Чем заняться в психиатрической больнице
Что делать, если вас положили в сумасшедший дом: 15 лайфхаков от опытного человека
В прошлом году мы пили кисель с психиатром Андреем Гладышевым, который рассказал, как южноуральцы сходят с ума. Сегодня наш собеседник — челябинка, страдавшая шизоаффективным расстройством. Это еще не шизофрения, но уже и не норма. Она несколько раз лечилась в челябинской психиатрической клинике на Кузнецова 2А, вылечилась и поведала нам о внутренней «кухне» учреждения.
Отметим, что этот материал не появился бы на «Хороших новостях» если бы не одна деталь. О ней, кстати, просила упомянуть и наша собеседница. Огромное количество душевных недугов успешно лечится или, как минимум, купируется. Главное — вовремя обратиться к специалистам, которые в Челябинской Областной клинической специализированной психоневрологической больнице являются настоящими профессионалами своего дела.
1. Если больше двух недель вы ощущаете усталость, депрессию, тревогу и сонливость – это железобетонный повод обратиться к врачу психиатру. И затягивать с этим не стоит.
– В больнице мне поставили диагноз шизоаффективное расстройство. Это пограничное состояние между шизофренией и аффективными расстройствами. Около 10 лет назад все началось с обычной депрессии. Но я не обращала на тревогу внимание и пила успокоительные. Однако дело дошло до того, что я с трудом стала общаться с людьми. Мне приходилось с жуткой зубной болью по полчаса набираться смелости, чтобы позвонить в стоматологию. Я боялась выходить из дома. Когда все-таки легла на обследование на две недели, вышла из больницы только через четыре месяца. А могла и 8 пролежать.
2. Будь готов, что ты можешь попасть в закрытое отделение.
– На Кузнецова есть три основных отделения: закрытое, где держат тяжелых больных, полу-открытое, где находятся люди с депрессией и душевными расстройствами, и открытое. Ну и отдельно женское и мужское. Открытое больше напоминает санаторий, ограничений тут почти нет: можно гулять хоть весь день, ездить домой. Если вы попали в больницу с проблемой впервые, вас отправят либо в закрытое, либо в полуоткрытое. Я попала в полузакрытое отделение и знаю больше именно о нем. В закрытое отделение попадают пациенты с непонятными диагнозами, с эпилепсией и с суицидальными наклонностями.
Многие женщины, которые лежат сейчас в полуоткрытом, попадали сначала в закрытое отделение и рассказывали мне о нем. Например, моя подруга в первую ночь в закрытом лежала рядом с тучной женщиной, прикованной к кровати. А в отбой женщина прямо с железной кроватью начала подпрыгивать. Через пять минут к новенькой подкралась пациентка и жутким шёпотом спросила: «А ты СПИД-ом болеешь, да?»
На следующий день в столовой подруга увидела другую сцену: у кухни висела картина с пенопластовым виноградом. Какая-то тетка стояла рядом, отрывала пенопластовые ягоды и ела. Уже успела съесть половину картины.
3. В больнице отбирают колющие-режущие предметы и даже лифчик.
– Правила касаются маникюрных ножниц и пилочек для ногтей. Но их, конечно же, контрабандой проносят. Как-то раз я чуть не спалилась: хотела подстричь знакомую в туалете. Но женщина пошла спрашивать разрешения у медперсонала. На что тут же встал вопрос: «Вы просите подстричься, но не просите ножницы. У вас есть ножницы?» И ножницы у неё отобрали.
4. Если косишь от армии – попадешь к тяжелым.
– Молодые люди, которые косят от армии, автоматически попадают в тяжелое отделение. Им приходится долго время симулировать, так как если поймут, что все в порядке – отправят служить родине.
5. Приготовь деньги на еду. Рядом есть магазин.
– Все отделения кормят одинаково плохо: каша, мерзкий супчик, холодные макароны и котлеты из хлеба. Нет вилок, только железные ложки и чашки. Спасает магазин через дорогу от отделения, туда пациентов пускают (кроме закрытых). Мне кажется, у них большая часть клиентов из больницы. Продавцы все время спрашивают: «Откуда вы пришли к нам?»
6. Старайся держаться подальше от буйных.
– С неадекватами лучше не общаться, так как можно влипнуть в историю. Они непредсказуемы и порой агрессивны. Например, к нам перевели женщину из закрытого отделения. Так она налила кисель в кровать соседке. Потом дамочка намочила простыни водой, укуталась в неё и бегала по отделению, кричала, что она невеста и ей пора замуж. Дальше она пыталась кормить парализованную бабушку… В итоге неадекватную привязали к кровати и на следующий день отправили обратно в закрытое.
