алексин самый счастливый день рассказ слушать
Самый Счастливый День Анатолий Алексин Читает Павел Беседин
Самый счастливый день Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Как ваше здоровье Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Домашнее задание Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Самый счастливый день
Анатолий Алексин Самый счастливый день
Алексин Самый счастливый день
Бывшему другу Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Самый счастливый день
Безумная Евдокия Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Шаги Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Двадцать одна минута Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Самыи счастливыи день Архимандрит Павел Груздев Все части
Третий в пятом ряду Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Виктория Токарева Самый счастливый день Аудиокнига
7 класс Рус лит А Алексин А тем временем где то
Автоответчик Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Как ваше здоровье по рассказу А Алексина читает Ильина И
Безумная Евдокия аудиосказка слушать
Очень страшная история Краткое содержание
ДА НАВСЕГДА Наш самый счастливый день
Самый счастливый день в моей жизни
Саша и Шура гл XIV Однажды ночью Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Лидия Чарская Малютка Марго Аудиокнига
Саша и Шура гл XIII Неистребимый Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Сегодня самый счастливый день
Поздний ребёнок Анатолий Алексин
В Стране Вечных Каникул Анатолий Алексин часть первая читает Павел Беседин
Саша и Шура гл XII Я становлюсь учителем Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Я клоун САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ
Саша и Шура гл X Я становлюсь поэтом Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Саша и Шура гл V Я приехал приехал Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Анатолий Алексин Сердечная недостаточность Аудиокнига
Глазами тех кто был в тылу
Самый счастливый День 1 1
Громкие чтения А Алексин Домашнее сочинение
Литературная шпаргалка Анатолий Георгиевич Алексин
Саша и Шура гл II Как я летом двойку получил Анатолий Алексин читает Павел Беседин
Цветок хлеба Рассказ Юрия Яковлева аудиокнига
Самый счастливый день в моей жизни
Аудиокнига Своими Руками А Г Алексин Очень Страшная История
Спектакль Домашнее сочинение А Алексин
Кому на Руси жить хорошо Счастливые Часть 1 4 глава Краткое содержание
А Алексин Звоните и приезжайте читает Данзан Бадма Гаряев
Самый счастливый день в нашей жизни
НАШ ДЕНЬ Рома и Дани 5 09 2018
Анатолий Алексин А тем временем где то
01:53:56 149.94 MB 14.4K
Краткий пересказ В Белов Скворцы
Анатолий Алексин мой брат играет на кларнете
Рассказ о счастливом человеке
Юрий Трифонов Победитель рассказ слушать онлайн аудиокнигу
Здесь Вы можете скачать Самый Счастливый День Анатолий Алексин Читает Павел Беседин. Также рекомендуем скачать бесплатно mp3 песню Самый счастливый день Анатолий Алексин читает Павел Беседин размером 17.59 MB. Слушайте онлайн и скачивайте mp3 в высоком качестве.
Слушают
Hi My Name Is Dolce
Ты Помнишь Брат Как Это Было
Ndr Sinfonieorchester Il Bacio
Dj Emirhan Not Afraid
Warm Welcome Uplifting Acoustic
Скачать Песнюсамый Крутой Сборник Дискотека В Стиле Шансон 2018 Mp3
Xmen Full Movie English
For A Moment By Brooke Hogan
Қуандық Рахым Кездесу Бұйырған Тағдарға Қоштасу Бұйырмай Қалса Екен
Rssb Babani Cholla
Mobile Legends Nude
Танцы Народов Севера Для Детей
Wellerman Female Cover
Дембельский Альбом Вмф Проект Proshow Producer
Фрагмент Эфира Ретро Дэнс Русонг Тв
Ты Не Печалься Из К Ф Большая Руда
Mango Live Bintang
Summer Hip Hop Summer Mix 2017
Jaleby Baby Ringtone
امتحان اللغة العربية الثانية اعدادي مع التصحيح الدورة الثانية اعدادي مع التصحيح الدورة الثانية اعدادي مع التصحيح
