Чем заканчивается книга танец с драконами

И не должен был. В феодальной системе превыше всего стоит преданность своему непосредственному сеньеру. Для Штормовых лордов таковым был Ренли, после его смерти стал Станнис. Реальные счет Станнис мог предьявить только Тителлам, так как именно Мэйс Тиррел поддержал открытого узурпатора Ренли. Вассалы Тиреллов в этой ситуации измены не совершали, так как последовали за своим сеньером.
Правда с лордами-знаменосцами ситуация сложнее. Но рыцари и стража выполняют прикзания своего непосредтвенного начальства. Это есть прямым текстом в последнем рассказе про Дунка и Эгга, где Дунку говорят, что рыцари и простые воины, учавствовавшие в мятеже не понесут никакого серьезного наказания.

Тот же вопрос. Там (http://crows.ru/book5/tdwd_content.htm) онлайн один текст, а в их файле чуть-чуть другой, например:
Онлайн:
Глава 01
Карлик из бочки. Тирион

Он пил всю дорогу через Узкое море.
Корабль был маленьким, его каюта совсем крохотной, а капитан не позволял ему появляться на палубе. Из-за вздымающейся под ногами палубы его постоянно мутило, а вкус дрянной пищи казался еще отвратительней, когда он извергал ее обратно. К тому же, зачем есть солонину, засохший сыр и хлеб с червями, если есть вино? Оно было красным, сухим и очень крепким. Вином тоже порой тошнило, но его оставалось много.

Файл: Глава 1. Тирион
Он пил всю дорогу через Узкое море.
Корабль был маленьким, каюта Тириона – совсем крохотной, а капитан не позволял ему появляться наверху. Из-за ходившей ходуном под ногами палубы его постоянно мутило. Дрянная на вкус пища казалась ещё отвратительней, когда он извергал её обратно. К тому же, зачем нужны солонина, засохший сыр и червивый хлеб, если есть вино? Красное, кислое и очень крепкое. От вина тоже порой тошнило, но его было много.

Так какой вариант последний, более вычищенный, в файле или онлайн?

Если Подрик не успел откинуть копыта, то из петли должны были вынуть всех.

Без всяких «если». Впереди нас ждет замечательная сцена встречи Тириона и Подрика. Чувствую, Мартин, планируя развитие, не даст расправиться с парнем.

Ну, любя Мартина, я надеюсь, что сцена выйдет захватывающей.

Федор Алеев
Какой вы, однако, жалостливый. Серсею жалко не было ни разу. Она столько раз рыла ямы другим, что просто должна была хоть раз упасть сама.

Источник

Танец с драконами

— Я не предатель, — заявил рыцарь Грифоньего Насеста. — Я человек короля Томмена, и ваш.

Его слова сопровождал непрерывный капающий звук — снег на плаще рыцаря таял, и на пол натекла лужа. В Королевской Гавани снегопад продолжался почти всю ночь, и сугробы выросли уже по щиколотку.

Сир Киван Ланнистер поплотнее закутался в плащ:

— Это вы так говорите, сир. Но слова — ветер.

— Тогда позвольте мне доказать правдивость моих слов мечом, — из-за света факелов казалось, что длинные рыжие волосы и борода Роннета Коннингтона пылали. — Отправьте меня против моего дяди, и я принесу вам его голову, вместе с головой его фальшивого дракона.

Вдоль западной стены тронного зала выстроились копейщики Ланнистеров в алых плащах и украшенных львами полушлемах. Напротив них у противоположной стены в зеленых плащах стояли стражники Тиреллов. Холод в тронном зале был почти осязаем. Хотя ни королева Серсея, ни королева Маргери не находились в зале, их присутствие ощущалось — оно отравляло воздух, словно призраки на пиру.

Позади стола, за которым сидели пять членов королевского Малого Совета, будто огромный черный зверь притаился Железный Трон — его шипы, когти и лезвия частично скрывала тень. Киван Ланнистер чувствовал его за спиной, как зуд между лопатками. Легко можно было представить старого короля Эйериса, сидящего на нем с кровоточащим свежим порезом и сердито глядящего вниз. Но сегодня трон оставался пустым. Киван не видел надобности в присутствии Томмена. Пусть лучше мальчик побудет с матерью. Только Семеро знали, как долго мать и сын смогут еще пробыть вместе до суда над Серсеей… и ее возможной казни.

Говорил Мейс Тирелл:

— Придет время, и мы разберемся с вашим дядей и его фальшивым мальчишкой, — новый десница короля восседал на дубовом троне в форме руки — движимый нелепым тщеславием, его светлость повелел изготовить трон в тот же день, когда сир Киван согласился назначить его на желанную должность.

— Вы останетесь здесь, пока мы не будем готовы выступить. Тогда вы получите шанс доказать свою преданность.

Сир Киван не стал с этим спорить.

— Проводите сира Роннета назад в его покои, — сказал он. И проследите, чтобы он их не покидал. Несмотря на его громкие заверения, рыцарь Грифоньего Насеста оставался под подозрением. По общему мнению, наемники, высадившиеся на юге, находились под командованием одного из его родственников.

Когда эхо шагов Коннингтона стихло, великий мейстер Пицель тяжело покачал головой:

— Однажды его дядя стоял там же, где сегодня стоял мальчишка, и рассказывал королю Эйерису, что доставит ему голову Роберта Баратеона.

