Чем бы солдат не занимался лишь бы задолбался
Чтобы ты задолбался
 | Вкратце «Здесь мерилом работы считают усталость.» © Наутилус Помпилиус |
| « | …Я солдатам своего взвода давал план работ на день и ставил условие, что, если они качественно сделают всю работу раньше времени, всё остальное время — их личное время. Условием было только проверка качества работы. Такая постановка вопроса давала стимул для солдат сделать хорошо работу, им было выгодно сделать всё быстро и качественно, а не «тянуть» резину, имитируя кипучую деятельность, потому, что обычно, если они завершали одну работу раньше времени, им тут же находили новую. Если завершали и эту, находили вновь, даже если это была бессмысленная работа. Таким образом у солдат «убивали» любую инициативу, желание и необходимость делать что-нибудь быстро и качественно. | » |
| — Н. Левашов, «Зеркало моей души» | ||
Юмористический элемент, где герой, обычно рядовой солдат армии, в качестве наказания или просто идиотского задания чистит картошку вёдрами, подметает плац ломом или красит заборы «отсюда и до обеда».
Пятиминутка реальности: в армии такое явление действительно имеет место, и причины этого вполне рациональны. Представьте себе призывников: переполняемых молодецкой удалью, сексуальной неудовлетворённостью и в большинстве своём не испытывающих восторга от самого факта службы. Добавьте, что свободного времени у них вполне достаточно. Чувствуете, чем пахнет? Да, именно тем, что можно видеть в тех частях, где всё пущено на самотёк: махровейшей дедовщиной вплоть до фактического захвата власти представителями какого-либо этноса и/или землячества, вечными пьянками (хорошо, если только), самоволками с багажом из букета венерических болезней, откровенным криминалом и нулевой дисциплиной. Вопреки распространённому мнению, таких частей очень немного, и шанс попасть в такую у среднего призывника крайне невелик.
В принципе (не только в армии), задания могут не «задалбывать», а «выматывать». Или ни то, ни другое, но человек будет более-менее занят, не устанет, но вот на поиск ненужных приключений выкроить время будет уже сложнее.
Еще (тоже не только в армии) задание в духе «чтобы задолбался» могут дать для обучения чему-либо. Вернее, дающий его обычно все понимает, а вот обучающийся вполне может посчитать его как бессмысленное. Например, японская школа фехтования Дзигэн-рю в качестве тренировки требует каждый день наносить одиннадцать тысяч ударов бамбуковым мечом по дереву. Для начинающего — если он, в отличие от истинного сына Ямато, склонен ставить под сомнение педагогический процесс — чисто упражнение на задолбаться, для учителя — способ поставить ученику удар: к концу третьего года подобных ежедневных упражнений ученик сносит ударом любую жёсткую защиту.
Впрочем, если у нас учитель-самодур или педагог-садист, то он вполне может дать задание выматывающе-задалбывающее, поскольку такова его натура. Ментор-дурак, давая подобное задание, может так попытаться скрыть свою некомпетентность и изобразить из себя строгого педагога.
Содержание
Примеры [ править ]
Мифология и фольклор [ править ]
Литература [ править ]
Чем бы солдат не занимался лишь бы задолбался
Удар по самому чувствительному месту — кошельку, ещё только задумывался, а святые отцы уже запаниковали. И пока они раздумывали, каким образом образумить впавшего в гнев царя, из Пекина пришли очередные новости. Одна из них касалась нашей православной миссии. Видимо кто-то сообщил им о той участи, что их ожидала по возвращению в Россию, потому что все эти господа дружно рванули к французскому посланнику и запросили убежища. Не прошло и суток со дня получения этой новости, как французский посланник в России граф Монтбелло запросил срочной аудиенции. По какому вопросу? Оказывается, правительство Французской Республики поручило графу ходатайствовать о прощении бедолаг-миссионеров.
— Граф, могу ли я знать, как поступит ваше правительство, если я отвечу «нет»?
— Франция не станет выдавать тех, кто просил у неё защиты, — тоном, полным достоинства ответил граф.
— В таком случае, мой ответ: Нет!
