Чем занимались жители монастыря
Сквозь холод, ветер и тьму. Удивительные особенности жизни монахов на Русском Севере
Приблизительное время чтения: 12 мин.
Что делают монахи в монастырях? Молятся, трудятся, живут по особым правилам. Правила эти во многом похожи: монахам нужно поститься, нельзя есть мясо, нельзя иметь личных богатств, всё у всех равное, простое и дешевое, никаких излишеств. Но жизнь монаха в южном монастыре и жизнь монаха в монастыре северном имеют различия. Какие? Всё просто: на севере — холодно! Да так холодно, что выходишь в мороз — и глаза открыть не можешь, потому что на ресницах иней налип. А у кого усы — так на усах сосульки до подбородка. А вытащишь веревку — так она замерзнет и ломается, как палка. А выплеснешь на морозе кипяток из стакана — так до земли уже не капельки, а ледышки долетают!
Темно, морозно, сыро
«Ну и что! Подумаешь! — скажут многие. — У нас тоже иногда бывает холодно! Зимой иногда на градуснике минус пятнадцать. Минус двадцать даже! И снега много…»
Всё верно, вот только на Русском Севере не «иногда бывает» холодно, а «как правило» холодно. И морозы здесь зимой не «минус пятнадцать», а минус сорок пять, например. Даже минус пятьдесят. А нет мороза — так ветер с озера или с моря такой пронизывающий, такой штормовой, что дышать не дает, ледяной коркой покрываются и монастырские стены, и рыбацкие лодки, и бороды монахов, и волны захлестывают рыбаков и подступают к самым монастырским стенам, и льды наползают друг на друга, и пурга заметает кельи до самых окон… А зимой и осенью — дожди, распутица, погода меняется по десять раз на день…
А еще зимой на севере не только холодно — здесь темно! Потому что чем ближе к Полярному кругу, к Северному полюсу, тем меньше зимой солнца. Ближе к берегу Северного Ледовитого океана наступает полярная ночь — это когда солнышко зимой вообще из-за горизонта не показывается. А что значит — «темно»? Это значит, ничего не растет. Ни трава, которая для коров — сено, ни рожь, которая для людей — хлеб, ни морковка-капуста, ни груши-яблоки… Ничего не растет. Темно и холодно.
И еще это значит, что людям надо как-то в этой темноте обеспечивать себя освещением — не будешь же спать целыми месяцами, пока солнышка дождешься. Сейчас-то с этим проблем нет: включил электрическую лампу, и светло тебе, когда хочешь, как днем. А каково было северным монахам во времена, когда электричества не было? Свечи, лучины, лампады, масляные и жировые лампы — запасаться ими северным монастырям приходилось надолго! Про отопление вообще молчим: топить печи на Севере нужно было не только зимой, осенью, весной, но иногда и летом! А отопление — это дрова. Которые еще найди, напили, наруби и расходуй экономно, чтобы на все холода хватило!
Шуба, скуфья, ногавица
Чтобы не замерзнуть, надо тепло одеваться — это вам каждый северянин скажет. Во что монахи одевались раньше на Севере, чтобы было тепло? Ну, во-первых, у каждого было обычное монашеское одеяние — хитон, подрясник, ряса… Но кроме этого были еще теплые вещи. Монахам выдавались рубашки, кафтаны и шубы. Шубы, конечно, не богатые норковые и собольи, а простые — овчинные. Рубашки и кафтаны тоже не из дорогих тканей, а из грубого некрашеного сукна — сермяги. Зато теплые и крепкие. А как обветшают, то есть износятся совсем, то ветхую одежду можно было сдать и получить в монастыре новую.
У руководителей северных монастырей — настоятелей, игуменов — тоже была теплая одежда. Мы как привыкли? Все начальники ходят в дорогих и богатых одеждах. А раз настоятель — это начальник, значит, и одеваться должен как какой-нибудь боярин или даже князь… Но нет, у северных игуменов одежда была теплая, но простая. Например, основатель и игумен очень большого Кирилло-Белозерского монастыря преподобный Кирилл Белозерский ходил зимой в шубе не из пуха, не из меха, а из черных овчин. Эта шуба сохранилась до наших дней и находится в музее. Она современному человеку непривычная: сшитая мехом внутрь. Раньше так все шубы делали. А к горловине пришивали тёплый воротник, чтобы согревать горло. На голову игумен надевал монашеский головной убор, который назывался камилавка или клобук. Его делали из верблюжьей шерсти.
