Чем занимаются историки что они изучают
Историк
Исто́рик — учёный, изучающий историю, исторический процесс, литературу и культуру.
Профессиональные историки работают в университетах, в академических центрах и музеях, школах и других учреждениях среднего общего образования.
Историк изучает прошлое человечества во всем его многообразии, используя знания о всевозможных исторических фактах и процессах, воссоздает картину жизни государства, народов и отдельных людей в разные времена. Устанавливает закономерности развития общества и выявляет причинно-следственные связи между произошедшими событиями.
В зависимости от сферы интересов, история и специалисты делятся на следующие кафедры и дисциплины:
История изучает жизнь человечества на протяжении нескольких тысяч лет. Можно выделить историю древнего мира, средних веков, историю нового времени. Основной работой историка является сбор и интерпретация исторической информации путем проведения исследовательских работ и изысканий, работой с архивными материалами и документами. Он должен прочитать древний текст. установить автора, адресата, дату написания, вид документа, затем синтезировать информацию источника и информацию об источнике и дать интерпретацию полученным данным. В этом ему помогают такие специальные дисциплины, как нумизматика, геральдика, сфрагистика (наука о печатях), палеография и т.д. Уровень общения в работе историка минимальный при исследовательской работе и достаточно интенсивный при исследовательской деятельности.
Специфика профессии: Интересный, но очень кропотливый труд в библиотеках, архивах и хранилищах, выставочных залах и запасниках музеев, общение с частными коллекционерами. Нередко историки выезжают в археологические и этнографические экспедиции, участвуют в научных конференциях и симпозиумах. Специалисты, изучающие историю зарубежных стран, нередко отправляются в зарубежные командировки. Эта профессия привлекает и мужчин, и женщин.
Области применения: Работают в учебных заведениях различного профиля, в архивах, библиотеках, музеях.
Доминирующая профессиональная направленность: На работу со знаковыми системами (тексты, числа, формулы и т. п.), а также на работу с людьми.
Доминирующие интересы: История. Обществоведение. Археология… Сопутствующие: География. Искусство. Иностранный язык.
Историк: учеба, работа и перспективы
Профессия историка не такая скучная, как может показаться. Современный специалист изучает и фиксирует данные о глобализации, миграции, технологических революциях и не только. Рассмотрим, где он может работать и строить карьеру.
Кратко об истории
Среди первых историков наиболее известным является Геродот. Он вел сбор документальных материалов, самостоятельно занимался проверкой их достоверности и упорядочивал их, приводя к форме рассказов. Его труд был высоко оценен знаменитым римским оратором и государственным деятелем Цицероном. Он назвал Геродота «отцом истории».
В России, как и в западноевропейских странах, у истоков исторической науки стояли произведения, изложение событий в которых шло строго по хронологии (зарубежные историографы именуют их хрониками, а наши – летописями). В этих сочинениях уже прослеживаются первые попытки научного анализа. Летописцы не только пересказывали события, но и старались объяснить их, определить причинно-следственную связь между ними и раскрыть значение для общества.
В отдельную науку история оформилась в 18 столетии. Первым российским ученым-историком называют Василия Татищева. В своих работах он пользовался методами научного исследования, хотя и излагал материалы в форме летописи. Поэтому характерными чертами его трудов были тяжелый язык и сложность для восприятия.
Прорыв в российской историографии совершил Николай Карамзин. Он стал использовать для написания научных работ доступный для понимания, простой литературный язык. Его многотомный труд под названием «История государства Российского» (1818) побудил общество интересоваться прошлым страны. В этом заключается его особая ценность.
Новый виток в развитии российской историографии тесно связан с историком Сергеем Соловьевым. Он изучал события давно минувших дней не сквозь призму личностей и действий правителей (так поступал его предшественник), а в качестве естественного объективного процесса. Труды С. Соловьева способствовали появлению исследователей нового поколения, которые стремились выявлять в прошлом естественные закономерности и анализировать их. Кроме того, он является автором теории о государстве и развитии общества, которая стала значимым вкладом в науку. Именно благодаря ей были определены новые требования к профессии историка.
Описание профессии
Историки занимаются изучением жизни людей на протяжении нескольких тысячелетий. Для удобства предмет исследования был условно поделен на 3 большие части:
Что делает ученый-историк? Он собирает и интерпретирует историческую информацию, проводя исследовательские изыскания, работает с документами и прочими материалами из архивов. Как выглядит такая работа? Сперва специалист перечитывает древний текст. Затем он устанавливает его автора, определяет адресата, фиксирует дату создания и вид данного документа. После этого он синтезирует информацию, полученную из источника, с информацией о нем. Результат – интерпретация финальных данных. В своей работе историк пользуется наработками геральдики, нумизматики, сфрагистики (наука, изучающая печати), палеографии и так далее.
