Чем был болен чехов
Повышенная температура, недомогание, кровь в мокроте периодически повторялись в течение многих лет, но практически Антон Павлович не лечился, хотя был болен, и весьма серьезно.
Михаил Чехов, брат Антона Павловича, вспоминал: «Он даже и вида не подавал, что ему плохо. Боялся нас смутить. Я сам однажды видел мокроту, окрашенную кровью. Когда я спросил у него, что с ним, то он смутился, испугался своей оплошности, быстро смыл мокроту и сказал: Это так, пустяки. Не надо говорить Маше и матери».
21 марта 1897 года Чехов вместе с Алексеем Сувориным обедал в московском «Эрмитаже». Вдруг хлынула кровь и, несмотря на все старания вызванного доктора, ее удалось остановить лишь под утро. Доктор утешал, что кровотечение не легочное. После его ухода Чехов сказал Суворину: «Для успокоения больных мы всегда говорим во время кашля, что он желудочный. Но желудочного кашля не бывает, а кровотечение непременно из легких. У меня кровь идет из правого легкого, как у брата».
Через день кровотечение повторилось, и Чехов впервые обратился к специалистам и впервые прошел серьезное обследование в известной московской клинике профессора Остроумова.
По свидетельству медперсонала, Чехов, находясь в клинике, был общителен, добросердечен и всегда рад посетителям: «Нездоровье мое немножко напугало меня и в то же время (бывают же такие фокусы!) доставило мне немало хороших, почти счастливых минут. Я получил столько сочувствий искренних, дружеских, столько, что мог вообразить себя аркадским принцем, у которого много царедворцев. До болезни я не знал, что у меня столько друзей».
Суворин, побывав у Чехова в клинике, записал в дневнике: «Больной смеется и шутит по своему обыкновению, отхаркивая кровь в большой стакан. Но когда я сказал, что смотрел, как шел лед по Москве-реке, он изменился в лице и сказал: «Разве река тронулась?» Я пожалел, что упомянул об этом. Ему, вероятно, пришло в голову, не имеет ли связь эта вскрывшаяся река и его кровохарканье? Несколько дней тому он говорил мне: «Когда мужика лечишь от чахотки, он говорит: «Не поможет. С вешней водой уйду».
Как беспомощна была медицина!
Туберкулез продолжал делать свое ужасное дело. Уже спустя три месяца после лечения в клинике Остроумова Чехов снова заболел. Иван Щеглов вспоминал: «Я прямо ужаснулся перемене, которая произошла в Чехове. Лицо его было желтое, изможденное, он часто кашлял и зябко кутался в плед, несмотря на то, что вечер был на редкость теплый».
Осенью следующего, 1898 года Чехов писал Суворину: «У меня пять дней было кровохаркание. Но это между нами, не говорите никому. Я стараюсь кровохаркать тайно от своих».
В июне 1903 года Чехов писал, что был осмотрен самим профессором Остроумовым: «Он нашел у меня эмфизему, дурное правое легкое, остатки плеврита и пр. и пр., обругал меня: «Ты, говорит, калека».
Чехов признавался Лике Мизиновой в письме: «Я не совсем здоров. У меня почти непрерывный кашель. Очевидно, и здоровье прозевал так же, как Вас».
Личные ощущения, связанные с болезнью, Чехов нередко передавал героям своих произведений. Так, герой «Рассказа неизвестного человека» глухо кашлял всю ночь, как это часто было у Чехова. Так же, как и писатель, он не спал, бывало, до утра, и у него сильно болел бок. У «неизвестного человека» нередко поднимался сильный жар, горело лицо, ломило ноги, тяжелую голову клонило к столу. У него, как и у Чехова, начались плевритические боли. Наконец, подлинно чеховские ощущения: ночью больному часто бывало холодно, больно и скучно, но днем он упивался жизнью. «Неизвестный человек» как бы полностью повторяет фразу из чеховского письма: «Даже болеть приятно, когда знаешь, что есть люди, которые ждут твоего выздоровления, как праздника».
Так кто же прав? Видимо, в известной мере, правы все.
