Чем болеют сейчас люди
Слушать и слышать
Григорий Ефимович! Пандемия изменила многое. Часть лечебных учреждений перепрофилированы и ориентированы на борьбу с ковидом. На второй (в лучшем случае) план ушли хронические болезни, плановая помощь, привычная диспансеризация. Отложили на потом. И теперь, по мнению экспертов, мы вполовину утратили возможность проверять свое здоровье. Но ваша клиника не работает с ковидными пациентами…
Григорий Ройтберг: Наша главная задача как раз была обеспечить безопасность лечения пациентов, у которых нет ковида. Признавая всю серьезность заболевания и важность борьбы с пандемией, хочу, чтобы мы не забывали: есть еще 10 тысяч других болезней. Некоторые из них по летальности, по прогнозу, намного хуже ковида. У себя в клинике мы не зарегистрировали ни одного случая передачи инфекции внутри больницы. Хотя у нас не прекращались плановые операции, проведение госпитализаций.
Почему подобное не во всех клиниках? Это что, невозможно? Очень дорого?
Григорий Ройтберг: Это недорого. Можно, я не буду это комментировать? Я организую процесс только в одной клинике. Почему в других делается по-другому? Лишь замечу: это всегда вопрос организации, а не денег.
Значит, при желании это можно сделать?
Григорий Ройтберг: Это нужно сделать! Когда началась первая волна пандемии, мы ввели строгие меры по соблюдению правил безопасности. Тем не менее у нас болели сотрудники. Двое умерли, к нашему великому сожалению. Но это не значит, что они заразились в клинике. Я преклоняюсь перед врачами, работающими в «красной зоне». Там тяжелая нервозная обстановка, работа по 24 часа в сутки. Но мне кажется несправедливым выделять врачей, которые находятся в «красной зоне», от тех, кто работает на обычном приеме в поликлинике. Нельзя делить врачей!
У нас заболели врачи скорой помощи и терапевты. И я ничего не могу с этим поделать. Терапевты ходят в масках. Но они же не надевают противочумные костюмы на приеме! Вот терапевт провел прием больного, у которого завтра появляются признаки коронавирусной инфекции. Или врач прослушал больного, направил на тест на ковид. Тест отрицательный. Врачи снова слушают, смотрят, делают КТ, находят пневмонию. Ставится предварительный диагноз. А на следующий день у больного тест на ковид положительный. А там, где, казалось бы, можно заразиться, в реанимации например, никакой инфекции не было.
Или персонал в приемном покое. Там мы каждый день фиксируем и отсекаем несколько приходов инфицированных пациентов. Но сотрудники там не заболели, так как находились в специальных костюмах. А вот терапевты бедные… Про них говорят: подумаешь терапевт, он не в «красной зоне»! Посмотрите, какая заболеваемость среди терапевтов.
Ковид не кончится в ближайшие месяцы.
Откладывание диспансеризации чревато вспышкой недиагностированных и поздно диагностированных заболеваний. В первую очередь онкологических, кардиологических, да и других запущенных болезней. А в итоге избыточная смертность, не связанная с коронавирусом. Заболеть коронавирусом, конечно, можно. Но если в поликлиниках, больницах соблюдаются режимы безопасности, то такая вероятность близка к 0%. К нулю, потому, что 100% гарантии нет никогда и нигде. Поэтому проводить диспансеризацию и плановое лечение нужно и должно.
Первичная диагностика чья прерогатива?
Григорий Ройтберг: Она должна быть закреплена за врачом общей практики. Тот же диагноз «онкология» может и должен поставить врач общей практики. Я не согласен с тем, что нужно посадить онколога в каждой поликлинике. Это нереализуемая и ничего не дающая идея. Так можно до абсурда дойти. Над каждым терапевтом посадить одного онколога, одного кардиолога, одного пульмонолога… Во-первых, где взять столько «узких» специалистов? Во-вторых, это дискредитация специальности терапевта. Он становится диспетчером, выдающим направления к узким специалистам. Этот путь мы уже проходили. Он движение в тупик. Об этом говорит и опыт наших коллег за рубежом.
В начале 2021 года состоится презентация учебника по семейной медицине, который вы написали вместе с профессором университета штата Айова Марком Грабером. Учебник выйдет на русском и на английском языках. Но даже самые любознательные медики его в одночасье не прочтут. Где сегодня, сейчас, взять специалистов, у которых есть та же онконастороженность?
