Чем занимаются аристократы в англии

Как живут современные аристократки и владелицы огромных состояний Великобритании

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Мэри Чартерис

Дочь наследника знатного шотландского рода Джеймса Чартериса и представительницы аристократической семьи Кэтрин Гиннес вскоре отпразднует свой 32-й день рождения, и она меньше всего похожа на праздную прожигательницу жизни. С юных лет Мэри Чартерис пробовала себя в модельном бизнесе, позже начала свою музыкальную карьеру в качестве ди-джея, играя слияние ретро и танцевальных треков на музыкальных фестивалях, свадьбах и модных мероприятиях. Сегодня наследница является вокалисткой рок-группы The Big Pink, где также играет на клавишных инструментах. С 2012 года состоит в браке с рок-музыкантом Робби Фурсом.

Вайолет, Элис и Элиза Маннерс

Дочери герцога и герцогини Ратлендских любят веселье и дорогие наряды. Уже в раннем возрасте мама стала приучать девочек к труду. Им доставалась роль маленьких приведений, которые должны были пугать туристов в их родном замке Бельвуар-Касл. Сёстры окончили закрытую школу для девочек в Йорке.

25-летняя Вайолет далеко не сразу решилась на поступление в университет, зато за несколько лет после школы получила бесценный практический опыт, успев поработать моделью, геополитическим консультантом, а также послужить в креативном агентстве и в отеле.
Элис, которой сейчас 23 года, решила стать дизайнером, получила соответствующее образование, а теперь работает стилистом, персональным шоппером и моделью, а также пробует писать о моде.

Младшая сестра Маннерс Элиза учится бизнес-менеджменту в университете, одновременно увлечённо осваивает актёрское мастерство, фотографию и модельный бизнес.

Мелисса Перси

Её отец – двенадцатый герцог Нортумберлендский Ральф Перси. Мелисса росла в их родовом замке, который многие видели в фильмах о Гарри Поттере. Именно в Алнике снимались сцены знаменитой «Поттерианы» и ещё нескольких сериалов и фильмов. Девочка с детства увлекалась большим теннисом, ради которого даже бросила учёбу в престижной британской школе, предпочтя ей теннисную академию в Лос-Анджелесе. В 21 год Мелисса вернулась на родину и занялась тренерской работой. Брак Мелиссы с Томасом ван Страубензи распался через три года, а после развода девушка всерьёз занялась бизнесом, запустив свою линию одежды.

София Хескет

Бывший член Палаты лордов барон Хескет был известен своей неуёмной любовью к вечеринкам, а потому в наследство его дочери Софии осталось не так много денег, по сравнению с его былым состоянием. Впрочем, сама София Хескет от этого не особенно страдает. В прошлом она была стилистом японского Vogue, позже решила не ограничивать своё творчество рамками одного проекта и стала вольным художником.

Петра и Тамара Экклстоун

Дочери богатого бизнесмена сэра Берни Экклстоуна и его второй, уже бывшей жены фотомодели Славики широко известны как любительницы быстрых машин, огромных домов и частных самолётов. Берни Экклстоун начинал простым рабочим на заводе, позже занялся продажей запчастей к мотоциклам и самих мотоциклов. Был главой Формулы-1, а в настоящее время является почётным президентом компании.

Старшая дочь, 34-летняя Тамара увлечена телевидением, начинала с работы комментатором спортивных соревнований, позже организовала собственное реалити-шоу, снималась для журналов. В 2013 году Тамара вышла замуж за брокера Джея Ратленда. Супруги воспитывают дочь Софию.

30-летняя Петра Экклстоун стала дизайнером. Она часть средств от продажи своих клатчей сразу же отчисляет благотворительному фонду, который помогает людям бороться с менингитом. Причина кроется ещё в детстве Петры: ей было всего 14, когда она заболела, а затем долго лечилась от менингита. Со своим мужем, бизнесменом Джеймсом Стантом, Петра прожила всего шесть лет, успев стать мамой троих детей.