Были и другие монашеские головные уборы с необычными названиями, например, скуфья и треух. Скуфьи — шапочки с отворотом — шили из меха куницы, оленя или барана. А треухи — шапки с тремя «ушами», чтобы загораживать уши и шею — делали из лисьего, куньего меха или из овечьих шкур. Осенью и весной монахи могли надевать черные шляпы.
В холода мерзнут руки. Особенно в дороге. Раньше ведь машин не было, зимой монахи ездили на санях — это если по дорогам или по замерзшим рекам. А если по незамерзающему северному морю, то плавали на кораблях и лодках: карбасах, шняках, кочах… Так вот, в холода, отправляясь в дальний путь, монаху обязательно нужно было брать с собой рукавицы. Их тоже делали меховыми — из волчьей шерсти, из росомахи. А в монастыре грели руки в рукавицах из меха ягненка — мерлушки. Если морозы не очень крепкие, могли и простыми кожаными рукавицами обойтись.
Мы в холода натягиваем на ноги разные колготы, рейтузы, упаковываемся в комбинезоны… В старину монахи тоже утеплялись, как могли: надевали «порты» (штаны) и чулки-ногавицы по колено — вязаные медвежьи и «валенные». На ногавицы — онучи, длинные широкие полоски ткани, которые наматывались на ноги, а сверху надевали обувь: сапоги или лапти.
Но об обуви — разговор особый…
Сапоги, канги, валенки
На северах ноги надо держать в тепле — это первое дело. И не только в тепле. Ноги монахам северных монастырей нужно было защищать от острых камней — на северных скалах их было много, от соленой морской воды, от колючих веток в лесу, когда приходилось заготавливать дрова, от глубокого снега… В общем, обувь должна была быть не только теплая, а и крепкая.
Монахи ходили в основном в сапогах. Хотя, если монастырь был небогатый, надевали и лапти, и «плесницы» (деревянные башмаки), и «калиги лычны» (башмаки из лыка). В морозы, конечно, лыко не согреет, да и кожаная обувь не всегда сгодится. Иноки надевали поверх сапог и башмаков канги: это как бы меховые «чехлы» из оленьих шкур с мягкой подошвой. Были и другие меховые сапоги — пимы, коты, торбосы, унты, яры (сапоги, сшитые со штанами). Монахи заимствовали всё самое полезное и удобное — и обувь в том числе — у северных народов, которые давно приспособились к суровому климату.
А как же валенки? Валенки тоже носили, но они появились позже, ближе к нашему времени. Их на севере еще называли «катаники», потому что их валяли — скатывали из овечьей шерсти.
А как с едой? Есть на Севере надо много. И еда должна быть питательная, сытная, чтобы и силу давала, и витамины, и — главное! — помогала согреваться. Но у монахов-то еда особенная. Мясо, сало им нельзя, в посты нельзя ни молока, ни сметаны… Сладостей много не положено. Это во-первых. А во-вторых, сама еда на Севере не такая, как на юге. Абрикосы с апельсинами здесь не растут. Пшеницу в северных широтах тоже не посеешь — она просто не успевает поспеть за холодное короткое лето. Овощи на камнях и песке, да в холоде тоже не очень хорошо растут. С заготовкой сена для коров, лошадей, овец — чуть попроще, но всё равно всего три месяца в году на сенокос, а заготавливать кормов для животных нужно много, на долгих семь-восемь месяцев…
Это называется зона рискованного земледелия. И чем ближе к Северному Ледовитому океану, тем земледелие всё более рискованное, потому что ранние заморозки, ветра, сырость, наводнения… А это значит, что зерно, хлеб нужно привозить сюда, на Север, из южных земель. Только дорог по дремучим северным лесам в старину почти не было: дорогами служили реки. Но реки не всегда были проходными и для лодок-кораблей, и для саней: весной или осенью лед вроде встал уже — кораблю не пройти, но он настолько тонкий, что саням тоже не пройти — провалятся. Вот и делай что хочешь: ни так, ни сяк хлеба в монастырь не доставить. Клади зубы на полку, жди пока лед или толще станет, или пока совсем сойдет.