7. Дружи с эпилептиками. Особенно если ты шизофреник.
– Вообще люди с душевными болезнями – это душевные люди, если говорить о полуоткрытом отделении. Чудики, но приятные. Обстановка там очень спокойная. Была у нас например бабушка, которая очень любила играть карты и молодежь кучковалась вокруг нее.
8. Забудь о личном пространстве.
– Ходить в туалет придется при людях, стенок и дверей в туалете нет. Три унитаза стоят без перегородок, только невысокая стойка для бумаги. Если хочешь сходить в туалет один – придется ждать трех часов ночи. Мыться тоже при других женщинах, это не так страшно, немного душ в бассейне напоминает.
9. Не скрывай свои проблемы со здоровьем от врачей.
– В отличие от некоторых городских больниц, здесь о пациентах заботятся и относятся к ним очень аккуратно и трепетно. Хамства нет. Врачи – настоящие профессионалы своего дела. С тобой обсудят любую проблему, переживания, тебя выслушают. Среди пациентов ведь много бабушек, им это особенно нужно. Даже если гастрит обострился – придет терапевт, осмотрит и выпишет лечение. Анализы делают здесь быстро и бесплатно.
10. Дружи с медперсоналом.
– Дело в том, что каждое утро медперсонал на обходе дает характеристику врачу о каждом пациенте. И чтобы характеристика была вменяема, лучше с персоналом ладить. Это не значит, что если с санитарами и медсестрами не общаться, о тебе что-то напридумывают. Но подозрения какие-то могут появиться.
11. Приготовься к медленному Интернету.
– Телефону в полуоткрытом отделении не забирают, но тут очень мало Интернета. Если прижаться лбом к окошку окна – можно что-то поймать. О Wi-Fi и думать забудьте. Поэтому те, кто постарше, вяжут, а те, кто помоложе – крестиком вышивают. Странно: колюще-режущие нельзя, а вязальные спицы и иголку можно. Есть ещё шкаф с книгами, но я, например, с телефона все читала. Можно ещё ходить на бесплатное ЛФК, чтобы жирок немного растрясти.
12. Береги энергию в телефоне.
– Не знаю, как в других отделениях, но у нас на 50 человек было всего три розетки для зарядки телефонов. Вообще там всего одна розетка, но какой-то добрый человек принес удлинитель и теперь их три. Но они были постоянно заняты, ведь телефоны есть почти у всех.
13. Свой диагноз можно вычислить по таблеткам, которые тебе дают.
14. Привыкай к расписанию курения.
– С курением ситуация непростая. Курит треть отделения, но выйти покурить, когда захочешь, нельзя. Недавно нам ввели расписание перекуров: например в 19:45 выпускают на пять минут на улицу. И так 8 раз в день. Из-за этого мы по две сигареты за раз выкуривали («Хорошие новости» предупреждают, что курение вредит здоровью). В закрытом отделении сигареты вообще отбирают и выдают поштучно, что ещё тяжелее.
15. Когда выпишешься, не говори в поликлинике, что лежал в психушке.
– Этот совет мне дали медсестры и врачи. Объясняют этот лайфхак тем, что если в поликлинике сказать о пребывании в специализированной психоневрологической больнице, в дальнейшем все твои заболевания будут списывать на психологические проблемы.
Иллюстрации: картины английского художника Луиса Уэйна (1860-1939) страдавшего рядом психических заболеваний и рисовавшего котов. Кадр из фильма «Пролетая над гнездом кукушки». 1975 год. Режиссер Милош Форман.
Другие люди: как живут пациенты психиатрической больницы?
Женская палата.
Мужская палата.
Врачи говорят: мужчины сильнее подвержены психическим расстройствам, поэтому и палат для них выделено больше.
В них также чисто и уютно, но царит какая-то беззаботная, чудаковатая атмосфера. Создают ее, конечно, сами пациенты.
Палата №6 ничем не отличается от других.
Фотографировать лица обитателей таких больниц запрещено законом. Но пациент не смутился, а даже обрадовался.
Смотровая.
Кабинет психолога.
Такие психические расстройства поддаются лечению. И, как ни странно, довольно быстро: чуть больше месяца наблюдения, процедур, приема препаратов и бесед с психологом и здоровье возвращается.
Холл одного из отделений.
В свободное от лечения время пациенты смотрят телевизор, общаются, играют в настольные игры, читают.
