автором произведения один день ивана денисовича является
Один день Ивана Денисовича
| « | Работа — она как палка, конца в ней два: для людей делаешь — качество дай, для начальника делаешь — дай показуху. | » |
| — Мнение главного героя. Да, начальники — не люди. | ||
Один день Ивана Денисовича — рассказ (по объёму скорее повесть, но автор настаивал на жанровом определении рассказа из-за единства места и времени действия) Александра Исаевича Солженицына (1918—2008), первое его официально опубликованное произведение, вышедшее в 1962 году в журнале Александра Твардовского «Новый мир» и произведшее на советских и мировых читателей самый настоящий эффект разорвавшейся бомбы. Это не было первое официально опубликованное в СССР произведение о жизни в сталинских лагерях (незадолго до того «Известия» Алексея Аджубея напечатали очерк Георгия Шелеста «Самородок», прошедший незамеченным и заметно уступавший как художественное произведение), но первое, которое массово прочли и хорошенько запомнили, что сделало дискуссию о недавнем прошлом одной из главных дискуссий шестидесятых. Спустя более чем полвека «Один день…» остаётся не только самым известным, но и самым популярным произведением Солженицына. И даже открытые противники и ненавистники Солженицына как писателя и человека в большинстве своём признают этот рассказ выдающимся произведением и уже устоявшейся классикой русской и советской литературы. С 1997 году входит в обязательную школьную программу по литературе.
Содержание
История создания и публикации [ править ]
Сама идея рассказа появилась у Солженицына зимой 1950—1951 годов во время заключения в Степлаге в Экибастузе: «Я в 50-м году, в какой-то долгий лагерный зимний день таскал носилки с напарником и подумал: как описать всю нашу лагерную жизнь? По сути, достаточно описать один всего день в подробностях, в мельчайших подробностях, притом день самого простого работяги, и тут отразится вся наша жизнь. И даже не надо нагнетать каких-то ужасов, не надо, чтоб это был какой-то особенный день, а — рядовой, вот тот самый день, из которого складываются годы» (Из интервью Солженицына для ВВС)
Собственно же работа над рассказом началась в мае 1959 г. и продолжалась сорок пять дней. К этому времени уже была написана первая редакция романа «В круге первом», «Матрёнин двор» и несколько частей будущего цикла «Крохотки», начался сбор материала для будущих «Архипелага ГУЛАГ» и «Красного колеса». Но всё это были вещи очевидно «непроходные» и писались по понятным причинам в стол. К 1962 г., однако, обстоятельства наконец сложились для автора удачно — во-первых, XXII съезд КПСС продолжил курс на десталинизацию, во-вторых, сам рассказ попал в руки к Александру Твардовскому, лично знакомому с Хрущёвым, в-третьих, помимо Твардовского, публикацию повести поддержали такие выдающиеся представители советской литературы как Илья Эренбург, Константин Паустовский и Корней Чуковский.
Сюжет [ править ]
Описывает рассказ буквально один день из жизни простого советского зэка «Щ-854», он же Иван Денисович Шухов, попавшего в советский лагерь из немецкого плена. Очередной зимний день заключённого полон и тяготами, и поиском маленьких радостей (насколько они в этой ситуации возможны) от побудки в пять утра до самого отхода ко сну.
«Прошёл день, ничем не омрачённый, почти счастливый. Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов — три дня лишних набавлялось…» (Знаменитая завершающая фраза рассказа).
Тропы и штампы [ править ]
Снизу советовали: — Ты только в сторону дыши, а то поднимется. — Фуимется! — поднимется!… не влияет.
История рядового лагерника
Сюжет «Одного дня Ивана Денисовича» тесно связан с биографией автора. В 1945 году капитан Красной армии Александр Солженицын был арестован прямо на фронте за письмо другу, в котором, по мнению цензуры, содержалась критика Сталина. Через несколько месяцев молодого офицера приговорили к восьми годам лагерей и ссылке.