Случалось, что монахам, особенно из маленьких монастырей, приходилось голодать. Были, конечно, крупные обители, в которых братья держали такое крепкое хозяйство, что и сами не голодали, и вокруг всех в деревнях и поселениях кормили. Такими были Валаамский монастырь, Кирилло-Белозерский… Или, например, Соловецкий монастырь, в котором и мельница своя была, и большая пекарня, и садки в Белом море — отгороженные камнями прибрежные участки, где рыбу выращивали и вылавливали, и коровы свои, и огороды, и солеварни… В солеварнях варили соль. Не для себя в основном, а на продажу. Продадут, а на вырученные деньги можно и зерно купить, с юга привезти, и другие южные продукты — хоть те же абрикосы с апельсинами…
Кстати, от солеварен была еще дополнительная польза. Для варки соли приходилось постоянно поддерживать огонь под огромными сковородами с морской водой, на которых выпаривалась морская соль — «морянка». В солеварнях было жарко. Монахи подумали — а чего зря теплу пропадать! — и стали направлять тепло из солеварен в… теплицы! Проложили трубы, нагревали воду, вода шла по трубам в теплицы, там поддерживалась нужная температура, и даже зимой к монастырской трапезе подавали свежие овощи и зелень.
Это всё, повторим, было в крупных, сильных северных монастырях. А вот монастырям небольшим, далеким от крупных городов или расположенным на маленьких островках, приходилось порой очень нелегко. Что же там ели монахи? Чем жили?
Им приходилось уходить за сотни километров за пожертвованиями. Если монастырь стоял на берегу моря, монахи могли «промышлять», то есть добывать, морского зверя — моржей, морских котиков, даже китов, и продавать, например, «рыбий зуб» — моржовый клык, который ценился дорого, или ворвань — китовый и тюлений жир, который в те далекие времена использовали для освещения и тоже охотно покупали.
Отопление
У нас в квартирах и домах зимой тепло, потому что батареи горячие. В крестьянских домах раньше стояли печи. В кельях монахов тоже клали большие печи, или ставили маленькие печурки, или камины строили… Монахи — люди терпеливые и невзыскательные, привычные к жизни в суровых условиях, если прохладно в келье — ничего, могут и перетерпеть. Тем более что сами кельи всегда делали небольшими, чтобы не слишком много тратить дров на их обогрев.
Сперва у каждого монаха была отдельная келья — свой крошечный домик, который согревай сам, сам печку топи, сам стены и крышу латай, чтобы не было сквозняков… Позже придумали строить келейные корпуса: большие здания, в которых у каждого монаха — своя отдельная комнатка, а отапливает сразу несколько келий, несколько этажей, одна печка, и занимается отоплением специальный человек — истопник.
Но жизнь монашеская такова, что иноку много часов приходится проводить не в своей келье, а в храме, на богослужениях. Летом — ладно, а каково зимой? В замороженной церкви за несколько часов стояния окоченеешь, заболеешь, не о молитве будешь думать, не о Боге, а о застывших ногах и обмороженных щеках! Церкви нуждались в тепле.
Храмы в северных монастырях строили разные — деревянные и каменные, огромные, многоярусные, с хозяйственными пристройками или крошечные, на братию из нескольких человек. К каждому нужен был свой подход, чтобы даже в лютую стужу можно было молиться, сосредоточившись на главном и не отвлекаясь на холод.
Придумали строить «тройники»: сразу рядом — церковь «летнюю», просторную, которую отапливать не нужно, потому что там богослужения только летом проходят, церковь «зимнюю», которая отапливается, и колокольню. Зимняя церковь объемом поменьше, чтобы на отопление тратилось меньше дров. Стены у нее потолще, окошки крошечные, чтобы тепло не уходило. Если храм на болотистом месте стоит, то делали ему высокий подклет — нижний, цокольный этаж, — чтобы не отсыревал и не остывал в холода. Вообще, внутри зимнего храма всё приспосабливали для холодного и темного времени года.
Делали и по-другому: «зимний» храм устраивали на нижнем этаже, «летний» — над ним, на втором. Или, если здание каменное, могли на первом этаже устроить пекарню и трапезную, а трубы от нее провести по стенам на второй этаж. Теплый воздух от печей в пекарне расходился по стенам, в храме было тепло.
Иногда в больших соборах приходилось устраивать сложные системы отопления, делать две, три, четыре печи, например две — в храме, две — в алтаре. Чтобы хорошенько прогреть холодный храм, истопник тратил два-три дня, «нагонял тепло». А чтобы его «нагнать», надо не только полешек в печку кинуть, надо эти полешки наколоть, дрова для этого подготовить, а прежде их в лесу найти, спилить, деревья от веток избавить, погрузить на телеги или на сани, до монастыря довести, наколотые поленья в поленницу сложить, из печи золу вовремя выбирать, за состоянием труб следить… Непростое послушание — истопник. Когда большой праздник и много народу или когда важные гости в обитель приезжают — цари, бояре, митрополит, — нужно особенно расстараться, чтобы всем в храме было тепло и уютно.
