Художница назаренко что она любила изображать

Татьяна Назаренко. Боль и слава

Эрмитаж, Гран-Пале, Гуггенхайм. Татьяна Назаренко выставляется в Петербурге, Париже, Нью-Йорке. И конечно в своем родном городе, притом не только в Третьяковке. В девяностые ее фанерные персонажи цикла «Переход» украшали залы ЦДХ и Музея истории Москвы, затем объехали полмира. И все же Татьяна считает, что славой не обласкана и ее успех был всегда чем-нибудь омрачен. Всю жизнь она сталкивалась как с любовью, так и с нелюбовью, завистью, а порой предательством.

— Одиночество — одна из самых страшных драм человечества. Всегда остро это чувствовала, хотя я очень компанейская, с удовольствием пою, танцую, веселюсь. При этом невольно подмечаю, как лежат руки у моего визави, как кто-то поднял бокал, вспоминаю, на какой картине видела похожий жест. Не знаю, сколько длится это состояние, в такие моменты чувствую себя полностью выпавшей из общего праздника. Потом стараюсь вовлечься в него, но мое одиночество. Чем дальше, тем оно сильнее. На эту тему я много писала. Да в общем-то все, что происходило в моей жизни, все мои страсти, переживания, разочарования и обманы — они все в картинках.

Первые воспоминания о себе как о художнике: раннее морозное утро, мы с мамой едем в детский сад на трамвае, я вожу пальцем по морозному стеклу. Вокруг люди: «Ой, как девочка рисует! Ой, какие зайчики! Как у нее здорово получается!» Мы тогда жили в коммуналке в роскошном доходном доме на Плющихе: изумительная лепнина на потолках, витражи на окнах лестничных пролетов — и сейчас могу их воспроизвести по цвету, по фактуре. Стены подъезда были расписаны сценами охоты — всадники на лошадях с гончими псами, а у соседки, моей учительницы музыки, в паркете даже сохранилось отверстие от мраморного фонтана. Думаю, в детстве многое определяют как раз такие вещи.

В четвертом классе учительница приглашала вести уроки рисования своего зятя, художника, и он как-то заметил бабушке: ваша Таня — очень талантливая девочка. Я уже тогда много рисовала. Мама, услышав о приеме в знаменитую художественную школу в Лаврушинском переулке напротив Третьяковки, принесла мои простенькие рисунки. Там сказали: «Готовьтесь к поступлению».

Папа — военный, много мотался по стране и писал маме письма: «Нина, надеюсь, переведут в Москву, но это только надежды. Так что рассчитывай на суровую жизнь здесь». Помню, его отправили служить на Чукотку, оттуда — на Сахалин. Меня не взяли из-за высокой детской смертности и чудовищных условий.

Одно из самых сильных потрясений — родители кидают вещи в грузовик, а я рыдаю. Бабушка, чтобы меня успокоить, говорит: «Пойдем смотреть пуговицы». Дома она высыпала из шкатулки старинные пуговички, а я их перебирала, воображала себе что-то, незаметно отвлеклась от своего горя. Когда поступила в художественную школу, а конкурс был огромным, бабушка в слезах убеждала родителей, что если увезут из Москвы, погубят мой талант. И я осталась с ней и маминой сестрой Натой.

Параллельно с художественной школой экстерном сдавала экзамены в Гнесинке, занимаясь с учительницей оттуда — той, у которой фонтан в полу был. У меня обнаружилось уникальное меццо-сопрано. Я мечтала стать певицей, но вскоре выяснилось, что голос очень быстро садится. Остался Суриковский институт — без вариантов.

— С бабушкой, судя по всему, у вас была особая связь?

— Человека ближе у меня не было, мама ужасно ревновала и переживала, что никогда не станет для меня тем, кем была бабуля. Она любила меня больше дочерей, оберегала, иногда спасала. В институте, в поездках в Казахстан на практику, я влюбилась в однокурсника. Влюбилась как кошка, а он не отвечал взаимностью. Я сочиняла безумные стихи: «День прошел, наполненный страданьем, напрасным страхом пред звонком».

