Чем был прав и в чем ошибался
Чем был прав и в чем ошибался
В романе «Отцы и дети» И.С. Тургенева очень ярко отражены отношения общества и человека, отрицающего это общество, и внутренняя борьба человека. Этим человеком в произведении является Евгений Васильевич Базаров, главный герой.
Базаров предстает перед читателем как очень противоречивая личность. Он нигилист, то есть он отрицает сложившиеся в обществе взгляды и не признает никаких авторитетов.
В то же время Базаров не знает в полной мере то, о чем говорит. Поэтому определить, в чем был прав и в чем ошибался Базаров, довольно сложно.
О любви, или точнее о романтизме, ей присущем, Базаров говорит, что все это «чушь, гниль, художество». Однако, он не любил никого и никогда, соответственно он не может так утверждать, тем более, что его утверждение будет опровергнуто им самим. Одинцова – женщина, из-за которой Базаров сам себя не узнавал. В этой ситуации его чувства входили в противоречие с его убеждениями. Совсем недавно он утверждал, что отношения между мужчиной и женщиной могут быть только физиологическими, в теперь у него появились чувства, романтические чувства к женщине, чувства, которые были ему чужды и неизвестны. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.
Его признание и неразделенная любовь стали маленьким толчком к его погибели.
Дуэль с Павлом Петровичем – вот еще одна ситуация, которая также повлияла на дальнейшую судьбу Базарова. Мы видим противостояние этих двух людей с самого начала. Двое людей со схожими судьбами, но с неразделенными взглядами. Конфликт, как мне кажется, зародился еще до их встречи. И Павел Петрович, и Базаров ненавидели что-то в себе, и это «что-то» они нашли в друг друге. Их разногласия усугубила ситуация, когда Базаров поцеловал Фенечку. Это было совершенно неприемлемо, и он был абсолютно не прав, поступая так. Фенечка – возлюбленная Николая Петровича, и со стороны Базарова такой поступок непристоен.
Откуда же появился такой человек, как Евгений Базаров? Автор не рассказывает читателю о детстве Базарова, как он воспитывался. Это подводит нас еще к одному высказыванию Базарова. Он утверждал, что каждый человек сам себя воспитать должен. В этом, как мне кажется, Базаров прав. Мне кажется, что его детство и воспитание не показаны намеренно для того, чтобы подтвердить убеждение Базарова. Если они не показаны, значит воспитание родителей не сыграло большой роли в формировании характера Евгения Базарова. Базаровы старшие – очень добродушные люди старого порядка, поэтому просто не может быть, что они его таким воспитали. В формировании его характера сыграл он сам. Он стал нигилистом, но с таким же успехом он мог стать романтиком, например. Он сам выбрал то, во что ему верить и чего придерживаться.
В заключении нужно сказать, что Базаров – неординарная личность, Его поступки и высказывания невозможно оценить с одной стороны. Его убеждения не сочетались с понятиями того общества, можно сказать, что общество его «отвергнуло». Возможно, если бы Базаров родился на десятилетия позже, его судьба решилась бы иначе, но, к сожалению, знать наверняка мы не можем.
В чем был прав и в чем ошибался Евгений Базаров? (Тургенев И. С.)
В романе «Отцы и дети» И.С. Тургенева очень ярко отражены отношения общества и человека, отрицающего это общество, и внутренняя борьба человека. Этим человеком в произведении является Евгений Васильевич Базаров, главный герой.
Базаров предстает перед читателем как очень противоречивая личность. Он нигилист, то есть он отрицает сложившиеся в обществе взгляды и не признает никаких авторитетов.
В то же время Базаров не знает в полной мере то, о чем говорит. Поэтому определить, в чем был прав и в чем ошибался Базаров, довольно сложно.
О любви, или точнее о романтизме, ей присущем, Базаров говорит, что все это «чушь, гниль, художество». Однако, он не любил никого и никогда, соответственно он не может так утверждать, тем более, что его утверждение будет опровергнуто им самим. Одинцова – женщина, из-за которой Базаров сам себя не узнавал. В этой ситуации его чувства входили в противоречие с его убеждениями. Совсем недавно он утверждал, что отношения между мужчиной и женщиной могут быть только физиологическими, в теперь у него появились чувства, романтические чувства к женщине, чувства, которые были ему чужды и неизвестны. Его признание и неразделенная любовь стали маленьким толчком к его погибели.
