Чем глубже скорбь тем ближе бог

«Чем глубже скорбь, тем ближе Бог»

Среди православных христиан хорошо известна фраза – отрывок из стихотворения, принадлежащего перу известного русского поэта Аполлона Майкова: «чем глубже скорбь, тем ближе Бог». Она – о том, что в моменты жизненных испытаний, тяжелых скорбей и болезней присутствие Бога в нашей жизни мы должны ощущать особенно достоверно, очевидно и убедительно. И такое ощущение, вместе с пониманием близкого соучастия Бога в наших скорбях, должно обнаруживаться в нашем сердце живым, укрепляющим и утешающим нас действием…

Должно, но ощущаем ли мы это на деле? Сегодня священник все чаще сталкивается с обратным: обилие скорбей и испытаний вызывает у человека сильное недоумение («Почему это со мной? Я же…»), подавляет, подводит его, немощного, к сомнению в действительности Промысла Божия, ослаблению веры и, как следствие, ставит на грани отчаяния. И я говорю о верующих и церковных людях, тех, кто при возникновении таких духовных проблем в первую очередь и бежит к священнику за разъяснением.

Почему так происходит? Почему эти важные слова поэта, которые звучат для верующего сознания как неоспоримая, очевидная истина, нередко остаются для христианина лишь формальной истиной, не имеющей лично для него жизненного подтверждения, становятся истиной «мертвой», на которую он не может опереться? Это немаловажный вопрос, требующий ясного ответа.

Наше время, по милости Создателя, изобилует скорбями. Они, будучи орудием Промысла Божия, в то же время «ухитряются» служить «двум господам», т.е. становятся «верными служителями» врага человеческого рода. Именно этим орудием наш враг пользуется наиболее эффективно, подрывая веру немощного человека в мудрость Промысла Божия, вызывая малодушие, ропот, отчаяние. Все то, что, оставляя человека со скорбью наедине, лишает его спасительного плода от действия скорби. В таких ситуациях для человека чрезвычайно важна поддержка, которую он нередко просто не находит. Близкие люди часто оказываются беспомощны, особенно когда скорбь сильна: нередко им просто не хватает мудрости, такта, собственной силы духа для того, чтобы действительно оказать поддержку скорбящему, а не раздражать своим присутствием и не утомлять гиперопекой. В такие минуты человеку на самом деле, как глоток свежего воздуха в задымленном помещении, необходима ПОДДЕРЖКА, которую по-настоящему может оказать лишь Тот, Кто держит весь мир в Своих руках.

Только как ее получить? Почему в минуты, когда скорбь представляется нам невыносимой и мы балансируем на грани отчаяния, мы можем совсем не ощутить той укрепляющей Десницы Господа, Которая, как мы это не раз слышали, все содержит в Своей власти?

Может быть, потому, что сами мы в эти тяжелые моменты делаем что-то не так? Может быть, мы сами не идем туда, где эта поддержка обретается? Не хотим поднять даже малого духовного труда, ожидая, что подобное познание близости Господа должно быть нам дано как бы «на блюдечке с голубой каемочкой»? Ответ на этот вопрос поищем в Священном Писании.

А Священное Писание призывает человека в минуты скорби обращаться к Богу: «Призови Мя в день скорби твоея, и изму Тя, и прославиши Мя» (Пс. 49,15). Господь наш Иисус Христос, Который во всей полноте испытал все те страдания и невзгоды, с какими в своей жизни сталкиваемся и мы, показал нам пример исполнения призыва псалмопевца. Как истинный Человек, Он также нуждался в укреплении от Отца Небесного, и неоднократно на страницах Евангелия мы видим, что Он делает, чтобы такое укрепление получить. Евангелие повествует, что Христос, «находясь в борении, прилежнее молился» (Лк. 22, 44). Часто Он уходит от учеников, чтобы долго молиться в уединении, нередко это происходит ночью. Именно глубокая, длительная, усердная молитва к Отцу укрепляла Христа на Его Крестном Пути. И это первое, что нам необходимо осмыслить.