И дело не только в том, каких специалистов мы выпускаем из институтов. Дело в том, что нет системы контроля за тем, что доктор не только должен это знать, он должен это делать! Врачи могут начать деградировать без системы, которая заставляла бы их развиваться. Врач, который не развивается, уже деградирует. А если нет системы контроля, то эта вероятность еще больше.
Но кроме контроля нужна еще мотивация врача?
Мы должны построить систему, которая бы вынуждала врачей быть лучшими. Практически все терапевты нашей клиники прошли стажировку в США. В США у выпускников медицинских вузов в резидентуре, это как наша ординатура, рабочая неделя 92 часа! 92 часа в неделю! И когда у них есть свободное время, они все равно находятся в кампусе на постоянной связи (on call) с клиникой, где проходят стажировку. В любой момент им могут позвонить и вызвать в госпиталь. Один раз в месяц им дают один выходной день, когда можно уехать.
Что же делать? У меня нет единого рецепта. Да я и не сомневаюсь, что сейчас этим занимаются более сведущие в данной сфере люди, и это уже включено в государственную программу. Повторюсь: укрепить первичное звено. Оно не заработает только потому, что будут построены офисы семейного врача и в каждом будет аппарат УЗИ. Нужна конкурентная среда. У пациента должно быть право выбора врача: если пациенту не понравится у этого, он уйдет к другому. А у нас пока маршрутизация. И пациент вынужден, как крепостной, все время ходить к одному и тому же доктору, который ему совсем не нравится, которому он не доверяет. Это тоже пример выброшенных денег. Поэтому еще раз: нужно укреплять первичное звено, нужно создать конкурентную среду.
Началась всеобщая вакцинация против ковида. Может, теперь возобновятся диспансеризация, плановые медосмотры?
Но в людях сидит страх, телевизор нагнетает ужасы. Нет разъяснений, что при контакте заражаемость не обязательна, что ношение маски и дезинфекция рук в значительной мере снижают вероятность заражения. Мы должны помочь осознать: нельзя запускать, надо лечить свои хронические заболевания. И знаете, что интересно: на косметологию, на большие пластические операции идут, как раньше. У нас пластическая хирургия перегружена. На кардиохирургию идти боятся, а на пластические операции по увеличению груди нет.
Может, это хороший знак? Красота спасает мир.
«Заболела вся семья, кроме меня»: вирусолог рассказал, кого щадит коронавирус
Закономерности в этом вопросе пока не выявили
Ситуации, когда коронавирус укладывает целые семьи, случаются сплошь и рядом, однако почти всегда в семье находится кто-то, кто отделывается «легким испугом». Казалось бы – люди живут вместе, едят из одной посуды, дышат одним воздухом, но один член семьи заболевает, а другой – нет. До сих пор ученые не могут объяснить такую избирательность SARS-CoV-2, обсуждаются лишь версии. Одна из них заключается в том, что нечувствительными к «короне» людей делают определенные мутации в генах.
Из описанных пациентами историй следует, что никто из них внутри квартиры не соблюдал мер социальной дистанции, не изолировался дома, даже не носил масок – но каким-то образом вирус берег их. Кого-то он щадит до сих пор, кого-то прихватывает, когда какие-то, неизвестные ученым условия складываются в его пользу.
О том, почему кому-то везет и можно ли установить таких людей по каким-то анализам, «МК» поговорил с известным иммунологом, директором контрактно-исследовательской компании Николаем Крючковым.
— А есть ли более сложные версии?
— Конечно. Для заражения очень важна вирусная нагрузка: как часто вы общаетесь с заболевшим, сколько вируса он выделяет, работает ли в доме кондиционер или открыты окна. Чем меньше вируса в вашем поле общения, тем меньше шансы заразиться. Очень важно, насколько сильна у человека система врожденного иммунитета, который представляет собой первую линию обороны. Это в том числе интерфероновая система – так называемые натуральные клетки-киллеры, которые не заточены на распознавание конкретного возбудителя, а защищают организм от всех нежелательных агентов. Эта система включает аналоги антител, направленные на определенные типы антигенов. И у кого-то эта линия защиты сильнее, а у кого-то слабее.