Источник

ЗАПИСКИ О ХУДОЖНИКАХ

Большой интерес для исследователя представляют жанровые

картины с автопортретами Т. Назаренко. Об этой художнице много спорят. Одни видят в ее работах рассудочность, трезвый расчет, другие — истовую одержимость, живую творческую страсть.

Цветы. Автопортрет. 1979 год.

Есть в них, как нам кажется, и то, и другое. И это с особой наглядностью и остротой проявляется в картинах Назаренко, включающих автопортрет. А включают его почти все ее картины, в том числе и исторические («Казнь народовольцев», «Партизаны пришли»). Особенно активной, действенной представляется роль автопортрета в полотнах «Мои современники», «Разговор», «Молодые художники», «Бабушка и Николка», «Встреча Нового года», «Чаепитие в Поленове». В каждом из них раскрыты или по меньшей мере поставлены очень важные проблемы человеческого бытия. Тут нелегкие раздумья о cмысле жизни и творчества, смене поколений, неотвратимости смерти и т. п. Мы верим, что в каждом случае Назаренко представила какой-то сокровенный кусок своей личной жизни, своей собственной биографии (да так оно, видимо, и есть). Верим, что каждая ситуация не только хорошо продумана, но и глубоко пережита, выношена. А потому и автопортреты, включенные в ее картины, воспринимаются как нечто само собой разумеющееся, как неотъемлемая часть композиции. Включение в картину автопортрета стало для Назаренко необходимой творческой потребностью. «В одной из своих… картин «После экзаменов» я, боясь, что мой автопортрет несколько надоел, или, вернее, просто он не подходил к данной ситуации (компания студентов), хотя я себя там и ощущала на месте, попыталась написать другой персонаж. Это была мучительная и очень неудовлетворившая меня замена», — вспоминает художница.

При всем том, однако, обращает на себя внимание, что каждый из включенных в картины Назаренко автопортретов живет в особом, изолированном от других персонажей психологическом пространстве. Мы ощущаем в них не столько непосредственного участника изображенного события, сколько особое действующее лицо, взирающее на партнеров, хотя и не равнодушным, но все же сторонним взглядом. Героиня, наделенная портретными чертами художницы, всегда размышляет. Иногда при этом взор ее обращен к нам. Точь-в-точь, как в упомянутых выше композициях ренессансных мастеров. И выражает все тот же непреходящий вопрос: «А вы что думаете об этом?»

В диптихе «Пугачев» выбран остроконфликтный, драматический момент: Емельяна Пугачева везут в клетке к месту казни в Москву. И везет не кто-нибудь, а молодой Суворов. Но что за странное зрелище разворачивается перед нашими глазами? Подобны игрушечным пестро и нарядно одетые безликие солдаты. Да и Суворов на белом коне напоминает куклу; весь облик его столь похож на бесчисленные его изображения, что он как бы лишается индивидуальных черт и становится знаком, схемой. И конь его не идет, а словно бы плывет по воздуху, и хрупкие, неживые ручки не держат игрушечный повод… И сразу весь этот рассказ обретает черты фантасмагории, и уже не люди совершают те или иные поступки, а некие марионетки участвуют в какой-то не ими придуманной игре.

Живописный строй этого полотна так же нарочит, напоминает раскрашенную олеографию. Уж очень пухлы проплывающие облака, и чрезмерно густ золотистый цвет холмов и дальних строений, и открытыми, предельно контрастными тонами написаны сине-красно-белые костюмы солдат и взметнувшаяся над их головами фигура Пугачева в красной рубахе…

И совсем по-другому выглядит вторая часть диптиха, заключенная в ту же раму. Это длинное вертикальное панно, написанное в традициях «обманок» XVIII века. Темный «музейный» колорит, тщательно выписанные бумаги, засунутые за ленточку, несколько портретов, относящихся ко времени Пугачевского бунта, кусок старой парчи, несколько книг, оплывшая свеча в подсвечнике… Все очень серьезно, бережно написано, все как будто несет на себе тонкую пыль прошедших эпох, следы прикосновения людей, которые создавали эти вещи.

Декабристы. Восстание Черниговского полка. 1976 год.

