Чем были вызваны поражения красной армии в оборонительный период великой отечественной войны
Причины поражения Красной Армии в начальный период ВОВ
Военно-политическое руководство Германии, сосредоточив против СССР основные вооруженные силы, планировало путем нанесения сокрушительных ударов на широком фронте и на большую глубину, разгромить Советские Вооруженные Силы и добиться победы в течение 4-5 месяцев.
В войсках пяти западных пограничных округов и силах трех флотов (Северный, Балтийский и Черноморский флоты) находилось 2 млн. 900 тыс. военнослужащих. Сухопутная группировка имела 170 дивизий (103 стрелковых, 40 танковых, 20 механизированных, 7 кавалерийских) и две бригады. На их вооружении имелось 32,9 тыс. орудий и минометов (без 50-мм.), 14,2 тыс. танков, 9,2 тыс. боевых самолетов, что намного больше половины всего боевого и численного состава Красной Армии и Военно-Морского флота.[3]
Нападение фашистской Германии застало Советские Вооруженные Силы в период стратегического развертывания, когда его мероприятия были начаты, но ни одно к началу войны не завершилось. В наиболее тяжелом положении оказались Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты, развернутые на основе Прибалтийского, Западного и Киевского военных округов. Войска этих фронтов приняли на себя удары главных группировок войн противника.[4]
Среди этих и других факторов, приведших к крайне тяжелым последствиям для советских войск, главным, как полагаем мы, было то, что германская армия в июне 1941 года была сильнее, боеспособнее, лучше вооружена, чем Красная Армия. Она приобрела опыт боевых действий в современной войне. Германская армия была лучшей армией на тот момент в Европе. Достаточно вспомнить, что лишь около месяца потребовалось вермахту, чтобы Франция была поставлена на колени. При этом немецкие войска потеряли всего 29 тыс. убитыми. Вся кампания в Польше заняла к вермахта только 14 дней.
В результате оккупации европейских стран вермахт получил большое количество военной техники и материальных запасов. Только во Франции было захвачено 3 тыс. самолетов и свыше 3,5 тыс. танков. Всего в оккупированных странах было взято военной техники на 150 дивизий. После кампаний в Западной Европе и Польше в Германии был осуществлен ряд мероприятий по улучшению качества вооружения. В войсках были оставлены образцы вооружения и техники, показавшие наилучшую эффективность в боевых действиях. Вместе с этим была проведена модернизации ряда выпускавшихся видов и образцов вооружения, а вся имевшаяся в войсках техника отремонтирована и ее ресурс доведен до необходимого уровня.[7]
17 мая 1941 года была издана директива, подписанная Ждановым, Тимошенко и Жуковым, с критикой недостатков, выявленных в ходе инспекторских проверок частей и соединений Красной Армии в начале 1941 года. Отмечалось, что подготовка, особенно батальонов и дивизионов, почти во всех военных округах плохая. Средний и младший начсостав многих частей и соединений также получил низкие оценки.[12] Все проверенные военные округа по огневой подготовке получили плохую оценку.
Отметим, прежде всего, проблемы внезапности. При определении ее роли в поражении Красной Армии, как представляется автору, допускается крайность, не отвечающая действительности. До сих пор бытует утверждение, что Сталин, разведывательные органы страны знали о нападении Германии, и поэтому всякая его якобы внезапность исключается. Однако документы свидетельствуют, что, несмотря на донесения разведорганов, сообщения дипломатов о грозящей опасности, Сталин опасался дать Германии повод к нападению. Только в ночь на 22 июня, когда сигналы о готовящемся нападении стали чрезвычайно тревожными, Сталин разрешил наркому обороны С.К.Тимошенко и начальнику Генерального штаба Г.К.Жукову передать директиву о приведении войск в боевую готовность. Однако эта мера сильно запоздала.
Объединения, соединения и части Красной Армии Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов (бывшие Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа) должны были в полной мере осуществить оперативное развертывание, занять исходное положение для отражения ударов противника. Однако этого не было сделано. Из 75 стрелковых дивизий этих фронтов более трети находилось в движении, совершали марши к новому мету дислокации или в районы сосредоточения, 20 дивизий требовали доукомплектования от 25 до 50%.[22]
Эти и другие факты позволяют сделать вывод, что стратегической внезапности не было, страна, народ, армия знали, что рано или поздно возможна агрессия со стороны Германии. Однако была явная оперативно-тактическая внезапность начала боевых действия, крайне негативно сказавшаяся на ход войны.
22 июня 1941 года генерал Ф.Гальдер [23]записал в своем дневнике: «. Все армии, кроме 11-й перешли в наступление согласно плану. Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника полной тактической неожиданностью. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствуют факты, что части были захвачены врасплох на казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дельнейший ход событий. »[24]
В дискуссиях о событиях первых дней войны особое место занимает обсуждение влияния репрессий по отношению к командным кадрам Красной Армии в предвоенные годы. С определенной степенью условности можно выделить три точки зрения, высказываемые в ходе рассмотрения данной проблемы.
Суть первой заключается в том утверждении, что именно в результате репрессий армия оказалась обезглавлена и не выдержала удара германского вермахта. Сторонники этой точки зрения ссылаются на то, что с 1937 года до начала Великой Отечественной войны было репрессировано 40 тыс. командиров всех степеней, что оставило, по их мнению, армию без командных кадров.