— В мире пытаются изучать роль генетических особенностей человека, которые могли бы защитить от коронавируса. есть ли какие-то прорывы в этой области?
— Да, работы были. И некоторые генетические особенности, которые в теории могут давать защиту, можно предположить. Но я бы сильно не рассчитывал на то, что обладатели какого-то конкретного набора генов защищены от заражения коронавирусом. Пока мы не можем вычленить явных признаков, которые дают выраженную защиту. По другим вирусам некоторые генетические факторы установлены. Например, есть определенная, очень редкая мутация, которая делает человека неуязвимым перед ВИЧ. Или, например, в Африке распространена серповидно-клеточная анемия. При одной из форм эритроциты крови становятся дефектными – и малярия в них жить не может. То есть, больные этой формой, которая в Африке имеет широкое распространение, устойчивы к малярии
Но в плане коронавируса поиски пока лишь продолжаются. Да, выявлен ряд генетических особенностей, которые приводят к большей и правильной активизации врожденного иммунитета, что теоретически может повышать защиту против коронавируса. Но это тоже не гарантия, а просто снижение индивидуальных рисков. В этой области пока понимания нет и боюсь, скоро не появится.
Между тем, в сентябре в журнале Science коллектив ученых опубликовал научную работу о том, что мутация гена OAS1 позволяет иммунной системе избегать заражения. Ее обладатели практически невосприимчивы к коронавирусу, а если и заболевают им, переносят инфекцию легко.
Защищены без маски и вакцины: Кто не заболеет COVID-19, рассказали эксперты
«Сверхспособность» на фоне слабого иммунитета
Арег Тотолян уточнил, что чёткое следование правилам использования средств индивидуальной защиты феномена с неуязвимостью для вируса не объясняет.
Как пояснил директор Научного информационного центра по профилактике и лечению вирусных инфекций Георгий Викулов, «сверхспособность» можно связать с низкой вирусной нагрузкой (то есть недостаточным для заражения количеством в крови вирусных частиц) или неким эффектом иммунной системы организма. Возможно, что у конкретного человека сочетаются оба условия.
Впрочем, эксперт допустил и другие «сценарии», объясняющие неуязвимость для вируса, – всё это станет понятно в ходе генетических исследований, отметил специалист в беседе с URA.RU.
Эксперт по инфекционным заболеваниям из Института биологических исследований Солка Джанель Эйрес считает, что у людей, которые не заражаются COVID-19, срабатывают механизмы, не имеющие ничего общего с борьбой с инфекцией. И у таких людей, кстати, может быть достаточно слабый иммунный ответ по сравнению с заболевшими.
«Почему, если у них есть эти отклонения, они здоровы? Возможно, потому, что у них задействованы механизмы устойчивости к болезням. В любом случае это те люди, которых нам нужно изучать», – заявил Эйрес.
Генетическая мутация – бонусом
Российский вирусолог, доктор медицинских наук, профессор Анатолий Альтштейн считает «вполне возможной вещью» ситуацию с устойчивостью к COVID-19, так как некоторые люди могут быть от природы не подвержены тому или иному вирусу.
Есть генетические особенности людей, которые могут мешать возникновению инфекции. Либо инфекция проходит в такой форме, что даже и антитела не образуются. Такое тоже возможно,
Он также не исключил, что в каких-то комбинациях коронавирус с людьми не работает.
«Это возможно. Такие вещи изучаются. И были данные о мутации в рецепторном белке. Вот этот рецепторный белок известный, ACE2, в нём тоже может быть мутация, и она мешает возникновению инфекции, такое тоже возможно», – заключил Анатолий Альтштейн, добавив, что пока трудно сказать, сколько людей имеют подобные мутации.
Неуязвимость к вирусу – норма
Большинство здоровых людей с хорошей иммунной системой неузвимы для различных недугов. И в этом случае, если вирус в организм всё же попал, он не вызывает болезни, считает научный сотрудник НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Гамалеи, российский учёный-вирусолог, руководитель отдела интерферонов и лаборатории интерфероногенеза Феликс Ершов.
То есть в случае с крепким иммунитетом устойчивость к вирусу это не какой-то там феномен, а скорее норма.
Учёный напомнил, что дети практически не болеют коронавирусом. Молодые люди также страдают от недуга крайне редко. А в опасности в основном находятся пожилые люди.