Профессия историка связана с интересным, но кропотливым трудом в хранилищах документов, архивах и библиотеках, музеях и выставочных залах. Также приходится общаться с коллекционерами. Часть работы такого специалиста – экспедиции этнографического и археологического направления, обязательное участие в симпозиумах и научных конференциях. Те, кто собирается специализироваться по зарубежной истории, должны быть готовыми к частым командировкам за границу.
Историк может трудоустроиться в следующих учреждениях:
Учеба и ЕГЭ
Как стать историком? Первая ступень в этом направлении – получить высшее образование. Желающим стать представителем этой профессии рекомендуется обратить внимание на такие направления подготовки:
Выучиться на историка можно во многих высших учебных заведениях России. В качестве примера приведем несколько из них:
Для поступления в любой из перечисленных или какой-нибудь другой вуз абитуриенту потребуется сдать ЕГЭ по русскому языку, истории и обществознанию. Помните, что высокие баллы дают хороший шанс пройти на бюджетную (бесплатную) форму обучения.
Круг обязанностей
Как уже упоминалось, основной задачей каждого историка является кропотливое исследование прошлого. Исходя из этого, он должен регулярно посещать библиотеки, архивы, музеи, присутствовать на местах, где ведутся археологические раскопки. Представители профессии, которые исследуют историю конкретных народов, обязаны принимать участие в этнографических экспедициях и ездить в командировки.
Вместе с тем значительная часть деятельности историка гораздо менее динамична. Ему приходится тратить достаточно много времени, чтобы тщательно изучить разные исторические источники. Плоды такого труда – новые научные статьи или целые книги. В процессе их написания специалист должен стараться не только руководствоваться опытом своих предшественников, но и предлагать новые методы исследования. Некоторые представители этой профессии, кроме непосредственно научной работы, преподают учебные курсы истории в общеобразовательных школах, средних специальных учебных заведениях и вузах.
Итак, профессиональный историк обязан:
Навыки и личностные качества
Историку для успешной работы и карьерного роста требуется владеть рядом навыков и обладать некоторыми важными для такой профессии личностными качествами:
На изучение письменных материалов требуется достаточно много времени. Поэтому историку понадобятся такие бесценные для его профессии качества, как усидчивость, терпение и готовность к рутине. Текстовые источники, как правило, насыщены датами, именами и событиями. Следовательно, специалисту нужны будут хорошая память и умение систематизировать знания. Кроме того, он должен быть эрудированным, иметь широкий кругозор, владеть способностью сопоставлять разные факты, а также уметь стройно и грамотно излагать мысли.
Уровень заработной платы
Чаще всего историки трудоустраиваются в государственные учреждения – учебные заведения (школы, институты, университеты), научно-исследовательские институты и прочие подобные организации. Зарплата специалиста там, как известно, довольно низкая.
В среднем по Москве оплата труда историка колеблется от 35 тысяч до 70 тысяч рублей. Это самый высокий уровень. В регионах ее размер составляет от 20 тысяч до 45 тысяч рублей. Среди них лидируют Воронежская и Ленинградская области.
Карьерный рост
Историк может работать в разных сферах: в образовании, науке, культуре. Востребованность такого специалиста во многом зависит от значимости его достижений. Высококвалифицированные профессионалы нужны всегда. А вот если ваш уровень средненький, на повышение можно даже не рассчитывать. В таком случае лучше и вовсе сменить род деятельности, чем сидеть годами на одном рабочем месте, получая минимальную зарплату.
Карьерный рост историка выглядит как переход на вышестоящую должность в той организации, где он трудоустроен. К примеру, в образовательном учреждении можно сначала возглавить кафедру, а потом – факультет или институт.
Помимо этого, представители этой профессии могут регистрироваться как индивидуальные предприниматели и предоставлять репетиторские и прочие образовательные услуги. Причем как самостоятельно, так и по контракту, числясь в штате частного учебного заведения. Устроиться на работу по специальности в столице историку намного проще. Невысокая зарплата – основная причина наличия вакантных мест. А вот в других городах с трудоустройством могут возникнуть сложности. Текучка среди представителей этой профессии там обычно очень низкая.
Перспективы профессии
Обучение на историческом факультете дает фундаментальное образование. В результате выпускник вуза получает знания внушительного диапазона, которые открывают перед ним широкие перспективы. Многие полагают, что диплом историка – пропуск на работу только в школу, в лучшем случае – в вуз. Это ошибочная точка зрения. Ведь на практике все происходит совершенно по-другому.