Считалось тогда, что само развитие туберкулеза начинается с верхушки легкого и затем распространяется на его нижние отделы. Поражение только верхушки считалось начальной стадией болезни, тогда как наличие каверны уже относилось к третьей, запущенной стадии. Видимо, чтобы Чехов не думал, что болезнь зашла слишком далеко, врачи клиники профессора Остроумова определили и записали в историю болезни: «Диагностирован верхушечный процесс, который с прекращением кровотечения пошел на убыль. Б-й выписан в отличном самочувствии».
Да, тогда еще не было антибиотиков, совершивших коренной перелом в судьбе туберкулезных больных. И тем не менее уже в 1891 году в клинике профессора Остроумова туберкулез легких успешно лечили с помощью искусственного пневмоторакса, то есть вдувания воздуха в полость плевры. Сам профессор Александр Остроумов в 1901 году выступил на Всероссийском съезде терапевтов с докладом, в котором привел такие данные: «В нашей клинике за последние пять лет проведено 146 операций по наложению пневмоторакса. После каждой такой операции у больных, которые считались обреченными, прекращалась температура, исчезали кашель и липкий пот по ночам, восстанавливался аппетит и за считанные 15-20 дней больной выписывался выздоравливающим». Почему же для лечения Чехова не был применен искусственный пневмоторакс? Врачами, судя по всему, этот вопрос даже не обсуждался.
Алексей Серебров подробно описал приезд Чехова и Саввы Морозова на уральский Всеволодо-Вильвенский завод в июне 1902 года. Там есть такой эпизод: «Я беспокоился о Чехове. Сквозь тонкую перегородку мне был явственно слышен его кашель, раздававшийся эхом в пустом темном доме. Так длительно и напряженно он никогда еще не кашлял. И вдруг я уловил протяжный. стон.
На тумбочке у кровати догорала оплывшая свеча. Чехов лежал на боку, среди сбитых простынь, судорожно скорчившись и вытянув за край кровати шею. Все его тело содрогалось от кашля. И от каждого толчка из его широко открытого рта в синюю эмалированную плевательницу, как жидкость из опрокинутой вертикально бутыли, выхаркивалась кровь. Я назвал его по имени.
Чехов отвалился навзничь на подушки, и, обтирая платком окровавленные усы и бороду, медленно, в темноте, нащупывал меня взглядом.
— Я мешаю. вам спать. простите. голубчик. «
На следующий день Морозов увез Чехова в Пермь. А из Перми Чехов написал Бунину: «Все благополучно. Я здоров. Не смейте волноваться».
«У меня чахотка, не иначе. «
Он постоянно был один на один с болезнью. В письме Суворину сообщал: «Я на днях едва не упал, и мне минуту казалось, что я умираю. Быстро иду к террасе, на которой сидят гости, стараюсь улыбаться, не подать вида, что жизнь моя обрывается». И даже в такой критический момент приписка, весьма характерная для Чехова: «Как-то неловко падать и умирать при чужих».
В этот же день у него, по свидетельству сестры, «кровь шла долго, он все кашлял, бодрился, прятал или же быстренько смывал водой окровавленную чашку и пытался рассказывать очередную веселую историю». Оказывается, именно тогда Антон Павлович занес в «Записную книжку»: «Человек любит поговорить о своих болезнях, а между тем, это самое неинтересное в его жизни».
Утром 5 июля гроб с телом Чехова отправился в далекий путь, в Москву.
Газета «Русские ведомости» сообщала: «Вся Россия следит за движением праха любимого писателя. Сперва решено было, что тело прибудет через Вержболово в Петербург, откуда немедленно проследует в Москву. Но из-за оплошности вдовы, которая известила о прибытии тела неточно, гроб Антона Павловича был встречен в Петербурге не многотысячной толпой, которая приготовила речи, венки и цветы, а десятком репортеров. Москве ошибка Петербурга послужила уроком. Только опять и сюда тело великого русского писателя было доставлено в вагоне, на котором красовалась надпись «Для перевозки свежих устриц».
Газета «Киевлянин»: «Еще до приезда поезда в Петербург на Варшавский вокзал, журналисты столичных и провинциальных газет обратились к господину начальнику вокзала Пыменову с вопросом: «На какой перрон прибудет траурный вагон с гробом великого певца земли русской?» Начальник переспросил: «Чехов?» И ответил уже со знанием дела: «Да, кажется есть такой покойник. Впрочем, точно не знаю, ибо их у меня в поезде два».
