Чем занимаются таджики в россии
«Дикие понты» или Почему таджикские мигранты рвутся в Россию?
Они приезжают на родину в фирменных кроссовках, с айфоном, водят друзей в ресторан, и все в восторге от того, что в России так зарабатывают! Никому не приходит в голову, что человек за неделю потратил деньги, которые заработал за год.
«Чтобы не считали за «второй сорт»
За чаем в бумажных стаканчиках завязывается разговор.
«Пашет год, тратит за неделю»
В российских городах цены не таджикские, ещё и намёрзнется парень на стройках где-нибудь в Новосибирске, здоровье потеряет. Но, понимаешь, жизнь в России для молодых людей у нас много значит, поскольку это дикие понты. Он приезжает к себе на родину в фирменных кроссовках, в дорогой куртке, с айфоном, неделю поит-кормит друзей в ресторане, и все в восторге: о Аллах, вот как в России-то бабло делают, миллионером можно стать! Никому не приходит в голову, что человек за неделю потратил деньги, которые заработал за год: теперь ему надо снова на морозе кирпичи таскать. Как исправить такой менталитет? Я не знаю.
На месте бывшего базара Шохмансур (его снесли несколько лет назад) в Душанбе обычно собираются «бригады» ремонтников. Прямо в чистом поле стоят группы людей с инструментами, к ним подъезжают подрядчики, шумно торгуются. Я подхожу, здороваюсь и спрашиваю, кто работал в России. Оказывается, все до единого. Заработками в Таджикистане недовольны, хотят вернуться назад.
Многим в республике видны лишь плюсы российских заработков: красивые вещи, смартфоны, иномарки, купленные гастарбайтерами, вернувшимися с севера. Тяжёлый многочасовой труд таджикских грузчиков и строителей в России не особо заметен.
«Знакомые от зависти помрут»
Когда едешь по Таджикистану, есть ощущение, что вся республика строится заново. Новые современные здания, отличные шоссе, банкетные залы для свадеб. На базарах уйма свежих овощей и фруктов: наступил сезон гранатов, и их горами продают вдоль дорог.
Фашисты и злая тётка
Я сижу в кинозале на премьере таджикского фильма «Один из миллиона» про судьбу гастарбайтера Саидмурода Давлатова, десятого ребёнка в семье, уроженца бедного кишлака. Саидмурод устроился в России грузчиком на рынке, а домой вернулся писателем и бизнес-тренером.
В кино русские показаны не в лучшем виде. Недовольные люди в фильме грубо отказывают нищему мигранту в работе, злобная тётка выгоняет из подъезда замёрзшего человека, российская полиция хуже фашистов: жестоко избивает таджикского гастарбайтера и забирает у него последние рубли.
Таджики вообще довольно обидчивы, и в беседах с трудовыми мигрантами я это вижу.
— Нет, в Таджикистане столько не заработать. Но ведь мы люди, брат. Хочется чуточку взаимного уважения».
Вот в этом, пожалуй, и главная проблема: в уважении. Наших граждан давно раздражает бесконтрольный въезд гастарбайтеров, их нелегальная работа: в такси и на стройки брали неквалифицированных людей без знания русского языка, лишь бы платить им копейки.
В то же время, МВД РФ отмечает, что именно таджикские мигранты неприхотливы к условиям труда и законопослушны, а правительство России настаивает на привлечении рабочей силы из СНГ, поскольку (по его мнению) так лучше для развития экономики.
Если без гастарбайтеров не обойтись, всё должно быть легально: при помощи России через год в Таджикистане откроются пять школ для обучения русскому языку, чтобы им было легче адаптироваться у нас. Пока же, видя переполненные самолёты, следующие в РФ из таджикских аэропортов, я понимаю: в ближайшее время ситуация не изменится.
Свои вопросы, сообщения, видео и фото присылайте на Telegram, Whatsapp, Imo по номеру +992 93 792 42 45.
От миграции к эмиграции. Как таджики обустраиваются в России
Миграция в Россию, несмотря на все свои тяжелые стороны, для существенной части таджикистанцев со временем превращается в эмиграцию. Многие находят в себе силы пережить все препятствия на пути к социализации: приобретают жилье, обустраивают свой быть и становятся полноценными хозяевами своей жизни на новом месте. Однако подобный успех доступен не всем и достигается отнюдь не легким трудом.
Жилье за счет удачной торговли
Рахматулло Мазориев дипломированный специалист, инженер-технолог молочной промышленности, закончивший московский вуз в далеком 1984 году и работавший в Таджикистане в качестве специалиста вплоть до 1992 году. Однако начавшееся гражданское противостояние вынудило Мазориева, как и других мирных граждан, покинуть республику.