Главная опасность коронавируса
С одной стороны, хороший иммунитет значительно повышает шансы не заболеть. Но Арег Тотолян установил несколько другую группу людей, которые вообще не чувствительны к разным вирусам. Даже в том случае, если у них нет предварительного иммунитета, отметил Феликс Ершов.
Чтобы определить количество телерантных к вирусу людей, надо провести глобальный опыт, установить толерантность миллионов людей по отношению к какому-то конкретному возбудителю, не только к кронавирусу. Но это нереально, считает специалист.
«Такие люди наверняка существуют, но сколько их, вот это определить нельзя. Просто нет способа такого. Это надо изучать, действительно делать срезы», – отметил вирусолог.
Специалист также объяснил, что у вирусов есть видовые особенности. В чём и кроется коварство нынешней «короны» – она смогла адаптироваться к людям.
Корона возникла, потому что с летучих мышей, предполагатся, вирус перешёл на людей, адаптировался к людям, стал передаваться от человека к человеку. С птичьим вирусом, когда тоже как будто бы начиналась пандемия, ничего такого не произошло, и он вызвал вспышку – и всё, и успокоился. Тоже ожидалась пандемия, но она не произошла. А коронавирус адаптировался, к сожалению, и вот в этом его заразность и опасность,
– пояснил Феликс Ершов.
Сумеем ли мы разгадать все загадки коронавируса? По всей видимости, в ближайшее время этого не произойдёт. Вопросов становится всё больше.
Забудьте о коллективном иммунитете: почему ковид не отступает даже в странах с высоким уровнем вакцинации
Мы «пролетели» по условиям формирования защиты, считает биолог Анча Баранова.
Несмотря на активную вакцинацию, коронавирус во многих странах оказывается быстрее — ситуация напоминает кэрроловскую сказку, в которой ты бежишь со всех ног, чтобы только остаться на месте.
Во Франции накануне объявили «молниеносную» пятую волну — число заболевших на 100 тыс. населения выросло со 100 до 164 меньше, чем за неделю. В Австрии с понедельника ввели полный локдаун, суровые ограничения для непривитых начали действовать и в других европейских странах — Польше и Чехии. В США тем временем анонсировали бустерную вакцинацию для всех взрослых.
Когда же, наконец, удастся достичь коллективного иммунитета и сможет ли человечество обогнать «дельту», в интервью «Росбалту» рассказала профессор Школы системной биологии Университета Джорджа Мейсона Анча Баранова.
— Уровень коллективного иммунитета в европейских странах и США серьезно выше, чем в России — от 60 до 80%. Однако должного эффекта нет — почему так получается?
— У нас большая проблема с расстоянием между вакцинацией и сегодняшним моментом — поначалу точку, когда кончаются антитела, определяли экспериментальным путем, по данным из Израиля, который довольно быстро ввел дополнительную вакцинацию. Позже эту точку отследили в США. Сначала в стране приняли осторожное решение колоть бустер через 8 месяцев тем, кто старше 65 лет, у кого есть хронические инфекции, и тем, кто работает в местах с высокими рисками заражения.
Но старт бустерной вакцинации совпал с началом подъема повторной заболеваемости — причем именно в перечисленных категориях людей. Тогда стало ясно, что Pfizer хватает примерно на 8 месяцев, Moderna — на 6, Johnson на 2-3. Одновременно пришли данные из Европы: из привитых первыми начали заболевать те, кто уже давно получил вакцину.
— В США как-то отреагировали на такую тенденцию?
— Да, пока в России все еще решают вопросы последствий прививок и свободы выбора, у нас огромные очереди за бустером. Причем губернаторы разных штатов в своих решениях разворачиваются на 180 градусов. Так, в Колорадо, Калифорнии и Нью-Йорке первыми заявили, что ревакцинироваться могут все желающие, а не только первоначально выделенные категории. За ними последовали другие штаты. FDA (Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов) и CDC (Центры по контролю и профилактике заболеваний США) тоже необычайно быстро приняли решение. Директор CDC Рошель Валенски только что подписала рекомендацию о расширении рекомендации на бустер COVID-19 для всех взрослых американцев. Объявили об этом в субботу, но записаться уже невозможно — ажиотаж.
— Почему такая поспешность?