Вот каково дожить до возраста Пицеля. Все, что видишь или слышишь, напоминает тебе о чем-то, что ты видел или слышал, когда был молод.

— Сколько конных латников прибыло в город с сиром Роннетом? — спросил сир Киван.

— Собака похожа на хозяина, — объявил Мейс Тирелл. — Согласен, черные плащи им пойдут. Я не потерплю подобный сброд в городской страже. — К золотым плащам добавилась сотня его собственных людей из Хайгардена, и его светлость собирался сопротивляться любой попытке уравновесить их количество воинами с Запада.

Сколько бы я ему ни дал, он захочет больше. Киван Ланнистер начинал понимать, почему Серсея прониклась к Тиреллам такой злобой. Но не время было провоцировать открытую ссору. И Рендилл Тарли, и Мейс Тирелл привели свои армии в Королевскую Гавань, в то время как лучшие силы дома Ланнистеров оставались в речных землях и таяли с каждым днем.

— Люди Горы всегда были бойцами, — произнес он примирительным тоном, — а против наемников нам может понадобиться каждый меч. Если это действительно Золотые Мечи, как настаивают шептуны Квиберна…

— Называйте их, как хотите, — сказал Рендилл Тарли, — они все равно останутся всего лишь проходимцами.

— Возможно, — согласился сир Киван. — Но чем дольше мы не обращаем внимания на этих проходимцев, тем сильнее они становятся. Мы подготовили карту — карту их вторжения. Великий мейстер?

Карта была прекрасна: нарисованная мастером на тончайшем пергаменте и такая огромная, что заняла весь стол.

— Здесь, — указал Пицель рукой, покрытой старческими пятнами. Там, где рукав его мантии съехал набок, виднелась складка бледной кожи, свисавшей с предплечья. — Здесь и здесь. По всему побережью и на островах. Тарт, Ступени, даже Эстермонт. А теперь мы получаем сообщения, что Коннингтон движется к Штормовому Пределу.

— Если это действительно Джон Коннингтон, — добавил Рендилл Тарли.

— Штормовой Предел, — проворчал лорд Мейс Тирелл. — Он не сможет взять Штормовой Предел. Даже будь он самим Эйегоном Завоевателем. Но даже если и возьмет, что с того? Сейчас его удерживает Станнис. Пусть замок переходит от одного самозванца к другому, почему мы должны тревожиться? Я снова захвачу его, после того как суд подтвердит невиновность моей дочери.

Интересно, как ты можешь снова захватить его, если никогда раньше не захватывал?

— Я понимаю, милорд, но…

Тирелл не дал ему закончить:

— Обвинения против моей дочери — грязная ложь. Я опять спрашиваю: почему мы должны участвовать в этом балагане? Пусть король Томмен объявит мою дочь невиновной, сир, и положим конец нелепости здесь и сейчас.

Сделаешь так, и слухи будут преследовать Маргери до конца жизни.

— Никто не сомневается в невиновности вашей дочери, милорд, — солгал сир Киван, — но Его Святейшество настаивает на суде.

Лорд Рендилл фыркнул:

— Во что же мы превратились, если королям и знатным лордам приходится плясать под чириканье воробьев.

— У нас повсюду враги, лорд Тарли, — напомнил сир Киван. — Станнис на севере, железные люди на западе, наемники на юге. Бросьте вызов верховному септону — и по сточным канавам Королевской Гавани тоже потечет кровь. Если верующие посчитают, что мы идем против богов, это толкнет их в объятия того или другого потенциального узурпатора.

Мейс Тирелл остался непреклонен:

— Как только Пакстер Редвин очистит моря от железных людей, мои сыновья захватят Щиты. Станниса прикончат снегопады или Болтон. Что касается Коннингтона…

— Если это действительно он, — вставил лорд Рендилл.

— …что касается Коннингтона, — повторил Тирелл, — какими победами он вообще известен, что мы должны его бояться? Он мог бы покончить с восстанием Роберта у Каменной Септы — но потерпел неудачу. Так же, как постоянно терпят неудачи Золотые Мечи. Да, некоторые, возможно, поспешат присоединиться к ним. Для королевства будет только лучше, если оно избавится от таких глупцов.

Хотелось бы сиру Кивану разделять его уверенность. Он немного знал Джона Коннингтона — горделивый юноша, самый упрямый из стаи молодых лордов, окружавших принца Рейегара Таргариена и соперничавших за его благосклонность. Высокомерный, но способный и энергичный. Именно за это и за военное мастерство Безумный Король Эйерис назначил его десницей. Бездействие старого лорда Мерривезера позволило восстанию пустить корни и разрастись, и Эйерис искал кого-то молодого и решительного, способного противостоять молодости и решительности Роберта. «Слишком рано, — объявил лорд Тайвин, когда новость о выборе короля достигла Утеса Кастерли. — Коннингтон слишком молод, слишком дерзок, слишком жаждет славы».

Колокольная Битва подтвердила справедливость его слов. Сир Киван ожидал, что после нее у Эйериса не останется другого выбора, кроме как снова призвать Тайвина… но Безумный Король обратился к лордам Челстеду и Россарту, за что поплатился и жизнью, и короной. Но все произошло так давно. Если это и впрямь Джон Коннингтон, то он уже другой человек. Старше, жестче, опытнее… опаснее.

— Возможно, у Коннингтона есть не только Золотые Мечи. Говорят, с ним претендент на трон, из Таргариенов.