С августа 1950-го по февраль 1953 года Солженицын отбывал заключение в Экибастузском каторжном лагере на севере Казахстана. Именно там, на общих работах, у него возник замысел повести об одном дне из жизни заключённого.
«Я в 1950 году, в какой-то долгий лагерный зимний день таскал носилки с напарником и подумал: как описать всю нашу лагерную жизнь? По сути, достаточно описать один всего день в подробностях, в мельчайших подробностях, притом день самого простого работяги, и тут отразится вся наша жизнь. И даже не надо нагнетать каких-то ужасов, не надо, чтоб это был какой-то особенный день, а рядовой, вот тот самый день, из которого складываются годы», — вспоминал Александр Солженицын спустя 20 лет после выхода повести в одном из радиоинтервью.
В 1957 году решением Военной коллегии Верховного суда СССР Солженицына реабилитировали. Писатель поселился в Рязани, где преподавал старшеклассникам физику и астрономию.
Спустя два года Солженицын вспомнил о замысле девятилетней давности: «только в 1959-м, через девять лет, я сел и написал. Писал я его недолго совсем, всего дней сорок, меньше полутора месяцев. Это всегда получается так, если пишешь из густой жизни, быт которой ты чрезмерно знаешь, и не то что не надо там догадываться до чего-то, что-то пытаться понять, а только отбиваешься от лишнего материала, только-только чтобы лишнее не лезло, а вот вместить самое необходимое».
Главным героем произведения стал простой, необразованный человек, далёкий от творческих занятий и замыслов, — Иван Денисович Шухов.
«В лагерную летопись Солженицына, которую он вёл с 1947 года, пришёл новый герой: политический зэк из самых низов. На долю такого выпадает только чёрный труд в течение всего срока — общие работы, от которых бегут все, кто может зацепиться за профессию и образование, хитрость или нахальство. У того, кто до войны был простым колхозником, а на войне — рядовым солдатом нет привычки образованного человека к занятиям, которые просветляют мрак тюрьмы и барака, нет в памяти книжных образов и стихов, нет самой привычки к чтению, чтобы заполнить краткий досуг», — так описывает Ивана Денисовича в своей книге «Александр Солженицын» доктор филологических наук Людмила Сараскина.
Сам писатель так объяснял свой выбор: «Ивана Денисовича я с самого начала так понимал, что не должен он быть такой, как вот я, и не какой-нибудь развитой особенно, это должен быть самый рядовой лагерник. Мне Твардовский потом говорил: если бы я поставил героем, например, Цезаря Марковича, ну там какого-нибудь интеллигента, устроенного как-то в конторе, то четверти бы цены той не было. Нет. Он должен был быть самый средний солдат этого ГУЛАГа, тот, на кого все сыпется».
Как Хрущёв и Твардовский читали рукопись
Солженицын написал повесть за 40 дней, а затем ещё год ждал её публикации. История выхода произведения в свет оказалось довольно непростой.
По итогам XXII съезда КПСС в октябре 1961 года Никита Хрущев усилил меры борьбы с культом личности Сталина. Тогда же Солженицын решил передать машинописный экземпляр рассказа через своих товарищей в отдел прозы журнала «Новый мир». На рукописи автор указан не был, редакторы увидели лишь некий код Щ-854 — лагерный номер, который был на телогрейке главного героя повести Ивана Шухова.
Вечером 8 декабря 1961 года главный редактор «Нового мира» Александр Твардовский принялся за чтение рассказа, а уже наутро заявил коллегам: «Печатать! Печатать! Никакой цели другой нет. Всё преодолеть, до самых верхов добраться! Доказать, убедить, к стенке припереть. Говорят, убили русскую литературу. Чёрта с два! Вот она, в этой папке с завязочками. А он? Кто он? Никто ещё не видал».
