем здоров, а у кого-то после лечения остались разные нарушения. Но они все равно стараются жить нормальной жизнью.
Если ребенок поборол рак, то как обычно врачи говорят: он вылечился или находится в ремиссии? У многих ли случается рецидив?
Ласков: Мы говорим «выздоровел», если не ожидаем рецидива. В противном случае считается, что пациент — в ремиссии. Я уже говорил, что от рака никто не застрахован, и от рецидивов — тоже. Поэтому может быть все, что угодно.
Хабенский: Вспомните, еще лет 20 назад был страшный вопрос, связанный со СПИДом. Считалось, что ничего страшнее нет. Таких больных обходили стороной, даже боялись смотреть на них. Прошло не так много лет, и ситуация стала лучше. СПИД перешел в ряд заболеваний, с которыми при должной медицинской поддержке можно жить долго.
Ну или вспомните Берлинскую стену. Сколько времени она стояла, разве кто-то думал, что когда-нибудь проход между Западным и Восточным Берлином станет свободен? Никто даже не предполагал, что через энное количество лет туристы будут приходить на это место и думать: «Неужели так когда-то было?»
Та же самая история с нашей кампанией #этонелечится. Мы хотим, чтобы через несколько лет люди заходили на сайты, где собраны ужастики про рак, и думали: «Неужели когда-то мысли про онкологию были такими депрессивными?»
Кампания «Это не лечится» — позитивная. Но не кажется ли вам, что когда люди говорят, «ковыряние в носу — не лечится, а рак — излечим», — это как бы девальвирует болезнь. Демонизировать проблему — плохо, но и слишком легко к этому относиться ведь тоже неправильно?
Хабенский: Мы же не лезем в медицинскую сферу, а говорим, что вместо того, чтобы постоянно бояться и ужасаться, лучше сходить в больницу и проверить, действительно ли есть повод для страха. Есть одна простая вещь: все победы и поражения исходят из нашей головы. Что мы себе придумаем, с какой силой мы будем фантазировать на ту или иную тему, тот результат и получим.
Фото: Благотворительный фонд Константина Хабенского
Прорывы происходят на глазах
Ласков: Рак — это сотни разных заболеваний. Некоторые из них похожи, но различаются морфологически. Например, то, что раньше называлось раком легких, — теперь это тоже рак легкого, но мы знаем, за этим скрыто множество болезней. Они по-разному лечатся, у них разные прогнозы, они дают разные метастазы. Каждый рак ведет себя по-своему. Какой-то молодеет, какой-то стареет.
Средний возраст народонаселения увеличивается. А значит, рака становится больше. Потому что, как говорят онкологи, люди делятся на тех, кто доживает до своего рака, и на тех, кто не доживает. Сейчас на первом месте в мире и в России стоит смертность от сердечно-сосудистых заболеваний. Но думаю, что скоро мы увидим, как рак их обгонит. Этот тренд — он давно и четко прослеживается.
Когда говорят, что рак не заразен, врачи обычно объясняют, что это же не грипп, не ОРВИ, то есть — не вирус. Но есть виды рака вирусного происхождения. Теоретически они могут быть заразны?
Ласков: Действительно, есть онкологические заболевания, связанные с вирусами. Но они ими не вызваны, а связаны с ними. Самый хороший пример — вирус папилломы человека (ВПЧ), он вызывает рак шейки матки. Определенные вирусы папилломы связаны с раком, эти вирусы есть примерно у каждого человека. Но каждый ли заболеет? Конечно, нет. К тому же теперь есть прививка от ВПЧ, с ней риск заболеть снижается на порядок.
То есть воздушно-капельным путем вирусы рака не передаются?
Ласков: Конечно же нет, нельзя заразиться ни в метро, ни в театре, ни в кино. И вообще, вирусы как причина рака, это — малюсенькая часть. Курение гораздо чаще является причиной рака, чем вирусы.
У Минздрава сейчас три медицинские скрепы, с помощью которых он намеревается спасать население от рака: диспансеризация, скрининг и профилактическая медицина. Это поможет?