Холли Брэнсон

37-летняя дочь эксцентричного предпринимателя, основавшего компанию Virgin Group, Ричарда Брэнсона и его второй жены Джоан Темплман всегда предпочитала вести скромный образ жизни. В студенческие годы Холли Брэнсон жила в общежитии, подрабатывала управляющей многоквартирного дома, принадлежавшего её родителям. Впоследствии стала педиатром и работала по специальности, однако позже всё же пришла в компанию отца, где руководит благотворительными проектами.

Несмотря на отсутствие аристократических корней, Холли дружит с принцессами Евгенией и Беатрис, в приятельских отношениях с принцем Уильямом и его очаровательной супругой. В 2011 году Холли Брэнсон вышла замуж за маклера Фредди Эндрюса. Через три года семья пополнилась сразу двумя сыновьями, а в январе 2019 года они стали родителями девочки.

Хлоя Грин

Дочери владельца компании Topshop сэра Филипа Грина сегодня 27 лет, но она не торопится заниматься чем-то серьёзным в жизни. На все её капризы и желания вполне хватает денег её отца, а время Хлоя Грин предпочитает проводить на отцовской яхте. Иногда девушка пытается казаться серьёзной и вполне убедительно говорит о том, что она с детства учится управлению бизнесом.

По её словам, уже в 10 лет Хлоя стала постоянным посетителем совета директоров одной из отцовских компаний. Наибольшую известность Хлоя Грин приобрела благодаря своему роману с самым красивым в мире преступником Джереми Миксом, от которого родила сына в мае 2018 года. Ради Хлои Джереми бросил свою жену, которая верно ждала его из заключения, и их троих детей.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Источник

Новое в блогах

Про английскую аристократию

50% территории Англии (Англия в данном контексте — административная часть Великобритании) находится в собственности у 25000 человек. The Guardian в своём материале на эту тему пишет, что это «менее 1% населения», но на самом деле это 0.047% населения Англии. При этом 30% территории не меняли собственников столетиями, т.е. земля принадлежит старой английской аристократии. И, что занятно, оказывается, это стало сюрпризом для тамошних английских экономистов — мол, они думали, что структура общества давно уже сильно изменилась и аристократия не играет той же роли, что и прежде.

А вот здесь — большая статья про аристократию в современной Англии.

В наши дни мы привыкли считать британскую аристократию историческим курьезом. При Тони Блэре большинство наследственных пэров были исключены из палаты лордов (их осталось лишь 92 вместо 650). Может показаться, что это свидетельствует о полной утрате влияния. Но факт, что 92 наследственных пэра остались в парламенте (а это больше, чем число участников почти всех заседаний за последние восемь десятилетий), — это победа, доказывающая, что их влияние по–прежнему сильно. Ведь они смогли не просто отсрочить, а предотвратить дальнейшее реформирование палаты лордов и укрепить свое в ней присутствие.

К 1990–м многие аристократы утратили интерес к политике, но тем, кто все–таки решал реализовать свои парламентские права, палата лордов обеспечивала легкий путь во власть. Так, при Джоне Мейджоре сразу несколько наследственных пэров были назначены на важные правительственные должности: виконт Кранборн стал председателем палаты лордов, а среди министров было семь графов, четыре виконта и пять наследственных баронов. И даже в администрации, сформированной в июне 2017–го Терезой Мэй, — один граф, один виконт и три наследственных барона.

Многие из земельных владений, принадлежащих британским аристократам, считаются самыми ценными и дорогими в мире. Так, герцог Вестминстерский вдобавок к поместьям площадью 96 тысяч, 23,5 тысячи и 11,5 тысячи акров (40 тысяч, 10 тысяч и 4,5 тысячи гектаров) в разных частях страны владеет огромными земельными участками в престижных лондонских районах Мейфэр и Белгравия. Графу Кадогану принадлежат участки на площади Кадоган, улицах Слоун–стрит и Кингз–роуд, маркизу Нортгемптону — 260 акров (100 гектаров) в Кларкенуэлле и Канонбери, баронессе Говард–де–Вальден — большая часть Харли–стрит и Мэрилебон–Хай–стрит. Арендные ставки в этих частях Лондона — одни из самых высоких в мире. В 1925 году журналист У. Б. Нортроп опубликовал карту: осьминог «аристократического землевладения» (на КДПВ) раскинул щупальца по всему Лондону, парализуя строительный бизнес и высасывая из жителей все соки. С тех пор мало что изменилось.