Вторая точка зрения почти противоположная. Ее суть: сторонники первой версии преувеличивают ущерб, нанесенный сталинскими репрессиями. Всего было уволено и репрессировано 36898 командиров различных рангов. Это менее 7% всей численности командного состава Красной Армии.[25] К тому же часть репрессированных командиров, около 15 тыс., были реабилитированы до войны или в начале войны. Следовательно, полагают они, репрессии не оказали приписываемого им столь пагубного влияния на ход боевых действий.
И третья точка зрения, которая близка нам, исходит из того, что подготовка командных кадров не поспевала за быстрым численным ростом армии, несмотря на развернутую в стране широкую сеть высших и средних военных учебных заведений, открытие военных факультетов в гражданских вузах, создание многочисленных курсов младших лейтенантов. К 1941 году только в сухопутных войсках не хватало по штату 66 900 человек командного состава (больше, чем всех уволенных и репрессированных). Некомплект летно-технического состава Военно-Воздушных Сил достигал 32,3%.[26] Ликвидировать такое положение за короткий срок было просто невозможно. К тому же более 75% военных кадров опытом управления войсками в боевых условиях не обладали. Их быстрое продвижение по должности без приобретения необходимого опыта неблагоприятно влияло на качество военных кадров. Более 55% командных кадров перед началом Великой Отечественной войны находилось на своих должностях менее чем полгода и только четверть их можно считать имеющими опыт, так как они занимали должности более одного года.[27]
Достаточно ощутимы были и психологические последствия репрессий, которые порождали неуверенность командного состава, боязнь самостоятельно принимать ответственные решения.
Среди других версий трагических событий начала войны имеется одна откровенно глумящаяся с позиции слепой ненависти к русскому народу, россиянам, участникам войны. Ее трудно не расценить как клевету на защитников Отечества. Сторонники этой версии (И.Бунич, М.Солонин и др.) утверждают, что в начале войны в Красной Армии возникло «стихийное, никем не управляемое восстание, армия не хотела воевать в защиту сталинского режима». На тысячекилометровом фронте «. миллионы офицеров и солдат дали предметный урок преступному режиму, начав переход на сторону противника» (Бунич).[32]
Но главное опровержение версии М.Солонина, И.Бунича и иже с ними состоит в самой действительности, в реальных фактах боевых действий Красной Армии против немецких войск в начале Великой Отечественной войны. С первых же дней войны бойцы и командиры Красной Армии самоотверженно сражались с врагом в исключительно тяжелых условиях, оказывали ему упорное сопротивление. В подтверждение тому можно привести свидетельства о стойкости пограничных застав, героической защиты Брестской крепости, Могилева, ожесточенное оборонительное Смоленское сражение, оборону Лужского рубежа в июле-августе 1941 году, героическую оборону Одессу.
Об этом свидетельствуют бывшие генералы вермахта, немецкие исследователи Второй мировой войны, основываясь на архивных документах, донесениях командиров соединений и частей немецкой армии.
24 июня 1941 года генерал Гальдер сделал запись в своем дневнике: «Следует отметить упорство русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен». Чуть позже, 29 июня он записывает: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего патрона. Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бои по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности. Теперь это уже недопустимо».[36]
Генерал Блюментрит, который в звании лейтенанта два года воевал на Восточном фронте в годы Первой мировой войны, говорил английскому историку Лиддел Гарту: «Уже сражения июня 1941 г. показали нам, что представляет собой новая Советская Армия. Мы теряли в боях до пятидесяти процентов личного состава.. Красная Армия 1941-1945 гг. была гораздо более сильным противником, чем царская армия, ибо она самоотверженно сражалась за идею».[37]
Вероятно, не лишне напомнить высказывание У.Черчилля. В своих мемуарах, перечисляя факторы, которые позволили Советскому Союзу выстоять в первые месяцы войны, он назвал стойкость русского народа. Он пишет: «Президента Рузвельта сочли очень смелым человеком, когда он в сентябре 1941 года заявил, что русские удержат фронт и что Москва не будет взята. Замечательные мужество и патриотизм русского народа подтверждали правильность этого мнения».[40] Заметим, что эти высказывания относятся к фактам и событиям, которые произошли задолго до введения штрафных батальонов и заградительных отрядов.
На борьбу с агрессорами поднялось население, независимо от классовой принадлежности, социального положения в обществе, национальности и вероисповедания. На первый план выступили общенациональные духовные ценности. Война явила патриотизм народа, возвысившего долг служения Отечеству над собственными нуждами, страданиями, потерями. Тем самым утверждалась высшая и непреходящая ценность Отечества.
Несмотря на тяжелые поражения Красной Армии в начале войны, агрессору не удалось добиться осуществления «плана Барбаросса», срывались сроки «блицкрига». Благодаря все усиливающемуся сопротивлению советских войск противник нес большие потери, он не смог овладеть рядом важнейших стратегических центров Советского Союза, предусмотренных планом, а в сражении за Москву план «молниеносной войны» был окончательно похоронен.
Михаил Иванович Фролов, ветеран Великой Отечественной войны, доктор исторических наук, вице-президент Академии военно-исторических наук, профессор
Причины первых советских неудач в Великой Отечественной войне. Справка
В военно-исторической литературе и в воспоминаниях участников Великой Отечественной войны называется много различных причин неудач и поражений Красной армии в начале войны.