Ласков: В нашей стране люди стали меньше курить и пить. Кстати, в мире тоже есть такая тенденция. Наверное, государство что-то делает на эту тему. Влияние государственной политики на что-то называется публичной интервенцией. Например, комплексная программа борьбы с курением или с употреблением алкоголя. Это действительно те моменты, с которыми как врач я не могу ничего сделать, а государство может.
Допустим, расскажу я ста пациентам, что важно не пить и не курить, чтобы быть здоровее в целом. Но в глобальном плане от моей просветительской деятельности вряд ли что-то изменится. Государство здесь может сделать значительно больше, например, устраивать информационные кампании. Когда в Англии ввели запрет на курение в пабах, я думал, что монархия падет. Но нет — все на месте. И в России сейчас также — заходишь в бар, и нет такого чада, как раньше. Хотя многие и курят на улице. Это все действия со стороны государственной политики, с помощью которых факторы риска заболеть снизились.
Что касается скрининга и диспансеризации — все сложнее. Есть универсальное понимание, что скрининг — это хорошо. На самом деле не так много стран, где программа скрининга привела к реальному результату. Логично вроде бы, если мы будем ходить к врачу каждый год и проверяться на все, то сможем поймать самые тяжелые болезни на ранней стадии. Соответственно, прогноз лечения будет хороший. Но у себя на приеме я каждую неделю сталкиваюсь с жертвами скрининга.
Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС
Что вы имеете в виду?
Ласков: Например, пациентка пошла на маммографию. У нее нашли какое-то образование, кисту, непохожую на рак. Но на всякий случай говорят: а давай, дружок, мы тебе это отрежем. Врачам иногда это проще, чем разбираться. Отрезали — не рак. Потом еще нашли такое же, снова отрезали. Не рак.
А вред большой — ведь это операция на груди молодой женщины. Вопрос о скринингах и диспансеризации, кстати, не решен во всем мире. Скрининг колоректального рака, рака шейки матки — хорошо работает. А вот что касается рака простаты и рака груди — ведутся жаркие дискуссии во всем мире. Причем и с той, и с другой стороны выступают крутые профессионалы и приводят грамотные аргументы. Исследования тоже дают противоречивые данные.
И когда ты разговариваешь с пациентом на тему скринингов, то приходится сложно. Человек ведь хочет, чтобы ему дали однозначные рекомендации, какую-то конкретику. И вот тогда мы разбираем с ним вероятность рисков, говорим о том, что нужно просканировать 25 человек, чтобы кому-то дать один шанс. При этом один из трех получит ненужное лечение.
Один пациент скажет: «А зачем мне это надо?» А другой: «Ну и что, пусть я буду тем единственным, кто получит этот шанс. Все остальное меня не интересует». Мы уже говорили о том, что все люди разные. Кто-то очень медленно в поворот входит, аккуратненько. Но приедет позже. А кто-то мчится во всю прыть, доберется до места раньше. Но и риски у него большие. Соответственно, то, что одному подходит, для другого неприемлемо.
Наступит когда-нибудь момент, когда человек окончательно победит рак? Как чуму, например.
Ласков: Полностью — нет, потому что рак — это множество заболеваний. Но некоторые виды мы уже практически победили. В мире живет много вылеченных от онкологии людей. Только в той же Америке они участвуют в марафонах со специальными надписями, а у нас — скрываются. Но мне кажется, что и в России становится важным говорить об этом.
Какие виды рака под контролем?
Ласков: Например, хронический миелолейкоз. Когда я только пришел в ординатуру, от него практически все умирали. Но придумали лекарство, и сейчас он излечим. Есть, конечно, пациенты, которым мало что помогает, но в целом умереть от миелолейкоза — сложно.
В детской онкологии все любят приводить в пример, что лет 20 назад детская лейкемия практически не лечилась. Сейчас полностью выздоравливают до 90 процентов детей с лимфолейкозами.
Самые непобедимые виды рака — это какие?
Ласков: Рак поджелудочной, многие опухоли головного мозга, рак желудка в запущенной стадии и так далее. То есть этих раков не так много, но они есть. И по ним периодически случаются прорывы, и это происходит на наших глазах. Еще лет пять назад диагноз метастатическая меланома был приговором, причем не отсроченным, счет на месяцы шел. Сейчас эти пациенты живут годами.