Святые угодники Божии, жизнь которых всегда изобиловала скорбями, именно в сугубой и продолжительной молитве, в подражание Христу, находили для себя укрепление. Преподобный Ксенофонт (VI в.), узнав, что корабль, на котором ехали его дети, разбит бурей, прибег к особой, длительной молитве. После всенощного келейного бдения он получил от Бога особое утешение и извещение о том, что его сыновья живы и их осеняет особая милость Божия (прпп. Ксенофонт и Мария, пам. 26 янв.).

К такому же деланию молитвы в минуты скорби призывает христиан святитель Игнатий (Брянчанинов):

Нашествие скорбей есть не что иное, как обнаружение Господа в нашей жизни

Всякий ли поступает так в тяжкие минуты своей жизни? Увы, не всякий и не всегда. Зачастую мы уже при начале серьезных скорбей кидаемся в какую-то панику, которая буквально выбивает нас из привычных «берегов». И это вполне объяснимо: нашествие скорбей есть не что иное, как обнаружение Господа в нашей жизни (как говорят в народе: «Господь посетил»), а подобное обнаружение может поначалу напугать. Вспомним апостолов, которые испугались явления Господа посреди бури. Вспомним и то, когда они успокоились. Лишь тогда, когда узнали Господа. И отсюда делаем для себя важный вывод: начало успокоения при нахождении скорби – в признании скорби Божиим посещением. Так говорит об этом святитель Игнатий:

Лишь когда мы немного успокоимся и поймем, что у Господа «все под контролем», нам, вдохновленным этой истиной, становится доступной молитва, но эта молитва должна быть усерднейшей, т.е. продолжительной, сердечной, исполненной непоколебимой надежды на услышание. Лишь такая молитва приведет к избавлению:

Ощущение близости Господа отнимает у скорби ее силу

«Избавление не замедлит»… Означает ли эта фраза святого, что по мановению Десницы Божией уйдут удручающие нас обстоятельства? Наверное, не означает, тем более что в некоторых случаях, таких, как потеря близкого человека, это и невозможно. Но слова святителя открывают нам ту глубочайшую истину, что ощущение близости Господа и Его соучастия в нашей скорби отнимает у скорби ее силу. И не только отнимает у нее силу, но посреди самой скорби насаждает в душе источник радости и утешения. Вот как писал об этом святитель Игнатий, приводя в пример святых мучеников:

Бог становится к нам ближе в той мере, в которой стремимся к такой близости мы сами

«Чем глубже скорбь, тем ближе Бог». Глубокие раны важны и нужны нашему религиозному опыту. Они для нас – наступившая возможность ощутить Бога и найти Его, «хотя Он и недалеко от каждого из нас» (Деян. 17, 27). Такая возможность определена Промыслом Божиим, коего свойство есть исправление и обращение к благим последствиям таких моментов нашей жизни, которые причиняют нам страдания. Однако это именно возможность, а не неизбежность. Нередко случается так, что человек, имея неверные представления о себе и о Боге, в минуты тяжкой скорби избирает неверный путь, а потому начинает роптать, озлобляться, отходить от веры – и, как следствие, подходит к отчаянию. И подобная духовная беда по своим последствиям значительно превосходит ту начальную причину, которая ее спровоцировала.

Источник

Чем глубже скорбь, тем ближе Бог (Аполлон Майков)

Не говори, что нет спасенья,
Что ты в печалях изнемог:
Чем ночь темней, тем ярче звезды,
Чем глубже скорбь, тем ближе Бог.

В чем счастье. В жизненном пути
Куда твой долг велит — идти,
Врагов не знать, преград не мерить,
Любить, надеяться и — верить.

Чему нас учат небеса

Люблю, если, тихо к плечу моему головой прислонившись,
С любовью ты смотришь, как, очи потупив, я думаю думу,
А ты угадать ее хочешь. Невольно, проникнут тобою,
Я очи к тебе обращу и с твоими встречаюсь очами;
И мы улыбнемся безмолвно, как будто бы в сладком молчаньи
Мы мыслью сошлися и много сказали улыбкой и взором.

Пустынник

И ангел мне сказал: иди, оставь их грады,
В пустыню скройся ты, чтоб там огоньлампады,
Тебе поверенный, до срока уберечь,
Дабы, когда тщету сует они познают,
Возжаждут Истины и света пожелают,
Им было б чем свои светильники возжечь.