С 1997 года таджикский инженер живет в Перми вместе со своей большой семьей, состоящей из пяти детей. За это время дети Мазориева выросли, создали свои семьи и купили еще две квартиры, в которых живут по сей день. Финансовый успех семьи и приобретение недвижимости, по словам Рахматулло, обеспечивалось за счет торговли, которой он занимался в течение 7 лет.
Тем не менее, по его словам, только в Перми за последние несколько лет можно встретить много семей, которые продали в Таджикистане часть имущества и по ипотеке взяли жилье. «Наличие жилья решает очень много проблем, в частности позволяет не тратить большие суммы на аренду квартир. Кроме того, когда гражданин зарегистрирован по адресу своего жилого помещения, его детей без всяких препятствий принимают в школу, в садики, в поликлиники, в целом, очень много преимуществ даёт собственное жилье»,- говорит Рахматулло.
«Новые таджики» как тренд на рынке жилья
По мере своей адаптации к российским реалиям, многие выходцы из Таджикистана проявляют стремления к покупке жиля в России. Информация о растущем спросе со стороны таджикистанцев на московском рынке купли-продажи жилья появилась в 2016 году в ряде российских СМИ со ссылкой на статистику крупных риэлторских компаний России.
«Эти люди всегда были клиентами наших коллег из департамента аренды квартир, мы почти не видели их в числе потенциальных собственников московских квадратных метров. Но за последние годы оформилась особая социальная группа — своего рода «новые таджики», которые организовали в Москве бизнес, заработали денег, так или иначе социализировались в российской столице и могут позволить себе здесь покупку жилья», — отметил тогда представитель компании «ИНКОМ-Недвижимость» Сергей Шлома. Тогда же сообщалось, что выходцы из Таджикистана, имея многодетные семьи, предпочитают многокомнатные квартиры эконом-класса со средним бюджетом в 10 млн рублей.
Согласно данным российского «ДельтаКредитбанка» в 2017 году, граждане Таджикистана вошли в ТОП-20 иностранцев, которым были выданы жилищные кредиты. Однако на их долю, согласно статистике, пришлась наименьшая сумма кредита в размере 1,77 млн рублей.
«Берут там, где дешевле»
По словам председателя Региональной общественной организации «Таджикский культурный центр» Хуршеды Хамракуловой, тенденция по приобретению собственного жилья в Москве очень четко прослеживается особенно среди таджиков, которые живут в России уже десятилетиями и имеет свои особенности.
Однако такую роскошь, по ее словам, могут себе позволить лишь высококвалифицированные специалисты и бизнесмены. Подавляющее большинство мигрантов нацелены на то, чтобы устроить свой быт на родине. Кроме того, Хамракулова указывает на сложности, связанные с легализацией мигрантов, которые существенно затрудняют их финансовое положение.
По данным российской финансово-строительной компании «Лидер» за 11 месяцев 2018 года, от 4 до 8% всех сделок с иностранцами пришлось на долю покупателей из Армении, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана. Причем речь идет не о «вторичном рынке» а о проектах «комфорт-класса» в пригородах Москвы.
К собственности через 15 лет миграции
Многие приезжие, даже имея российское гражданство, по разным причинам не могут себе позволить приобрести жилье. У кого-то не имеется соответствующего первоначального капитала, а кто-то имеет слишком большие текущие расходы. Но находятся также и те, кто несмотря на сложности, рискуют брать кредиты под высокие проценты с надеждой стать собственником дома в российской столице если не сейчас, то в недалеком будущем.
Нечеткая статистика
Аналитики из риэлторской компании «ИНКОМ-Недвижимость» оценивают долю покупателей-мигрантов на московском вторичном рынке жилья за 2017 год в 5% и отмечают, что приезжие больше предпочитают наиболее дешевые предложения на вторичном рынке старой Москвы. Например, в Западном и Восточном Бирюлеве, где кв.м. стоит порядка 118,8 и 124 тыс. рублей или в таких районах как Вешняки, Дмитровский и Ярославский, где цены за кв.м варьируются от 133,6 тыс. рублей до 137, 9. тыс. рублей.
Риэлторы отмечают, что приобретенная недвижимость приезжими в большинстве случаев находится в морально и физически устаревших пятиэтажках и девятиэтажках, которые в целом мало востребованы у покупателей вторичного рынка.
