Чем вредно летать на самолете
Что происходит с нашим телом в самолете?
Любите путешествия, отпуск и дальние страны? А что об этих поездках думает ваше тело?
Нагрузку на организм в самолете можно сравнить с той, что мы испытываем в горах на высоте 2-2,5 тысяч метров. В таких условиях воздух разреженный, а атмосферное давление – низкое. Так ли безопасно летать на самолете? Что происходит с телом в непривычных обстоятельствах?
Можно выделить два основных фактора, которые влияют на самочувствие на борту: пониженное давление в салоне и очень сухой воздух. Низкое давление снижает количество кислорода в крови. Для здоровых пассажиров это не представляет угрозы, но пожилые и люди с проблемами дыхательного аппарата могут испытывать трудности.
Какие эффекты испытывает наше тело на высоте:
Людям, имеющим наследственную предрасположенность к тромбообразованию, или входящим в группу риска заболеть тромбозом рекомендуется регулярно сдавать анализы на пять лабораторных показателя риска тромбообразования и контролировать их динамику:
2. Активированное частичное тромбопластиновое время — отражает работу так называемого внутреннего пути и общего каскада свертывающей системы крови человека и является наиболее чувствительным показателем свертываемости крови.
5. Холестерин — один из самых важных показателей липидного обмена, используется как скрининговый тест, позволяющий оценить риск атеросклеротических изменений и сосудистых нарушений в дальнейшем.
Кто находится в группе риска?
Получается, летать вредно? Скажем так, полезного мало. Чем дольше полет, тем сильнее нагрузка на организм. Мы не можем отказаться от полетов, но в наших силах минимизировать риски. Старайтесь пить больше воды, делайте легкую гимнастику, разминайтесь, ходите по салону. Желательно на время полета надевать компрессионные чулки или колготки. После глубоководных погружений рекомендуется выдержать 24 часа перед полетом. При любых сомнениях консультируйтесь с врачом и будьте здоровы!
Дроны, птицы, турбулентность: правда и мифы об опасностях авиаполетов
Дроны на пути
До сих пор с винтокрылыми нарушителями боролись при помощи запретов и штрафов. Но скоро всё это будет в прошлом. Российские учёные говорят о новой автоматической системе управления воздушным движением, которой будут подчиняться все беспилотники
Живая опасность
Дроны научить летать по правилам можно, но с птицами это не пройдёт. По статистике, пернатые сталкиваются с самолетами более 5000 раз в год. За последние четверть века они вывели из строя 160 самолётов. Двухкилограммовая чайка оставляет на фюзеляже пробоины, сравнимые с попаданием трёх тридцатимиллиметровых снарядов. Самая крупная катастрофа по вине птиц случилась в 1960 году. Тогда погибли 62 человека. К счастью, большинство подобных авиапроисшествий обходятся без жертв. Но не без нервов. 15 августа 2019 года. На пути авиалайнера рейса Москва-Симферополь оказалась стая чаек
Вдоль рядов кукурузы
Птицы попали в воздухозаброники двигателей. Левый заглох сразу, в правом пропала тяга. Прямо по курсу было большое поле. Мягкая почва и высокая кукуруза смягчили жёсткую посадку
Что такое турбулентность
В 9 случаях из 10 нештатные ситуации с самолетами случаются при взлете или посадке. Но и на высоте пассажирам нельзя расслабиться. Ведь почти каждый рейс попадает в воздушные ямы. Если Вы хоть раз попадали в зону турбулентности во время авиаперелёта, то хорошо помните, как это страшно. Самолёт кидает из стороны в сторону, в салоне обстановка, близкая к панике. Но давайте спокойно разберёмся: а стоит ли бояться небесной тряски?
Вентилятор создает турбулентный поток воздуха. Он состоит из множества потоков, разных по силе и направлению. Но если выпрямить потоки воздуха, они будут идти равномерно. Когда самолет летит в воздухе с одной скоростью, воздушные потоки движутся вдоль него ламинарно, то есть не пересекаясь. Но иногда бывают перпендикулярные потоки. И самолет начинает болтать. Но все самолеты проектируются и строятся с учетом таких вихревых потоков.
