Чем для снегурочки является берендеево царство
LiveInternetLiveInternet
—Музыка
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—неизвестно
—Статистика
Кострома – царство Снегурочки
Сказочная история о Снегурочке и месте ее рождения в имении Щелыково в Костромской области.
Сказочная история о Снегурочке и Берендеевом царстве издавна притягивала туристов со всего света в этот лесной край. Родина зимней героини – в Костромской глубинке, в имении Щелыково, принадлежавшем знаменитому русскому драматургу Александру Николаевичу Островскому.
В конце весны пошла она с подружками в рощу на гулянье. Собирала вместе со всеми цветы, плела венки, пела песни. Когда зашло солнышко, девицы стали прыгать через костер: была такая старорусская забава. Снегурочке, надо сказать, такие развлечения явно были противопоказаны, но наивная девушка не догадывалась об опасности высоких температур и… растаяла.
Официальной датой рождения Снегурочки стал 1873 год, когда А.Н. Островский переложил эту народную легенду на свой лад в сказке «Снегурочка».
С тех пор местом рождения зимней красавицы и стала считаться Костромская область, где в имении Щелыково писатель придумал новый сюжет для старой сказки. С легкой руки классика обзавелась Снегурочка и родителями. Оказывается, родилась она от брака грозного Мороза и молодой Весны. Суровый отец держал дочь в строгости, запирал в тереме и никуда не выпускал, но девочка устала жить в царстве льда и снега.
Нежная мать пожалела дочку и, несмотря на гнев мужа, отпустила ее к людям. Как показывают дальнейшие события – зря. Снегурочка полюбилась многим и вскоре стала постоянной спутницей Деда Мороза. Только вот их родственные связи со временем претерпели некоторые изменения – из дочки она превратилась во внучку, но своего очарования не потеряла. Внешний облик Снегурочки сложился благодаря трем великим художникам: Васнецову, Врубелю и Рериху. Это на их картинах Снегурочка обрела свои знаменитые наряды: светлый сарафан и повязку на голове; белое длинное снежное одеяние, подбитое горностаем; маленькую меховую шубку.
Сегодня сказочная Снегурочка – это любимый образ из детства, который привлекает как детей, так и взрослых. Со времени рождения сказочной героини прошло немало лет, но сердце ее продолжает биться в одном из уголков музея-заповедника – на дне незамерзающего родника Голубой ключик. 
Если у Деда Мороза домов много – и палаты в Великом Устюге, и хоромы в одном из архангельских сел, то у внучки его Снегурочки дом всего один, в усадьбе Щелыково. Несмотря на свой громкий музейный статус, Щелыково – это живая усадьба.
На ее территории, в Доме творчества Всероссийского театрального общества, есть жилые корпуса, где может остановиться каждый желающий. Здесь нет ни заборов, ни ограждений, в любое время суток по очаровательным аллеям можно прийти к усадебному дому-музею, подняться в двухэтажную «Снегурочкину беседку», возвышающуюся над обрывом Ярилиной долины, зачерпнуть ледяной воды из Голубого ключика – усыпальницы Снегурочки.
В усадьбе даже можно присесть на бронзовую скамью рядом с Островским, который словно приглашает своих гостей занять место рядом с ним.
В самой Костроме есть место, неразрывно связанное с историей Снегурочки. Это парк Берендеево царство.
В красивейшем парке, среди берез и сосен, на берегу двух маленьких озер стоят сказочные избушки. Гости смогут окунуться в атмосферу праздника, познакомиться с героями сказок, принять участие в игровых программах и просто отдохнуть в старом лесопарке. Посетители получат незабываемые впечатления от зимних праздников в духе сказочного Морозко.
Образ сказочной героини Снегурочки формировался в народном сознании постепенно на протяжении веков. Первоначально он возник в русских народных сказках как образ ледяной девочки – внучки, которую слепили из снега бездетные старик со старухой себе в утешение, а людям на радость. Однако, существует предположение о том, что сказка о Снегурочке возникла на основе древнего славянского обряда похорон Костромы. И значит, можно утверждать, что Кострома – не просто родина Снегурочки, она и есть та самая Снегурочка.
Сказочная Снегурочка тает, прыгая с подружками через большой жаркий костер, и превращается в маленькое облачко, улетающее в небо.
Со временем образ героини трансформировался в народном сознании: Снегурочка становится внучкой деда Мороза и ассоциируется с Рождественскими и Новогодними праздниками.
