в дни войны картина
Воины художника Гелия Коржева
В мае прошлого года, в преддверии дня Победы, мы с мужем посетили выставку Гелия Коржева. Были очень впечатлены работами Мастера. После выставки я нашла в интернете сайт с полным (насколько я поняла) перечнем его работ, посмотрела видео с его интервью и решила для себя, что он великий художник и настоящий человек.
Конечно, картины лучше видеть вживую. Во-первых, они большие — например, портрет солдата «Следы войны» — 200х150 см, и маленький экран монитора не передаст впечатления от настоящей картины в полном размере. Во-вторых, вот не люблю всякую эзотерическую лабуду, но по моим субъективным ощущениям, у картин Коржева мощнейшая светлая энергетика: перед выставкой я посмотрела некоторые картины в интернете и думала, что они производят тяжёлое, может быть, даже неприятное впечатление, но напротив, когда я увидела их вживую, они вызвали во мне какой-то душевный подъём и оставили светлое чувство. Кстати, Коржев всю жизнь делал то, что ему нравилось, он практически не работал на заказ: с Союзом художников он заключал договора, согласно которым писал картины на свои темы.
Когда началась война, Гелию Коржеву было 16 лет. Испытания военного времени оказали на него огромное влияние и во многом сформировали его как человека и художника. Как сам он сказал в одном из интервью: «Мы — поколение, пронизанное войной. Часть из нас воевали, часть нет. Но мы все воспитывались в этой атмосфере».
Серия «Опалённые огнём войны». Проводы. Масло, холст. 200х200 см. 1967 г. Государственный Русский музей (Санкт- Петербург).
Встреча. 100×140 см. 1972 г. Собственность семьи.
Заслон. Из серии «Опалённые огнём войны». Масло. 1967. 333 x 202. Киевский музей русского искусства.
Серия «Опаленные огнем войны». Следы Войны. 200×150 см. 1965 г. Холст, масло. Государственный Русский музей (Санкт- Петербург).
«Когда я делал своего «Обожженного» для триптиха, то для меня это был человек, прошедший через трудную жизнь. И в ней он, видимо, вел себя достойным образом и остался Человеком. Таким он должен был и предстать перед зрителем. Пусть герой, а это действительно герой, искалечен физически, но внутри самые высокие качества души взяли в нем верх навсегда… Чтобы показать их, я отбрасывал в картине все лишнее с моей точки зрения. Мой обожженный предельно статичен. Я сделал это умышленно, чтобы ничто лишнее, второстепенное не мешало зрителю видеть и понимать характер героя, а за рамой сложное, напряженное, не замирающее движение жизни».
Влюбленные.156×207 см. 1959 г. Государственный Русский музей (Санкт- Петербург).
Коржев вспоминал: «В картине «Влюбленные» есть отзвук войны. Она создавалась очень мучительно. Мне представилась сцена: берег моря, две фигуры, мотоцикл. Это как-то увиделось сразу. Но кто эти люди, какая их биография — я не знал. И композиция не завязывалась. Я долгое время работал рядом с очень скромным человеком, который поразил меня позитивным отношением к своему труду, добросовестностью и каким-то умением отдаваться ему целиком, забывая самого себя. И вот, приглядываясь к нему, я увидел в нем одного их тех, кто всю свою жизнь отдал своей стране, своей партии, своим идеалам, никогда не требуя что-либо для себя лично. Человек этот — живая история страны. Совсем молодым человеком, почти мальчиком, он ушел на гражданскую войну, потом организовывал колхозы. Когда началась Вторая мировая война, ушел добровольцем в ополчение, был ранен. И вот жизнь этого человека, так тесно переплетенная с жизнью России, показалась мне интересной и значительной. Я понял, что такой человек мне близок и дорог, и он стал моим героем в картине. Мой замысел наполнился смыслом, появилось содержание, и картина ожила».
Облака, 1945. 200х×190 см. 1985 г. Государственная Третьяковская галерея (Москва, Россия).
Старые раны. 200×209 см.1967 г. Государственный Русский музей (Санкт- Петербург).
Не спится старому солдату — раны болят.
Серия «Опаленные огнем войны»: Тревога. 200×150 см. 1968 г. Музей Русского искусства, США, Миннеаполис.
Юная голубоглазая девушка (моделью была дочь художника) с лёгкой задумчивостью смотрит вдаль.На плече рука деда (Коржев часто писал своего отца). Его лицо выражает тревогу за молодость, не знающую жизни.
Завершить эту публикацию хочется словами Коржева: «Русские художники завещали нам любовь к человеку и к правде жизни. Завещали никогда не ставить себя над ними, никогда не позволять себе относиться пренебрежительно к ним, а всегда быть полными веры в них, любви к ним и глубокого уважения».