Летать боятся почти все люди. Многие перед тем, как купить билет, проверяют на каком именно воздушном судне предстоит перелёт. Если оно не вызывает доверия – выбирают другой рейс. Но в большинстве своём, это пустая трата времени. Любой самолет, перед тем как подняться в небо, проходит множество испытаний на земле. Его крылья гнут. Уменьшенную копию лайнера всегда испытывают в аэродинамической трубе
Капсулы безопасности
Гарантировать стопроцентную безопасность полетов пока невозможно. Но ученые не сдаются. Одно из предложений: превратить пассажирский салон в спасательную капсулу. В случае ЧП она отделяется на парашютах. Об этом еще в 1923 году размышлял российский изобретатель Глеб Котельников. Тогда развитие техники не позволяло испытать ноу-хау на практике. Сегодня идея, быть может, актуальна для малой авиации, но реактивные лайнеры парашюты точно не спасут.
Личные парашюты
Казалось бы, самая простая идея – выдавать парашюты всем пассажирам. Прямо при входе в самолет. Теоретически это возможно. Практически – нет.
Авиаконструкторы бесконечно ломают головы над тем, как сделать полеты более безопасными. Новые идеи появляются постоянно. Концерны беспрерывно улучшают пассажирские лайнеры. Для пассажиров сегодня делается все, чтобы полет был комфортным и приносил только удовольствие. Тем более, что для многих перелеты, в основном, ассоциируются с долгожданным отпуском или приятной встречей.
Инсайты инженерной мысли, история, научная аналитика и тайны нашей планеты – об этом и многом другом смотрите в выпусках программы «Знаете ли вы, что?» с Алексеем Иванченко! Каждый вторник в 23:30 на РЕН ТВ!
Летать не вредно
О потенциальном вреде полетов писали не раз, в том числе и наш журнал. Писали-писали, да и решили однажды разобраться: а так ли уж много опасностей подкарауливает ничего не подозревающих авиапассажиров? И картина получилась отнюдь не мрачной.
ОСТОРОЖНО, ВЕНЫ ЗАКРЫВАЮТСЯ
Исследования рубежа XX-XXI веков показали, что у авиапассажиров риск развития тромбозов во много раз выше. Виной тому длительное неподвижное сидячее положение, сухой воздух в салоне, алкоголь и курение во время полета, приводящие к сгущению крови. Немедленно возникли термины «синдром путешественника» и «синдром эконом-класса». Появились длинные памятки «Что нужно делать в полете, дабы избежать тромбоза».
Если строго следовать всем советам, отдохнуть и расслабиться во время длительного перелета явно не получится. Но в июне этого года Всемирная организация здравоохранения опубликовала результаты первой фазы научно-исследовательского проекта в отношении глобальных рисков поездок (WRIGHT).
Стало ясно, что большинство страхов относительно синдрома эконом-класса напрасны.
Во-первых, риск удваивается только при длительном (более 4 часов) пребывании в неподвижном положении. Вид транспорта, кстати, роли не играет – тромбоз может с одинаковым успехом развиться и у стоящего в бесконечной пробке автомобилиста, и у пассажира автобуса.
Во-вторых, рискуют не все. По данным исследований, это люди с ожирением и очень высоким (выше 190 см) либо очень низким (ниже 160 см) ростом, а также страдающие наследственными болезнями с повышенной тенденцией крови к свертыванию. В группу риска зачисляют и женщин, использующих оральные контрацептивы. Но среди них, видимо, те, кто прежде чем начать принимать препарат, не посоветовался с врачом. Повышенная свертываемость крови – одно из противопоказаний к приему гормональных противозачаточных таблеток.
И, в-третьих, насколько велик риск тромбозов? Абсолютная его величина не превышает 1:6000. И только при длительных путешествиях (более 12 часов неподвижности) она возрастает до 1:1000. Это совсем немного. По неофициальным данным, жертвами тромбов становятся не более 100 человек в год во всем мире. Вспомните о сотнях тысяч погибающих в ДТП и вы поймете, что ажиотаж вокруг самолетов и тромбозов совершенно напрасен. Обездвиженность во время полета – не более, чем еще одно слагаемое общей гиподинамии человечества.
Вторая «страшилка» связана с космической радиацией. И опять из серии «слышал звон, да не знаю, где он». Установлено, что на высоте 9-12 км интенсивность радиации примерно в 100 раз выше, чем у поверхности земли. При этом теоретически более опасны полеты, совершаемые через области полюсов Земли, где магнитное поле – естественный противорадиационный щит – в 2 раза слабее, чем на экваторе.