Историк может построить отличную карьеру в искусстве и журналистике. Не секрет, что сегодняшние публицисты, аналитики, а также радио- и телеведущие в свое время окончили исторический факультет или институт. Кем еще может стать представитель этой профессии? Из него может получиться неплохой общественный деятель, политик или дипломат. Кроме того, можно развиваться как ученому: быть организатором экспедиций‚ писать научные труды‚ принимать участие в конгрессах и конференциях.
Автор: Юлия Заблоцкая
Историк
Историк – специалист, изучающий события прошлого и настоящего, исследующий архивные материалы, где хранится информация о действиях на протяжении всей истории человечества и до него. Историки воссоздают картину жизни отдельных государств, народов и личностей разных периодов, а также анализируют закономерности развития социума и устанавливают причины и следствия между разными событиями.
История делится на разные категории:
Основные обязанности историков:
Личностные качества
Историк должен обладать аналитическим складом ума, отличной памятью, иметь предрасположенность к гуманитарным наукам. Кроме того, ученому следует быть готовым к монотонной, рутинной работе.
Как стать историком
Чтобы стать историком, необходимо получить высшее профильное образование. Кроме этого, помимо истории хороший специалист знает географию, экономику, иностранные языки, философию, культурологию и основы искусствоведения, а также религиоведение.
Профессию можно получить в любом гуманитарном вузе, но ведущими учебными заведениями по данному направлению считаются:
Где работать
Историки работают в школах, вузах, музеях и мемориальных комплексах. Кроме того, специалисты занимаются личными исследованиями, пишут научные работы, а также создают собственные исторические и околоисторические проекты. Историки встречаются даже в массмедиа – например, в научно-популярном журнале «Историк», издательском доме «Коммерсант» и др.
Чем занимаются историки что они изучают
Кто такой историк? Для большинства обывателей это даже не совсем ученый. Ведь настоящий представитель науки должен капать в пробирки, запускать коллайдеры или, на крайний случай, мучительно выводить формулы на бумажке. А историки? Они просто много дат знают и учебники фальсифицируют. На самом деле историк — точно такой же ученый, как и физик с биологом. И за каждой его строчкой стоит кропотливейшая работа. О ней «РР» поговорил с представителями разных сфер исторической науки
Как создавали «единственно правильный учебник»
Михаил Зеленов, доктор исторических наук, профессор, завкафедрой теории и истории государства и права ЛГУ им. Пушкина, председатель правления Нижегородского областного отделения Российского общества историков-архивистов, завсектором современной истории России Нижегородского филиала ИРИ РАН
Последние пятнадцать лет меня занимает вопрос: как оценивал Иосиф Сталин историю? Был ли он политиком, использующим работы историков, или просто удачно заменял теоретические обобщения риторическими фигурами и идеологическими схемами?
Сейчас мы с моим коллегой из Ричмондского университета готовили к изданию несколько томов работ Сталина по истории. Это его переписка с историками, постановления политбюро ЦК ВКП(б), стенограммы его выступлений, его пометы на книгах и статьях, его заметки и статьи на исторические темы.
Второй том полностью посвящен только одной теме — подготовке «единственно правильного учебника», «Краткого курса истории ВКП(б)». Эта работа шла с 1931 по 1938 год. Несмотря на гигантские старания различных авторских коллективов, написать один правильный учебник оказалось почти невозможно: менялись концепции, менялись отбор фактического материала, контексты политических и экономических событий и явлений, объекты изучения, сменилось несколько авторских коллективов, которые почти все были расстреляны к 1938 году.
Наконец, еще одна наша книга передает канонический текст «Краткого курса» со всеми сталинскими правками, вычерками, написанными страницами. Появление «единственно правильного учебника» привело к тому, что все «неправильные» учебники были изъяты из библиотек, их авторы стали врагами народа и были расстреляны, потому что отражали неправильную точку зрения. Из библиотек стали также тысячами изыматься и уничтожаться все сборники документов и книги, которые не соответствовали положениям и утверждениям «правильного учебника».
Естественно, что после этого была перестроена и вся система преподавания как в школах, так и в вузах. Известно, что студенты однажды освистали старого большевика Емельяна Ярославского, одного из авторов «Краткого курса», когда он стал делиться своими воспоминаниями о дореволюционной партийной работе. Студенты кричали, что это неправда, потому что об этом не написано в «единственно правильном учебнике».
Вообще работа историка напоминает работу следователя. Он изучает место происшествия, знакомится с сохранившимися документами, предметами, пытается найти максимально большое количество свидетелей — источников. Таким образом, он создает ту картину истории, которая рисуется в его воображении на основании проведенных исследований.
Настоящий историк отличается от домохозяйки тем, что может вынуть из источника ту информацию, которая в нем прямо не зафиксирована. Так, например, прочитав документ, историк может сказать, что это подделка, или что документ написан сумасшедшим, или отражает архаичное восприятие мира, или что этот документ является ключевым для создания цельной картины исторического периода.