С октября по май на Севере длится отопительный сезон. А не затопишь вовремя, пропустишь — не только монахам будет вред, а и самому зданию храма. Стены отсыреют, грибок по ним пойдет, плесень, станут разрушаться… Нельзя этого допускать. Ответственная работа — истопник.
Суровый северный край. Жить здесь непросто и сейчас, а в прошлые столетия лишь самые стойкие, самые сильные духом приходили сюда, поселялись в северных обителях и проводили здесь долгие, полные молитв и трудов годы. Но, как говорил преосвященный Гавриил, митрополит Новгородский и Олонецкий, именно эти северные земли «Промыслом Спасителя мира назначены для селения иноков». То есть здесь, в холоде, монаху спасти свою душу легче, чем в теплых краях. Главное — чтобы в душе тепло было.
Рисунки Галины Воронецкой
«Путь на Полночь» — проект «Фомы» о Русском Севере, удивительном, полном загадок и красот крае, о котором многие из нас знают еще так мало — а зря!
Кто Живёт в Монастыре — (Что об Этом Известно)
Кто живёт в монастыре
Вопрос – Кто живёт в монастыре? – один из наиболее распространённых. Особенно актуален в среде обывателей, не входящих в круг воцерквлённых людей. Однако прежде, чем ответить на него, полагаю не лишним напомнить, что православные христианские (да и буддийские) монастыри возникли не случайно. Немаловажный смысл монашеской жизни связан с обязательным уединением от мирской суеты, посвящение себя молитвам и служению Всевышнему.
Монастырь
Далее речь пойдёт исключительно о православных монастырях. Напомним: Монастырь — это религиозная община монахов или монахинь, имеющая единый устав, а также единый комплекс богослужебных, жилых, хозяйственных построек, ей принадлежащих.
Иерархия живущих в монастырях
В русских православных монастырях существует устоявшаяся веками иерархия живущих там людей. Чуть подробнее об этом.
Настоятель монастыря
Главный, кто живёт в монастыре, это – Настоятель. Он же — игумен. Он же является главным священником обители. Отличие его от священника обычной городской/сельской церкви в том, что священник монастыря даёт всякие монашеские обеты. Едва ли не главный из них — обет безбрачия. В отличие от него священник обычной городской/сельской церкви — может жениться, иметь семью и детей (разумеется, только в законном браке).
Кроме того, настоятель монастыря является как бы исполнительным директором обители. При этом, хозяином практически любого действующего православного монастыря в России является Русская Православная Церковь, в других странах — аналог РПЦ.
Статус настоятеля монастыря
Настоятель даёт указания всем остальным жителям монастыря (включая младших священников). Он благословляет их на послушание (на выполнение работы), определяет, что им надо делать, а что — нельзя. Следует также иметь в виду, что практически каждый настоятель до своего статуса проходит поэтапно определённый путь. Многие будущие настоятели начинают свой путь с самой низшей ступени монашеской иерархии — в качестве трудника-послушника.
Другие священники монастыря (иеромонахи)
Это более старшие по чину монахи, которые могут быть одновременно и монастырскими священниками – иеромонахами (то есть, старшими монахами). Такие монашествующие священники относятся к категории «чёрного духовенства» ибо облачены в чёрные одеяния. В отличие от них мирские священники относятся к «белому духовенству».
По рангу иеромонахи выше монахов, однако ниже настоятеля. Тем не менее, и они могут самостоятельно вести церковную службу. С благословения настоятеля они также могут давать указания более низшим по иерархии жителям обители. Вправе они определять, кому что делать, кого пускать на ночлег или в трапезную на обед и т.д.
Монахи
Это как бы средний класс жителей монастыря. Они, наравне с послушниками и трудниками, по благословению настоятеля или иеромонаха выполняют ту или иную работу. Как правило, им поручают более чистую и ответственную работу. К примеру, они выполняют обязанности звонаря, библиотекаря, водителя, кухонного работника и т.п.
Схимники
Есть ещё одна интересная категория православных монахов — схимник. Это не просто монах, а тот, который ушёл в затворничество или принял очень строгие обеты (принял схиму). По сложившейся традиции схимники пользуются особым уважением среди верующих и монастырских братьев и сестёр.
Послушники
Послушник — это тот, кто уже поднялся по иерархической лестнице со ступени трудника и в послушании готовится стать монахом.