А теперь посмотрим, какие дозы радиации можно получить во время полета. Максимум – 70 мкЗв (микрозиверт) за 10,5 часов полета в Нью-Йорк или 28,5 часов перелета в Мельбурн (с двумя посадками).
Много это или мало? Для сравнения: от естественного и промышленного (в основном, медицинского) радиационного фона человек ежегодно получает дозу радиации в 2-3 мЗв (миллизиверт). Чтобы набрать столько же полетами, нужно провести в воздухе 600-800 часов в год, то есть летать ежедневно по 1,5-2 часа. По нормам же человек может без проблем получать 20 мЗв в год.
Выходит, что можно летать до 6-8 тысяч часов в год без угрозы для здоровья.
ПЕРЕВЕДИ ЧАСЫ НАЗАД
Мы много слышим о вреде полетов с пересечением нескольких часовых поясов. Действительно, вызванный этим сбой биоритмов оставляет свой след. Но, во-первых, работает то же «правило накопления», и во-вторых, этот сбой можно легко компенсировать приемом мелатонина – гормона, регулирующего биоритмы. Прилетев на место, примите на ночь по местному времени 1 раз 1,5 мг мелатонина в таблетках – и уснуть сможете, и вред, нанесенный организму, компенсируете.
Кстати сказать, сменная работа и вынужденные ночные бдения у компьютера вредят гораздо больше, чем краткосрочный заокеанский тур. Этот факт подтверждают исследования: частота возникновения рака молочной железы у представительниц сменных профессий (в том числе и у стюардесс) достоверно выше. Но это уже другая история.
Как видим, все страсти по самолетам на деле оказываются хоть и реально существующими, но очень сильно раздутыми проблемами. И наиболее очевидным их решением является разумный подход.
Следует ли отказываться от полетов в пользу других видов транспорта? Нет. Например, при путешествии из Москвы в Санкт-Петербург час, проведенный в самолете, гораздо меньше ударит по здоровью, чем 6 часов в сидячем вагоне поезда.
Стоит ли относиться к полетам с осторожностью? Да, как к любой другой сфере человеческой деятельности. Не надевайте утягивающую одежду и тесную обувь, способствующие застою крови. Старайтесь не пить в самолете водку или виски. А вот сухое вино не возбраняется и даже приветствуется.
Как узнать, нет ли у вас склонности к повышенной свертываемости крови и риска тромбоэмболии? Обратитесь к врачу. Существует множество лабораторий, которые смогут дать ответ в течение часа. А врач посоветует, какой препарат нужно принимать в профилактических целях.
НИКОЛАЙ БАСКОВ, ПЕВЕЦ:
КРИСТИНА ОРБАКАЙТЕ, ПЕВИЦА:
«Все пассажиры самолетов и летчики подвергаются облучению»: стали известны факты
Названы самые опасные маршруты
Авиация облегчила человеку жизнь, позволяя за часы преодолевать огромные расстояния. За год самолеты перевозят по миру 4 млрд человек! Но за удобство приходится расплачиваться. И не только деньгами.
Знаете ли вы, например, что каждый авиапассажир за полет получает дозу радиации? Да, она невелика. Для здоровья редко летающего авиапассажира проблем практически нет. Другое дело — экипажи. Они-то подвергаются несоизмеримо большему риску, так как летают каждый день по многу часов. Поэтому Международная организация гражданской авиации (ICAO) готовит требования к авиаперевозчикам по обеспечению радиационной безопасности пассажиров и экипажей. Делается ли что-то для решения этой проблемы в России — в этом вместе с экспертами разбирался «МК».
Ученые определили условные единицы доз радиации. Наименьшая единица — 1 микрозиверт/час (мкЗв/час). 1000 микрозивертов — это 1 миллизиверт (мЗв/час). Говоря о характеристиках доз, измеряемых этими единицами, заведующий лабораторией радиационной безопасности космических полетов (в том числе и на МКС) Института медико-биологических проблем Российской академии наук Вячеслав Шуршаков рассказал «МК», что доза радиации, получаемая человеком у земной поверхности, равна 0,1 мкЗв/час. Во время полета на самолете доза возрастает в 30–40 раз. Для сравнения: средняя доза на Международной космической станции, высота орбиты которой — 400 км, уже в 200 раз больше, чем у земной поверхности.