Одна правовая норма, уникальная для Англии и Уэльса, стала для благородных землевладельцев особенно важной. Именно она позволила им на протяжении многих веков строить дома и продавать их на правах аренды, а не полноправной собственности. Это означает, что покупатели приобретают не саму недвижимость, а лишь право владения ею в течение определенного срока. Так что даже «владельцы» крупных жилых комплексов вынуждены платить земельную ренту настоящим владельцам, к которым их собственность возвращается по истечении срока договора (а он в некоторых районах Лондона не может составлять более 35 лет). Помимо недвижимости громадные доходы приносит и сама земля: сельскохозяйственные площади все время растут в цене. Согласно рейтингу самых богатых жителей Британии за 2016 год, состояния 30 лордов оцениваются в 100 или более миллионов фунтов каждое.

…Многие аспекты жизни английских аристократов со временем почти не изменились. Даже те из них, кто уступил свои дворцы Национальному фонду объектов исторического интереса или другим некоммерческим фондам (со всеми сопутствующими налоговыми преимуществами), зачастую продолжают жить в своих родовых гнездах. Только теперь их поместья оснащены современными удобствами. Некоторые загородные дворцы, такие как Чатсуорт, Уоберн и Лонглит, живут за счет загородного туризма, привлекая множество посетителей. Другие по–прежнему являются частными владениями, и благородные наследники, как и раньше, ежегодно переезжают из одной роскошной резиденции в другую. Герцоги Баклю, например, используют знаменитый «Розовый дворец» Драмланриг в качестве основной резиденции, но зимние месяцы проводят в 100–комнатном особняке Боухилл или в поместье Боутон (последнее включает пять деревень и особняк, залы которого украшают работы Ван Дейка, Эль Греко и Гейнсборо). Когда предыдущий герцог совершал этот вояж, он обычно брал с собой «Мадонну с веретеном» Леонардо да Винчи — пока в 2003 году картину не украли прямо из его родового замка.

Привычки и увлечения аристократов тоже остались прежними. В XXI веке представители знати чаще всего принадлежат к тем же клубам, что и их предки. Аристократы по–прежнему используют U–English вместо non–U English (термины, означающие различия в лексике аристократии и среднего класса), говоря napkins и vegetables вместо serviettes и greens. Они играют в поло. Они устраивают охоту. Они любят ружья, лошадей и собак.

Секрет сохранения благосостояния еще и в том, что, как и их предки, многие современные аристократы успешно уходят от налогов. В XVIII веке сатирик Чарльз Черчилль написал слова, которые можно назвать негласным девизом аристократии:

Источник

Как устроено английское дворянство: от джентльмена до пэра

История с получением Евгением Лебедевым титула барона и членства в палате лордов Великобритании пробудила в русском обществе немалый интерес к вопросу: как же устроено английское благородное сословие. Для того, чтобы не допускать ошибок в этом важном для каждого светского человека знании, Fitzroy Magazine решил подробно изучить, что же такое английское дворянство и каковы его отличия от других аристократических систем Старого Света.

Начнём с того, что в Великобритании дворянство устроено, с точки зрения континентальных держав Европы, очень странно. Благородное сословие состоит из двух неравноправных частей: наверху стоят немногочисленные пэры, которые в Европе назывались бы аристократией — высшее дворянство, имеющее титулы, начиная с баронского и заканчивая герцогским. Количество пэров весьма невелико — всего лишь около 700 человек. Причём наличие громкого титула вовсе не значит древность рода. Согласно английскому обычаю, король имеет право на так называемую “креацию титула”, то есть один и тот же титул может последовательно находиться во владении разных семей и после угасания одной знатной фамилии, быть передан совсем другому человеку. Так что многие лорды, носящие средневековые титулы герцогов и графов, на самом деле были пожалованы ими только в XVII–XVIII веках.