— Мальчишка-самозванец, вот кто у него есть, — ответил Рендилл Тарли.

— Может быть. А может, и нет. — Киван Ланнистер был здесь, в этом самом зале, когда Тайвин положил к подножию Железного Трона тела детей принца Рейегара, завернутые в алые плащи. В девочке легко узнавалась принцесса Рейенис, но вот мальчик… вместо лица — кошмарное месиво из костей, мозга и запекшейся крови, да несколько прядей светлых волос. Никто из нас не всматривался. Тайвин сказал, что это принц Эйегон, и мы поверили ему на слово. — До нас также дошли слухи с востока. Еще Таргариен, и тут происхождение не вызывает ни у кого вопросов. Дейенерис Бурерожденная.

— Такая же безумная, как ее отец, — заявил лорд Мейс Тирелл.

Тот самый отец, которого Хайгарден и дом Тиреллов поддерживали до его печального конца, и даже после.

— Может, она и безумна, — возразил сир Киван, — но когда на запад приносит так много дыма, очевидно, что где-то на востоке пожар.

Великий мейстер Пицель кивнул головой:

— Драконы. Эти же слухи дошли и до Староместа. Их так много, что не считаться с ними уже нельзя. Королева с серебристыми волосами и тремя драконами.

— На краю света, — добавил Мейс Тирелл. — Королева Залива Работорговцев, да. Ну и пусть забирает его.

— Здесь я с вами согласен, — сказал сир Киван, — но в жилах девчонки течет кровь Эйегона Завоевателя, и я не думаю, что она довольствуется вечным пребыванием в Миэрине. И если она доберется до наших берегов и объединит силы с лордом Коннингтоном и его принцем, настоящим или нет… Мы должны уничтожить Коннингтона и его претендента на трон сейчас, пока Дейенерис Бурерожденная еще не пришла на запад.

Мейс Тирелл скрестил руки:

— Именно этим я и собираюсь заняться, сир. После суда.

— Наемники сражаются за деньги, — объявил великий мейстер Пицель. — Имея достаточно денег, мы могли бы убедить Золотых Мечей выдать нам лорда Коннингтона и самозванца.

— О да, будь у нас золото, — согласился сир Харис Свифт. — Увы, милорды, в наших хранилищах в достатке лишь крыс да тараканов. Я снова написал мирийским банкирам. Если они согласятся возместить долг короны браавосцам и, помимо этого, дадут нам новый заем, может, нам не придется поднимать налоги. В противном случае…

— Как известно, магистры Пентоса тоже дают ссуды, — заметил сир Киван. — Попробуйте и такой вариант. — Вероятность получить помощь от пентошийцев была еще меньше, чем от мирийских менял, но попытаться все равно стоило. Если не удастся найти новый источник денег или убедить Железный Банк повторно выдать ссуду, то у него не останется другого выхода — только выплачивать долги короны золотом Ланнистеров. Он не осмелится прибегнуть к новым налогам, не сейчас, когда Семь Королевств бурлят от восстаний. Половина лордов королевства не отличит взимание налога от тирании, и в мгновение ока переметнется к ближайшему узурпатору, чтобы сберечь пару медяков. — Если и это не удастся, то, скорее всего, вам придется отправиться в Браавос, чтобы самому вести переговоры с Железным Банком.

Сир Харис пришел в ужас:

— Вы же мастер над монетой, — резко ответил лорд Рендилл.

— Верно, — седой пушок на кончике подбородка Свифта задрожал от ярости. — Но надо ли мне напоминать милорду, что не я создал эту проблему? И не все из нас имели возможность пополнить казну трофеями из Девичьего Пруда или Драконьего Камня.

— Я возмущен вашим намеком, Свифт, — ощетинился Мейс Тирелл. — На Драконьем Камне не было найдено ничего ценного, уверяю вас. Люди моего сына обыскали каждый дюйм этого сырого мрачного острова и не нашли ни драгоценных камней, ни хоть крупицы золота. Как и никаких следов легендарного тайника с драконьими яйцами.

Киван Ланнистер собственными глазами видел Драконий Камень. Он сильно сомневался, что Лорас Тирелл обыскал каждый дюйм древней твердыни. Ее все-таки возвели валирийцы, а от всего, что они делали, разило магией. Сир Лорас был молод и склонен к скоропалительным выводам юности, и к тому же серьезно ранен при штурме замка. Но не стоило говорить Тиреллу, что его любимый сын мог ошибаться.

— Будь на Драконьем Камне богатство, его нашел бы Станнис, — заявил он. — Идем дальше, милорды. Как вы, возможно, помните, у нас есть две королевы, которые предстанут перед судом по обвинению в государственной измене. Моя племянница сообщила мне, что избрала испытание поединком. За нее выступит сир Роберт Стронг.

— «Безмолвный Великан», — скривился лорд Рендилл.

— Скажите мне, сир, откуда взялся этот человек? — спросил Мейс Тирелл. — Почему мы раньше не слышали его имени? Он не разговаривает, он не показывает свое лицо, его никто не видел без доспехов. Можем мы быть уверены, что он вообще рыцарь?