Несмотря на это, сотрудники отмечают проблему с организацией досуга больных. Раньше у больницы был договор с заводами, по которому пациенты помогали производить различные детали. В общем, проводили время на благо и себе, и региону. Теперь такой договоренности нет. Но многим и без того есть, чем заняться.
Всё, как в школе
Когда входишь в детское отделение психиатрической больницы, кажется, что ты попал на школьную переменку. Весело болтающие о чем-то девчонки, скромные мальчишки, разбросанные повсюду учебники и плакаты о здоровом образе жизни.
Кабинет детского психолога.
Палата для выздоравливающих детей.
Обычное детское творчество.
Есть в отделении и творческий уголок: здесь собраны поделки, рисунки, аппликации, самодельные игрушки.
Врачи говорят, что, увлекшись процессом, дети забывают о своих проблемах.
А вы против.
Вменяем ли я, доктор?
Отделение судебно-психиатрической экспертизы разделено на две части.
Как раз подъехала конвойная машина.
Здесь всегда рады гостям)))).
Но Андрей Е. все равно недоволен: слишком мало времени на общение с дочерью. Зато кормят вкусно. И каши, и супы, и фрукты, и овощи.
Взаимоотношения пациентов довольно теплые. Сидя перед телевизором, они обмениваются колкостями по поводу сегодняшних новостей и прически телеведущей. Холл вообще – любимое место местных обитателей.
Во время стационарной экспертизы какие-либо действия органов следствия с пациентами запрещены. Допросы, предъявление каких-либо документов, фотографий, имеющих отношение к уголовному делу, не допускаются. Это нарушает контакт врачей не только с подэкспертным, но и с его соседями по палате.
Опасное отделение
Журналистское любопытство – мы за решеткой. Когда в метре от тебя проходит серийный убийца, по коже пробегает холодок.
Прогулочный дворик. Довольно своеобразный.
Из отделения принудительного лечения специального типа выйти на свободу невозможно.
Вероника Левина, корреспондент
Дорогие читатели! Какие репортажи вы бы хотели видеть на Myslo? Делитесь идеями вк.
Нарколог-Психиатр
центр наркологической и психиатрической помощи
Как вести себя в психиатрическом стационаре и жить после выписки
Не секрет, что в российских государственных психиатрических стационарах закрытого типа люди живут не в лучших условиях. От обычных больниц эти учреждения, называемые в народе психушками, отличаются наибольшим числом ограничений и пристальным вниманием медперсонала.
Особенности проживания
Пациенты здесь зачастую даже не знают диагноза, с которым лежат, не имеют возможности посмотреть свою медицинскую карту. Они живут по строгому режиму дня, где расписано время подъема, отбоя, принятия пищи, приема медикаментов.
При чрезмерной активности пациента могут лишить возможности двигаться. На хранение личных вещей в тумбочках действуют строгие правила — нельзя хранить телефон, острые предметы и стеклянные, лекарства для лечения сопутствующих соматических заболеваний. Все медикаменты выдаются медсестрами.
Общение с родственниками происходит строго в часы посещения, либо по телефону с разрешения лечащего врача. В такой обстановке здоровому человеку находиться было бы тяжело, что уж говорить о людях с отклонениями. Мы подготовили несколько советов, которые помогут облегчить нахождение в подобном учреждении.
Как облегчить себе жизнь
После выписки
Возвращение к обычной жизни после выписки проходит постепенно. Какое-то время вы ходите на прием к психиатру в диспансер по месту жительства, продолжаете принимать назначенные препараты. По усмотрению врача их могут отменить. Ваша задача взять ответственность за свою дальнейшую жизнь. Как это можно сделать:
Если психическое расстройство не у вас, а у вашего близкого родственника, то помогите ему адаптироваться после больницы к нормальной жизни и к обществу. Говорите ему о том, что вы рады быть рядом, что он важен для вас и представляет прежнюю ценность.
Острый период психического расстройства при правильной терапии заканчивается быстро. При соблюдении правил профилактики некоторым пациентам удается добиться пожизненной ремиссии и больше никогда не сталкиваться с поставленным ранее диагнозом. Но ответственность за свою жизнь несет сам пациент. При малейшем подозрении на рецидив необходимо сразу обратиться к своему врачу.
Как вести себя в психиатрическом стационаре и жить после выписки
В России существует несколько типов психиатрических медучреждений: стационары закрытого и открытого типов, диспансеры, психоневрологические интернаты. Открытые психиатрические стационары по режиму содержания мало чем отличаются от обычных больниц. В закрытых стационарах — именно их называют психушками — люди содержатся круглосуточно и живут по строгому распорядку.