При Петре I на берегах Дубны строили корабли
Федор Петров, кандидат философских наук, директор Музея археологии и краеведения Дубны, директор по науке Московского областного общественного фонда историко-краеведческих исследований и гуманитарных инициатив «Наследие».
Как выглядит типичный день историка, археолога и директора провинциального музея в Дубне? Это сложно. Дней много, все они разные. Как руководителю музея мне много времени приходится уделять решению хозяйственно-административных задач. Иногда мы с моими немногочисленными коллегами целый день занимаемся экскурсионным обслуживанием, монотонной подготовкой различного рода документации. Многие из нас, и я в частности, являемся не только историками, но и археологами, поэтому стараемся успевать работать в поле, на раскопках. В этом случае следует говорить о совершенно особом, куда более последовательном и спланированном режиме дня, типичном для подобных мероприятий.
Что до научной деятельности, до работ с историческими памятниками и архивными материалами, приходится изыскивать время дополнительно, зачастую в ущерб личным делам, интересам родных и близких. Ищем компромисс.
Работа увлекает настолько, что представить себя без этого невозможно, любовь к истории и к археологии заложена с детства, с первых экспедиций. Играет существенную роль и то, что мой отец и сын также связаны c археологией — хорошая семейная традиция.
Дубна, как известно, город приезжих, историков у нас мало, все залетные. Здесь нет образовательного учреждения, которое занималось бы подготовкой специалистов в данной области. Работаем ровно столько, на сколько хватает ресурсов и сил. В настоящее время идем в нескольких направлениях, порой весьма неожиданных.
Попалось нам как-то сообщение на форуме, что на берегах реки Дубны при Петре I располагались судостроительные верфи, мы заинтересовались, подняли архивные материалы, проверили информацию.
Оказалось, что в устье реки Дубны в начале XVIII века было построено более 50 кораблей для Балтийского флота. По голландским образцам строились преимущественно военно-транспортные тялки — одномачтовые парусные суда, приспособленные для каботажных перевозок.
Сейчас продолжаем работать над темой, изучаем документы петровского Сената, ищем упоминания о строительстве в устье Дубны, сводим данные различных источников. Активно работаем с материалами Российского государственного архива древних актов, например с перечневой книгой итогов переписи 1710 года, что позволяет следить за изменением населения здешних мест с конца XVII по начало XVIII века.
Одним из источников является расходная книга тялочных припасов Дубенской верфи за 1713 год. Пример показательный, написан скорописью, расшифровка которой требует много времени и представляет собой отдельную проблему. К подобного рода работе зачастую привлекаем специалистов по палеографии. Расходная книга не дает точного ответа на искомый вопрос о местоположении судостроительной верфи, но позволяет уточнять и перепроверять материалы других источников.
С помощью данного документа удалось узнать обо всем оборудовании и материалах, которыми снабжались верфи, в книге есть расписки представителей администрации верфей в получении различных предметов снабжения.
Цель работ по поиску судостроительной верфи — заполнение пробелов в городском краеведении, никаких сверхзадач мы не ставим. При этом краеведческий материал очень важен для оценки адекватности многих крупных исторических концепций, на его базе они очень хорошо проверяются и уточняются. Работа продолжается, мы занимаемся любимым делом.
Амбиций мы не лишены, планируем установить точное месторасположение судостроительной верфи. Сегодня понятно, что искать стоит в районе деревни Юркино, или Юркина, как она именуется в документах, но точнее пока определить не можем. Определим — постараемся организовать археологическую экспедицию, чтобы материалами раскопок подтвердить верность архивных сведений. Из таких небольших крупинок формируется представление о целостной истории нашей страны.
Целый заговор пропал
Игорь Волгин, доктор филологических, кандидат исторических наук, профессор факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, вице-президент International Dostoevsky Society, президент Фонда Достоевского
Работа историка с источниками — целая наука. Критика источника, время и место, мотивы создания, бумага, чернила. Понимаете, сам по себе документ одинок, он изолирован и мало что значит. Историк должен хорошо знать исторический контекст и все со всем сопрягать.
Интереснейшая история развернулась вокруг пропавшей типографии петрашевцев (революционный кружок середины XIX века, в который входил молодой Достоевский. — «РР»). Когда я работал над книгой «Пропавший заговор», то анализировал документы из ГАРФа (Государственный архив Российской Федерации. — «РР») и РГВИА (Российский государственный военно-исторический архив. — «РР»). Впервые о типографии упоминает один из участников кружка Павел Филиппов: «Занял у помещика Спешнева денег и заказал для типографии нужные вещи, из коих некоторые уже привезены были Спешневу и оставлены, по его вызову, в квартире его». Следственное дело, которое хранилось в императорских архивохранилищах, пропало, поэтому история отражена в единственном и до последнего времени неизвестном источнике: в полицейских бумагах III Отделения о неслужащем дворянине Спешневе.
