в каком месяце в 1993 г прошли дни кубани в московском совинцентре
В каком месяце в 1993 г прошли дни кубани в московском совинцентре
Значительным стимулом в культурной жизни Кубани стало проведение фестивалей.
С 1992 г. (февраль-март) на Кубани по инициативе созданного в декабре 1991 г. Центра песни композитора Г. Пономаренко стал проходить фестиваль «Звезды России». В Армавире с декабря 1992 г. начал свой путь международный фестиваль «Культура сближает народы». С июня 1993 г. на Кубани проводится фестиваль симфонической и камерной музыки «Эоловы струны», в котором принимают участие ведущие коллективы страны.
В сентябре 1991 г. в Краснодарском театре оперетты состоялся восьмой Всероссийский конкурс эстрадной песни. В ноябре 1992 г. здесь же прошел очередной конкурс. Позже театр оперетты неоднократно был местом проведения Всероссийского конкурса артистов оперетты, многие лауреаты которого влились в труппу театра.
Октябрь 1993 г. стал временем рождения рок-фестиваля «Южная волна», в котором принимали участие кроме местных групп исполнители и коллективы, пользующиеся любовью и уважением в России. С 1993 г. (сентябрь-октябрь) в муниципальном концертном зале камерной и органной музыки стал проводиться Международный фестиваль органной музыки с участием исполнителей из России, Молдавии, Латвии, Германии. В октябре 1996 г. состоялся Первый кубанский фестиваль балета.
Кубанские исполнители и коллективы участвовали во многих конкурсах и фестивалях в России и за рубежом, были отмечены различными премиями. Так, Кубанский казачий хор получил Государственную премию Украины имени Т. Шевченко. В феврале 1993 г. прошли Дни Кубани в московском «Совинцентре». В 1994 г. Краснодарский театр кукол (художественный руководитель А. Тучков) занял первое место на Казанском театральном фестивале. Актрисы Краснодарского драматического театра И. Макаревич и А. Кузнецова стали лауреатами фестиваля «Актерские звезды России» в Белгороде. Геленджикский театр «Торрикос» получил премию в Испании за спектакль «Любовь дона Перлемплина». Уроженец Кубани С. Женовач был отмечен театральной премией «Золотая маска» за режиссуру.
Немало для популяризации театрального искусства сделали организаторы театрального фестиваля, проходившего в Краснодаре. Иногда в нем участвовали не только кубанские театры (драмтеатр, театр оперетты, «Торрикос», театры Армавира и Майкопа и др.), но и театральные коллективы из Москвы и Санкт- Петербурга.
С 1991 г. в Сочи стал проходить кинофестиваль «Кинотавр». Сначала он имел статус российского открытого. С 1994 г. «Кинотавр» стал международным фестивалем. Здесь состоялись премьеры многих картин, впоследствии получивших мно¬гочисленные международные премии.
В сентябре 1992 г. в Анапе впервые состоялся российский кинофестиваль «Киношок». С 1994 г. он стал фестивалем стран СНГ и Балтии. Все бывшие республики СССР получили возможность не только демонстрировать свои достижения, но и проводить в рамках фестиваля семинары и научно-практические совещания по вопросам киноискусства и кинопроката. Если вначале здесь присутствовали фильмы, «шокирующие» публику и специалистов, то со временем Анапа стала местом смотра подлинных произведений киноискусства стран бывшего СССР. Кинофестиваль открыл возможность обмена опытом выживания в условиях коммерциализации киноискусства и поиска путей к зрителю в ситуации глубокого кризиса кинопроката.
Из полутора десятков фестивалей, регулярно проводившихся на территории СНГ и Балтии, лишь «Кинотавр» и «Киношок» сумели сохранить высокий уровень отбора кинопроизведений и организации работы с кинематографической общественностью и любителями кино. Это связано еще и с тем, что оба фестиваля пользуются заметной поддержкой администрации Краснодарского края.
Кроме этого, проходили фестивали в Адлере (развлекательного кино) и в Геленджике (детективного фильма). Краевой центр также не остался в стороне от фестивальной кинематографической жизни. В октябре 1993 г. состоялся Первый Краснодарский международный кинофестиваль-кинорынок фильмов комедийно¬го и музыкального жанров. Второй фестиваль прошел в 1996 г.
Кинофестивали не ограничивались только конкурсными и внеконкурсными программами. Участники фестивалей, среди которых были известные актеры, в том числе кубанцы по происхождению (Н. Мордюкова, Л. Малеванная), молодые «звезды», встречались со зрителями, знакомили их с новинками отечественного кино. Таким образом, отечественный кинематограф поддерживал связь с публикой в условиях кризиса.
Архитектура СССР: Совинцентр (Центр международной торговли)
В июне 1973 года вышло постановление Совета министров СССР №410-131, давшее старт работам по возведению Центра международной торговли и научно-технических связей с зарубежными странами.
К тому моменту в Москве были аккредитованы уже 110 иностранных компаний, ещё 50 планировали открыть свои представительства. В 1974 году, ещё до возведения зданий, ЦМТ был принят в действительные члены Ассоциации центров международной торговли (АЦМТ), объединяющей на сегодняшний день центры торговли из 89 стран.
На тот момент появление в бизнес-ассоциации центра из социалистической страны было настоящим событием.
Первая очередь делового центра была введена в эксплуатацию к 1980 году — событие было приурочено к Олимпиаде-80, проходившей в Москве. Комплекс зданий включал в себя две гостиницы, офисное здание и конгресс-центр.
На протяжении советского отрезка истории центр осуществлял свою деятельность под названием Всероссийское хозрасчётное объединение «Совинцентр». В постсоветские годы он сменил организационную форму сначала на открытое акционерное общество, а затем на публичное акционерное общество «Центр международной торговли».
«Комплекс должен был открыться перед Олимпиадой, чтобы принять гостей. Работа шла достаточно интенсивно, на стройке работало более трёх тысяч рабочих, иногда даже приходилось вести работы по ночам», — поделилась воспоминаниями в беседе с RT главный специалист управления делами ЦМТ Ирина Андрианова, чей стаж работы в центре насчитывает уже четыре десятилетия.
«Тогда, в преддверии Олимпиады, в СССР приехали около восьми тысяч представителей зарубежных СМИ, многие из которых расположились в гостинице ЦМТ. К слову, все конференции Международного олимпийского комитета были проведены в нашем конгресс-зале, который был оснащён по последнему слову техники: нашему звуковому оборудованию могли позавидовать и за рубежом.
Здесь же был избран президентом МОК Антонио Самаранч, который не раз останавливался в нашей гостинице», — добавила Андрианова.
Там творилась реальная жесть. Жертв больше 1000, свидетельства очевидцев. Московский майдан 1993 г, октябрь
Официально погибло 147 человек, но по свидетельствам очевидцев выходит больше 1000. Большинство числится как без вести пропавшие, кого сожгли в крематориях, кого закопали в закрытых полигонах. Правозащитная организация «Мемориал» собрала данные о гибели 829 человек, а сколько человек они не нашли? Ведь люди ехали даже из регионов защищать парламент и просто не вернулись, теперь ищи свищи их родственников.
И всё это под браваду продавшихся за сникерсы и джинсы, а сегодня вопящих о повышении пенсионного возраста.
Я постарался подобрать свидетельства которые можно отследить по имени и фамилии, но есть ещё множество обезличенных свидетельств.
Председатель Верховного Совета РСФСР в 1991-1993 гг. Р.И. Хасбулатов сказал в одном из интервью: «Спустя год отставные генералы мне говорили, что в те дни в Москве погибли более полутора тысяч человек». (The new times. 2008. №39. С.19). В интервью пресс службе МГК КПРФ Р.И. Хасбулатов заявил: «Как мне говорили многие и военные, и милицейские чины – многие говорили – что общее количество погибших было где-то даже более двух тысяч человек».(Газета-листовка МГК КПРФ 2008 г. «Октябрь расстрелянный». С.3).
Президент Ингушетии Руслан Аушев сообщил вечером 4 октября Станиславу Говорухину, что при нем из Белого дома вынесли 127 трупов, но много еще осталось в здании.
Вспоминает народный депутат России А.М. Леонтьев: «По переулку напротив «Белого дома» стояли шесть бронетранспортеров, а между ними и «Белым домом» за колючей проволокой лежали казаки с Кубани — человек 100. Они не были вооружены. Были просто в форме казаков… К подъездам из сотни казаков добежали не более 5—6 человек, а остальные все полегли».
Врач Спасательного Центра ММА им. И.М. Сеченова А.В. Дальнов, работавший во время штурма в здании парламента, через некоторое время после событий констатировал: «Заметаются следы по точному числу пострадавших. Засекречиваются все материалы с21.09.93 по 4.10.93, находящиеся в ЦЭМПе. Переписываются некоторые истории болезни раненых и умерших, изменяются даты поступления в морги и больницы. Часть пострадавших, по согласованию с руководством ГМУ, перевозится в морги других городов».
