Чем живет афганистан в наше время
Как на самом деле живут в Афганистане
В сердце Азии расположена удивительная страна — Афганистан. Там очень красиво — природа изумительна, но ехать туда очень опасно, так как идет гражданская война. Давайте разберемся, как на самом деле живут в Афганистане, приведем 15 удивительных фактов, о которых вы не знали.
Факт 1
Афганистан — одна из самых древних стран мира, люди поселились на этой территории 5 тысяч лет назад.
Факт 2
Мало кто знает, но Афганистан, так же как и Великобритания, празднуют одну из важнейших дат — День Независимости — в один и тот же день — 19 августа.
Факт 3
Каждая из стран по-своему уникальна и, естественно, во всем мире существуют свои традиции и национальные игры. Не остался в стороне и Афганистан. Любимая забава в национальном масштабе — бузкаши. Суть игры состоит в том, чтобы поймать козла, скача на лошади.
Факт 4
Кабул является не только столицей этой страны, но еще и столицей терроризма. Город можно смело заносить в один из самых опасных во всем мире.
Факт 5
В Афганистане есть одна из самых высоких гор в мире — Ношак. Ее вершина поднимается на отметку почти 7492 метров!
Факт 6
Не менее удивительным фактом об Афганистане является то, что, несмотря на столь долгий период существования страны, у народа нет официального языка. В различных регионах — свой язык или диалект. Поэтому не странно, что люди, живущие в разных точках свой страны, не всегда могут понять друг друга.
Факт 7
Факт 8
Население Афганистана исповедует ислам, соответственно, свинину они не едят и не разводят свиней. Но в 2009 году в стране все же появилось одно такое животное, но жила свинья не на ферме, как принято у нас, а в зоопарке!
Факт 9
Наркодилеры Афганистана достаточно умные и изворотливые. Они не будут самостоятельно переправлять незаконный товар из своей страны. Что же они делают, чтобы отправить запрещенные вещества в нужное место? А все очень просто: для того, чтобы отправить свой «уникальный» товар за границу, наркомафия использует голубей.
Факт 10
Новый год у нас празднуют с 31 декабря на 1 января, но население Афганистана в этот день спокойно отдыхает, так как такое знаменательное событие у них происходит в конце марта, а именно — 21 числа.
Факт 11
Климат Афганистана поистине суров, как и сами люди, живущие там. В летнее время стоит неимоверная жара, а зимы очень холодные.
Факт 12
Помимо Нового года, есть еще один удивительный факт о жизни в Афганистане. Если вы рискнете туда поехать, стоит запомнить, что в этой стране правостороннее движение.
Факт 13
Также, собираясь в Афганистан позаботьтесь о том, чтобы у вас были наличные деньги, так как там практически нигде нет возможности оплатить товар картой. Кстати, если у вас есть доллары или евро, это только приветствуется.
Факт 14
Столица Афганистана — Кабул — город с древнейшей историей, ему более 3,5 тысячи лет!
Факт 15
Афганистан — бедная страна, несмотря на то, что в недрах земли очень большие запасы и нефти, и газа. Но они, к сожалению, почти не разрабатываются.
«Кто не сбежал, тот прячется» Как афганцы привыкают к новой жизни после победы талибов. Репортаж из Афганистана
Боевики «Талибана» во дворе Голубой мечети, Мазари-Шариф. Фото: Александра Ковальская
Захват власти в Афганистане движением «Талибан» (террористическая организация запрещена в России) вселил страх не только в их идейных противников, но и в простых граждан. В Афганистане у талибов практически не осталось врагов, но новые власти так и не решили, чем занять оставшихся без дела боевиков. Задача эта непростая, потому что за годы вооруженного противостояния единственное, чему научились эти люди, — воевать. Сегодня в Кабуле на каждый район приходится сразу несколько полевых командиров, и каждый из них считает, что именно он главный. При такой концентрации скучающих вооруженных людей контролировать ситуацию становится все сложнее. Тем более, что афганцы еще хорошо помнят, каково жилось при талибах в конце 1990-х. Корреспондент «Ленты.ру» Александра Ковальская проехала от афгано-узбекской границы до Кабула, чтобы выяснить, как живет Афганистан после победы талибов, как простые афганцы приспосабливаются к новой жизни и правда ли, что талибы любят Россию.