Мы даже не знаем, живой ли он. Меррин Трант уверял, что Стронг не ест и не пьет, а Борос Блаунт пошел еще дальше и сообщил, что ни разу не видел, как тот пользуется уборной. Зачем ему? Мертвые не срут. У Кивана Ланнистера были серьезные подозрения относительно того, кем в действительности являлся сир Роберт под своими блистающими белыми доспехами. Подозрения, которые, несомненно, разделялись Мейсом Тиреллом и Рендиллом Тарли. Однако чье бы лицо ни скрывал шлем Стронга, оно должно пока сохраняться в тайне. Безмолвный Великан оставался единственной надеждой его племянницы. И будем молиться, что одолеть его действительно так сложно, как кажется. Но Мейс Тирелл, казалось, не видел ничего, кроме угрозы собственной дочери.

— Его Величество принял сира Роберта в Королевскую Гвардию, — напомнил ему сир Киван, — и Квиберн тоже поручился за этого человека. Как бы то ни было, нам нужно, чтобы сир Роберт выиграл поединок, милорды. Если мою племянницу признают виновной в изменах, под вопросом окажется законнорожденность ее детей, а если Томмен перестанет быть королем, то и Маргери больше не будет королевой, — он дал Тиреллу возможность переварить сказанное. — Что бы ни натворила Серсея, она все еще дочь Утеса. Она моей крови, и я не допущу, чтобы ее казнили как изменницу. Но я принял меры, чтобы лишить ее клыков. Ее стража распущена, я заменил всех своими людьми. Вместо фрейлин ей теперь будут прислуживать септа и три послушницы, выбранные верховным септоном. У нее больше не будет права голоса ни в вопросах управления королевством, ни в вопросах воспитания Томмена. После суда я собираюсь отправить ее обратно в Утес Кастерли и проследить, чтобы она оставалась там. Надеюсь, этого будет достаточно.

Остальное он оставил при себе. Серсея теперь была порченым товаром, ее правление подошло к концу. Каждый попрошайка и поваренок в городе видели ее в минуты позора, каждая уличная девка или кожевник, от Блошиного Конца до Вонючей Канавы таращились на ее наготу, ползая жадными взглядами по ее груди, животу и промежности. Ни одна королева не смогла бы править после такого. В золоте, шелках и изумрудах Серсея была королевой, почти божеством, но голая она стала всего лишь человеком, стареющей женщиной с растяжками на животе и начавшими обвисать грудями… на что с радостью обратили внимание своих мужей и любовников мегеры из толпы. Лучше жить с позором, чем умереть с достоинством, сказал себе сир Киван.

— Больше проблем с моей племянницей не будет, — пообещал он Мейсу Тиреллу. — Даю слово, милорд.

Тирелл неохотно кивнул:

— Как скажете. Моя Маргери предпочитает суд святой веры, чтобы все королевство смогло стать свидетелем ее невиновности.

Если твоя дочь и в самом деле так невинна, как ты нас уверяешь, то почему же с тобой должна быть целая армия, когда она предстанет перед обвинителями? мог бы спросить сир Киван.

— Надеюсь, это произойдет скоро, — произнес он вслух и повернулся к великому мейстеру Пицелю. — Осталось еще что-нибудь?

Великий Мейстер заглянул в бумаги:

— Есть еще дело о наследовании Росби. Шесть наследников заявили свои права…

— Мы можем рассмотреть дело Росби позже. Что-то еще?

— Приготовления к прибытию принцессы Мирцеллы.

— Вот что получается, если иметь дело с дорнийцами, — сказал Мейс Тирелл. — Уверен, что девочке можно подобрать более удачную партию.

Например, твоего сына Вилласа? Она изуродована одним дорнийцем, он искалечен другим.

— Несомненно, — ответил сир Киван, — но у нас полно врагов и без оскорбленных дорнийцев. Если бы Доран Мартелл решил объединить свои силы с Коннингтоном и поддержать его фальшивого дракона, наше положениестало бы совсем бедственным.

— Может быть, мы сумеем убедить наших дорнийских друзей заняться лордом Коннингтоном? — предложил сир Харис Свифт, раздражающе хихикая. — Это избавило бы нас от проблем и кровопролития.

— Избавило бы, — устало согласился сир Киван. Пора заканчивать. — Благодарю вас, милорды. Предлагаю в следующий раз собраться через пять дней. После суда над Серсеей.

— Как скажете. И пусть Воин даст сил сиру Роберту, — Мейс Тирелл произнес слова неохотно, а вместо поклона лорду-регенту лишь слегка кивнул подбородком. Но это было хоть что-то, и сир Киван чувствовал признательность.

Рендилл Тарли покинул зал вместе со своим сеньором, их копейщики в зеленых плащах вышли вслед за ними. Тарли — вот кто по-настоящему опасен, раздумывал сир Киван, наблюдая за их уходом. Недалекий, но с железной волей, практичный, и лучший солдат, каким может похвастаться Простор. Но как же перетянуть его на нашу сторону?

— Лорд Тирелл меня не любит, — мрачным тоном заявил великий мейстер Пицель, когда десница вышел. — Это дело с лунным чаем… Я ни за что не стал бы говорить о нем, но мне приказала вдовствующая королева! Если будет угодно лорду-регенту, мой сон был бы крепче, если бы вы одолжили мне нескольких ваших гвардейцев.

— Лорд Тирелл может это неверно истолковать.

Сир Харис Свифт подергал себя за бородку:

— Мне тоже нужна охрана. Опасные времена.