Peaches X Fly High
Скачивают
Группа Батлух Дуа На Аварском
Шахроми Абдухали Ть Да Фикри Ма Набдай Боре 2021
Selena Gomez Wolves I Boyband Cover Lyrics Lyric Video
Ты Любишь Дождь В Вдовиченко А Гами 2 Серия
Nightcore Goblins From Mars Cowboy From Mars
A Powerful Duo That I Need A Powerful And Hot Duo
Dire Straits Money For Nothing Radio Edit
Фоновая Музыка Для Видео 4
Passacaglia George Frideric Handel Гендель Пассакалия
Заставка Буарон 2007 2016 In T Major
Es Leuchtet Ein Stern Sanje O Vsemirju
Roblox Funky Friday Camellia Ghost Mobile First Time
Domina Заказ За 1 000 000 Джеронов От Skatbihka
Взятие Мастера На Японском Тт O I Experimental
Dj Trump Acapella Audio
Deep Progressive House Melodic Techno 2021 Soundscapes Sessions 03 Lethal Gene Project
Choodi Khankayi Tune Kyu Aadhi Raat Ma Full Lyrics Jackky Bhagnani Dytto Navratri Specials
Анатолий Алексин — Самый счастливый день: Рассказ
Учительница Валентина Георгиевна сказала:
– Завтра наступают зимние каникулы. Я не сомневаюсь, что каждый ваш день будет очень счастливым. Вас ждут выставки и музеи! Но будет и какой-нибудь самый счастливый день. Я в этом не сомневаюсь! Вот о нем напишите домашнее сочинение. Лучшую работу я прочту вслух, всему классу! Итак, «Мой самый счастливый день».
Я заметил: Валентина Георгиевна любит, чтобы мы в сочинениях обязательно писали о чем-нибудь самом: «Мой самый надежный друг», «Моя самая любимая книга», «Мой самый счастливый день».
А в ночь под Новый год мама с папой поссорились. Я не знаю из-за чего, потому что Новый год они встречали где-то у знакомых и вернулись домой очень поздно. А утром не разговаривали друг с другом…
Это хуже всего! Уж лучше бы пошумели, поспорили и помирились. А то ходят как-то особенно спокойно и разговаривают со мной как-то особенно тихо, будто ничего не случилось. Но я-то в таких случаях всегда чувствую: что-то случилось. А когда кончится то, что случилось, не поймешь.
Они же друг с другом не разговаривают! Как во время болезни… Если вдруг поднимается температура, даже до сорока – это не так уж страшно: ее можно сбить лекарствами.
И вообще, мне кажется, чем выше температура, тем легче бывает определить болезнь. И вылечить… А вот когда однажды врач посмотрел на меня как-то очень задумчиво и сказал маме: «Температура-то у него нормальная…», мне сразу стало не по себе.
В общем, в первый день зимних каникул у нас дома было так спокойно и тихо, что мне расхотелось идти на елку.
Когда мама и папа ссорятся, я всегда очень переживаю.
Хотя именно, в эти дни я мог бы добиться от них всего, чего угодно! Стоило мне, к примеру, отказаться от елки, как папа сразу же предложил мне пойти в планетарий. А мама сказала, что с удовольствием пошла бы со мной на каток. Они всегда в таких случаях стараются доказать, что их ссора никак не отразится на моем жизненном уровне. И что она вообще никакого отношения ко мне не имеет…
Но я очень переживал.
Особенно мне стало грустно, когда за завтраком папа спросил меня:
– Не забыл ли ты поздравить маму с Новым годом?
А потом мама, не глядя в папину сторону, сказала:
– Принеси отцу газету. Я слышала: ее только что опустили в ящик.
Она называла папу «отцом» только в редчайших случаях.
Это во-первых. А во-вторых, каждый из них опять убеждал меня: «Что бы там между нами ни произошло, это касается только нас!»
Но на самом деле это касалось и меня тоже. Даже очень касалось! И я отказался от планетария. И на каток не пошел… «Пусть лучше не разлучаются. Не разъезжаются в разные стороны! – решил я. – Может быть, к вечеру все пройдет».
Но они так и не сказали друг другу ни слова!
Если бы бабушка пришла к нам, мама и папа, я думаю, помирились бы: они не любили огорчать ее. Но бабушка уехала на десять дней в другой город, к одной из своих «школьных подруг».