Новый мир
Регулярное авиасообщение между Афганистаном и остальным миром так и не возобновилось, несмотря на неоднократные обещания талибов. Зато появилась возможность проехать по пыльным дорогам и своими глазами увидеть, как живет страна, получившая долгожданный мир после десятилетий гражданской войны.
Сборщики металлолома, пригород Мазари-Шарифа, провинция Балх
Фото: Александра Ковальская
Вопреки стереотипам, мне, единственной женщине и единственной иностранке на переходе Термез — Хайратон, улыбаются и даже помогают поднять багаж на ленту рентгена. Новые хозяева Афганистана непреклонны только в одном — никаких фотографий на пограничном переходе
Седобородый талиб, сидящий у выезда в обнимку с автоматом, машет рукой на прощанье, и наша машина выезжает в государство, которому всего полтора месяца от роду, — Исламский Эмират Афганистан.
Дорога до Мазари-Шарифа, административного центра провинции Балх, напоминает кадры из фантастического фильма: до самого горизонта тянется выжженная солнцем пыльная земля, где изредка попадаются пустые дома и заброшенные военные базы. Машин и людей в этом мире почти нет, только в получасе от города встречаются одинокие фигуры — мужчины, собирающие металлолом, и дети, просящие милостыню.
«А ведь сегодня суббота, это как у вас понедельник», — говорит мой водитель. На вопрос о том, куда все делись, пожимает плечами: «Сбежали. Когда талибы взяли Кабул, люди кинулись к границе и в аэропорт. Много людей, десятки тысяч. Не удивляйтесь, что сейчас так пусто — кто не сбежал, тот прячется, особенно если служил в армии или полиции. Говорят, что талибы за это будут казнить».
Чай, голуби и палец на курке
Мазари-Шариф — город небольшой. В центре знаменитая Голубая мечеть, где, по легенде, похоронен шиитский святой имам Али и где живут сотни белых голубей. Вокруг базар, жилые кварталы и несколько дипломатических представительств, которые сейчас закрыты.
Сотрудники отделения Министерства информации и культуры Афганистана, Мазари-Шариф
Фото: Александра Ковальская
В отделении офиса информации и культуры опять приходится подождать. Причина та же: начальник, который выдает иностранной прессе разрешение на работу, читает намаз. В его пустом кабинете красуется белый флаг «Талибана», а остальная обстановка — стол, книжные шкафы и кожаные диваны — явно перешла по наследству от бывших хозяев.
Первым делом нам предлагают чай, это непреложный закон афганского гостеприимства. Получение нужной бумаги, как и досмотр на границе, занимает не больше 15 минут, а вместе с разрешением мне выдают двух охранников, которые будут сопровождать меня в прогулках по городу. Их присутствие объясняют так: безопасность гостей превыше всего.
Один из сотрудников службы информации на хорошем английском предлагает помочь мне с фото. Я пытаюсь пошутить о том, что в Москве никто не поверит в такое дружелюбие «Талибана».
— Я не талиб, — отвечает мой собеседник. — Я работал здесь при Ашрафе Гани (действующий президент Афганистана, покинувший страну после переворота, — прим. «Ленты.ру»), а теперь продолжаю уже при новом правительстве. Для меня ничего не изменилось.
— И вы не боитесь?
Он с улыбкой пожимает плечами.
— Нет. Теперь мои начальники не хуже, чем были раньше.
За те полчаса, что я провела за осмотром мечети, ко мне подошли познакомиться все местные руководители, включая начальника службы безопасности. Экскурсия заканчивается неизбежным чаепитием и импровизированным интервью: меня просят задавать вопросы, таким случаем нельзя не воспользоваться. Отвечают в основном талибы постарше и повыше рангом. Меня предупреждали, что с рядовыми беседовать не стоит, потому что они «недостаточно информированы». Разговор получается вежливым и уклончивым.
— Разве вам не запрещено разговаривать с женщиной, которая к тому же не закрывает лицо?
— Вы гость, разве можно обидеть гостя? — отвечают мне вопросом на вопрос. — Закрывать лицо или нет — личный выбор. Мы не можем на этом настаивать.