Журналистка Наталья Аверина изучила опыт пациентов и составила рекомендации — как вести себя в больнице закрытого типа и как жить после выписки.
Условия содержания в закрытом психиатрическом стационаре отличаются от условий в привычных медучреждениях. Здесь могут не называть диагноз, не давать медицинскую карту и ограничивать движение. Для пациентов устанавливается распорядок дня со временем подъема, приемов пищи и медикаментов. При поступлении забирают ценные вещи, а в прикроватной тумбочке запрещают хранить острые предметы и стеклянные бутылки. Лекарства (в том числе те, которые не связаны с психиатрией) выдают медсестры. Личные посещения родными разрешены, но право на телефонные звонки пациенту дает лечащий врач.
В стационаре не привлекайте к себе излишнее внимание врачей, медсестер и санитаров . По возможности старайтесь держать себя в руках, не предъявлять медработникам ультиматумов, быть доброжелательным и контактным. Продемонстрируйте врачам, что вы понимаете, что сейчас нездоровы. Не давайте санитарам повода агрессивно реагировать на ваше поведение.
В среде пациентов соблюдайте правила человеческого общежития. В казарме, тюрьме, больнице и коммунальной квартире они примерно одинаковы. Не берите без спроса вещи других пациентов, делитесь «передачками», не грубите людям, по возможности помогайте им.
Держитесь. Вас не будут держать в стационаре вечно — когда состояние стабилизируется, вас выпишут. Помните, что за стенами больницы есть мир, где вас могут поддержать — близкие люди, волонтеры и социальные работники.
После выписки из больницы нужно будет какое-то время продолжать принимать препараты и посещать участкового психиатра в местном диспансере — узкопрофильной поликлинике. Если ваше состояние стабильно, скорее всего, в диспансер нужно будет ходить не чаще раза в месяц. Как возвращаться к обычной жизни после больницы?
Не жалейте себя чрезмерно. Примите на себя ответственность за свою жизнь, не перекладывайте ее на врачей или близких людей. Будьте самоироничны: смейтесь над тем, что кажется страшным, тогда оно перестает быть таким гнетущим.
Ходите на мероприятия. Посещайте концерты, открытые лекции, кружки для взрослых. Если у вас сложности с деньгами, поищите бесплатные мероприятия при библиотеках, волонтерских и социальных центрах, дворцах культуры.
Просите помощи, когда она необходима. Если почувствовали ухудшение своего состояния — обратитесь к участковому психиатру и попросите пересмотреть терапию или возьмите направление в дневной стационар. Заранее соберите информацию о видах госпитализации в вашем регионе.
Как вести себя, если пациентом психиатрической больницы стали не вы, а близкий вам человек? Не пытайтесь выспрашивать у него все подробности жизни в стационаре — возможно, он не захочет вспоминать то, что он пережил. Спросите, не нужна ли ему какая-то помощь — с поиском врачей, с устройством на работу, психологическая поддержка. Продемонстрируйте, что вы принимаете его, что он по-прежнему ваш друг, что вы готовы его выслушать.
Психическое расстройство — не постоянное состояние, оно имеет свою «драматургию». Острый период, как правило, недолог, обычно пациент достигает полной или частичной ремиссии. Следите за своим состоянием — если становится хуже, обратитесь к психиатру. Не ждите, когда станет совсем плохо, — тогда есть риск попасть в закрытый стационар. Помните, что с психиатрическим диагнозом можно полноценно жить, а при благоприятных обстоятельствах ремиссия может продлиться всю жизнь.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Новости
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999
Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных
Игры разума. Дневник из психбольницы
Нам в редакцию прислали дневник беларуса, который несколько недель провел в психиатрической больнице в рамках медосвидетельствования от военкомата – а в итоге переосмыслил свое отношение к ментальным расстройствам. Этот рассказ – отличный способ понять, что большинство мифов о психиатрии – неправда, а поверхностное отношение к ментальному здоровью – ошибка.
Пару месяцев назад я вышел из психиатрической больницы. Отлежать там стоило хотя бы ради такого пафосного начала статьи. А что? Быть психически здоровым сейчас не модно. Фанатки Оксимирона с тату «Биполярочка» на ключицах и тысячи школьников с песней «Мама, почему я хочу умереть» на звонке меня поймут. Поп-культура сошла с ума по сумасшедшим, а депрессия стала товарным знаком.