Она почему-то всегда ездила к этой подруге в дни каникул, будто они обе до сих пор были школьницами и в другое время никак встретиться не могли.
Я старался не выпускать своих родителей из поля зрения ни на минуту. Как только они возвращались с работы, я сразу же обращался к ним с такими просьбами, которые заставляли их обоих быть дома и даже в одной комнате.
А просьбы мои они выполняли беспрекословно. Они в этом прямо-таки соревновались друг с другом! И все время как бы тайком, незаметно поглаживали меня по голове. «Жалеют, сочувствуют… – думал я, – значит, происходит что-то серьезное!»
Учительница Валентина Георгиевна была уверена, что каждый день моих зимних каникул будет очень счастливым.
Она сказала: «Я в этом не сомневаюсь!» Но прошло целых пять дней, а счастья все не было.
«Отвыкнут разговаривать друг с другом, – рассуждал я. – А потом…» Мне стало страшно. И я твердо решил помирить маму с папой.
Действовать надо было быстро, решительно. Но как.
Я где-то читал или даже слышал по радио, что радость и горе объединяют людей. Конечно, доставить радость труднее, чем горе. Чтобы обрадовать человека, сделать его счастливым, надо потрудиться, поискать, постараться. А испортить настроение легче всего! Но не хочется… И я решил начать с радости.
Если бы я ходил в школу, то сделал бы невозможное: получил бы четверку по геометрии. Математичка говорит, что у меня нет никакого «пространственного представления», и даже написала об этом в письме, адресованном папе. А я вдруг приношу четверку! Мама с папой целуют меня, а потом и сами целуются…
Но это были мечты: никто еще не получал отметок во время каникул!
Какую же радость можно было доставить родителям в эти дни?
Я решил произвести дома уборку. Я долго возился с тряпками и со щетками. Но беда была в том, что мама накануне Нового года сама целый день убиралась. А когда моешь уже вымытый пол и вытираешь тряпкой шкаф, на котором нет пыли, никто потом не замечает твоей работы.
Мои родители, вернувшись вечером, обратили внимание не на то, что пол был весь чистый, а на то, что я был весь грязный.
– Делал уборку! – сообщил я.
– Очень хорошо, что ты стараешься помочь маме, – сказал папа, не глядя в мамину сторону.
Мама поцеловала меня и погладила по голове, как какого-нибудь круглого сироту.
На следующий день я, хоть были каникулы, поднялся в семь утра, включил радио и стал делать гимнастику и обтирание, чего раньше не делал почти ни разу. Я топал по квартире, громко дышал и брызгался.
– Отцу тоже не мешало бы этим заняться, – сказала мама, не глядя на папу.
А папа погладил меня по шее… Я чуть не расплакался.
Одним словом, радость не объединяла их. Не примиряла… Они радовались как-то порознь, в одиночку.
И тогда я пошел на крайность: я решил объединить их при помощи горя!
Конечно, лучше всего было бы заболеть. Я готов был все каникулы пролежать в постели, метаться в бреду и глотать любые лекарства, лишь бы мои родители вновь заговорили друг с другом. И все было бы снова, как прежде… Да, конечно, лучше всего было бы сделать вид, что я заболел тяжело, почти неизлечимо. Но, к сожалению, на свете существовали градусники и врачи.
Оставалось только исчезнуть из дома, временно потеряться.
В тот же день вечером я сказал:
– Пойду к Могиле. По важному делу!
Могила – это прозвище моего приятеля Женьки. О чем бы Женька ни говорил, он всегда начинал так: «Дай слово, что Никому не расскажешь!» Я давал. «Могила?» – «Могила!» – отвечал я.
И что бы ни рассказывали Женьке, он всегда уверял: «Никогда! Никому! Я – могила!» Он так долго всех в этом уверял, что его и прозвали Могилой. В тот вечер мне нужен был человек, который умел хранить тайны!
– Ты надолго? – спросил папа.
– Нет. Минут на двадцать. Не больше! – ответил я.
И крепко поцеловал папу.
Потом я поцеловал маму так, будто отправлялся на фронт или на Северный полюс. Мама и папа переглянулись. Горе еще не пришло к ним. Пока была лишь тревога. Но они уже чуть-чуть сблизились. Я это почувствовал. И пошел к Женьке.