Честно говоря, сложившаяся ситуация была мне выгодна. Если насчет сурового наказания за проявленную трусость, со мной ещё могли спорить, то бегство к французам и поиск у них защиты, выглядел в глазах верующих делом гнусным. Мне даже ничего придумывать не нужно. Людская молва сама припишет невозвращенцам то, что они и не думали делать. И действительно, слухи пошли. Беглецам приписали масонство, тайное сотрудничество с иезуитами и «соблазнение в грех жидовский». Что понимали под последним, я так и не понял. Но от церкви их за это отлучили мгновенно. Позже выяснилось, что источником зарождения этих слухов был ни кто иной, как сам Святейший Синод. И именно его служители, связавшись с нашим посольством по телеграфу, советовали грешникам стать невозвращенцами.
И вообще, вместо того, чтобы тянуть кота за хвост, Синод проявил не свойственную ему расторопность. Во-первых, он принял решение о комплектовании православных миссий исключительно из лиц, имеющих опыт военной службы. Естественно, что служба эта должна быть беспорочной. Кроме того, было разработано «Положение о миссионерской службе», согласно которому, к запятнавшему себя бесчестием миссионеру, применялись все рекомендованные Ветхим заветом казни. В этом же «Положении» было прописано право миссионера на самооборону и физическую защиту тех, кто в ней нуждался. Отныне, грех пролития крови людьми, несущих язычникам Слово Христово, считался не грехом, а вынужденным поступком. При этом, наши святоши ссылались на те обычаи, которых издавна придерживаются целители. Мол, эти ребята конечно мирные и убийство — это не их метод, но иногда и они убивают. Когда защищают жизнь и здоровье своих пациентов от всякого рода злодеев.
А вот сокращать число семинарий они не хотели. Вместо этого они предложили создать при этих семинариях народные образовательные курсы. Ведь должны семинаристы где-то получать педагогическую практику. Подумав, я с ними согласился. Чем бы солдат не занимался, лишь бы задолбался. Так и с вольнодумцами. Потому что все эти стоны о бедах народных, от большой праздности. А ты не рассуждай! Ты помоги этому народу сам, своими руками! Как бы я не относился к нашей церкви, но в своих семинариях она готовит просветителей народных. Так в чем дело? Просвещайте! Да не чтением революционных листовок неграмотным людям. Грамоте учите! Чтобы человек сам, без вашей помощи мог эту листовку прочесть!
Вот потому и решились высшие иерархи церкви на устранение хотя бы части недостатков. И даже с кириллическим письмом для албазинцев подсуетились. Впрочем, создавать его и не требовалось, ибо оно было создано ещё при Николае Палкине. Нужно было просто в собственных архивах покопаться. Они и покопались. Нашлось аж две азбуки, созданные для маньчжуров и тех китайцев, что говорили на мандаринском наречии. Не только азбуки. Существовали и рукописные варианты Святого Писания, написанные этими алфавитами на нужных нам языках. Нашлись и те, кто владел этими языками. Ведь могут, когда захотят!
Пилот на войне (37 стр.)
Патовая ситуация, форменное проклятие.
Клоны не могут выбить их из джунглей, а 4-ая танковая не может из джунглей высунуться, потому как на равнине сразу каюк. Выжгут бомбоштурмовым за милую душу, даже помолиться не успеешь. Точнее, только помолиться и успеешь.
И вот в такой незавидной тактической обстановке дежурные УССН передают. Просто черт знает что!
Короче говоря, разобраться можно было только методом личной явки.
Вездеход поревывает, скачет на корнях, сокрушая местный кустарник. Майор уверено держит полсотни в час. Слышно как матерится сквозь зубы прапорщик Кантария, прикусивший язык на очередной кочке.
– Так ведь, это. Согласно. как приказывали – во все, что шевелится!
– Никак нет, товарищ майор.
– Ну вот как зашевелится – скажи, я специально для тебя приторможу.
Всеядов видно не было. «Скорпионов» тоже. В расположение взвода добрались без происшествий. А доблестный прапорщик так и не пострелял из своего любимого крупнокалиберного.
Расположение, как обычно, появилось внезапно, как суслик из норы.