Когда на любой выставке я вижу новые работы этого живописца, их всегда отличает одно качество: они глубоки и серьезны. Качество, во многом сегодня утраченное текучкой изготовления поспешных, не всегда продуманных, иногда сыроватых картин. Я не наблюдал ни разу у Коржева недописанного холста. Полотно, вышедшее из мастерской Гелия Михайловича Коржева, никогда не было сырым, легковесным, конъюнктурным. Скорее, он казался некоторым, привыкшим к легковесным картинам, несколько тяжеловатым, многодумным. Ему пеняли, что он изображает трудные минуты судьбы человеческой. Но такова, видно, душа мастера. Он размышляет, когда пишет. И заставляет задуматься зрителя. Иногда его метафоры сложны, но это внушает уважение.
И. Долгополов. Мастера и шедевры.
Гелий Коржев стал одним из тех художников, кто взвалил на свои плечи, казалось бы немыслимый груз творческой, гражданской, человеческой ответственности.
Евгений ЗАЙЦЕВ. Журнал «СЛОВО» 2003, номер 4. «Во времени и пространстве»
Поднимающий знамя. Триптих «Коммунисты». 1957-1960
Поднимающий знамя. Фрагмент
Гомер. Триптих «Коммунисты»
Интернационал. Триптих «Коммунисты
В дни войны. 1952-1954
Живой заслон. 2001-2004
Живой заслон. Фрагмент.
Из военного быта. 1993
Следы войны. 1963-1965
Дезертир. Фрагмент. 1985-1994
Память павших. 1993-1995
Егорка-летун. Икар. 1976-1980
Указ короля. 1993-1997
Дон Кихот и Санчо. 1980- 1985
Дульсинея и рыцарь. 1997-1998
Дон Кихот и Санчо. Фрагмент. 1997-1998
Дон Кихот и мельница. 1997-1999
Поверженный Дон Кихот.
Реквием Моцарта. 1995
Лишенная родительских прав.
Адам Алексеевич и Ева Петровна. 1997-1998
Осень прародителей. 1998-1999
Осень прародителей. Фрагмент
В тени креста. 1995
Одним из любимых художников Гелия Коржева был Александр Иванов, автор грандиозного полотна «Явление Христа народу». Едва ли кто мог заподозрить в самом Коржеве – представителе так называемого «сурового стиля», интерес к евангельским сюжетам. А именно они стали основой его позднего творчества. «Библия глазами соцреалиста» – выставка под таким названием прошла в столичном Институте русского реалистического искусства.
Мало кто хотя бы в репродукциях не видел знаменитой картины Гелия Коржева «Поднимающий знамя». И вдруг – совсем другое искусство. Такого от него никто не ожидал: «Рождество Христово», «Благовещение», «Распятие»… – всего 16 больших полотен на библейские темы. Гелий Коржев писал их последние 20 лет, находясь почти в затворе.
«Общественная и современная жизнь его мало интересовала в последние годы, – рассказывает куратор выставки Надежда Степанова. – Плюс к этому, он очень не любил политику. Почему он заинтересовался «Библейским циклом»? Потому что «тут есть враги, есть друзья, но нет политики», это его слова. Он не смотрел телевизор, его мало что интересовало из того, что происходило за окном мастерской».
Поворот в жизни Гелия Коржева произошел в 86-м году, когда один за другим ушли из жизни его родители. Художник оставил официальные должности – одно время он возглавлял Союз художников – и целиком посвятил себя библейскому циклу. Коржев настаивал на том, что эти картины – взгляд на библейские события человека, который вырос в Советском Союзе, с молоком матери впитал атеистическую пропаганду, и затем на протяжении всей жизни мучительно пытался избавиться от ее влияния. Не случайно одна из картин называется «Трудный путь к истине».
Его нравственный урок – это возможность для каждого из нас пройти этим же путем, он предоставляет такое право на этот выбор нам всем.
Гелий Коржев по многу раз переписывал одни и те же сюжеты. «Благовещение» он писал на протяжении целых десять лет, много раз переписывал «Адама и Еву», долго искал образ Христа.
Работать над библейским циклом Гелий Коржев продолжал до самой смерти. Одна из последних картин датирована 2012 годом. На ней запечатлен Христос в последние минуты своей земной жизни.
Новости культуры на телеканале «Культура»
Мода на официоз Как происходит реабилитация советских культурных ценностей
Выставкой Гелия Коржева в Третьяковке, по сути, обозначен новый этап во взаимоотношениях государства и общества. «Суровый стиль», представителем которого считается Коржев, противопоставлен «авангарду», борьба с которым была центральной идеей жизни и творчества художника.