Трудники
И самая низшая в иерархии категория, кто живёт в монастыре, это — трудники. Значительную часть среди них составляют те, кто пришёл в монастырь оттого, что им некуда больше податься. В то же время эти люди не хотят деградировать до статуса «бомжей». В каких-то монастырях таких бывших бездомных абсолютное большинство, в каких-то меньше… Это обычное явление, сопряжённое с современной монашеской жизнью.
Однако среди трудников есть и такие, кто попал в эту категорию не случайно. Многие из них преследуют цель подняться в дальнейшем по карьерной духовной лестнице до послушника, а затем и до монаха. Иными словами, эта категория трудников желает посвятить свою жизнь (или её часть) Богу и молитвам в Его адрес. Или, по крайней мере, пытается это делать. Однако одному Богу ведомо, как всё сложится.
Путники и паломники
Среди тех, кто живёт в монастыре, различают также путников и паломников. Это – категория лиц, временно пребывающих на территории монастыря с той или иной целью.
Путник – это путешественник, странник, идущий или едущий куда-либо, находящийся в пути; прохожий, проезжий.
Паломник – богомолец, странствующий по святым местам.
Некоторые люди прибывают в монастырь просто «поработать во славу Божию» на определённое время — на неделю, на месяц и т.д.
При необходимости временного пребывания в обители с благословения Настоятеля указанных лиц обычно также селят в келии к трудникам.
Женщины в монастыре
Как правило, женщины в мужском монастыре не проживают. Иногда днём в монастырь приходят кухарки, технички, какие-нибудь другие работницы. Однако в любом случае на ночь им оставаться в обители не дозволяют.
А кто живёт в монастыре, но не в мужском, а женском?
В женских монастырях существует примерно такая же система, что и в мужских. Исключением является то, что в женских монастырях нет священников. Ибо, в православии женщина не может быть священником. По этой причине в храмах женских монастырей службу ведут мирские священники из ближайшего населённого пункта.
Настоятельница женского монастыря
По аналогии с мужской обителью в женском монастыре главным лицом является настоятельница. Она же — игуменья монастыря.
Прочие, кто живёт в женском монастыре
В женском монастыре проживают также упомянутые:
Особо о мужчинах в женском монастыре
При некоторых женских монастырях (чаще снаружи, чем внутри них) живут мужчины. Чаще всего они чем-то помогают монастырю — обычно выполняют что-то, связанное с физической силой. Днём некоторые из них работают. Как правило, такие мужчины не курят и не употребляют спиртное. Однако на ночь они обязательно покидают территорию женской обители. Ночевать там им категорически запрещено.
Внутренняя жизнь монаха в условиях постоянного общения с миром
Доклад на XXIII Международных Рождественских образовательных чтениях, направление «Преемство святоотеческих традиций в монашестве Русской Церкви» (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь. 22–23 января 2015 года)
Внутренняя жизнь монаха во многом зависит от внутреннего устава монастыря.
Монастырь, как духовная колыбель, принимает в себя младенцев и дает им все нужное для того, чтобы они росли для Бога. Молитва как главное дело монаха есть не только собеседование с Богом, она − атмосфера, в которой живет душа, а монастыри, или ισιχαστιρηα– в буквальном переводе место тишины, покоя, – создают ту атмосферу, которая способствует молитве. Два слова: προσ− ευχηв переводе из греческого составляют значение слова «молитва». Ευχη значит молитва, пожелание как бы в статичном состоянии, а в совокупности с προσ – обозначает ее направление или движение к какому-либо лицу, с целью соединения с ним. Этим лицом для монаха является Сам Христос, к Нему он призван непрестанно обращать свой внутренний взор и сердечное желание соединиться с Ним.
Когда такое желание созревает в сердце человека, то ему становится неинтересным тот мир, в котором он живет; у него теряется интерес и к общению со своими близкими, он теряет вкус ко всему мирскому и в какой-то момент стучит в монастырские врата, чтобы войти. Можно сказать, что он услышал голос Божий, как некогда его услышал пророк Моисей : «взыди ко мне на гору и стани тамо…» (Исх. 24:12). И каков результат? − «. и взыде Моисей на гору и покры облак гору и сниде Слава Божия. » (Исх. 24:15−16).
В Ветхом Завете монашескую жизнь предобразили святые мужи, такие, как пророк Моисей, святой пророк Илья, святой Иоанн Предтеча, которые жили «в пустынях, пещерах и в пропастех земных. » (Евр. 11:38).
Моисей был избран Богом, чтобы вывести народ из рабства и привести к Земле обетованной. Моисей почти всегда находился в многолюдной среде, но главное − он не прекращал быть в постоянном общении с Богом, и Бог Сам его наставлял и являлся ему.