Когда я пришел к нему, вид у меня был такой, что он спросил:
– Правильно! Давно пора! Можешь не волноваться: никто не узнает. Могила!
Женька понятия ни о чем не имел, но он очень любил, чтобы убегали, прятались и скрывались.
– Каждые пять минут ты будешь звонить моим родителям и говорить, что очень ждешь меня, а я еще не пришел… Понимаешь? Пока не почувствуешь, что они от волнения сходят с ума. Не в буквальном смысле, конечно…
– А зачем это? А?! Я – никому! Никогда! Могила. Ты знаешь…
Но разве я мог рассказать об этом даже Могиле?
Женька начал звонить. Подходили то мама, то папа – в зависимости от того, кто из них оказывался в коридоре, где на столике стоял наш телефон.
Но после пятого Женькиного звонка мама и папа уже не уходили из коридора.
А потом они сами стали звонить…
– Он еще не пришел? – спрашивала мама. – Не может быть! Значит, что-то случилось…
– Я тоже волнуюсь, – отвечал Женька. – Мы должны были встретиться по важному делу! Но, может быть, он все-таки жив.
– Это секрет! Не могу сказать. Я поклялся. Но он очень спешил ко мне… Что-то случилось!
– Ты не пережимай, – предупредил я Могилу. – У мамы голос дрожит?
– Пока что не очень. Но задрожит в полную силу! Можешь не сомневаться. Уж я-то…
Мне было жалко маму и папу. Особенно маму… Папы в таких случаях бывают как-то спокойнее. Я давно это заметил. А мама… Но я действовал ради высокой цели! Я спасал нашу семью. И нужно было переступить через жалость!
Меня хватило на час.
– Что она сказала? – спросил я у Женьки после очередного маминого звонка.
– «Мы сходим с ума»! – радостно сообщил Женька. Он был в восторге.
– Она сказала: «Мы сходим…»? Именно – мы? Ты это точно запомнил?
– Умереть мне на этом месте! Но надо их еще немного помучить, – сказал Женька. – Пусть позвонят в милицию, в морг…
Дверь я открыл своим ключом тихо, почти бесшумно.
И на цыпочках вошел в коридор.
Папа и мама сидели по обе стороны телефона, бледные, измученные. И глядели друг другу в глаза… Они страдали вместе, вдвоем. Это было прекрасно!
Вдруг они вскочили… Стали целовать и обнимать меня, а потом уж друг друга.
Это и был самый счастливый день моих зимних каникул.
От сердца у меня отлегло, и назавтра я сел за домашнее сочинение. Я написал, что самым счастливым днем был тот, когда я ходил в Третьяковскую галерею. Хоть на самом деле я был там полтора года назад.
Самый счастливый день — Анатолий Алексин
Учительница Валентина Георгиевна сказала:
– Завтра наступают зимние каникулы. Я не сомневаюсь, что каждый ваш день будет очень счастливым. Вас ждут выставки и музеи! Но будет и какой-нибудь самый счастливый день. Я в этом не сомневаюсь! Вот о нем напишите домашнее сочинение. Лучшую работу я прочту вслух, всему классу! Итак, «Мой самый счастливый день».
Я заметил: Валентина Георгиевна любит, чтобы мы в сочинениях обязательно писали о чем-нибудь самом: «Мой самый надежный друг», «Моя самая любимая книга», «Мой самый счастливый день».
А в ночь под Новый год мама с папой поссорились. Я не знаю из-за чего, потому что Новый год они встречали где-то у знакомых и вернулись домой очень поздно. А утром не разговаривали друг с другом…
Это хуже всего! Уж лучше бы пошумели, поспорили и помирились. А то ходят как-то особенно спокойно и разговаривают со мной как-то особенно тихо, будто ничего не случилось. Но я‑то в таких случаях всегда чувствую: что-то случилось. А когда кончится то, что случилось, не поймешь.
Они же друг с другом не разговаривают! Как во время болезни… Если вдруг поднимается температура, даже до сорока – это не так уж страшно: ее можно сбить лекарствами.