Но легко забыть, что та же депрессия – это в первую очередь болезнь, и ей пофигу, кого выбирать. Будь ты утонченный поэт в вязанном шарфике или обычный комбайнер, измазанный в говне и солидоле, попасть может в каждого. А когда попадет – будет не до грустных фоточек в инстаграме.
Эта простая и банальная на первый взгляд истина – первое, что открылось мне, когда я очутился в уютненьких кулуарах областной психиатрической. Если честно, по началу свой вояж на больничные койки с ремешками я тоже воспринимал скорее как крутой экстремальный опыт, которым непременно потом нужно будет понтануться:
«Летов лежал – и я полежу. Заведу себе там какой-нибудь трэш-дневничок о смирительных рубашках и буйных соседях-наполеонах. А если меня там кто-нибудь покусает – так это ж вообще сок! Отличный текст выйдет!»
Очевидно, о жизни в «психушке» я знал только по фильмам и страшилкам. Очень скоро вся эта стереотипная дурь выветрилась из моей головы. А вот дневничок, зафиксировавший процесс перевоспитания, остался.
«Я ожидал гнетущей атмосферы и трэша, а получил спокойствие и безмятежность»
– В неврологическое его, в седьмую палату.
«Жалко, что не в шестую. Сорри, Антон Палыч», – подумал я.
Из специального окошка в металлической двери приемного покоя высунулась рука старшей медсестры и протянула мне «согласие на госпитализацию». Я буднично чиркнул свою закорючку и отдал обратно. Ощущения «пройденного Рубикона» не было совсем. Да и вообще – обычная такая больница, ничего страшного. Только двери изнутри самому никак не открыть – нужен специальный ключ. И санитары все какие-то ну очень здоровые. При их виде я старался изображать предельную адекватность.
– Вот ваша койка. Располагайтесь, знакомьтесь с мальчиками. Я сейчас принесу постельное.
Медсестра ушла, оставив меня с «мальчиками» наедине. Вроде нормальные. Иду на сближение:
– Что, тоже от военкомата к нам?
– А мы вот настоящие психи, неподдельные.
«Неподдельных психов» звали Дима и Женя, и несмотря на такое эпатажное начало, подружились мы достаточно быстро. С какими диагнозами они тут лежат, с ходу спросить я как-то не решился. Во-первых, породы тараканов в чужих головах – это дело интимное. Захотят – сами расскажут. Во-вторых, боялся обидеть. Мы же от силы час знакомы. Подумают, будто я опасаюсь за свою жизнь и прощупываю почву. Хотя по сути так и было. Но Дима предвосхитил все мои вопросы и сразу уточнил:
– Да ты не бойся, мы не буйные. Да и вообще, мы же в неврологии – тут нет тяжелых психов, считай, санаторий.
– А где тогда тяжелые обитают?
«При тревожном расстройстве ты чувствуешь иррациональный страх перед будущим, боязнь совершить ошибку и перманентную ненависть к себе – не самый прикольный коктейль»
Пацаны подвели меня к окну и стали проводить виртуальную экскурсию по территории больницы:
– Ну смотри: вон там отделение для алкоголиков. Сюда все «белочки» города сбегаются. А вон там суицидники лежат. Там обычно полно красивых молодых баб, и у всех как у одной руки порезаны. А вон там за деревьями видишь здание? Там тяжелые.
Там – жесть. Это у нас относительная свобода: гуляй по территории, пей таблеточки, смотри фильмы и радуйся жизни. А там «овощная теплица». По рукам и ногам повяжут, всякой дрянью обколют – а ты лежишь, смотришь на муху на потолке. В лучшем случае ближайшие три месяца. В худшем – до конца жизни. Хотя ты этого даже не осознаешь.
– Кто-нибудь из вас в таком отделении лежал?
Дима с небольшой ноткой гордости в голосе тут же выпалил:
Разговор продолжался еще пару-тройку минут, как вдруг произошла одна из самых сюрреалистичных штук в моей жизни. Будто бы подслушав тему нашего разговора, с крыши «отделения для суицидников» внезапно сорвался голубь и на полной скорости врезался в наше окно. Тушка пернатого камикадзе замертво упала на клумбу, где через пару минут его, еще тепленького, начала есть кошка. Я почувствовал себя, как в хреновом ремейке на фильм «Пункт назначения».
Мы с ребятами молча переглянулись.
– Ну… добро пожаловать, – смущенно выдавил из себя Дима и пошел на перекур.