Выставленные в залах на Крымском валу в каких-нибудь ста метрах друг от друга Малевич
и его рьяный противник составляют по замыслу кураторов тот дуализм, которым отличалась эпоха СССР. Однако череда прошедших в прошлом и этом году выставок — «Александр Герасимов. К 135-летию» в Историческом музее, «Романтический реализм. Советская живопись 1925–1945 гг.» в Манеже и «Россия в пути» в Институте русского реалистического искусства — явно выстраиваются в единую, пусть и не сформулованную открыто, стратегию по актуализации работ официальных художников советского периода. От лица народа Нынешняя выставка Гелия Коржева — узкий лабиринт пространств, окрашенных в красный, любимый цвет художника.
Низкие залы выстроены в коридоры, закоулки и тупики, в которых расположены 160 картин. По замыслу кураторов такая архитектура экспозиции призвана показать творческий путь художника, борющегося за «народную правду — с многочисленными попутчиками и авторами «фальшивок»: «Мы обязаны говорить со своим народом, с его сердцем языком искусства самым высоким, впитавшим все лучшее, что рождено человечеством. Мы служим и являемся детьми народа, чья миссия беспримерна. И роль искусства сегодня тоже беспримерна», — говорил Коржев.
Многочисленные ордена, премии, высокие должности были благодарностью партии и правительства художнику. И они же служили ограждением от всякой критики. «У критика должен быть идеал, и общественность должна его чувствовать, он не должен уподобляться старому неумному псу из подворотни, лающему на всех проходящих мимо от старости, слепоты и собственной слабости…» — писал сам Коржев.
Многочисленные ордена, премии, высокие должности были благодарностью партии и правительства художнику, И они же служили ограждением от всякой критики Его карьера была стремительной. В 1944 году, когда ему было 19 лет, он поступил в Московский художественный институт в мастерскую Сергея Герасимова — к тому времени не только признанного мастера, автора знаменитых картин на революционно-военную тему, но также директора института и председателя правления МОСХа (Московское отделение союза художников), которым руководил с перерывами до 1952 года. Именно Герасимов и его друг, лауреат Сталинских премий Павел Соколов-Скаля, рекомендовали Коржева в члены Союза художников Москвы, куда он был принят с лету, даже без прохождения необходимого кандидатского срока. И понятно почему: в Коржеве советские генералы от искусства видели свое продолжение. Его работы тех лет — «В дни войны», триптих «Коммунисты», «Влюбленные».
«…Сегодня мы на часах, и это многое значит, и скоро нужно будет сдавать пост, и нужно сдать его с честью и достоинством» — именно таким «часовым» идеи русского национализма воспринимал себя в искусстве Гелий Коржев. С 1960 года (тогда художнику было 35 лет) он последовательно становился лауреатом всех возможных премий и секретарем творческих организаций. Гелий Коржев. «Облака 1945 года», 1980–1985 годы, Третьяковская галерея Бремя перемен Перестройка привела Коржева в негодование: рушилась система ценностей, которую он обслуживал.
Его выступлений на эту тему много, и они исчерпывающе говорят о том, что переживал мастер. «Сквозь пленку интеллигентности проступает звериное лицо ненависти»; «Происходит или, вернее, произошла оккупация нашей столицы духовными врагами»; «Как правило, это художники двойной национальности, и эта двойственность переходит в их общественную деятельность…»
Смятения, происходящие в душе художника, выразились в его картинах позднего периода.
Он пишет цикл картин, которые называет «Тюрликами», — беспомощные жанровые сцены, в которых действуют уродливые создания, рожденные фантазией автора. Над этой серией он работал 15 лет, написал около 40 полотен. На главной картине цикла «Триумфатор» изображена фантастическая фигура, напоминающая птицу с недоразвитым торсом человека, попирающая красное знамя и поднимающая черный флаг.
За ней с одной стороны стоят такие же уродцы, с другой — мужчина в военной форме, снизу на нее смотрят сотрудники спецслужб в черных очках (так изображали в период молодости Коржева американских шпионов). Картина была начата в 1993 году во время расстрела в Москве Белого дома. Последний период творчества художника — картины религиозного плана, в которых его волнует образ Иуды. Друг Коржева народный художник СССР Валентин Сидоров вспоминает: «О «Библейском цикле» он думал и раньше, по-моему. Но не показывал его. А тут… Иуда сам появился! За тридцать сребреников продал всё! Возникла мысль-то какая! И сразу образ-то и явился». Гелий Коржев. «Иуда», 1987–1993 годы, частное собрание Став «часовым», Гелий Коржев оказался зажатым между двумя Герасимовыми, один из которых, Сергей, был его учителем и идейным наставником, а второй, Александр, кумиром. Неслучайно выставка Коржева совпала по датам с открытием в Историческом музее первой за шестьдесят лет выставки Александра Герасимова, приуроченной к 135-летию художника.