В исторических полотнах Назаренко нет сиюминутного переживания. Мы смотрим на давние события сквозь время, и все происходящее как бы высветляется, замирает, отрывается от житейских невзгод и приобретает четкость и завершенность символа.

Та же двойственность есть и в ее групповых портретах. Их персонажи узнаваемо портретны, коллизии правдоподобны:

Первое лето. 1987 г.

праздники молодежи, беседы в мастерской… И вместе с тем в них есть и нечто таинственное,- превращающее бытовые сценки в романтические фантазии. Так, прошедшее и настоящее близко сходятся в триптихе «Жизнь» (1983).

И снова художница материализует мысли и чувства, изображает предметы, которые эти мысли вызывают. Во всех трех полотнах, составляющих композицию триптиха,— бабушка, уже очень старенькая, морщинистая, поддерживающая сомкнутыми руками свою седую голову. И перед ее мысленным взором проходит ее жизнь. Но Т. Назаренко не была бы верна себе, если бы в изображенном ею мире не сходились реалии осязаемые и те. которые видны лишь духовному взору, если бы не была зыбкой грань между прошедшим и настоящим…

Анна Семеновна Абрамова умерла в Москве в возрасте 89 лет, дожив до признания Таниного творчества, увидев ее фотографии на обложках журналов, репродукции ее работ в книгах.

В работах Т. Назаренко есть сила убеждения и умение воплотить свои представления в полноценные образы. Здесь — зоркий глаз и полет воображения, размышления нашего современника и извечное стремление к любви, взаимопониманию. И еще есть в ее работах мысль о том, что для современного человека не так уж просты эти контакты. И потому столь часто на картинах Назаренко близкие люди так далеки друг от друга и протянутые руки повисают в воздухе.

Что бы она ни писала — а круг ее сюжетов необычайно широк, она с равной интенсивностью работает и над исторической картиной, и над сценами молодежных праздников, над портретом, пейзажем, натюрмортом,— она привносит в свои работы нечто неуловимо и несомненно делающее их порождением наших дней, способа мышления нашего современника. Зритель чувствует время, пульсирующее в ее искусстве.

Т. Назаренко принадлежит к числу художников, чей талант раскрылся в семидесятые годы. Яркие творческие индивидуальности развивались и мужали в эти годы. Сложности ломали слабых и закаляли сильных. Татьяна Назаренко — из числа сильных.

Большое окно. 1985 год.

Знаменательна картина московской художницы Т. Назаренко «Большое окно» (1985), поднимающая серьезные нравственные проблемы, связанные с сегодняшним днем нашей жизни. Здесь проблема самосознания, самочувствия современного человека в окружающем мире, эмоционального контакта с действительностью, с природой, с предметным миром решается как бы от противного: вместо тишины, покоя, ясности, облагораживающей душу гармонии — холодная напряженность, жесткость, дисгармония контрастов, режущая глаз несовместимость духовного и материального, подчеркнутая изображением пустотелого манекена на подоконнике пугающая опустошенность предметного мира, дискомфортность человеческого существования в данной среде. В жестковатой обнаженной нелицеприятности автопортрета (отраженное в зеркале усталое, бледное лицо, без искры вдохновения взгляд), в холодных красках и сухих линиях открывающегося за окном пейзажа, в равнодушном столкновении московской фабрично-заводской, индустриальной нови и кремлевской старины, в множественных аксессуарах повседневного художнического труда.

Как-то раз Татьяна Назаренко — а каждое лето она живет в деревне под Тулой — набрела на некую заброшенную зерносушилку. Попросила мужа сфотографировать: вот ведь символа советской эпохи ярче не придумаешь! Решила непременно использовать зерносушилку в инсталляции на холсте.

Чтобы отдаваться настоящей живописи, нужно другое состояние души, страны. Недавно была в одном крупном европейском музее. И поймала себя на мысли: приеду сейчас в деревню, возьму холстик и между поливками грядок с наслаждением буду писать. И тут же одернула себя: ну напишу, а что дальше-то? Ждать покупателя?

— А как же вдохновение, такое, когда продохнуть невозможно?