Дуэль с Павлом Петровичем – вот еще одна ситуация, которая также повлияла на дальнейшую судьбу Базарова. Мы видим противостояние этих двух людей с самого начала. Двое людей со схожими судьбами, но с неразделенными взглядами. Конфликт, как мне кажется, зародился еще до их встречи. И Павел Петрович, и Базаров ненавидели что-то в себе, и это «что-то» они нашли в друг друге. Их разногласия усугубила ситуация, когда Базаров поцеловал Фенечку. Это было совершенно неприемлемо, и он был абсолютно не прав, поступая так. Фенечка – возлюбленная Николая Петровича, и со стороны Базарова такой поступок непристоен.
Откуда же появился такой человек, как Евгений Базаров? Автор не рассказывает читателю о детстве Базарова, как он воспитывался. Это подводит нас еще к одному высказыванию Базарова. Он утверждал, что каждый человек сам себя воспитать должен. В этом, как мне кажется, Базаров прав. Мне кажется, что его детство и воспитание не показаны намеренно для того, чтобы подтвердить убеждение Базарова. Если они не показаны, значит воспитание родителей не сыграло большой роли в формировании характера Евгения Базарова. Базаровы старшие – очень добродушные люди старого порядка, поэтому просто не может быть, что они его таким воспитали. В формировании его характера сыграл он сам. Он стал нигилистом, но с таким же успехом он мог стать романтиком, например. Он сам выбрал то, во что ему верить и чего придерживаться.
В заключении нужно сказать, что Базаров – неординарная личность, Его поступки и высказывания невозможно оценить с одной стороны. Его убеждения не сочетались с понятиями того общества, можно сказать, что общество его «отвергнуло». Возможно, если бы Базаров родился на десятилетия позже, его судьба решилась бы иначе, но, к сожалению, знать наверняка мы не можем.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
В чем был прав и в чем ошибался Карл Маркс
Капитал XXI века
Это кажется невероятным, но труды Маркса и в наше время входят в обязательные учебные программы американских, французских, немецких, китайских и других вузов. Хотя верность марксизму на государственном уровне сохраняют не так много стран. Впрочем, даже одного Китая было бы достаточно для понимания того, что учение Маркса не выброшено на обочину истории. Оно по-прежнему популярно не только в Азии и Латинской Америке, но и на родине этого учения, в Европе. К примеру, лидером лейбористов в Великобритании в 2015 году стал радикальный марксист Джереми Корбин, который прежде мог публиковаться только в коммунистической газете “Морнинг Стар”.
А как вам феномен сенатора от Демократической партии США Берни Сандерса? Он убежден, что американский капитализм нуждается в реформировании. И предлагает согражданам нечто вроде “шведского социализма” с его высокими социальными гарантиями.
В общем, марксизм на Западе, по мнению экспертов, имеет все шансы пережить второе рождение. Потому что является прямым порождением либерализма — как его продолжение и отрицание одновременно. Нынешнее европейское общество — это своеобразный гибрид либерализма с его культом человеческого индивидуализма и социал-демократической версии марксизма с его государственной заботой обо всех и каждом. В этом смысле экономические теории Маркса так же незыблемы, как арифметическая таблица умножения, отмечает экономист Евгения Зайцева:
— Маркс препарировал капитализм по косточкам. Он первым в мире выдвинул идею о том, что человек должен иметь какие-то минимальные социальные гарантии (пособие по болезни, по старости), что рабочий день не может превышать восемь часов в сутки. Он настаивал, что детский труд надо ограничивать, а рабочих массово учить грамоте.
Во времена Маркса люди в среднем вкалывали на фабриках по 12—15 часов, потом немного спали и опять выходили к станкам. При этом львиную долю создаваемой прибыли забирали хозяева бизнеса.
Разработанная Марксом теория прибавочной стоимости для экономики сродни открытию электрического тока в физике. Суть ее такова. Допустим, из ткани ценой один доллар шьется костюм. К стоимости материала добавляется труд портного. Если готовое изделие продать за 10 долларов, то 9 из них — это добавленная стоимость, созданная трудом портного. Эти девять долларов далее делятся между работником (в виде зарплаты плюс социальные платежи) и собственником предприятия (который дал ткань, оборудование и сумел продать готовое платье). В то время, когда Маркс писал свои труды, соотношение было таким: один доллар получал работник, восемь — хозяин. Маркс назвал это эксплуатацией рабочего класса. Эта пропорция изменилась в Европе и США только после Первой мировой войны и Октябрьской революции, заставившей остальной мир задуматься о благе наемных работников.
Оппоненты возразят: но ведь в СССР была совершенная уравниловка? О какой справедливости речь?