Народный депутат России А.Н. Грешневиков выяснил у охраны Белого дома, что трупы вывозились в основном 5 октября. Увозили машинами.
Инженер Н.Мисин утром 4 октября укрылся от стрельбы вместе с другими безоружными людьми в подвале Дома Советов. Когда первый этаж 20-го подъезда захватили военные, людей вывели из подвала и положили в вестибюле. Раненых унесли на носилках в комнату дежурных охраны. Н. Мисина через некоторое время отпустили в туалет, где он увидел следующую картину: «Там аккуратно, штабелем, лежали трупы в «гражданке». Пригляделся: сверху те, кого мы вынесли из подвала. Крови по щиколотку…Через час трупы стали выносить». (Площадь Свободной России М.,1994. с. 117).
Расстрел защитников Верховного Совета продолжился в близлежащих дворах и на стадионе «Красная Пресня». И снова выдержки из рассказа В. И. Котельникова: «Вбежали во двор, огромный старый двор, квадратом. В моей группе было примерно15 человек… Когда мы добежали до последнего подъезда, нас осталось только трое…Побежали на чердак — двери там, на наше счастье, взломаны. Упали среди хлама за какую-то трубу и замерли…Мы решили лежать. Объявлен комендантский час, все оцеплено ОМОН(ом), и практически мы находились в их лагере. Всю ночь там шла стрельба. Когда уже рассвело, с полшестого до полвосьмого мы приводили себя в порядок…Начали потихоньку спускаться. Я, когда дверь приоткрыл, чуть не потерял сознание. Весь двор был усеян трупами, не очень часто, вроде в шахматном порядке. Трупы все в каких-то необычных положениях : кто сидит, кто на боку, у кого нога, у кого рука поднята и все сине-желтые. Думаю, что же необычного в этой картине? А они все раздетые, все голые». (Площадь Свободной России. М., 1994. с. 154-155).
«Я был на опознании в морге Боткинской больницы, Склифа и других, — свидетельствует Ю.Е. Петухов, — и везде одна и та же скорбная картина — стеллажи расстрелянных молодых людей в 4-5 ярусов. Все морги, где я был, были переполнены. Я не считал погибших, но то, что я видел, говорит, что их было больше тысячи». (Площадь Свободной России М., 1994. с.87-88).
По данным И. Иванова трупы в Доме Советов «были снесены чистильщиками в туалеты цокольного этажа 20 и 8 подъездов, окна которых выходят прямо во внутренние дворики,… к которым вплотную и подгонялись крытые грузовики — КАМАЗ и ЗИЛ». (Иванов И.Указ. соч. с. 15). Это подтверждается словами командира роты десантников капитана А. Емельянова: «В ночь с 4 на 5 октября трупы вывозили в несколько рейсов. Подъезжали КАМАЗ и крытый ЗИЛ». (Грешневиков А.Н. Указ. соч. с.265) На первых этажах со стороны 20-го подъезда некоторое время (несколько недель после штурма) были заколочены туалеты. (Иванов И. Указ. соч. с.15).
Галина Михайловна рассказала, что ее муж, военнослужащий, вскоре после расстрела Белого Дома видел на железной дороге товарный состав. Причем начальные и последние вагоны состава были загружены тем, что обычно перевозится в товарняках. А четыре срединных вагона были заполнены трупами. Трупов было очень много, они лежали штабелями.
Н.А. Брюзгина, помогавшая раненым в импровизированном «госпитале» на первом этаже в двадцатом подъезде, впоследствии рассказала О.А. Лебедеву, что, когда ворвавшиеся военные принялись вытаскивать раненых в коридор, оттуда стали доносится глухие звуки. Надежда Александровна, приоткрыв дверь туалета, увидела, что весь пол там был залит кровью. Там же горой лежали трупы только что застреленных людей. (см. воспоминания О.А. Лебедева на сайте 1993.sovnarkom.ru в разделе «Воспоминания»).
Свидетельствует капитан 1 го ранга В.К. Кашинцев:
«Примерно в 14 ч. 30 мин. к нам пробрался парень с третьего этажа, весь в крови, сквозь рыдания выдавил: «Там внизу вскрывают комнаты гранатами и всех расстреливают, уцелел, так как был без сознания, видно, приняли за мертвого».
4 октября около Белого дома работали медицинские бригады врачей добровольцев. Бригада Юрия Холькина за 4 и 5 октября с близлежащих улиц собрала 50 трупов. Бригада Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова, возглавляемая Андреем Шестаковым, отправила на грузовике с прицепом от Дома Советов еще 34 тела.
Врачи бригады Ю. Холькина свидетельствуют: «Мы прошли весь БД до 7 го(цокольного) этажа… Но выше 7 го военные нас уже не пускали, сославшись на то, что там все горит и можно попросту отравиться газами, хотя оттуда доносились выстрелы и крики».
В ночь на 5 октября к Дому Советов периодически подъезжали две грузовые машины. Капитан Андрей Емельянов рассказал, что трупы вывозили в несколько рейсов через гаражу набережной. Подъезжали КамАЗ и крытый ЗИЛ.
Останки погибших в Доме Советов вывозили еще несколько дней после 4 октября. Сотрудница аппарата Комитета по экологии Верховного Совета Евгения Петухова, обеспокоенная тем, что в Белом доме сгорит весь архив, добилась спецразрешения на прохождение в здание. Она вошла туда на третий день после штурма. Случайно, по словам Петуховой, охранник показал мешки, приготовленные к погрузке. Мешки стояли в вестибюле. Машины уже отвезли часть. Сверху в мешках были бумаги, а «глубже лежали органы человеческих тел».
Заслуживает внимание и информация С.Н. Бабурина: «…Я встретился с моим бывшим коллегой, и он мне сказал: «А ведь была ситуация, когда мы оказались по разные стороны баррикад». Я спрашиваю: «В каком смысле?» Отвечает: «В 93 году, служа во внутренних войсках, я участвовал в штурме Верховного Совета». И, помолчав, добавил, что после штурма ему было поручено контролировать загрузку барж телами погибших. Только во время его дежурства была загружена одна баржа. Другую готовились загружать. У меня нет оснований сомневаться в рассказе этого человека». Об отправке части трупов на баржах по Москве реке рассказала в середине октября 1993 г. газета «Ступени» (Москва). Через некоторое время газета закрылась.
Правозащитник Е.В. Юрченко в ходе расспросов работников трех крематориев Москвы и области установил, что в них сжигались трупы из Белого дома. В частности, опрашивая служащих крематориев Николо Архангельского и Хованского кладбищ, он выяснил, что там три ночи подряд,начиная с ночи пятого на шестое октября, сжигались «трупы в мешках». Нижняя оценка по двум крематориям, учитывая их мощность и внеплановый характер работы, составляла около 200 кремаций, высшая — около 500. Е.В. Юрченко пришлось прекратить расспросы, когда ему начали угрожать люди в штатском: «Вас мы не тронем, но ведь у вас дочка подрастает…»
«В январе пандемия «встанет на паузу»: чего ждать от COVID‑19 зимой 2021–2022
Нынешнюю осень омрачил рост заболеваемости COVID-19: увеличилось число как заболевших, так и скончавшихся от коронавируса. Между тем ноябрь почти достиг своего «экватора» — и не за горами декабрь с его долгими зимними праздниками, которые повлияют на статистику точно так же, как и сезонный рост заболеваемости гриппом и ОРВИ. Эпидемиологические прогнозы экспертов на предстоящую зиму — в материале РИАМО.
Зимние каникулы как локдаун
За два года, прошедшие с начала пандемии COVID-19, специалисты зафиксировали в России четыре волны заболеваемости коронавирусом. Как говорит в беседе с РИАМО медицинский директор цифровой лаборатории Lifetime+ Кирилл Ювченко, сейчас наблюдается пик четвертой волны. Ее рост был связан со всплеском общественной активности: осенью школьники и студенты возвращаются к учебе, начинается деловой сезон. Но осень постепенно подходит к концу — впереди декабрь и долгие зимние праздники, которые неизбежно окажут влияние на динамику распространения COVID-19.
По словам эксперта, новогодние каникулы в начале 2021 года стали неким естественным локдауном, и после них заболеваемость пошла на спад. Похожего сценария можно ожидать и в начале 2022 года. Правда, изменить его может ряд факторов: в частности, недавний ноябрьский локдаун, а также массовая вакцинация населения.
В свою очередь Кирилл Ювченко считает, что к новому году эпидемиологическая ситуация стабилизируется, и заболеваемость начнет снижаться. Это связано с тем, что на зимние праздники многие разъедутся, количество контактов сократится, а вместе с ними пойдет на спад и скорость распространения COVID-19.
«С началом зимнего периода, в декабре-январе, ожидается небольшое снижение заболеваемости COVID-19, а в феврале, с наступлением оттепели, однозначно произойдет всплеск», — считает заместитель главного врача сети медицинских центров «Поликлиника.ру», кандидат медицинских наук, врач высшей категории Елена Ткач.