Жизнь без тревог — прекрасный, светлый день;
Тревожная — весны младыя грозы.
Там — солнца луч, и в зной оливы сень,
А здесь — и гром, и молния, и слезы.
О! дайте мне весь блеск весенних гроз
И горечь слез и сладость слез!

Дорогие друзья, наш проект существует исключительно благодаря вашей поддержке.

Источник

50 великих стихотворений. Аполлон Майков «Дорог мне, перед иконой…»

Приблизительное время чтения: 6 мин.

Если попросить современного читателя назвать главных поэтов XIX века, то он вряд ли вспомнит Аполлона Майкова. Однако при жизни он был очень популярен и считался лучшим поэтом послепушкинской эпохи. О нем говорили, что он талантливее Лермонтова; Чернышевский и Некрасов утверждали, что равного Майкову поэта «едва ли имеет Россия». «После Пушкина никто еще не писал на русском языке такими неподражаемо-прекрасными стихами», — сказал о нем Дмитрий Мережковский.

Вспоминаем незаслуженно забытого поэта в проекте «50 великих стихотворений».

Дорог мне, перед иконой…

Исторический контекст

Автор

О произведении

Религиозная лексика

Дорог мне, перед иконой…

Дорог мне, перед иконой
В светлой ризе золотой,
Этот ярый воск, возжённый
Чьей неведомо рукой.
Знаю я: свеча пылает,
Клир торжественно поёт:
Чьё-то горе утихает,
Кто-то слезы тихо льёт,
Светлый ангел упованья
Пролетает над толпой…
Этих свеч знаменованье
Чую трепетной душой:
Это — медный грош вдовицы,
Это — лепта бедняка,
Это… может быть… убийцы
Покаянная тоска…
Это — светлое мгновенье
В диком мраке и глуши,
Память слёз и умиленья
В вечность глянувшей души…

Исторический контекст

Стихотворение Аполлона Майкова написано в 1868 году. 1860-е годы в литературной среде зрело противостояние между новаторами-реалистами и консерваторами. Это было время расцвета русской прозы: Лев Толстой печатает «Войну и мир» (1865–1869), Достоевский пишет три романа из своего «великого пятикнижия»: «Преступление и наказание» (1866), «Идиот» (1868–1869) и «Игрок» (1866), Иван Гончаров создает роман «Обрыв» (1869). Поэзия же в эти годы уходит на второй план, однако в ней существует особое направление — «чистое искусство».

Драматург Александр Островский, актер и мемуарист Иван Горбунов и Аполлон Майков (фото 1860-х годов)

«Чистое искусство» — это течение в русской литературе и критике 50–60-х ХIХ в. Чистое — значит духовно наполненное, совершенное, выразительное литературное искусство, восходящее к пушкинской лирике. Поэты «чистого искусства» были равнодушны к запросам общественно-политической жизни, чуждались либеральных и революционных настроений. Прежде всего их интересовала поэзия как источник нравственного преображения человека, способ приобщения людей к высшим ценностям. Поэтому авторы обращались к вечным темам и сюжетам. Главная ситуация, в которую попадает лирический герой и которую описывает автор, — это спокойное созерцание чего-либо и впечатления от него. Ведущими поэтами «чистого искусства» были Афанасий Фет, Алексей Толстой и Аполлон Майков.

Автор

Аполлон Николаевич Майков (1821–1897) происходил из старинного дворянского рода, известного со времен правления Ивана Грозного. К роду Майковых принадлежал православный святой, основатель скитского жительства на Руси Нил Сорский (XV в.). Отец поэта был знаменитым академическим живописцем. Родные братья Аполлона Майкова — литературный критик Валериан Майков и историк литературы Леонид Майков.

Фотография Аполлона Майкова в последние годы жизни

Майков воспитывался в атмосфере любви к литературе и искусству. После окончания юридического факультета Петербургского университета он издал свой первый стихотворный сборник, который посвятил матери. В этих ранних стихах Майков обращался к античным образам и мифологическим мотивам. В его стихотворениях упоминались боги Олимпа, фавны и нимфы, вакханки и сатиры. Читатели и литераторы приняли дебютный сборник благосклонно. Маститый и строгий критик Виссарион Белинский восторгался лирикой Майкова. Сборником Майкова восхитился сам Николай I, который поспособствовал путешествию молодого автора за границу. Вернувшись из поездки по Италии, Австрии и Франции, Майков поступил на службу в Министерство финансов, а с 1867 года занял должность цензора Петербургского комитета иностранной цензуры, где проработал много лет.