Только пэр Великобритании и никто другой имеет право называться лордом. Собираясь на торжественные церемонии, вроде коронации нового монарха Великобритании, лорды облачаются в подобные королевским мантии и короны, как будто независимые правители эпохи феодальной раздробленности. Короны отличаются по титулам — если барон носит на голове простой обруч, украшенный жемчужинами, то корона герцога — с зубцами в виде земляничных листьев. Для отличия от королевских регалий, короны лордов всегда открытые — то есть не имеют закрывающих их сверху дуг. Особенно интересно то, что если везде в Европе короны аристократии уже в XVII веке воспринимались как анахронизм, то англичане не отказываются от них по сей день.

Все старые фамилии лордов относятся к числу наследственных пэров королевства. Это значит, что титул лорда передается в их семье из поколения в поколение и не может быть утрачен. До 1999 года все лорды — старшие в своем роду, имели право заседать в палате лордов. Но после того, как в 1997 году к власти пришла левая партия лейбористов, была проведена кардинальная реформа. Лейбористы объявили о “демократизации” института пэров, приняв Закон о палате лордов 1999 года. Теперь только 92 наследственных лорда заседают в парламенте, а остальные члены палаты, в количестве 707 человек — это назначаемые туда за особые заслуги “пожизненные” пэры. Все они имеют титул барона, но не могут передать его по наследству. Типичным примером такого пэра является недавно назначенный “русский лорд”, Евгений Лебедев, полный титул которого звучит как “Барон Хамптона в лондонском районе Ричмонд-на-Темзе и Сибири в Российской Федерации”.

Барон Великобритании (сверху) | Художник: After William Owen
Короны (снизу, слева на право): барона, виконта, графа, маркиза и герцога.

Палата лордов имеет право обсуждать, вносить правки и принимать любой закон, кроме тех, что касаются введения или изменения налоговой системы. Лорды сохраняют старинное право вето на решения нижней палаты, но оно может быть преодолено Палатой общин. Впрочем, стоит признать, что для фактически назначаемой правительством верхней палаты парламента, права лордов весьма обширны. И это при том, что сама Палата существует, как бы это помягче выразиться… без особых законных оснований. Интересный факт: во время английской революции в 1649 году Палата лордов была официально распущена, а парламент Англии стал состоять лишь из одной Палаты общин. Но после реставрации монархии лорды собрались на прежнем месте, как ни в чём не бывало, и продолжили свои заседания. Такова сила традиции!

Несмотря на бурные события ХХ века, бо́льшая часть наследственных лордов по-прежнему весьма обеспеченные и очень влиятельные люди, которым гарантировано участие в системе государственного управления, высокие посты в корпорациях, банках и общественных организациях. Хотя с кое-какой старинной роскошью пришлось расстаться — так немалая часть принадлежавших наследственным лордам замков и дворцов перешла во владение нуворишей.

А что же простые дворяне, которых в Великобритании гораздо больше, чем лордов? Здесь тоже все устроено весьма и весьма необычно. Начнём с того, что юридически английского дворянства не существует. Рыцари, баронеты, эсквайры и джентльмены — все они относятся к сословию “простолюдинов”, то есть формально равны любому рабочему или фермеру. Но при этом социальное разделение благородных и тех, кто добывает средства на жизнь с помощью физического труда, в Англии сильно, почти как столетие назад. Только оно носит неформальный, традиционный характер.

