§ 7. Организация власти: князь, дружина, вече (окончание)

Несмотря на значительный общественный вес князя, его власть не была всеобъемлющей. В древнерусском обществе глубоко укоренились традиции народоправства — коллективного общинного управления. Историки называют его вечевым идеалом.

Вече функционировало во всех крупных городах Древней Руси. Оно ведало вопросами войны и мира, финансовыми и земельными ресурсами, санкционировало денежные сборы. Даже создание судебных сборников не являлось частным делом князя или его ближайшего окружения. Некоторые историки предполагают, что введение новых законов или отмена старых производились с предварительным обсуждением на вече. Таким образом, ни одно сколько-нибудь значимое дело не решалось без участия народа.

Вечевая власть зорко следила за соблюдением князем условий договора и определяла меру наказания за его нарушение. Именно древлянское вече вынесло князю Игорю в 945 г. приговор: «Если повадится волк к овцам, то вынесет всё стадо, пока не убьют его».

Вечевые собрания проводились и в Киеве. В 968 г., когда Святослав Игоревич воевал в Болгарии Дунайской, киевское вече направило князю требование вернуться в Киев и защитить свою землю от печенегов.

В XI—XII вв. городские веча стали всё чаще вторгаться в вопросы княжения. Невзирая на установившийся порядок, они могли пригласить к себе любого князя или указать неугодному «от ворот поворот». В 1068 г., после поражения киевского князя Изяслава Ярославича от половцев, вече приняло решение об его изгнании и приглашении на киевский стол князя Всеслава из Полоцка, находившегося тогда в Киеве в заточении. Менее чем через год киевляне снова собрались на вече, дабы заручиться помощью Святослава и Всеволода Ярославичей против Изяслава, шедшего с польским войском на Киев.

В 1113 г. именно киевское вече призвало на великое княжение Владимира Мономаха. После смерти Мономаха (1125) киевским князем стал его старший сын Мстислав. В 1132 г. по приглашению киевлян на престол вступил его брат Ярополк.

Вопрос о вече остаётся в науке дискуссионным. Часть историков (В.Т. Пашуто, В.Л. Янин и др.) видели в вече собрание феодальных верхов. Археологические раскопки в Новгороде под руководством В.Л. Янина показали, что вече было уже своеобразным парламентом, а не общим народным собранием.

Некоторые современные исследователи (как, впрочем, и дореволюционные) рассматривают вече как демократический институт, на котором были представлены практически все слои древнерусского общества. Конечно, непременными его участниками была знать: князья, бояре, богатые купцы. Нередко они руководили вечевыми собраниями, но навязать свою волю могли не всегда. Народ принимал решения, исходя из собственных интересов. Знать была вынуждена считаться с волей народа. Подобная ситуация во многом объясняется спецификой военной организации Древнерусского государства.

Народное ополчение

Одной из традиционных основ восточнославянского общества, сохранившейся в Древнерусском государстве, являлось существование народного ополчения — прямого вооружения народа. Почти все свободные мужчины на Руси были заняты не только в производстве тех или иных материальных благ, но и в военном деле. При этом народные ополченцы — вой, согласно сведениям Русской Правды, выступали в поход не только «оружно», но и «конно», т. е. ополчение делилось на пешую и конную рать.

Вооружённый народ практически на всей территории Древней Руси был организован по десятичной системе. Её основу составляли сотни — территориально-административные образования и вместе с тем военные единицы. Возглавлявшие их сотники (сотские) являлись не только административными, но и военными чинами. Сотни складывались в тысячу, которая и являлась собственно народным ополчением определённого города и примыкающей к нему округи. Во главе народного ополчения стояли тысяцкие. Как правило, ими становились люди, уже прошедшие через должности десятских и сотских.

Весьма существенным являлось то обстоятельство, что народное ополчение подчинялось не князю, а городскому вече. Именно вече принимало решение о выступлении в поход, которое являлось обязательным для всех. К тем, кто уклонялся от исполнения воинского долга, применялись суровые наказания, хотя в некоторых случаях можно было откупиться деньгами.

Таким образом, в древнерусском обществе господствовал идеал народоправства — коллективного общинного управления. Большими правами обладало народное собрание. С помощью веча народ влиял на ход всей общественно-политической жизни. Высокая социально-политическая активность населения обусловливалась демократическим характером военной организации, в которой весьма важное место принадлежало народному ополчению. Именно вой определяли исход военных столкновений, внешних и внутренних.

1. В чём состояли особенности княжеской власти в Древнерусском государстве?

2. Каковы были особенности взаимоотношений между князем и его дружиной? Приведите конкретные примеры влияния дружины на своих князей.

3. Какова роль вечевой организации в Древнерусском государстве?

4. Какие точки зрения о сущности древнерусского веча существуют в исторической науке?

5. В чём вы видите своеобразие военной организации Древнерусского государства?

1. Чем отличались древнерусские княжеско-дружинные связи от западноевропейского вассалитета?

2. Какие обстоятельства обусловливали постепенное разрушение дружинной организации?

3. Как вы думаете, каковы причины существования в Древней Руси двух центров политической власти?

4. Как специфика военной организации отразилась на характере политической власти Древней Руси?

5. Как вы думаете, почему у восточных славян существовали народные ополчения?

6. Существовала ли зависимость между природно-климатическими условиями, характерными для территорий нашей страны, и особенностями организации власти в Древнерусском государстве? Ответ аргументируйте.

Работаем с источниками, выполняем задания

1. О каких особенностях вечевой организации в Древнерусском государстве можно узнать из приведённого ниже источника?

Документ
Из Лаврентьевской летописи

Новгородцы же издревле, и смоляне, и киевляне, и полочане, и все волости, как на думу, на веча сходятся; что старейшие [города] решат, на том и пригороды станут.

2. О каких политических особенностях Древнерусского государства можно узнать из этого источника?

Документ
Из «Повести временных лет»

Источник

Вече и князь в древнерусском государстве

Вече — всенародное собрание, обладавшее силой высшего органа власти и полномочиями по разрешению важнейших государственных вопросов.

Вече было чрезвычайным органом, формировавшимся из всех свободных вооруженных граждан Киевской Руси. Подобным институтом в отдельных городах было городское собрание. Вече заседало неограниченно по времени. Решения на вече принимались единогласно. Просуществовало вече до монголо-татарского нашествия.

Система государственных органов власти Киевской Руси:

Признаки государственной власти:

Власть великого князя складывалась из самодержавной 3 власти монарха и поддержки народа. Монархия не была абсолютной и полностью наследственной, народ имел право свергнуть неугодного князя. Но князь опирался на собственную дружину и с ее помощью удерживал власть.