Стоит отметить, что общей статистики отражающую всю тенденцию приобретения жилья мигрантами, в данном случае выходцами из Таджикистана, нет. Крупные риэлторские компании и банки делятся со СМИ, как правило, своей внутренней статистикой. Кроме того, многие покупатели жилплощади имеют российское гражданство и не подпадают под категорию «мигранта» или иностранного гражданина.
В свою очередь, российские СМИ и некоторые финансово-аналитические центры, при исследовании спроса на рынке недвижимости в Москве, опираются на славянские и не славянские фамилии, отраженные в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество.
Согласно результатам подобного своеобразного исследования, который опубликован Рамблером со ссылкой на федеральные новости, на долю лиц с неславянскими именами приходится значительное количество сделок купли-продажи жилья в Москве, особенно на территориях, прилегающих к крупным рынкам. К примеру, в жилом комплексе «Люблино» на юго-востоке Москвы, рядом с крупнейшим вещевым рынком столицы «Москва», на эти сделки приходится 22%. В жилом комплексе «Белая Дача» — ближайшая новостройка к другому мега-рынку «Садовод» — 26%.
Опираясь на эти данные многие российские эксперты предупреждают о риске «геттоизации» или проще говоря, появлении в окаринах Москвы этнических районов и предлагают определенные меры.
Хотят все, но имеют возможность немногие
Своё жилье в Москве или в другом крупном российском городе в сочетании с российским гражданством, является привлекательной перспективой для многих граждан Таджикистана, находившиеся в эмиграции, поскольку здесь, несмотря на тяжелые условия, они имеют стабильный заработок.
Если сравнить цены на жилье в российской и таджикской столице, то разница чувствуется в разы.
Так, средняя однокомнатная квартира в панельном доме ближнего Подмосковья, стоит порядка 4 миллионов рублей или 519 тысяч сомони. В то время как однокомнатную большего метража в новостройке с развитой инфраструктурой в центральном районе Душанбе можно приобрести за 250-260 тысяч сомони.
Понятно, что амбициям среднестатистического мигранта со средней заработной плата в размере 25-35 тысяч рублей, ближе цены на жилье на родине.
Вместе с тем, натурализованные выходцы из Таджикистана, проживающие уже достаточно долго на территории России, более оптимистичны в своих стремлениях, что частично подтверждается статистикой достаточно крупных риэлторских компаний и российских банков.
Таджикистан занимает третье место в России по количеству трудовых мигрантов после Украины и Узбекистана. На долю республики приходится 11,3% мигрантов в России.
За первые три месяца 2018 года на заработки за рубеж выехали 109 тыс. 53 таджикистанца, подавляющее большинство — 94 тыс. 366 из них — мужчины.
По данным, опубликованным за 2017 год страна занял третье месте по количеству человек получивших российское гражданство. Их количество составило 29039 человек, что по сравнению с 2012 годом выросло почти в три раза.
Москвич
Как в Москве живут таджики
По всей России проживают около 2 млн выходцев из Таджикистана — и это самая приблизительная цифра: официальные данные разнятся между 1,2 и 1,8 млн, но это не считая нелегалов и тех, кто уже получил российское гражданство (в прошлом году это сделали более 29 тыс. человек). Русина Шихатова поговорила с представителями таджикской диаспоры об их проблемах, мечтах и жизни в Москве.
«Дайте людям право на работу!»
69-летняя Гавхар Джураева многих представителей таджикской диаспоры знает в лицо. Сама она в Москве оказалась в 1993 году, когда ей пришлось со всей семьей бежать от гражданской войны. «Первая волна мигрантов из Таджикистана была политическая, — рассказывает Джураева. — Война унесла жизни более 50 тыс. граждан, около полумиллиона оказались беженцами. Этим людям пришлось выживать в нечеловеческих условиях, но они адаптировались: назад было нельзя».
Джураеву всегда беспокоило положение мигрантов в Москве. Сначала она помогала своим согражданам как волонтер, но вскоре основала фонд «Таджикистан», а затем и правовой центр «Миграция и закон» — специально для помощи приезжим, попавшим в сложную ситуацию. «В России поначалу было много насилия в отношении мигрантов, — рассказывает она. — Была очень тяжелая картина: скинхеды нападали на дворников, били их, убивали… Лишь благодаря тому, что среди переехавших в Москву оказались и журналисты, к этой проблеме удалось привлечь внимание».