Дед Мороз со Снегурочкой появились на русских елках в конце XIX века. И если Дед Мороз вполне интернациональный персонаж, то Снегурочка – это чисто русское явление.
Новую окраску приобретает образ под влиянием весенней сказки Александра Николаевича Островского «Снегурочка». Из маленькой девочки–внучки героиня превращается в прекрасную девушку, способную зажечь сердца юных берендеев горячим чувством любви. Не случайно у Островского она – дочь Мороза и Весны. Заложенный в этом противоречии компромисс делает образ Снегурочки трагичным, вызывает сочувствие, интерес, даёт возможность сопоставлять его с другими сказочными героями русских народных сказок, а также проводить аналогии с героями русской и зарубежной литературы.
Образ Снегурочки привлекал многих поэтов, писателей, композиторов, художников. Известны эскизы художника М. А. Врубеля. В. М. Васнецов выполнил декорации для постановки оперы «Снегурочка» Н. А. Римского-Корсакова на сцене Большого театра. Н. К. Рерих четыре раза обращался к оформлению пьесы «Снегурочка» на оперной и драматической сценах. Спектакли получили жизнь в театрах Санкт-Петербурга, Лондона, Чикаго, Парижа. Б. М. Кустодиев рисовал эскизы декораций к пьесе «Снегурочка».
Эскиз декораций к опере Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка».
эскиз декорации к пьесе А.Н.Островского «Снегурочка
Каждое новое осмысление обогащало образ Снегурочки, делая его любимым в народе. Сегодня Снегурочка как сказочный символ может привлекать разные категории туристов: детей, молодежь и взрослых туристов, для которых является любимым образом из детства и даёт возможность отдохнуть от своих проблем.
Кострома четырежды родина Снегурочки:
– первое рождение – возникновение образа из обряда похорон Костромы, давшее название городу;
– второе рождение Снегурочки – в весенней сказке «Снегурочка» А. Н. Островского, писателя и драматурга, создававшего свои творения на Костромской земле;
– третье рождение – съёмки фильма «Снегурочка» режиссером Павлом Кадочниковым в Берендеевке, лесопарке на территории Костромы.
– четвёртое – воплощение образа в живом человеке, играющем роль Снегурочки, путешествующей с Российским Дедом Морозом по России.
Утонуть в обыденности: Берендеево царство в спектакле Дениса Азарова «Снегурочка»
Корреспондентка журнала ТЕАТР. – об одной из спорных премьер осени.
Пьесу Островского режиссёр Денис Азаров превратил в историю о вневременной обывательской пошлости, которая, как болезнь, заразила человеческий мир.
Создавая коллективный портрет вульгарности Берендеева царства, режиссёр миксует на сцене приметы, характерные для разных эпох и социальных слоёв. У хранящего наследие 80-х Мороза стоит кресло и телевизор, зацикленный на повторе «Иронии судьбы». У поднявшегося в 90-е царя Берендея (Павел Комаров) — барские замашки и потуги стать поп-звездой, а у опустившихся в те же годы Бобылей (Игорь Пехович и Филипп Котов) — треники и манеры дворовой гопоты. У Леля и Купавы (Павел Лёвкин и Марфа Кольцова) из нулевых — бесконечное самолюбование и дешёвая сексуальность, у богатого Мизгиря (Константин Крюков) из десятых — высокомерная убеждённость, что всё на свете можно купить в модных магазинах.
Азаров нарочито утрирует типажи персонажей, низводя свободолюбивого Леля до провинциального хлыща, красавицу Купаву — до смазливой хабалки, стремящихся вырваться из нищеты Бобылей — до лодырей-скряг с неопределимым гендером, а всю свиту царя — до подобострастных приживал. В этом болоте протухающей человечности Снегурочка становится единственной, кому не чужды трудолюбие, искренность и простота. В Берендеевом царстве такие черты — экзотика, и именно это вызывает интерес к девушке: чем она необычнее, тем моднее.
Выпускница Мастерской Брусникина Дарья Авратинская выходит в образе Снегурочки не как холодная и бесчувственная дочь природных сил, но как вполне человечная девушка. Поначалу актриса существует на сцене по-бытовому естественно: усердно моет полы, чуть резковато ходит, говорит, что думает, — и выделяется на фоне всех остальных своей ненарочитостью и отсутствием позы. Но быть непохожей тяжело, и героиня начинает подражать своему окружения, старательно копируя проявление прежде незнакомых эмоций: повторяет восторженные прыжки Купавы, ластится к Лелю. Бесстрастная от природы, в мире людей Снегурочка примеряет на себя чужие страстишки — тщеславие, ревность и зависть — и пропитывается ими, все глубже погружаясь в царящую вокруг тривиальность.