— Фиксируется точечная резкая вспышка инфекции в Колорадо и Миннесоте. Кроме того, 25 ноября — День благодарения, все летают на самолете друг к другу в гости, а значит, будет новый подъем заболеваемости. Другое дело, что есть иллюзия получения мгновенного иммунитета после бустера — хотя полноценная защита явно сформируется только через пару дней, а то и через неделю.
— Есть ли какие-то мысли о том, на каком уровне должен быть коллективный иммунитет, чтобы заболеваемость не поднималась?
— Уже пора перестать верить в этот коллективный иммунитет и вообще ссылаться на него. Чтобы он был, нужны два условия, но мы «пролетели» по обоим. Первое — это должен быть стерилизующий иммунитет — чтобы вакцинированные не передавали вирус друг другу. Но мы видим, что это происходит, даже если люди сами не заболевают. Второе — коллективный иммунитет формируется при единовременной вакцинации всех — «упал, отжался». У нас же все несинхронно.
60%, 80% — это все вымышленные цифры. По меньшей мере, у четверти провакцинированных срок действия защиты уже истек, но правительствам, конечно, хочется, чтобы цифры иммунизированных лишь росли. О том, какой у населения уровень защиты мы можем лишь догадываться. Происходит ли реактивация иммунитета сама собой — это еще один большой вопрос для всех ученых.
— Непривитые дети осложняют ситуацию с заболеваемостью? Ведь они с начала пандемии остаются активными переносчиками.
— Да, конечно. В США с июня прививают детей, которым от 12 до 18 лет, но это пока существенно не улучшило общую ситуацию с госпитализациями. Детей с 5 до 11 лет прививать стали совсем недавно. Что касается риска для самих детей — на 100 тыс. детей всегда планировали в 10 раз меньше коек, чем на 100 тыс. взрослых. Но сегодня дети болеют все чаще.
— Как думаете, новых волн не избежать?
— Есть ощущение, что эти волны — уже свойство не вируса, а некой сложной системы, в которой много составляющих. Это какая-то спонтанная циклическая активность внутри популяции с вирусом. Он может немного подстраиваться под сезонность — я вижу, что новые волны приурочены к смене сезонов, например, когда плохая погода сменяет хорошую. И вроде бы солнышко чуть «прибивает» вирус, все проводят время на свежем воздухе… Но на ситуацию также влияют кондиционеры, включая которые, люди закрывают окна. Это значит, что для снижения возможной вирусной нагрузки в помещении нужны рециркуляторы, а они не везде есть.
— Все дело в «дельте», которая распространяется слишком быстро? Или уже появляются новые штаммы?
— Да, это до сих пор она, хотя в Англии обнаружили AY. 4.2 — ее вариант, который на 10–15% более заразный. Сама же «дельта», как мы помним, заразнее в 1,5 раза, чем исходные варианты. В Европе новый штамм уже тоже есть, но пока не слишком влияет на заражаемость. Но, возможно, благодаря ему мы увидим более острые и при этом более короткие волны. Их, на самом деле, легче сбить — жертвы быстрее заканчиваются при такой быстрой заражаемости. Раньше мы имели дело с более пологими волнами.
— Как думаете, не активизируются ли сейчас антиваксеры? Мол, ну и зачем прививаться, если в итоге мы получаем ту же заболеваемость, те же переполненные больницы?
— Ну не совсем то же самое мы имеем. Антиваксеры постоянно цепляются к цифрам, это напоминает торговлю на базаре: «а покажите мне помидоры подешевле и покраснее, ваши мне не хочется». Но очевидно, что вакцина защищает от тяжелой формы коронавируса.
К слову, в США четко видно, что больницы переполнены не только ковидом. В реанимации попадают люди, которые позже обращаются к врачу. Например, полежав дома шесть часов с инфарктом. Много пациентов, которые пропустили визиты к доктору, и теперь попадают в больницу не со второй стадией рака, а с четвертой.
— Но тяжелых случаев и летальных исходов от коронавируса действительно намного меньше среди привитых?
— В Центре по контролю и профилактике заболеваний США к началу осени заявляли, что непривитые американцы умирали от последствий COVID-19 в 11,3 раза чаще, чем вакцинированные, а риск заразиться у них был в 6,1 раз выше. Правда, недавно в Германии сообщили, что с середины сентября по начало октября среди вакцинированного населения 60+ заболеваемость COVID-19 составила 55%. Из 480 умерших, 155 были полностью привиты от ковида, что составляет практически треть. Иными словами, эффективность вакцинации для тех, кто старше 60 лет, менее выражена. И они действительно могут попасть в реанимацию. Как и люди с большим количеством хронических заболеваний.