Святой Иоанн Предтеча, прежде чем выйти к народу с проповедью Евангелия, много лет жил, удалившись от мира, в пустыне − в посте и молитве. И приходивший к нему народ, видя его суровую жизнь, − удивлялся. Современные монастыри, как разноликие Моисеи и Иоанны, по сути, воплощают в своих стенах эти разные по образу виды жительства, обьединенные одним − не прекращаемым пребыванием с Богом. Монастыри являются неотьемлемой частью Матери-Церкви и остаются активным органом в живом ее организме. Они как сердце, которое, будучи невидимым, может быть услышано. Монахи также желают быть невидимыми миру, но мир слышит о добрых делах их. Монашество − это Пасха, переход из человека душевного к человеку духовному. Человек выходит из мира, чтобы умолкнуть для мира и начать беседу со Христом. Этим он ни в коем случае не презирает людей и родных своих, но − саму только привязанность к ним, дух мира сего, так как жаждет Духа высшего.
Если о ком-то говорят: «Вот он − настоящий монах!», то нам сразу становится понятным, что имеется в виду: делатель внутренней молитвы, нестяжатель, не привязанный к земному миру. Монах должен выстроить в себе вертикаль: плотию находясь на земле, умом пребывать на Небе. Множество подобных вертикалей и есть единая составляющая тех столпов, которые являются опорой всего мира. Главное − не терять эту вертикаль.
Послушнице, ступившей на порог первой степени монашества в нашем монастыре, дается благословение на ношение подрясника, и она сдает свой мобильный телефон и получает взамен четки. Связь с миром прекращается или, точнее сказать, она видоизменяется. Только раз в неделю, в воскресный день, насельницы имеют благословение, по необходимости, позвонить родным и близким.
Монашество, хотя и производит впечатление бегства от мира, оно есть естественная принадлежность общества. Монастыри были и есть местом духовной жизни для мирян, и монахи являются духовными отцами людей, приходящих к ним.
Одним из приношений любви монастырей миру является то, что при многих монастырях действовали и действуют больницы, старческие дома, школы и приюты, в которых лечат боль, одиночество и сиротство. Монастыри служили и продолжают служить прибежищем для изгнанных, домами для бездомных, мастерскими, где обучаются профессиям, просветительскими центрами для воспитания юных.
Спросили Авву Агафона: «Что есть любовь?» И он, блаженный, который в совершенстве стяжал царицу добродетелей, ответил: «Любовь, это – если бы я встретил человека прокаженного, то с радостью отдал бы ему мое тело, и если было бы возможно, − взял бы его тело себе».
Смысл и задачи монастырей − только духовные, поэтому и не должно в их стенах присутствовать ничто мирское, но − только небесное, для того, чтобы души насельников и паломников переполнялись сладостью райской жизни. Труд в монастырях должен быть соразмерен физическим и духовным силам насельников и быть отдыхом или разрядкой от молитвенного труда. Когда в монастыре царят благочестие, страх Божий, и не присутствует в нем мирское мышление, это радует Бога, умиляет мирян и притягивает их в монастырь.
«Аще живем духом, духом и да ходим. » (Гал. 6:25), − пишет апостол Павел. Если в монастыре делается что-либо, не подходящее духу монашества, тогда у монахов в этом монастыре не будет внутреннего мира. Чтобы сохранить внутренний мир и покой в душах насельников, монастырь не должен развиваться в некое предприятие, приносящее прибыль, а скромные монастырские лавки не должны превращаться в торговые центры, куда будет идти поток покупателей, а не благочестивых паломников, ищущих душевной пользы.
Если таковые центры торга все же у монастырей имеются, то лучшее их расположение − не на территории монастыря, и они не должны обслуживаться монахами. Когда миряне приезжают в монастырь, который живет монашеским, а не предпринимательским духом, то получают там пользу, исцеление души, утверждение духа и силы для дальнейшего несения своего земного креста.
Независимо от того, расположен ли монастырь высоко в горах, далеко ли в пустынях, либо в центре городской суеты, − монастырская ограда несет свою функцию: она не только оптически, но и духовно ограждает, защищает внутреннюю жизнь монастыря от влияния на нее извне.
Миряне должны приниматься в монастыре радушно, в простоте духа и любви. Они ожидают увидеть в монастырях иную жизнь, «вкусить немного неба» и для этого им совсем не обязательно заводить беседы с монахами. Всё необходимое им дает Сам Господь через участие в монастырских службах, Таинствах Исповеди и Причастия. Да и кратковременное пребывание в среде монашествующих само по себе уже целительно влияет на душу.