В случае военных действий формировалось народное ополчение.

Военные дружины мог иметь не только князь, но и крупные феодалы. Поэтому народное ополчение созывалось великим князем из свободных вооруженных граждан, участвующих в деятельности веча, а также из крупных феодалов и их собственных дружин. Таким образом, вооруженные силы Киевской Руси складывались из дружины великого князя и народного ополчения.

Как ранее уже говорилось, князь осуществлял свою власть по дворцово-вотчинному принципу. Эта идея выросла из идеи соединения управления великокняжеским дворцом с государственным управлением.

Вотчина князя складывалась:

Дворцово-вотчинная система власти означала абсолютную власть в пределах вотчины князя, где проживали люди князя, и ограниченную — на другой территории.

Наряду с великим князем и вече судебными полномочиями в Киевской Руси обладала и церковная иерархия.

Источник

Роль вече в Древней Руси

Появление и развитие вече на Руси

Еще до образования Древнерусского государства вече играло роль высшего органа, которое решало важные проблемы. Собиралось вече из наиболее уважаемых и представительных людей племени. От каждой группы людей самостоятельно выдвигался кандидат на должность “представителя” данной общины на народном собрании. В основном, представителями являлись князья, воеводы, богатые купцы.

С образованием государственности у восточных славян вече временно отошло на второй план. Главным в Древней Руси стал князь. До начала феодальной раздробленности вече являлось неким ограничителем власти князя. Решение народного собрания могло выступать против решения князя, по некоторым результатам вече можно было полностью ограничить власть князя и заменить его другим.

Роль вече в отдельных княжествах

В период феодальной раздробленности появились несколько главных центров. Система управления в княжествах была разной. Где-то лидирующее место занимало вече, а второстепенными являлись князь и боярство.

Киевское княжество

В первое время Киевское княжество являлось наиболее развитым “государством”. В Древней Руси, до периода раздробленности, Киев являлся культурным и политическим центром.

Князь выступал в роли главного воеводы, командующего дружиной. Для решения экономических, внешне- и внутриполитических вопросов требовался сбор представителей отдельных групп, на котором решались острые вопросы. Сходную систему устройства имело и Владимиро-Суздальское княжество.

Великий Новгород

Система власти в Новгороде существенно отличается от Владимиро-Суздальской или Киевской. Главенствующие позиции занимали бояре и вече, а князья подчинялись их правилам и законам. Нередко на народном сходе выбирали князей.
Чтобы между князьями не было дружбы, и они не смогли ослабить роль вече, а также эффективнее работали на княжество, брали нескольких представителей княжеского сословия из враждующих племен.

Галицко-Волынское княжество

В Галицко-Волынском княжестве было полное равноправие. Князь, бояре и вече находятся на одной ступени. Каждый из представителей имел право участвовать в политических делах, но для принятия общего необходимо полное согласование всех сторон.

Вече составляли бояре. Туда могли входить также дружинники и воеводы.

Таким образом, разница в управлении государством определяется менталитетом того или иного восточнославянского племени.

Основная роль вече заключается в поддержании политического строя государства или отдельного княжества, а также регулировки деятельности князей и бояр. Вече может иметь разные полномочия, в зависимости от установленного порядка в княжестве, а также от престижности князей и боярства.

Источник

История появления

Обозначенное собрание — основополагающий государственный орган, закрепленный восточнославянскими племенами. Позже они смогли объединиться под единым управлением из Киева, что послужило предпосылкой для создания Киевской Руси с раннефеодальным обществом. Непосредственная функция выражается в решении вопросов, касающихся:

Если верить Википедии, вече в истории — ранняя форма прямого демократического управления, поскольку в собрании принимали участие абсолютно все существующие слои населения разного происхождения. Членами сходки выступали свободные мужи, являющиеся главами семейств и родов, княжеств, конкретно взятой территории. У каждого присутствующего на собрании славянина были равные права, но в некоторых землях они зависели от социального статуса. Интересно, что подобные органы государственной власти были в разные исторические периоды у англосаксов и скандинавов, в Греции (древнегреческие агоры).

По мере становления и укрепления феодализма военная демократия, повсеместно присутствующая в племенах, постепенно начала вытесняться. Ей на замену пришел цивилизованный и грамотно организованный метод решения возникающих проблем, облегчающий управление всем государством. С течением времени вече приобретали крупные масштабы, играли большую роль. Они выводились на общепризнанный официальный уровень с соответствующим статусом, где могли решаться самые спорные и сложные вопросы.

При этом в обозначенный временной период понятие «вече» использовалось также для определения любого скопления людей — как государственного, так и обычного — для решения бытовых неурядиц. Такие собрания появлялись стихийно, на рыночных площадях, ярмарках.

Впервые славянское вече на Руси упоминается историками в Х веке. Но существуют неопровержимые факты, указывающие, что подобные сходки начали строить в отдельных племенах еще в VIII—XIX вв. Спустя некоторое время они преобразовались в структурированную организацию. Вече удалось зародиться, развиться и просуществовать на русских землях до XVI века. Всенародное собрание всех классов населения проходило в Киеве, являвшемся на то время столицей великого государства.

Краткая характеристика

У историков отсутствует единое мнение относительно того, какой в реальности была власть вече. По этому поводу выделяется две версии. Одна из них указывает, что вече хоть и избирали князя, остальные вопросы они не решали. Все утверждения принимал единолично сам властитель с приближенной дружиной.

Вторая версия, наоборот, указывает, что важнейшие вопросы рассматривались исключительно собранием, в том числе и связанные с правящими князьями. Сами же управленцы на вече имели равные права с остальными участниками, не могли оспаривать принимаемые решения по любым вопросам. В реальности, скорее всего, на Руси существовала двойственная власть. Одна ветвь принадлежала князю, другая — вече. Собрание охватывало большой круг вопросов. Они касались:

В обязанности князей входило взимание налогов, принятие определенных решений, но по предварительному согласованию с главными советниками вече. На ранних этапах вече по принципу выборов «призывало князей» на выход к трону.

Практически на всех русских землях (исключением стал Новгород), в собрании принимали участие свободные мужи, над которым отсутствовала чья-либо власть. Подобный критерий, касающийся свободы, и определил в поздний период, почему на вече присутствовали только состоятельные люди, боярство. Крестьяне, являясь зависимыми от своих хозяев, не могли участвовать в сходках. В реальности получалось, что на собрании присутствовала верхушка общества, аристократия, что уже не являлось народным вече.