— Как считаете, стоит ли менять стратегию борьбы с коронавирусом? Может, мы что-то делаем не так?
— Может быть, стоит присмотреться к Японии. Ученые там недавно заявили, что «дельта» самоликвидировалась, перегрузившись мутациями. Но надо понимать, что Япония — сама по себе страна более изолированная, и в этом смысле — чем больше глобализации, тем меньше чудес.
Что там именно произошло мы пока не слишком понимаем, но в Японии сильная школа исследований мутагенеза. Мы знаем, что теорию нейтральной эволюции — крупнейшее открытие после Дарвина — сделал именно японский ученый Мотоо Кимура. А она ведь именно об этом — что подавляющее число мутаций на молекулярном уровне носит нейтральный по отношению к естественному отбору характер. И это происходит ровно до тех пор, пока не наступит некий критический порог, и все мутации не сложатся в явную тенденцию — либо в «плюс», либо в «минус». Очень хотелось бы посмотреть на японскую эпидмодель, чтобы понять, что же именно там в «минус» для вируса сложилось и как. И к Африке тоже стоит присмотреться — привитых там очень мало, а заболеваемость падает. Что-то неясное происходит, но неплохое.
Беседовала Анжела Новосельцева
«Просто как овощ». Почему люди продолжают болеть и через год после ковида
МОСКВА, 29 сен — РИА Новости, Альфия Еникеева. По разным данным, от 20 до 75 процентов переболевших COVID-19 и полгода спустя страдают от его последствий. Среди основных симптомов — хроническая усталость, одышка, выпадение волос, панические атаки, проблемы со сном. Медики называют это постковидным синдромом. В России его диагностируют каждому пятому пациенту. Как эти люди живут и борются с осложнениями — в материале РИА Новости.
«Ничего делать не могла»
Плюс появились проблемы с сосудами на ногах и в глазах. Я даже думала, что у меня разрыв сетчатки на фоне кислородного голодания и повреждения сосудов. Но офтальмолог ничего не нашел, слава богу. Назначил капли, не помогли — глазные яблоки будто болели изнутри. Я консультировалась с разными врачами, никто ничего не мог толком сказать. Прописывали лекарства. От одних становилось только хуже, другие совсем не действовали.
Так как я индивидуальный предприниматель, смогла себе организовать очень лайтовый режим труда. Первые три месяца, до января, не работала вообще. Бизнес просто встал. Никаких доходов — проедала подушку безопасности.
«Пришлось уволиться с работы»
Александр Корчевный, 39 лет, Экибастуз, Казахстан. Сейчас лечится в Новосибирском центре профилактики тромбозов
Я заболел в начале июня 2020 года, заразился, предположительно, на работе. Сдал ПЦР-тест — положительный. Меня отправили на добровольную изоляцию в инфекционную больницу на 18 дней. Как оказалось, зря: родные один за другим заболели ковидом.
В стационаре особо ничем не лечили, только наблюдали, поскольку болезнь протекала не тяжело. Было легкое недомогание около трех дней, потом два дня плохо сбиваемая температура до 38. Пропали запахи, снизился аппетит, появились проблемы со сном. Первый «звонок» был дней через десять после постановки диагноза. Началась неожиданная тахикардия, паническая атака и подскочило давление. Сделали укол эуфиллина. Вроде немного полегчало.
Из больницы выписался не больной и не здоровый. Очень хотелось домой после изоляции. Но дальше было только хуже. Постепенно добавлялись новые симптомы, связанные с нервами и сосудами. Начались бесконечные походы по врачам. Никто из них до конца не понимал, в чем дело и как меня лечить. Все анализы более-менее спокойные. В течение года проходил курсы у пяти невропатологов в разных городах. Все ставили два диагноза: вегето-сосудистая дистония и синдром хронической усталости. Все намекали на психолога. У него я тоже побывал, он нарушений не выявил.