— Но пару недель назад западные журналистки рассказывали следующее: командиры «Талибана» отказываются с ними говорить, потому что они не носят хиджаб…
— Разве должностное лицо в любой другой стране не может отказаться с кем-то говорить? Таких людей везде хватает. Кто сказал, что мы ограничиваем права женщин? Они могут вернуться на работу, когда захотят. Могут вернуться в школы, когда обстановка нормализуется. Даже в местном аэропорту работают женщины, можете сами посмотреть.
Если хотя бы половина того, о чем мне говорили, правда, то ситуация в Афганистане переменилась к лучшему. Но верят в это не все: гостиницы в Мазари-Шарифе переполнены теми, кто надеется покинуть страну, как только возобновятся пассажирские рейсы
Двенадцать часов без приключений
Пару месяцев назад и речи не могло быть о том, чтобы проехать от северной границы до Кабула — вдоль дороги шли бои локального значения между талибами и правительственными войсками. Однако теперь дорога практически безопасна, а на обочине идет мирная жизнь.
Мы выезжаем из Мазари-Шарифа в пять утра и добираемся до Кабула в пять вечера. Главной трудностью за все это время становятся ремонтные работы и пробки на перевале Саланг. Сам факт того, что теперь на Саланге что-то чинят, кажется довольно обнадеживающим, а рабочие в ярких жилетах и экскаваторы — это не то, что обычно можно увидеть в афганских сводках.
Ремонтные работы в тоннеле, перевал Саланг, провинция Парван
Фото: Александра Ковальская
На въезде и выезде из городов и на перекрестках стоят блокпосты «Талибана» — десяток боевиков и белое знамя. Машины замедляют ход, и молодые люди с длинными бородами и автоматами Калашникова наперевес спрашивают у водителей, откуда и куда они направляются. На этом проверка обычно заканчивается, а если в автомобиле есть женщина, то его пропускают без вопросов. То же повторялось и позже, уже в Кабуле: меня просили пересесть на переднее сиденье, чтобы как можно скорее проехать чекпойнт. «Ты — наш паспорт», — шутили мои афганские помощники.
У постов припаркованы мотоциклы и джипы, которые пару месяцев назад принадлежали Национальной армии Афганистана. Теперь они перекрашены из защитного цвета в белый, а на боку вместо афганского триколора появилась эмблема эмирата
Один из таких внедорожников, украшенный искусственными цветами, обгоняет нас в районе Чарикара. Из установленных на крыше колонок звучат суры на арабском. В провинции Баглан пейзаж становится почти идиллическим — на полях собирают урожай и сгребают в стога сено. Однако меня предупреждают, что приближаться к местным жителям и фотографировать их не стоит.
— Почему?
— У дороги могут быть мины. А еще у многих в этих местах погибли родственники от рук американцев. Сложно сказать, как люди отреагируют на появление человека с Запада.
Эти предупреждения, как и двухметровая воронка на дороге, где на мине подорвался армейский джип, разрушенный полицейский участок, сгоревшие полицейские машины, сложенные друг на друга, напоминают о войне. И все же за двенадцать часов пути трудно поверить, что Афганистан воевал всего полтора месяца назад. Впрочем, эта страна всегда умела возрождаться из пепла.
«Россия — хорошо!»
На закате мы въезжаем в Кабул. Казалось, что после паники, охватившей город с приходом талибов, после бегства президента и того ада, что развернулся в кабульском аэропорту, после месяца неуверенности и страха Кабул должен был измениться до неузнаваемости, но нет.
Афганская столица осталась такой же, какой я видела ее полгода назад: та же суета, те же дорожные пробки, те же воздушные змеи в небе. Талибы, одетые в армейскую форму, зачастую неотличимы от правительственных солдат, стоявших здесь до них
Впрочем, возможно, что в нынешней армии и полиции немало тех, кто был там при Ашрафе Гани, — «Талибан» пригласил их вернуться на службу.