«Когда мы пребываем в молчании, − говорил преподобный Серафим Саровский, − тогда диавол ничего не успевает относительно к потаенному сердца человеку; сие же разумей о молчании в разуме. Оно рождает в душе разные плоды Духа. От уединения и молчания рождаются умиление и кротость; в соединении с другими занятиями духа оно возводит человека к благочестию. Плодом молчания есть мир души, безмолвие и постоянная молитва». Путем молчания преподобный Серафим достигал высших духовных дарований и благодатных утешений, ощущая в сердце постоянную радость о Духе Святом, которая изливалась в сердца на него взиравших.
Сестра-гостиничная встречает паломников и отвечает на первые возникающие у них вопросы, при желании паломники могут побеседовать с настоятельницей. В современном мире человек не так нуждается в пище телесной, как остро ощущает потребность духовного питания. Болезни современного общества естественным образом ставят перед монастырями новые задачи, требуют особого подхода к их решению. Помочь хотя бы одной семье не разрушиться, поддержать подростков, которые должны выдержать огромное психологическое давление в школах, посильно помочь и подсказать матери не убивать во чреве.
Как же определить ту грань, до которой монахи могут участвовать в жизни мирян?
Об этом спросили преподобного Паисия Афонского, и он ответил: «Монахи могут помогать мирянам до того момента, пока они не увидят, что человек сам себе уже может помочь. Если же мы погружаемся всецело в проблемы и скорби мирян, то мы и сами вскоре станем мирянами. Бывает так, что монах под предлогом помощи мирянам, совершает поступки, которые чужды монашескому духу. В таком случае миряне не получают никакой пользы от помощи, а наоборот − соблазняются, видя в монашествующих привычный им мирской дух. Встречаются монахи, носящие в себе мирской дух, и наоборот − миряне, имеющие в себе монашеский дух. Поэтому при встрече со Христом с одного снимется схима и на другого возложится. »
«Если миряне желают монашеской жизни, то они становятся святыми, а если монах желает мирской жизни, то он идет в ад», – говорил преподобный.Монахи должны стараться помогать всему миру прежде всего своею молитвою, потому что для этого делания им выдается время. Они не связаны житейскими обязанностями и поэтому могут и должны помочь ближним, если сами живут в молитвенном духе.
К сожалению, иногда бывает так, что человек приходит в монастырь со своим мирским настроем и даже со своей профессией. Ожидая ее применения в монастыре, он и не думает со своим «богатством» расставаться. Он фактически вносит с собой в монастырь мирской дух, в котором и продолжает жить. Не имея усердия в исполнении духовного послушания и в отсутствие должного внимания от настоятеля, ум его в основном занят внешними делами и, в конце концов, духовно грубеет так, что и связанному ему невозможно усидеть в своей келии. Он то и дело вращается среди паломников, ищет с ними разговора, желая им помочь, показать им достопримечательности монастыря. и все внимание его обращено на тленное (здания, красиво посаженные цветы, техника, посуда). Такой монах открыто показывает мирянам свое происхождение из глины, а не от Духа Божия.
В каждом монастыре со временем вырабатывается свой опыт хранения тишины и безмолвия. Это зависит от многих как внутренних, так и внешних факторов. Например, можно ли предположить безмолвное житие для монашествующих братьев и сестер, несущих послушание на Святой Земле? Почти невозможно.
Мне известен опыт некоторых монастырей, где по средам и пятницам совсем отключается телефон и работает только факс. Интернет им знаком понаслышке. Тем не менее, один из этих монастырей содержит сиротский дом и дом для престарелых, которые обслуживаются благочестивыми мирянами. Два раза в неделю трудятся в них монахини с медицинским образованием, а также сестры-катехизаторы, но в остальные дни недели эти монахини подвизаются в своем монашеском строю. Мне трудно себе представить, что в Германии, где всего-то два монастыря, можно практиковать отключение телефона на целых два дня. но попробовать можно.
В одном крупном, общежительном монастыре, в котором подвизаются приблизительно 150 сестер, сестры вынуждены находить себе «благодетелей», которые могут оплатить им самое необходимое –медикаменты, ткань на монашескую одежду, дозволенный разовый отпуск в году.