— Да, это верно, — соглашается Евгения Зайцева. — Но правда и в том, что при относительно скромном материальном вознаграждении каждый получал кучу благ в виде прописанных в Конституции: бесплатное образование, детские сады, здравоохранение, массу возможностей для саморазвития, творчества и отдыха. То есть государство как бы возвращало часть созданной работником прибавочной стоимости. После Второй мировой войны, чтобы избежать социалистических преобразований в своих странах, Франция и Германия резко изменили шкалу перераспределения прибавочной стоимости между работником и работодателем, сделав ее 5:4.
Маркс верил, что конфликт пролетариата с буржуазией неизбежен. Но последующая победа социал-демократий, более ответственное поведение работодателей, мощные профсоюзы — все это смягчило негативные последствия капитализма. Тем не менее под разговоры о демократии и правах человека в мире растет шокирующее неравенство. По подсчетам лондонских экспертов, с 2008 года благосостояние 1 процента самых богатых людей планеты Земля растет со скоростью 6 процентов в год. Если данная тенденция сохранится, то уже к 2030 году этот самый 1 процент населения планеты будет контролировать 64 процента всех мировых богатств. Доктор экономических наук, профессор Валерий Байнев считает это объективным процессом, о котором предупреждал Маркс:
— Он весьма точно уловил первопричину кризисов как таковых. По Марксу в основе кризисов лежит перепроизводство товаров, возникающее из-за неуемной жажды прибыли. Стремление к ней заставляет усиливать эксплуатацию, производить все больше товаров с удержанием все большей прибавочной стоимости, что ведет к неспособности рабочих потреблять всю массу товаров.
Однако сейчас эта теория претерпела изменения, уточняет Валерий Байнев:
— Все дело в растущей производительности труда. Если первая индустриальная революция заместила человека как источник мускульной силы, вторая и третья вытеснили его как оператора машины, то сейчас четвертая промышленная революция заменяет человека как источник интеллектуальной энергии. То есть люди все меньше нужны на производстве. В результате растет безработица. Собственники стремятся ограничить рост зарплаты, платить меньше либо уволить ненужных людей, минимизировать льготы и гарантии. Отсюда волнения, забастовки и другие кризисные процессы в странах ЕС. Урегулированы они могут быть лишь путем соглашений и договоров между властью, бизнесом и обществом.
Что из прогнозов Маркса сбылось
• Монополизация отраслей в мировой экономике
Маркс утверждал, что вся власть в конце концов будет сосредоточена в руках нескольких корпораций-монополий, которые будут бороться друг с другом. Уже в прошлом веке эта тенденция начала стремительно нарастать. Семейные магазинчики стали вытесняться гипермаркетами-монополистами. На смену небольшим местным банкам пришли мировые банки. А мелкие фермерские хозяйства исчезли под давлением сельскохозяйственных корпораций.
Маркс предупреждал, что, если дать волю финансовому сектору, он поработит реальную экономику, что мы и видим сегодня. На место формулы “деньги — товар — деньги” приходит формула “деньги — деньги”. Это сбылось, в первую очередь, в виде ипотечных пузырей на рынках США.
• Неравенство и поляризация доходов
Маркс дал описание объективного процесса, когда концентрация богатства находится на одном полюсе и концентрация массовой нищеты — на другом. Некоторое улучшение этой ситуации произошло в XX веке. В развитых странах Запада состоялась, в сущности, тихая социалистическая революция — врастание социализма в капитализм.
• Поэтапная мировая революция
Ее так и не случилось, как ни старались большевики. Построение социализма в отдельно взятых странах не перекинулось на весь мир.
На самом деле и классовые, и “цветные” революции чаще всего приводят лишь к разрушению государств, беспорядкам и нестабильности в обществе, снижению уровня жизни людей.
• Неизбежный конфликт буржуазии и пролетариата
В современном мире, особенно в развитых странах, богатые и бедные до сих пор вполне уживаются. Да и сами понятия “пролетариат” и “буржуазия” давно размылись.
Новое в блогах
Даже гении предвидят не всё В чём был прав и в чём ошибался Карл Маркс
Значение трудов Карла Макса невозможно переоценить. В разных странах прошли и проходят встречи, конференции, посвящённые его наследию и 200-летию со дня рождения. О некоторых мы рассказывали. Недавно состоялась научная конференция и в Греции – в Афинском университете. Дискуссии и споры вокруг теоретического наследия Маркса не закончатся юбилейным годом. Так ли во всём он был прав? Чего не мог предвидеть?
Неподкупный мятежник
В молодые годы Маркс больше боролся с феодализмом, чем с капитализмом. Ожесточённая критика прусских властей и монархических режимов в других странах не оставалась незамеченной. В редактируемой им «Рейнской газете» в начале 1843 года он назвал царскую Россию главной опорой европейских диктатур. Узнав об этом, Николай I немедленно потребовал у прусского союзника Фридриха Вильгельма IV, чтобы тот получше присматривал за прессой. Немецкий король распорядился закрыть указанный печатный орган.