До нашего времени дошло мало сведений, касающихся описываемой государственной власти. Достоверная и полноценная картина не складывается из-за отрывочных фактов. Известно, что отсутствовало ведение четкого протокола, не было председателя.

Собрания сзывались стихийно и в случае острой необходимости. Состав и полномочия народных сходок зависели от региона, местных традиций. Наиболее совершенным и развитым описываемый государственный орган оказался в Новгороде, а позднее и в Псковской республике. Именно на этих территориях вече просуществовало больше всего, укоренилось среди народов.

Собрание в Новгороде

Именно на этих землях сходки достигли образцовых показателей, они показывали, какими должны были быть заседания на Руси. Основополагающий принцип новгородских вече заключался в единогласии, что очень важно при решении сложных и неоднозначных вопросов государственного уровня. Решение не являлось принятым до тех пор, пока все участники с ним не соглашались. Возникал целый ряд трудностей, поскольку отдельные собрания затягивались на длительное время. При этом они давали хорошие результаты, поскольку принятые в итоге решения удовлетворяли все слои населения.

В обязанности новгородских вече входило изгнание и призыв князей, решение насущных вопросов, рассмотрение проблем, связанных с военными делами, свершение суда. По структуре подобная власть являлась пирамидальной. Имел место городской главный совет, местные собрания на уровне уличных сходок.

На территории Руси в разных землях вече существовало в разном статусе и отдельный временной период. Например, в Новгороде за собраниями сохранялась политическая реальная власть. Неудивительно, что они сохранились вплоть до XVI века, их смог отменить только Иван Грозный. Если же рассматривать вечевое Владимиро-Суздальское, Галицко-Волынское княжества, в них сходки распались сами собой, не успев появиться и укрепиться должным образом.

Попытка создать с целью мирного решения вопросов новый политический орган, основанный на демократических началах, указывает на развитие общества. Если кратко, собрания имели большое значение для сплочения людей из разных общественных слоев.

Источник

Древнерусское вече.

Вече – один из самых известных и в то же время один из самых загадочных институтов Древней Руси. Все знают, что это орган русского “народоправства”. Но что касается реального наполнения данного термина в древнерусских источниках, то исследователи расходятся по целому ряду принципиальных вопросов:

Когда возникло вече как политический институт?
Каков был социальный состав участников вечевого собрания?
Какие вопросы входили в сферу компетенции вече?
Каково географическое распределение вечевых понятий?

Естественно, для того чтобы найти ответы на эти вопросы, необходимо учитывать всю совокупность известий о нем. Соблюдение этого правила прежде всего заставляет согласиться с выводом В.Т.Пашуто о многозначности понятия “вече”, которое могло связываться с:

— совещаниями знати,
— собраниями городских “меньших” людей,
— заговорами,
— военными советами,
— восстаниями и т.д.

Кроме прямых упоминаний самого слова “вече”, видимо, следует учитывать и те сообщения, в которых речь идет о том, что горожане или князь и горожане “сдумаша” о чем-либо. Во всяком случае у И.Я. Фроянова были достаточные основания для привлечения подобных известий при изучении “вечевых” вопросов. Одним из наиболее веских аргументов при этом служит классическое упоминание в статье 6684 (1176) г. о вечевом собрании во Владимире, решавшем вопрос о князе, который должен был занять престол после убийства Андрея Боголюбского.

“В лето 6684 [1176 г.] Новгородци во изначала, и смоляне, и кыяне, и полочане, и вся власти, Якож на думу; на вече сходятся; на что же старейшин сдумають, на том же пригороди стануть”.

Мы еще раз вернемся к этой фразе, а пока лишь отметим, что она действительно допускает толкование И.Я.Фроянова, согласно которому “собраться на вече – все равно что сойтись на думу, думать, а принять вечевое решение, значит “сдумать”».

В то же время такой подход к определению объема материала, который можно использовать для изучения вече, встречает и довольно серьезные возражения. В частности М.Б. Свердлов полагает, что:

“Повесть временных лет” сообщает о коллективных решения племен: “съдумавше поляне”, “и реша сами в собе”, “сдумавше [древляне] со князем своим Маломъ”. На этом основании делались предположения о существовании племенных вечевых собраний. Однако эти сведения слишком общи, чтобы определить, как решались вопросы – на племенных собраниях или избранными лицами-князьями и знатью. В летописи в аналогичной форме сообщается “реша козари”, “почаша греци мира просити”, хотя в IX-X вв. хазарский каганат и византийская империя были государствами, где политические вопросы решались не народным собранием, а монархами и их приближенными. Следовательно, известия летописи еще не свидетельствуют о племенных собраниях в племенных княжениях и тем более племенных союзах, территориальные размеры которых делали такие собрания невозможными, ограничивая число участников лишь отдельными представителями, вероятно племенной знатью”.

Впрочем, данное замечание относится скорее не к тому, связаны ли коллективные решения с вечевыми собраниями, а к самому характеру этих собраний, к их составу. Что же касается возможности косвенных упоминаний “Повестью временных лет” хазарских и византийских “вечевых собраний”, то не стоит забывать, что перед нами – не только научное описание строя сопредельных с Русью государств, а его переосмысление в “своих” понятиях, привычных и ясных как летописцу, так и потенциальному читателю. Следовательно, подобные формулировки можно рассматривать в качестве опосредованного свидетельства распространенности вечевых порядков на Руси. Если, конечно, исходная гипотеза И.Я.Фроянова верна.

Вернемся, однако, к приведенной выдержке из Лаврентьевской летописи. Она довольно сложна и вызывает определенные расхождения в понимании. Вообще, надо сказать, сравнительно немногочисленные прямые упоминания о вечевых собраниях настолько неясны и неоднозначны, что позволяют высказывать самые разные предположения, вплоть до прямо противоположных. Так, скажем, по мнению С.В. Юшкова, в данном случае идет речь о том, что:

“изначала власти Новгорода, Смоленска, Киева, Полоцка и власти всех других городов собираются на думу, на совещания (вече): на чем порешат власти старших городов, то должны выполнить и пригороды”.