Только что вокруг мелькали деревья и насточертевшие, но такие спасительные переплетения лиан, как пульт сообщил тоновым сигналом, что опрашивается на предмет госпринадлежности.
Стало быть, машину уже ведет система наведения. Чего именно? А всего в комплексе. Не ответишь вовремя – шандарахнет так, что куски полетят до орбиты. Влепят всем подряд. От управляемых фугасов до банального АГС-30, который тоже очень злой.
«Лихо прячутся, черти!» – Восхитился командир, глядя как в лобовое стекло наплывает башня «Кистеня».
ЗСУ поставлено на прямую наводку и готово препарировать любого двумя 30-мм артустановками (девятьсот снарядов в секунду с каждой) или счетверенным лазером.
Самого зенитного танка вообще не видно – работает маскировочная сеть-хамелеон и полтонны зелени.
По сторонам выскакивают часовые.
– Тпру! – Гавкнула рация. – Стой, кто идет? Пароль!
Формальный вопрос, но не лишний. Командира они, конечно, узнали, но службу несут как положено. Мало ли что?
– На западном фронте без перемен! – Ответил майор. – Молодец, Крестовский! Вы когда «Кистень» перепрятать успели?
– Здравия желаю, товарищ майор. Да дело недолгое. Чтобы бойцы не скучали. Чем бы солдат не занимался, лишь бы задолбался. – Ответил командир дозора, подходя к машине и отдавая честь.
– Обратно хвалю! Где капитан Шапаревич? Что тут за панику развели? – Спросил Пехтерев и вылез из мобиля, с наслаждением хлопнул дверью и потянулся, жалея, что поднимать забрало все еще нельзя.
– Не могу знать, товарищ майор. Я же пехотинец. – Он как-то застенчиво замялся и в сторону рядового:
– Проводи командира к первому кунгу.
– Да я сам в состоянии. – начал было майор.
– Мы и станции перепрятали, вы не найдете.
– Ладно, сдаюсь. Веди меня, Макдуф!
Бронированный кунг на базе гусеничного тягача скрывался под сетью, выставив вверх десятиметровую панель пассивного радара. От кунга к кронам тянулись армированные кабели. Там, в надлеске, скрывались дополнительные средства слежения.
Машин УССН осталось семь штук из десятка. И больше не будет. Их следовало беречь, и их берегли.
Пехтерев поднялся по лесенке, набрал личный код на пульте. Дверь распахнулась.
Майор оказался в перепускном шлюзе – «предбаннике», скинул шлем и пожал руку невысокому кряжистому мужику с погоном капитана на груди.
– Что за ахинея? Что ты мне вообще докладываешь?
Капитан пожал плечами.
– Пойдем, командир. Покажу что и как.
В отсеке боевого управления было как-то суетно.
Операторы сидели за пультами, полумрак секли отсветы голографических экранов, расчет занимался делом. Но нездоровая суета все равно ощущалась. Носилось в безвкусном кондиционированном воздухе нечто такое-этакое, которое ни с чем не спутаешь. Непредвиденная ситуация, вот что это было.
Жутко нервная штука на войне.
– Убиться можно! – Констатировал майор, отодвинув от экрана симпатичную рыженькую лейтенантшу – оператора наведения, между прочим.
Лейтенантша неслышно, но недовольно фыркнула, отъехав вбок на кресле под натиском командирского плеча.
– И как это прикажете понимать?
– Именно так, как я и докладывал. Клоны прямо сейчас крепко рубятся от стратосферы до опорной орбиты.
– Сам вижу что рубятся. С кем?
– Как это с кем?! С этой самой Расой К! По поводу которой нас так жестко инструктировали! Чертовы чужаки взялись за пехлеванов без «здрасьте». Сразу и серьезно. Пока там только какие-то НЛО вроде флуггеров, но их уйма, и они очень здорово справляются.
– Ну что я могу сказать? – Майор выпрямился. – Прыгать от радости или заказывать панихиду – я даже не знаю. Потому как: что помешает чужакам уделать сперва клонов, а потом и нас? Ничего. Поэтому оргвывод будет такой: общая тревога по дивизиону, все средства наблюдения на усиленный режим несения службы, связь лично с товарищем Святцевым – мне. Срочно. Пусть поднимает личный состав.