Маркс не угомонился. Его обличительные статьи продолжали появляться в других изданиях. Свободолюбец стал головной болью для прусских властей. Сперва они сделали попытку подкупить мятежного публициста, а после её неудачи решили его арестовать. Узнав об опасности, Маркс покинул Германию и большую часть жизни провёл потом в эмиграции – в Париже, Брюсселе, Лондоне. Там он познакомился со знаменитыми социалистами, революционерами и мыслителями из разных стран, в том числе с русскими.
От них Маркс получал информацию о России. С кем-то завязались тесные и тёплые отношения. Кто-то стал его последователем и соратником. Почти все признавали превосходство его интеллекта, необыкновенную широту и глубину знаний. Но были и те, с кем он спорил, а то и конфликтовал.
У Маркса с ранних лет сформировалась цельная картина о законах эволюции общественной жизни, которые он позже развивал. Но сердцевина его взглядов оставалась неизменной. Это касалось не только природы капитализма, но и представления об идущем ему на смену строе. Наряду с пророческими идеями в его представлениях имелись и не вполне прояснённые аспекты. В дебатах с революционными выходцами из России это не ускользало от внимания оппонентов. Практика социализма ХХ века и последующий ход мировых событий подтвердили справедливость ряда воззрений полемизирующих с Марксом критических умов. Наиболее выдающимися из них были М.А. Бакунин и А.И. Герцен.
Бакунин: «Диктатура – это рабство»
Бакунин ратовал за общество, основанное на самоуправлении независимых коммун. В книге «Государственность и анархия» (1873) говорится: «Никакая диктатура не может иметь другой цели, кроме увековечения самой себя… диктатура способна породить в народе лишь рабство». Ещё он заявлял: «Если взять самого пламенного революционера и дать ему абсолютную власть, то через год он будет хуже, чем сам Царь». Бакунин предупреждал: «Государство, даже коммунистическое, о котором мечтают последователи Маркса… поручая своей бюрократии заведовать обработкой земли и выплачивать заработок крестьянам… привело бы к ужасной неурядице, к плачевному расхищению и к гнуснейшему деспотизму». А диктатура пролетариата, по его мнению, на практике окажется властью «кучки привилегированных, избранных или даже не избранных толпами народа, согнанными на выборы и никогда не знающими, зачем и кого они выбирают». Разве в чём-то он не предугадал советские будни?
В 1868 году Бакунин вошёл в основанный Марксом I Интернационал, но затем выступил против «государственника» Маркса и начал борьбу за главенство в организации. Через какое-то время анархистов во главе с Бакуниным выдавили из неё.
Критикуя Маркса, Бакунин утверждал: «Он – авторитарный коммунист, и сторонник освобождения и новой организации пролетариата государством, то есть сверху вниз, через разум и научный подход просвещённого меньшинства, исповедующего, естественно, социалистические взгляды, и осуществляющего законную власть над невежественными и глупыми массами для блага же их самих». Между Марксом и Бакуниным были и другие расхождения, а споры подчас перерастали в ссоры. Маркс упрекал Бакунина в «панславизме» – желании объединить все славянские народы против основных европейских государств, а Бакунин обвинял Маркса в «пангерманизме». Тем не менее в написанном в 1871-м эссе «Мои отношения с Марксом» Бакунин признавал: «Маркс – человек очень большого ума и учёный в самом широком и серьёзном смысле этого слова. Кроме того, Маркс пламенно предан делу пролетариата, которому он отдал всю свою жизнь».
Хорошо знавший Маркса русский литературовед и мемуарист П.В. Анненков, также усматривавший в нём черты диктатора, вспоминал: «Маркс представлял из себя тип человека, сложенного из энергии воли и несокрушимого убеждения. Маркс произвёл на меня впечатление не только редкого умственного превосходства, но и значительной личности». Другой публицист-эмигрант, Николай Иванович Сазонов, называл Маркса «дорогим учителем», единомыслием с которым он гордился.
Герцен: «Насилие – замкнутый круг»
Долгие годы Карл Маркс и Александр Иванович Герцен (1812–1870) прожили в эмиграции в Лондоне почти по соседству, но так и не вступили в личный контакт. Идеологический раскол будущего вождя международного социалистического движения с революционным демократом, издателем «Колокола» начался с неоднозначных оценок перспектив революции в России и места в ней крестьянской общины. Герцен считал её основой движения феодального строя в социализм, минуя капиталистическую стадию развития. Такая позиция разделялась народниками, одним из ярких и либеральных представителей которых он и был. Маркс в то время отвергал возможность перехода из феодализма в социализм, минуя капитализм. Позже он изменил эту точку зрения и признал: такой сценарий развития событий может иметь место при условии победы пролетарской революции в Европе.