Б.Д.Греков ж считал, что логическое ударение в приведенном отрывке сделано совсем на другом моменте, который:

“относится не только к существованию вечевого строя (о хронологии вечевых собраний летописец едва ли здесь думал), сколько к обычной обязанности пригородов подчиняться городам…”

Отмеченный момент никем не оспаривается. Действительно, пригороды не собирали свои вече и должны были подчиняться решению вечевых собраний “городов”. Это для нас также представляет несомненный интерес. Однако вопрос о том, как понимать летописное “изначала” все же остается открытым. Вообще Б.Д. Греков занимал в вопросе о времени существования вече довольно любопытную позицию. Не отрицая того, что вече – явление, относящееся к весьма древнему периоду (что, впрочем, следует лишь из косвенных замечаний), он в то же время писал о “молчании” вече с X по XII века:

“В этой книге, посвященной Киевскому государству, писать о вече можно только с оговоркой, по той простой причине, что в Киевском государстве, как таковом, вече, строго говоря, не функционировало. Рассвет вечевой деятельности падает уже на время феодальной раздробленности. Только в конце периода Киевского государства можно наблюдать в некоторых городах вечевые собрания, свидетельствующие о росте городов, готовых выйти из-под власти киевского великого князя.

Оправданием этой главы “Несколько замечаний о древнерусском вече” служит лишь тот факт, что в литературе по вопросу о вече далеко не всегда различаются два периода в истории нашей страны: период Киевского государства, когда вече молчит, и период феодальной раздробленности, когда оно говорит, и даже достаточно громко”.

Как бы то ни было, судя по всему, нет никаких оснований полагать, что вече – продукт развития государственного аппарата. Скорее напротив, оно – предшественник и исток (или один из истоков) древнерусской государственности. В то же время, видимо, следует прислушаться к мнению Б.Д.Грекова, который, в частности, считал: “отнюдь не все, что называлось или могло (как полагают историки) называться вечем, – явления тождественные. Такое ограничение относится не только к различным периодам истории, но и к одновременно сосуществующим институтам”. Вот что писал ученый:

“…народные собрания древлян надо отличать от совещаний киевского князя с боярами. Первые – это еще не изжитые остатки родового строя с периода высшей ступени варварства, вторые – следствие укрепления княжеской власти, отделения власти от народных масс, уже успевших выйти из рамок родового общества. Нас не должно смущать то обстоятельство, что оба явления наблюдаются параллельно в одно и то же время. Наша страна и в этот перепад времени была огромна в смысле стадиального развития в отдельных своих частях пестра. Было бы ошибкой не считаться с этими фактами и рассматривать все части громадной территории России как стадиально однородные”.

И все-таки, как определяется время появления вечевых порядков и может ли оно вообще быть установлено сколько-нибудь точно?

Как считал В.И. Сергеевич, опиравшийся на уже цитировавшийся текст Лаврентьевской летописи: “по мнению начального летописца и позднейшего, жившего в конце XII века, вече было всегда”.

И продолжал, ссылаясь на легендарные известия начальной русской летописи (о хазарской дани, о переговорах древлян с Ольгой, о белгородском киселе и др.): “Вече как явление обычного права существует с незапамятных времен… Событием первостепенной важности, проложившим путь к новому порядку вещей, является татарское завоевание… Нашествие татар впервые познакомило русские княжения с властью, которой надо подчиняться безусловно. Почва для развития вечевой деятельности была уничтожена сразу”.

Исследователи, говорящие о древности вече, чаще всего приводят свидетельство Прокопия Кесарийского: “Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и потому у них счастье и несчастье в жизни считается общим делом”.

Именно из этого следует вывод, что: “племенные вече – детище старины глубокой, palladium демократии восточных славян”. Во всяком случае подавляющее большинство историков придерживается мнения, что: “по своему происхождению вече – архаический институт, уходящий корнями в недра первичной формации”.

С переменами, происходившими в социальной структуре восточнославянского общества, менялась и сущность самого учреждения коллективной власти. Раннее, “племенное” вече эпохи первобытного строя или военной демократии, видимо, серьезно отличалось от “волостного” вече второй половины XI-XII ввеков В то же время вызывает серьезные сомнения тезис Б.Д.Грекова о том, что вече временно – в связи с ростом городов – прекращает свою деятельность в период существования Киевской Руси. Такое утверждение не только нелогично, но и не подтверждается фактическим материалом (на что обращал внимание еще П.П.Епифанов).

Скорее всего, вече продолжало функционировать, однако оно изменилось. Во всяком случае о созыве князем вече прямо говорится в рассказе “Повести временных лет” под 6523 (1015 г.) Ярослав Мудрый, перебивший накануне новгородцев “нарочитые мужи, иже бяху иссекли варягу” князя, получил известие о том, что власть в Киеве захватил Святополк Окаянный.

“Заутра же собрав избыток новгородець, Ярославъ рече: “О, люба моя, дружина, юже вчера избих, а ныне быша надобе”. Утерл слез, и рече им на вечи: “Отець мой умерл, а Святополк седить Кыеве, избивая братью свою”. И реша новгородци: “Аще княже, братья наша иссечена суть, можем по тобе вороти”.

Нет достаточных оснований говорить о том, что в данном случае новгородское вече по своему характеру ничем не отличалось ни от народных собраний предшествующей поры, ни от последующих вечевых сходок. Однако еще меньше поводов утверждать, что в XI веке вечевая деятельность на время прекратилась. Во всяком случае можно сослаться на аргументацию И.Я.Фроянова, который пришел к выводу: “Как показывают факты, вече собираются и X, и в XI, и в XII вв.”

Приведем еще один пример. О вече как действующем органе городской власти прямо говорится в “Повести” и под 6576 (1068) г.:

“Придоша иноплеменьници на Русьскую землю, половьци мнози Изяслав же, и Святослав и Всеволод изидоша противу имь на Льто. И бывши нощи, подъидоша противу собе. Грехь же ради нашихъ пусти Бог на ны поганыя, и побегоша русьскый князи, и победиша половьщи. Изяславу же со Всеволодом Кыеву побегщю, а Святославу Чернигову, и людье кыевстии прибегоша Кыеву, и створиша вече на торговищи, и реша, пославшеся ко князю: “Се половци росулися по земли; дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся с ними”. Изяслав же сего не послуша. И начаща людие говорити на воеводу на Коснячька; идоша на гору, съ веча, и продаша на двор Коснячков, и не обретше его, сташа у двора Брясчиславля и реша: “Поидем, высадим дружину свою ие погреба”. И разделишася надвое: половина их иде к погребу, а половина их иде по Мосту; си же придоша на княжь двор. Изяславу же седящю на сенех с дружиною своею, начаша претися со князем, стояще доле. Князу же из оконца зрящю и дружине стоящи у князя, рече Тукы, брать Чудинь, Изяславу: “Видиши, княже, людье възвыли; посли, ать Всеслава блюдуть”. И се ему глаголющю, другая половина людий приде от погреба, отворивше погреб. И рекоша дружина князю: “Се зло есть; посли ко Всеславу, ать призвавше лестью ко оконьцю, пронзуть и мечемь”. Ии не полуша сего княдзь. Людье же кликнуша, и идоша к прубу Всеславлю. Изяслав же се видевъ, со Всеволодомъ побегоста з двора, людье же высекоша Всеслава ие поруба, въ 15 день семтября, и прославиша и среде двора къняжа. Двор жь княжь разграбиша, бещисленое множьство злата и сребра, кунами и белью. Изяслав же бежа в Ляхы”.