Мальчик продает хлеб, Мазари-Шариф
Фото: Александра Ковальская
На первый взгляд, все по-прежнему. На улицах много женщин, лица у многих по-прежнему открыты, и даже большая часть граффити в центре города не пострадала — талибы успели закрасить только некоторые из них, написав поверх призывы к патриотизму и цитаты из Корана. Так же работают магазины и кафе, так же улыбаются люди.
Но мне известно, что и сейчас есть те, кто прячется, ожидая ареста. Те, кто мечтает покинуть страну как можно скорее и стоит в очередях у нескольких работающих посольств. Те, для кого Афганистан кончился 15 августа. Те, чьи мечты уже не осуществятся. Те, кто ждет на границе с Ираном или Пакистаном, надеясь ее перейти. Те, кто живет в наспех созданных лагерях беженцев в кабульских парках
Но пока новые законы и запреты не вступили в силу, Кабул жизнерадостен. Ключевое слово — пока. Что будет дальше, предсказать трудно. После того как Кабул был взят талибами за один день, прогнозировать афганские сценарии — дело неблагодарное.
На очередном блокпосту в центре города у меня впервые проверяют документы.
— Откуда? США? — спрашивает талиб, по самые глаза закутанный в черный платок.
— Россия, — отвечаю я.
— Россия — хорошо, Россия — друг, — говорит он на ломаном английском и делает жест — проезжайте.
На первый взгляд, в Кабуле все по-прежнему. Только запутавшийся в колючей проволоке триколор — флаг Исламской Республики Афганистан — напоминает о том, что что-то ушло навсегда.
Афганистан спустя 30 лет после вывода советских войск: что думают афганцы о жизни тогда и сейчас
Автор фото, DOUGLAS E. CURRAN/AFP/Getty Images
Вывод советских войск из Афганистана начался 15 мая 1988 года и закончился 15 февраля 1989 года. Это фото было сделано в Кабуле на следующий день после начала вывода войск
Статья была опубликована в феврале 2019 года, когда исполнилось 30 лет с момента вывода войск. 25 декабря 2019 года исполнилось 40 лет с начала советского вторжения в Афганистан.
Русская служба Би-би-си попросила жителей Афганистана рассказать, как им жилось во время советской военной операции и сейчас, когда в стране находятся военные США и стран НАТО.
Хабибула, бывший преподаватель, пенсионер: «Люди сейчас настороженно относятся к России»
Когда советские войска прибыли в Афганистан, мне было почти 20 лет. Когда они пришли, я подумал, что это начало какого-то ужаса в истории нашей страны. И действительно, на самом деле так и получилось: началась война, которая продолжается до сих пор.
Автор фото, VITALY ARMAND/AFP/Getty Image
Вывод советских войск из Афганистана, 15 февраля 1989
Это были сложнейшие годы для афганского народа. Когда «Талибан» захватил власть, в Афганистане закрыли все женские учебные заведения, люди не имели прав. Царили безработица, нищета. Сейчас жизнь людей немного улучшилась, хотя до сих пор нет работы и есть люди, которые страдают от голода, но все же уровень жизни намного лучше, чем во времена «Талибана» и во времена моджахедов.
Лицо Кабула вообще изменилось, строились здания, фабрики, заводы, люди пошли на работу. Когда есть мир, работа тоже есть, когда мира нет, работа тоже останавливается.
Честно говоря, сейчас народ Афганистана очень переживает, что американцы уходят. Переживают, что опять начнется война.
Люди в Афганистане сейчас не доверяют России, относятся настороженно, думают, что Россия начинает вмешиваться в дела Афганистана.
Таджвар Какар, правозащитница: «Советские войска оставили после себя покалеченные судьбы и души»
Автор фото, kelseys.net
Таджвар Какар в начале 1980-х годов и сейчас
Когда СССР вторгся в Афганистан, я работала учительницей в школе. Еще до вторжения, когда к власти пришли местные коммунисты, меня заставляли вступить в коммунистическую партию, но я раз за разом отказывалась.
В 1980-м году меня арестовали якобы за пособничество моджахедам. В тюрьме меня пытали электрошоком, били ногами и палками. Многие мои сокамерницы погибли. Я никогда не забуду этой жестокости.