Но яблоком раздора стало то, что Герцен ставил под сомнение основополагающие идеи Маркса о классовой борьбе и диктатуре пролетариата. Для него война одной части нации против другой представлялась аномалией, катастрофой, чреватой неисчислимыми бедствиями. И Маркс, и Герцен написали работы о Французской революции 1848 года, свидетелями которой были. Герцен первым из аналитиков поднял вопрос об её «издержках». Горячо сочувствуя рабочим, он видел их не только с булыжником в руках распевающими «Марсельезу», он видел и то, как они грабили и поджигали дворцы и особняки. Образ революции в его книге «С того берега» – страшный и трагический.
Насилие, по Герцену, неизбежно порождает ответ, образуя замкнутый круг, из которого трудно вырваться. Не уверовал он и в историческую миссию класса-гегемона и в его диктатуру как средство преобразования мира. В статье «Мясо освобождения» (1857) Герцен протестовал против вовлечения в революционные действия масс, не осознавших целей и задач революции.
Как и Бакунину, Маркс ставил в упрёк Герцену «панславизм» и называл его «социал-дилетантом». Герцен же величал последователей и сторонников Маркса не марксистами, а «марксидами». Но, в отличие от Бакунина, никогда не вёл борьбу против вождей Интернационала и не пытался сорганизовать против них недовольных их идеями и действиями.
Кто же прав?
История показала, что претворение в жизнь идеи диктатуры пролетариата чревато диктатурой отдельных личностей, попранием демократии, тоталитаризмом. Вскоре после завоевания власти Ленин понял, что социалистическая элита, возглавив общество, имеет тенденцию превращаться в самодовлеющую бюрократию. При Сталине обуздание её сопровождалось деспотией. Его наследники попытались либерализовать систему, но дело завершилось развалом социализма. В мемуарах «О времени и о себе» (2007) советский и российский мыслитель-экономист С.М. Меньшиков писал: «Главный вопрос любого социализма – как контролировать элиту снизу, демократически, препятствуя её вырождению. Эту проблему я сформулировал и частично в своих книгах на неё ответил, но логически стройной аргументации выработать не смог». Надо признать, что разработкой этих идей до сих пор никто особо не занимается. А ведь это, думаю, могло бы представить интерес для исследователей молодого поколения.
За 135 лет после смерти Маркса теория прихода коммунизма как прямо противоположного буржуазной формации сменщика капитализма нигде не подтвердилась. Социализм ни в одной из стран не имел и пока не имеет перспектив перерастания в высшую стадию. Капиталистические страны заметно социализировались, а успешно проведшие рыночные реформы соцстраны – капитализировались. Явственно просматривается возможность мирной эволюции капитализма в направлении смешанного общества с развитой системой социальной защиты.
Хотя главные идеи Маркса не устаревают, а подкрепляются неопровержимыми фактами современной действительности, многое требует пересмотра. Сам Маркс говорил, что он заложил лишь краеугольные камни научного знания, которое надо развивать в разных направлениях. Факты нашего времени указывают на необходимость сочетания социалистических и капиталистических начал, принципов планового и рыночного хозяйствования. Умелая их комбинация приводит к решению четырёх наиболее важных задач развития общества: высоким темпам экономического роста; социальной справедливости; развитию личности, или человеческого потенциала; повышению духовной свободы граждан. Такая конвергенция, или интеграция двух противоположных начал и социальных систем даёт достаточно оснований для утверждения о свершающемся переходе человечества к новой интегральной формации, в которой вопросы классовой борьбы отходят на второй план, как это произошло, например, в Китае и Вьетнаме, где при этом не отказались от социалистической идеологии.
Эти выводы особенно важны для нашей страны, оказавшейся в итоге ошибочно проведённых в 90-е годы реформ в системе координат бюрократическо-олигархического капитализма. Именно интегральное общество должно служить ориентиром для смены социального вектора и оптимальной экономической политики.
Указывая на социалистическую тенденцию развития человечества, Маркс не ошибался. Но правы оказались и многие из его критиков. Коррекция формационного подхода Маркса чрезвычайно важна для выработки новой идеологии нашего государства. При её создании не следует забывать о ценном багаже, оставленном великими русскими революционными демократами середины XIX века.