— Ой, я не люблю слово «вдохновение». Не могу сказать, что невозможно жить без прикосновения к холсту. Возможно. Но процесс творчества — это всегда немножко не так, как пишут и говорят.

— Судя по вашему фанерному «Портрету Екатерины II», представленному недавно в «Новом Манеже», традиционной живописи вы изменили окончательно?

— Речь не об измене. Художник должен оставить свое восприятие мира. А я именно так, а не иначе воспринимаю нашу действительность конца 90-х годов. Поэтому и не пишу портреты «новых русских». Там интересно выписывать только
шелк платья. Лица же ничего не выражают. Поэтому даже если я пишу сейчас что-то специально для продажи — на пенсию академика в несколько сотен рублей не больно-то проживешь, — то это натюрморты. Цветочки. Случается, что продаю и старые любимые работы. Но только не «Пугачева», которого советские чиновники снимали с выставок.

— А почему тогда продали свою знаменитую «Циркачку»?

Однажды мне пришлось продать работу вопреки желанию. Когда я сказала, что это мой любимый натюрморт, домашний, один из пришедших господ говорит: «А ведь Петр Иванович может сделать так, что вы никуда не полетите». А я должна была отправиться в Париж. Я посмеялась: теперь свобода, полечу через Украину. А мне в ответ: «Но Петр Иванович может сделать так, что самолет не долетит». Я ужаснулась уже по-настоящему, Боже мой, кого ко мне привели, не иначе мафиози?! Так что, к моему огорчению, пришлось эту работу все же продать. Их даже не остановила высокая цена.

— И вот так свой юбилей вы и встречаете — с каким-то смятением в душе?

— Я все время так живу. И в начале девяностых, когда рухнула страна и появилось ощущение своей ненужности, и в 85-м, когда меня не пускали за границу и казалось, жизнь кончилась. Помню и утреннее отчаяние в начале нынешнего года, когда узнала о том, что по распоряжению чиновников убрали мой безобидный фанерный памятник «Рабочая и крестьянин», стоявший у входа в Манеж во время моей выставки. Кому-то показалось, что рядом с Кремлем ему не место. Я почувствовала себя, как много лет назад, когда мои картины снимали с выставки. Недавно я встретила одного из этих чиновников от искусства. Не ожидал меня встретить в качестве академика. Он процветает…

Художница Татьяна Назаренко создала собственную традицию: пятый год отмечает день именин — Татьянин день, 25 января, — выставкой новых работ. Первая состоялась в Третьяковке, нынешняя — «Мой Париж» открывается в галерее «Манеж», в Центральном выставочном зале.

Таланту Назаренко подвластны все жанры живописи. И от каждой ее выставки ждешь неожиданностей.

В прошлом году Назаренко создала на своей выставке иллюзию подземного перехода, населив его толпой до боли знакомых нам лиц. Ее герои словно сошли с картин, став фанерными фигурами-«обманками» вроде тех, что ставят возле себя уличные фотографы. Фанерные скульптуры можно передвигать, менять местами. Прием только внешне напоминает об уличном киче. Каждая фигура стала своеобразным социальным портретом, отразив точные приметы времени. Выставка «Переход» уже побывала в США, а сейчас продолжает путешествие по Германии.

Татьяна Назаренко жила в прошлом году весной в Париже. Без туристской спешки, с семьей, в обычном ритме городской жизни. И, как говорит, чувствовала там себя спокойно и легко. Новая выставка — итог этой поездки и продолжение эксперимента с фанерной живописью-скульптурой.

Художник среди своих парижских персонажей.

Фанерные фигуры несимпатичных обитателей московских подземных переходов памятники-«обманки» ЛУЖК0ВУ с лопатой, Киркорову и прочие инсталяции. вызвавшие возмущение эстетствующих критиков. Это тоже Татьяна Назаренко,

Святой Пётр на проекте «12 хороших работ».

Ну и два хита ярмарки: экспозиции «InArtis» с шелкографиями Энди Уорхола (тиражными и неподписанными, но сделанными с благословения автора) и «Zebra Bliss: прежде известной как «Музей экслибриса» — тут не экслибрисы, а великолепные объекты классика французского «нового реализма» Армана, граффитиста Крики и даже Кейта Херинга, знаменитого американского «нью-вейвера».