Еще один человек, который оставил свой след в жизни и творчестве Майкова — Достоевский. Они дружили с юности и до кончины писателя, Майков был крестным отцом детей Фёдора Михайловича.

Интересуясь античной лирикой, особенно Гомером и Горацием, Майков был также прекрасным переводчиком европейской поэзии — Гёте, Лонгфелло, Мицкевича и др.

Одним из любимых занятий Майкова была рыбалка

В зрелом возрасте интерес поэта к античной истории и культуре угасает. Чем старше становится Майков, тем больше он концентрируется на духовном прошлом России, — древнерусской истории и фольклоре славян, пишет произведения на исторические темы, переводит песни славянских народов. Вершиной этого интереса стал один из лучших поэтических переводов «Слова о полку Игореве» (1866–1870).

Язычник или христианин?

С легкой руки писателя и литературного критика Дмитрия Мережковского и ряда литераторов возникло мнение, будто Майков, несмотря на частое обращение к христианским образам и мотивам в своей лирике, обладает языческим мироощущением — его неподдельный интерес к античной литературе и истории, пластичность и зримость образов способствовали появлению такого представления.

Аполлон Майков. Фото 1890-х годов

Однако сам Аполлон Майков, выросший в православной семье, называл себя христианином.

Многие стихотворения Майкова лучшими поэтическими образцами подлинного христианского переживания:

Не говори, что нет спасенья,
Что ты в печалях изнемог:
Чем ночь темней, тем ярче звёзды,
Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…

О произведении

Фёдору Достоевскому очень нравилось стихотворение Майкова «Дорог мне, перед иконой…». О нем он писал в письме автору: «…бесподобно. И откуда Вы слов таких достали! Это одно из лучших стихотворений Ваших…».

«Лепта вдовы». Гюстав Доре

Герой стихотворения Майкова находится в состоянии деятельного созерцания, наблюдения (что свойственно лирике «чистого искусства»).

Для поэзии Майкова характерна точность и конкретность в описаниях, поэтому и здесь образы, использованные поэтом, просты. Однако текст обладает дополнительным, духовным планом. Внимание стоящего в храме сосредоточено на свете церковных свечей. Возжигание и горение свечей — это особая часть службы, добровольное подношение жертвы Богу и храму. Свет свечи — это свет веры. Горение свечи перед иконой являет всю теплоту искренней любви к Богу, Божией Матери и святым.

Молящаяся девушка, 1851. Яков Капков

С каждой свечой герой стихотворения постепенно связывает чью-то конкретную молитву. В храме, освещенном свечными огнями, к Божественному свету устремлены молитвы одинокой вдовицы, бедняка, убийцы и самого героя, от лица которого ведется поэтический рассказ и душе которого удалось сквозь свет свечи на мгновение узреть вечность.

Религиозная лексика

В своем небольшом стихотворении Аполлон Майков использует много слов из церковного обихода.

Риза — здесь слово употреблено в значении металлического оклада на иконе, оставляющего открытыми только руки и лицо образа.

Ярый — здесь Майков использует не основное значение прилагательного («яростный»), а более редкое — яркий, сверкающий, чистый.

Клир — в христианской традиции так называется состав служителей (как священнослужителей — священника и дьякона, так и церковнослужителей — псаломщиков и других) какой-либо одной церкви; хор.

Упованье — твердая, стойкая надежда на что-нибудь или на кого-нибудь.

Лепта — здесь употреблено в значении подаяния, скромного пожертвования, малого посильного вклада.

Майков использует устойчивый образ, истоки которого — в Новом Завете. В Евангелии от Марка (12:41–44) и в Евангелии от Луки (21:1–4) рассказывается о том, как некая вдова пожертвовала в сокровищницу храма скромное подаяние — всего две лепты (медная монета). Это приношение в Библии противопоставлено щедрым подношениям богачей: если они жертвуют от избытка, то такие дары не имеют никакой ценности. Вдова, будучи бедной женщиной, внесла подаяние, лишив себя всего необходимого. Для Господа такая жертва гораздо важнее и дороже. Интересно, что в стихотворении Майкова появляется образ вдовицы с мелкой медной монетой. Слово же лепта употреблено применительно к бедняку, который тоже сделал скромное пожертвование.