“Снегурочка” в Театре на Таганке. ©Алиса Скальская
Героиня Островского не знала любви. В постановке Азарова это чувство незнакомо никому: его заменило вожделение, причём не только к человеку, но и к деньгам, власти, славе. Чем выше статус, тем меньше стыда. Здесь мужья становятся сутенёрами жён, а после принимают из рук супруги плату удовлетворённого начальника. Потому и Снегурочка, жаждущая познать любовь, обретает лишь способность испытывать похоть. Соединившись в страстном объятии с Мизгирём, она буквально сливается с окружающим миром, утопая в мелком — по щиколотку — бассейне обыденности.
Язык пьесы XIX века, которым говорят персонажи, в спектакле Таганки звучит чужеродно — и тем усиливает общее ощущение вульгарности. Высокопарные речи не по размеру местному обществу, чьи переживания давным-давно обмельчали. Куда уместнее здесь звучат эстрадные песни: «Снег растаявший — он вода» и «Казанова» в исполнении разодетого в яркие наряды «короля сцены», а заодно и местного лидера Павла Комарова. Смешение самых разных стилей в речи героев симптоматично: берендеи не изобрели своего языка для выражения чувств и мыслей, поэтому усиленно копируют — то Островского, то Киркорова с Леонтьевым — велика ли разница? Когда смысл слов любви недоступен, остаётся лишь прельщаться красивостью фраз.
Стремление заслонить духовную нищету яркой обложкой передает и сценография Алексея Трегубова. Над голой сценой с обшарпанными стенами художник поместил огромный вращающийся экран, а в пол вмонтировал бассейн — как символы роскошной жизни, за которыми люди пытаются спрятаться от повсеместной бедности. То, как иллюзия теснит правду, передаёт и свет Максима Фомиченкова: ко второму акту нейтральное освещение сменяется дискотечными огнями — приметами скоротечного праздника.
Все слагаемые спектакля интересны по своему замыслу, но в цельное впечатление, увы, пока не собираются. Больше всего это заметно в игре артистов, которые мечутся между предложенными режиссёром характерами и сказочной поэтичностью пьесы Островского, бросаясь то в одну, то в другую крайность — выигрышно соединить эти разные материи не удаётся. Словно не только Снегурочка, но и все остальные герои запутались в жанрово-стилевой мешанине спектакля. На выходе получается красивая картинка, старательно маскирующая встречу со стереотипами. Вторя лексике самого спектакля: «Если хочешь идти, иди. Если хочешь забыть — забудь».
Берендеево царство в «Снегурочке» А. Н. Островского: истоки образа
В статье рассматриваются реальные и мифологические истоки образа Берендеева царства, ставшего основой художественного воплощения идеала свободного гармоничного общества в «весенней сказке» А. Н. Островского «Снегурочка». Сопоставлены различные предположения и выводы фольклористов, краеведов, этнографов, литературоведов, связанные с этимологией слова «берендеи». Приводятся легенды и предания города Переславль-Залесский (о царе Берендее, Берендеевом болоте, «каменной бабе» и др.), очевидно, повлиявшие на поэтический замысел драматурга.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: мифология; русский фольклор; этимология; русская литература; русские писатели; сказки; литературное творчество.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ:
THE KINGDOM OF BERENDEY IN A. N. OSTROVSKY’S «SNOW MAIDEN»: SOURCES OF AN IMAGE
Abstract. Article considers real and mythological sources of an image of the Kingdom of Berendey which has become a basis of artistic realization of an ideal of free harmonious society in «the spring fairy tale» of A. N. Ostrovsky «Snow Maiden». Authors compare various assumptions and conclusions of specialists in folklore, local historians, ethnographers, literary critics connected with etymology of the word «berende». Legends and legends of the city of Pereslavl-Zalessky (about the tsar Berendey, the Berendeevy swamp, «stone image», etc.), obviously, affected a poetic plan of the playwright are presented.
Keywords: mythology; Russian folklore; etymology; Russian literature; Russian writers; fairy tales; literary work.