Специалист надеется, что этот всплеск не будет таким сильным, как в минувшем октябре, поскольку у большинства людей уже есть устойчивый иммунитет к болезни.
По мнению эксперта, ожидать завершения пандемии в ближайшее время не стоит: она продлится как минимум еще два года. Это связано с тем, что число вакцинированных невелико, а масочный режим соблюдают не строго. Как отмечает Ювченко, важно и то, что иммунитет после болезни нередко ниже, чем после прививки, и не во всех случаях его хватает надолго. У некоторых он пропадает уже через три месяца или даже через один.
Время для вакцин
Как отмечают эксперты, опрошенные РИАМО, приближающиеся новогодние каникулы и длительные праздники могут побудить тех людей, которые еще не прошли вакцинацию, сделать это. По мнению врача-психотерапевта Игоря Ляха, так случится при условии, что будут понятны правила, связанные с QR-кодами, и эти правила станут общими для всех.
Как объясняет эксперт, темпы вакцинации могут начать расти из-за потребности населения в отдыхе. Многие люди привыкли проводить зимние праздники с родственниками, близкими и друзьями, в том числе за пределами страны, на курортах.
Впрочем, как говорит Кирилл Ювченко, по результатам тестов видно, что не все вакцинированные приобретают антитела. При этом нельзя сказать наверняка, с чем это связано: с особенностями иммунитета или качеством вакцины. Но сильно портит статистику процветающая торговля справками. А агитировать за вакцинацию сложно даже в медицинских организациях.
«Негативная информация распространяется бесплатно и быстро, позитивная — долго и дорого. Конечно, обидно, когда видишь, что в государствах, в которых вакцину не разрабатывали и не производили, привито 90%, а у нас — только около трети населения», — сетует собеседник РИАМО.
COVID-19 против гриппа
Зимний сезон — традиционное время распространения гриппа и ОРВИ, которые теперь накладываются на пандемию COVID-19. Однако, по словам Николая Дубинина, многочисленные противоэпидемические меры, применяемые в России, снижают заболеваемость гриппом и ОРВИ, которая падает уже второй год. Отчасти это происходит благодаря изменившемуся в обществе отношению к болезням. Большинство людей уже знает, что делать в случае появления первых симптомов респираторной вирусной инфекции.
Собеседница РИАМО напоминает, что в случае ОРВИ необходимо соблюдать режим самоизоляции в течение семи дней, а при коронавирусной инфекции — 14. Такие правила сдерживают распространение болезни. В то же время, по прогнозу эксперта, в предстоящем зимнем сезоне уровень заболеваемости ОРВИ и гриппом будет несколько выше, чем в прошлом году.
Специалисты все еще спорят о том, как будут вести себя грипп и COVID-19 при наложении друг на друга. По словам врача-реабилитолога Марка Леонтьева, сегодня уже есть сведения, говорящие, что эти заболевания скорее конкурируют, чем взаимно утяжеляют течение друг друга. Но будет ли так и в дальнейшем, или ситуацию изменит очередная мутация, вряд ли можно предсказать.
Другого мнения придерживается Кирилл Ювченко: по словам эксперта, заражение одним вирусом отнюдь не гарантирует, что человек не заразится другими. Более того, вирусы могут утяжелять взаимное течение, особенно грипп: недаром на него сейчас активно делают экспресс-тесты, как и на COVID-19. Грипп наносит существенный вред пожилым, детям и ослабленным пациентам.
Чтобы повысить сопротивляемость ОРВИ, эксперт советует следить за состоянием организма в целом. Важно регулярно проходить чекапы и вовремя выявлять болезни, которые могут ослабить иммунитет, а также вести здоровый образ жизни.
Эволюция штаммов
По словам Кирилла Ювченко, темпы развития COVID-19 сегодня ускоряются: в ходе естественного отбора по популяции распространяются те версии вируса, которые легче передаются и быстрее развиваются. Поэтому новые штаммы возникают и будут возникать.
Впрочем, генетическая мутация в большинстве случаев приводит к нарушениям копирования вируса, поэтому большинство его версий не становятся такими известными, как, например, дельта-штамм. Чаще вирус приобретает дефекты, а не новые функции.
Как отмечает Ювченко, вирусы не заинтересованы в уничтожении организма хозяев. Однако устойчивость популяции к вирусу формируется не только за счет приобретения иммунитета, но и из-за того, что гибнут наиболее подверженные заболеванию.
«Со временем останутся те, кто не умирает и болеет в легкой форме. Тогда вирус войдет в число прочих ОРВИ, но, к сожалению, цена таких изменений очень высока», — заключает эксперт.
Увидели ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите «Ctrl+Enter»
Варвар ские тексты: Игнатычев Сергей Анатолиевич. 1993: Без учета НДС
1 За державу обидно!
1 ЦМТ
Я приехал в Москву, абсолютно не представляя чем я буду заниматься в новой гражданской жизни. Разобравшись с квартирным вопросом, который не успел испортить меня, я решил заняться своей дальнейшей судьбой, имея в кармане всего один телефонный номер, который мне дал на прощанье в Мерзебурге мой приятель, офицер КП полка, капитан Олег Дедов. Этот телефон полностью изменил мою дальнейшую судьбу настолько, что заслуживает короткого рассказа.
Человек, к которому мне рекомендовал обратиться Олег, в случае чего, принадлежал его однокласснику, выпускнику московского иняза с французским языком, Дмитрию, который по стечению обстоятельств работал в московской таможне. Олег, который сам оказался в затруднительном положении до направления в ГСВГ, вероятнее всего, сам рассматривал возможность поработать в таможне после увольнения из армии, и чувствовалось, что многие вопросы трудоустройства уволенных офицеров в таможне были с Дмитрием обсуждены достаточно подробно.
Мне повезло, и телефонный разговор с незнакомым Дмитрием получился коротким и деловым – мне было назначено время беседы на следующий день в гостинице «Международная – 2» московского Центра международной торговли (ЦМТ).
Хаммеровский центр, как именовался ЦМТ среди части продвинутой московской публики, был местом весьма примечательным. Построенный по слухам великим «другом» Ленина-Сталина-Хрущева-Брежнева-Горбачева и т.д. «бескорыстным» американским меценатом торговли Хамером десять лет назад, ЦМТ был местом престижным и закрытым. Маленький кусочек западной жизни на глухом берегу Москвы реки стоял в стороне от центра, и простые люди туда не заглядывали, ибо вход в комплекс центра по советской традиции был ограничен и вся территория была под плотным контролем КГБ.
В середине 1970?х в Москве появился Центр международной торговли, созданный по образу и подобию американских деловых центров. Идея создания подобных центров возникла еще в конце 1960?х, на заре эпохи глобализации. «Большой друг советского народа» Арманд Хаммер убедил руководство СССР в том, что зарубежным деловым партнерам требуется пристанище более современное, чем гостиница «Националь». Начиналась разрядка, и развитию «взаимовыгодного сотрудничества с западными странами», связанного с получением валюты, уделялось самое пристальное внимание.Девелопером и управляющей компанией ЦМТ руководство страны назначило Торгово-промышленнную палату СССР. Строительство длилось с сентября 1975?го по декабрь 1979 года. Все здания комплекса возводились по проекту американского бюро Welton Becket & Associates, в основном из импортных строительных и отделочных материалов. По количеству инноваций стройка была уникальной для своего времени. Здесь был и несущий каркас из металлоконструкций, и перегородки из гипсокартона, и двойные тонированные стеклопакеты, и автоматическое регулирование температуры с центрального диспетчерского пульта, и скоростные панорамные лифты. Сегодня этим никого не удивишь, но тридцать лет назад процесс строительства детально снимался на пленку и тщательно изучался в профильных организациях.
По материалам Интернета.
ЦМТ изначально был рассчитан на комплексное обслуживание иностранцев, где они могли жить, иметь офисы и проводить мероприятия, не выходя наружу, что делало ЦМТ больше похожим на посольский городок, чем на конференц-центр. Владела ЦМТ Торгово-промышленная палата СССР – контора закрытая и загадачная, которая, вероятно, по моим понятиям была похожа на недоступный Внешторг, и в которой должны были служить удачливые и богатые люди.
В 1990 году хаммеровский центр управлялся госфирмой Совинцентр, по имени которой многие постояльцы комплекса называли ЦМТ. Совинцентр внутри делился на ряд специализированных фирм, занимавшихся обслуживанием клиентов, как, например, Инрест, отвечавший за все рестораны и кафе внутри комплекса.
По материалам Интернета
Коммерческая демократизация закрытого клочка западной жизни началась после 1991 года, когда общие политические изменения в стране привели к снятию охраны КГБ Совинцентра, бандитским наездам на коммерсантов и значительному снижению качества обслуживания иностранцев. Мне рассказывали, что даже в период еще «спокойной» перестройки постояльцы гостиницы «Международная – 2» устроили в мраморном холле демонстрацию против плохо убранных номеров, рваных простыней и постоянного «недовлажения» туалетных принадлежностей, положенных каждому постояльцу во всем мире. Последнее я могу подтвердить сам, т.к. мои любимые, фантастически пахнущие кусочки мыла в общественном туалете лифтового холла гостиницы, неожиданно исчезли в 1991 году, на замену которым пришли желтоватые обмылки советского банного мыла с запахом, который безошибочно напоминал именно советскую баню.