И вообще, мне кажется, чем выше температура, тем легче бывает определить болезнь. И вылечить… А вот когда однажды врач посмотрел на меня как-то очень задумчиво и сказал маме: «Температура-то у него нормальная…», мне сразу стало не по себе.
В общем, в первый день зимних каникул у нас дома было так спокойно и тихо, что мне расхотелось идти на елку.
Когда мама и папа ссорятся, я всегда очень переживаю.
Хотя именно, в эти дни я мог бы добиться от них всего, чего угодно! Стоило мне, к примеру, отказаться от елки, как папа сразу же предложил мне пойти в планетарий. А мама сказала, что с удовольствием пошла бы со мной на каток. Они всегда в таких случаях стараются доказать, что их ссора никак не отразится на моем жизненном уровне. И что она вообще никакого отношения ко мне не имеет…
Но я очень переживал.
Особенно мне стало грустно, когда за завтраком папа спросил меня:
– Не забыл ли ты поздравить маму с Новым годом?
А потом мама, не глядя в папину сторону, сказала:
– Принеси отцу газету. Я слышала: ее только что опустили в ящик.
Она называла папу «отцом» только в редчайших случаях.
Это во-первых. А во-вторых, каждый из них опять убеждал меня: «Что бы там между нами ни произошло, это касается только нас!»
Но на самом деле это касалось и меня тоже. Даже очень касалось! И я отказался от планетария. И на каток не пошел… «Пусть лучше не разлучаются. Не разъезжаются в разные стороны! – решил я. – Может быть, к вечеру все пройдет».
Но они так и не сказали друг другу ни слова!
Если бы бабушка пришла к нам, мама и папа, я думаю, помирились бы: они не любили огорчать ее. Но бабушка уехала на десять дней в другой город, к одной из своих «школьных подруг».
Она почему-то всегда ездила к этой подруге в дни каникул, будто они обе до сих пор были школьницами и в другое время никак встретиться не могли.
Я старался не выпускать своих родителей из поля зрения ни на минуту. Как только они возвращались с работы, я сразу же обращался к ним с такими просьбами, которые заставляли их обоих быть дома и даже в одной комнате.
А просьбы мои они выполняли беспрекословно. Они в этом прямо-таки соревновались друг с другом! И все время как бы тайком, незаметно поглаживали меня по голове. «Жалеют, сочувствуют… – думал я, – значит, происходит что-то серьезное!»
Учительница Валентина Георгиевна была уверена, что каждый день моих зимних каникул будет очень счастливым.
Она сказала: «Я в этом не сомневаюсь!» Но прошло целых пять дней, а счастья все не было.
«Отвыкнут разговаривать друг с другом, – рассуждал я. – А потом…» Мне стало страшно. И я твердо решил помирить маму с папой.
Действовать надо было быстро, решительно. Но как.
Я где-то читал или даже слышал по радио, что радость и горе объединяют людей. Конечно, доставить радость труднее, чем горе. Чтобы обрадовать человека, сделать его счастливым, надо потрудиться, поискать, постараться. А испортить настроение легче всего! Но не хочется… И я решил начать с радости.
Если бы я ходил в школу, то сделал бы невозможное: получил бы четверку по геометрии. Математичка говорит, что у меня нет никакого «пространственного представления», и даже написала об этом в письме, адресованном папе. А я вдруг приношу четверку! Мама с папой целуют меня, а потом и сами целуются…
Но это были мечты: никто еще не получал отметок во время каникул!
Какую же радость можно было доставить родителям в эти дни?
Я решил произвести дома уборку. Я долго возился с тряпками и со щетками. Но беда была в том, что мама накануне Нового года сама целый день убиралась. А когда моешь уже вымытый пол и вытираешь тряпкой шкаф, на котором нет пыли, никто потом не замечает твоей работы.
Мои родители, вернувшись вечером, обратили внимание не на то, что пол был весь чистый, а на то, что я был весь грязный.
– Делал уборку! – сообщил я.
– Очень хорошо, что ты стараешься помочь маме, – сказал папа, не глядя в мамину сторону.
Мама поцеловала меня и погладила по голове, как какого-нибудь круглого сироту.