Да, подумал Киван Ланнистер, и Пицель — не единственный член Совета, которого наш десница хотел бы поменять. У Мейса Тирелла был свой кандидат на должность лорда-казначея: его дядя, лорд-сенешаль Хайгардена, которого называли Гарт Тучный. Меньше всего мне нужен еще один Тирелл в Малом Совете. Перевес и так оставался не на его стороне. Сир Харис — отец его жены, на Пицеля тоже можно положиться. А вот Тарли принес присягу Хайгардену, как и Пакстер Редвин, лорд-адмирал, мастер над кораблями, в настоящее время ведущий свой флот вокруг Дорна, чтобы разобраться с железными людьми Эурона Грейджоя. Когда Редвин вернется в Королевскую Гавань, силы в совете окажутся равными: трое Ланнистеров и трое Тиреллов.

Седьмой голос будет у дорнийки, которая сейчас сопровождает домой Мирцеллу. Леди Ним. Но совсем не леди, если правдива хотя бы половина отчетов Квиберна. Незаконнорожденная дочь Красного Змея, обладательница почти такой же дурной славы, как у отца, намеревающаяся предъявить права на место в Совете, которое столь недолго занимал принц Оберин. Сир Киван не был пока готов сообщить Мейсу Тиреллу о ее прибытии. Он знал, что десница будет недоволен. Кто нам нужен, так это Мизинец. Петир Бейлиш обладал даром наколдовывать золотых драконов из воздуха.

Трое мужчин вместе вышли из тронного зала. Во внутреннем дворе крутился снег, словно запертый в клетке зверь, воющий и жаждущий вырваться на волю.

— Вам когда-нибудь было так же холодно? — спросил сир Харис.

— Не время рассуждать о холоде, — ответил великий мейстер Пицель, — когда мы стоим на морозе. — Он медленно пошел через двор к своим покоям.

Оставшиеся двое ненадолго задержались на ступенях тронного зала.

— Я не рассчитываю на мирийских банкиров, — сказал сир Киван тестю. — Лучше начинайте готовиться к поездке в Браавос.

Сира Хариса, похоже, эта перспектива не радовала:

— Если так нужно. Но повторюсь, не я создал проблему.

— Да. Серсея решила, что выплаты Железному Банку могут подождать. Мне отправить в Браавос ее?

Сир Харис заморгал:

— Ее Величество… она… она…

Сир Киван пришел ему на помощь:

— Это была шутка. Плохая шутка. Идите, найдите, где погреться у огня. Я собираюсь сделать то же самое, — он натянул перчатки и пошел по двору, сильно наклоняясь против ветра, его плащ хлопал и развевался за спиной.

Пересохший ров вокруг крепости Мейегора уже на три фута покрылся снегом, железные пики, выставленные вдоль него, сверкали от инея. Единственным проходом в крепость Мейегора или из нее был подвесной мост, перекинутый через ров. На дальнем конце моста всегда нес вахту рыцарь Королевской Гвардии. Сегодня на посту стоял сир Меррин Трант. Бейлон Сванн охотился в Дорне на рыцаря-негодяя Темную Звезду, тяжелораненый Лорас Тирелл оставался на Драконьем Камне, Джейме исчез в речных землях. В Королевской Гавани осталось лишь четверо Белых Мечей, но сир Киван приказал бросить Осмунда Кеттлблэка (и его брата Осфрида) в темницу вскоре после того как Серсея призналась, что они оба были ее любовниками. Теперь юного короля и королевскую семью защищали лишь Трант, никчемный Борос Блаунт и безмолвное чудовище Квиберна — Роберт Стронг.

Надо будет найти новые мечи для Королевской Гвардии. Рядом с Томменом должны быть семь достойных рыцарей. В прошлом королевские гвардейцы служили до самой смерти, что не помешало Джоффри разжаловать сира Барристана Селми, освобождая место для своего пса, Сандора Клигана. Этим прецедентом мог воспользоваться и Киван. Я мог бы надеть белый плащ на Ланселя, подумалось ему. Такая служба почетнее того, что он когда-либо сможет достичь с Сынами Воина.

В своих покоях Киван Ланнистер повесил промокший от снега плащ, стянул сапоги и приказал слуге подбросить свежих дров в огонь.

— Кубок подогретого вина мне бы сейчас не помешал, — сказал он, располагаясь у очага. — Займись этим.

У очага сир Киван быстро оттаял, а горячее вино приятно согрело его изнутри. Но от него клонило в сон, так что он не рискнул выпить еще бокал. День пока был далек от завершения. Его ждали отчеты, которые нужно прочитать, и письма, которые нужно написать. И ужин с Серсеей и королем. Благодарение богам, его племянница стала покорной и смиренной после своего искупительного шествия. Прислуживающие ей послушницы сообщали, что треть дня она проводит с сыном, еще треть — в молитве, а оставшееся время — в ванне. Она принимала ванну по четыре или пять раз в день, скоблила себя щетками из конского волоса и мылась едким щелочным мылом, будто хотела соскрести с себя кожу.

Ей теперь не избавиться от позора, как бы сильно она ни терла. Сир Киван вспомнил, какой она была девчонкой — полной жизни и озорства. А когда расцвела, ах… Существовала ли на свете девица, столь же приятная для глаз? Согласись Эйерис женить на ней Рейегара, скольких смертей удалось бы избежать? Серсея родила бы принцу сыновей, о которых он мечтал, — львов с фиолетовыми глазами и серебристыми гривами… И с такой женой Рейегар, может, и не взглянул бы дважды на Лианну Старк. Насколько Киван помнил, северная девушка отличалась своеобразной дикой красотой, но как бы ярко ни горел факел, ему не затмить восходящее солнце.