«Диме двадцать шесть, он любит Mindless Self Indulgence, дешевые сигареты NZ и когда голос в голове помалкивает»
Третий день моего пребывания в желтом доме. Я начинаю привыкать к этому месту. Более того – мне здесь нравится. Я ожидал гнетущей атмосферы и трэша, а получил спокойствие и безмятежность. Тут абсолютно нечего делать, и это в некотором смысле развязывает руки: позволяет тебе законно бездельничать. Уже третий день я не парюсь о вопросах, где бы достать деньги, чтобы не сдохнуть от голода в следующем месяце, не злюсь от того, что сосед снова спер мою зубную пасту, мне побоку, что коммуналка снова подорожала – доктор сказала не волноваться по пустякам, вот я и не волнуюсь. Дайте мне оранжевую пижаму, и я окончательно постигну дзен.
Здесь настолько нечего делать, что даже выйти покурить – уже приключение. Из-за отсутствия экшена мозг начинает выдумывать его самостоятельно. Например, вчера я начал воспринимать окружающую меня реальность как какой-то тягучий, бессюжетный арт-хаусный фильм. И все сразу обрело некую форму: непонятные бабки и деды, врачи, соседи по палате и даже мертвый голубь под окном (точнее то, что от него осталось) – все они стали персонажами моего кино.
На роль антагониста я выбрал странного лысого деда из соседней палаты по кличке Фантомас. Хотя, скорее, это он выбрал меня. Только пока не понимаю почему. Каждый раз, когда мы пересекаемся с Фантомасом, он начинает неотрывно на меня пялиться. Не моргая, не обращая внимания на то, что я его вижу, не отвечая на какие-либо сигналы – просто прожигает мне душу своими бледно-синими пуговками, будто продумывая какой-то коварный план. Однажды, проснувшись в своей палате, я обнаружил, что он стоит прямо у моей кровати. По всем канонам фильмов ужасов. Формально он зашел стрельнуть у Димы сигарету, «заболтался» и остался на полчаса, но мы-то с ним знаем, зачем он приходил.
Роль «парня, который умрет первым» играет Черный. Кхе… Звучит, как стереотипная расистская шутка, но дело в том, что никто и правда не знает, как зовут этого бородатого паренька. Мы зовем его «Черный» исключительно в честь его спортивного костюма. Его классический «адик» по цвету темнее замыслов Фантомаса. Этот чувак, кажется, был самым большим психом из нашей компании. При всех попытках навязчивой дружелюбности Черный на подсознательном уровне вызывал у всех чувство тревоги, когда входил в помещение. В первую очередь, потому что он проводил в кабинете психиатра больше времени, чем все остальные пациенты вместе взятые, и при этом сам не мог толком объяснить, чем же он болеет.
Черный любил на что-то залипать. Он мог остановиться посреди разговора и начать пристально рассматривать чью-то куртку минут десять, не произнося при этом ни слова. Однажды Черный полдня просидел на краю своей кровати тупо уставившись в стену напротив. Я долго стоял рядом с ним, пытаясь удостовериться, что он хотя бы моргает, но у меня не получилось подловить этот момент. Я жалел Черного, всегда делился сигаретами и печеньками, но в борьбе против коварного Фантомаса у него не было никаких шансов. Он бы залип на что-нибудь блестящее прямо посреди ожесточенной погони, и лысый дед съел бы его с потрохами.
«Каждый раз в метро, когда прибывает поезд, в голове свербит вопрос “А что, если?” Разве так не у всех? Разве это не нормально? Вот тут, пожалуй, надо соврать»
За саундтрек в моем блокбастере отвечает соседка снизу aka Селин Ивановна Дион. У этой тети на первый взгляд самый забавный сдвиг в нашем отделении. Она очень любит три вещи: караоке, пунктуальность и Анжелику Агурбаш. Поэтому каждый день ровно в 14:00 по всему коридору начинает разносится надрывистое: «Я буду жить за тебя-я-я! Обеща-а-а-ю!» Мы с соседями сверяем по ней часы. Концерт начинается ровно в два, ни секундой позже. Во время дневного сна я никогда не ставил будильник. А зачем? Его я всегда могу выключить, а вот над песней Агурбаш не имею никакой власти.
Это было жутко смешно, пока я не понял, что у Селин Ивановны обсессивно-компульсивное расстройство. Это объясняет и ее сверхпунктуальность, и наличие странных ритуалов, и привычку мыть руки с чистящим средством, что буквально разъедает ее ладони. ОКР приносит сильные страдания своему носителю, хоть и кажется со стороны весьма безобидным и даже полезным сдвигом. Быть пунктуальным и чистоплотным – да это же просто замечательно! Но не когда ты считаешь, сколько раз ты провел зубной щеткой по зубам и идешь в душ каждый раз, когда просто увидишь издалека кого-то, кто покажется тебе грязным. Пообещал себе больше не смеяться над Селин.