Игумения одного из греческих монастырей рассказывала нам этим летом, что когда она не поехала на похороны своего отца, ее мать и брат не могли в себе этого вместить и возмущались, говоря ей: «Ты в прелести! Это ли проявление любви, о которой вы, монахи, нам говорите?» Ее ответ брату был следующим: «Жизнь отцу нашему я все равно вернуть не смогу, но помочь ему молитвою могу. Я приехала сюда, в монастырь, чтобы отсюда уехать в Царствие Небесное, другого маршрута у меня нет». Только по истечении некоторого времени, слава Богу, родственники поняли ее поступок.
Общение с миром создает препятствие для общения с Богом, так как физически невозможно разговаривать одновременно с двумя собеседниками. Внимая одному, оставляем другого собеседника и наоборот. Кроме того, опыт показывает, что при общении с мирскими людьми в душе монаха непременно остаются зрительные, либо звуковые впечатления, которые впоследствии ведут к рассеянию ума и являются дополнительною помехою при умном делании, а в худших случаях − приманкой врага.
Наш Авва говорит: «При общении с ближним своим мысленно выстраивай Троицу: ты – Бог − ближний. И так будешь приучать себя видеть ближнего своего через Христа, как посланника Божия».
Немного из нашего опыта.
На сегодня наш монастырь является единственным православным женским монастырем на территории Германии. К нам приезжают паломники из всех православных юрисдикций, со всего мира, и каждый со своим народным темпераментом и церковными традициями. На каждой двери гостевой келии висит памятка паломникам на русском и немецком языках, с помощью которой паломники легко могут ориентироваться в распорядке дня, богослужений и общих правил поведения в обители. День начинается с вечера, и богослужебный цикл в монастыре начинается в 18:00 вечера − девятым часом и вечерней, после чего ставится трапеза как для насельниц, так и для паломников. В 20:00 мы служим малое повечерие с каноном Божией Матери из октоиха и, после совместных молитв на сон грядущий, совершается чин прощения. После этого сестры молча расходятся по келиям.
«При выходе из церкви мы не должны бросать молитву, как тряпку, а бережно и в полном молчании нести ее в свою келию», − так наставляет нас наш Авва. «Монахи должны входить в свои келии, как священник в алтарь», − говорит Владыка. С 4:00 до 7:00 утра читаются утренние молитвы, поются полунощница, утреня и часы с изобразительными; в дни, когда служится Литургия, изобразительны опускаются. После предложенной трапезы или чая, в зависимости от дня недели, начинаются послушания. С 12:00 до 13:45 монастырь закрывается для отдыха и сестры и паломницы находятся в своих келиях. После отдыха 15-минутный чай для всех и с 14:00 до 16:00 опять послушания. С 16:00 до 18:00 время келейного правила и духовного чтения. В это время монастырь закрыт для общения с миром. Паломникам в эти часы, так же, как и сестрам, нет благословения заниматься чем-нибудь другим или ходить по монастырю, нарушая тишину. Пребывание паломников у нас длится три дня. По желанию паломников и при условии их участия во всех монастырских богослужениях, им благословляется быть дольше. Мы призываем паломников с детьми будить детей и приводить их хотя бы на часть службы. Такой опыт я видела в Аризоне, у старца Ефрема, где дети от пяти лет, совершенно бодренькие, приходили на ночное богослужение, которое начинается около часа ночи. и ждали святого Причастия. Такой опыт подростков формирует их души иногда на всю жизнь.
В нашем монастыре первый этаж занимают гостиничные келии для паломниц, а на втором этаже находятся келии насельниц. В одном здании с общим коридором и трапезной практически вплотную встречаются два разных мира. Паломники принимаются как временно вливающиеся в уже действующий ритм монастырской жизни. Участвуя в богослужениях и послушаниях, а нередко трудясь вместе с сестрами, они не имеют благословения разговаривать с ними, так же как и сестрам не благословляется вести разговоры с паломниками. На послушаниях как насельницы, так и паломники вполголоса творят Иисусову молитву. Когда она звучит на послушаниях в монастыре, то, с одной стороны, она защищает монашествующих от лишнего внешнего вторжения. А с другой стороны, воспринимая ее слухом, легче оставаться в молитве, в памятовании о Христе, так как всем нам известно, на какие полеты способен ум человека, приступающего к молитве.
Таким образом, монахи и миряне, приобщаясь из одной Чаши и посредством молитвы общаясь в монастыре с Богом, общаются тем самым и друг с другом. Именно молитвенное общение позволяет монахам и мирянам сохранить не расстроенной эту священную параллель между ними, которая ведет к одной цели – соединению со Христом!
Монашество утвердилось и живет как «армия священных», град монашеский и ангельский.
Монастыри – благословение Божие в современном мире!