Спустя несколько дней Твардовский отправил Солженицыну телеграмму с просьбой срочно приехать в московскую редакцию «Нового мира». На встрече по предложению Твардовского рассказ решили переименовать в «Один день Ивана Денисовича» и «для весомости» назвать повестью.
Однако одного желания главреда «Нового мира» опубликовать произведение было недостаточно.
«Организационная, техническая и политическая стороны публикации какого-либо текста в Советском Союзе сильно отличалась от современного положения. Любой текст, напечатанный в СССР, должен был пройти цензуру —Главлит (Главное управление по охране военных и государственных тайн в печати при Совете министров СССР) — огромное учреждение со штатом цензоров. Если посмотреть на выходные данные журналов и книг того времени, то можно найти там странные буквы и цифры, напоминающие шифры. Эти таинственные знаки — личный код цензора, сотрудника Главлита, который читал и давал разрешение на публикацию», — пояснил в интервью RT главный редактор журнала «Новый мир» Андрей Василевский.
Пропустить столь «взрывоопасный» текст советская цензура не могла. По словам Василевского, повесть была напечатана с разрешения Никиты Хрущёва.
«Была очень специфическая минута, когда содержание текста совпало с интересами первого лица в государстве. Вдруг оказалось, что это произведение с точки зрения политики десталинизации — как раз то, что нужно. Второе обстоятельство заключалось в том, что Хрущёву произведение действительно понравилось. Ему понравилось, что главный герой не интеллигент, а простой мужик, человек из народа. Но чтобы Хрущёв дал разрешение на печать, сначала ему надо было про эту рукопись узнать. Если бы не упорство редакции «Нового мира» и самого Твардовского, который передал письмо с рукописью помощнику Хрущёва, журналисту Владимиру Лебедеву, глава государства про рассказ, вероятно, так бы и не узнал», — рассказал Василевский.
В книге «Бодался телёнок с дубом» Солженицын пишет: «На даче в Пицунде Лебедев стал читать Хрущёву вслух. Никита хорошо слушал эту забавную повесть, где нужно смеялся, где нужно ахал и крякал, а со средины потребовал позвать Микояна, слушать вместе. Всё было одобрено до конца. Микоян Хрущёву не возражал, судьба рассказа была решена».
«Где вся правда написана»
12 октября 1962 года Президиум ЦК КПСС принял решение о публикации рассказа, а спустя неделю Хрущёв объявил об этом решении Твардовскому. Наконец, 18 ноября вышел 11-й номер «Нового мира», в котором был напечатан «Один день Ивана Денисовича».
Журнал вышел тиражом 96 тыс. экземпляров, но уже очень скоро было принято решение допечатать ещё 25 тыс. Правда, и этого оказалось мало: произведение перепечатывали на машинках, переписывали от руки, рассказывали друзьям и знакомым.
Очень скоро весть о публикации облетела весь мир.
Солженицын стал знаменитостью, к которой потоком поступали письма читателей. «Когда напечатался «Иван Денисович», то со всей России как взорвались письма ко мне, и в письмах люди писали, что они пережили, что у кого было. Или настаивали встретиться со мной и рассказать, и я стал встречаться. Все просили меня, автора первой лагерной повести, писать ещё, ещё, описать весь этот лагерный мир. Они несли и несли мне недостающий материал. Так я собрал неописуемый материал, который в Советском Союзе и собрать нельзя, — только благодаря «Ивану Денисовичу». Так что он стал как пьедесталом для «Архипелага ГУЛАГа», — вспоминал Солженицын в одном из интервью.
После отставки Хрущёва, в годы застоя, произведение Солженицына начали подвергать критике. В 1974 году писателя выслали из России, и все его произведения, изданные в СССР, в том числе «Один день Ивана Денисовича», были изъяты из советских библиотек.
Лишь с 1990 года этот рассказ снова стали печатать на родине Александра Солженицына.