Ну и остались только главные герои. Три «психшкетера» с тревожным расстройством из седьмой палаты: Димос, Женьдос и Журналист. Совместные просмотры «Манки Даст» по ночам тайком от медсестер и общая ненависть к местной хреновой еде (медсестры просят называть ее «диетической», но мы все же предпочитаем термин «хреновая») нас неплохо сблизили. Вместе мы должны были не дать Фантомасу меня изнасиловать, а также выполнить свои сольные геройские миссии.
Дима должен вылечиться и вернуть себе девушку. Диме двадцать шесть, он любит Mindless Self Indulgence, дешевые сигареты NZ и когда голос в голове помалкивает. В больнице он уже не в первый раз, говорит, что периодически сам ложится в стационар, когда понимает, что уровень самобичевания начинает шкалить. При тревожном расстройстве ты чувствуешь иррациональный страх перед будущим, боязнь совершить ошибку и перманентную ненависть к себе – не самый прикольный коктейль. Немного помогает алкоголь, но с ним Дима уже подвязал, потому что у этого способа тоже есть свои минусы. Шрамы на руке, которой он в порыве приступа разбил стеклянную дверь, – молчаливое тому свидетельство.
Женя – простой, добрый паренек, чье фото отлично бы подошло в качестве иллюстрации к статье «сельский автомеханик» в Википедии. Вечно мочащий коры, работящий мужичок в кепке и с цигаркой в зубах. Из тех, кто, не будучи особым красавцем, умудрялся быть первым парнем на деревне. Сольная миссия у Жени была соответствующая – закадрить симпатичную лаборантку, которая берет у нас кровь на анализы. Пока он с ней справляется даже с опережением графика – разочек он уже даже стрельнул у меня презерватив. Правда, утром, расстроенный, вернул его обратно.
Ну и я. А что я – завтра у меня начинаются обследования. Надо продумать, что говорить. Выдержать баланс: чтобы меня все-таки признали негодным в армию, но при этом не заперли в отделении пожестче. Да и неплохо было бы узнать, что со мной на самом деле – не просто же так я щелкаю «Фенибут» как конфетки M&M’s. Но это потом, а пока надо идти спать – свет уже вырубили. Надеюсь, Фантомас ночью не придет.
Сегодня у меня день психологических тестов. Тех самых, которые Дима на свою беду разочек заполнил на шару. Я на эти грабли наступать не намерен – сворачивайте смирительные рубашки. Кстати, о них: ни разу не видел ни одной за неделю пребывания в больнице. Решил загуглить.
Оказывается, в Беларуси смирительные рубашки уже давно вышли из моды. Мы в числе стран, которые практически отказались от их использования, вместе с Великобританией, Индией и Сингапуром. Но это не значит, что мы такие гуманные и передовые. В нашем случае дело в материальном состоянии больниц. Обычные вязки (эластичные ленты, которыми связывают конечности больных. – прим. 34mag) обходятся им куда дешевле.
В нашем отделении есть штатный психолог, но меня почему-то повели в главный корпус. Тут я слегка напрягся. Или этот психолог выше званием, или результаты прошлых обследований показали, что я реально поехавший.
Вроде ложная тревога – сидим с другими военкоматчиками у кабинета и ждем доктора. Сейчас она занята тем, что пытается расшифровать бессвязный бред какого-то дедка с шизофазией, а потом примется за нас. Даже как-то неловко ее отвлекать.
Вот и заветные тесты. Достаем двойные листочки, ручки, ставим циферки. Вопросов немереное количество, сидим уже больше часа. Среди них много личного. От отношений с родителями до подробностей интимной жизни. Стараюсь нигде не врать, но в голове сидит мысль о том, что шаг не туда может завести меня в «овощное отделение». Что приводит к внутренним противоречиям.
«Чувствовали ли вы когда-нибудь иррациональное желание смерти?» В смысле? Да каждый раз в метро, когда прибывает поезд, в голове свербит вопрос: «А что, если?» Разве так не у всех? Разве это не нормально? Вот тут, пожалуй, надо соврать.
«“Ну ничего, в армии побегаешь кроссы с автоматом – и все пройдет”. Боязнь такой реакции – одна из главных причин, почему я не обращался к психотерапевтам раньше»
Не считал, сколько было таких «соврать», но вышел я от психолога довольно подавленным.