Но все это я узнал потом, когда оказался счастливым избранником, работавшим в шикарном Совинцентре посреди стремительно беднеющей Москвы.
Погожим августовским утром 1990-го года я благополучно преодолел приличное расстояние от станции метро «Улица 1905 года» и подошел к ЦМТ с юга, который сквозь листву парка выглядел тяжелой серо-голубой громадой. Спроектированный по другим слухам немцами в далеких 1970-х, Центр смотрелся тяжелым неприступым бункером, где подслеповатые затемненные стекла надежно скрывали все от глаз немногочисленных прохожих. Узкие стоянки машин вокруг были забиты, хотя, в начале 90-х их, вероятно, хватало многим постояльцам замечательного городка.
. Когда ЦМТ был построен, иностранные постояльцы и арендаторы обрели возможность получать привычный капиталистический сервис в стране победившего социализма, советские кинематографисты получили постоянные декорации к фильмам про западную жизнь, а Торгово-промышленная палата — успешно функционирующий объект недвижимости, до сих пор приносящий неплохие дивиденды. ЦМТ долгое время был ведущим центром торговли с иностранцами. До начала 1990?х он напоминал резервацию наоборот: внутри — белые люди, снаружи — туземцы. Доступ этот оазис цивилизованной жизни для туземцев был строго регламентирован, так что прокатиться на стеклянном лифте, диковинке того времени, могли немногие.
По материалам Интернета
Я быстро нашел гостиницу «Международная – 2», которая представляла собой дом-книжку, обращенную к городу, и с волнением толкнул крутящиеся двери из толстого синего стекла. Вход в «рай» был по-советски обманчив, и я тут же, не успев вдохнуть вкусный дозодарированный воздух западной жизни, был остановлен строгими мужчинами в штатском, с которыми спорить почему-то не хотелось. На стене возле входа висел телефон, по традиции СССР расположенный на уровне моих глаз, по которому мне предлагалась позвонить и сообщить о себе. Возле телефона топталась модно одетая молодая женщина, по резким движениям и нервному голосу которой можно было предположить, что на другом конце провола ее не очень ждали. Оборвав разговор на полу-слове, женщина громко брякнула трубку телефона, и, раздраженно встряхнув крашенными белыми волосами, направилась в сторону двери-вертушки, отчаянно пытаясь застегнуть на ходу молнию модной белой сумки. Проводив глазами нервную дамочку, я набрал записанный номер и после короткого разговора за мной к входу вышел сам Дмитрий.
Надо сказать, что Дмитрий, молодой начальник отдела художественных выставок Московской выставочной таможни, произвел на меня очень хорошее впечатление. Настоящий москвич, выпускник иняза, с которым у меня сразу нашлось взяимное понимание, был редким сочетанием интеллигента, прогрессивного госслужащего и неплохого спортсмена. Дмитрий обладал спортивной сложением, высоким ростом и необходимой харизмой молодого менеджера, что впоследствии высоко ценилось в крупном российском бизнесе.
Разговор был легким и быстрым. Мой нерастраченный оптимизм после Германии, абсолютная наивность в вопросах коммерции и твердая готовность защищать интересы страны советов сделали свое дело, и я в тот же день получил работу в Московской выставочной таможне, о которой я не знал решительно ничего, кроме того, что я буду работать в отделе Дмитрия в фантастическом месте – ЦМТ, по сравнению с которым все лучшие места ГДР, в которых я был, надо признаться, меркли.
Работу таможенников я знал, как и многие советские люди, весьма приблизительно. Проезжая через Брест в Мерзебург и обратно, я видел усталых, неторопливых людей с легкой тенью номенклатурной брезгливости в серо-синих мундирах с зелеными погонами. Они делали большое дело по защите экономических интересов СССР и боролись с проклятыми контрабандистами, о которых мы все хорошо знали по фильму «Бриллиантовая рука».
Надо признаться, что со временем я оценил свой удачный выбор. С моим натуральным патриотизмом советского офицера в стремительно разрушающемся укладе московской жизни мне пришлось бы непросто. Коммерческая бесприципность новых русских, жертвование совестью в имя наживы было явно не для меня, Таможенные органы, где были, есть и будут декларированы высокие принципы защиты интересов страны, были как раз местом для таких как я – идейных борцов с беспринципностью, моралью наживы и коррупцией. Хотя бы в самом начале своей деятельности, когда еще была страна и было что защищать.
Погоны, смененные автором в 1990 году.
Московская таможня на рубеже 1990 года была достаточно демократическим заведением. Принятые на работу сотрудники не обременялись суровыми ограничениями, не отпугивались предупреждениями об уголовной ответственности и не заморачивались пустыми помпезными процедурами ведомственного имиджа, типа публичных клятв с поцелуями таможенного знамени. В веселые 90-е годы в московской таможне не было вытащенных с свалки истории таможенных знамен, вычурной надуманной геральдики и идиотских гимнов. Форма была проще, а фуражки таможенники надевали только для сьемок ТВ о задержании крупного контрабандного груза.
Я давно заметил, что маразм российских служб различных ведомств прямо пропорционален размеру фуражек генералов. Неприличные до анекдота фуражки современных военночальников армии РФ увеличивались строго в соответствии с сокращением армии и ухудшением ее снабжения, Интересно провести параллель от смятых, потертых фуражек командиров гражданской и Великой Отечественной, когда армия была сильна, до распущенной, кадрированной армии РФ, где царствуют фуражки-зонты вместе с голодными солдатами, новыми танками на бумаге и представлением президенту страны новой подводной лодки, где, половина недостроенного ввиду отсутствия денег корпуса, закрывается бравурными лозунгами на фоне государственного триколора. Единственная страна в мире способна выставить на международный авиасалон фанерный прототип нового боевого вертолета, на фоне которого пузатый военноначальник в неимоверной фуражке, рассказывает о неповторимых качествах этого нового вертолета, который никогда не летал. Я перестал интересоваться новостями армии РФ навсегда, когда узнал, что выпускники оставшихся российских военных училищ, поголовно называющих себя «институтами», на выпуск заказывают себе звездочки на погоны из золота и сразу увольняются из армии после выпуска.
Смею поверить, что сверкающие головные уборы современных начальников российской таможни весьма красноречиво говорят о негромких достижениях их подразделений.
Фуражка сотрудника таможни в 1990 году и фуражка начальствующего состава ФТС, 2000-е годы.
Начальник Башкортостанской таможни Валерий Бышовец, 2010 год
Бышовец Валерий Анатольевич родился в 1972 году в Киеве. Образование высшее — в 1996 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Службу в таможенных органах начал в 1990 году с должности инспектора Московской выставочной таможни. В период с 1994 по 2008 год работал в ГТК, в ФТС России в Управлении таможенных режимов и Главном управлении организации таможенного оформления и таможенного контроля. С 2008 по 2010 годы проходил службу в должности помощника заместителя руководителя ФТС России.
По материалам Интернета
Надо признать, что для большинства в группе выбор работы в таможне был достаточно случаен. Неприкаянная молодежь, потерявшие работу или я, уволенный из армии по сокращению штатов, составляли костяк новых сотрудников. Никто всерьез не думал о блестящей карьере внутри ведомства, и офицерских званий и роста как в армии никто резонно в таможне не предполагал. Народ на вид был вполне бескорыстным, и даже в неформальном общении я никогда не слышал о взятках, деньгах или интересе к побочной прибыли. Народ был вполне обычный для 1990 года, последнего перед большими изменениями в стране.
Знак инспектора таможни 1990 год.
Веселое «студенческое» время прошло быстро, и через несколько недель я, новый сотрудник Московской выставочной таможни получил симпатичные зеленые погоны с одной непривычной звездой и одной лычкой, что соответствовало званию «инспектор таможни первого ранга».
3 Пестрая жизнь
Нахлынувшие воспоминания прошедших лет неожиданно подтолкнули автора к более подробному рассказу о славной деятельности советско-российской таможни на рубеже демократической перестройки, однако, я постораюсь рассказать об этом потом отдельно, оставившись лишь на некоторых эпизодах.
Ярмарочный товар 1990-х.
Работа в московской выставочной таможне (МВТ) оказалась интересной и разнообразной, чего я, честно говоря, не предполагал. Специфика нашего отдела художественных выставок предполагала работу на выезде, оформление крупномасштабных выставок на месте их упаковки, что в сочетании с престижным местом базирования, в ЦМТ, делало работу весьма мобильной и привлекательной. Кроме государственных музеев и некоторых частных картинных галерей нашими клиентами были многочисленные фирмы «матрешечников», которые в начале 90-х успешно гнали на голодный Запад товар своих арбатских ларьков. Народ был пестрый: от серьезно навароченного нового бизнеса, до нищих кооперативов и идеалистов-индивидуалов. Пока я разбирался в примудрости таможенного досмотра, судьба подарила мне замечательный подарок в виде командировки на международный таможенный семинар по борьбе с наркотраффиком, который проводился осенью 1990-го года в Москве под флагом ООН.