Иммунотерапия и таргетная терапия — прямые последствия изобретения класса новых препаратов. Правда, есть и обратный эффект. Как только заговорили, что за иммунотерапию дали Нобелевскую премию, пациенты тут же начали требовать это лечение. Хотя оно показано очень немногим. Это говорит о том, что каждый вид новой терапии находит свою книжную полочку. На этой полочке он работает, на другой — нет. Лекарства от рака будут искать все время. В принципе, сейчас улучшилась ситуация по каждому типу онкологии, если посмотреть цифры. Но ведь есть разница, насколько стало лучше — на два процента или на девяносто девять?
Завоевываем своих
В последнее время пресса пестрит заголовками: «Эксперты прогнозируют резкий скачок смертности от онкологии из-за принуждения к импортозамещению в медицине». Это правда или нагнетание обстановки?
Ласков: Ожидать ли нам увеличение смертности — никто не знает точно, это предмет исследования. Положительные результаты, о которых мы знаем и которые мы можем достигать, — они получены не при помощи импортозамещения, а при помощи хороших, проверенных, качественных препаратов. Я не знаю, насколько наши российские лекарства эффективны и безопасны.
Минздрав утверждает, что если российское лекарство официально зарегистрировано, то оснований ему не доверять — нет.
Ласков: Минздрав постоянно нас о чем-то предупреждает, но никто не верит. Те люди, которые работают с импортозамещенными препаратами, говорят, что зачастую, по их наблюдениям, они менее эффективные и более токсичные. Четких данных у нас нет. Однако вот наш российский рынок — он по сравнению с европейским меньше в разы. И казалось бы, раз мы умеем делать такие крутые дженерики, надо идти распространять их в Европе, в Америке. Это ведь логика бизнеса — завоевывать новые рынки сбыта. Но почему-то отечественные фармгиганты завоевывают исключительно свою страну. У многих, и у меня в том числе, есть опасения, что кампания по импортозамещению может ухудшить шансы людей на выздоровление и продолжительную жизнь.
Фото: Донат Сорокин / ТАСС
Через сколько лет станет понятно, улучшились или ухудшились эти шансы?
Но ведь есть объективные данные — рост или уменьшение смертности, количество рецидивов, осложнений?
Ласков: Помните предыдущую кампанию здравоохранения, когда была цель снизить сердечно-сосудистую смертность? Снижали всеми способами. Например, с чем лично я сталкивался. Нужно составить справку, от чего именно умер человек. Можно написать — инфаркт, а можно — атеросклероз. И то, и другое, в общем-то, недалеко от истины. Часто причина инфаркта — атеросклероз.
То есть могут нарисовать любые выгодные данные?
Ласков: Сегодня разговаривал с реаниматологом, которая 27 лет работает на скорой помощи. Чего они только не придумывают, чтобы пациента госпитализировать. Часто это означает — спасти ему жизнь. Приезжает скорая на вызов к одинокой бабушке с сердечной недостаточностью. Но врач понимает, что в критерии госпитализации она не вписывается. По идее, эта бабушка должна идти в поликлинику на прием и, вероятно, умереть где-то там в очереди.
Доктор понимает, что бабушка вряд ли сама отправится в поликлинику, так как она одинокая, старая, денег у нее нет и прочее. Тогда врач тренирует бабушку, что она должна сказать в приемном покое больницы. Сначала доктор должен подделать жалобы, то есть создать такую историю болезни, чтобы пациента госпитализировали. Потом проэкзаменовать старушку: «Что вы скажете в приемном отделении? Где у вас болит, покажите пальцем». «Вот здесь». «Садитесь, два. Повторяем. Как болит: колет, режет или тянет? Да, это лучше. Четыре. Все, поехали».
В ответ на претензии родителей детей с муковисцидозом о том, что их лечат некачественными российскими препаратами, Росздравнадзор ответил, что жалоб на лекарства не поступало. Почему врачи не оформляют побочные эффекты? Может быть, в том, что «воздух сгущается», есть вклад и медицинского сообщества?