Одной из главных причин неудач военные эксперты называют просчеты военно-политического руководства страны в оценке сроков нападения фашистской Германии на Советский Союз. Несмотря на регулярное с середины 1940 года поступление сведений от советской разведки о подготовке фашистской Германии к нападению на СССР, Сталин не исключал возможности, что в 1941 году войны можно будет избежать и различными политическими маневрами оттянуть ее начало до 1942 года. Из-за опасения спровоцировать войну, советским войскам не ставилась задача на приведение в полную боевую готовность приграничных округов, и войска до начала нападения противника не заняли предназначенных оборонительных рубежей, позиций. В результате, советские войска находились фактически на положении мирного времени, что во многом предрешило неудачный исход приграничных сражений 1941 года.
Из 57 дивизий, предназначенных для прикрытия границы, только 14 расчетных дивизий (25% выделенных сил и средств) успели занять назначенные районы обороны, и то в основном на флангах советско-германского фронта. Построение обороны же было рассчитано лишь на прикрытие границы, а не на ведение оборонительной операции с целью отражения наступления превосходящих сил противника.
До войны военно-политическим руководством СССР недостаточно разрабатывались и осваивались формы и способы стратегической и оперативной обороны. Неправильно оценивались способы ведения операций в начальный период войны. Не была предусмотрена возможность перехода противника в наступление сразу всеми имеющимися заранее развернутыми группировками войск одновременно на всех стратегических направлениях.
Трудности в подготовке театра военных действий (ТВД) создали перенос границы и вывод основной части войск западных военных округов на территорию Западной Украины, Западной Белоруссии, республик Прибалтики и в Бессарабию. Значительная часть укрепленных районов на старой границе была законсервирована. Возникла необходимость в срочном строительстве укрепленных районов на новой границе, расширении аэродромной сети и реконструкции большинства аэродромов.
Возможность ведения военных действий на своей территории практически исключалась. Все это отрицательно сказалось на подготовке не только обороны, но и в целом театров военных действий в глубине своей территории.
Не уделялось достаточно внимания мобилизационной подготовке промышленности. Разработанные мобилизационные планы перевода народного хозяйства на военные рельсы были рассчитаны на слишком растянутые сроки.
Красная Армия не имела в достаточном количестве таких важных технических средств, как радио, инженерная техника, автомобили, специальные тягачи для артиллерии.
Советские войска уступали противнику в численности личного состава и артиллерии, но превосходили его в количестве танков и самолетов. Однако качественное превосходство было на стороне Германии. Оно выразилось в лучшей технической оснащенности, более высокой слаженности, обученности и укомплектованности войск. Противник имел тактико техническое превосходство по основному парку авиации.
В системе управления Вооруженными силами непрерывно происходили перестановки руководящего состава в центральном аппарате и военных округах. Так, за пять предвоенных лет сменилось четыре начальника Генштаба. За полтора года перед войной (1940-1941 годы) пять раз (в среднем через каждые 3-4 месяца) сменились начальники управления ПВО, с 1936 по 1940 год сменилось пять начальников разведывательного управления и др. Поэтому большинство должностных лиц не успевали освоить свои обязанности, связанные с выполнением большого круга сложных задач перед войной.
В результате поражения, которое понесли государства Европы в первый период Второй мировой войны, в руках фашистской Германии оказались экономические и военные ресурсы почти всей Западной Европы, значительно усилившие ее военно-экономический потенциал.
Материал подготовлен на основе информации из открытых источников.
90. ПРИЧИНЫ ПОРАЖЕНИЙ КРАСНОЙ АРМИИ В НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОВ
90. ПРИЧИНЫ ПОРАЖЕНИЙ КРАСНОЙ АРМИИ В НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОВ
К 22 июня 1941 г. Красная Армия была одной из самых больших в мире по численности личного состава и количеству техники в ней. Практически по всем военным показателям Советский Союз достиг паритета или превосходил Германию и ее союзников (Венгрию, Румынию, Италию и Финляндию). Страна, терпя огромные лишения, готовилась к войне – расходы на оборону в период 1939–1941 гг. выросли в три раза; в восточных районах было развернуто строительство предприятий-дублеров; в 1940 г. был осуществлен переход на восьмичасовой рабочий день и семидневную рабочую неделю, приняты законы об уголовной ответственности за опоздание на работу и запрещении перехода на другое место работы, т. е. фактически прикрепленные к своему предприятию жители города и к своему колхозу жители деревни перешли на военный режим работы.
Существует ряд причин поражений Красной Армии в начальный период ВОВ.
1. Заключенные СССР в 1939–1941 гг. торговые соглашения с Германией были проигрышными для Советского Союза. Вместо ожидаемого кредита в 200 млн марок СССР фактически вложил в экономику Германии 220 млн марок поставками будущему врагу стратегических материалов – зерна, нефти меди, никеля и т. д., которые германская армия обратила против Красной Армии.
2. Германия и ее союзники превосходили СССР в людских ресурсах – на них работали покоренные народы Европы общим количеством 400 млн человек. в то время как все население СССР составляло 197 млн человек.