Один день Ивана Денисовича
Рассказывается об одном дне из жизни советского заключённого, русского крестьянина и солдата Ивана Денисовича Шухова:
Содержание
История создания и публикации
Рассказ был задуман в лагере в Экибастузе, северный Казахстан, зимой 1950—1951 годов, написан в 1959 году (начат 18 мая, закончен 30 июня) [4] в Рязани, где в июне 1957 года Александр Исаевич окончательно поселился по возвращении из вечной ссылки. Работа заняла меньше полутора месяцев.
В 1961 году создан «облегчённый» вариант, без некоторых наиболее резких суждений о режиме.
В редакции «Нового мира»
После речи Хрущёва на XXII съезде КПСС машинописный экземпляр [6] рассказа 10 ноября 1961 года был передан Солженицыным через Раису Орлову, жену друга по камере на «шарашке» Льва Копелева,— в отдел прозы редакции журнала «Новый мир», Анне Самойловне Берзер. На рукописи автор указан не был, по предложению Копелева Берзер вписала на обложку — «А. Рязанский» (по месту жительства автора).
8 декабря Берзер предложила ознакомиться с рукописью появившемуся после месячного отсутствия главному редактору «Нового мира» Александру Твардовскому: «Лагерь глазами мужика, очень народная вещь».
В ночь с 8 на 9 декабря Твардовский читал и перечитывал рассказ. 12 декабря в рабочей тетради он записал:
…Сильнейшее впечатление последних дней — рукопись А. Рязанского (Солженицына)… [7]
9 декабря Копелев сообщил телеграммой Солженицыну: «Александр Трифонович восхищён статьёй [8] ».
11 декабря Твардовский телеграммой попросил Солженицына срочно приехать в редакцию «Нового мира».
Первые отзывы. Редакционная работа
В декабре 1961 года Твардовский дал рукопись «Ивана Денисовича» для прочтения Чуковскому, Маршаку, Федину, Паустовскому, Эренбургу. По просьбе Твардовского они написали свои письменные отзывы о рассказе. Твардовский планировал использовать их при продвижении рукописи к печати.
Чуковский назвал свой отзыв «Литературное чудо»:
Шухов — обобщённый характер русского простого человека: жизнестойкий, «злоупорный», выносливый, мастер на все руки, лукавый — и добрый. Родной брат Василия Тёркина. Хотя о нём говорится здесь в третьем лице, весь рассказ написан ЕГО языком, полным юмора, колоритным и метким. [14]
В то же время «Иван Денисович» начал распространяться в рукописных и машинописных списках-копиях.
Члены редакционной коллегии «Нового мира», в частности, Дементьев, а также высокопоставленные деятели КПСС, которым текст был также представлен для ознакомления (заведующий сектором художественной литературы Отдела культуры ЦК КПСС Черноуцан), высказали автору произведения ряд замечаний и претензий. В основном они были продиктованы не эстетическими, а политическими соображениями. Предлагались и поправки непосредственно к тексту. Как указывает Лакшин, все предложения тщательно фиксировались Солженицыным:
Солженицын позже с иронией писал об этих требованиях:
И, самое смешное для меня, ненавистника Сталина, — хоть один раз требовалось назвать Сталина как виновника бедствий. (И действительно — он ни разу никем не был в рассказе упомянут! Это не случайно, конечно, у меня вышло: мне виделся советский режим, а не Сталин один.) Я сделал эту уступку: помянул «батьку усатого» один раз… [16]
«Иван Денисович», Твардовский и Хрущёв
Речь идёт о поразительно талантливой повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Имя этого автора до сих пор никому не было известно, но завтра может стать одним из замечательных имён нашей литературы.
Это не только моё глубокое убеждение. К единодушной высокой оценке этой редкой литературной находки моими соредакторами по журналу «Новый мир», в том числе К. Фединым, присоединяются и голоса других видных писателей и критиков, имевших возможность ознакомиться с ней в рукописи.