Экспоцентр, 2000-е годы.
Как-то утром Дмитрий позвонил из своего кабинета в ЦМТ в нашу комнату на цокольном этаже и сказал, что мне надо подойти в отдел кадров таможни. Предположив оформление какой-нибудь новой бумажки по трудоустройству, я отправился в здание МВТ, которое находилось на дальнем конце комплекса Экспоцентра на берегу Москвы реки, который сейчас граничит с монументальными стройками московского Сити.
ЦМТ со стороны реки, 2000-е годы.
Вообще, с кадровиками мне поразительно везло. Начальник отдела кадров Московской выставочной таможни, с которым у меня нашлось большое взаимопонимание, по стилю общения и по внешности сильно напоминал прапорщика строевого отдела мерзебургского полка ОСНАЗ, который я покинул весной того же года. Немолодой, рассудительный, с усами и лысиной, кадровик проникся ко мне великим доверием, когда в неспокойное время перестройки в его партийную ячейку влился еще один коммунист. Ему, секретарю немногочисленной партийной организации таможни, явно льстило, что вместо сомнительных безработных и молодых шалопаев в МВТ неожиданно пришел работать я, настоящий член КПСС и офицер запаса.
Увидев меня, кадровик тепло поздоровался, и, заговорщицки прикрыв дверь, сходу огорошил меня потрясающей новостью. Оказалось, что руководство МВТ дало добро на командирование меня в распоряжения Государственного таможенного комитета СССР (ГТК) для работы на международном форуме ООН. Комментарии, как говорится, излишни.
Время шло, и я все больше становился профессионалом своего дела, и даже с удивлением для себя стал разбираться в живописи. Десятки тысяч просмотренных картин, тонны русско-народных поделок за три года привели к хорошему навыку по определению стоимости предмета на глаз. Я умел различить настоящую хохлому от подделки, хорошая абстрактная живопись ценилась мной намного выше арбатского кича, и обмануть меня в оценочной стоимости каких-нибудь шкатулок было совсем непросто.
Пожалуй, самой большой ценностью, приобретенной мной в таможне, были люди. Я повстречал много интересных и даже уникальных людей среди своих клиентов, начиная от легендарных государственных функционеров музейного типа, как директор Пушкинского музея И.Антонова, до замечательных, экзотических личностей, как Наталья Медведева, жена Э.Лимонова.
И.Антонова, Н.Медведева, Э.Лимонов. По материалам Интернета
. Лица сменяли друг друга, я стал разбираться в сортах виски, узнал, что черная икра бывает очень разная, и скоро моя жизнь простого инспектора стала превращаться в цветную, яркую карусель где-то на краю большой, мрачной Москвы, провалившейся в пучину новых экономических реформ.
По материалам Интернета
4 Инспектор образца 1937-го года
Я мало чем отличался от инспекторов моего стажа и успешно получил вторую звезду на погоны в 1991-ом, однако, жизнь в Москве стала стремительно меняться после известных событий ГКЧП. Клиенты таможни явно почувствовали демократическую свободу бизнеса, который, по моим наблюдениям, так и не наступила в России, и стали откровенно наглеть, полагая, вероятно, что демократия означает контрабанду. Моя непримиримая позиция выглядела достаточно резко на фоне общего смягчения запретительных мер и пышного рассвета беззакония в ельцинский период.
Погоны, полученные автором, в 1991-м году.
Благосостояние нового российского бизнеса росло прямо пропорционально обнищанию многочисленных музеев, в жизнь прочно вошла валюта, и контраст между клиентами становился все ярче. Доход опытного таможенного инспектора, работающего честно и аккуратно, не допускающего контрабанды за деньги и не вступающего в преступный сговор, росли устойчиво, в основном благодаря редким пожертвованиям расбогатевших вчерашних инженеров – новых русских. Миллионов из работников МВТ никто не имел, судебных преследований и «тихих» увольнений в таможне не было слышно, и работа к 1993-му году стала мне привычна и даже скучна. За традиционную «борьбу» с капиталом мой начальник группы, Игорь, человек гибкого ума и незаурядной менеджерской хватки, прозвал меня «инспектором образца 1937-го года», что на самом деле больше соответствовало старой американской хитрости – «хороший полицейский – плохой полицейский».
По данным газеты «КоммерсантЪ», с конца 1980-х годов здание центра контролировали абхазские и чеченские криминальные авторитеты, в частности Беслан Дожуа (по другой версии его фамилия Джонуа) по кличке «Бесик», с 1994 года перебравшийся во Францию, а также Майрбек Дакаев по кличке «Майер», которые облагали данью арендаторов.
По воспоминаниям бывшего руководителя службы безопасности ЦМТ Сергея Зельгина, первые бандиты появились примерно в 1989 году: они «забивали стрелки» возле статуи Меркурия, затем отправлялись в «Венское кафе», наводя ужас на иностранцев. Криминальные элементы отпугивали представителей зарубежных фирм, которые начали переезжать в другие бизнес-центры Москвы, а ЦМТ нес убытки от потери арендаторов. В начале 1990-х директор фирмы «Инрест», владевшей сетью ресторантов в ЦМТ Александр Аганов, по версии газеты «МК», вступил в конфликт с криминалом, контролировавшим ЦМТ. 21 марта 1995 года в 8.30 утра Аганов был застрелен. Руководство ТПП, владевшей ЦМТ пошло на решительные меры: в начале 1995 года генеральным директором Центра был назначен 59-летний Борис Грязнов, который намеревался с помощью своей службы безопасности, в которую входили бывшие сотрудники милиции и КГБ СССР, освободить центр от влияния криминала. Охрана стала под любым предлогом выдворять кавказцев с территории ЦМТ, что провоцировало конфликты — одному из охранников были нанесены тяжелые ранения ножом.
По материалам Интернета
Выставочные экспонаты 1990-х.
На выездах и досмотрах я развлекал себя поиском незадекларированных или неоформленных экспонатов, просто возвращая их отправителям для оформления. В отличии от ГАИ, в Московской выставочной таможне царила атмосфера «отпущения грехов» на месте, когда обнаруженный экспортный груз отдавался по-доброму обратно владельцу для правильного оформления. Инспектору, по какой-то причине, конфисковавшему груз, приходилось несладко, долго оформляя занудные бумаги и таская груз на своей спине, т.к. ни один клиент возить инспектора уже был не обязан. После этого на инспектора никто не давил, однако, смотрели как на «чудака».
Ошибок при оформлении, или лукавых «недосмотров», на оформлении бывало предостаточно, и я даже иногда на спор обнаруживал одну картину без разрешителной печати Минкульта из 300 за всего 5 попыток. Но, иногда ошибка клиенту обходилась немного дороже.
Флаг советской таможни
. Холодным, пасмурным днем ранней московской весны 1993-го года на кожаном диване затемненного холла гостиницы ЦМТ«Международная-2» сидели два инспектора в форме таможенной службы. Бездельный день уже перевалил за полдень, и мой молодой приятель мелонхолично курил, с утра мучаясь жестоким похмельем. Работы не было, и нам оставалось только сидеть в надежде на припозднившегося клиента с оформлением выставки.
Девушка в ближайшем рассмотрении оказалась несколько старше, вероятно, давно перевалила за тридцать, но хорошая ухоженная внешность и безупречный макияж делал ее значительно моложе. Широкая голливудская улыбка молодой женщины ни о чем не говорила, и я решил присмотреться к клиентке по дороге, ибо я видел разные варианты, скрывавшиеся под толстым слоем грима. Как я и предполагал, красавица на высоченных каблуках автомобиль не водила, и мы вскоре погрузились в машину с водителем. Экипажем оказалась последняя модель «Волги», что в 1993-ем году совсем не всегда говорило о бедности.
. Помню случай, когда нашим клиентом была одна богатая швейцарская фирма, ненормальный хозяин которой, наказал своим московским сотрудникам купить ему местную машину. Сотрудники пытались вежливо разьяснить старому банкиру, что в начале 1990-х России машины «нихт гут», но старый маразматик имел принципы. В каждой стране, где он делал бизнес, он покупал местный автомобиль. Мужики погоревали и решили следующее – показать старому наш «авто-шедевр». Машины швейцарец покупал только седаны, поэтому выбор был один – «Волга»! В какой-то период в центре ГУМа на постаменте возвышались образцы советской автопромышленности, вероятно, в надежде на ненормальных иностранцев.
Каково же было удивление, когда швейцарец увидел нашу последнюю Волгу в ГУМе и немедленно купил ее там же у какого-то наглого русского дилера за. 40 000 долларов США.