Автор фото, ALEXANDER NEMENOV/AFP/Getty Images
Дворец «Дар уль-Аман» несколько раз отсраивали, но затем новая волна боевых действий снова разрушала его. Теперь он так и стоит в руинах на юго-западе Кабула
Я вышла из тюрьмы через год с огромным желанием бороться с оккупацией. Что оставляли после себя правительственные силы и советские войска? Очень много мин, покалеченные судьбы и души, сильнейшие разрушения в деревнях за пределами Кабула. Тысячи людей пострадали от вторжения, и особенно сильно страдали женщины. В 1984 году мой муж, я и семеро наших детей вынуждены были бежать из Афганистана в Пакистан. Моему младшему сыну было тогда всего восемь дней.
После ухода советских войск я была счастлива. Хотелось поскорее вернуться домой. Но моджахеды оказались очень эгоистичными. И именно при моджахедах женщинам в Афганистане приходилось хуже всего.
Автор фото, Patrick ROBERT/Sygma via Getty Images
Советские солдаты раздают солярку жителям Кабула
Я вернулась в Афганистан в 2000 году. Вскоре на нашу землю пришли американские войска. В ходе переговоров с высокопоставленными лидерами «Талибана» мне удалось убедить их в необходимости открыть школу. Там я и работала до тех пор, пока школу по ошибке не разбомбили американцы.
Мохаммед Тахир Яргал, офицер полиции в отставке: «На прощание я подарил цветок советскому солдату»
Когда советские военные уходили из Афганистана, на улицах были демонстрации. Да, мне не нравилось, что Советы вторглись в мою страну. Но, оценив, что они успели сделать для Афганистана, я даже подарил цветок советскому солдату на прощание.
Автор фото, BERTRAND DE SAISSET/AFP/Getty Images
Как устроена жизнь в Афганистане сейчас
Журналистка Александра Ковальская была в Афганистане четыре раза. В начале октября она вновь отправилась в Кабул, где планирует провести как минимум несколько месяцев. Для Туту Сюжетов Александра написала, как сегодня иностранец может попасть в Афганистан, как устроена жизнь в Кабуле при талибах и чего боятся обычные жители страны.
Александра Ковальская
Почему Афганистан
Я окончила востфак СПбГУ по специальности «История Ирана и Афганистана». Предпочитаю называть себя востоковедом-афганистом, потому что с Ираном у нас отношения с первого курса как-то не сложились. В 2019 году я провела там полгода, учила фарси в Тегеранском университете, но иначе, чем уважением, мои чувства к Ирану не назовёшь. А вот с Афганистаном возникла, как ни странно, большая взаимная любовь.
На том же первом курсе я стала мечтать о том, чтобы стать переводчиком с пушту в Красном кресте, и решила, что надо бы съездить в Афганистан — посмотреть, как и что, и понять, могу ли я там работать вообще. На получение первой афганской визы ушло три месяца, и как только она была у меня, я улетела в Кабул. Я не знала, кто мне встретит в аэропорту и где я буду вообще жить. Это был 2017 год.
Фото: из личного архива Александры Ковальской
В ту поездку в Кабуле мне встретился интересный персонаж — афганец, который выглядел как Че Гевара, вёл себя примерно так же и был репортёром Wall Street Journal. Я на него посмотрела и поняла, что переводчиком быть не хочу, а вот журналистом — очень даже. И писать я буду про Афганистан.
Собственно, с этого начались мои ежегодные поездки в страну: в 2018 году я участвовала в проекте AIESEC, в 2019-м ездила как журналист Lenta.ru на президентские выборы, в 2020 — опять-таки в журналистскую командировку, а в 2021 — в той же роли, но уже внештатным корреспондентом агентства ТАСС. Эта поездка для меня стала пятой.
Понравилась статья?
Подпишись на рассылку и получай подборку наших статей за месяц
Дорога
Я подписана в инстаграме на многих западных журналистов. Стала наблюдать, как они теперь добираются до Кабула. Понятно, что лететь военным самолётом из Катара я не могла, а вот въехать через одну из наземных границ — вполне. Правда, был нюанс: наземные границы с Афганистаном официально наглухо закрыты, об этом писали в новостях. Тем не менее, западные коллеги их как-то пересекали. В итоге я наудачу написала одному из них, сотруднику New York Post: вот вы недавно выехали из Афганистана в Узбекистан, а обратно можно, не знаете? Он ответил, что можно, так что я решила в Москве рабочие вопросы и уже 1 октября улетела. Маршрут был такой: Москва — Ташкент — Термез самолётом, оттуда на машине в Хайратон через границу, из Хайратона в Мазари-Шариф и далее в Кабул.