«Волосы лезли клочьями»
Наиля Вагизова, 38 лет, Казань
Когда я выписывалась из больницы, меня никто не предупреждал, что это может затянуться так надолго и восстановление будет столь тяжелым. От государственной медицины сейчас никакой помощи. Врачи в поликлинике ничего не говорят. Я сама сдаю все анализы платно, пью витамины, собираю информацию в интернете, от людей, которые тоже переболели. Я по профессии врач-лаборант, поэтому начала самостоятельно в теме разбираться и контролировать свое состояние.
«Мне легче думать, что это не ковид»
Заболела коронавирусом я в конце прошлой осени, но в декабре был уже хороший анализ. Про постковид меня врач сразу предупредила. Она сама перенесла COVID-19 и знает, что это такое. Сейчас время от времени у меня проявляются какие-то типичные симптомы, но я осознанно списываю их на основное заболевание. Мне так легче.
Я постоянно под медицинским наблюдением. Меня регулярно навещает врач. Мне бесплатно выдают антиагреганты, получаю в аптеке довольно дорогой антикоагулянт. На дом приезжают осматривать узкие специалисты и берут анализы. Но я редко беспокою поликлинику просьбами. Научилась с приступами справляться сама. В целом просто надеюсь, что рано или поздно тело приспособится к чужому вирусу. Если до сих пор выжила с таким списком болезней и даже перенесла ковид, значит, надо благодарить гены и ангела-хранителя.
«Главное — довериться врачам»
Валентина Нелюбова, 59 лет, Москва
Сейчас, слава богу, все позади. Восстанавливалась после ковида несколько месяцев, долго рассказывать. Но все закончилось хорошо. Я очень благодарна врачам филиала дневной больницы Алексеева при поликлинике 121-й, что в Южном Бутово. Они реально помогают справиться с постковидным синдромом, с депрессивным состоянием. Многие боятся психбольниц. Это какое-то неправильное толкование, непонимание. А ведь только квалифицированные психологи могут добраться до проблем постковида и помочь. По крайней мере, мне помогли.
«Это уже самостоятельное заболевание»
По данным исследователей Сеченовского университета, в России от постковидного синдрома страдают больше 20 процентов пациентов, перенесших коронавирусную инфекцию. Среди самых частых жалоб — слабость (точнее, быстрая утомляемость), одышка, тревога, депрессия, проблемы со сном и выпадение волос.
«Постковидный синдром (ПКС) — это симптомокомплекс, который возникает вследствие перенесенной коронавирусной инфекции. Это очень широкое понятие, которое может включать поражение нервной, сердечно-сосудистой систем, органов желудочно-кишечного тракта, мышечную атрофию. Могут быть даже какие-то психические проявления. Его продолжительность — дело сугубо индивидуальное. У кого-то основные симптомы в легкой форме разрешаются в течение двух-трех месяцев. У других сохраняются до года и даже больше. О максимальных сроках говорить рано. Мы пока только наблюдаем это заболевание, изучаем его. По моему опыту — дольше всего у пациентов держатся различные нарушения неврологического характера, поражения периферической нервной системы», — рассказал РИА Новости заведующий кафедрой спортивной медицины и медицинской реабилитации Сеченовского университета, эксперт Лиги здоровья нации профессор Евгений Ачкасов.
По его словам, симптомы ПКС, их выраженность и продолжительность часто зависят от тяжести течения COVID-19, но не всегда. Так, среди пациентов немало людей, которые относительно легко перенесли сам ковид, а от его осложнений мучаются уже более года.
«Основа реабилитационных программ при постковидном синдроме — дыхательная гимнастика, циклические физические упражнения, кардиопротекция. Мы стремимся защитить сердечную мышцу как медикаментозно, так и различными физиотерапевтическими вариантами. Используем массажи, барокамеры. Достаточно широкий спектр. Но надо понимать, что зачастую дома реабилитировать таких пациентов очень сложно. Лучше госпитализировать. Постковидный синдром — это уже самостоятельное заболевание, и к нему надо относиться очень серьезно», — подчеркнул профессор.
Однако если симптомы ПКС ярко выражены, а возможности обратиться к врачу нет, то специалисты советуют заниматься скандинавской ходьбой. Этот вид физической активности хорошо влияет на сердечно-сосудистую и дыхательные системы. А вот надувать шарики для восстановления объема легких ни в коем случае нельзя, чтобы не получить дополнительную легочную травму.