В общем получилось не стыдно. И ныне живущие российские художники были представлены достойными именами и достойными работами: Татьяна Назаренко, Клара Голицына, Константин Сутягин, Александр Шевченко…
Но помилуй бог, это же надо было искать
в пространстве общей пл 5000 квадратных метров.

Ну вот, хочешь открытий и ных впечатлений — а тебе все ценники и разблюдовки. Ярмарка как ярмарка. Кстати, как и было предсказано продавались все больше наши нонконформисты. Большинство неизвест просвещенной публике галерей свои стенды не окупило. Но, в отличие с «Арт-Москвы: ярмарка «Арт Манеж» свои коммерческие результаты огласке не придает. Стесняется, что ли?

Десятки холстов, заслоняя друг друга, громоздились у одной из стен мастерской. И прежде чем художница успевала повернуть ко мне очередную работу, я прочитывала ее название, будто проглядывала оглавление незнакомой книги.

«Узбекская свадьба» — читаю на подрамнике. И пока Татьяна Назаренко медленно разворачивает полотно, я успеваю порадоваться теме, как мне кажется, созданной для нашего, женского журнала. Но вот картина передо мной. Смотрю, и какая-то непонятная тревога охватывает меня. Почему? Откуда? Ведь на холсте вроде бы ничего трагического: у невысокого дувала написанные несколько пародийно музыканты сзывают народ на семейный праздник, рядом худенький, бледный мальчик устилает дорогу к дому цветами. Слева, в углу картины,— гости. Люди разных возрастов, разных темпераментов, по-разному воспринимающие предстоящее торжество: кто-то откровенно обрадован, кто-то просто любопытен. И все это достоверно, красочно. Так в чем же дело? Откуда это неуходящее предчувствие беды7 Может, всему виной тревожаще красный фон картины или печальное лицо мальчика. рассыпающего цветы? А может, гости? Они как будто намеренно медлят переступить порог приготовившегося к празднику дома.

Говорю об этом Татьяне Григорьевне

— Да, на этой свадьбе,— рассказывает она,— произошло трагическое событие — скончался отчим невесты. Прекрасный человек, вырастивший и воспитавший ее. По-видимому, это тягостное впечатление, о котором я старалась не думать, работая над картиной, все-таки сказалось…

Что ж, по-видимому, для каждого истинного художника правда жизни и правда искусства неразделимы.

Татьяна Назаренко, воспитанница Суриковского института, дебютировала на выставках еще в студенческие годы картиной «Мать с ребёнком» (1966 год) и «Материнство». Эта вторая картина, написанная в 1968 году, была и дипломной работой художницы В том же году была создана «Узбекская свадьба».

И все-таки наибольшую известность получила работа Назаренко «Казнь народовольцев». Молодой художнице удалось по-своему осмыслить трагическую тему народовольцев, нравственная высота которых ее всегда восхищала.

Картина эта в какой-то мере подводила итог годам учебы в институте, где учителями молодой художницы были известные живописцы А. Грицай и Д. Жилинский. Но одновременно училась она у итальянских и немецких мастеров раннего Возрождения. Не отсюда ли в «Казни народовольцев» небо цвета поблекшей ренессансной фрески — светло-светло-синее? И в портретах современников Назаренко нет-нет да и окружит лицо воротником. напоминающим испанское жабо.

Художницу привлекает и жанр, и портрет, и историческая композиция. Но есть у нее картины, которые воспринимаешь как стихи, как музыку. В них главное — настроение. Одна из таких картин — «Вечер в Тарусе». Одиночество и затерянность притаились в крохотных, далеко отстоящих друг от друга домиках, окруженных строгими соснами беспокоен неяркий желтый свет раскачиваемого ветром фонаря.. Написана эта картина в Тарусском доме творчества художников, по-видимому, в один из дней, когда тоска по оставленному дому превозмогает все остальные чувства.