Фото: Александра Ковальская
Ехать было не страшно. Зарубежные журналисты в отличии от местных подвергались нападениям со стороны талибов достаточно редко (В ноябре 2001 года в результате миномётного и пулемётного обстрела талибами погибли три западных журналиста, работавшие на люксембургское радио RTL, австралийскую газету The Sydney Morning Herald и немецкий журнал Stern; в июле 2021 года в приграничном городе Спин-Болдак под огонь боевиков попал фотожурналист Reuters Данниш Сиддикуи, лауреат Пулицеровской премии был убит. — прим. Туту Сюжетов).
И сейчас риск существенно ниже, чем до 15 августа, когда в Афганистане шла война. Меня больше волновали бумажные дела: действительна ли виза, выданная прошлым правительством, как получить разрешение на работу, как работают нужные министерства в Кабуле. Я до последнего не знала, выпустят ли меня из Узбекистана без вопросов и пустят ли в Афганистан, но всё получилось. Близкие, кстати, меня не отговаривали. Они знали, на кого я училась и где планирую работать, и давно приняли мой выбор.
Фото: Александра Ковальская
Самым трудным оказались 12 часов пути на машине из Мазари-Шарифа в Кабул — дороги не в лучшем состоянии, а на перевале Саланг их вообще практически нет. Можно было за час долететь самолётом, но по земле гораздо интереснее — хотелось посмотреть, как сейчас живёт страна. До 15 августа такое путешествие было практически невозможно: на всём протяжении пути шли бои между «Талибаном» и правительственными войсками, из-за этого дорогу часто перекрывали, а само шоссе минировали. Я уже не говорю о всяких невоенных неприятностях вроде грабежа и похищений. То, что сейчас можно проделать этот путь — чудо само по себе. И насколько я знаю, до меня никто из российской прессы так не ездил, поэтому было любопытно вдвойне. Дорога прошла без приключений, если не считать разбитой тряской спины, которая до сих пор не отошла.
Афганистан талибов
Что изменилось в Афганистане при талибах? На первый взгляд кажется, что ничего. Воображение невольно рисует то, что было в 90-е: женщины заперты дома, Кабул пустой, по улицам ходят только талибы с автоматами. Это не так. Кабул, в целом, живёт обычной жизнью, женщин на улицах не стало меньше, да и на работе я их тоже вижу — и в магазинах, и в министерствах. Одеваются женщины абсолютно так же, как и раньше, девушки в джинсах и с яркими платками на самом затылке — не редкость. Барбершопы не закрылись, и кабульцы сами мне не раз говорили, что талибам сейчас, в принципе, нет дела до длины чьей-то бороды.
Фото: Александра Ковальская
Но если смотреть глубже, всё довольно печально. В Афганистане нет денег — правительственные активы заморожены. Чиновники не торопятся выходить на работу, потому что знают, что зарплаты всё равно не будет. Магазины, рестораны и кафе стоят пустые — люди не знают, что будет завтра, и боятся, как сказала одна моя знакомая, «купить лишнее яблоко». Большая часть образованных и опытных людей покинула страну.
Руководство «Талибана» иногда просто не знает, чем заняться. Например, в президентском дворце, должностных лиц проще найти в мечети, чем за рабочим столом. Худшее сейчас — не возможные запреты и ограничения, а неумолимо надвигающийся экономический кризис. По оценкам ООН, в следующем году 97% афганцев окажутся за чертой бедности, и признаки катастрофы уже видны.
Фото: Александра Ковальская
Отношение к иностранцам не изменилось — афганцы так же дружелюбны и любопытны, как всегда. Даже талибы, которые знают буквально десять слов по-английски, иногда подходят поздороваться и спросить, кто ты и откуда. Я каждый раз спрашиваю, не запрещено ли им разговаривать с женщиной, они в основном удивляются: «А почему должно быть запрещено»? Несколько раз я выходила из дома одна, ходила фотографировать, и пока ничего плохого не случилось.