После 1995 года правительство Таджикистана развернуло кампанию по возвращению своих граждан на родину. «Обратно вернулись целые села, — вспоминает Гавхар. — Нам с мужем даже вернули нашу двухкомнатную квартиру в центре Душанбе». Но правозащитница предпочла остаться в России. Гражданство Российской Федерации она получила на общих основаниях: «Американцы предлагали нам грин-карту, но мы отказались, иначе невозможно было бы заниматься правами мигрантов в России». За всю ее практику статус беженца в Москве получили всего 15 человек: остальные приезжие просто живут и работают: «Я всегда говорю: просто дайте людям право на работу! Ведь только имея возможность работать человек встанет на ноги, интегрируется».
Сейчас между Россией и Таджикистаном действует безвизовый режим, но необходимо оформлять регистрацию по месту пребывания, а для работы покупать патент. «Первая общетаджикская проблема в России — легализоваться», — считает экономист и языковед Умед Джайхони. Но, по его словам, в этом вина не только самих мигрантов. «Патент на работу стоит денег. Бывает так, что люди не успевают зарегистрироваться или оформить разрешение на работу вовремя не получается, и им приходится работать нелегально».
Правда, бывает и так — приехал человек на заработки, оформил все документы честно, проработал три месяца, а ему не заплатили. «К нам в основном обращаются именно с этим вопросом, — продолжает Гавхар Джураева. — Чаще всего достаточно позвонить работодателю и пригрозить буквой закона, чтобы он выплатил обещанное».
«Важен общий язык»
Сам Умед Джайхони в Москве живет больше 20 лет. Ему довелось работать ведущим на мероприятиях, журналистом и переводчиком. «В Москве много иранских туристов, у нас с иранцами общие язык и культура, много сходств, — рассказывает он. — Так что я нашел свою нишу и стал работать, ориентируясь на иранцев. Когда-то у меня была своя фирма, переводческое бюро — консультировали иранцев, как вести бизнес в России. Но после того, как Иран попал под санкции, все сошло на нет. Поэтому сейчас работаю в банке».
За новостями из Таджикистана Умед следит постоянно: «Я только физически здесь, а духовно там». На родину он иногда ездит, но вся его семья живет в Москве.
С таджикской диаспорой Умед общается много. Помимо основной работы он волонтер «Нур-Центра» на Угрешской улице — общественной организации, которая объединяет выходцев из Таджикистана («Нур» на многих восточных языках означает «свет». — «Москвич Mag »). Объединение существует за счет пожертвований общины, цель — культура и досуг, интеграция и взаимопомощь. «Однажды нас настигла беда. Мужчина 40 лет заболел раком, мы за счет общины оплатили сначала его операцию, а потом и возвращение на родину, — вспоминает Умед. — Бывало, что у кого-то на родине что-то случилось и срочно нужно поехать в Таджикистан — мы всегда помогаем».
«Наша община многоязычная, мы общаемся на семи разных памирских языках, — объясняет Умед. — Нас сплотила духовная жизнь. Самый большой праздник — Навруз, восточный Новый год, 21 марта, обязательно отмечаем и дома, и в культурном центре. Бывает, арендуем целый стадион для культурных и спортивных мероприятий. Ежегодный турнир по дзюдо, например. Для нас очень важно находить общий язык с обществом, в котором мы живем».
Между собой община говорит на памирских языках, в том числе на таджикском, но для детей, которые растут в России, русский тоже становится родным. «Мне удобнее всего говорить по-русски, это для нас общепринятый язык», — говорит другой волонтер «Нур-Центра», 24-летний Рамеш Неккадамов. Рамеш родился на Памире, в детский сад ходил в Хабаровске, куда родители приехали на заработки, а с восьмилетнего возраста учился в Москве и здесь же окончил университет. Теперь работает организатором мероприятий. «Проводим спортивные состязания, соревнования по волейболу и по борьбе. Бывает, до 300 человек собираются. У памирской молодежи проблемы те же, что и у всех россиян. Многие здесь выросли, живут, получают образование, как все остальные, и находят себе работу».
«Постоянно думаю о семье и детях»
Свой первый ремонт Бабур сделал в 2004 году в Одинцово, а до этого начинал как подсобный рабочий. «Штукатурку научился делать, шпаклевку. Нормальная работа, меня устраивает, — говорит он. — Думал сначала сделать сайт в интернете, но тогда налоги надо платить. Сейчас клиенты сами меня находят, друг другу советуют — и у фээсбэшника делал ремонт, и у полковника делал, и у профессора МГУ».
С общественными организациями таджикской диаспоры Бабур не знаком: «Мы с рабочими обычно после работы сразу ложимся спать — иногда в выходные в сауну ходим, смотрим кино. Нас, Алимовых, в Москве очень много, и одноклассников у меня здесь много. Но с ними редко встречаемся, у каждого свои проблемы».