Но не стоило размышлять о проигранных битвах и непройденных дорогах. Это порок стариков. Рейегар женился на Элии Дорнийской, Лианна Старк умерла, Серсею взял в жены Роберт Баратеон, и вот к чему все привело. А сегодня вечером его собственная дорога приведет в покои племянницы, и ему придется встретиться лицом к лицу с Серсеей.

Мне не в чем себя винить, сказал себе сир Киван. Тайвин бы, несомненно, понял это. Ведь его дочь навлекла позор на наше имя, не я. То, что я сделал, я сделал на благо дома Ланнистеров.

Как будто его брат никогда не поступал так же. В последние годы жизни, после смерти их матери, отец завел любовницу — смазливую дочь свечника. Овдовевшие лорды нередко брали простолюдинок, чтобы согреть свою постель… Но вскоре лорд Титос начал сажать эту женщину рядом с собой на приемах, осыпать ее подарками и почестями и даже спрашивать ее мнение по государственным вопросам. Уже через год она увольняла слуг, командовала придворными рыцарями и даже выступала от имени лорда, когда тот бывал нездоров. Ее влияние столь возросло, что начали говорить, будто в Ланниспорте любой, кто хотел, чтобы его прошение услышали, должен был встать перед ней на колени и громко сказать свою просьбу ее лону… потому что уши Титоса Ланнистера находились между ног его дамы. Она даже начала носить драгоценности их покойной матери.

Так продолжалось до дня, когда сердце их лорда-отца разорвалось в груди во время подъема по крутой лестнице к ней в спальню. Все корыстолюбцы, называвшие себя друзьями и обхаживавшие ее в надежде на благосклонность, исчезли в один миг — после того как Тайвин приказал раздеть ее догола и провести по Ланниспорту к докам, будто обычную шлюху. Хотя женщину никто и пальцем не тронул, это шествие означало конец ее власти. Конечно, Тайвин и предполагать не мог, что такая же судьба ожидала его собственную золотую дочку.

— Так было нужно, — пробормотал сир Киван, допивая вино. Его Святейшество следовало умиротворить. В предстоящих битвах Томмену понадобится поддержка святой веры. А Серсея… Золотой ребенок превратился в тщеславную, глупую, алчную женщину. Оставь ее управлять государством, и она погубила бы Томмена так же, как и Джоффри.

За окном начавшийся ветер скребся в ставни покоев. Сир Киван заставил себя подняться. Пора встретиться с львицей в ее логове. Мы вырвали ей когти. Правда, Джейме… Но нет, он не будет думать об этом.

Войдя в королевские покои, сир Киван увидел, что вместе с мальчиком-королем и его матерью там находится сир Борос Блаунт в чешуйчатой кольчуге, покрытой эмалью, белом плаще и полушлеме. Выглядел он неважно. В последнее время Борос заметно поправился в талии, лицо его оплыло, а цвет кожи казался нездоровым. Он опирался спиной на стену, как будто стоять для него было слишком сложной задачей.

Ужин подали три послушницы, чистенькие девочки из хороших семей, в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет. В своих белых шерстяных одеяниях каждая казалась еще невиннее и неискушеннее предыдущей. Тем не менее, верховный септон настоял, чтобы ни одна из девушек не прислуживала королеве более недели, чтобы не дать Серсее возможности развратить их. Они следили за гардеробом королевы, готовили ей ванну, наливали вино, меняли постельное белье по утрам. Каждую ночь одна из послушниц делила с королевой постель, чтобы убедиться, что никто не составляет той компанию, а две других ночевали в смежной комнате вместе с приглядывавшей за ними септой.

Долговязая, словно аист, девочка со следами оспы на лице проводила его к королевским особам. Когда он вошел, Серсея поднялась и легко поцеловала его в щеку.

— Дорогой дядя, как мило, что ты согласился поужинать с нами. — Королева была одета скромно, как добропорядочная мать семейства — в темно-коричневое платье, застегнутое до горла и зеленую накидку с капюшоном, прикрывавшим обритую голову. До своего шествия она бы выставила лысый череп напоказ, надев золотую корону прямо на него.

— Проходи, присаживайся, — сказала она. — Хочешь вина?

— Да, немного, — он присел, все еще настороженно.

Веснушчатая послушница наполнила их чаши горячим вином с пряностями.

— Томмен говорит мне, что лорд Тирелл собирается заново выстроить башню Десницы, — завела разговор Серсея.

Сир Киван утвердительно кивнул:

— Он говорит, что новая башня будет в два раза выше той, которую ты сожгла.

Серсея хрипло рассмеялась:

— Длинные копья, высокие башни… лорд Тирелл на что-то намекает?

Это заставило его улыбнуться. Хорошо, что она еще помнит, как смеяться. Когда он спросил, получает ли она все, что ей необходимо, королева ответила:

— Мне хорошо прислуживают. Девочки милы, а добрые септы следят за тем, чтобы я молилась. Но когда моя невиновность будет доказана, я бы хотела, чтобы мне вернули Таэну Мерривезер. Она могла бы привезти ко двору своего сына. Томмену надо общаться с другими мальчиками, друзьями благородного происхождения.

Это была скромная просьба. Сир Киван не видел причин не удовлетворить ее. Он мог бы сам взять на воспитание мальчика Мерривезеров, а леди Таэна отправилась бы на Утес Кастерли вместе с Серсеей.