На следующий день я, хоть были каникулы, поднялся в семь утра, включил радио и стал делать гимнастику и обтирание, чего раньше не делал почти ни разу. Я топал по квартире, громко дышал и брызгался.
– Отцу тоже не мешало бы этим заняться, – сказала мама, не глядя на папу.
А папа погладил меня по шее… Я чуть не расплакался.
Одним словом, радость не объединяла их. Не примиряла… Они радовались как-то порознь, в одиночку.
И тогда я пошел на крайность: я решил объединить их при помощи горя!
Конечно, лучше всего было бы заболеть. Я готов был все каникулы пролежать в постели, метаться в бреду и глотать любые лекарства, лишь бы мои родители вновь заговорили друг с другом. И все было бы снова, как прежде… Да, конечно, лучше всего было бы сделать вид, что я заболел тяжело, почти неизлечимо. Но, к сожалению, на свете существовали градусники и врачи.
Оставалось только исчезнуть из дома, временно потеряться.
В тот же день вечером я сказал:
– Пойду к Могиле. По важному делу!
Могила – это прозвище моего приятеля Женьки. О чем бы Женька ни говорил, он всегда начинал так: «Дай слово, что Никому не расскажешь!» Я давал. «Могила?» – «Могила!» – отвечал я.
И что бы ни рассказывали Женьке, он всегда уверял: «Никогда! Никому! Я – могила!» Он так долго всех в этом уверял, что его и прозвали Могилой. В тот вечер мне нужен был человек, который умел хранить тайны!
– Ты надолго? – спросил папа.
– Нет. Минут на двадцать. Не больше! – ответил я.
И крепко поцеловал папу.
Потом я поцеловал маму так, будто отправлялся на фронт или на Северный полюс. Мама и папа переглянулись. Горе еще не пришло к ним. Пока была лишь тревога. Но они уже чуть-чуть сблизились. Я это почувствовал. И пошел к Женьке.
Когда я пришел к нему, вид у меня был такой, что он спросил:
– Правильно! Давно пора! Можешь не волноваться: никто не узнает. Могила!
Женька понятия ни о чем не имел, но он очень любил, чтобы убегали, прятались и скрывались.
– Каждые пять минут ты будешь звонить моим родителям и говорить, что очень ждешь меня, а я еще не пришел… Понимаешь? Пока не почувствуешь, что они от волнения сходят с ума. Не в буквальном смысле, конечно…
– А зачем это? А?! Я – никому! Никогда! Могила. Ты знаешь…
Но разве я мог рассказать об этом даже Могиле?
Женька начал звонить. Подходили то мама, то папа – в зависимости от того, кто из них оказывался в коридоре, где на столике стоял наш телефон.
Но после пятого Женькиного звонка мама и папа уже не уходили из коридора.
А потом они сами стали звонить…
– Он еще не пришел? – спрашивала мама. – Не может быть! Значит, что-то случилось…
– Я тоже волнуюсь, – отвечал Женька. – Мы должны были встретиться по важному делу! Но, может быть, он все-таки жив.
– Это секрет! Не могу сказать. Я поклялся. Но он очень спешил ко мне… Что-то случилось!
– Ты не пережимай, – предупредил я Могилу. – У мамы голос дрожит?
– Пока что не очень. Но задрожит в полную силу! Можешь не сомневаться. Уж я‑то…
Мне было жалко маму и папу. Особенно маму… Папы в таких случаях бывают как-то спокойнее. Я давно это заметил. А мама… Но я действовал ради высокой цели! Я спасал нашу семью. И нужно было переступить через жалость!
Меня хватило на час.
– Что она сказала? – спросил я у Женьки после очередного маминого звонка.
Алексин самый счастливый день рассказ слушать
Самый счастливый день
Учительница Валентина Георгиевна сказала:
– Завтра наступают зимние каникулы. Я не сомневаюсь, что каждый ваш день будет очень счастливым. Вас ждут выставки и музеи! Но будет и какой-нибудь самый счастливый день. Я в этом не сомневаюсь! Вот о нем напишите домашнее сочинение. Лучшую работу я прочту вслух, всему классу! Итак, «Мой самый счастливый день».