Итак: ГАРФ, фонд 109, экспедиция 1, опись 1849 года, дело 214, часть 30. 5 июня, то есть на следующий день после признания Филиппова, один из членов следственной комиссии, князь Долгоруков, пишет начальнику штаба корпуса жандармов, управляющему III Отделения Леонтию Васильевичу Дубельту записку, в которой распоряжается изъять из квартиры Николая Спешнева домашнюю типографию. Дубельт же отдает полковнику Станкевичу приказ доставить типографию к нему. Цель обыска указана максимально четко. Выражена полнейшая уверенность в том, что типография есть. Помним, что Спешнев был арестован со всеми — в ночь на 23 апреля. И вот теперь Станкевич должен был извлечь вещественные улики. Но! Вместо этого Дубельту отправляется рапорт самого скромного содержания. Это — ключевой документ. И неизвестный ранее.
Так вот, Станкевич пишет Дубельту 7 июня 1849 года:
«В исполнении секретного предписания вашего Превосходительства, сего числа сделан был мною при местном помощнике квартального надзирателя самый строгий осмотр в квартире дворянина Николая Александровича Спешнева, но типографии не найдено, причем мать его объявила, что недели три или четыре тому назад квартира сына ее была опечатана Действительным Статским Советником Липранди с Корпуса Жандармов Подполковником Брянчаниновым и все найденное подозрительным взято им с собою. О сем донося вашему Превосходительству, имею честь представить составленный на месте акт».
Станок мог вывезти Николай Мордвинов, который единственный из всех членов кружка остался на свободе. Или домашние Спешнева. И Липранди, и Брянчанинов ничего не обнаруживают. Это первый вариант. Допустим, допустим.
Второй вариант — Липранди и Брянчанинов приезжают и забирают типографию, а Мордвинов к тому времени избавляется от каких-нибудь подозрительных предметов, которые частично могли находиться у него. Главный обвинитель приезжает и избавляется от улик? Где распоряжение о том обыске? Кто дал это распоряжение? Что, представитель Министерства внутренних дел Липранди и представитель Третьего отделения полковник Станкевич? Получается, они приезжают, распечатывают помещение, все подозрительное увозят и оставляют помещение незапечатанным. Ну… (усмехается). Ну, вот что это такое? Интрига.
В истории точно замешан Мордвинов, отец которого был сенатором, а раньше работал в Третьем отделении и был правой рукой Бенкендорфа. Николая Мордвинова допросили и сразу же после этого отпустили на свободу, что вполне ожидаемо. Сюжет о типографии изымается из дела.
Достоевский, в объяснениях Следственной комиссии, подчеркивает, что о типографии и речи не шло. Спешневская типография была настоящим заговором внутри кружка, о ней знали человек семь. Позже она и вовсе изымается кем-то из дела. А что же они хотели печатать? Не «Неточку Незванову» ведь. Может быть, письмо Белинского к Гоголю. Попытка безумная, конечно, совершенно. На дворе 1849 год. Мрачное семилетие. Да что там — накрыли тут же. Но попытка была. И когда Федор Михайлович читает вышедшую в Лейпциге в 1853 году книгу о петрашевцах, в которой типография вообще не упоминается, он пишет: «Целый заговор пропал».
Грусть и величие Польши
Алексей Васильев, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и теории культуры РГГУ, специалист в области зарубежной истории Нового времени, истории культуры, проблем культурной памяти и наследия
Я занимаюсь проблемами историко-культурной памяти — memory studies. Если традиционная история пытается изучать, условно говоря, как все происходило на самом деле, то memory studies изучает, как прошлое было зафиксировано, запомнено и использовано потом в разных современных целях. Конкретно я разрабатываю проблемы исторической памяти и национальной идентичности на польском материале XIX–XX веков.
С конца XVIII до начала XX века польского государства не существовало. Формально поляки были подданными трех империй, а путем, что называется, работы культуры они в конце концов оказались одним народом. Но нация — это нечто не само собой разумеющееся, это культурный артефакт, причем недавнего происхождения. Одним из важнейших механизмов ее формирования является создание великой, славной, замечательной истории. Эту работу выполняют историки: они пишут национальный роман о великих деяниях и приключениях своего великого героя, где великий герой — это нация.