Источник

Чем ночь темней, тем ярче звёзды

Чем глубже скорбь, тем ближе Бог.
Из стиха А.Майкова

Вспомнились мне эти глупые строки, которые стали чуть ли не неким «народным афоризмом» и, как мне кажется, даже использовались в некоторых литературных произведениях тоже в виде «вечной истины», в связи с перечтением «Звёздных дневников Ийона Тихого» Станислава Лема.
Читал и перечитывал его произведения не раз и при каждом обнаруживал что-то новое для себя, как будто незамеченное мной (хотя в памяти сохранённое) раньше.
Блестящие по неудержимой лемовской фантазии и искрящемуся юмору рассказы!
Вечная и светлая память такому незаурядному таланту!

А вспомнились мне эти псевдо глубокомысленные слова Майкова при перечтении «Путешествия Двадцать Второго».
Они, строки эти, могли бы стать хорошим эпиграфом к событиям, описанным в путешествии.

Вообще говоря, такие фантазии Лема являются хорошим подтверждением некого умозаключения, мною высказанного, что чем «несерьёзнее» проза или поэзия у талантливого автора, тем более оригинальные и глубокие мысли в ней исподволь заключаются. (Сильно подозреваю, что именно Лем и вызвыл к жизни эту мысль!)

Наш герой снова улетает и натыкается на довольно пустынную планету, где меж скал бегает человек в белой рясе и машет руками. Ийон, конечно же, опускается на неё и знакомится с отцом Лацимоном, руководителем христианской миссии в радиусе ближайших шестисот световых лет. Отец Лацимон, истосковавшись по общению с людьми, делится с Ийоном своими заботами, как, например, то, что некие пятеричники с горячей планеты Антилены, мёрзнущие уже при плюс шестистах градусах по Цельсию, не проявляют ни малейшего интереса к проповедям о Рае, зато описания Ада вызывают у них живейший интерес. Другие, бжуты, к примеру, считают воскресение из мёртвых явлением, совершенно будничным и пастырям Ватикана крайне трудно объяснить им это редчайшее Божьей Милостью чудо!
У дартридов нет ни рук ни ног и креститься они могут ТОЛЬКО ХВОСТОМ, поэтому отец Лацимон ждёт ответа из апостолической столицы на Земле на вопрос, уместно ли такое крещение и согласно ли оно с духом Евангелия?
Под конец отец Лацимон рассказывает Ийону о трагической судьбе миссионера отца Орибазия, который стал епископом на планете, населённой мемногами, могучими, но необыкновенно добрыми и покладистыми разумными существами.
Вот мы и подошли к заглавию, терпеливый читатель!
Они внимательнейшим образом прослушали весь Ветхий и Новый Завет, Апокалипсис, Послания Апостолов и наконец отец Орибазий перешёл к Житиям Святых, особенно Святым Великомученникам (Это было его слабостью).
С жаром и неподдельными эмоциями он рассказал мемногам о Святом Иоанне, сваренном живьём в масле и тем заслужившим мученический венец, о святой Агнессе, ради ВЕРЫ пожертвовавшей головой, о святом Сeбастьяне, пронзённом множеством стрел и претерпевшем страшные мучения, за что в Раю встреченным ангельским славословием, о святых девственницах, сожжённых, четвертованных, колесованных, но принимавших эти сугубо телесные муки с восторгом, зная, что их бессмертные души наверняка будут одарены райским блаженством.
В общем, мемноги очень основательно всё восприняли и настойчиво выпрашивали у отца Орибазия,
хотел бы он тоже попасть в Рай и стать святым великомученником? На что отец Орибазий твёрдо отвечал, что это – его самая заветная мечта, которая, увы, для него, грешного, неосуществима. И что ради ближнего, хороший христианин должен пожертвовать всем, даже СВОЕЙ возможностью попасть в Рай.
Тогда мемноги …
Дальше всё ясно.
Они рыдали навзрыд, зная, что обрекают себя этими поступками на вечное проклятие, но ради любимого отца Орибазия, они были готовы на ВСЁ!

«Чем глубже скорбь, тем ближе Бог!»
9 III 2018

Источник