Ласков: Когда препарат зарегистрировали, выпустили на рынок, он продается, то вступает в дело система фармаконадзора, которая должна собирать отзывы врачей о побочных реакциях, происходящих в реальной жизни с пациентом. По идее, врач может внести в компьютер любой побочный эффект от любого препарата. Но, во-первых, о том, что можно так сделать, знают немногие. А во-вторых, у врачей на это просто нет времени.
Та же самая доктор со скорой говорила, что у них меньше чем на полторы ставки работать невозможно. Потому что только при этом у нее будет зарплата, которая прописана в указе президента. За базовую ставку зарплату повышать не собираются. И так работают все врачи в госучреждениях. На дополнительную нагрузку: фиксацию и описание побочных эффектов — они относятся сюда — ни у кого нет времени. Ну а самое главное — ни у кого нет веры, что от этого что-то поменяется.
Пробить тупик
Канцерофобия не на пустом месте возникла. Лечение онкологии — очень дорогое. Полис ОМС качественные лекарства часто не включает. Получается, если денег личных нет у пациента, то вылечиться действительно невозможно?
Ласков: Есть очень хороший, очень известный врач, хирург-онколог Андрей Павленко. В одном из своих интервью он признал: «Да, если у тебя есть деньги, если у тебя есть связи, то твои шансы сильно выше в нашей стране». В общем и целом, это так во всех странах. Например, в Англии — все бюджетное, все одинаковое для всех, но у людей с ресурсами больше шансов. Просто даже из-за сопутствующих вещей. Например, лишний раз не сможет пациент физически дойти до врача, а тут его могут подвезти и прочее. Конечно, у людей с деньгами и возможностями больше шансов, но и у бедных людей, безусловно, они есть.
Мы ведь живем в реальной жизни. Приходит ко мне пациент. Я знаю, допустим, что он может получить либо импортозамещенный препарат, либо вообще ничего. Конечно, в таких условиях первое — лучше. В регионах пациенты не то что не могут позволить приобрести для себя проверенный препарат, но у них даже нет возможности показаться врачу. Тот, который был, — уволился, а до другого 500 километров добираться. Есть проблемы-то и поинтересней импортозамещения. Страна у нас большая.
Исторически страны придерживаются двух глобальных подходов в здравоохранении. Первый: деньги, которые государство тратит на здравоохранение, — это инвестиции. Второй: эти деньги — расход. Исходя из этих двух возможных подходов, все остальные действия государства становятся понятными.
В последнее время многие благотворительные фонды признают: несмотря на то что сделано немало, есть ощущение, как будто таскаешь воду ситом. Руки не опускаются?
Хабенский: В любой профессии, если ты идешь вперед, наступает момент, когда у тебя не хватает сил физических или, скорее, моральных. Но так устроен человек, что, забравшись в тупик, он находит пути обхода с разных сторон или находит предметы, которыми этот тупик пробивает. И снова идет вперед. По-другому это все не работает. В первую очередь, главное — вера человека в то, что он перетаскает эту воду, пусть и ситом.
Как показывает социологическое исследование, проведенное по заказу фонда Хабенского, более чем у 60 процентов россиян мысли о раке вызывают страх, меньше четверти уверены, что заболевание является заразным, а больше трети не верят в возможность полного излечения от болезни. В том, что раком может заболеть любой, уверены 63 процента респондентов, 16 процентов связали болезнь с генетической предрасположенностью, 12 процентов считают, что в группе риска в основном пожилые, 40 процентов уверены, что вылечиться смогут только обеспеченные, а 29 процентов верят, что помогут только за границей. Опрос проводил «Левада-Центр», в нем приняли участие около 1,6 тысячи респондентов старше 18 лет из 50 российских регионов.
Благотворительный Фонд Константина Хабенского, помогающий детям с опухолями головного мозга, запустил информационную кампанию #Этонелечится. Герои проекта — люди, которые победили рак, но не смогли справиться со своими слабостями и вредными привычками. Цель акции — сделать так, чтобы как можно больше людей поняли: онкологическое заболевание — не приговор. Больше подробностей — на сайте раклечится.рф.