— Но на МКС могут попасть только космонавты. Их не так много, и они наверняка защищены от космической радиации. А на самолетах летают практически все. Какую дозу радиации за час полета получает обычный человек на высоте 10–11 тысяч метров, куда, как правило, поднимаются лайнеры?
— Эта доза зависит от фазы цикла солнечной активности, высоты и широты, на которых проходит полет, — говорит Вячеслав Шуршаков. — Например, для 11 км это будет уже 4 мкЗв/час. В полетах по полярным орбитам, то есть ближе к Северному или Южному полюсам, доза на десятки процентов выше, чем в средних широтах. При полете в средних широтах, в спокойных радиационных условиях, то есть без солнечных протонных событий, доза за час полета — точнее, это называется среднечасовой мощностью дозы — в самолете, который летит на высоте 10 км, равна 3 мкЗв/час.
— Какие вредные для здоровья человека лучи есть на такой высоте?
— Дозу облучения создают потоки протонов, электронов, мюонов и нейтронов. Эти частицы образуются при взаимодействии галактических космических лучей с земной атмосферой.
— Чем они вредны? Какие заболевания могут вызвать?
— Повышенная радиация увеличивает вероятность онкологических заболеваний, появления катаракты, приводит к преждевременному старению организма — в конечном итоге, сокращает продолжительность жизни. Ущерб здоровью, конечно, зависит от величины избыточной дозы.
— С чем сопоставима такая доза? Например, с загаром на пляже, работой на АЭС или в рентгенкабинете?
— Загар на пляже, связанный с ультрафиолетовым излучением, не относится к ионизирующей радиации. Что же касается остального, то сравните сами: обычный человек за год получает дозу 0,1 мЗв. Для летчиков норматив — 5 мЗв в год, при работе на АЭС такой норматив составляет уже 20 мЗв в год, для космонавтов — 500 мЗв в год. А то, что касается большинства из нас, — к примеру, доза, полученная во время рентгена грудной клетки, равна 0,1 мЗв, или 100 микрозивертов. Такую дозу пассажир может набрать примерно за 33 часа полета на самолете.
— Увеличивается ли уровень воздействия радиации с каждым часом полета?
— Да, пропорционально времени полета.
— Применяются ли на авиалайнерах какие-то средства защиты от радиации?
— Никаких средств защиты от радиации на авиалайнерах не предусмотрено. Корпус самолета и его внутренняя обшивка практически не ослабляют радиацию на тех высотах, где проходит маршрут полета.
Итак, как выясняется, любой человек в полете находится под воздействием радиации и получает дозу. Однако, по мнению медиков, эта доза не является критичной. Особой опасности для здоровья пассажиров она не представляет. А потому даже не существует каких-либо специальных медицинских методик послеполетного восстановления. В них, по мнению специалистов, нет никакой необходимости.
Совсем другое дело, если человек летает много и часто. Здесь уже есть чего опасаться, так как в организме происходит накопление дозы облучения. Это касается, например, бизнесменов, часто летающих по свету. В меньшей степени — «вахтовиков» — нефтяников и газовиков, которые к месту работы и обратно летают самолетами. Но все-таки самую большую и вполне реальную опасность радиация, получаемая в полете, представляет для экипажей воздушных судов.
Западные медики лет десять назад проводили специальные исследования этой проблемы. Полученные результаты оказались неутешительны. Выяснилось, что стюардессы, более 15 лет пролетавшие на рейсах, на 30% чаще обычных женщин болеют раком молочных желез. У пилотов, налетавших свыше 5000 часов, на 20–30% выше уровень заболеваемости раком крови, лейкемией и меланомой.
Проводятся ли у нас в стране какие-либо исследования по этой тематике? Что делается для того, чтобы уберечь профессионалов, в первую очередь летчиков, от этих заболеваний? И есть ли вообще на борту самолета какие-либо приборы, измеряющие уровень опасной радиации?
«При СССР к здоровью пилотов были внимательнее»
Вот что об этом рассказал «МК» Владимир Сальников — пилот с 45-летним стажем, трудившийся командиром корабля в ряде крупных авиакомпаний страны. Совсем недавно он завершил свою летную карьеру и потому может теперь себе позволить говорить обо всем без оглядки на авиационное руководство.