Газета «Русская мысль»: «Венки были от целых городов, несколько сотен венков с траурными лентами. Многотысячная толпа жалобными голосами пела «Святый Боже». Чехова несли на руках через всю Москву. Все балконы были заняты, и усеяны людьми окна домов. Процессия останавливалась у тех мест, которые были освящены именем Чехова, и там служили литии. Служили их у Тургеневской читальни, у осиротевшего Художественного театра, у памятника Пирогову. У входа в Новодевичий монастырь стояли сотни людей. Похоже было, что это храмовый праздник. Своеобразным звоном монастырский колокол возвестил прибытие тела. Долго ждали речей, даже когда гроб был уже засыпан. Но передали, что покойным было выражено желание, чтоб над его могилой не было речей. Двое-трое ораторов из необозримо огромной толпы сказали заурядные слова, досадно нарушившие красноречивое молчание, которое было так уместно над свежей могилой грустного певца сумеречной эпохи».
Александр Куприн в тот день сделал в дневнике такую запись: «Среди моря венков, памятных лент и скорбных посвящений я разглядел надпись «На могилу такого писателя, как Ты, венок должен возложить каждый читатель». Расходились с кладбища медленно, в молчании. Я подошел к матери Чехова и без слов поцеловал ее руку. И она сказала усталым, слабым голосом: «Вот горе-то у нас какое. Нет Антоши».
КАК УМЕР АНТОН ЧЕХОВ | Музей Мировой Погребальной Культуры
Ваш вклад в экспозицию
Музей с благодарностью примет в дар или приобретет старинные предметы, имеющие отношение к культуре погребения, памятования разных времен и народов. Телефон для справок: +7 953-868-8803.
Наш адрес
Присоединяйтесь
Часы работы
Магазин уникальных сувениров музея
Не забудь приобрести необычный подарок
В истории болезни Чехова, которую вёл в клинике лечащий врач писателя Максим Маслов, записано, что в гимназические и студенческие годы Чехов болел туберкулёзным воспалением брюшины, но «теснение в грудине» чувствовал ещё в 10-летнем возрасте. С 1884 года Чехов страдал от кровотечения из правого лёгкого.
Одни исследователи считают, что роковую роль в жизни писателя сыграло путешествие на Сахалин — была распутица и ехать пришлось тысячи километров на лошадях, в сырой одежде и насквозь промокших валенках (сам Чехов и его близкие связывали заболевание именно с поездкой). Другие причиной обострения туберкулёзного процесса называли частые переезды из Ялты в Москву в самое неблагоприятное для здоровья время.
Летом 1904 года Чехов выехал на курорт в Германию. Из-за резкого обострения болезни, с которой ему не удалось справиться, писатель скончался в Баденвайлере, Германия. Развязка наступила в ночь с 1 на 2 июля 1904 года.
В четверг 1 июля Чехов попросил пододвинуть кресло к окну. Ольга Леонардовна не отходила от него ни на шаг, но среди дня Чехов упросил жену выйти немного отдохнуть в сад. Когда же она вернулась в комнату, Чехов полулежал в кресле веселый и улыбался…
Смерть писателя в эту ночь была неожиданной не только для Ольги Леонардовны. Позднее на вопрос, заданный Иоллосом доктору Швереру, была ли кончина Чехова и для него неожиданной, тот ответил утвердительно: до наступления припадка острой сердечной недостаточности в ночь с первого на второе июля Шверер думал, что жизнь может продлиться еще несколько месяцев. Даже после тяжелого припадка во вторник 27 июня состояние сердца еще не внушало больших опасений, потому что после принятых мер пульс улучшился и Чехов спокойно уснул.
В первом часу ночи на 2 июля Антон Павлович проснулся от очень затрудненного дыхания и впервые в жизни попросил ночью вызвать врача. Затем он впал в забытье, стал бредить.
Бред, по-видимому, имел связь с войной. Так продолжалось несколько минут. Потом бред прекратился. Чехов, по словам Ольги Леонардовны, начал “маяться”, его подташнивало, он стал жаловаться на жесткую пoстель.
“Нужно было что-то делать, – рассказывала Ольга Леонардовна. – Я положила ему на грудь лед, а он с грустной улыбкой сказал:
– На пустое сердце льда не кладут…
Действительно, сердце писателя уже едва наполнялось кровью. Шверер, пришедший в два часа ночи, пульса почти не прощупал. Чехов спросил его по-немецки:
– О, нет, нет. Что вы! – попытался успокоить его Шверер и распорядился, чтобы принесли баллон кислорода. Бывший в комнате русский студент пошел за баллоном.