ABOUT THE AUTHORS: Semukhina Irina Aleksandrovna, Candidate of Philology, Associate Professor, Ural State Pedagogical University.
Lubivaya Anastasia Jurevna, Graduate of the Institute of Philology, Cultural Studies and Intercultural Communication, Ural State Pedagogical University.
В драматургическом наследии А. Н. Островского «Снегурочка» (1873) заняла особое место, став своеобразным итогом творческих исканий писателя. В «весенней сказке» воплотились идеалы позднего периода творчества художника, его особая эстетическая концепция. А. Л. Штейн назвал пьесу русского драматурга чудом, поставив ее в один «ряд с такими поэтическими созданиями мирового театра, как комедии Шекспира и Аристофана» [Штейн 1973: 253]. Примечательно то, что сам А. Н. Островский, осмысляя специфику драматического искусства, обращался к опыту английского драматурга: «. интрига есть ложь, а дело поэта — истина. Счастлив Шекспир, который пользовался готовыми легендами: он не изобретал лжи, но в ложь сказки влагал правду жизни. Дело поэта не в том, чтобы выдумывать небывалую интригу, а в том, чтобы происшествие даже невероятное объяснить законами жизни» [Островский 1952: 321].
Оригинальность творения Островского обусловила исследовательскую полемику по вопросу жанрового своеобразия «весенней сказки», который остается актуальным и открытым по сей день: «стихотворная драма на сказочный сюжет» [Лотман 1989]; «романтическая мистерия» [Маньковский 2003]; «философско-символическая драма» [Чернец http]; поэтическая утопия [Гаркави 1969; Лотман 1989; Соловьева 2000]; синтетичный жанр, соединяющий фантастичность феерии, символизм «пьесы-маски», иронию комедии и глубокое содержание народной сказки [Ревякин 1974].
Особую роль в изучении «Снегурочки» играет не теряющая актуальности работа А. Л. Штейна «Мастер русской драмы» (1973), в одном из «этюдов» которой исследователем рассматривается история создания сказки, значение фольклора в воплощении принципа народности как основы реализма драматурга: «Через фольклор проникает Островский и в народную жизнь, больше того, в народную жизнь доисторической эпохи, и в этом ему помогает и обряд, и песня, и поговорка, и народное красноречие» [Штейн 1973: 260]. По словам ученого, Островский «создает поэтический стиль, в котором фантастика и психологизм, комедийные и трагические мотивы, быт и поэтический обряд, типическое и индивидуальное составляют неповторимое единство» [Штейн 1973: 264]. Намеченные в XX столетии векторы постижения идейно-художественного своеобразия «весенней сказки» находят свое дальнейшее развитие и сегодня, в современных исследованиях [см., напр.: Леонова 2001; Бурдакова 2008].
В «Снегурочке» Островского основой художественного воплощения идеала совершенного общества, где царит гармония, счастье, свобода и равенство, стал образ Берендеева царства. История создания пьесы драматурга и истоки образа царства Берендея тесно связаны со славянским фольклором.
Легенда о Берендеевом царстве уходит корнями в историю и этнографию города Переславль-Залесский. Сегодня о берендеях напоминают лишь название железнодорожной станции Берендеево (по дороге из Москвы в Ярославль) и Берендеево болото, которое находится на юге Ярославской области между несколькими деревнями и занимает площадь более пяти тысяч гектаров. В словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона упоминается, что в этом болоте «Александровского уезда Владимирской губернии», длина которого «10 верст, ширина 4-5 вёрст», «есть следы жилья; по местному преданию, здесь был г. Берендеев, где жил царь Берендей» [Брокгауз, Ефрон 1891: 525].
Кто же такие берендеи? Слово «берендеи» имеет совсем не сказочное происхождение. Переславский краевед В. Ф. Воронов утверждает: «Недалеко от Переславля-Залесского, ближе к границе с Владимирской землей, видны остатки древнего жилья, признаки дубовых мостовых, окаменевших от времени, черепки глиняной посуды, обсеченные камни — и все это из года в год затягивается болотом. Ученые полагают, что здесь некогда стоял город Берендеев» [цит. по: Бакаев http]. Берендеями изначально считали кочевой народ тюркского происхождения, называвшийся в летописях то «торками», то «черными клобуками». О неустановленности этимологии названия этого малоизвестного народа писал и М. Фасмер: «берендеи — тюркское кочевое племя в Южной Руси, в 1097 г. заключившее союз с печенегами, в 1105 г. побежденное половцами и исчезнувшее в XIII в. Это название еще не получило надежной этимологии» [Фасмер 1986: 155].