— На самолетах никаких дозиметров нет, — рассказывает Владимир Сальников. — Когда была еще такая страна — СССР, с нами прямо в кабине самолета эпизодически летали врачи. Они брали с собой дозиметры и определяли, на каких широтах, высотах и маршрутах какой имеется уровень радиации. Причем летали с нами везде — в Африку, Азию, Европу, по нашей стране — и везде во время полетов производили замеры. Все-таки в то время с большим вниманием относились к здоровью населения, в том числе к здоровью летчиков и бортпроводников. Именно тогда и были определены нормы — 70 часов полетов в месяц, не более. Эту санитарную норму разрешалось превышать только в случае самой острой необходимости, да и то лишь три месяца в году.
Несколько раз в жизни я тоже попадал в рейс, когда со мной на Ту-154 или на Ил-96 летали врачи с дозиметрами. Как-то на Ил-96 мы с ними через Северный полюс летели в Сиэтл. Врачи сидели прямо рядом с нами, в кабине, и мы видели показания их приборов. Наблюдали, какие там единички «вываливаются». (Прибор, о котором идет речь, — счетчик Гейгера. Он просто считает количество влетевших в него через специальную мембрану частиц ионизирующего излучения. При этом каждая зарегистрированная частица издает характерный щелчок. — «МК») Все эти данные, когда СССР развалился, просто осели где-то там в кабинетах, а возможно, и засекретились.
Самое страшное, когда летишь через Северный полюс, и в этот момент над тобой — северное сияние. То есть накануне на Солнце произошел какой-то выброс, и от его протуберанцев мчатся лучи — альфа, бета, гамма и прочие. Они по касательной проходят над Северным полюсом, огибая магнитосферу. Там наша земная тропосфера (нижний слой атмосферы. — «МК») «сжата». Если здесь, в наших центральных районах, и по экватору она растянута до 18 километров, то в районе полюсов составляет всего семь километров. Выше — уже стратосфера. Там никакой защиты от космических лучей уже нет, и облучение сильнейшее.
Если взять наши регионы — Москву, Новосибирск, Воронеж, Питер, — здесь на высоте десяти километров счетчики Гейгера, которые были тогда у врачей, фиксировали излучение в пределах 200–230 единиц. А когда мы летали по «северам» — там доходило до 900 единиц. А если еще наблюдалось северное сияние, то излучение вообще зашкаливало за 1300–1500 единиц.
В мире официально зафиксирован даже один случай, когда летчики в полете получили смертельную дозу радиации. Правда, о нем вы не найдете подробной информации нигде — ее просто не афишируют.
Самолет C-130 «Геркулес» выполнял какие-то задачи в пределах своей базы, летая в районе Северного полярного круга где-то порядка 4,5 часа. В этот момент как раз наблюдалось северное сияние — просто сумасшедший поток лучей. Когда экипаж произвел посадку, всем летчикам стало плохо. Буквально на третий день после того полета первым умер командир. Потом, с небольшим интервалом в несколько суток, умер весь экипаж, получивший излучение, которое можно сравнить лишь с тем, что получили наши вертолетчики, которые тушили пожар во время аварии на атомной станции в Чернобыле…
Так что, конечно, летчики получают самую большую дозу облучения. Именно потому они часто умирают, не дожив даже до выхода на пенсию. Но в советские времена нас еще как-то щадили. В течение года через Северный полюс нам разрешалось летать на более трех раз, и то с большим интервалом. Например: в марте — один рейс, другой — в июле, третий — в октябре–ноябре.
Все западные авиакомпании своим летчикам и сейчас разрешают летать через Северный полюс не более 2–4 раз в год. Ну а мы на Ил-96 из «Шереметьево» в Сиэтл, Лос-Анджелес, Сан-Франциско через Северный полюс, бывало, по 2–4 раза в месяц летали.
Причем гражданские лайнеры защиты от радиации не имеют вообще. Она есть лишь на некоторых частных самолетах — так называемых бизнес-джетах, сделанных для миллиардеров. Как правило, это маленькие самолеты с большой дальностью, упакованные по полной программе, начиненные всем самым современным оборудованием. Они могут летать на больших высотах — до 15 км, для этого у них имеется защита от солнечной радиации: свинцовая сетка, которой оплетен полностью весь фюзеляж.