– Не надо, – сказал Чехов, – пока принесут кислород, я уже умру.
Пульс бился все слабее. Шверер понял, что до конца остались минуты и велел дать умирающему бокал шампанского. Чехов, взглянув на жену, тихо сказал:
Затем он обратился к Швереру, который не понимал по русски:
Потом взял бокал, повернул ко мне лицо, улыбнулся своей удивительной улыбкой, сказал: „Давно я не пил шампанского…“, спокойно выпил всё до дна, тихо лёг на левый бок и вскоре умолкнул навсегда».
Гроб с телом писателя был доставлен в Москву в вагоне с надписью «Устрицы». Кто-то воспринял это как насмешку над великим писателем, однако в начале XX века немногие вагоны были оборудованы холодильными установками.
9 (22) июля 1904 года и состоялись похороны. В Успенской церкви Новодевичьего монастыря прошло отпевание.
Вынос из вагона гроба с телом А.П. Чехова. Николаевский вокзал, 1904 г.
Памятник в Баденвайлере
Антон Павлович Чехов о медицине и здоровье
Мы как-то уже забыли, что Антон Чехов был врачом и неплохим врачом, о чем говорят его письма знакомым и друзьям, в которых он дает советы, как лечиться. Врачи утверждают, что по дневникам и письмам Антона Чехова можно создать целую науку по истории медицины, что подтверждают некоторые выдержки из его писем:
Больные лезут ко мне и надоедают. За всё лето перебывало их у меня несколько сотен, а заработал я всего 1 рубль.
Половой инстинкт мешает работать больше, чем водка. Пойдет слабый человек к бабе, завалится в ее перину и лежит с ней, пока рези в пахах не начнутся..
Я еще не женат. С невестой разошелся окончательно. То есть она со мной разошлась. Но я револьвера еще не купил и дневника не пишу. Всё на свете превратно, коловратно, приблизительно и относительно.
С медицинской точки зрения, такое изобилие представляется в высшей степени зловещим: если против какой-либо болезни предлагается много средств, то это служит вернейшим признаком, что болезнь неизлечима и что для борьбы с нею медицина не имеет ни одного настоящего средства
От больших животов я употребляю захарьинское средство, блестящее по результатам, но не всегда доступное силам лечущихся. Средство это заключается в так называемой «молочной диете», при к рой страждущий в течение 2-х недель не ест ничего, а чувство голода утоляет полустаканами молока.
Кроме природы ничто не поражает меня так в Украине, как общее довольство, народное здоровье, высокая степень развития здешнего мужика, который и умен, и религиозен, и музыкален, и трезв, и нравственен, и всегда весел и сыт. Об антагонизме между пейзанами и панами нет и помину.
Сам Айвазовский, бодрый старик лет 75, представляет из себя помесь добродушного армяшки с заевшимся архиереем; полон собственного достоинства, руки имеет мягкие и подает их по-генеральски. Недалек, но натура сложная и достойная внимания. В себе одном он совмещает и генерала, и архиерея, и художника и армянина, и наивного деда, и Отелло.
Женат на молодой и очень красивой женщине, которую держит в ежах. Знаком с султанами, шахами и эмирами. Писал вместе с Глинкой «Руслана и Людмилу». Был приятелем Пушкина, но Пушкина не читал. В своей жизни он не прочел ни одной книги. Когда ему предлагают читать, он говорит: «Зачем мне читать, если у меня есть свои мнения?»
Между прочим, на обеде познакомился я с женщиной-врачом Тарновской, женою известного профессора. Это толстый, ожиревший комок мяса. Если ее раздеть голой и выкрасить в зеленую краску, то получится болотная лягушка. Поговоривши с ней, я мысленно вычеркнул ее из списка врачей.
Медицина не адвокатура: не будешь работать, застынешь
В природе очень мало такого, что не было бы вредно и не передавалось по наследству
Как Ваше здоровье? Чем лечитесь? Мне думается, что Вам не мешало бы попринимать мышьяку. Я могу прислать рецепт бесплатно. О мышьяке я серьезно. Единственная вещь, помогающесмотря ни на какие условия жизни. Пробовали ли Вы также бромистые препараты? Напишите мне о Ваших болезнях. Скажу Вам по секрету, что я не такой плохой врач, как Вы думаете.