По материалам Интернета
Музей изобразительных искусств им.Пушкина, Москва
. Поздние выезды к клиентам для оформления выставки на экспорт всегда были чреваты долгой неурочной работой, но что такой долгой я не предполагал. Моя очаровательная заказчица приехала к нам без всяких бумаг, что уже было подозрительно, когда клиенты, как правило, тащили с собой целые папки списков, деклараций разрешений и прочую.
В отдельном флигеле какого-то бетонного НИИ на окраине Москвы, куда мы приехали на черной блестящей Волге, царил первозданный хаос. Ничего, малопохожего на организованные выставочные ящики, приготовленные к досмотру, с активными, доброжелательными рабочими видно не было. На бетонной площади в 200 квадратных метров, прямо на полу, были разбросаны экспонаты выставки типичного ярморочного набора «Проездом через Хохлому в Гжель!» без малейшего намека на организацию и упаковку. В углу стояли увесистые деревянные ящики, вокруг которых царила тишина. Из короткого разговора в машине я уже знал, что контора отправлялась в Париж на весеннюю ярмарку впервые, что безошибочно говорило о полном отсутствии опыта в оформлении грузов у господ отьезжающих.
Я знал все типичные расклады того времени, и что девушка-заказчик ни черта не понимала ни в таможне ни в грузах, мне обьяснять было не надо. Вероятнее всего, очаровательная сотрудница модного отдела, типа «маркетинг», была назначена директором фирмы начальником выставки для антуража, с которой не стыдно было пойти даже в высший свет Парижа, если случайно пригласят. Новые русские бизнесмены частенько в поездки брали с собой любовниц, удобно располагая их организаторами экспозиции, положив им щедрое вознаграждение «за работу» из прибыли после продажи экспонатов «за нал».
По качеству валявшихся шкатулок, я прикинул общую стоимость товара, которая была не меньше несколько десятков тысяч долларов, что при удачном варианте ярмарка давало чистыми несколько сотен тысяч. Ярмарочный груз при вывозе в таможне оформлялся как выставочный, с обязательством обратного ввоза, чего никогда не происходило, и клиенты расплачивались по возвращенни домой, оплачивая пошлину по заявленной стоимости товара при отправлении. Цены на ходовой лоточно-матрешечный товар были известны, но, даже расплатившись с государством, клиенты получали хороший куш, который с лихвой оплачивал им веселую жизнь за границей.
В такой ситуации по негласной инструкции отдела я должен был развернуться назад, т.к надежд на полное оформление выставки за три оставшихся часа рабочего дня у меня не было. Однако, ехать обратно в ЦМТ мне совсем не хотелось, и я начал свой театр.
Выставочные залы, Москва.
Как и положено инспектору, я сел возле ящиков и стал наблюдать за девушкой в белом пальто, которая беспомощно ходила вокруг, не зная чем заняться. Задав несколько вопросов, я выяснил, что оформлением таможенных документов еще никто не занимался, списки экспонатов в развале, а с ценами вообще неясно, т.к. все документы у главного бухгалтера фирмы. Далее я задавал вопросы уже для своего следствия. Быстро выяснив, что в Париж едет зам.генерального и главбух, (что сразу мне понравилось), я стал задавать технические вопросы – где машина? и где рабочие? Выяснилось, что машина Совтрансавто стоит уже 2 дня, а рабочие бездельничают с утра в подсобке, что по особой причине мне опять очень понравилось.
Немного психологического давления, типа – «рабочий день кончается через час», «машина ждать долго не будет» и т.п., как и предполагалось, быстро привело мою заказчицу к подрагиванию безупречно накрашенных ресниц и морщению аккуратного носика, но я сжалился и пожелал посмотреть на ее начальника, вероятнее всего, любовника, что обычно случалось в молодом российском бизнесе.
При упоминаниии замдиректора красавица выгнула стан, хлюпнула носом и неожиданно жалобно спросила, как ко мне обращаться. Мне стало так смешно, что я в ответ на ее позу картинно выпрямил спину, сидя на каком-то ящике, и распевно, голосом королевского пажа сказал:
— Господин таможенный инспектор второго ранга!
Красавица кивнула и куда-то исчезла. Через пару минут она вошла в зал своей привычной царской походкой и распевно, с каменным лицом, от чего я чуть не захохотал на весь бетонный зал, пропела:
— Господин таможенный инспектор второго ранга! Вячеслав Александрович хочет видеть вас!
Третьяковская галерея, Москва
. В теплом современном офисе с белыми стенами и удобными кожаными креслами мне навстречу поднялся плотный достаточно молодой мужчина в дорогом клетчатом пиджаке, который на вид был из редкой породы интеллигентных бизнесменов. Просто пожав руку, он представился по имени отчеству, жестом предложил присесть, и махнул своей девушке, которая маячила у меня за спиной. На мой вопросительный взгляд бизнесмен только безнадежно махнул рукой в сторону исчезнувшей помощницы и с оттенком легкой досады сказал: «Отдел продаж. ».
«А! «продажная» девушка!», про себя сьехидничал я, и перешел к делу. Разговор в кабинете был короткий и деловой. Зам. директора не был новичком в таможенных вопросах, и обьяснять мне ничего было не надо. По моим коротким вопросам он тоже убедился с кем имеет дело и честно выложил свои карты. Положение было катастрофическое: оформление документов провалено, упаковка задержана, за машину идет крупный штраф, и в Париже груз должен быть завтра. Полный цейтнот.
Честно признав свой организационный провал, Вячеслав Александрович внимательно посмотрел на меня, и спросил, могу ли я поработать внеурочно. Я ответил что не против, но должен был сообщить своему руководству ситуацию на участке работы.
Шапка Монамаха, которую автор примерял во время досмотра выставки Музеев Кремля в 1992-м году.
Замдиректора охотно пододвинул мне телефон, и внимательно слушал наши переговоры, по привычке цокая дорогой ручкой по пухлому ежедневнику.
«Игорь, это я! Тут не все сделано с выставкой, задержка с документами и упаковкой. Меня попросили остаться внеурочно»
«Да, Сергей, понял! Значит, смотри, там все документы должны быть, сам знаешь. Как у них с машиной. »
«Совтрансавто второй день стоит. Грузчики здесь, ждут весь день. »
«Так, понял. Значит, оформляй сколько успеешь. Пломбируй ящики, завтра утром к ним сразу давай, чтобы машина ушла. Понял. »
«Все понял! Завтра сразу сюда.»
«С кем ты там? С Мариной. »
«Так, понял! Дай ему трубочку. »
. «Марина, блин, уже познакомился!», промелькнуло в голове, когда протянул трубку Зам директора.
Замдиректора подвинулся в кресле, положил локти на стол, и привычным голосом бизнесмена тихо сказал:
— Сергей Анатольевич, мы делаем бизнес, и любая работа в нашем бизнесе оплачивается. – он сделал паузу и тем же голосом продолжал.
— Я хочу узнать цену вашей услуги, потому что без вас мы явно никуда не поедем. Это важно для нашей фирмы.
Типичная русская экспозиция за рубежом. По материалам Интернета.
Я вспомнил товар, его стоимость и прибыль после продажи, стоимость рабочих в период перестройки, прикинул издержки и ценность репутации фирмы и даже качество кожаной сумочки очаровательной специалистки по «продажам», и без всякого промедления назвал сумму, раза в три превышающую месячную стоимость потребительской корзинки среднего москвича по состоянию на 1993-й год. Однако, это сумма была в два раза ниже стоимости простоя белоснежного фургона Совтрансавто в день.
Вячеслав Александрович, не дрогнув лицом, спокойно кивнул, протянул мне руку через стол, и тем же деловым тоном спросил:
Тут наступила моя работа, которую я хорошо знал и даже по-своему любил.
— Пожалуйста, все документы сюда!
Зам директора шустро вылез из-за стола и крикнул куда-то в зал:
Вскоре раздался стук каблучков и прибежала Марина со стопкой разномастных бумажек. Как я и предполагал, единообразного аккуратного списка с ценами не было и в помине. Разложив бумажки на столе, я стал их сортировать и передавать зам.директору, на ходу проверяя указанную стоимость товара.
Коротко сказал я, увидев в списке экспонатов дорогой грузинский кинжал.
Эхом повторил замдиректора, но бедная девица продолжала беспомощно топтаться на месте, абсолютно не представляя, что делать. Я повернулся к ней и дал более разумное указание.
— Найдите грузчиков и попросите их найти кинжал – он должен быть в грузинской упаковке.
Марина радостно закивала и побежала исполнять приказание. Быстро убедившись в бесполезности дальнейшего расклада бумажек, Вячеслав Александрович поднял трубку и позвонил своему главбуху, которая появилась достаточно быстро. Разговор со спокойной, немолодой дамой у меня был деловой и чисто профессиональный. Она быстро выяснила какие формы описей и цены нужны для таможни и с достоинством удалилась. Я еще раз обьяснил замдиректора как нужно разложить товар для моего досмотра, он дал необходимые указания своим подчиненным, и работа пошла. За дверью офиса раздавались стук, какие-то звуки и голоса, что говорило о начале работы.