Под следующим годом находим новое упоминание о киевском вече:

“В лето 6577. Поиде Изяслав ис Болеславом на Всеслава; Всеслав же поиде противу. И приде Белугороду Всеслав, и бывши нощи, утаивъся кыян бежа из Белоагорода в Потлотьсску. Заутра же видевшие людье князя бежавша, възвратишася Киеву, и створиша вече, и послашася къ Святославу и къ Всеволоду, глаголюще: “Мы уже зло створили есмы, князя своего прогнавше, а се ведеть на ны Лядьскую землю, а поидета в град отца своего; аще ли не хочета, то нам неволя: зажегшее град свой, ступим въ Гречьску землю”».

В последний раз “Повесть временных лет” рассказывает о вече под 6605 (1097) г., когда в бою за Владимир Южный был тяжело ранен князь Мстислав Святополкович, скончавшийся в ту же ночь:

“И таиша и 3 дни, и въ 4-й день поведаша на вечи. И реша людье: “Се князь убьен; да аще ся вдамы, Святополк погубит ны вся”. И послаша к Святополку, глаголяще: “Се сын твой убьен, а мы изнемогаем гладом. Да аще не придеши, хотять ся людье предати, не могуще глада терпети”».

Как видим, никаких оснований для того, чтобы считать вече “молчащим” в XI веке, у нас нет. Так что прав был М.Б.Свердлов, когда писал, что вопрос о власти в Киевской Руси оказался “неразрывно связанным с определением судеб племенного собрания – вече, высшего органа племенного народного самоуправления и суда”.

Другой вопрос: кто мог участвовать в вече и оставалось ли оно на всем протяжении своего существования “высшим органом народного самоуправления и суда”?

Социальный состав вече вызывает у исследователей, пожалуй, наибольшие расхождения и разногласия. С.В.Юшков считал, что “веча были массовыми собраниями руководящих элементов города и земли по наиболее важным вопросам”.

Близкого мнения придерживается и И.Я.Фроянов. Он пишет:

“Обращает внимание демократический характер вечевых совещаний в Киевской Руси. Вече – это народное собрание, являвшееся составной частью социально-политического механизма древнерусского общества. Подобно тому как в далекие времена народные собрания не обходились без племенной знати. Так и в Киевской Руси непременными их участниками были высшие лица: князья, церковные иерархи, бояре, богатые купцы. Нередко они руководили вечевыми собраниями. Но руководить и господствовать – вовсе не одно и то же. Поэтому наличие лидеров-руководителей (заметим, кстати, что без них не в состоянии функционировать любое общество, даже самое примитивное) на вечевых сходах нельзя расценивать в качестве признака, указывающего на отсутствие свободного волеизъявления “вечников”. Древнерусская знать не обладала необходимыми средствами для подчинения вече. Саботировать его решения она тоже была не в силах”.

Интересно отметить, что последнее замечание есть логическое следствие из презумпции “широкого” состава городского вече:

“рассмотренные нами вечевые сходы суть народные собрания в буквальном смысле слова. Состав вечевых собраний социально неоднороден: здесь встречаются как простые люди, так и “лучшие”, т.е. знатные. Нет досаднее заблуждения, чем то, согласно которому народ на вече являлся чем-то вроде послушной овечки в руках знати. Напротив, глас народный на вече звучал мощно и властно, вынуждая нередко к уступкам князей и прочих именитых “мужей”».

К тому же И.Я.Фроянов подчеркивает, что в вечевых собраниях “принимали участие не только горожане, но и сельские жители”. Довольно любопытным аргументом в пользу этого тезиса выступает уже приводившийся текст Лаврентьевской летописи о совместном вече Ростова, Суздаля и Владимира, на котором решался вопрос о преемнике Андрея Боголюбского на великокняжеском престоле. В частности обращается внимание на выражение “и вся власти якож на думу, на веча сходятся”. По мнению И.Я.Фроянова, речь здесь идет о “представителях всей волости”. Такая интерпретация текста подтверждается тем, что в Московском летописном своде конца XV века интересующий нас текст выглядит несколько иначе, а именно:

По мнению И.Я.Фроянова, выделенные слова значат: “представители всей волости”. Конечно, это может быть и так, однако само слово “область”, помимо рассматриваемого И.Я.Фрояновым значения “население какого-либо владения”, имело в древнерусском языке и иной смысл: “власть”, “господство” (ср. “обладать”). К тому же в летописи речь идет о “его”, т.е. Андрея, “области”. В связи с этим возникает вопрос: почему данный текст нельзя понимать как “все представители княжеских властных органов”? Такое прочтение существенно изменяет понимание того, кто собрался на вече во Владимире.

Правда, И.Я.Фроянов ссылается на мнение Н.А.Рожкова о том, что в вечевых собраниях могли принимать участие и сельские жители. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что у Н.А.Рожкова речь шла не столько о реальном участии свободных селян, сколько о потенциальной, но чаще всего нереализуемой возможности такого участия: “Крестьянское население практически было мало заинтересовано в сохранении вече, потому что лишено было большею частью фактической возможности посещать вечевые сходки”.

Так что даже если предполагать возможность участия сельских жителей в вечевых собраниях, придется признать, что реально вече все-таки было городским институтом власти. Тем более что, как совершенно справедливо подчеркнул Н.А.Рожков, “одно дело – присутствие на вече, другое – право решающего на нем голоса”.

В отличие от приведенных и близких к ним точек зрения, П.П.Толочко, изучавший древний Киев, полагал, что институт вече “никогда не был органом народовластия, широкого участия демократических низов в государственном управлении”.

К нему присоединяется В.Л.Янин – лучший знаток древнего Новгорода. Общегородское вече Новгорода Великого, считает он, – “искусственное образование, возникшее на основе кончанского представительства”, в котором в ранний период его существования принимали участие 300-400 владельцев городских усадеб. Вече тогда объединяло “лишь крупнейших феодалов и не было народным собранием, а собранием класса, стоящего у власти”. В дальнейшем, “с образованием пяти концов число вечников могло возрасти до 500″.