3. Командование вермахта было более качественно подготовлено к войне. В результате массовых репрессий в СССР было физически уничтожено большинство кадровых командиров – от уровня полка до уровня маршала Советского Союза. К лету 1941 г. около 75 % командного состава армии были на своих должностях менее года, около 85 % – моложе 35 лет. Такие потери невозможно было восполнить в короткий срок.
4. Грубые ошибки руководства СССР в оценке международной ситуации привели к тому, что Красная Армия не была приведена в боевую готовность даже тогда, когда скорое нападение Германии уже невозможно было скрыть. Сталин и его окружение до последнего верили в то, что Германия не станет вести войну на два фронта, игнорируя донесения дипломатов и разведчиков.
5. В соответствии с доктриной о готовности Красной Армии «на чужой земле защищать свою землю» не были приняты необходимые меры для подготовки инфраструктуры страны к ведению длительных оборонительных действий. Противник за короткий период времени захватил огромные материально-технические ресурсы, сосредоточенные в приграничных округах, и использовал их против СССР.
6. Пренебрежительное отношение к врагу и уверенность в несокрушимой мощи Красной Армии сыграли крайне отрицательную роль на начальном этапе войны. Так, советское военное руководство не проанализировало должным образом причины успехов вермахта на фронтах Европы, а идеологические работники убеждали советских граждан в слабости и ограниченности германских войск, низком моральном состоянии их тыла.
Читайте также
§ 17. НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ
§ 17. НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ Тяжёлые поражения лета 1941 г. 22 июня 1941 г. в 3 часа 30 минут немецкая армия начала наступление на территорию СССР от Чёрного до Балтийского моря. Массированным воздушным бомбардировкам подверглись десятки городов Советского Союза. На главных
§ 17. НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ
§ 17. НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ Тяжелые поражения лета 1941 г. 22 июня 1941 г. в 3 часа 30 минут немецкая армия начала наступление на территорию СССР от Черного до Балтийского моря. Массированным воздушным бомбардировкам подверглись десятки городов Советского Союза. На главных
Приложение № 2 Состав и вооружение танковых войск вермахта и Красной Армии, принявших участие в боевых действиях в период с 22 июня по 10 июля
Приложение № 2 Состав и вооружение танковых войск вермахта и Красной Армии, принявших участие в боевых действиях в период с 22 июня по 10 июля Примечания:1. Количество танков в соединениях вермахта указано следующим образом: всего танков в корпусе/танкетки/лёгкие
1. Начальный период
1. Начальный период В первые недели войны советская пропаганда использовала традиционные большевистские и «марксистские» лозунги, делавшие основной упор на призывах к немецким «рабочим и крестьянам» и попытках вызвать «антигитлеровский» мятеж в частях вермахта. Этот
5.2. Измышления о причинах поражений Красной Армии в начале Великой Отечественной войны
5.2. Измышления о причинах поражений Красной Армии в начале Великой Отечественной войны В числе причин поражений Красной Армии в начале Великой Отечественной войны антисоветчики чаще всего называют следующие.1. Красная Армия была ослаблена из-за репрессий командного
Глава первая Изменения в оперативно-стратегической обстановке в ходе борьбы красной армии на подступах к Москве Переход красной армии в контр-наступление и начало разгрома немецких войск
Глава первая Изменения в оперативно-стратегической обстановке в ходе борьбы красной армии на подступах к Москве Переход красной армии в контр-наступление и начало разгрома немецких войск В первых числах декабря сражение на подступах к Москве вступило в свою решающую
§ 1. НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОИНЫ
§ 1. НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОИНЫ 22 июня 1941 г. Германия напала на СССР. Началась Великая Отечественная война советского народа — составная часть Второй мировой.Удар, разрушивший весь первый эшелон советских войск, потряс Сталина. С обращением к советскому народу по поводу
Речь на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года на Красной площади в Москве
Речь на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года на Красной площади в Москве Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентного труда, братья и сёстры в тылу нашего врага, временно
Глава 13. Общекатолический крестовый поход против России под предводительством Стефана Батория: причины побед и поражений
Глава 13. Общекатолический крестовый поход против России под предводительством Стефана Батория: причины побед и поражений Как явствует из текстов самого Грозного, утверждение на Прибалтийском плацдарме границ Московского государства он считал не только необходимым, но
8. РЕЧЬ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО КРАСНОЙ АРМИИ И ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА СССР И. В. СТАЛИНА НА ПАРАДЕ КРАСНОЙ АРМИИ 7 НОЯБРЯ 1941 ГОДА НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ В МОСКВЕ
8. РЕЧЬ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО КРАСНОЙ АРМИИ И ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА СССР И. В. СТАЛИНА НА ПАРАДЕ КРАСНОЙ АРМИИ 7 НОЯБРЯ 1941 ГОДА НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ В МОСКВЕ Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и
№1. Докладная записка начальника Генерального штаба Красной Армии Б.М. Шапошникова и военкома Генштаба Красной Армии Н.И. Гусева народному комиссару обороны СССР К.Е. Ворошилову о составе участников совещания по обобщению опыта боевых действий в Финляндии
№1. Докладная записка начальника Генерального штаба Красной Армии Б.М. Шапошникова и военкома Генштаба Красной Армии Н.И. Гусева народному комиссару обороны СССР К.Е. Ворошилову о составе участников совещания по обобщению опыта боевых действий в Финляндии 16 марта 1940
Глава IV. Стратегия и тактика шведской армии. Полководческая деятельность Карла XII и его генералов в начальный период Северной войны (1700-1709 гг.)