– Толково, товарищ майор. – Похвалил начальника капитан и подчиненным:
– Все слышали? За дело!
В командном кунге воцарилась недолгая согласная суета.
Капитан Шапаревич собственноручно откинул крышечку на пульте и утопил красную «экстренную» кнопку, поднимая весь подчиненный дивизион «в ружье». А связисты дали сеанс со штабом.
Пока Пехтерев докладывал обстановку, на ум пришла ценная мысль насчет результатов радиоперехвата. Полезно послушать, о чем сейчас разговаривают братья-клоны!
Впрочем, мысль была отметена, как явно утопическая.
Клонов слушали, и слушали серьезно. Но надеяться на то, что в разгар боя они не сменят кодировки и не перейдут на «плавающую» частоту – глупо.
Так и есть. Майор глянул через плечо оператора перехвата, в просторечье «слухача». По экрану бегала весьма необнадеживающая цифирь. Никакой прослушки в оперативные сроки. Жаль!
Уж кто-кто, а пехлеваны должны знать, чем угощает Раса К и с чего, собственно, они взъелись?
А взъелись качественно!
Боевая панорама – голографический трехмерный шар – мерцал в полумраке огнем и смертью. Разнесенные станции сливали в парсер данные всех средств слежения. Активные и пассивные радары, оптика, ИК-сенсоры впивались в горящую орбиту, ежесекундно выдавая пакеты данных, которые сводил в упорядоченную картинку вычислитель командирской машины.
Выходило так, что в космосе и воздухе бушует настоящее сражение. Группы неопознанных флуггеров атаковали конкордианцев. Что интересно: все атакующие машины (формально их следовало именовать НЛО вплоть до присвоения им того или иного кодового наименования) выдавали аналогичную сигнатуру. То есть НЛО не имели выраженной специализации, что обязательно выразилось бы в размерах, выхлопе двигателей, применяемом вооружении и так далее.
Что еще более интересно, никакого вообще выхлопа маршевых не фиксировалось.
И уж совсем непонятно было как неспециализированные НЛО умудряются эффективно атаковать весь спектр разнокалиберных целей: от фрегата до флуггера! Такого не бывает. За универсализацию всегда приходится платить проседанием эффективности.
Однако факт был налицо!
Клоны улепетывали. То есть еще не улепетывали, пока они упорядоченно отступали, но всё шло к тому.
– Товарищ капитан! Я хочу знать две вещи: как они летают и чем они стреляют, – сказал майор, вдоволь наобщавшись с командиром дивизии.
Он ткнул пальцем в голограмму, испещренную метками целей, и по очереди – в несколько экранов.
– Не знаем. – Капитан развел руками.
– Так не бывает. – Констатировал майор, усевшись в операторское кресло.
– Я знаю. – Шапаревич снова развел руками. – С другой стороны, кто говорит, что мы видели все типы чужих аппаратов? Может у них еще что-то есть? С третьей стороны, мы пока ничего и не видели. В смысле, никакого визуального контакта не имели. А было бы неплохо.
Майор не успел согласиться с этим, надо сказать, совершенно верным замечанием, как из угла контроля воздушной обстановки донесся голос оператора.
– Разрешите, товарищ капитан?
– Ну, что у тебя, Милясов?
– Две новости, – начал оператор, отворачивая кресло от рабочего места. – Во-первых, штурмовик «Кара» только что совершил таран неопознанной машины. Высота порядка двадцати семи километров, удаление – сорок девять на север-северо-запад. В настоящий момент чужая машина идет по баллистической вниз, а штурмовик в режиме планирования также снижается. Вот прогноз траекторий.
Все заинтересованно уставились на высветившуюся карту, расчерченную красными параболами.
– Ого! – Восхитился капитан. – Это ж они прямо нам на голову падают!
– Так точно! – Отрапортовал лейтенант. – Обе цели придут в зону ответственности первого танкового полка.
– Так, а что «во-вторых»? – Майор оборвал диалог подчиненных.