К московскому климату гость из теплой страны привык быстро и даже замечает, что зима ему нравится. «Люблю гулять по паркам — везде был в Москве, знаю ее как свои пять пальцев. В Мавзолее еще не был, а был в археологическом музее, после Нового года можно было бесплатно сходить — всякие там находки интересные».
Живет Бабур обычно там, где идет ремонт. А когда работы нет, возвращается к родным. «Бездельничать не хочу, — признается он. — У меня два сына и две дочки, постоянно думаю о них. Мечтаю, чтобы сыновья учились в Москве, чтобы образование получили нормальное. Не хочу, чтобы они, как я, стройкой жили, а чтобы вечерком после работы со своей семьей могли быть».
Каждый месяц Бабур, как и многие трудовые мигранты, отправляет деньги на родину. Квадратный метр ремонта в Москве стоит от 7 тысяч рублей, и чем больше квартира, тем больше заработок. Точно так же и с уборкой.
«Мы здесь не для себя работаем», — говорит 28-летняя Офтоб, младшая в семье из четверых детей. Имя Офтоб в переводе с таджикского означает «солнце». У себя на родине, где остались ее родители, она получила медицинский диплом, а в Москве вместе с сестрой зарабатывает уборкой квартир. Стоимость таких услуг начинается от 2 тыс. рублей. За съемную квартиру на «Тушинской» Офтоб с мужем платят 40 тыс., еще 9 тыс. стоят трудовые патенты. Каждые три месяца нужно обновлять регистрацию, за нее платят еще 6 тыс. рублей. «Квартиру нашла через людей, у которых работала, а иначе тяжело найти», — признается она.
С самого 2011 года, когда Офтоб приехала в Москву на заработки, на родной Памир она больше не возвращалась. «По горам очень скучаю, у нас ведь самые большие горы!» — говорит она. Замуж девушка вышла уже в Москве. Ее муж — электрик, тоже из Таджикистана, и тоже памирец. Познакомились через родственников. Теперь мечтают построить дом и обзавестись детьми, а затем подать документы на российское гражданство — это существенно облегчило бы жизнь молодой семьи. «Мне хотелось бы свой дом на Памире, но муж там не хочет, хочет в Москве остаться — а как муж говорит, так ведь и будет все равно».
«Все не так плохо, как описывают»
Поэзия мигрантов
Вы исследуете таджикских мигрантов, их культуру. Можете рассказать о своей работе?
Сейчас у меня два проекта в Академии наук. Во-первых, наш институт этнологии и антропологии имени Миклухо-Маклая уже несколько лет, книга за книгой, выпускает серию «Народы и культуры», и в 2019 году мы будем работать над томом «Таджики». Во-вторых, я занимаюсь вопросом миграций, влияния этих процессов на культуру.
Сейчас меня интересует еще вопрос мигрантской поэзии в России, и в частности — в Москве. Потому что о социологических, экономических факторах исследователи говорят часто. И в основном говорят за мигрантов. А важно уделять внимание и тому, что они сами о себе говорят.
Оказывается, существует огромный объем источников, которые можно изучать: есть большое количество людей, которые пишут стихи, — и на таджикском, и на русском. И есть интересная тенденция, когда оба языка используют: в одном предложении может быть фраза на русском, а следующая — на таджикском.
Интересно, а можете привести примеры?
Да, вот такое стихотворение в оригинале:
Эй Очаи ҷон, зачем калонум карди? Ширум додиву куда равонум карди. Сначало ба азизиҳот воспитали меня. Потом ба ғарибиҳо отправили меня.
Дар шаҳри чужой, мое сердце грустит. Каждый день хочу домой, меня не отпустит. Не дусти конкретно у меня есть не ёри қарин. В этом городе нет нормальный человек, блин.
Смысловой перевод выглядит так:
Мамочка, зачем ты меня вырастила? Вырастила и куда отправила, Растила с любовью меня И на чужбину отправила.
В чужом городе сердце грустит, Хочу домой, но кто отпустит, Нет ни конкретного друга и подруги, В этом городе нет нормального человека, блин.
Пронзительно. Здесь наверняка как раз и представлены центральные темы: одиночество, тоска по дому?
Да, пишут в основном о том, как скучают по семье, по любимой, по дому, по природе. Ведь даже если просто сравнивать климат: в Таджикистане гораздо теплее, и те, кто приезжает работать в Москву, попадают в мир гораздо более холодный.