Кто не умеет мыслить по-медицински, а судит по частностям, тот отрицает медицину; Боткин же, Захарьин, Вирхов и Пирогов, несомненно, умные и даровитые люди, веруют в медицину, потому что выросли до понятия «медицина».
От чего скончался иудейский царь Ирод, и что рассказал об этом писатель Антон Чехов
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
«Омерзительная болезнь»
Писатель мировой величины до последнего своего дня оставался в первую очередь врачом. Неудивительно поэтому, что среди его литературных произведений встречается статья о смерти Ирода, – посмертная консультация, составленная на основании письменных источников о болезни царя Иудеи. Чехов написал эту заметку в трудный финансовый период, руководствуясь в том числе желанием получить гонорар, но и сам предмет исследований вызывал у писателя-медика живой интерес.
Непросто ставить диагноз тому, кого это уже не спасет, а кроме того, делать это исходя из единственного предания, записанного и переписанного много раз, к тому же с использованием устаревшей и непривычной терминологии. Царь Ирод фигурирует в библейских текстах как правитель Иудеи, который, узнав о рождении Христа, но не сумев выведать у волхвов его местонахождение, приказал перебить всех младенцев мужского пола в Вифлееме и его окрестностях. По православным источникам количество жертв составило 14 тысяч, по сирийским – 64 тысячи.
Исторические источники, содержащие сведения о правлении Ирода, сводятся в основном к труду Иосифа Флавия «Иудейские древности», современника царя, который об избиении младенцев не упоминает. Зато его труд содержит подробное описание недуга, терзавшего правителя на протяжении продолжительного времени: « Его мучили также внутренние нарывы, особенно же страшные боли в желудке; ноги его были наполнены водянистой, прозрачной жидкостью. Такая же болезнь постигла и низ его живота; на гниющих частях появлялись черви; когда он хотел подняться, дыхание причиняло ему страшные страдания, как вследствие зловония, так и вследствие затруднительности своей; всего его охватывали судороги, причем царь обнаруживал неестественную силу ».
Чехов обращается не только к Евангелию, но и к трудам Феофилакта, архиепископа Болгарского, жившего в XI – XII вв., а также своего современника, английского богослова Фредерика Уильяма Фаррара, дополняя и развивая ставшие популярными в то время исследования историко-религиозного характера.
В описании царя Ирода Чехова видна эмоциональность писателя и негативная оценка его личности – больной вызывал «отвращение и ужас», а болезнь его названа «омерзительной». Чехов рассказывает, как, в своем стремлении отвлечься от болей, Ирод приказал казнить старшего сына. На самом деле по приказу правителя были убиты трое его отпрысков – Александр, Аристобул и Антипатр, и, узнав об этом, император Август якобы воскликнул: «Лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном!»
Чехов как диагност
Разумеется, трудно было рассчитывать на точный диагноз диктатору, который умер за восемнадцать веков до выхода статьи Чехова. В тексте приведены лишь возможные варианты болезней, среди них чесотка, проказа, сифилис, который упоминается несколько витиевато, и то, что Чехов назвал « всем известной волчанкой », по сути являющейся туберкулезом кожи.
Такая ретроспективная диагностика была явлением достаточно новым в момент выхода статьи о смерти Ирода, тем не менее попытки определить причину болезни по литературным текстам уже предпринимал к тому времени один из учителей Чехова Г.А. Захарьин, взявшись за анализ «Смерти Ивана Ильича» Толстого.
Полемику по вопросу причины смерти Ирода продолжили другие исследователи. А.А. Пясецкий в своей «Медицине по Библии и Талмуду» называет в качестве диагноза проказу, Ян Хуршманн в 2002 году – болезнь почек с осложнением в виде гангрены, В.А. Логинов в 2011 году ставит причиной смерти лейшманиоз.
Маловероятно, что за написание статьи Чехов взялся исключительно из материальных соображений. Современники отмечали его постоянное стремление быть в курсе всех достижений медицинской науки, вдумчивый подход к приобретению и изучению профессиональной литературы, он постоянно поддерживал общение с сотнями коллег-врачей. Практика Антона Павловича была обширной – помимо работы уездным лекарем и добровольного участия в устранении последствий холеры в 1891-1892 годах, он консультировал и лечил всех, кто обращался за помощью. « Знакомых у меня очень много, а стало быть, немало и больных. Половину приходится лечить даром, другая же половина платит мне пяти- и трехрублёвки », сообщал он в письме.