К такой же точке зрения был близок и И.Х.Алешковский, полагавший, впрочем, что с XIII в. новгородское вече пополнилось небольшой группой наиболее богатых купцов.

Развернутую характеристику “аристократического” вече дал М.Б.Свердлов:

“На основании известий о вече в древнерусских источниках и сравнительно-исторических материалов можно сделать вывод о прекращении практики вечевых собраний в X-XI вв. при решении государственных политических и судебных вопросов, а также об отсутствии областных органов народного самоуправления в условиях создания княжеского административно-судебного аппарата. Вероятно, народные собрания как форма общинного самоуправления продолжали сохраняться в кончанских вече крупных городов и общинных сходках сельской верви, косвенными свидетельствами чего являются признание верви как юридического лица в отношениях с княжеской властью и в то же время осуществление ею функций самоуправления и суда по отношению к своим членам…

Таким образом, источники позволяют установить различные судьбы народных собраний в Древней Руси: местные собрания, сельские и, возможно, кончанские (в развивающихся крупных городах), трансформировались в феодальный институт местного самоуправления племенное вече – верховный орган самоуправления и суда свободных членов племени – с образованием государства и суда свободных членов племени – с образованием государства исчезло, а в наиболее крупных территориальных центрах – городах (правда, не во всех русских землях) вече как форма политической активности городского населения появилось в XI-XII веках вследствие растущей социально-политической самостоятельности городов. “Возрождение” термина “вече” объясняется сохранением его в практике древнерусской жизни с большим числом значений.

Если наше мнение верно, то можно сделать следующий вывод: в IX-X веках простое свободное население было лишено права участвовать в политическом управлении государством; политический институт, посредством которого такое участие осуществлялось, – племенные народные собрания, или вече, исчез. Это означало, что вопрос о власти в Древнерусском государстве был однозначно решен в пользу господствующего класса. Функции племенного вече были заменены высшими прерогативами князя – главы государства и иерархии господствующего класса, а совет старейшин племени сменила старшая дружина и высшая часть административного государственного аппарата”.

Как видим, последняя точка зрения весьма близка к уже приводившимся взглядам Б.Д.Грекова. Она, в частности, категорически разделяет древнейшее вече, бывшее органом “народоправства”, и позднейшие вечевые собрания – искусственные образования, связанные только с правящими сословиями. Кстати, практически совсем не изучен вопрос о роли представителей церкви в вечевых собраниях. Дискуссии о вече продолжаются, и ставить в них точку пока рано.

Нетрудно убедиться, что за вопросом о социальном составе вече на самом деле стоит еще более серьезная проблема, которую можно сформулировать приблизительно так: кто, какие реальные общественные силы противостоят князю и дружине? Были ли это все горожане, подобно тому, как это было в западноевропейских ремесленных и торговых центрах? Либо это городской патрициат, “боярская” верхушка городов, но тогда кто такие эти самые городские – невоенные – “бояре”? – Крупные торговцы, ставшие землевладельцами, подобно тому, как это было в Новгороде Великом и Пскове? Либо это некие представители городских властей, собственно аппарат городского самоуправления (возможно, во многом загадочные “старцы градские” или “нарочитые мужи”, либо еще более загадочная “старая чадь”)? Все эти вопросы пока остаются без ответов, а причина кроется в том, что многие из упомянутых социальных категорий просто плохо изучены в отечественно историографии. Исследователи склонны чаще “вкладывать” в тот или иной термин источника “свое” содержание, близкое по каким-то причинам самому историку, либо необходимое для доказательства его собственных концептуальных построений. К тому же методы извлечения и обработки источниковой информации пока далеки от совершенства. Остается лишь констатировать, что впереди большая работа по изучению социальной стратификации древнерусского общества, требующая разработки более изощренных методик добывания и обработки исторической информации из дошедших до нашего времени исторических источников.

Все перечисленные проблемы заставляют нас в дальнейшем часто отказываться от детализации “третьей власти” в Древней Руси. Условимся, что, говоря о ней, мы будем употреблять почти нейтральное в социальном плане слово “город”. К сожалению, в большинстве случаев конкретизация этого расплывчатого понятия невозможна.

Порядок проведения вече. В обыденном мышлении вечевые собрания часто представляются как своеобразные полуанархические митинги, на которых решение определяется силой крика участвующих. На самом деле, как показывают источники, вече, видимо, имело достаточно четкую организацию. Это – хорошо срежиссированный и поставленный спектакль. Так, по свидетельству Лаврентьевской летописи, на вече 1147 г.:

“Придоша Кыян много множество народа и седоша у святое Софьи слышати. И рече Володимер к митрополиту: “Се прислал брат мои 2 мужа Кыянина, ато молвят братьев своей”. И выступи Добрынъка и Радило и рекоста: “Целовал тя брат, а митрополиту ся покланял, и Лазаря целовал, и Кияны все”. Рекоша Кияне: “Молвита с чем вас князь прислал”. Она же рекоста: “Тако молвит князь. Целовала ко мне крест Давыдовичи и Святослав Всеволодичь, ему же аз много добра створих, а ноне хотели мя убити лестью. Но Бог заступил мя и крест честный, его же суть ко мне целовали. А ныне, братья, поидета по мне к Чернигову, кто имеет конь ли не имеет, кто ино в лодье. То бо суть не мене одного хотели убити, но и вас искоренити”».

Приблизительно так же описано это вече и в Ипатьевской летописи. Разница лишь в том, что вместо слов о множестве киян, рассевшихся у храма Софии, здесь читаем:

“Кияном же всим въшедшим от мала и до велика к святей Софьи на двор, въставшем же им в вечи”.

Кстати, по мнению И.Я.Фроянова это – “один из самых ярких примеров, иллюстрирующих народный склад древнерусского вече”.

Главное, однако, заключается в том, что рассказ летописца о вече 1147 года у св.Софии воспроизводит порядок ведения вечевых собраний. Как пишет И.Я.Фроянов:

“перед нами отнюдь не хаотическая толпа, кричащая на разный лад, а вполне упорядоченное совещание, проходящее с соблюдением правил. Выработанных вечевой практикой. Сошедшиеся к Софии киевляне рассаживаются, степенно ожидая начала вече. “Заседанием” руководит князь, митрополит и тысяцкий. Послы, как по этикету, приветствуют по очереди митрополита, тысяцкого, “киян”. И только потом киевляне говорят им: “Молвита, с чим князь прислал”. Все эти штрихи убеждают в наличии на Руси XII в. более или менее сложившихся приемов ведения вече. М.Н. Тихомиров счел вполне вероятным существование уже в ту пору протокольных записей вечевых решений”.