Многие копят на женитьбу, на покупку автомобиля
старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии Российской Академии наук
Когда мигранты приезжают, все здесь кажется им непривычным: и масштаб города, и количество людей, и природа, и погода. Все это отражается в поэзии, в образе чужбины, которую они вынуждены терпеть, чтобы кормить семью. Экономика, деньги заставляют приехать их в чужую страну, где все не то и все не так.
Естественно, здесь есть и преувеличение: стихи пишут люди эмоциональные, творческие. Кроме того, преувеличение — один из основных художественных приемов поэзии. Так что это, как говорится, лирика, а жизнь — она немножко другая.
Вадим Денисов / ТАСС
Приезжий в мегаполисе
Думаю, есть и тема жестокого, враждебно настроенного города. Достаточно набить в поисковой строке любого агрегатора «таджики в Москве», и в первых строках будут новости и видео с полицейских рейдов.
«Москва слезам не верит». И я не думаю, что Москва тепло принимает трудовых мигрантов из других стран, какой бы национальности они ни были.
Тем же украинцам наверняка проще. Думаю, вполне корректное сравнение, если учесть, что статистически Таджикистан — на третьем месте по количеству трудовых мигрантов в России после Украины и Узбекистана.
Я не стал бы драматизировать тему отношения к таджикам в Москве. И в данный момент, кстати, большой вопрос, кому здесь приходится легче, украинцам или таджикам.
По-моему, в любой мегаполис приезжему сложно вписаться: в его ритм и логику. Да, средства массовой информации в России начиная с 1990-х, к сожалению, формировали отрицательный имидж таджиков. И теперь его сложно переменить, за год-два этого не сделать. Людей, которым столичные каналы год за годом рассказывали, какие таджики плохие, теперь трудно убедить в обратном.
Всегда так: строить сложнее, чем ломать. Средства массовой информации — великая сила, они формируют общественное мнение. И это везде так: и на Западе, и на Востоке, и в Америке, и в России.
Как давно существует таджикская диаспора в России в целом и конкретно в Москве?
Таджики, в отличие от закавказских народов, например, в Россию и в Москву начали приезжать не так давно. По последней переписи населения Советского Союза, в 1989 году таджиков в России было чуть более 38 тысяч. Потом в 1992 году в Таджикистане случилась гражданская война, и это привело к тому, что экономика рухнула. Наступила тотальная безработица, и начался массовый исход: одна часть страны уехала в Афганистан, другая — в Россию. После подписания мирного договора 1997 года таджики стали ездить на заработки в Россию. Естественно, в большие города: в Москву, Петербург и в северные города России.
Так что сегодня уже можно говорить о таджикской диаспоре в Москве, но она, на мой взгляд, еще в стадии образования, оформления. Есть, конечно, организации в Москве, в уставе которых прописана задача «объединять таджиков России», но многие из них существуют и работают только на бумаге. Можно сказать, что сейчас таджикская диаспора в Москве представлена организацией «Нур».
Это «свет» на фарси?
Да, и эта организация достаточно эффективно работает, правда, в основном объединяет выходцев из горно-бадахшанской области Таджикистана. Некий регионализм, который присутствует в Таджикистане, автоматически сохраняется и здесь.
Приезжают весной, уезжают поздней осенью
Общность таджиков в Москве проявляется, например, во время празднования Навруза, которое при содействии мэрии Москвы проходит теперь каждый год, в основном — на ВДНХ. Сравнительно часто приезжают музыкальные группы из Таджикистана, их выступления — тоже хороший повод для этого сообщества собраться вместе.
И сколько человек приезжает на такие праздники?
На московский Навруз, бывает, три-четыре тысячи таджиков приходят, а на концерты — по несколько сотен. В целом о количестве таджиков в Москве судить сложно: нет методики для таких специальных исследований.
Конечно, большая часть из них — трудовые мигранты: они в основном приезжают весной, уезжают поздней осенью. Есть и те, кто живет в Москве постоянно, есть студенты, своя интеллигенция: врачи, ученые, деятели культуры, которые обосновались в городе. Это — небольшое сообщество, если, опять же, сравнивать с закавказскими народами, так как исторически сложилось, что таджики начали приезжать сюда недавно.
Это сообщество имеет тесное сотрудничество с посольством. Я здесь уже давно, знал нескольких послов, и, к счастью, нынешний посол Таджикистана уже на новом уровне поднимает важные вопросы, в том числе и трудовых мигрантов. И он достаточно плотно общается с диаспорой.
А в связи с открытием Рогунской ГЭС был прием?
Да, в ноябре прошлого года в этот день был прием в посольстве, и мы смотрели трансляцию того, как президент запустил работу первого агрегата ГЭС.