Дима встретил меня на курилке под нашим корпусом. Стрельнул у него сигарету, глубоко затянулся:
– Ничего, все нормально.
– Много о себе нового узнал?
В этот момент Фантомас, куривший на лавочке чуть поодаль нас, решил все-таки «не зассать и познакомиться»:
Дима молча протянул пачку. Я старался не подавать виду, но внутри я был уже слегка на измене. Дед закурил, продолжая сверлить своим бледно-голубым взглядом мое бледно-зеленое после психолога лицо, и… начал громко и продолжительно пердеть. Знаю, возможно, это не очень приятно, но прочувствуйте правду жизни: я видел это вживую, мне было больнее. Не отрывая от меня глаз, с видом, будто ничего не происходит, Фантомас закончил свое грязное дело, бросил сигарету и ушел в отделение.
– И все? – смущенно произнес я. Это и был финальный бой? Я вообще проиграл или выиграл – кто-нибудь мне объяснит, что это было?
Дима был примерно в таком же шоке. Оставшуюся часть своих сигарет мы докурили молча. Дед-Фантомас больше не донимал меня до самой выписки. Если этот перфоманс и был его личным фетишем, то я, видимо, должен чувствовать себя грязным и использованным. Но ничего, кроме чувства недосказанности, я не ощущал.
«Я до сих пор боюсь заглянуть внутрь своей головы и найти там что-то серьезное»
На выходные меня отпустили домой. Большего счастья от того, что меня выпустили обратно в социум, я не испытаю уже, надеюсь, никогда. Я шагал по центральным площадям своего города под Red Hot Chili Peppers, с безумной, разрывающей лицо пополам улыбкой, словно Добби, которому пообещали свободу.
Сегодня, по заверениям заведующей отделением, должен настать день моей выписки. Раньше она говорила, что повышенный уровень тревожности подтвердился. Но, пока я отдыхал и вдоволь отъедался не «диетической» едой дома, появился один маленький нюанс. В одном из своих крайних интервью Александр Григорьевич уверенно заявил что-то вроде «кто не служил – не мужик» и «что-то у нас слишком много косящих – надо с этим что-то делать». После этого я практически не сомневался в том, что уйду из отделения с пустыми руками.
Так и случилось. С комментарием: «Тесты у вас сомнительные, конечно, – я бы посоветовала вам лечь к нам после армии», – мне вручили бумажку, где ничего, кроме «находился на обследовании с такого-то по такое-то», написано не было. Та же самая бумажка ожидала и всех прочих военкоматчиков, что лежали со мной.
Вещи собраны, прощаюсь с ребятами. Им еще лежать здесь минимум две недели каждому. Обменялись контактами с Димой, договорились встретиться на воле, когда его заезд в «санаторий» тоже окончится. Обнялись и сфоткались на прощание на фоне главного входа в больницу.
Больше мы не виделись и не списывались. Довольно часто говорю себе, что надо бы (и, возможно, после этого материала все-таки напишу, в порыве ностальгии), но вечно откладываю на потом. И я знаю почему. Боюсь, что встреча с таким необычным товарищем напомнит мне о моих собственных проблемах.
За двенадцать дней в больнице я избавился от многих стереотипов. От отвратительного высокомерного разделения на «я» и «они» (пациенты). От иррационального страха перед врачами-мозгоправами. Я убедился, что психиатрия, несмотря на свою неосязаемость, – весьма точная наука, которой можно доверять. Но я до сих пор боюсь заглянуть внутрь своей головы и найти там что-то серьезное.
И меня самого от этого тошнит. Несмотря на странную моду, о которой я говорил в начале текста, мы все еще стигматизируем психические заболевания. Депрессию наши родители за болезнь не считают («Да что ты ноешь – всем бывает грустно!»). А от всего, что посильнее, – шарахаются. И не станешь же объяснять каждому встречному, что это не так страшно, что с этим можно жить, что главное принимать таблетки и наблюдаться у врача. Тебя автоматически записывают в изгои, стоит кому-то проболтаться.
И мы боимся, запуская свои сдвиги, которые можно было бы вылечить или успешно держать под контролем, если вовремя обратиться за помощью.
Мы должны изменить само отношение к ментальным заболеваниям – они ничем не отличаются от любых других. Просто сознание нельзя пощупать, в отличие от вздутого живота или сломанной руки.
Заботьтесь о своей кукушке, друзья, и тогда у нее будет меньше причин от вас улететь. А я пойду все-таки позвоню своему братану из седьмой палаты.