Георгий Цаголов,
доктор экономических наук
ГЛАВА ВТОРАЯ В чем был прав и в чем ошибался Платон
В чем был прав и в чем ошибался Платон
В современной жизни имя Аристотеля обычно встречается в виде прилагательного аристотелевский, или Аристотелев, и в большинстве случаев в выражении «Аристотелева логика». Когда кто-то в чем-то нас убеждает, то на услышанные доводы мы порой — иногда одобрительно, иногда, напротив, презрительно — произносим: «Это Аристотелева логика»[9].
Платона мы вспоминаем в связи с понятиями «любовь» или «идея» и чаще всего, как и в случае с Аристотелем, употребляем его имя в форме прилагательного платоновский, или платонический. Если речь заходит об определенном типе дружбы, мы говорим: «Между ними платоническая любовь». В каких-то ситуациях мы слышим: «Это не более чем платоновская идея, не имеющая ничего общего с реальностью»[10].
Откуда столько пренебрежительного пафоса у людей, отзывающихся о «всего лишь» платоновской идее? Дело в том, что мы просто не готовы воспринять платоновское учение, которое едва ли можно считать слишком доступным для понимания. Более того — если кто-то начинает анализировать тексты Платона, то находит его учение абсолютно чуждым и общепринятому здравому смыслу, и собственному представлению о сути вещей. Но при этом нельзя относить платоновское учение к всецело ошибочным. Из двух его основных положений одно следует признать справедливым, а другое — неверным.
Начнем с того, которое оказалось неверным. По учению Платона, существует не один, а два мира: ощущаемый мир непостоянных материальных вещей, воспринимаемых нами посредством органов чувств, и мир умопостигаемых, или интеллигибельных, предметов, осознаваемых нами с помощью сознания и разума. Для древнегреческого философа оба мира были реальными, то есть их бытие полагалось независимым от нашего восприятия.
Мир чувственных вещей все равно оставался бы на своем месте даже при условии, что на Земле не было бы ни человека, ни любого другого существа, наделенного глазами, ушами и остальными органами чувств. А такие понятия, как истина, добро, справедливость и свобода, наличествовали бы в любом случае — независимо от присутствия или отсутствия человеческого сознания, даже если на Земле не осталось бы ни одного живого существа, способного задумываться о подобных интеллигибельных предметах. Поэтому, согласно Платону, идеи добра или справедливости являются абсолютно подлинными сущностями, то есть вполне реальными.
Однако Платон на этом не останавливается. Он считает царство идей не просто реальным, а даже более подлинным, чем мир физических, проходящих, возникающих и исчезающих, так или иначе меняющихся вещей, воспринимаемых нами при помощи органов чувств. В предметах чувственного мира нет постоянства. С идеями все обстоит иначе: безусловно, мы можем менять свое представление об интеллигибельных вещах, но они тем не менее остаются неизменными. Идеи в отличие от живых организмов не рождаются и не умирают. Не перемещаются в пространстве, как звезды и атомы. В отличие от окружающих нас обычных материальных вещей — не нагреваются и не остывают, не увеличиваются и не уменьшаются. И так до бесконечности.
Таким образом, изменчивый предметный мир представляет собой не более чем тень мира идей — гораздо более подлинного. Переходя от чувственного опыта к интеллектуальной сфере, человек поднимается в высшую реальность, поскольку он обращается от вещей, не имеющих устойчивого бытия, к неизменным и тождественным самим себе (по Платону, «вечным») мыслительным сущностям, то есть идеям.
Тем из нас, кто не может стряхнуть оковы здравого смысла, может показаться, что Платон заходит слишком далеко, когда приписывает реальность миру идей, и еще дальше, когда возносит подлинность этих идеальных сущностей над подлинностью чувственных явлений. Мы отвергаем без всяких колебаний платоновское учение об идеях и заявляем, что выводы философа явно ошибочны. Для нас, практичных и благоразумных, именно идеальный мир есть царство теней, он представляет собой лишь отражение осязаемых, видимых и слышимых предметов — того материального мира, в плену которого мы все пребываем.
На самом деле мы тоже можем переусердствовать, отказывая идеям хоть в какой-то подлинности или признавая их существование исключительно в собственном сознании — и то лишь во время мыслительного процесса. Подобное отношение превращает любую идею в абсолютно субъективное понятие. Ровно такое же субъективное, как ощущение боли, когда вы, скажем, прищемите палец. Вы жалуетесь мне на больной зуб, но то, что вы чувствуете, — ваше субъективное восприятие, и я не могу испытать ту же боль, потому что в данный момент она ваша и только ваша.