За время своей карьеры врача Чехов освоил едва ли не все возможные направления медицины, помимо прочего побывав и заведующим Звенигородской больницей. Он выполнял обязанности судебного медика, живо интересовался психиатрией, работал над диссертацией, посвященной истории врачебного дела в России. Даже книга «Остров Сахалин», которая была завершена через пять лет после возвращения Чехова из путешествия, стала, по сути, медицинским трудом, посвященным условиям, в которых жили каторжники острова.
Ипостаси Чехова в медицине
Все литературное наследие Чехова построено на безупречном понимании человеческой психологии, да и в своей первой профессии Антон Павлович уделял особое внимание душевному состоянию больного. Он выписывал и шутливые рецепты: « головокружение может быть прекращено следующим образом: возьмите две веревки и привяжите правое ухо к одной стене, а левое к другой, противоположной, вследствие чего ваша голова «будет лишена возможности кружиться ».
Себя Чехов вылечить так и не смог – после поездки на Сахалин в 1890 году у писателя обострился туберкулез. В 1904 году в немецком городе-курорте Баденвайлере он скончался.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
МОСКОВСКИЙ ПЕРИОД
Дом в Таганроге, где родился А. П. Чехов
Суровая школа, которую прошел Чехов в юности, закалила его характер, но, очевидно, была причиной появления болезни, которой писатель страдал впоследствии всю жизнь.
В 1879 году Чехов поступил на медицинский факультет Московского университета. С этого времени 19-летний юноша стал писать для заработка, так как оказался единственным кормильцем своей большой семьи. В сыром подвале на Драчевке он исписывал груды бумаги, зарабатывая «построчные» копейки на содержание матери, братьев и сестры.
Проф. В. И. Разумовский в своей работе «А. П. Чехов как врач и больной» считает, что заражение туберкулезом произошло у Чехова во время медицинских занятий. Однако следует полагать, что Чехов в Студенческие годы уже был заражен туберкулезом. Очевидно, воспаление брюшины было первым проявлением туберкулезной инфекции, а тяжелые условия гимназических и студенческих лет стали причиной дальнейшего развития туберкулезного заболевания молодого Чехова.
4 ноября 1884 года в письме к издателю журнала «Осколки» Н. А. Лейкину Чехов жалуется на свое болезненное состояние: «Голова трещит, лихорадка. Работать не в состоянии. » Но 22 ноября в Московском окружном суде начинался разбор нашумевшего дела Рыкова о растратах в Скопинском банке. В это время Чехов очень нуждается в деньгах и поэтому, несмотря на болезнь, предлагает «Петербургской газете» ряд фельетонов о Рыкове. У Чехова было несомненное обострение легочного туберкулеза, но он около трех недель вынужден был сидеть на репортерских скамьях холодного и темного зала московского суда.
10 декабря 1884 года Чехов пишет тому же Лейкину: «Вот уже три дня прошло, как у меня ни к селу ни к городу идет кровь горлом. Это кровотечение мешает мне писать, помешает поехать в Питер. Три дня не видал я белого плевка, а когда помогут мне медикаменты, которыми пичкают меня мои коллеги, сказать не могу.
Спасибо, хоть аптека отпускает лекарства по дешевой цене. Как насмех, у меня теперь есть больные. Ехать к ним нужно. «.
Письма молодого Чехова и воспоминания его современников свидетельствуют о том, что после окончания медицинского факультета, достигнув несомненных успехов в области литературы, А. П. Чехов все же стремился к врачебной работе.
В студенческие годы и после окончания университета Чехов работал во врачебных земских участках в Чикино и в Звенигороде. Практика в этих участках под руководством опытных земских врачей П. А. Архангельского и С. П. Успенского позволила писателю познакомиться с условиями врачебной сельской работы, узнать быт крестьянина и сделать много талантливых зарисовок с натуры. Однако все это было чисто практической деятельностью. У Чехова же было стремление к клинической работе. Известно, что после окончания университета Антон Павлович обращался к Лейкину с просьбой походатайствовать перед С. П. Боткиным об устройстве его ординатором в одну из петербургских клиник. Но это желание не осуществилось. Неудачей окончилась также попытка Чехова поступить ординатором в детскую больницу.