§ 9. Подготовка ответного удара Красной армии, прорыв I Конной армии
§ 9. Подготовка ответного удара Красной армии, прорыв I Конной армии Командование Красной армии, по указаниям Ленина, еще с начала весны 1920 г. стало укреплять наши силы на польском фронте. По условиям местности все советские войска на этом фронте были разбиты на две части.
Причины побед и поражений Александра
Причины побед и поражений Александра Необходимо признать, что подлинная причина непобедимости Александра нам неведома. Древние верили в то, что Александр был сыном не то Зевса, не то Амона, да и сам Александр стремился всех уверить в том, что выполняет волю богов и поэтому
22 июня: поражение было неизбежно
Великая Отечественная война, ставшая тяжелым испытанием для всего советского народа, началась не с побед, а с сокрушительных поражений приграничной группировки Красной Армии, гигантских потерь в живой силе и технике, не говоря уж о трагедии мирного населения на оккупированных территориях и ущербе экономическому потенциалу страны. Общие демографические потери СССР в войне составили 26,6 млн человек. Точное число безвозвратных военных потерь до сих пор окончательно не установлено, но оно лежит на уровне 8-9 млн человек – остальные жертвы относятся к мирному населению, которое планомерно уничтожалось оккупантами и их подручными из числа коллаборационистов. Общий экономический ущерб СССР оценивается в 2,6 триллиона рублей в 1945 году, что по курсу 1937 года, ибо он действовал в СССР до 1 марта 1950 года, соответствует примерно 500 млрд долларов. Следовательно, в современном исчислении эта сумма составляет 120 триллионов долларов. Вот чем обернулось неожиданное поражение Красной Армии. И люди вправе спросить: а можно ли было его избежать и на ком лежит ответственность за то, что наш народ понес такие жертвы. Именно с таким вопросом я обратился к ветерану внешней разведки, известному историку и писателю Арсену Бениковичу Мартиросяну.
А.В. – О страшной трагедии начала войны написаны горы литературы. Однако до сих пор нет однозначного ответа на вопрос, почему же произошла трагедия 22 июня 1941 года? То говорят о роли внезапности – мол, разведка оплошала. То можно услышать, что вовремя не нажали какую-то «красную кнопку» – версий огромное множество, но большинство из них сводится к тому, что виноват только Сталин. Справедливо ли это с позиций современной исторической науки?
А.В. – А в чем разница?
А.М. – За первую стратегию высшее военное командование не отвечало и тут к нему не может быть никаких претензий. За нее отвечало высшее руководство СССР, или, если угодно, лично Сталин. Но он-то со своей задачей справился просто блестяще. И хотя ему не удалось еще раз оттянуть время неминуемого военного столкновения с нацистской Германией, дабы еще лучше подготовиться к отражению неизбежной агрессии, тем не менее, было сделано все, чтобы весь мир ясно и однозначно понял, что произошла ничем не спровоцированная, подлая и вероломная агрессия нацистской Германии против СССР. К тому же Сталин успел под корень срубить угрозу двухфронтового нападения на СССР, то есть Германии и Японии, а заодно ликвидировать и турецкий козырь Берлина. Они так и не посмели напасть на СССР. А тот факт, что в 1939-1940 гг. западная граница СССР была перенесена на сотни километров на запад от Минска, Киева и Ленинграда явилось, по мнению генерал-полковника В.С. Чечеватова, возглавлявшего в 1997-2005 годах Академию Генерального штаба, одной из основных причин срыва блицкрига. «До начала Смоленского сражения 10 июля 1941 года, — пишет он, — немецкие войска, наступая со средним темпом до 34 км в сутки, продвинулись в глубину СССР до 680 км, 10 сентября — к концу сражения — они углубились еще до 250 км темпом до 3,7 км в сутки, а оставшиеся до Москвы 250 километров войска вермахта преодолевали с огромными потерями со средним темпом уже до 2,9 км в сутки. Если бы не вырванные у Гитлера 250-350 км пространства от старой границы СССР, Смоленское сражение по времени стало бы битвой за Москву со всеми вытекающими последствиями. Отсюда вывод: Гитлер еще до начала боевых действий против СССР проиграл И.В. Сталину две самые важные стратегические операции — битву за Пространство и битву за Время».
А вот за стратегию вступления в войну вооруженных сил государства отвечало лично высшее военное командование того времени. Непродуманно избранная им стратегия отражения агрессии, увы, привела к неизбежному поражению. А «если стратегия вступления … армии в войну изначально ошибочна, – отмечал генерал-полковник ГРУ Н.Ф. Червов, – то ничто – ни искусство генерала на поле боя, ни доблесть солдат, ни отдельные одноразовые победы – не могло иметь того решающего эффекта, которого можно было ожидать в противном случае». Он же прямо указал, что «внезапности нападения в обычном понимании не было, и формулировка Жукова была придумана в свое время для того, чтобы взвалить вину за поражение в начале войны на Сталина и оправдать просчеты высшего военного командования в этот период».