Широко улыбаясь спросил Вячеслав, посчитавший возможными перейти на имена в неформальной обстановке. Замдиректора встал со своего кожаного кресла, открыл ящик и красноречиво положил на стол ключи с эмблемой дорогой иномарки.
. В заключение лишь скажу, что та выставка была полностью оформлена и отправлена в Париж на следущеий день, как и планировалось, а чеканный грузинский кинжал был подарен мне на память.
5 Законы физики
Любой сотрудник, приходя на новое место, обычно проходит через несколько этапов вхождения в должность. В первое время новая работа выглядит пугающе необьятной, новые люди сложны в общении, а начальник представляет собой неприступную, строгую личность. Совсем скоро наступает момент, когда должностные обязанности человеку кажутся удивительно простыми, начальник по-человечески слаб, а среди сотрудников оказывается много хороших и душевных людей.
К сожалению, на смену полной удовлетворенностью своей работой наступает третий, зачастую заключительный, период пребывания человека в должности. На последнем этапе сотрудник со всей обескураживающей ясностью понимает, что должность давно не соответствует его многочисленным талантам, сотрудники отдела скучны и брюзгливы, руководство надо отправить в рабочие, а о получаемой зарплате даже неприлично говорить в приличном месте.
У некоторых счастливцев есть в запасе четвертый этап, когда спрятавшись в своей скорлупе, человек может просидеть на должности многие годы, молчаливо и незаметно исполняя свой служебный долг, однако, роль «человека в футляре» больше подходит досиживающим свой срок будущим пенсионерам или отцам многодетных семейств.
Нагрудный знак выпускника ВИМО 1981-го года.
К сожалению, я принадлежал к породе людей, которые слишком быстро разочаровываются в своей работе. К 1993-му году мне стало совершенно ясно, что моя блестящая карьера в таможенных органах новоиспеченной РФ подходит к концу. Основной причиной моего решения был внутренний конфликт морали и долга.
Москва в период между двумя вооруженными конфликтами 1991-го и 1993-го годов, между Горбачевым и новым Ельциным, возможно, была в состоянии самого радужного демократического развития. Развал в милиции, КГБ, армии и т.д. не мог не задеть таможню. ГТК издавал приказы тоннами, которые мы не успевали применять, правила менялись настолько стремительно, что коммерческие клиенты в открытую предлагали деньги таможенным органам, чтобы их товар был наконец правильно оформлен. Естественно, таможня не шла на сговор с коммерсантами, и на пустом месте возникали многочисленные фирмы таможенного оформления, которые достойно пополнялись бывшими сотрудниками таможни.
Я все чаще и чаще задумывался о выборе другого, коммерческого, пути, потому что жизнь вокруг меня стремительно шла вперед, а запретительная деятельность государственного органа, просто, была неактуальна. Я затруднялся ответить самому себе на вопрос: Зачем я делаю все это? Кому была нужна моя принципиальность? Какое государство я защищаю? По закону физики – количество перешло в качество, и я понял, что пора менять профессию.
Одновременно с этим я явно подошел к третьему этапу вхождения в должность, за которым, как известно, всегда маячил благородный уход «по собственному желанию».
Фуражка и кокарда сотрудника таможни, 1990 год.
В нашем отделе таможни не было человека, который бы не думал об увольнении в начале 1990-х. По традиции 90% уволившихся сотрудников таможни оседали в подопечных коммерческих компаниях, с которыми у них сложились добрые «рабочие» отношения. Судьба вновь испеченных «коммерсантов» была не блестящей – самое большее, что они получали, это должность специалиста по таможне или декларанта, с которым руководство фирмы обходилось весьма жестко, припоминая всю прежде выплаченную инспектору «благодарность». Однако, многие были довольны: пожертвовав таможенной формой и номенклатурным уважением, они переходили в свободный мир капитала и легально получали свою «серую» зарплату, которая была вполне сравнима с доходами рядового инспектора таможни.
Надо признаться, что выбора у меня было мало, хотя, рука так и тянется написать, что предложения работы сыпались на меня, как осенние листья. То ли мой принципиальный подход был не востребован, то ли, клиенты мало занимались таможней, но по состоянию на начало 1993 года, я, старший инспектор Московской выставочной таможни, был не нужен никому. Нет ничего удивительного, что первое же достойное предложение работы я не оставил без внимания.
6 Гостиница «Союз»
Все началось с малозначительного события в моей славной деятельности инспектора МВТ.
По традиции грузы, прибывающие в адрес фирм, заведений и ресторанов ЦМТ, оформлялись нашим отделом по месту нашего пребывания, любезно предоставленным Совинцентром. Надо сказать, что работа с фирмачами ЦМТ у меня не сложилась после того, как однажды я обнаружил пол-машины незадекларированного спиртного за герметической перегородкой внутри длинного итальянского трейлера. Дело по нарушению таможенных правил было безпроигрышное, однако, я деликатно передал все транспортные документы в руки начальника отдела, для дальнейшего решения. Для меня, сотрудника участка художественных выставок, работа с коммерческими грузами ЦМТ была временной, и мне не хотелось ставить Дмитрия, которому я был весьма благодарен, в щекотливое положение перед руководством Совинцентра, но больше меня на оформление местных грузов не отправляли. Поэтому я был весьма удивлен, когда зимой 1992-го года Дмитрий снова вызвал меня в кабинет и представил клиенту – сотруднику Совинцентра, немолодому мужчине незаметной внешности в сером костюме.
Гостиница «Союз», 2000-е годы
Работа сразу понравилась мне по многим причинам. Других заказов было мало, и часами сидеть на диване в холле гостиницы мне порядком обрыдло. Досмотр на выезде всегда была хорошим развлечением, даже когда никто не горел желанием кормить дорогого инспектора. Меня уже порядком тошнило от пестрых аляповатых матрешек и бесконечного поддельного Палеха, и поэтому немецкое название фирмы прозвучало красиво и навеяло приятные настальгические воспоминания.
Была и еще одна причина. В 1986-м году в ресторане химкинской гостиницы «Союз» состоялась знаменательная встреча одноклассников, праздновавших десятелетие выпуска. Несмотря на смешные недоразумения, наша встреча была веселой, и запомнилась всем, как последний эпизод доброй советской жизни.
. Мы ехали на «шестерке» Саврасова по зимнему Ленинградскому шоссе и беседовали. Владимир Дементьевич, который работал в Совинцентре и в системе Внешторга СССР давно, мне сразу понравился трезвыми оценками, тихим голосом, и общением со мной, как с равным. Только позже я вдруг понял, что после наших продолжительных бесед в машине я мало что узнал о незаметном человеке с крайне незопоминающейся внешностью, Саврасове, рассказав ему о себе почти все.
Неприятная догадка о профессии сотрудника Совинцентра неожиданно успокоила меня. Я делал свое дело, а если мой «клиент» принадлежал могучему советскому ведомству, то я был вдвойне спокоен – все под контролем. Я так и не узнал действительно ли Владимир Дементьевич был действующим или уволенным сотрудником КГБ, но воспоминание о моих беседах с интеллигентным, умным собеседником у меня осталось весьма хорошее.
Гостиница «Союз», 2000-е годы
Со временем я был не против прокатиться по заснеженной Москве до гостиницы в Химках с немцами-водителями в огромной кабине грузовика Мерседес, где все напоминало позабытую Германию и Мерзебург, где так приятно пахло немецкими сигаретами и играла легкая немецкая эстрада. Немцы радостно хохотали, управляя огромным грузовиком, как легковушкой на слякотной «ленинградке», лапотали что-то на смеси русского и немецкого, я в свою очередь вспоминал забытые слова, и к концу дороги мы вполне понимали друг друга.
Ремонт в гостинице была долгим, грузовики приходили из Германии регулярно, и ничего не предвещало перемен, пока не произошел случай, изменивший мою работу.
Гостиница «Союз», 2000-е годы
. В конце зимы 1993-го года грузовик с товаром фирмы Вайсхаупт задержался в дороге и прибыл к Совинцентру во второй половине дня. Дмитрий позвонил мне и сказал, что оформление должно быть осуществлено сегодня, т.к. товар срочно нужен в гостинице. Делать нечего, и я отправился в Химки с Саврасовым в четыре часа дня, прекрасно понимая, что меня ждет неоплаченная сверхурочная работа.
Прибыв в гостиницу, я к своему неудовольствию обнаружил, что часть рабочих уже ушла, и что быстрой разгрузке ожидать нечего, несмотря на «срочность» груза. Саврасов пропал куда-то, и общаться осталось мне только с водителем. Оставлять машину недосмотренной я не собирался, поэтому непредвиденная задержка стала сильно раздражать меня. По спискам в машине находилось какое-то оборудование, однако, из-за задержки, списки были оригинальными, на немецком языке без перевода, из которых я понимал довольно мало. Возле машины, на темном морозном дворе гостиницы я обнаружил длинного молодого немца в очках, представителя фирмы, который что-то оживленно обсуждал с немцем-водителем.