Его называют «Сталиным в искусстве» (по словам Эрика Булатова), каковым он фактически и был вплоть до 1957 года, пока его не освободили от должности президента Академии художеств СССР. Главный портретист Сталина и его окружения, лауреат четырех Сталинских премий, Герасимов вошел в историю искусств картинами, ставшими каноническими для этих лет, начиная с полотна «В.И. Ленин на трибуне» (1930), и далее всего житийного круга, связанного со Сталиным, — от «Клятвы», которую вождь дал в 1924 году, пообещав продолжить дело Ленина, до «Похорон Сталина», на которой зрители видят величественный профиль в обрамлении траурных лент и цветов. Сергей Герасимов. «За власть Советов», 1957 год, Третьяковская галерея «Надо закончить спор дилетантов о Сталине, перейти к изучению эпохи в том многогранном виде, в каком она была. Каждый человек многогранен, даже деспот и тиран…» — говорил директор Исторического музея Алексей Левыкин, рассказывая о выставке Герасимова. «Художник должен был почувствовать и изобразить сталинскую мечту, как ее видел себе Сталин. Это была опасная игра, но у Герасимова это получалось лучше других. У соцреализма была простая задача — с помощью искусства создать нового человека»,— дополнил его слова куратор выставки Леонид Шишкин.
Именно социалистический реализм был творческим методом Коржева: «Я не думаю, что сделаю открытие в эстетике, если назову этот метод реалистическим методом. Вряд ли кто-нибудь сильно удивится, если добавить, что наш реализм — реализм социалистический». Считая себя наследником Александра Герасимова, Коржев на протяжении всей своей жизни продолжал бороться с буржуазным влиянием Запада, с художниками-эмигрантами и импрессионистами.
Правда, в отличие от своих учителей, Коржев не писал вождей. Известен только один его поздний портрет Ленина, которого он изобразил беседующим со слепым нищим, олицетворяющим, по всей видимости, народ. Картина называется «Беседа» (1985). Художник беды Коржева называют представителем «сурового стиля» в русском искусстве. Термин этот крайне искусственный и объединяет художников, между которыми нет ничего общего. Он появился тогда, когда после доминирующей при Сталине лакировки действительности возникла необходимость противопоставить что-то мягкотелой хрущевской оттепели, — тем более что наступил этап холодной войны, когда вновь возникла потребность во внутренних врагах, в объединении народа общим патриотическим порывом, в необходимости объяснить отсутствие масла в магазинах происками буржуазных наймитов.
В мае 1949-го журнал «Огонек» поместил фоторепродукции картин и скульптур крупнейших западных модернистов с комментариями президента Академии художеств Александра Герасимова, который объяснял, что в полотнах ведущих буржуазных живописцев отражаются «идеи воинствующего империализма с его расовой ненавистью, жаждой мирового господства, космополитизмом, зоологическим человеконенавистничеством, отрицанием культуры, науки и подлинного реалистического искусства». В популярном в те годы скандальном романе Ивана Шевцова «Тля» (1964) описывается точка зрения сталинских художников той эпохи (Герасимова, Вучетича, Томского, Корина) на происходящие в искусстве процессы: молодые и немногочисленные русские художники-«реалисты» противостоят опытным художественным критикам-евреям, симпатизирующим абстрактному искусству. Критики организуют травлю русских реалистов. 
Александр Герасимов. «Похороны Сталина», 1957 год, частная коллекция На этом фоне и возник термин «суровый стиль», первоначально относящийся к выдающемуся художнику периода оттепели Виктору Попкову, который был в своих полотнах искренним и автобиографичным, пропуская через себя историю страны. Позже его произвольно расширили на людей, не имеющих между собой ничего общего, в частности на Таира Салахова, чья живопись отличалась аскетичностью и «протестантизмом».
Он тоже рисовал рабочих людей родного Азербайджана, но игнорировал ту коммунистическую пропаганду, которая доминировала в картинах Коржева. Мало того, с именем Салахова связаны прошедшие в России выставки самых известных западных художников, таких как Фрэнсис Бэкон или Роберт Раушенберг, с которыми ежедневно боролся Коржев.
«Художником русской беды» назвал Коржева искусствовед Александр Боровский. Читая сегодня многочисленные высказывания Коржева, мы понимаем, что «русской бедой» он считал наступившую перестройку, экономическую либерализацию и взаимоотношения с Западом. Кстати, при этом большую часть своих работ Коржев продал в частную американскую коллекцию.
Нынешняя потребность государства в сплочении общества под лозунгами патриотизма и борьбы с Западом натолкнула Министерство культуры на идею достать из закромов истории самых одиозных художников, воспевающих Сталина, как Герасимов, или защищающих честь поруганного красного знамени, как Коржев, обозначить все это термином «романтический реализм» и преподнести как свежий взгляд на недавнюю историю.
На открытии выставки Герасимова министр культуры Мединский говорил, что это уже третий за последнее время большой проект, посвященный эпохе соцреализма и поддержанный Минкультом. И явно не последний.