Если верить прогнозам, эта ГЭС, которую всем Союзом строили с 1970-х, скоро будет снабжать энергией полрегиона. Новые рабочие места на станции как-то повлияют на количество таджикских мигрантов здесь?
Кошелек мигранта
Какие у мигрантов из Таджикистана здесь профессии, зарплаты? Кто на что приезжает заработать? Сколько денег отправляют домой?
Я занимался вопросом «кошелька мигрантов» из Таджикистана. Надо сказать, в российском обществе долго существовала дискуссия вокруг того, что это люди, которые вывозят капитал из страны и мало что здесь оставляют. Точно могу сказать, что это не так: большую часть заработанных денег они оставляют здесь. Патент на работу, съем жилья, еда, транспорт, телефон — минимальные расходы съедают больше половины заработанных денег.
Несмотря на это, работать здесь для них выгодно. Семьи в Таджикистане держатся на тех деньгах, которые они туда переводят. Существует банковская статистика, согласно которой около 2 миллиардов долларов в год работающие здесь таджики переводят через российские банки в Таджикистан. Понятно, что полную картину эта цифра не дает: многие вывозят наличные.
Там эти деньги идут в основном на поддержание семьи, постройку и ремонт дома. Многие копят на женитьбу: для этого сам молодой человек приезжает работать, или его старшие братья, или отец. Тенденция последних лет: копить на покупку автомобиля, чтобы на нем заниматься частным извозом или работать в такси. В целом пока эти деньги мало нацелены на развитие частного сектора и экономики в Таджикистане, они пока идут на поддержание среднего уровня жизни в семьях по стране.
Кирилл Каллиников / РИА Новости
Что касается профессий, то в целом это таксисты, строители, сотрудники общепита и клининговых компаний. Таксисты зарабатывают в среднем по 80-100 тысяч рублей, на стройках — меньше, до 40 тысяч в месяц, — раньше в этой области ситуация была лучше, теперь ухудшилась.
В последнее время все чаще попадаются публикации, судя по которым многие мигранты буквально попадают здесь в рабство. Насколько это распространенное явление?
Нельзя говорить о том, что идет тотальная эксплуатация трудовых мигрантов. Если бы условия и зарплаты, которые есть в Москве, не были достаточными, они ехали бы в другие страны, в другие города.
В основном мужчины приезжают? Женщин, я думаю, где-то треть от общего количества?
Примерно так, хотя это цифры скорее оценочные, точной статистики нет. Можно сказать, что в последние годы идет феминизация трудовой миграции из Таджикистана. Это связано еще и с тем, что многие стараются привозить сюда своих жен, чтобы здесь дети ходили в школу.
Где живут мигранты? Если смотреть новости и публикации про рейды миграционной полиции, то складывается впечатление, что исключительно в строительных вагончиках-бытовках.
В строительных вагончиках уже очень редко кто-то живет, в основном снимают квартиры на несколько человек одного пола. Или снимают койку в общежитиях, легальных и нелегальных. Я знаю даже пример, когда москвич на своем участке в пригороде соорудил общежитие, и у него в нескольких деревянных домиках жили человек 200. У таких хозяев случаются конфликты с соседями, и тогда информация об этом попадает в соцсети и на телевидение.
Мечеть и классическая поэзия
Жизнь сообщества выстраивается и координируется в основном вокруг мечетей?
Духовная жизнь, молитвы, ритуалы — да. Культурные мероприятия, разумеется, на других площадках происходят. Случается, что мигранты тут женятся, и тогда такой площадкой становится свадьба. Хотя в основном, конечно, стараются ехать в Таджикистан и там играть свадьбу: и родители, и все родственники — там.
Да, ведь этикет предписывает звать всю родню, и часто это — сотни человек.
Конечно, звать всех сюда — слишком дорого. Хотя бывает, и здесь свадьбы проводят, на YouTube много таких видео выложено.
Есть еще такая практика: в пятницу или субботу снимают зал в кафе или ресторане, и на вечер это место становится как бы диско-клубом с национальной музыкой и танцами. У киргизов такие вечера носят гораздо более массовый характер, но и таджики их тоже проводят. Буквально в прошлое воскресенье в большом торговом центре арендовали зал, приглашали известную группу из Таджикистана. Было полно анонсов в Viber, в соцсетях, так что много народу собралось. И в следующее воскресенье подобный концерт намечается, насколько я знаю.
Это формат популярной культуры, а вечера классической поэзии проводятся?