Довольно любопытной деталью оказывается то, что на вече участники сидели. Многие исследователи полагают в связи с этим, что на вечевой площади должны были стоять скамьи. Как ни странно эта деталь возвращает нас к вопросу о числе вечников. Точно установив место, где в Новгороде Великом происходили вечевые собрания, В.Л. Янин провел, так сказать, следственный эксперимент: на вечевую площадь были выставлены скамьи, на которые сели участники Новгородской археологической экспедиции и студенты местных вузов. Оказалось, что при таких условиях на площади могло разместиться не более 300-400 человек, что косвенно подтверждало упоминания Кильбургрера, будто Новгородом управляют 300 “золотых поясов”. По мнению В.Л. Янина, 300 боярским семьям могли принадлежать практически все крупные усадьбы, размещавшиеся в городской черте (при расчете, что каждая усадьба занимала 2000 квадратных метров).

Одним из немногих специалистов, выступавших против такой точки зрения, является В.Ф.Андреев. Он полагает, что средняя плотность новгородских усадеб была раз в 4 меньше (около 500-600 квадратных метров), что по его мысли, должно резко увеличить число горожан, присутствовавших на вече. Но самое главное В.Ф.Андреев считает, что единственным летописным текстом, подтверждающим “сидение” вечников (во всяком случае в Новгороде), является статья новгородской первой летописи под 6867 (1359/1360) г.:

“…отъяша посадничьство у Вондреяна Захарьиница не весь город, токмо Славенский конець, и даша посадничяьство Селивестру Летиеву, и створися проторжь не мала на Ярославле дворе и сеча бысть: занеже славяне в доспесе подселе бяху, и раззгониша заричан, а они без доспеху были…”.

В данном контексте не вполне ясно, однако, какое именно действие скрывается за глаголом “подсести”: ведь в древнерусском языке оно могло обозначать не только “сесть рядом”, но и “напасть, насесть” (ср. современное подсидеть). Как видим, в рассуждениях В.Ф.Андреева есть определенная логика. Однако более основательной сегодня представляется все-таки точка зрения В.Л.Янина. А это в свою очередь влечет за собой и косвенное признание преимущества точки зрения этого исследователя относительно социального состава вече.

Компетенция вече. Приведенный материал источников позволяет сделать некоторые наблюдения и насчет того круга вопросов, которые могли решаться на вече. Он оказывается довольно широким. Прежде всего это вопросы войны и мира, судьбы княжеского стола и княжеской администрации. Кроме того на вече рассматривались проблемы, связанные с денежными сборами среди горожан, распоряжением городскими финансами и земельными ресурсами. О последнем, в частности, говорит новгородская грамота середины XII в.:

“Се яз князь великий Изеслав Мстиславич по благословению епискупа Ниффонта испрошал семь у Новагорода святому Пантелемону землю село Витославиццы и смерды и поля Ушково и до прости”.

Согласно довольно логичному выводу И.Я.Фроянова, “испросить” пожалование монастырю “у Новагорода” Изяслав мог только на вече”.

Как мы увидим в дальнейшем, круг вопросов, решавшихся на вече, практически совпадал со сферой тех проблем, которые князь обсуждал со своей дружиной. Следовательно, все они – князь, дружина и вече – могли совместно (или напротив, порознь и совершенно по-разному решать одни и те же задачи. При этом, несомненно рано или поздно должны были возникать конфликты. Как показывают приведенные примеры, князь далеко не всегда мог действовать по своему усмотрению. Часто ему приходилось сталкиваться не только со своим ближайшем окружением, но и с горожанами (независимо от того, сколь широкие городские слои имеются в виду в данном случае). Поэтому выводы И.Я. Фроянова, быть может и выглядят несколько категоричными, но доля истины в них есть. Он пишет:

“Летописные данные, относящиеся к XI веку, рисуют вече как верховный демократический орган власти, развивавшийся наряду с княжеской властью. Оно ведало вопросами войны и мира, санкционировало сборы средств для военных предприятий, меняло князей. Столь важная компетенция вечевых собраний еще более отчетливо выступает на фоне источников, освещающих события XII века Появляются и некоторые новые черты в прерогативах вече.“

В письменных памятниках вече выступает в качестве распорядителя государственных финансов и земельных фондов… Кроме земли, вече… распоряжается смердами, напоминающими рабов фиска стран раннего средневековья Западной Европы…

Заключение международных договоров вече тоже держало под присмотром. В преамбуле соглашения Новгорода с Готским берегом и немецкими городами значится:

” се яз князь Ярослав Володимеричь, сгадав с посадникомь с Мирошкою, и с тысяцкым Яковомь, и с всеми новгородъци, потвердихом мира старого с послом Арбудомь, и со всеми немецкыми сыны, и с гты, и с всемь латиньским языком”. Со “всеми новгородци” Ярослав общался, надо думать не в приватной беседе за чашкой вина, а на вече. Фраза “вси новгородци” достаточно красноречива: она с предельной ясностью определяет участников сходки, не оставляя ни малейших сомнений в том, что мы имеем дело с массовым собранием горожан, где вероятно присутствовали делегаты от новгородских пригородов и сельской округи”.

В то же время не лишены оснований и наблюдения А.Е.Преснякова, утверждавшего: “Если правы историки права, что вече, а не князь должно быть признано носителем верховной власти древнерусской политии-волости, то, с другой стороны, элементарные нити древнерусской волостной администрации сходились в руках князя, а не вече или каких-либо его органов. В этом оригинальная черта древнерусской государственности”.

А потому, считает исследователь, “видна как бы зависимость князя от вече, так и малая дееспособность вече без князя… Известные нам проявления силы и значения вече носят всецело характер выступлений его в чрезвычайных случаях. Властно вмешивается оно своими требованиями и протестами в княжное управление, но не берет его в свои руки. Оно судит и карает неугодных ему людей, вмешивается по своему почину, иногда вследствие обращения князя в междукняжеские отношения и в политику князей, но все эти проявления вечевой жизни не выработались нигде, кроме Новгорода и Пскова, в постоянную и систематическую организованную правительственную деятельность. Лишь в делах высшей политики стояло вече во главе волости. Управление ею было в руках либо дробных местных общин, либо… княжой администрации. Поэтому деятельность вече не могла создать прочной и внутренне объединенной организации волости”.