Для меня источником являются как раз труды историков, но наряду с ними документы и повседневная жизнь. Если вы поедете в Польшу, вы, просто общаясь, сейчас еще сможете увидеть следы разделов XIX века. Например, заимствованные немецкие слова в регионах, где было господство Германии, не понимают в регионах, находившихся под властью Российской империи. Простой анекдот: на севере Польши пол-литра водки называется halbe, а halbe по-немецки — это «половина». И вот житель Гданьска приезжает в Варшаву, подходит к продавщице в магазине и говорит: «Пожалуйста, пани, jedna halbe», — то есть одна halbe. Но она не знает, что такое halbe, и спрашивает задумчиво: «А что такое одна halbe?» И тот говорит: «Это правда, пани! Что такое одна halbe?! Дайте две!»
Поскольку факт очень связан с интерпретацией, я должен понять, в какой сценарий историк вписывает факты, как он их подбирает, как он представляет себе настоящее и какой проект будущего имеет. На примере польской историографии я могу показать, как это делается.
Для польского национального самосознания ключевым событием, как в России реформы Петра I, были разделы второй половины XVIII века. И что там происходит? Накануне разделов Польша — это крупнейшее государство Центральной Европы. Она включала в себя то, что сегодня называется Западной Украиной, Западной Белоруссией, Литвой, плюс частично Прибалтику. Все вместе составляло территорию от Балтийского до Черного моря. Это была держава с имперскими амбициями гегемонии, если не общеевропейской, то в Восточной Европе точно. И это государство стало приходить в очень хаотическое состояние.
Центральная власть была номинальной, короли избирались там с XVI века. Страной фактически правила шляхта, дворяне. Это сословие доходило до 15% населения и было очень разнородно. Это мог быть шляхтич, который сам пахал землю без всяких крестьян и сам ходил за плугом. А мог быть какой-нибудь князь Чарторыйский, который был богаче короля. Но по культурным представлениям они были абсолютно равны друг другу и даже королю, потому что они его избрали, сделали короля королем. А бывали случаи, когда правителей отстраняли от власти. И король должен был помнить это.
И вдруг это государство один раз разрезали, второй, а на третий от него ничего не осталось. Сначала наступил шок, а потом осмысление: «А как же так случилось? Это мы виноваты или они?» Романтическая версия говорила: «У нас все было хорошо. Мы развили у себя такую демократию, до которой Евросоюз еще сейчас не может в полной мере добраться. У нас уже были выборы, парламент, принцип ответственности власти перед избирателями, что было немыслимо в тогдашней Европе».
Иоахим Лелевель, выдающийся польский историк-романтик начала XIX века, и выдающийся поэт Адам Мицкевич вдвоем сформулировали версию, согласно которой Польша была прекрасным воплощением свободы и демократии. Она погибла, но ее гибель говорит не о ее внутренних пороках, а о том кошмарном мире, в котором она находилась, и о том, что она была слишком хороша для него.
Дальше проводится аналогия Польши с Христом: ее распяли, как Христа, она потерпела поражение в физическом мире, но она победит в духовном — воскреснет и освободит мир. И сейчас эта религиозно-мессианская концепция имеет продолжение, обычно из нее исходят правые партии.
Как источник для моей работы можно рассматривать не только документы. Вот, например, картина польского художника Яна Матейко, которая была написана в 1862 году. Называется «Станчик». Это шут, грустящий на фоне общего веселья на заднем плане картины. Он один понимает будущую трагедию Польши, больше никто еще этого не понимает, все рады новым победам. У шута лицо самого художника, Яна Матейко. Так картина, изображающая события XVI века, может быть источником, из которого мы узнаем о взглядах Яна Матейко и близкого ему круга краковских интеллектуалов второй половины XIX века, которые критически относились к польской романтической традиции национальной глорификации.
Анна Леопольдовна очень тяжело переживала беременность
Фаина Гримберг, историк, прозаик, поэт
Самые интересные документы, которые я видела, — это судебные дела XV века о поэте Франсуа Вийоне. Они меня заинтересовали тем, что передо мной предстал образ несправедливо оклеветанного человека и образ страшного суда. Вы можете почитать даже в интернете, как все обычно делают, ужасные вещи про Франсуа Вийона: что он бандит, убийца, вор… А вот судебные документы показывают совершенно другое.
На самом деле перед нами встает образ несправедливо оклеветанного человека, который много читал, был прекрасно образован, — один из самых образованных людей своего времени, человека, которого преследовало судопроизводство, то есть картина совершенно противоположная. Потому что никто не обращал у нас внимание на эти судебные документы.
Вот еще пример того, что мне удалось установить с помощью исторического документа. Малолетний император Иоанн Антонович правил очень недолго. Поскольку его формальное правление пришлось на младенческий возраст, за него в роли регента правила его мать, Анна Леопольдовна. Потом ее свергла Елизавета, дочь Петра I.