Нередко берендеев относили к простым разбойникам. Например, в Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона читаем: «Первоначально, когда они были независимы, они занимались исключительно грабежами и набегами на Русь…». Но замечено, что с появлением половцев образ жизни берендеев значительно меняется: «Теснимые половцами, они отступают к южным пределам тогдашней Руси и испрашивают позволения поселиться на окраинах Переславского и Киевского княжеств с обязательством защищать их от набегов степняков. Русские князья не могли, конечно, не согласиться на такую даровую защиту их пограничных владений, и Б., поселившись в Поросье и Верхнем Побужье, мало-помалу привыкли к оседлости и к городской жизни и по крайней мере в XII в. могут уже назыв. полуоседлым народом» [Брокгауз, Ефрон 1891: 525].
К объяснению природы этого древнего народа обращается и В. И. Даль, толкуя слово «берендейка»: «берендейками» называли в торговле игрушки, людей, животных, которые вырезали из дерева «в Троицкой Лавре, в 50 верстах от села Берендеева». От этого слова образовалось слово «берендеить» — «берендейки строгать, заниматься пустяками, игрушками» [Даль 1981: 83]. Но более интересным представляется объяснение В. И. Далем слова «берендить» — «мешать, препятствовать, спорить, перечить». Именно данное значение могло повлиять на возникновение названия Берендеева царства, которое отличалось неуступчивостью и самостоятельностью.
А. М. Бакаев полагает, что в основе этого древнего топонима лежит слово «медведь» (бер) и «деять» (делать) — т. е. «бером деянные» («люди-медведи»). И, соответственно, тотемом данного славянского племени был медведь. Неслучайно Берендей зачастую толковался непосредственно как языческий бог, покровитель лесов, рек, родников [Бакаев http].
Так или иначе, большинство исследователей сходится в том, что берендеи — это обособленное славянское поселение, оставившее о себе память не только в топониме, но и в красивых легендах и преданиях. Обратимся к некоторым из них, которые были собраны краеведами В. И. Лествициным, М. И. Смирновым, В. Ф. Вороновым, А. М. Бакаевым и др.
Краевед В. Ф. Воронов в очерке «Загадки царства Берендея» приводит тексты двух местных преданий. Первое из них рассказывает о появлении «каменной бабы», которая вот уже несколько столетий стоит на берегу болота в районе деревни Черницыно. Согласно преданию, это окаменевшая царица Рогнеда:
«Царь Берендей любил по вечерам на озеро ходить. Вечерние лучи солнца скользили по глади озера. Царь ждал, когда взойдет луна и зальет окрестность холодным призрачным светом. И вдруг Берендей услышал чарующую музыку. В расплескавшихся волнах увидел царь красавицу-русалку. Заманила она Берендея в подводное царство, и волны поглотили Берендея. Царица Рогнеда забеспокоилась, побежала к озеру, стала кликать супруга, но болото только ответило ей эхом: «Берендей! Дей-ей-ей!». Так и осталась она с маленьким сыном в тереме. Но тоска одолела царицу, и пошла она опять на озеро. По-женски всплакнула и запричитала: «Муженек ты мой ненаглядный! Что ж ты словечка жене своей сказать не хочешь?». От тоски и горя превратилась Рогнеда в каменное изваяние женщины, каких немало в степях на пути следования кочевых тюрков» [цит. по: Бакаев http].
Второе предание дает следующее представление о Берендее и связанных с ним событиях:
Большое число сказаний связано с таинственным Берендеевым болотом. Особое место в народных преданиях занимает Волчья гора, по выражению В. Ф. Воронова — «самое унылое и страшное место на Берендеевом болоте». По одной из версий, здесь некогда «было большое поселение с бойкой торговлей» [цит. по: Бакаев http]. Поэтому на берегах Берендеева болота и возвышенности рядом с ним, Волчьей горе, многие пытались отыскать сокровища. И во время этих поисков в дремучем лесу обнаруживались хорошо утрамбованные площадки, мусорные и деревянные мостовые, свидетельствующие о древних поселениях. Поиском поселения на высокой горе исследователи заинтересовались еще в конце XVIII века. А в 1820 году сюда отправился Д. И. Хвостов и обнаружил здесь земляные укрепления древнего города.