Никита Сергеевич, если Вы найдёте возможность уделить внимание этой рукописи, я буду счастлив, как если бы речь шла о моём собственном произведении. [18]
В сентябре Лебедев в часы отдыха стал читать рассказ Хрущёву. Хрущёв был потрясён и распорядился предоставить в ЦК КПСС 23 экземпляра «Ивана Денисовича» для ведущих деятелей КПСС.
15 сентября Лебедев передал Твардовскому, что рассказ Хрущёвым одобрен. [19]
12 октября 1962 года под давлением Хрущёва Президиум [20] ЦК КПСС принял решение о публикации рассказа, а 20 октября Хрущёв объявил Твардовскому об этом решении Президиума. [21]
В период с 1 по 6 ноября появилась первая журнальная корректура рассказа.
В 1982 году в радиоинтервью к 20-летию выхода «Одного дня Ивана Денисовича» для Би-би-си Солженицын вспоминал:
Совершенно ясно: если бы не было Твардовского как главного редактора журнала — нет, повесть эта не была бы напечатана. Но я добавлю. И если бы не было Хрущёва в тот момент — тоже не была бы напечатана. Больше: если бы Хрущёв именно в этот момент не атаковал Сталина ещё один раз — тоже бы не была напечатана. Напечатание моей повести в Советском Союзе, в 62-м году, подобно явлению против физических законов теперь, по реакции западных социалистов, видно: если б её напечатали на Западе, да эти самые социалисты говорили бы: всё ложь, ничего этого не было, и никаких лагерей не было, и никаких уничтожений не было, ничего не было. Только потому у всех отнялись языки, что это напечатано с разрешения ЦК в Москве, вот это потрясло. [22]
«Иван Денисович» вышел в свет
30 декабря 1962 года Солженицын был принят в члены Союза писателей СССР.
Потоком поступали Солженицыну письма читателей:
…когда напечатался «Иван Денисович», то со всей России как взорвались письма ко мне, и в письмах люди писали, что они пережили, что у кого было. Или настаивали встретиться со мной и рассказать, и я стал встречаться. Все просили меня, автора первой лагерной повести, писать ещё, ещё, описать весь этот лагерный мир. Они не знали моего замысла и не знали, сколько у меня уже написано, но несли и несли мне недостающий материал. [30]
…так я собрал неописуемый материал, который в Советском Союзе и собрать нельзя, — только благодаря «Ивану Денисовичу». Так что он стал как пьедесталом для «Архипелага ГУЛАГа» [31]
В годы застоя
После отставки Хрущёва тучи над Солженицыным стали сгущаться, оценки «Ивана Денисовича» стали приобретать иные оттенки. Примечателен отклик первого секретаря ЦК КП Узбекистана Рашидова, выраженный в форме записки в ЦК КПСС 5 февраля 1966 года, где Солженицын прямо назван клеветником и врагом «нашей замечательной действительности»:
Окончательно Солженицын отредактировал текст в апреле 1968 года.
Снова «Один день Ивана Денисовича» издаётся на родине с 1990 года.
Краткий анализ
Впервые в советской литературе читателям были правдиво, с огромным [источник не указан 38 дней] художественным мастерством показаны сталинские репрессии.
Рассказывается об одном дне из жизни заключённого Ивана Денисовича Шухова:
Ивана Денисовича я с самого начала так понимал, что не должен он быть такой, как вот я, и не какой-нибудь развитой особенно, это должен быть самый рядовой лагерник. Мне Твардовский потом говорил: если бы я поставил героем, например, Цезаря Марковича, ну там какого-нибудь интеллигента, устроенного как-то в конторе, то четверти бы цены той не было. Нет. Он должен был быть самый средний солдат этого ГУЛАГа, тот, на кого всё сыпется.
Повесть начинается со слов:
В пять часов утра, как всегда, пробило подъём — молотком об рельс у штабного барака.
и заканчивается словами:
Прошёл день, ничем не омрачённый, почти счастливый.
Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три.