У гражданских самолетов для обычных пассажиров — «Боингов», «Эйрбасов», наших машин — никакой защиты от воздействия радиации нет. Если такую защиту поставить, то перевозчик потеряет огромные деньги. К примеру, авиакомпания имеет большой самолет — допустим, такой, как «Боинг-747». Если для него сделать защиту от радиации, то она будет весить порядка 7–8 тонн. Это значит, примерно на 70–80 пассажиров меньше надо будет брать на борт. То есть коммерческая загрузка лайнера существенно уменьшится.
Так что коммерсанты предпочитают вообще не поднимать эту тему. Она всюду блокируется и в СМИ обычно не просачивается. Об этом знают все, но помалкивают. Иначе пассажиры, которые ценят свое здоровье, предпочтут самолету какой-нибудь другой вид транспорта: поезд, машину или корабль…
Закрыть на проблему глаза не получится
А теперь давайте снова вернемся к тому, что сказал нам заведующий лабораторией радиационной безопасности космических полетов Института медико-биологических проблем РАН Вячеслав Шуршаков: уровень воздействия радиации на организм человека увеличивается пропорционально времени полета. Значит, количество часов, проведенных в воздухе, для определения полученной дозы радиации становится принципиально важным.
В советское время пилот, как говорит Владимир Сальников, не мог летать больше 70 часов в месяц — саннорму разрешалось превысить лишь «в случае самой острой необходимости, да и то лишь три месяца в году».
Сейчас, как говорят летчики, эта норма увеличена до 90 часов в месяц. Официально. Неофициально она может доходить иногда и до 130 часов. К примеру, существует так называемый пассажирский налет. Это когда в одну сторону самолет ведет один экипаж, а другой сидит в пассажирском салоне, чтобы потом вести борт обратно. Налет в этом случае засчитывается обоим экипажам, хотя оплата «пассажирского» будет меньше.
Но в данном случае речь не о деньгах, а о часах, проведенных в воздухе, где экипаж получает повышенную дозу радиации. К концу месяца, когда у летчика набирается 130 часов налета, о какой-то там дозе радиации в авиакомпании не думает никто: ни он сам, ни его руководство. Какая там еще радиация? Ее ведь не видно и нельзя потрогать руками. А вот деньги — можно. Бумажные купюры так приятно скрипят в руках. Особенно когда их много. К примеру, в руках владельца авиакомпании…
В связи с этим мне вспоминается, как несколько лет назад после громкой скандальной публикации в «МК», где летчики выступили в защиту своих прав, один высокопоставленный авиационный чиновник пригласил меня в свой кабинет и долго мне пытался доказать, что все рассказанное в статье летчиками — это неправда. Что работают они в прекрасных условиях, ну а то, что летные нормы авиакомпаниями увеличиваются, так это исключительно потому, что летчики сами об этом просят, так как хотят больше получать. И вообще, в советское время эти нормы были слишком занижены — в других странах пилоты летают гораздо больше, и мы обязаны двигаться именно к этим стандартам.
Так какие же у них стандарты? К чему нам двигаться? Какие способы защиты от радиации имеются там?
Об этом я попросила рассказать Игоря Сулима — летчика, который начинал летать в России. Сначала он был военным. Потом, когда при Сердюкове «резали» ВВС, ушел из армии, начав летать в одной из крупных российских авиакомпаний. Сейчас он работает летчиком в Китае.
— Каких-либо устройств, регистрирующих как текущий, так и накопленный уровень радиации, в кабине воздушного судна здесь тоже нет, — рассказывает Игорь Сулим. — С увеличением высоты интенсивность излучения значительно возрастает, а поскольку каждая авиакомпания пытается использовать максимально возможные эшелоны полета, экипаж воздушного судна в полете постоянно находится в неблагоприятных условиях внешней среды.
В свое время китайские авиационные власти на основе исследований профильных институтов установили норму налета — до 90 часов в месяц (900 часов в год) — и постоянно ужесточают требования к минимальной продолжительности отдыха летного состава.
Впрочем, российские «авиационные эксперты» могут и дальше рассуждать о безопасности летного труда — до тех пор, пока в России еще остаются те, кто хочет и может летать. Только мне хотелось бы им напомнить, что в недалеком будущем международная авиационная организация ИКАО должна объявить обязательные для авиаперевозчиков требования по ограничению дозы облучения экипажей и пассажиров. И если в России, так же, как и сейчас, будут закрывать на эту проблему глаза, то может случиться, что российским авиакомпаниям могут запретить осуществлять международные авиаперевозки.