А.В. – То есть миф о внезапном нападении является не более чем отговоркой?
А.В. – У которых были все необходимые данные, полученные разведкой?
1. Полномасштабного уничтожения СССР как государства. Как заявил на собрании хозяйственников, назначенных для организации экономического грабежа оккупированных восточных территорий, Альфред Розенберг, «понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты». Более того, он подчеркнул: «Сегодня мы ищем не “крестового похода” против большевизма только для того, чтобы освободить “бедных русских” на все времена от этого большевизма, а для того, чтобы … продвинуть далеко на Восток сущность Европы. »
2. Отторжения от СССР территорий западнее линии Ленинград – Черное море и далее продвижения вплоть до Кавказа и Урала при одновременном лишении Советского Союза выхода к морю с его Европейской части.
3. Быстрого захвата Москвы.
4. Формирования в Москве нового правительства.
5. Организации новым, вассально зависимым от Третьего рейха правительством гражданской войны против большевиков при материальной поддержке немцев.
6. Создания «национальных правительств» на Украине, в Белоруссии и прибалтийских республиках для политического и экономического сотрудничества с Германией.
7. Захвата и эксплуатации источников сырья и продовольствия, главных промышленных центров СССР в Европейской части, превращения населения оккупированных территорий в бесплатную рабочую силу.
8. Привлечения Финляндии к участию в нападении на СССР в порядке войны «мщения».
Кроме того, советская разведка своевременно вскрыла основную суть замысла плана «Вариант Барбаросса» и к марту 1941 года предоставила высшему военному командованию схему возможных действий Германии против СССР, подготовленную резидентом военной разведки в Берлине, военным атташе СССР в Германии, генерал-майором Василием Ивановичем Тупиковым, включая направления главных ударов и численность ударных группировок вермахта. Своевременно было осуществлено вскрытие начала переброски и сосредоточения войск вермахта у советских границ, а затем в непрерывном режиме осуществлялось тщательное наблюдение за динамикой и характером этого процесса. Были определены временные рамки, в пределах которых наиболее вероятно нападение. В конце концов, была установлена и точная дата и даже час начала агрессии. К 22 июня 1941 года военная разведка смогла обеспечить Наркомат обороны и Генштаб схемой вероятных операционных направлений и возможного сосредоточения войск вермахта на Восточном фронте, схемой группировки германских войск на 20 июня 1941 года, картой группировки и дислокации германской и румынской армий на 22 июня, сведениями об общих мобилизационных возможностях и вероятном распределении германских сил по театрам военных действий, а также схемой возможных районов сосредоточения германских войск на территории Финляндии и использования группировки в Норвегии в случае войны против СССР.
А.В. – А какой прогноз сделал генерал-майор Тупиков относительно развития событий для Красной Армии?
А.В. – А почему же тогда сплошь и рядом утверждается, что разведка не смогла своевременно установить дату нападения, постоянно напарывалась на информацию о том, что Гитлер в очередной раз перенес эту дату?
А.М. – Гитлер ни разу не переносил дату нападения. Июнь месяц, а если точнее, то 21 июня 1941 года как дата нападения были зафиксированы в плане стратегического развертывания вермахта по «Варианту Барбаросса» еще 31 января 1941 года. Единственное изменение – это перенос начала агрессии на 3 часа утра по берлинскому времени (4:00 по московскому) 22 июня. Разнобой в сроках нападения происходил из-за того, что наши источники, к сожалению, не имели прямого доступа непосредственно к документам военного планирования германского командования. Согласно директиве № 21, огромный комплекс всевозможных подготовительных для нападения мероприятий должен был быть завершен к 15 маю, часть чуть позже, ко 2 июня. Так вот источники, на данные которых ссылалась наша агентура, не зная, что за этими сроками кроется, высказывали фактически свое мнение, что вот такого-то числа или после такой даты возможно нападение. И агентура передавала то, что слышала. Вот и весь секрет. В реальности же Гитлер впервые, но пока только устно, озвучил точную дату нападения 30 апреля 1941 года на совещании со своими генералами. И лишь 10 июня 1941 года конкретная дата нападения была письменно закреплена в соответствующем распоряжении верховного командования вермахта.
А.В. – А что следует вкладывать в понятие выбора стратегии отражения агрессии?
А.М. – О том, что наше военное командование «непродуманно подошло к выбору стратегии отражения агрессии», писали в свое время в закрытых исследованиях маршалы М.В. Захаров и И.Х. Баграмян, генералы М.Д. Грецов и М.А. Гареев, академик А.А. Кокошин и другие. Военное командование располагало в целом одобренным высшим советским руководством, но, увы, письменно им так и не утвержденным проектом документа «Об основах стратегического развертывания вооруженных сил СССР на Западе и на Востоке на 1941 г.» от 18 сентября 1940 года, который еще требовалось доработать. Согласно этому документу, войска Первого стратегического эшелона должны были активной обороной и активными действиями по сковыванию сил противника обеспечить прикрытие отмобилизования и сосредоточения основных сил, а затем, но только при наличии благоприятных для этого условий, перейти в решительное контрнаступление с целью окончательного разгрома агрессора. Это именно то, с чем было согласно высшее советское руководство. При этом военные на всех этапах разработки плана отражения агрессии абсолютно точно прогнозировали, что свои главные силы гитлеровское командование выставит на своем левом крыле, севернее устья реки Сан, севернее Бреста – то есть против нашего правого крыла, на направлениях Западного и Прибалтийского округов. Этому есть прямое документальное подтверждение в виде хорошо известных историкам карт-схем «северного» и «южного» варианта стратегического развертывания советских войск на границе, которые были опубликованы в качестве приложения к упомянутому выше исследованию «1941 – уроки и выводы». В обоих случаях четко указано, что главные силы вермахта будут сосредоточены только против Западного и Прибалтийского округов.