Я одеваюсь так же, как во времена республики: джинсы, длинная рубаха и платок на голове. Вопросов ни у кого не возникает. Но на первые интервью я, по совету местных, ходила в черном хиджабе (некоторые афганки тоже его носят). Хиджаб отчасти защищал от любопытных взглядов рядовых талибов, которые никогда не видели иностранок, но сейчас я ко взглядам привыкла, поэтому — джинсы. Западные журналистки одеваются также. Одна из моих знакомых сшила у местного портного национальный мужской костюм и выходит в нём – правда, на голове всё равно платок.
Как ни парадоксально, жизнь иностранца в Кабуле при талибах стала гораздо проще. Те официальные вопросы, на которые раньше можно было потратить месяц и много денег, теперь решаются буквально за 10 минут и бесплатно. Правда, иногда приходится подождать, если нужное тебе должностное лицо читает намаз.
Фото: Александра Ковальская
В бытовом плане для иностранца всё осталось почти без перемен, разве что цены на жильё подросли. Как правило, зарубежные корреспонденты живут в гостевых домах — это такой условный хостел с несколькими спальнями, общей гостиной и кухней, а ещё есть афганские помощники, которые убираются, готовят и иногда ходят за покупками. Если вдруг помощники не готовят, можно заказать еду из ресторана: звонишь им, говоришь название блюда и адрес, и через какое-то время еду привозят. Через какое — зависит от удачи, это может быть и двадцать минут, а может и два часа. Кстати, когда говоришь адрес, то проще передать трубку афганскому помощнику, потому что разобраться в этих адресах может только местный. Обычно это звучит примерно так: «Мадина-базар, за ним первый поворот налево, потом направо, дом с зелёной вывеской, напротив аптека». Иногда можно попросить принести продукты из магазина, система та же: звонишь, говоришь, что нужно и куда доставить, и тебе их доставляют. Перебоев с продуктами нет, а в кабульских супермаркетах можно найти то, чего я никогда не видела в Москве: какой-нибудь кленовый сироп из Канады, американское печенье или сигареты из Южной Кореи. Правда, цены на продукты и не только растут. Сейчас иностранцу вполне реально потратить в день на еду и такси 1500-2000 афгани (курс к рублю примерно 1:1) — как в Москве.
Фото: Александра Ковальская
Со светом, интернетом, водой и теплом всё сложнее. В принципе, если нет света, то, чаще всего, и других коммуникаций тоже нет. А свет осенью-зимой отключают часто: то поставщики — Таджикистан и Узбекистан — за неуплату, то повреждаются линии передач, то просто где-то в Кабуле что-то замыкает, и район, а может, и несколько, остаются без электричества.
Пару лет назад, когда пропадал свет, мы с соседкой бежали посмотреть в окно — светятся ли огни в домах на холме напротив? Если да, то свет отключился только в нашем доме и скоро вернётся, если нет — света нет во всём районе, и сколько его ждать — непонятно. Прошлой зимой, судя по рассказам, электричество в Кабуле было 3-4 часа в сутки, в основном по ночам. В домах, правда, есть генераторы, но постоянно включенными их не держат, потому что топливо тоже стоит денег, а иногда генераторы ломаются, и тогда совсем беда.
Фото: Александра Ковальская
Я до сих пор не знаю, как работает роутер в нашем гостевом доме. Иногда он раздаёт вай-фай, когда света нет, а иногда не раздаёт. Если вдруг не раздаёт, то приходится переходить на мобильный интернет, а он страшно медленный. Чтобы пополнить баланс или заплатить за мобильную связь, покупают специальные карточки: вводишь записанный на них код, зажимаешь кнопку «вызов» и готово. Карточки у каждого оператора свои, а про салоны связи никто не слышал.
Как проехать сейчас?
Как отличается инфа о жизни в Афганистане в этой статье от других источников. Кому верить?
Аноним 460, Смелая девушка, тут не поспоришь
Я бы, конечно, трижды перекакал ехать в Афганистан — тем более сейчас