— Я пошлю за ней после суда, — пообещал он.

Давно король не казался Кивану Ланнистеру таким счастливым. Все время, от супа до десерта, Томмен болтал о подвигах своих котят, попутно скармливая им кусочки щуки с королевской тарелки.

— Вчера я видел за окном этого злого кота, — в какой-то момент сообщил он сиру Кивану, — но сир Попрыгунчик зашипел на него, и тот убежал прочь по крышам.

— Злой кот? — переспросил заинтересовавшийся беседой сир Киван. Какой милый мальчик.

— Старый черный котяра с порванным ухом, — объяснила Серсея. — Грязная тварь с мерзким характером. Он однажды расцарапал Джоффу руку, — она скривилась. — Я знаю, коты нужны, чтобы изводить крыс, но этот… Говорят, он нападает даже на воронов в воронятне.

— Я распоряжусь, чтобы крысоловы изловили его, — сиру Кивану никогда не доводилось видеть свою племянницу такой тихой, смиренной и сдержанной. Он полагал, что это к лучшему, но испытывал и некоторую печаль. В ней потух огонь, который горел так ярко. — Ты не спросила о брате, — сказал он, пока они ожидали пирожные с кремом, любимое угощение короля.

Серсея подняла голову, ее зеленые глаза засияли в свете свечей.

— Джейме? Есть новости о нем?

— Ни слова. Серсея, возможно, тебе надо готовить себя к…

— Если бы он умер, я бы знала. Мы вместе пришли в этот мир, дядя. Он бы не покинул его без меня. — Она пригубила вино. — А вот Тирион может уйти, когда сочтет нужным. Как я понимаю, о нем тоже ничего не слышно.

— Нет, в последнее время никто не пытался продать нам голову карлика.

— Дядя, можно задать тебе вопрос?

— Твоя жена… планируешь ли ты привезти ее ко двору?

— Нет. — Дорна, кроткая душа, хорошо чувствовала себя лишь дома, в окружении друзей и родных. Она ладила с детьми, мечтала о внуках, молилась по семь раз на дню, любила вышивание и цветы. В Королевской Гавани она будет так же счастлива, как один из котят Томмена в змеиной яме. — Моя леди-супруга не любит путешествовать. Ее место — в Ланниспорте.

— Мудра женщина, знающая свое место.

Ему не понравилось, как это прозвучало.

— Что ты имеешь в виду?

— Именно то, что сказала, — Серсея протянула чашу, и веснушчатая девушка вновь наполнила ее. Подали пирожные с кремом, и разговор перешел в более непринужденное русло. Только после того, как Борос Блаунт сопроводил Томмена с котятами в королевскую опочивальню, речь зашла о суде над королевой.

— Братья Осни не будут стоять в стороне и смотреть, как того казнят, — предупредила Серсея.

— Я на это и не рассчитывал, потому и приказал взять обоих под стражу.

Она, похоже, была ошеломлена.

— За какие преступления?

— Блуд с королевой. Как сообщил мне Его Святейшество, ты призналась, что спала с обоими. Ты что, забыла?

— Нет. Что ты собираешься с ними делать?

— Отправлю на Стену, если они признают свою вину. Если будут отрицать, у них есть возможность встретиться с сиром Робертом. Подобных людей не стоит возносить так высоко.

Cерсея опустила голову.

— Я… Неверно оценила их.

— Похоже, ты неверно оценила многих.

Он бы сказал и больше, но тут вернулась круглощекая темноволосая послушница:

— Милорд, миледи, прошу прощения за вторжение, но внизу ждет мальчик. Великий мейстер Пицель срочно просит лорда-регента о встрече.

Черные крылья, черные вести, подумал сир Киван. Может быть, пал Штормовой Предел? Или пришли известия от Болтона с Севера?

— Возможно, это новости о Джейме, — произнесла королева.

Был лишь один способ узнать. Сир Киван поднялся:

— Прошу меня извинить, — перед уходом, он опустился на одно колено и поцеловал руку племянницы. Если безмолвный великан не справится, возможно, это последний поцелуй в ее жизни.

Посланником оказался мальчик лет восьми-девяти; он был так сильно укутан в меха, что выглядел похожим на медвежонка. Трант не пустил его в крепость Мейегора, а заставил ждать на подвесном мосту.

— Иди, поищи, где погреться, парень, — посоветовал сир Киван, вкладывая пенни в его руку. — Я хорошо знаю дорогу к воронятне.

Снегопад наконец-то прекратился. Сквозь пелену разорванных облаков проглядывала полная луна, пухлая и белая, словно ком снега. Звезды сияли холодным далеким светом. Сир Киван шел через внутренний двор, и замок казался ему незнакомым местом: башни отрастили ледяные клыки, а знакомые дорожки скрылись под белым одеялом. Одна сосулька, длинная, как копье, упала и разбилась возле его ног. Осень в Королевской Гавани, мрачно подумал он. Каково же сейчас на Стене?

Дверь открыла девочка-служанка, тощее существо в подбитом мехом одеянии, слишком большом для нее. Сир Киван потопал ногами, чтобы сбить снег с сапог, снял плащ и бросил его девочке.

— Великий мейстер ожидает меня, — объявил он.

Девочка кивнула, серьезно и безмолвно, и указала на лестницу.