Рассказ о “простом британском дворянстве” начнём с самой первой ступени, известной, наверное, каждому — с джентльменов. Чем же джентльмен отличается от прочих англичан, кроме хороших манер, неизменного потребления овсянки по утрам и регулярного посещения любимого клуба? Тут мы столкнёмся с самой интересной особенностью английской системы организации благородного сословия: там нет и никогда не было определённых признаков, по которым можно было четко судить, что человек действительно вошёл в число дворянства. На просторах туманного Альбиона всё было очень туманно. Закона не существовало, вместо него имелись неписанные традиции, в силу которых, чтобы считаться джентльменом, надо было в первую очередь добиться того, чтобы тебя им признавали окружающие. То есть, если ты хорошо играешь свою социальную роль, значит, действительно имеешь право считаться благородным. Несмотря на отсутствие законных критериев, каждому человеку из общества всегда было понятно, кто является джентльменом, а кто нет

Гравюра, на которой изображены черты, присущие джентльмену

Первоначально подразумевалось, что джентльмен — это обязательно землевладелец. Но уже в эпоху Нового времени в число джентльменов попали все свободные люди, не занимающиеся физическим трудом, имеющие образование и обладающие доходом достаточным для того, чтобы вести образ жизни джентльмена. Не было нужды искать в архивах жалованные грамоты или предъявлять древние пергаменты. Для гораздо более формализованного дворянства Европы, британский нобилитет выглядел сборищем выскочек, хотя в нём имелись роды, чьё происхождение восходит ещё ко временам нормандского завоевания Англии — и даже к более ранним эпохам.

Выше джентльменов стоят эсквайры. Так в прошлом титуловались сыновья рыцарей и их потомки, а также некоторые государственные служащие и судейские. Исторически эсквайр — это оруженосец, молодой дворянин, который ещё не получил титул рыцаря, но уже находится на военной службе и имеет право носить рыцарские доспехи и герб. Но с завершением эпохи Средневековья эсквайр превратился в почётный титул младшего дворянства, которое занимает положение выше джентльменов, так как обладает знатностью не в силу своего образа жизни и дохода, а по происхождению от благородных предков. Кстати, все иностранные дворяне без титула назывались в Англии именно эсквайрами. Поэтому если мы встречаем такой титул в литературе XVIII–XIX веков, то скорее всего эсквайр — мелкий землевладелец или, в крайнем случае, получатель ренты с фамильного капитала. В наши дни этот титул почти вышел из обихода и используется в основном чиновниками, то есть эсквайрами “по должности”.

Над эсквайрами стоят самые старшие нетитулованные дворяне — рыцари. Рыцарство — это почётное звание, которое может получить любой королевский подданный. Помимо уже бессмысленного права на ношение золотых шпор, рыцари пользуются особой формой обращения “сэр”. То есть, если в Англии к кому-то обращаются “сэр Джон Смит”, то скорее всего это именно рыцарь, хотя, например, в США, обращение сэр будет всего лишь особо уважительной формой обращения или обращением к старшему по положению в обществе. Женская форма титулования “сэр” называется “дама” (Dame). “Сэр” ставится только перед именем и никогда не перед фамилией обладателя. Что интересно, обращение “сэр”, ближайший родственник принятого в Европе обращения “сир”, только вот у европейцев так обращаются не к рыцарям, а к королям. Другие отличия рыцаря — право на использование в гербе щитодержателей, и особый нагрудный рыцарский знак в виде медальона с изображением меча и шпор.

Для того чтобы стать рыцарем, необходимо получить пожалование от правящего монарха, или же быть награжденным британским орденом, рыцарской степени. Одна из самых ходовых английских наград — Орден Британской империи — дает права рыцаря лишь в двух высших степенях. Так что все русские (к примеру, Актер Василий Ливанов или радиоведущий Сева Новгородцев), награжденные V степенью этого ордена, не являются рыцарями, и к ним нельзя обращаться “сэр”. Церемониал пожалования производится правящим монархом или его представителем, членом королевской семьи и включает средневековый обычай возложения меча на плечо преклоняющего колено будущего рыцаря.

Источник

Чем занимаются аристократы в англии

Мне всегда становится неловко от этой ребяческой псевдонепринужденности, которая у представителей высших классов выражается в пристрастии к прозвищам. Все у них Тоффи, Бобо или Снук.