Ситуация мне не понравилась, но я пожелал непременно досмотреть машину, в присутствии Саврасова или кого-нибудь еще из Совинцентра. Вместо них, к машине прибежали еще какие-то немцы, вероятно, строительные мастера, и стали просить водителя расчехлить пластиковый тент машины для разгрузки, не дожидаясь исчезнувших русских рабочих. Мне пришлось остановить рабочих, и, обращаясь к фирмачам на английском, напомнил, что машина не оформлена в таможне. Мастера исчезли, и возле машины на морозе осталось трое – водитель, и два высоких, достаточно молодых немца в дорогих пальто. Отступать мне было некуда, и, прихватив списки, я показал водителю в немецком списке что-то связанное с пивом. Водитель, как и все иностранные водители больших грузовиков, понял все с полу-слова, и, вытащив длинную алюминиевую лестницу, резво принялся отстегивать тяжелый замерзший тент.
Я обернулся в сторону освещенного входа в гостиницу, но не увидел там никого. Ситуация стала бесить меня, потому что я не хотел оставлять открытую машину немцам, но одному мерзнуть снаружи было крайне глупо. Когда водитель подошел ко мне и пригласил посмотреть «господина таможенника» внутрь грузовика, в котором лежало, как потом выяснилось, крупноразмерное пивное оборудование бара, я с готовностью взялся за лестницу. При этом водитель деликатно отошел, предоставляя мне полную свободу действий. По своей неопытности я не увидел, что лестница стояла на скользкой, раскатанной наледи проезда, и, когда я благополучно добрался до высоты полутора метров, лестница заскользила и с грохотом рухнула вниз.
Мне очень повезло, и я проскочил между ступенями, не ободрав ноги, а мой подборок просвистел в двух сантиметрах от замерзшего борта расчехленного прицепа.
7 «Гешефт»
Мое падение, видимо, было весьма эффектным, и немцы, стоявшие поодаль бросились поднимать незадачливого инспектора. Однако, они остановились на полпути, потому что инспектор оказался жив и сотрясал тихий подмосковный морозец отборным матом.
Я стоял возле немецкого прицепа и от души материл и гостиницу, и Совинцентр, и водителя и самих немцев. В тот момент мне было страшно обидно и за таможню, которая защищала неизвестно что, и за страну, которая катилась неизвестно куда, а больше за себя, за свое бестолковое, принципиальное упрямство, которое чуть не покалечило меня. По закону жанра, дверь гостиницы открылась и на сцене появились разные люди, работники Совинцентра, немецкие мастера и даже русские рабочие, среди которых я заметил неприметную фигуру Саврасова. Владимир Дементьевич быстро оценил обстановку, и, быстро подойдя ко мне, тихо спросил: «Все в порядке?». В ответ я только досадливо махнул рукой и направился в теплый холл «Союза», где с наслаждением сел на удобный диван, бросив свою сумку. Саврасов передал мне толстую пачку документов и накладных, срочной распечаткой и переводом которых он, собственно, и занимался в последний час.
Канал в районе Речного вокзала, Москва, 1990-е годы.
Прошло около получаса, когда, вполне остынув от экстравагантного «полета» с лестницы, я у слышал тихие голоса со стороны входной двери. Я сидел у самого окна и вертушка двери мне была не видна, когда я отчетливо услышал немецкую речь. Голос показался мне знакомым, и я с удивлением увидел, как Саврасов вместе с высоким фирмачом в очках прошел в сторону ресепшена, что-то настойчиво обьясняя ему по-немецки привычным тихим голосом.
Подобное открытие неприятно поразило меня, и в первый момент я даже не понял почему. Саврасов проработал в системе Внешторга очень долго, и знание иностранного языка было вполне естественно, но. я вдруг понял, что показалось мне странным. Во время наших многочисленных разговорах в машине я неоднократно вспоминал Германию, ГДР и обьединение, и Владимир Дементьевич, как мне казалось, с интересом слушал меня, как и положено человеку малознающему предмет. Случайно услышав его немецкий, я подумал, что так мог говорить человек хорошо знавший не только язык, но и страну, в которой он возможно работал и даже жил. Вероятнее всего, мои эмоции по поводу Мерзебурга и ГСВГ ему показались весьма забавными. «Блин!», в сердцах подумал я, отдавая должное профессиональной подготовке Саврасова, независимо от того какому ведомству он принадлежал.
. «Сергей Анатольевич, можно ехать?», как всегда ненавязчиво раздался тихий голос, и я встал с дивана. К моему удивлению Саврасов был не один. Рядом с ним стоял тот самый долговязый немец в бордовом шелковом пиджаке и очках-пенсне. Владимир Дементьевич представил немца, имя которого я даже не запомнил в тот вечер, сказав что-то про фирму и некий сувенир на память. Немец смешно заморгал глазами за своим пенсне, гортанно квакнул пару слов по-немецки и протянул мне толстый проспектс логотипом фирмы. Я поблагодарил за подарок, бросил книжку в сумку и потащился за Саврасовым к машине. Весь обратный путь я жаловался на жизнь и на службу, на что Саврасов молча вел машину, смотря на темную, зимнюю дорогу севера Москвы.
Дома я все-таки решил пролистать «ценный» подарок строительной фирмы «Вайсхаупт», который вряд ли представлял что-нибудь интересное. В середине толстого проспекта я обнаружил белый конверт без адреса, из которого мне в руки выпали замечательные голубые бумажки, с которых вместо привычного пролетарского философа с внешностью Санта Клауса, на меня смотрела незнакомая средневековая красавица.
Надо признаться, неожиданная щедрость немецкой компании весьма озадачила меня. Очень хотелось верить, что щедрая «гумунитарная помощь», как в шутку называли поддержку инспекторов мои знакомые клиенты, была выделена в компенсацию за моральный ущерб, полученный во время моего вечернего «пируэта», и я снова с каким-то неприятным беспокойством вспомнил разговор Саврасова с немцем. Моя совесть была чиста – я не злоупотреблял своим служебным положением, досмотр проводил даже более ревностно, чем нужно, и денег не просил, но просто так фирма Вайсхаупт не расщедрилась бы! Вероятно, это с подачи Саврасова директор сам лично приподнес мне такой подарок. Ну, что же! Даже лучше, подумалось мне, ибо все что делалось внутри Совинцентра было полностью под контролем начальника нашего отдела.
. Тот зимний вечер в Химках, как оказалось, подвел некую черту в моей таможенной службе. Я продолжал регулярно оформлять грузы в гостинице «Союз» без особых событий. Мои поездки туда стали более самостоятельными, я стал добровольным сопровождающим больших немецких грузовиков в Химки, и некоторые немецкие водители уже знали меня. У меня сложились хорошие отношения с директором гостиницы, солидной, грузной дамой, которая щедро отправляла свою персональную машину – белый Ниссан «Санни», чтобы довезти таможенника вечером домой.
Саврасова я видел гораздо реже, но отношения с фирмой Вайсхаупт неожиданно продолжились. Как-то после оформления ко мне подошел незнакомый коренастый немец, и на хорошем английском, представился испанским именем Фернандо. Без особых эмоций он передал мне конверт, по виду которого, я безошибочно угадал его содержимое. Это случилось еще один раз, когда «великая» стройка века, реконструкция гостиницы «Союз» была наконец-то завершена. В тот день многие получили знакомые конверты из щедрых рук фирмы Вайсхаупт, и вечером состоялся банкет с приглашением всего руководства Совинцентра, нужных людей и приближенных, типа меня, на котором гвоздем был Александр Малинин со своей гитарой.
Когда а-ля фуршет был в разгаре, (об аппетитах 1993-го года нечего говорить!), Владимир Дементьевич подошел ко мне с бокалом и весело спросил, как у меня продвигается с поиском работы. Я увлеченно жевал какой-то мясной деликатес и мне оставалось только безнадежно махнуть рукой, когда, более разговорчивый по случаю банкета Саврасов, посмотрел на меня смеющимися глазами и неожиданно спросил:
— А, что ты не хочешь к Вайсхаупту пойти? Ему человек нужен там с таможней помогать.
Я чуть не поперхнулся от удивления, как будто, я отказывался и долго обсуждал предложение! Саврасов был явно доволен произведенным эффектом и снисходительно пообещал поговорить с Дитмаром, тем долговязым немцем в очках.
. Больше к этой теме мы не возвращались, но недели через две Владимир Дементьевич неожиданно появился в нашем холле «Международной-2», и, позвав меня в сторонку, тихо сказал, что меня ждут для беседы в офисе фирмы Вайсхаупт. От неожиданности я растерялся, но Саврасов уже шел в сторону лифта, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Всегда, когда речь заходила о Вайсхаупте, Владимир Дементьевич как-то досадливо менял выражение лица, по причине мне неизвестной, и я совсем не удивился, когда, шагнув первым в дорогой офис фирмы на восьмом этаже гостиницы, я почувствовал, что Саврасов деликатно исчез.
Дальше дело было в моих руках, за что я всегда с благодарностью вспоминал мудрого сотрудника Совинцентра с незаметной внешностью, тихим голосом и загадочным прошлым.