Из-за високосных годов — три дня лишних набавлялось…
Критика и отзывы
Вокруг публикации развернулась острая полемика.
Первая рецензия, написанная Константином Симоновым, «О прошлом во имя будущего», появилась в газете «Известия» буквально в день публикации «Ивана Денисовича»:
Лаконичная и отточенная проза больших художественных обобщений Повесть «Один день Ивана Денисовича» написана рукой зрелого, своеобычного мастера. В нашу литературу пришел сильный талант. [36]
22 ноября — статья Г. Бакланова «Чтоб никогда не повторилось» в «Литературной газете»:
Среди ежемесячного, ежедневного потока литературных произведений, в разной степени талантливых, отвечающих различным читательским вкусам, являются вдруг книги, знаменующие собой гораздо большее, чем даже появление нового выдающегося писателя. Верится, однако, что человеку этому предстоит многое сказать людям. [37]
23 ноября — статья В. Ермилова «Во имя правды, во имя жизни» в газете «Правда»:
В нашу литературу пришел писатель, наделенный редким талантом. …как это свойственно истинным художникам, рассказал нам такую правду, о которой невозможно забыть и о которой нельзя забывать, правду, которая смотрит нам прямо в глаза. Повесть А. Солженицына, порою напоминающая толстовскую художественную силу в изображении народного характера, особенно значительна в том, что автор целиком сливается со своим изображаемым героем и мы видим все изображаемое в произведении глазами Ивана Денисовича. [38]
Неприятие рассказа «литературными генералами» было обозначено в аллегорическом стихотворении Николая Грибачёва «Метеорит», опубликованном в газете «Известия» 30 ноября.
В ноябре под свежим впечатлением от «Одного дня Ивана Денисовича» Варлам Шаламов писал в письме автору:
Повесть — как стихи — в ней всё совершенно, всё целесообразно. Каждая строка, каждая сцена, каждая характеристика настолько лаконична, умна, тонка и глубока, что я думаю, что «Новый мир» с самого начала своего существования ничего столь цельного, столь сильного не печатал. И столь нужного — ибо без честного решения этих самых вопросов ни литература, ни общественная жизнь не могут идти вперёд — всё, что идёт с недомолвками, в обход, в обман — приносило, приносит и принесёт только вред.
Есть ещё одно огромнейшее достоинство — это глубоко и очень тонко показанная крестьянская психология Шухова. Столь тонкая высокохудожественная работа мне ещё не встречалась, признаться, давно.
Вообще детали, подробности быта, поведение всех героев очень точны и очень новы, обжигающе новы. Таких подробностей в повести — сотни — других, не новых, не точных, вовсе нет.
Вся Ваша повесть — это та долгожданная правда, без которой не может литература наша двигаться вперёд. [39]
8 декабря в статье «Во имя будущего» в газете «Московская правда» И. Чичеров написал, что Солженицын неудачно выбрал в качестве главного героя повести крестьянина Шухова, нужно было бы усилить «линию» Буйновского, «настоящих коммунистов, партийных вожаков». «Трагедия таких людей почему-то мало интересовала писателя». [40]
На историческое литературное событие живо откликнулась эмигрантская печать и критика: 23 декабря в «Новом русском слове» появилась статья Мих. Корякова «Иван Денисович», а 29 декабря «Один день Ивана Денисовича» вышел впервые за рубежом на русском языке (в газете «Новое русское слово»; газета печатала рассказ частями, вплоть до 17 января 1963 года). 3 января 1963 года Г. Адамович написал статью о Солженицыне под рубрикой «Литература и жизнь» в газете «Русская мысль» (Париж).