Сами они считают, что эти прозвища подразумевают некую игривую легкомысленность, вечное детство, напоенное ароматами нежных воспоминаний о няне, теплой пижаме в детской у камина, напоминая о том, что их объединяет нечто недоступное выскочкам, то есть еще один способ продемонстрировать на людях, как близко они знакомы. Так что детские прозвища служат прекрасной преградой.
Новичок зачастую оказывается в ситуации, когда знает некую даму уже слишком хорошо, чтобы продолжать обращаться к ней «леди Такая-то», но недостаточно, чтобы называть ее «Колбаска», а если он воспользуется ее настоящим именем, то продемонстрирует всем и каждому, что он и вовсе с ней не знаком.

Королева Елизавета вторая.

Англичане, как правило, вспоминают о коже в тех случаях, когда уже совершенно нечего больше похвалить. О хорошем цвете лица зачастую подолгу разглагольствуют, к примеру, когда речь заходит о тех членах королевской семьи, кому менее прочих повезло с внешностью.

Супруг королевы Елизаветы.

Аристократы склонны выражать свое ощущение социальной защищенности бесцеремонным и просто грубым обращением, что нисколько не мешает им самим, но больно задевает любого постороннего человека. Но, кроме этого (а грубости научиться очень легко), разницы в их поведении на людях почти никакой.

Обычное обращение, какого следует ожидать от хозяев и остальных гостей в английском загородном доме – умеренно-дружественное отсутствие интереса. Гости слоняются по дому, читают журналы, ходят на прогулки, принимают ванны, пишут письма, не требуя друг от друга особого светского общения. Только за едой – и то лишь за ужином – ожидается, что они будут «вести себя светски».

вечеринка в поместье Ротшилитьдов

В этом мире надо было ни в коем случае не выражать восхищения любым проявлениям богатства, каким бы фантастическим оно ни было. Это означало бы выглядеть мелкобуржуазно. Люди могут принять тебя за представителя среднего класса. Можно воскликнуть: «Какая прелесть!» – но таким образом, чтобы скорее проявить великодушие. А еще лучше: «Дорогая, это просто роскошно!» Таким образом вы показываете, что интерьер, меню, что угодно – чрезмерно и опасно граничит с вульгарностью.

Диана, принцесса Уэльская, дает интервью BBC о своем разводе
Представители высших классов в целом жаловаться не любят и отнюдь не восхищаются публичным проявлением эмоций у других. От обычных людей их отличает совсем не бесчувственность, а привычка не показывать своих чувств. Их искренне поражает открытое горе рабочего класса. Одна мысль об этом заставляет содрогнуться любого истинного представителя благородного семейства.

– Она вышла замуж за представление о жизни, которое вычитала в романах и журналах. Она думала, что это будут бесконечные путешествия, показы модных коллекций и встречи с Миком Джаггером. Она думала, что будет устраивать вечеринки на Маврикии для принцессы Мишель… Но я знаю, что жизнь Чарльза не будет такой никогда.

Все его существование расписано по сельскохозяйственному календарю. Ближайшие полвека он будет охотиться и управлять имениями, управлять имениями и охотиться и на три недели в июле уезжать за границу. Он будет беспокоиться об арендаторах, ругаться с викарием, а его друзья будут точно так же чинить крыши своих особняков, охотиться, заниматься фермерством, пытаться получить налоговые льготы. Вот какое будущее ее ждет.

Поместье Хайгроув, принадлежащее принцу Чарльзу.

В таких домах приятно погостить пару дней. Но владеть ими – очень тяжелый труд. Такая жизнь никогда не принесет ей ни удовольствия, ни удовлетворения. Я даже не виню ее за это, просто ей это недоступно.

Королева Елизавета Вторая (справа)

Редко встретишь аристократа, который предпочитает Лондон, по крайней мере такого, кто честно бы в этом признался. У этих людей может быть особняк на Честер-сквер и маленький коттедж в Дербишире, но вы можете не сомневаться, что «домой» – это туда, где под окнами растет трава.

Ключ к пониманию этих людей – их давнее знакомство друг с другом. В их сознании не укладывается, что на свете может существовать человек, достойный войти в их общество, с которым они не были бы с детства знакомы если не напрямую, то хотя бы через кого-то из друзей.