Не меньший интерес, чем все предыдущие вопросы, представляет проблема географического распространения вечевых порядков в русских землях. Действительно, большинство приведенных примеров относится к Новгороду, специфика государственного развития которого как раз и состояла в решающей роли вече как основного властного института.

Рассматривая этот вопрос, М.Б.Свердлов приводит примеры вечевых решений в Белгороде (997 г.), в Новгороде (1015 г.), Киеве (1068-1069 гг.), Владимире Волынском (1097 г.). В то же время он замечает, что:

“эти сообщения свидетельствуют о созыве вече лишь в экстренных случаях войны или восстания, причем все они относятся к городам, крупным социальным коллективам, центрам ремесла и торговли. Да и эти упоминания вече крайне редки – всего 6 за 100 лет (997-1097 гг.): одно – в Белгороде и Новгороде, два – в Киеве и два – во Владимире Волынском. Данные о вече в сельской местности или о социально-политических и судебных функциях, характерных для племенного общества, нет”.

Причем все приведенные упоминания относятся лишь к концу X- середине XI века Относительно более позднего времени приходится тщательнее учитывать конкретное содержание этого термина в различных источниках разных регионах Восточной Европы. В частности, обращает на себя внимание то, что вече в XI-XII вв. не упоминается в законодательных памятниках и актовых источниках. Обо всех известных случаях сообщается в летописях и произведениях древнерусской литературы, что несколько затрудняет правовую характеристику этого института.

К тому же, по наблюдениям М.Б. Свердлова, слово “вече” в XII веке “не употреблялось в новгородском и северо-восточном летописании [там подобные упоминания появляются только с XIII в.]… В Лаврентьевской летописи под 1209 и 1228 гг. помещены сообщения о вече, заимствованные в процессе составления великокняжеских сводов из новгородского летописания, а под 1262 и 1289 гг. упоминание вече неразрывно связано с восстанием против татар. Поэтому становится очевидным полное отсутствие сведений о вече как органе самоуправления на северо-востоке Руси.

Из девяти сообщений о вече в Киевском своде XII века Рюрика Ростиславича, сохранившемся в составе Ипатьевской летописи, четыре относятся к Новгороду, причем известия по 1140 и 1167 гг. указывают на вече в неразрывной связи с выступлениями новгородцев против своих князей, в сведениях под 1169 г. сообщается о тайных вече “по дворам” – заговорах, а под 1148 г. – о собраниях новгородцев и псковичей по инициативе князя для организации похода. В аналогичных значениях вече упоминается по одному разу за столетие в галицком Звенигороде, Полоцке, Смоленске (в последнем случае вече связано с протестом войска во время похода). Только в двух случаях – под 1146 и 1147 гг. – “вечем” названы собрания горожан в Киеве во время острых социально-политических конфликтов, сопровождаемых классовой борьбой горожан против князей и княжеского административного аппарата. А если учесть, что в галицко-волынском летописании XIII в. (до 1292 г.), включенном в Ипатьевскую летопись, слово “вече” используется только два раза – под 1229 и 1231 гг. – в значении “мнение” (защитников польского города Калиша) и “совет” (князя Даниила Романовича), то делается явным широкое употребление этого понятия, но не для обозначения народных собраний-полномочных органов самоуправления в Южной и Юго-Западной Руси”.

В то же время М.Б.Свердлову приходится объяснять отсутствие в новгородском летописании XII века каких бы то ни было упоминаний о вечевых собраниях. Отказать Новгороду в существовании вече невозможно, поэтому высказывается мнение, которое в значительной степени снижает степень доказательности и всех предшествующих контраргументов И.Я.Фроянову. М.Б.Свердлов считает, что: “отсутствие упоминаний о вече в новгородском летописании до XIII в. можно расценивать как обычное для летописей умолчание об органах государственного управления, о которых они сообщают крайне мало”.

При соотнесении этого замечания с отсутствием прямых упоминаний вече в “нормальной” обстановке в других городах Древней Руси гипотеза И.Я.Фроянова даже получает, пожалуй, дополнительное обоснование. К тому же, если отрицать распространение вечевых порядков в городах за пределами Северо-Западной Руси, то придется доказывать, что уже приводившаяся летописная фраза об “изначальности” вече не только в Новгороде, но и в Смоленске, Киеве и Полоцке.

“является следствием неправомерного распространения новгородской вечевой практики на известные ему [летописцу] случаи городского вече”, что “это была политическая конструкция, а не обобщение реально существовавших межгородских отношений, порожденных вечевой практикой”.

Между тем, сделать это не легче, чем доказать гипотезу И.Я.Фроянова; и сторонники ее, и противники оперируют преимущественно косвенными аргументами и логическими конструкциями. Поэтому, строго говоря, пока ничто не может помешать придерживаться мнения, будто “вече в Киевской Руси встречалось во всех землях-волостях. С помощью вече, бывшего верховным органом власти городов-государств на Руси второй половины XI – начала XIII в., народ влиял на ход политической жизни в желательном для себя направлении”.

Хотя пока нет и безусловных доказательств такого мнения.

Итак, мы можем сформулировать некоторые выводы относительно древнерусского вече как властного института:

1. Есть определенные основания считать, что вече уходит своими корнями в древнейшую историю славян. В то же время оно претерпевало и определенные изменения. Видимо, нельзя говорить о вечевых собраниях X веке и XIII веке как единой по своей сути явлениях.

2. Социальный состав вече – также изменяющаяся во времени категория. Если в древнейший период это было действительное “народное собрание” самых широких кругов взрослых свободных членов племени, то на последних этапах своего существования вече становится представительным органом городов (при этом социальный состав его пока не поддается уточнению).

3. В сферу компетенции вечевых собраний мог входит самый широкий круг вопросов: от сборов средств для городского ополчения и найма военных отрядов до изгнания или избрания князя. Неясно лишь, всегда ли вече занималось подобными проблемами либо источники зафиксировали исключительные случаи, связанные, как правило, с серьезными социальными кризисами и катаклизмами.

4. Судя по всему, на ранних этапах развития государства городские вечевые собрания существовали повсеместно. Позднее их судьба в разных землях была различной. Если на Северо-Западе вече с XII века переживало своеобразный рассвет, то на Северо-Востоке оно, видимо, уже к концу XII века прекратило свое существование. Впрочем, история вече в конкретных землях нуждается в дальнейшей разработке.

Источник