Чехов нередко писал своим корреспондентам в свойственной ему шутливой манере, что собирается «вступить на стезю Захарьина», или что он идет «по стезе Боткина» и т. д.
Из медицинских специальностей Чехов, как известно, особенно интересовался психиатрией. Но он знал и внутренние болезни; на практике, сначала в Москве, а затем в Мелихове, ему чаще всего приходилось применять свои терапевтические познания.
0 работе Чехова во время приема больных сообщил земский врач П. А. Архангельский: «Антон Павлович производил работу не спеша, иногда в его действиях выражалась как бы неуверенность; но все он делал с вниманием и видимой любовью к делу, особенно с любовью к тому больному, который проходил через его руки. Он всегда терпеливо выслушивал больного, ни при какой усталости не возвышал голоса, хотя бы больной говорил и не относящееся к уяснению болезни. Душевное состояние больного всегда привлекало особенное внимание Антона Павловича и, наряду с обычными медикаментами, он придавал огромное значение воздействию на психику больного со стороны врача и окружающей среды» ( П. А. Архангельский. В кн.: Отчет Благотворительного общества при Вознесенской земской лечебнице Звенигородского уезда за 1910 г, М., 1911, стр. 28-32)
В Чехове-враче сочеталось тонкое понимание душевного мира больного с научным осмысливанием существа болезни.
Позже, когда Чехов был уже известным писателем, у него возникла мысль заняться преподавательской деятельностью на медицинском факультете университета. Чехов хотел преподавать студентам то, что сейчас называют «внутренней патологией страдания». Для того, чтобы получить право преподавать в университете, требовалась степень доктора медицины. Чехов предложил вместо докторской диссертации книгу «Остров Сахалин». Но предложение было отклонено и попытка Чехова окончилась неудачей.
После окончания университета Чехов занимается практической и общественной медициной. Он встречается с известным врачом-общественником П. Г. Розановым, проектирует совместно с ним издание газеты «Врачебный быт», участвует в дебатах по вопросу о создании в России «Министерства здравия»; Летом 1885 года он замещает земского врача П. А. Архангельского в Чикинской больнице.
Практикуя как врач, А. П. Чехов нередко лечил туберкулезных больных.
Эти деньги пришли очень кстати, так как Путята, хотя и лежит в постели, но быстро и широко шагает к могилке» ‘ Из письма А. П. Чехова А. Н. Плещееву от 5 февраля 1888 г.
Эти письма проникнуты тем особенным сочувствием, с которым Чехов всегда относился к больным чахоткой. Ведь в то время туберкулез, как правило, был неизлечим, и Чехов-врач это знал.
В 1888 году Чехов проводит свои летние каникулы в усадьбе Линтваревых около Сум. Там он наблюдает женщину-врача 3. М. Линтвареву, которая болеет смертельной опухолью мозга. В его письме к А. С. Суворину имеются следующие строки: «Мне уже начинает казаться странным не то, что докторша умрет, а то, что мы не чувствуем своей собственной смерти и пишем «Сумерки», точно никогда не умрем».
В том же письме Антон Павлович пишет: «Каждую зиму, осень и весну и в каждый сырой летний день я кашляю».
Здесь второй признак туберкулеза, который наряду с кровохарканьем мог заставить и не врача заподозрить легочный туберкулез.
Письмо показывает, что Чехов еще в 1888 году предполагал, что он болен туберкулезом, но, во-первых, он поддавался свойственному больным людям «физиологическому самообману» и, во-вторых, он не любил как тогда, так и позже, признаваться в своем страдании не только другим, но и самому себе.
«Состояние здоровья известного художника Н. П. Чехова:
Ничего не болит. Кашель незначительный. » Но уже через несколько дней Чехов начинает думать о плохом исходе болезни.
«Мой живописец никогда не выздоровеет. У него чахотка».
В начале июня у Николая Чехова развился гортанный туберкулез, а 17 июня 1889 года художник скончался.
«Бывают минуты, когда я положительно падаю духом. Для кого и для чего я пишу?» 22 Из письма А, П. Чехова А. С. Суворину от 23 декабря 1888 г.