Совсем в ином, мажорном ключе решены «Проводы зимы», «Встреча гостей в молдавском совхозе», лирическое повествование «Новогоднее гулянье», натюрморт «Цветы в мастерской» и «В мастерской». За две последние работы Татьяна Назаренко была удостоена первой премии на Международном конкурсе молодых живописцев в Софии

А сейчас ее картины экспонируются в ГДР и высоко оцениваются немецкими зрителями.

Татьяна Назаренко, лауреат премии Ленинского комсомола, в постоянном поиске. В этом залог ее успехов. Нынешних и грядущих.

Источник

Татьяна Назаренко — биография художницы

Детство и юность

Татьяна Назаренко родилась в столице СССР 24 июня 1944 года. Отец, Григорий Николаевич, был кадровым военным. Мать, Абрамова Нина Николаевна, по образованию была врачом, но делила с мужем его мытарства. После войны отца направили на Дальний Восток, и родители решили, что Таню лучше оставить учиться в Москве с бабушкой по матери Анной Семеновной, поскольку много детей умирало в тех краях. Супруг бабушки, Николай Николаевич, погиб в результате репрессий, и женщина одна вырастила двух дочерей, обе получили высшее образование. На полноценное образование она настроила и внучку.

Поскольку учительница начальных классов не умела рисовать, то рисование преподавал ее зять-художник, который и заметил талант девочки к рисованию. Он посоветовал родителям отдать ее в художественную школу. Повлияли на ее способности красивые здания на Плющихе и интерьер расположенного там дома, где она проживала. Здание начала ХХ века с широкими лестницами, кессонными потолками, шикарными витражами не только восхищало чуткую девочку, но и будило художественное воображение. 11-летней школьница поступила в художественную школу при институте им. В. Сурикова, где подружилась с Натальей Нестеровой и другими девочками, выросшими в интересных художниц. Параллельно занималась в музыкальной школе и мечтала стать певицей, но сказали, что ее красивый голос долго не продержится.

Татьяна Назаренко в молодости

Творческая биография

Татьяна Григорьевна Назаренко

Личная жизнь

В первый раз Татьяна влюбилась в однокурсника, но чувство не было взаимным. Переживая, она даже подумывала о самоубийстве, но остановила привязанность к бабушке.

Впервые девушка вышла замуж сразу после института. В 1971 году родился сын Николай. Но мужу Василию не нравилось, что она уходила писать картину, а не сосредоточилась целиком на воспитании ребенка. Поэтому вскоре брак рухнул, и первенца помогала воспитывать бабушка.

Вторым супругом на 20 лет стал Александр Анатольевич Жигулин, директор картин на студии им. Горького. В 1987 году у них родился сын Александр, но со временем они перестали жить вместе.

С третьим супругом, голландцем Бертом, председателем правления банка, Назаренко посетила Малайзию, Сингапур и другие страны. После потери работы любимый ушел к другой женщине.

В 2012 году поженились и большую часть времени женщина стала проводить с мужем за границей. Игорь взял деловую часть участия в выставках жены на себя, при этом сам продолжает работать и выставляться. С ним впервые она познала счастье что-то делать вместе.

Игорь Новиков и Татьяна Назаренко

Успешный художник

Татьяне Назаренко повезло состояться как художнице в 70-е годы. Ее картины выставлялись в Отечестве, висели в Третьяковской галерее, Русском музее. Хотя потом они годами хранились в запасниках или мастерской, порой снимались с выставок, но эти сложности только закаляли ее.

Потом она преподавала, успешно выставлялась на Родине и за рубежом, ее работы попали в частные коллекции и коллекции Третьяковской галереи и Русского музея России, Национальных музеев «Женщины в искусстве» Вашингтона, Музея современного искусства Будапешта и музеев других стран.

Художница Татьяна Назаренко

Среди наиболее известных полотен художницы «Казнь народовольцев», «Автопортрет» (1984-1986), «Домашний концерт» (1986), «Счастливая старость» (1988), «Обломки» (1990), «Время» и «Памятник истории» (обе – 1992), «Заклинание» (1995). Сегодня она в числе самых популярных современных художников, родившихся России.

Источник