В январе 1963 года появились статьи И. Друцэ «О мужестве и достоинстве человека» (в журнале «Дружба народов», № 1):
Небольшая повесть — и как просторно стало в нашей литературе! [41]
Ф. Кузнецова «День, равный жизни» (в журнале «Знамя», № 1):
За внешней сдержанностью ощущается огромная нравственная сила автора [42]
в марте — В. Бушина «Насущный хлеб правды» (в журнале «Нева», № 3), Н. Губко «Человек побеждает» (в журнале «Звезда», № 3):
Лучшие традиционные черты русской прозы XIX века соединились с поисками новых форм, которые можно назвать как полифоничность, синтетичность [43]
В 1964 года издана книга С. Артамонова «Писатель и жизнь: Историко-литературные, теоретические и критические статьи», куда была оперативно включена статья «О повести Солженицына».
В январе 1964 года в журнале «Новый мир» опубликована статья В. Лакшина «Иван Денисович, его друзья и недруги»:
Если бы Солженицын был художником меньшего масштаба и чутья, он, вероятно, выбрал бы самый несчастный день самой трудной поры лагерной жизни Ивана Денисовича. Но он пошёл другим путём, возможным лишь для уверенного в своей силе писателя, сознающего, что предмет его рассказа настолько важен и суров, что исключает суетную сенсационность и желание ужаснуть описанием страданий, физической боли. Так, поставив себя как будто в самые трудные и невыгодные условия перед читателем, который никак не ожидал познакомиться со «счастливым» днём жизни заключённого, автор гарантировал тем самым полную объективность своего художественного свидетельства… [44]
30 января — статья С. Маршака «Правдивая повесть» в газете «Правда»:
Повесть написана с тем чувством авторского достоинства, которое присуще только большим писателям… Эта повесть не о лагере — о человеке. [45]
11 апреля под заглавием «Высокая требовательность» «Правда» опубликовала обзор писем читателей о повести «Один день…», в то же время из «Нового мира» (№ 4) была изъята подборка писем читателей «Ещё раз о повести А. Солженицына „Один день Ивана Денисовича“».
Характер споров вокруг рассказа обозначен Чуковским. В своем дневнике, опубликованном много лет спустя(в 1994 году), Корней Иванович записал 24 ноября 1962 года:
…встретил Катаева. Он возмущён повестью «Один день», которая напечатана в «Новом Мире». К моему изумлению, он сказал: повесть фальшивая: в ней не показан протест. — Какой протест? — Протест крестьянина, сидящего в лагере. — Но ведь в этом же вся правда повести: палачи создали такие условия, что люди утратили малейшее понятие справедливости и под угрозой смерти не смеют и думать о том, что на свете есть совесть, честь, человечность. Человек соглашается считать себя шпионом, чтобы следователи не били его. В этом вся суть замечательной повести — а Катаев говорит: как он смел не протестовать хотя бы под одеялом. А много ли протестовал сам Катаев во время сталинского режима? Он слагал рабьи гимны, как и все (мы). [47]
Осенью 1964 года в «самиздате» стал распространяться анонимный (написанный В. Л. Теушем) анализ основных идей повести. Этот анализ очень точно был оценён «литераторами в штатском»:
Когда бывшие зэки из трубных выкликов всех сразу газет узнали, что вышла какая-то повесть о лагерях и газетчики её наперехлёб хвалят, — решили единодушно: «опять брехня! спроворились и тут соврать». Что наши газеты с их обычной непомерностью вдруг да накинутся хвалить правду — ведь этого ж, всё-таки, нельзя было вообразить! Иные не хотели и в руки брать мою повесть. Когда же стали читать — вырвался как бы общий слитный стон, стон радости — и стон боли. Потекли письма. [50]
На сцене и экране
Издания
В связи с большим количеством изданий, перечень которых существенно влияет на объём статьи, здесь приведены лишь первые или отличные от других издания.
На русском языке
На других языках
Интересные факты
Название рассказа является расшифровкой англоязычного дитлоида-акронима DITLOID = One Day In The Life Of Ivan Denisovich.
См. также
Примечания
Литература
Ссылки
Россия в обвале (1998) · Размышления над февральской революцией (2007)
Двести лет вместе (2001—2002)