В последствии, уже в XX веке, на этом болоте при разработке торфяника было открыто более 20-ти археологических памятников 10–5 тысячелетия до н. э. По свидетельству А. М. Бакаева, на месте Волчьей горы (которая стала археологическим памятником) археологи и краеведы обнаружили множество древних артефактов, культовых предметов с изображением славянских символов, зооморфные фигурки (в т. ч. изображение морды зверя, похожего на медведя), изображение человека. Все фигурки были найдены на окраине Волчьей горы, именно там, где местные жители чаще всего обозначали место нахождения «каменной бабы». Это привело к предположению, что «каменная баба» была центральной фигурой языческого капища одного из племен, которое и дало название огромному болоту — Берендеево.
Поэтому неслучайно предания о происхождении названия «Берендеево болото» тесно связаны не только с историями о берендеях, но и с историями о «каменной бабе». Краевед М. И. Смирнов записал воспоминания учительницы А. П. Лавровой одного из сел (Лаврово), расположенного на берегу Берендеева болота:
«Вдова Марья управляла здешним городом в незапамятные времена после царя Берендея, когда на месте болота было озеро. Горожане были народ буйный и справляться с ними было нелегко. Вся надежда была на подрастающего сына, в котором мать души не чаяла. Вот сын её стал подрастать и становиться помощником матери. Раз он пошёл на озеро купаться и утонул. Горю матери не было границ. Она поднимает на ноги всех рыбаков и снаряжает их ловить труп сына. Но напрасно. Поймать его не могли. Марья с горя проклинает озеро: «Чтоб тебя мохом подёрнуло», — сказала она, а в то время слово проклятия имело страшную силу. Озеро не по дням, а по часам начинает зарастать болотной травой, и вот в конце концов на месте озера получилось Берендеево болото. Но за это бог наказал вдову Марью. Лишь только она произнесла слова проклятия и озеро стало зарастать, сама превратилась в «каменную бабу». Сын её утопленник за грех матери мучается до сих пор; тело его не гниёт, а плавает под болотным покровом и старается выйти на поверхность земли. Для этого толкается в него головой, но напрасно. Слой болотной земли только поднимается и получаются кочки. Вместе с этим утопленником такую же муку терпят убийцы царевича Димитрия и все великие грешники. В болоте есть много «окон», каждый год появляются новые и всё на тех местах, где сидела в Иванову ночь (накануне Ивана Купала) нечисть поганая и думу думала, как бы люд крещёный донять и как бы вред ему причинить» [Смирнов 2004: 21].
Возникновение «весенней сказки» «Снегурочка» в творчестве Островского напрямую связано с его путешествием в имение Щелыково, по дороге к которому драматург на несколько дней задержался в Переславле-Залесском. Там он изучал местный говор, фольклор, тогда же мог услышать и о Берендеевом болоте, легенды и предания о древнем народе. Обычаи, традиции местных жителей и природа края — все это повлияло на поэтический замысел драматурга. В результате Островский напишет о своем впечатлении о Щелыкове: «Каждый пригорочек, каждая сосна, каждый изгиб речки — очаровательны, каждая мужицкая физиономия значительна и всё это ждет кисти, ждет жизни от творческого духа. Здесь всё вопиёт о воспроизведении…».
В «Снегурочке» Островский не ставил перед собой задачи решения вопроса о конкретно-исторической форме социально-политического устройства совершенного государства. Жизнь царства берендеев показана автором с точки зрения народных представлений об идеальном обществе. С позиции народных идеалов драматург раскрывает основные истоки справедливой и счастливой жизни. В «весенней сказке» Островский дает эпическую картину жизни народа, его национальный характер, вводит философский подтекст, который придает содержанию сказки общечеловеческий смысл. Царь Берендей выступает не только хранителем мира-спокойствия, но и всего миропорядка. Законам мироустройства соответствуют строгие нравственные законы берендеевского бытия, отраженные в словах царя:
Чем же и свет стоит?
Правдой и совестью
Опираясь в создании образа мира царства Берендея на народные традиции, обряды, предания, Островский художественно воплотил свое представление об условиях благоденствия народа, поэтически обобщенный идеал национальной жизни.
ЛИТЕРАТУРА
REFERENCES
Песня о Свердловске, композитор Е. Радыгин
Казачий ансамбль «Братчина» ИМиХО УрГПУ, руководитель О.А, Москаленко, собучающиеся второго курса, китайские