Половину срока своего правления Анна Леопольдовна активно занималась государственными делами, а потом стала небрежной, неряшливой — так ее описывали документы. Я лично посмотрела эти документы, сравнила с датой рождения ее дочери Екатерины и поняла, в чем дело: не все женщины хорошо переносят беременность. Поэтому половину своего регентства она занималась государственными делами, а на вторую половину пришлось плохое самочувствие из-за беременности.
Мне Анна Леопольдовна по-человечески очень симпатична. Она была достаточно одаренная, умная, много читавшая женщина, но вот так нелепо сложилась ее судьба: она умерла в ссылке, оставив четверых маленьких детей. Здесь просто жаль человека.
Но чтобы создать характер героя, используется огромное количество писем, записей, мемуаров. Один из героев моего романа — вымышленное лицо, фотограф, который постоянно находится в кругу реальных лиц. Я часто думаю именно о частной жизни. О таком вот узком взгляде. Мой вымышленный персонаж Андрей Иванович родился в 1890 году, а умер в 1950-м. По моему роману он живет в Нижнем Новгороде. Не все знают, что этот город был столицей русской фотографии, там работали такие замечательные фотографы, как Андрей Карелин и Максим Дмитриев. И мой герой учится у Максима Дмитриева, сталкиваясь с реальной жизнью.
Я описывала его прогулки по городу, я все восстанавливала по фотографиям — как он одет, что ест, как выглядят улицы, какие нравы, как воспитывают детей в том обществе. Весь роман пронизан историей фотографии и живописи. Фотография — это очень важный источник изучения частной жизни. Вот индивид знает, какое ели мороженое в 1916 году в кондитерских Петрограда, на эту тему даже есть стихотворение: «Французская кондитерша, скворцом картавя в лад, приносит, столик вытерши, жемчужный шоколад».
Когда я писала про Клеопатру, мне очень захотелось, чтобы в тексте не было ни одной придуманной вещи: чашки, одежда, прически, украшения — чтобы все это реально было где-то найдено… и никаких проблем. Существует огромное количество литературы, описаний археологических находок. Самое смешное: оказалось, что нет изображения самой Клеопатры. Есть несколько изображений на монетах, но они условные. Интересно, что Клеопатра была гречанкой и одевалась по-гречески. Но этот момент редко учитывается.
Откуда именно эта цитата
Виктор Боченков, кандидат филологических наук, один из ведущих исследователей русского старообрядчества XIX–XX веков, заведующий архивом митрополии Русской православной старообрядческой церкви
Старообрядцев всегда считали этакими отшельниками с выпученными глазами, скрывающимися где-то в лесах. Это, конечно же, не так. Среди них были и промышленники, и деятели культуры. Вроде бы все изучено вдоль и поперек, но открываем учебники за 8–9-й класс и видим все те же старые советские формулировки: опять раскольники, опять враги прогресса. Да и сам раскол — это ведь катастрофа, построенная на фальсификации и подлоге. Поэтому старообрядцам самим поневоле приходится быть историками.
Сейчас мы готовим к печати третий том собрания сочинений старообрядческого епископа Михаила Семенова, куда войдут его статьи и проповеди из периодики 1911-1912-х годов на основе периодики 1910-х годов. Для этого я изучаю архивы. Но вообще мне приходится работать не только там. Много времени в «Ленинке» (Российская государственная библиотека. — «РР») провожу, например. Моя задача — сделать комментарии к текстам.
Как я работаю? Ну, во-первых, кладу перед собой журнал и с помощью специальной программы убираю на компьютере твердые знаки, «яти» меняю на «е», «i» — на «и». Это один этап работы. Потом сверяю текст еще раз, потому что «компутер», хоть и умный, но не все может верно распознать. Кроме того, при первой публикации могли быть допущены ошибки: наборщик что-то не так прочел, не так набрал — ошибка. Исправлением их я и занимаюсь.
Далее нужно изучить содержание: уточнять имена, делать какие-то пометки, комментарии для тех мест, где современный читатель может споткнуться. Это упоминания об исторических событиях, о которых не все знают, это персоналии — имена и фамилии исторических деятелей, писателей, ученых, богословов. И так далее. Сегодня утром я этим и занимался — вычитывал текст. Представьте, в книге дается какая-то короткая ссылка на слова одного из отцов церкви, того же самого Иоанна Златоуста. А в X веке, например, выходило несколько собраний сочинений Златоуста. Так вот, нужно выяснить, откуда именно цитата. Это очень нужная, но кропотливая работа.
Вот, к примеру, страницы из рукописной книги «Переписка архиепископа Иоанна (Картушина) Московского и священноинока Игнатия Зуевского». Можно увидеть новые символы: вот, смотрите. Как думаете, что это? Это славянское обозначение цифры. Раньше цифры обозначали буквами. Вот тут можно прочитать: «Извещение ваше от 4-го июня сего года я получил. » Вряд ли в этой цифре вы узнаете привычную арабскую четверку. На этом же листе еще встречается 6 мая чуть ниже. И научное издание, которое мы выпускаем, представляет собой сам переписанный блок такого текста и так называемый конвой — краткое введение, примечания, перечень сокращений, иллюстраций и имен. Без него простому читателю в книге не разобраться.