А.В. – А из чего следует, что в дальнейшем от этого плана отказались?
А.М. – Первым на это указал бывший начальник Генерального штаба, Маршал Советского Союза М.В. Захаров в своем ранее секретном, а ныне рассекреченном и опубликованном исследовании «Накануне великих испытаний». Он пишет: «При анализе планов стратегического развертывания Красной Армии на случай войны бросается в глаза резкое изменение в определении направления нашего главного удара на Западном фронте. Испокон веков, еще с наполеоновского наступления на Россию, считалось, что главным направлением для действий противника против нас на западе будет смоленско-московское направление, севернее рек Припять и Сан. Так оно оценивалось и в записке Генерального штаба РККА за подписью Б.М. Шапошникова. При этом предлагалось против основных сил врага выставить и наши главные силы. Но с приходом на должность Наркома обороны тов. C.K. Тимошенко и начальника Генерального штаба тов. К. А. Мерецкова взгляды на стратегическое сосредоточение и развертывание резко меняются, хотя в оценке возможных действий противника расхождений не было. Главная группировка советских войск создается южнее Припяти для выполнения следующей стратегической задачи: “Мощным ударом в направлении Бреслау в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны в вопросах участия их в войне”… По этому варианту и была развернута Красная Армия к началу Великой Отечественной войны». В книге «Генеральный штаб в предвоенные годы» М.В. Захаров отметил, что «по сравнению с прежним в новом плане нет каких-либо заметных изменений в оценке противника и своих войск, в распределении наших сил и в постановке им боевых задач, а также избираемых способах борьбы. Но совсем иными стали взгляды на решение коренного вопроса обороны страны на Западном театре… Существенно новым моментом в сентябрьском проекте плана являлось признание, что основным его вариантом следует считать развертывание главных сил Красной Армии к югу от Брест-Литовска. Это утверждение вступало в явное противоречие с оценкой предполагаемых намерений противника, приведенной в плане». Анализируя далее причины такого резкого изменения, Захаров указал: «Перенацеливание основных усилий Красной Армии на Юго-Западное направление можно объяснить тем, что ключевые посты в Генеральном штабе начиная с лета 1940 года постепенно заняли специалисты по Юго-Западному направлению. С назначением Народным комиссаром обороны маршала С.К. Тимошенко, до этого командовавшего Киевским Особым военным округом (КОВО), произошли крупные перестановки в Генштабе. В июле 1940 года из КОВО в Генеральный штаб были назначены: генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин (начальник штаба округа) – сначала на должность начальника Оперативного управления, затем первого заместителя начальника Генштаба; генерал-майор Н.Л. Никитин – начальником мобилизационного управления; корпусной комиссар С.К. Кожевников (член Военного совета КОВО) – военным комиссаром Генштаба. В феврале 1941 года командующий КОВО генерал армии Г.К. Жуков выдвигается на пост начальника Генштаба. В марте этого года на должность начальника Оперативного управления Генштаба переводится заместитель начальника штаба КОВО генерал-майор Г.К. Маландин, а начальник отдела укрепленных районов штаба КОВО генерал-майор С.И. Ширяев – на должность начальника укрепленных районов. Сотрудники, выдвинутые на ответственную работу в Генштаб из Киевского Особого военного округа, в силу своей прежней службы продолжали придавать более важное значение Юго-Западному направлению. При оценке общей военно-стратегической обстановки на Западном театре войны их внимание, на наш взгляд, невольно приковывалось к тому, что было более знакомо, тщательно изучено и проверено, что “прикипело к сердцу”, длительно владело сознанием и, естественно, заслоняло собой и отодвигало на второй план наиболее весомые факты и обстоятельства, без которых нельзя было воспроизвести верную картину надвигавшихся событий. Подобный метод подбора руководящих работников Генерального штаба нельзя признать удачным».
А.В. – А имеет ли отношение к этому выбору Сталин?
А.В. – Но тогда, если все это резюмировать, получается, что произошла не санкционированная Сталиным подмена стратегии отражения агрессии?