Я заметил: Валентина Георгиевна любит, чтобы мы в сочинениях обязательно писали о чем-нибудь самом: «Мой самый надежный друг», «Моя самая любимая книга», «Мой самый счастливый день».
А в ночь под Новый год мама с папой поссорились. Я не знаю из-за чего, потому что Новый год они встречали где-то у знакомых и вернулись домой очень поздно. А утром не разговаривали друг с другом…
Это хуже всего! Уж лучше бы пошумели, поспорили и помирились. А то ходят как-то особенно спокойно и разговаривают со мной как-то особенно тихо, будто ничего не случилось. Но я-то в таких случаях всегда чувствую: что-то случилось. А когда кончится то, что случилось, не поймешь.
Они же друг с другом не разговаривают! Как во время болезни… Если вдруг поднимается температура, даже до сорока – это не так уж страшно: ее можно сбить лекарствами.
И вообще, мне кажется, чем выше температура, тем легче бывает определить болезнь. И вылечить… А вот когда однажды врач посмотрел на меня как-то очень задумчиво и сказал маме: «Температура-то у него нормальная…», мне сразу стало не по себе.
В общем, в первый день зимних каникул у нас дома было так спокойно и тихо, что мне расхотелось идти на елку.
Когда мама и папа ссорятся, я всегда очень переживаю.
Хотя именно, в эти дни я мог бы добиться от них всего, чего угодно! Стоило мне, к примеру, отказаться от елки, как папа сразу же предложил мне пойти в планетарий. А мама сказала, что с удовольствием пошла бы со мной на каток. Они всегда в таких случаях стараются доказать, что их ссора никак не отразится на моем жизненном уровне. И что она вообще никакого отношения ко мне не имеет…
Но я очень переживал.
Особенно мне стало грустно, когда за завтраком папа спросил меня:
– Не забыл ли ты поздравить маму с Новым годом?
А потом мама, не глядя в папину сторону, сказала:
– Принеси отцу газету. Я слышала: ее только что опустили в ящик.
Она называла папу «отцом» только в редчайших случаях.
Это во-первых. А во-вторых, каждый из них опять убеждал меня: «Что бы там между нами ни произошло, это касается только нас!»
Но на самом деле это касалось и меня тоже. Даже очень касалось! И я отказался от планетария. И на каток не пошел… «Пусть лучше не разлучаются. Не разъезжаются в разные стороны! – решил я. – Может быть, к вечеру все пройдет».
Но они так и не сказали друг другу ни слова!
Если бы бабушка пришла к нам, мама и папа, я думаю, помирились бы: они не любили огорчать ее. Но бабушка уехала на десять дней в другой город, к одной из своих «школьных подруг».
Она почему-то всегда ездила к этой подруге в дни каникул, будто они обе до сих пор были школьницами и в другое время никак встретиться не могли.
Я старался не выпускать своих родителей из поля зрения ни на минуту. Как только они возвращались с работы, я сразу же обращался к ним с такими просьбами, которые заставляли их обоих быть дома и даже в одной комнате.
А просьбы мои они выполняли беспрекословно. Они в этом прямо-таки соревновались друг с другом! И все время как бы тайком, незаметно поглаживали меня по голове. «Жалеют, сочувствуют… – думал я, – значит, происходит что-то серьезное!»
Учительница Валентина Георгиевна была уверена, что каждый день моих зимних каникул будет очень счастливым.
Она сказала: «Я в этом не сомневаюсь!» Но прошло целых пять дней, а счастья все не было.
«Отвыкнут разговаривать друг с другом, – рассуждал я. – А потом…» Мне стало страшно. И я твердо решил помирить маму с папой.
Действовать надо было быстро, решительно. Но как.
Я где-то читал или даже слышал по радио, что радость и горе объединяют людей. Конечно, доставить радость труднее, чем горе. Чтобы обрадовать человека, сделать его счастливым, надо потрудиться, поискать, постараться. А испортить настроение легче всего! Но не хочется… И я решил начать с радости.
Если бы я ходил в школу, то сделал бы невозможное: получил бы четверку по геометрии. Математичка говорит, что у меня нет никакого «пространственного представления», и даже написала об этом в письме, адресованном папе. А я вдруг приношу четверку! Мама с папой целуют меня, а потом и сами целуются…