Бывают в старых книгах и очень забавные записи на полях. Мы находили книгу, там что-то про поведение женщины: мол, она сварлива, груба. А на полях пометка: «И моя Марфа така».
«Нужно быть дураком, чтобы верить честному слову журналиста»
Елена Сонина, кандидат филологических наук, доцент кафедры истории журналистики Высшей школы журналистики и массовых коммуникаций СПбГУ
Когда-то у меня была идея фикс — написать книгу о Петербурге. Существует литература в духе «Петербург Достоевского», «Петербург декабристов», «Женский Петербург». Есть, например, замечательная книга И. Е. Баренбаума «Книжный Петербург» — о редакциях, издательствах, книжных магазинах. Я хотела написать о газетном Петербурге.
Задавшись целью, я начала с газеты «Северная почта» (1809–1819), которая выходила два раза в неделю. Просмотрела все номера, подняла по ней всю литературу, в том числе архивную. Только на это я угрохала два года и поняла, что конечная цель займет лет тысячу. Поэтому внимание сосредоточила на крупнейших газетах XIX века. Теперь я обычно беру отдельную тему и делаю сквозную выборку по ней.
Последние года три я изучаю иллюстрацию в печати. Мне хотелось отойти от традиционного подхода сухих монографий и найти тему, интересную в том числе и для студентов. Вообще за последние 15 лет историки начали обращать внимание на визуальность и стали рассматривать изобразительные элементы как самостоятельный предмет для исследования.
Карикатура нравится мне тем, что она не элитарна. Проводя параллели с сегодняшним днем, я вижу, что меняется техника, но не смысл. Карикатуристы во все времена высмеивают одни и те же вещи: деспотизм, косность, невежество.
Одна из моих ключевых тем — история цензуры. Карикатуры на цензуру зачастую лобовые: мы видим цензора с ножницами или красными чернилами. Но есть и яркие примеры, один из них — работа Петра Бореля «Концерт в C-дурном тоне» из журнала «Заноза» за 1863 год. Художник изобразил «оркестр» русской журналистики в обрамлении цензуры, которая задает тон. Курочкин, Катков, Краевский, Аксаков и другие деятели журналистики играют на музыкальных инструментах, а дирижируют председатель петербургского цензурного комитета Василий Цеэ и министр внутренних дел граф П. А. Валуев. В правом верхнем углу фигура, которая в ужасе от какофонии зажимает уши, — аллегория России. В левом верхнем углу колокол, который не участвует в общем действе — аллюзия на революционную газету «Колокол» А. И. Герцена.
Цензура касалась не только текстов, но и изображений. Могли не допустить к печати оппозиционные карикатуры на острые политические темы. Из-за этого художники прибегали к ухищрениям. Например, во время революции 1905 года один из рисунков Н. В. Ремизова выходил по частям: сначала отдельно изображение человеческих ног, затем — изображение табуретки. Все элементы вместе представляют собой известный намек. И такой прием использовался довольно часто.
Газетный лист живет недолго, поэтому о многих фигурах прошлого, которые тогда упоминались в газетах, сейчас мы не знаем практически ничего. В конце 1990-х годов в процессе работы над диссертацией «Петербургская универсальная газета 1880-х годов: исторические особенности развития» я обнаружила в мемуарах забытое имя — Ю. О. Шрейер. Это петербургский репортер, известный на всю страну в 1860–1870-е годы, как Гиляровский в Москве.
Сейчас Шрейера не знает никто, так как он редко подписывал свои статьи и не оставил дневников. Действовал он беспринципно, порой подкупал обслуживающий персонал, чтобы попасть в нужное место. Однажды, чтобы оказаться на закрытом судебном слушании, он солгал приставу, что идет к присяжному заседателю передать последние слова его умирающей жены. Пообещав не рассказывать об увиденном на заседании, на следующий же день он напечатал об этом репортаж. Конечно, пристава уволили, а Шрейер заявил: «Нужно быть дураком, чтобы верить честному слову журналиста».
В одном из номеров журнала «Маляр» 1870-х годов я видела карикатурный портрет Шрейера, на котором герой подглядывает в замочную скважину. Подпись гласит: «Король репортеров за выполнением служебного долга». На поясе у персонажа висит перо с буквами «Ю. Ш.», так что можно быть уверенным, что художник изобразил именно Шрейера. Когда я училась на журфаке, об этом репортере нам не рассказывали.