Учение Платона отнюдь не ошибочно. Он был прав, рассматривая идеи как умопостигаемые, или интеллигибельные, предметы, осознаваемые человеческим разумом. Он был прав, утверждая, что они принадлежат объективной реальности. Это платоновское положение объясняется самым простым образом: вы и я способны обсуждать одну и ту же идею, потому что она является предметом и ваших, и моих мыслей — точно так же, как мы с вами говорим об одном и том же пальто, пока вы помогаете мне его надевать и спрашиваете, достаточно ли оно теплое. Когда мы вдвоем беседуем об истине или правосудии, то эти идеи предстают перед нашим умственным взором и поселяются в нашем сознании вроде того пальто, которое вы помогли мне надеть.
Вероятно, могут возникнуть некоторые проблемы с толкованием, поскольку у слова идея есть два значения: в первом оно употребляется как нечто абсолютно субъективное, во втором — как что-то довольно объективное.
В первом, широком смысле идея означает неограниченный ряд сущностей, составляющих содержание человеческого сознания, — это наши озарения и впечатления; представляемые нами образы; вызываемые нами воспоминания; понятия и суждения, которые мы используем в процессе мышления.
Когда психологи используют слово идея именно в таком смысле, то все вышеперечисленные понятия безусловно субъективны. Мои озарения и впечатления; образы, являющиеся мне в мечтах; воспоминания, посещающие меня, — все это только мое собственное, но не ваше. Равно как мои соображения и принципы, к которым я так мучительно прихожу при исследовании сложной научной задачи.
Называя идеи «субъективными», мы имеем в виду, что они являются частными, а не общими. Когда я говорю о чем-то своем: собственных впечатлениях, воспоминаниях, соображениях, — я сообщаю, что они принадлежат исключительно мне одному. Ни у вас, ни у кого другого нет к ним доступа, подобно тому как никто не в состоянии разделить чужую зубную боль.
Во втором смысле идея означает объект, который доступен уже не только одному человеку: о нем могут думать, рассуждать и беседовать несколько человек. И хотя в этом значении слово идея не столь общеизвестно, как в первом, его неверно считать сложным или необъяснимым.
Пусть мы по-разному оцениваем решение, вынесенное Верховным судом, но это не мешает нам обсуждать наши взгляды на правосудие и оспаривать друг друга. Если я заинтересован в вашем мнении, то попрошу, чтобы вы изложили свою точку зрения на правосудие, и готов рассказать вам о собственной. В данном случае правосудие выступает как объект мысли, одновременно и вашей, и моей, но не как понятие, живущее в вашем или моем сознании.
Данное положение вовсе не отменяет того, что в вашем и моем сознании существуют понятия, которыми мы оперируем, рассуждая о правосудии. Более того, наши понятия совершенно разные. Однако это не мешает нам думать об одном и том же мысленном объекте, который мы называем «правосудие» или «идея правосудия».
Самое время отметить, что мы можем по-разному воспринимать один и тот же материальный объект. Несмотря на то что для его восприятия я задействую свои органы чувств, а вы свои, сам ощущаемый объект — скажем, пальто, которое вы помогли мне надеть, — остается тем же самым. Точно так же у каждого из нас собственные воспоминания о том футбольном матче, на который мы с вами ходили, но мы оба помним один и тот же гол на последней минуте игры.
Позвольте мне проиллюстрировать эту мысль примером, взятым мною из тех времен, когда я писал книгу об идее свободы. Я хотел рассмотреть по этой теме весь спектр мнений западных мыслителей, поэтому мне пришлось перечитать написанное сотнями авторов. Кстати сказать, некоторые из них пользовались словом свобода, а другие — словом вольность, но было совершенно понятно, что это всего лишь разные два слова, взятые для одного и того же мысленного объекта.
Однако не всегда было очевидно, что авторы, пишущие об одном и том же предмете, но использующие или лексему свобода, или слово вольность, говорят об одном и том же объекте. Некоторые, например, рассматривали свободу с точки зрения возможности действовать так, как хочется человеку. Это та свобода, которой обычно лишен человек, заключенный в тюрьму или закованный в цепи, то есть воля. Некоторых заботила свобода волеизъявления, то есть выбора, которую отрицают те, кто называет себя детерминистами.
Сама идея свободы, или, говоря иначе, свобода как объект мышления, включает в себя оба этих понятия. Многие авторы, пишущие «о свободе», как правило, останавливаются только на одном ее аспекте. Но все авторы, рассматривающие один аспект свободы, подразумевают один и тот же объект. Если это было бы не так, то любой разговор о сходстве и различии взглядов оказался бы бессмысленным.
Например, размышляя о свободе как возможности человека делать то, что он хочет, одни авторы считают отсутствие физических ограничений достаточным условием воли. Другие возражают: недостаток средств к существованию тоже ограничивает индивида. Так человек, не имеющий высокого достатка, не может себе позволить пообедать в ресторане отеля «Ритц»[11], даже если он очень этого хочет.