Игрок поло и любовник Дианы, Джеймс Хьюитт, получает кубок из ее рук, 1987 год.

Самое большее, на что могут надеяться все эти улыбчивые гонщики и актеры-кокни, сияющие от счастья на задних церковных скамьях на королевских свадьбах, это на положение неофициального придворного шута, то есть человека, которого в любой момент можно прогнать.

Джеймс Хьюитт, принц Гарри Уэльский, принц Чарльз.

Он продолжает, естественно, считать, что это его ребенок, – хотя в таких вещах никогда невозможно быть уверенным полностью. По крайней мере не прибегая к анализу ДНК, на что ни один из тех, что значатся в «Дебретт», не пойдет ни в коем случае – из страха перед тем, какие открытия это может сулить.

В Штатах история отречения короля Эдуарда VIII в 1936 году в связи с его женитьбой на дважды разведенной американке описывается как: «Он отказался от целого мира ради любви», – а англичане, по крайней мере аристократы, видят в этом только ребячество, безответственность и абсурдный поступок.

Она хотела, чтобы ее свекровь поздравляли с тем, какая у нее способная невестка, какой у ее невестки хороший вкус.

Поэтому в Англии не было революций: лучший способ справиться с беспокойным чужаком – впустить его, обратить его в свою веру, дать ему проникнуться ею со всей истовостью неофита, и вы глазом не успеете моргнуть, как он станет plus Catholique que le Pape. Это остановило столь многих людей, жаждущих перемен, от жены Эдуарда IV до Рэмси Макдональд.

Мария, супруга принца Майкла Кентского

Эта леди не знала, что такое скука, – или, скорее, не позволяла себе признаться, что ей скучно. Тот факт, что она замужем за человеком глупее ее в несколько раз, был раз и навсегда изгнан из ее сознания. Она избрала свой путь и была твердо намерена добиться на нем успеха, без жалости к себе. В наш бесхарактерный век такая душевная стойкость достойна если не почтения, то, по крайней мере, уважения.

По существу они одобряли ее сговор с дьяволом. Возможно, никто из них и не был бы готов связать свою жизнь с тем, кто им отвратителен, но те из их знакомых девушек, что так поступили (а я могу назвать таких не менее семи, просто заглянув в свою телефонную книжку), не были достойны презрения в их глазах, если не нарушали условий контракта.

. К этому моменту она уже выучила все тонкости аристократической непочтительности. Она уверенно входила в ослепительный холл работы Ванбруга, увешанный огромными Вандайками, и, проклиная кольцевую вокруг Лондона, швыряла сумочку в кресло от Хэпплуайт. «Эта потрясающая комната для меня обыкновенная, – говорят такие действия, – потому что это моя естественная среда обитания. Я здесь – как дома».

принцесса Диана, бывшая жена принца Уэльского, Чарльза

Рядом затормозил сверкающий лимузин, и шофер помог женщине неопределенного ближневосточного вида выйти из машины и открыл перед ней дверь в магазин. Леди Акфильд ни за что не стала бы подавать себя вот так.

Принц Эдвард, праправнук королевы Виктории, внук короля Георга V, двоюродный брат королевы Елизаветы II и Принцесса Александра, двоюродная сестра английской королевы.

. Она приехала бы на такси, без лишней суматохи, достаточно скромно одетая, но с великолепным жемчугом на шее, и полагалась бы на то, что управляющий ее узнает.

Леди Китти Спенсер

Большинство посетителей трибуны оказываются бизнесменами средних лет из самых дорогих пригородов Лондона. Их сопровождают жены, одетые совершенно неподходящим образом, в основном в шифон.

Даже люди из Общества прохаживаются, приветствуя друг друга с таким светским видом, будто встретились в Ранела-Гарденс в 1770 году. Их жены надевают приталенные костюмы, которые столь же неуместны, как и шифоновые платья (но, по крайней мере, идут своим хозяйкам).

Источник