Да, «Нур» проводит их в своем конференц-зале. Недавно там проходил вечер поэзии основоположника классической таджикской литературы Рудаки. В феврале будет такой же вечер, посвященный Фирдоуси, — автору «Шахнаме». Это открытые мероприятия, туда любой может попасть, в основном там читают стихи на фарси, или, как сейчас принято говорить и писать, — на таджикско-персидском. Тут суть не в названии, а в том, что его одинаково хорошо понимают и в Иране, и в Афганистане, и в Таджикистане, и в части Узбекистана.
Я когда путешествовал по Ирану, видел, что там эта поэтическая традиция жива до сих пор, и очень сильное впечатление производит. В Ширазе у мавзолеев Саади и Хафиза люди вдохновенно, в слезах, читают на память их поэмы. Целые поэтические паломничества совершают.
Такого, как в Иране, вы здесь, конечно, не увидите. Все же большинство таджиков в Москве — это трудовые мигранты, люди рабочих специализаций. Да, классическая поэзия почитается, культура такая есть, но чтобы она в Москве проявилась, должно пройти время, лет 20-30.
К слову, раз уж про Иран заговорили. Почему таджики ездят на заработки в холодную северную Москву, а не в соседний Иран, где и говорят на понятном фарси, и климат помягче?
Во-первых, Таджикистан 70 лет был частью единого пространства Советского Союза, а это достаточно большой период. Поэтому для многих Россия до сих пор не такая далекая страна, как Иран, с которым в советские годы были не очень хорошие отношения. Все это решалось тогда в Москве, количество политических и культурных контактов с Тегераном было минимальным. Даже сейчас таджиков в Иране живет очень мало: около 100 тысяч. Для сравнения: в Афганистане их 9-10 миллионов, в самом Таджикистане — 7 миллионов, в Узбекистане, по разным оценкам, — от 1,5 до 2 миллионов. В России таджиков сейчас примерно миллион 200 тысяч, из которых 200 тысяч – граждане РФ и около миллиона трудовых мигрантов.
Кроме того, надо понимать, что Иран — демографически очень молодая страна, и там нет особой необходимости в трудовых ресурсах. И своих молодых рабочих рук хватает. Так что таджикам в Южную Корею на работу сейчас проще попасть, чем в Иран.
И не будем забывать про религиозный вопрос: в Иране государственная религия — шиитский ислам, а таджики – сунниты. В голос об этом не говорят, но это имеет огромное значение. Простой пример: из Афганистана, где бесконечно, одна за другой, идут войны, таджики предпочитают бежать в суннитский Пакистан, а не в шиитский Иран.
Культурный код
А в целом как вы оцениваете положение таджикских мигрантов здесь?
Есть две крайности по освещению вопроса мигрантов. Одна, назовем ее «правозащитной», говорит, что их жизнь здесь ужасна — сплошная эксплуатация, практически рабство. Вторая крайность — говорить, что все беды от этих мигрантов. И если ВИЧ в России, и снег зимой не идет, то это тоже мигранты виноваты.
И русские, если едут на заработки в Испанию или Португалию, тоже работают там больше, чем местные жители, а получают меньше. На то они и трудовые мигранты.
Повторю: по-моему, все не так плохо, как это обычно описывают. Да, есть вопросы межкультурной коммуникации, вопросы чужеродности культуры. И если таджикский мигрант не задумываясь что-то делает: громко разговаривает, активно жестикулирует — то для среднестатистического москвича это может выглядеть, как агрессивное поведение. Но это не так.
Да, культурный код у нас разный.
Конечно, поэтому надо изучать друг друга, причем в двух направлениях это делать. Но проблема в том, что москвичи не хотят понимать приезжих. Конечно, можно сказать: «Ты к нам пришел, ты и учись». И отчасти такая позиция будет справедливой, доля правды тут есть. Но все же процесс адаптации не должен быть односторонним.
Это уже факт: трудовые мигранты в наши дни есть в любом крупном городе мира, в том числе и в Москве. Некое общение неизбежно, оно уже происходит. И если начать хоть немного изучать собеседника, то и понимать его станет легче. И станет ясно, что он не такой далекий и чужой, как изначально казалось.
Разумеется, к мигрантам это тоже относится. Так что такую работу, я считаю, нужно вести и со стороны России, и со стороны Таджикистана.
А сейчас мы наблюдаем ситуацию столкновения цивилизаций?
Не столкновение цивилизаций, а столкновение невежества. Ситуация, когда ни одна из сторон не хочет узнать традиции, культуру другого народа. Отсюда и происходит непонимание или недопонимание.