Не было бы никакого противоречия, если бы и те и другие авторы не размышляли об одном и том же объекте — аспекте свободы, который подразумевает возможность человека делать то, что он хочет и что ему нравится.
Подводя итог, хочется посоветовать читателям помнить, что в этой книге шесть великих идей не рассматриваются с точки зрения психологии. В ней не рассказывается о том, что происходит в уме человека, когда он обдумывает ту или иную идею, и какими понятиями он при этом пользуется. Я описываю только объекты, составляющие предмет мысли, — то, что люди обсуждают, о чем размышляют и спорят на протяжении столетий.
Тому большинству, которое неизлечимо привязано к слову идея в его субъективном смысле, я посоветую заменить его выражением мысленный объект. Лично я предпочитаю сохранить слово идея и прошу читателей не забывать о том, что когда я пользуюсь им в своей книге, то всегда подразумеваю шесть вечных мысленных объектов, а не субъективные понятия и суждения.
Получается, что Платон был прав. Идеи как объекты мысли действительно существуют. Идея правды и понятие правосудия не исчезнут, когда я прекращу о них думать, потому что другие люди продолжают размышлять о них. Тем не менее, в отличие от стула, на котором я сижу, или книги, которую держу в руках — то есть материальных предметов, не перестающих существовать в качестве ощущаемых объектов, когда их никто не воспринимает, — объекты мысли перестают существовать в качестве познаваемых вещей, когда о них никто не думает.
Звезды и атомы остались бы во вселенной даже в том случае, если бы ее перестали населять живые существа, способные эти объекты воспринимать. Но не было бы никаких идей как умопостигаемых предметов без человека, способного вмещать их в свое сознание. Идеи существуют объективно, но они не обладают той же реальностью, как материальные вещи. В этом Платон ошибался.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Глава III. Третий отдел первого периода: Платон и Аристотель
Глава III. Третий отдел первого периода: Платон и Аристотель Развитие философской науки как науки, точнее – поступательное движение философии от сократической точки зрения к научности начинается Платоном и завершается Аристотелем. Таким образом, если кто заслуживает
Глава XVI. Платон, греки*
Глава XVI. Платон, греки* Платонизм возникает как избирательное учение — отбор претендентов, соперников. Всякая вещь или всякое существо претендуют на какие-то качества. Дело за тем, чтобы судить об обоснованности или законности претензий. Идея полагается Платоном как то,
Глава 3. Платон — идеальное государство: образование и вся власть «экспертам»
Глава 3. Платон — идеальное государство: образование и вся власть «экспертам» Платоновское учение о государстве является первым существенным вкладом в политическую теорию. Это учение может быть рассмотрено как синтез сократовской этики и платоновской теории идей.
Прав и не прав
Прав и не прав Каждый человек стремится БЫТЬ ПРАВЫМ и всегда ОСТАВАТЬСЯ ПРАВЫМ. Попробуйте кому-нибудь, ради интереса, исчерпывающе доказать его неправоту – и прежнее хорошее настроение этого человека тут же пойдёт на убыль.Есть такая штука – РАЗОЧАРОВАНИЕ: оно
Прав и не прав
Прав и не прав Тяжело осознавать ошибку, и иногда еще тяжелее в ней признаться — хоть самому себе, хоть кому-нибудь еще.Вполне может случиться такое: Вы вдруг поймете, что ошибались раньше, или узнаете, что хотите на самом деле не того, в чем были убеждены. Это не очень
Вторая часть. Вторая глава. О достижении трех целей
Вторая часть. Вторая глава. О достижении трех целей Поистине, пусть человек, наделенный столетней жизнью, стремится к трем целям, распределив [между ними] время и сочетая их так, чтобы одна не вредила другой (1). В детстве — приобретение знаний и другие дела артхи (2). В
Вторая часть. Пятьдесят вторая глава ОБ УГОЖДЕНИИ ВОЗЛЮБЛЕННОМУ
Вторая часть. Пятьдесят вторая глава ОБ УГОЖДЕНИИ ВОЗЛЮБЛЕННОМУ Соединившись с возлюбленным, пусть, чтобы усладить его, она ведет образ жизни единственной супруги (1). Пусть привязывает [его к себе], не привязываясь сама, но действуя, словно привязанная, — так выражена
Защита прав неимущих
Защита прав неимущих ИЗДАТЕЛЬ: Мои ожидания были обмануты самым постыдным образом. Ваши вещи не произвели на публику совершенно никакого впечатления; они не привлекают ни малейшего внимания. А я не поскупился на оформление. Потратился на рекламу. – Вам известно, сколь