Покои Пицеля находились под воронятней и представляли собой анфиладу просторных комнат, заставленных шкафами с травами, мазями, настойками; загроможденных полками с книгами и свитками. Сиру Кивану эти комнаты всегда казались слишком душными. Но не сегодня. Стоило войти в дверь, как холод становился осязаемым. В очаге остались лишь черный пепел и тлеющая зола. Кое-где несколько мерцающих свечей отбрасывали пятна тусклого света.

Остальное было окутано тенями… кроме места под открытым окном, там, где ветер кружил россыпь ледяных кристаллов, переливавшихся в лунном свете. На подоконнике топтался ворон — светлый, огромный, взъерошенный. Самый большой ворон, какого доводилось видеть Кивану Ланнистеру. Больше любого охотничьего сокола Утеса Кастерли, больше самой огромной совы. Вокруг птицы вился снег, луна окрашивала ее перья в серебристый цвет.

Не серебристый. Белый. Птица белая.

Белые вороны Цитадели не доставляли послания, как их темные родичи. Они вылетали из Староместа лишь с одной целью — возвестить о смене времен года.

— Зима, — произнес сир Киван. Слово повисло в воздухе белым облачком. Он отвернулся от окна.

Вдруг что-то ударило его в грудь между ребрами, сокрушительно, будто кулак великана. У него перехватило дыхание, и он, накреняясь, отступил назад. Белый ворон взмыл в воздух, задев его голову бледными крыльями. Сир Киван осел на подоконник. Что… Кто… Стрела вошла в его грудь почти по самое оперение. Нет. Нет, так умер мой брат. Вокруг древка появилась кровь.

— Пицель, — пробормотал он в смятении. — Помогите мне… Я…

И тут он увидел. Великий мейстер Пицель сидел за столом, его голова покоилась на огромном фолианте в кожаном переплете. Спит, подумал Киван… но потом моргнул и заметил глубокую красную рану на покрытом пятнами черепе старика, а под его головой — лужу крови, обагрившей страницы книги. Повсюду вокруг свечи виднелись кусочки кости и мозга, словно островки в озере расплавленного воска.

Он просил охрану, подумал сир Киван. Мне следовало послать к нему стражников. Неужели Серсея с самого начала была права? Неужели это работа его племянника?

— Тирион? — позвал он. — Где…?

— Далеко отсюда, — ответил смутно знакомый голос.

Он стоял в тени около книжного шкафа, пухлый, с бледным лицом, круглыми плечами, сжимая арбалет в мягких напудренных руках. Его ноги стискивали шелковые туфли.

Евнух опустил арбалет.

— Сир Киван. Простите меня, если сможете. Я не испытываю к вам враждебности. Я поступил так не из злого умысла. Это нужно для королевства. Для детей.

У меня есть дети. У меня есть жена. О, Дорна… Его накрыло болью. Он закрыл глаза, вновь открыл их.

— Здесь… здесь, в замке сотни стражников Ланнистеров.

— Но, к счастью, ни одного в этой комнате. Мне больно так поступать, милорд. Вы не заслуживаете смерти в одиночестве, в такую холодную, темную ночь. Вас много таких, хороших людей на службе дурных идей… но вы угрожали разрушить то хорошее, что сделала королева: примирить Хайгарден и Утес Кастерли, связать святую веру с вашим маленьким королем, объединить Семь Королевств под властью Томмена. Так что…

Налетел порыв ветра, и сира Кивана бросило в дрожь.

— Вам холодно, милорд? — спросил Варис. — Прошу прощения. Умирая, великий мейстер обделался, и вонь была настолько мерзкой, что я боялся умереть от удушья.

Сир Киван попытался встать, но силы покинули его. Он не чувствовал ног.

— Я решил, что арбалет подойдет. У вас было много общего с лордом Тайвином, почему бы и не это тоже? Ваша племянница решит, что убийство организовали Тиреллы, возможно, при содействии Беса. Тиреллы будут подозревать ее. Кто-нибудь где-нибудь найдет способ обвинить дорнийцев. Сомнения, разобщенность и недоверие уничтожат опору под ногами вашего мальчишки-короля, в то время как Эйегон поднимет свое знамя над Штормовым Пределом, и лорды королевства соберутся вокруг него.

— Эйегон? — сначала Киван не понимал, о ком речь. Потом вспомнил. Младенец, завернутый в алый плащ, запачканный кровью и мозгами. — Мертв. Он мертв.

Киван Ланнистер попытался позвать… стражу, жену, брата… но не мог выговорить ни слова. Из его рта вытекла тонкая струйка крови. Тело сотрясали судороги.

— Простите, — Варис заломил руки. — Я знаю, вы страдаете, а я тут стою и продолжаю болтать, словно глупая старуха. Пора покончить с этим, — евнух поджал губы и тихо свистнул.

Сир Киван был холоден, как лед, и каждый дававшийся с трудом вздох отзывался болью. Он мельком увидел движение, услышал мягкое шарканье обутых в тапочки ног по каменному полу. Из темноты возник ребенок, бледный мальчик в истрепанной одежде, не старше девяти-десяти лет. Еще один поднялся из-за кресла великого мейстера. Девочка, открывавшая дверь, тоже была здесь. Они окружили его — полдюжины детей с бледными лицами и темными глазами, мальчики и девочки.

Источник

• ← Чем заканчивается книга сумеречные охотники
• Чем заканчивается книга тень и кость →