А.М. – Тому, что должно было стать прямым следствием активной обороны и активных действий по сковыванию сил противника, под прикрытием чего должны были быть осуществлены отмобилизование и сосредоточение главных сил, то есть решительному контрнаступлению, причем только при наличии благоприятных условий, неофициально и не согласованно с высшим советским руководством был придан двойственный статус главной цели и главного метода отражения грядущей агрессии. Как отмечал Маршал Советского Союза М.В. Захаров, по этому варианту и была развернута Красная Армия к началу Великой Отечественной войны. Причем суть этого развертывания состояла в том, что против очевидных уже даже невооруженным глазом основных сил противника были выставлены наши не главные силы, к тому же с очень широкими против уставных требований линиями обороны. Генерал-полковник ГРУ Н.Ф.Червов отмечал: «Советские дивизии, находясь непосредственно вдоль границы, располагались “узкой лентой” на фронте 40-50 км каждая. … В этом была роковая ошибка Генштаба. Крупный просчет в создании исходной группировки войск состоял в несоблюдении одного из основных принципов военного искусства – решительного сосредоточения (массирования) сил и средств на избранных направлениях. Это обнаружилось сразу же в первых сражениях. Например, войска Западного фронта в Белоруссии вынуждены были сражаться в каждый момент времени с превосходящими силами противника из-за стремления прикрыть войсками всю полосу обороны. Вторые эшелоны (резервы), предназначенные для нанесения контрударов и для усиления, во многих случаях выдвигались по частям с запозданием и использовались для затыкания “дыр”. Раздробленность исходной группировки войск приграничных округов была обусловлена, конечно, не политикой, а военным искусством. Результатом ее стала трагедия для наших войск – многочисленные “котлы”, фланговые удары, охваты, прорывы в глубину, огромные потери в живой силе и технике. Т.е. немцы, используя наши ошибки, повторили в основном те же приемы военных действий, что были в германо-польской войне, только в более крупных масштабах».
А.В. – Почему же обо всем этом не пишут и не говорят, а все время тычут виной Сталина? Ведь люди хотят знать, что произошло тогда, 22 июня 1941 года…
То же самое – всеобъемлющая реформа – происходила и в ВВС, естественно, с поправкой на их специфику. Также не хватало новых самолетов, не хватало налета у летчиков, было много неплохой, но, увы, устаревшей в сравнении с самолетами противника, техники, не хватало навыков взаимодействия с наземными войсками, не хватало оперативных (полевых, запасных) аэродромов, авиадивизии дислоцировались рассредоточено, часть из них была подчинена армейскому командованию и, естественно, как единая сила, выступать не могла.
А.В. – Но тогда становится исторической загадкой тот факт, что, зная все это, командование Красной Армии тем не менее пошло на сознательное применение стратегии немедленного (молниеносного) контрнаступления?
А.М. – Наше высшее военное командование прекрасно знало, что такое блицкриг и как с ним бороться – ведь на их же глазах два года кряду происходил один германский блицкриг за другим! И если обратиться к материалам декабрьского 1940 года совещания высшего командного состава РККА, на котором как раз и проводился анализ идущей в Европе войны, то по ним хорошо видно – ВСЕ прекрасно понимали, КАКОЙ стратегией и тактикой Германия громит лучшие армии Европы. И на этом же совещании сами военные показывали, КАК можно и нужно противодействовать этой стратегии и тактике, которые для нас не были каким-то неизвестным «ноу хау» в военном искусстве. Нашему командованию было прекрасно известно противоядие против танкового блицкрига. Таковым могла быть только мощная оборона – прежде всего, на направлениях главных ударов танковых клиньев немцев, вычислить которые с высокой степенью точности не представляло никакого труда. Что, кстати говоря, впоследствии применили уже под Курском, причем для организации такой обороны не понадобилось строить какие-то особые бетонные укрепления. Короче говоря, командование РККА при помощи разведки знало и расстановку сил противника, и его замысел. Это, кстати, спустя десятилетия было подтверждено данными германской разведки, которые ныне хранятся в Политическом архиве МИД ФРГ. Выходит, что страна, напрягаясь изо всех сил, старалась обеспечить РККА всем необходимым. А в итоге – такая трагедия, боль от которой не проходит даже в XXI веке. Как при столь стремительном нарастании угрозы нападения – ведь июнь месяц зазвучал еще на исходе зимы и весной 1941 года и сообщения разведки на этот счет постоянно множились, – можно было, с одной стороны, продолжать такие всеобъемлющие реформы, завершение которых планировалось лишь на 1942-1943 годы, а, с другой, при таких условиях, при том состоянии РККА, в том числе и приграничной группировки, о чем высшее командование прекрасно знало – непродуманно избрать стратегию немедленного (молниеносного) по факту нападения контрнаступления? Тем более, что в подготовленном в феврале 1941 года мобилизационном плане давался следующий прогноз предстоящих потерь: «Потребность на покрытие предположительных потерь на год войны в младшем начальствующем и рядовом составе, исходя из 100% обновления состава армии…». Следовательно, в Генштабе хорошо понимали, что никакого молниеносного разгрома Третьего рейха не будет, что война будет длиться несколько лет, что жертвы будут колоссальные, что уже в первый год войны будет выбита вся армия. Как же при таком ясном понимании можно было избрать стратегию молниеносного ответного удара с плацдарма Киевского округа при том, что против главных сил немцев были оставлены заведомо слабые Прибалтийский и Западный округа?! Вот на этот наиглавнейший вопрос пока нет ответа. Как, впрочем, нет ответа и на вопрос, как так могло получиться, что именно в самих планах Наркомата обороны и Генштаба и были заложены предпосылки наших будущих поражений в начале войны.
Танковые группы вермахта
Состав первого эшелона танковых групп вермахта
Фронт наступления танковой группы, км
Советские части на этом направлении
1, 6 и 8-я танковые дивизии (свыше 600 танков) и 268-я пехотная дивизия